Корякин В.Н.

В период XVI-XVIII столетий основная опасность для южных границ российского государства исходила от Крымского ханства, являвшегося своеобраз-ным «разбойничьим царством» причерноморских степей. История русско-крымских политических и дипломатических отношений достаточно сложна, но из-начально, до XVI в., отношения между этими крупными феодальными державами складывались вполне благоприятно, так как обе они на заре своего существования имели общие интересы.
Крымское ханство образовалось в 1440-х годах, когда Хаджи-Гирей, его первый правитель, объявил себя безраздельным владыкой Крыма и был возведен на ханский престол. Новая держава объявила себя прямым и главным наследником Золотой Орды. Чтобы обосновать это утверждение, ей нужно было установить свой контроль над мусульманскими юртами Поволжья. Продвижению крымцев на Восток, в современные южнорусские степи, утверждению их власти в низовьях Волги, в первую очередь в Астраханском ханстве, препятствовала Большая Орда, владевшая огромной территорией в Северном Причерноморье и располагавшая Астраханью как своей определенной сферой влияния. Полуостров имел со сторо-ны Большой Орды угрозу также в виде захвата и утраты собственной независимо-сти.
В 1462 г. правителем Московского государства стал Иван III Васильевич. Ко времени его восшествия на великокняжеский престол русские земли продолжа-ли оставаться ордынскими данниками. Именно борьба за освобождение от много-векового иноземного владычества, наряду с объединением Руси, станет главной задачей нового монарха.
Таким образом, именно общность противника заложила основы для сближения Московского государства с Крымским ханством.
Первый шаг был сделан в марте 1474 г., когда Иван III и Менгли-Гирей обменялись делегациями для заключения военно-политического договора. В про-межуток с 1474 по 1480 гг. было подписано большое количество соглашений, в результате чего был заключен московско-крымский союз, продолжавший действо-вать вплоть до начала XVI в.
В 1480 году ордынский хан Ахмат двинул свою конницу на Русь, в ок-тябре его войска уже стояли на берегу р. Угры. Форсирование реки открыло бы хану прямой путь на Москву. Однако армия Ивана III не пропускала через нее ор-дынцев – их отстреливали из луков и огнестрельных орудий (пищалей, пушек). Началось знаменитое «Стояние на Угре».
В таких условиях Ахмат рассчитывал на поддержку своего союзника, польско-литовского короля Казимира. Однако этим надеждам не суждено было сбыться: в 1480 г. совершили поход на южные рубежи Великого княжества литов-ского и отвлекли на себя его внимание. Хану не оставалось ничего иного, кроме как повернуть обратно в степь.
Однако, начавшись столь дружелюбно, московско-крымские отношения в скором времени повернулись на 180 градусов. С исчезновением Большой орды исчезла и угроза для обоих государств; следовательно, и продолжение самого со-юза уже не имело никакого смысла. Теперь ничто не препятствовало продвижению крымцев к Волге, а притязания московских государей на Казань и Астрахань от-нюдь не способствовали укреплению отношений.
Давал знать о себе и кочевой характер ханства, ориентированный на раз-бойничьи набеги. С уничтожением Большой Орды и расширением двух держав их территории стали находиться уже в полном соприкосновении. Это сделало южно-русские рубежи главным объектом для крымских вторжений.
Так Москва и Крым из близких союзников превратились в злейших вра-гов.
Спустя полвека кардинальным образом изменилось и политическое про-странство Восточноевропейской равнины. За сравнительно небольшой промежу-ток времени 1552-1557 годов под властью Российского царства оказались бывшие Казанское и Астраханское ханства, верховенство русского государя признали баш-киры, Ногайская Орда и Сибирское ханство. Земли бывшей Золотой Орды в абсо-лютном своем большинстве либо вошли в состав России, либо оказались в той или иной форме зависимости от нее; Волга стала внутренней русской рекой. Россия начала превращаться в государство нового, евразийского типа.
Вместе с тем еще более обострились отношения как с Крымским хан-ством, так и с его сюзереном – Османской империей, ведь под российским скипет-ром оказались крупные мусульманские юрты, власти над которыми так долго до-бивались султан и, в особенности, хан. В начале 1560-х годов Турция начинает ак-тивную подготовку к военному походу на Астрахань.
Одновременно, крымцы и османы обратили внимание на еще один фак-тор – повстанческое движение. Последствием завоевания Казани стали многочис-ленные восстания недовольных сменой власти народов Среднего Поволжья – соб-ственно казанских татар, башкир, чувашей, мордвы, вотяков (удмуртов). Но са-мыми активными бунтовщиками являлись черемисы (марийцы) , от наименования которых эти восстания и получили в историографии обозначение «черемисские войны».
В историографии обычно говорится о двух фронтах, на которых прихо-дилось воевать России в 1550-1580-х годах одновременно - с одной стороны, се-веро-западном, «ливонском», и, с другой стороны – южном, «крымском». Однако здесь можно выделить еще один – северо-восточный, или «поволжский». Действи-тельно, «черемисские войны», продолжавшиеся с перерывами более тридцати лет, разоряли Российское царство, отнимали у него много сил и средств, московские власти часто бывали вынуждены перебрасывать войска с запада или юга на Волгу. Н. М. Карамзин в девятом томе своей знаменитой «Истории государства Россий-ского» писал: «Бунт черемисский продолжался до конца Иоанновой жизни с остервенением удивительным: не имея ни сил, ни искусства для стройных битв в поле, сии дикари свирепые, озлобленные, вероятно, жестокостию царских чинов-ников, резались с московскими воинами на пепле жилищ своих, в лесах и в верте-пах, летом и зимою — хотели независимости или смерти» .
Подавление «Первой черемисской войны» 1552-1557 годов не усмирило бунтующие народы. Жестокость царской администрации, высокое налоговые по-боры, рост повинностей, захваты земельных угодий московскими феодалами, а также память о былой вольности сопровождали жизнь черемис в 1550-1560-х го-дах и подталкивали их к осуществлению нового выступления. Так в Среднем По-волжье в конце 1560-х гг. созрели условия для мятежа, крымско-османским силам оставалось лишь выждать удобный случай.
Сведения о связях волжских мятежников с Крымским ханством отраже-ны в донесениях московских дипломатических представителей в Крыму, получав-ших донесения от служилых татар, которые находились при русском посольстве как толмачи , а также собирали нужные для Москвы известия. Они же, в свою очередь, черпали данные от следующих групп населения ханства:
1. Русских и некоторых других пленников;
2. Христианских торговцев;
3. Промосковски настроенных представителей крымской знати
Значимым источником были и беседы с посланниками и купцами из Аст-рахани, Османской империи и Ногайской орды, приезжавшими в Крым. Наиболь-шую роль в сборе информации сыграл глава московской дипломатической миссии при дворе крымского хана окольничий А. Ф. Нагой (ум. ок. 1593). Известный дея-тель так называемого «Русского Просвещения» XVIII века князь М. М. Щербатов (1733-1790) так описывал его действия: «Пользуясь сею несправедливою оказан-ною Российским послам ведомстию царь Крымский, показуя вид, якобы уже при-сутствие Российских послов не нужно в Крыме в отсудствие его, и паче, когда не видит никакой склонности от Российской стороны о уступлении Казани и Астра-хани, предлагал, чтобы российского посла Нагова отпустить обратно в Россию. Но сей твердый муж, много уже претерпевший во время жития своего в Крыму, усматривая, что возвращение его в Россию, может нанести вред делам отечества его, и что на обмен его надлежать будет возвратить находящагося в России Крымскаго посла, котораго родственники самым желанием его возвращения по-буждаются к приведению к концу желаемого мира, отрекся самовольно ехать, го-воря, что он лутче умрет в Крыму, нежели не оконча причины своего послания возвратиться.
В самом деле пребывание Российскаго посла в Крыму нужно было; ибо царь Крымский во все сие время не преставал тайные сообщения сообщения с Та-тарами Казанскими, с Черемисами, Мордвою и другими иметь» .
Фактически идентичные оценку деятельности и характеристику А. Наго-го дал и Н. М. Карамзин: «…Посол наш, Афанасий Нагой, жил в Тавриде; дей-ствовал неутомимо; подкупал Евреев, чиновников Ханских; имел везде лазутчи-ков; опровергал ложные слухи, распускаемые врагами нашими о кончине Иоанно-вой; знал все и писал к Государю, что Девлет-Гирей сносится с Казанскими Тата-рами, Мордвою, Черемисою… Когда Хан понуждал Афанасия выехать из Таври-ды, сей ревностный слуга Иоаннов ответствовал: "умру здесь, а не выеду из окон-чания дел" – то есть, без мира, и не терял надежды» .
Обычно информаторов либо подкупали, либо обещали им многочислен-ные дары и расположение московского царя. Однако частыми были случаи и простого спаивания собеседника. С целью отсекания ложных слухов и дезинфор-мации, которую временами распространяли крымские власти, русские послы име-ли несколько каналов получения сведений. Известия тщательно анализировались и сопоставлялись, а поэтому отличались достоверностью и точностью , в чем мож-но хорошо убедиться при описании этих известий и одновременном описании со-бытий военно-политического характера (см. ниже).
Материалы Крымской о контактах волжских мятежников с Крымским ханством, цитаты из которых будут приведены ниже, впервые были опубликованы А. Г. Бахтиным в периодическом издании «Марийский архивный ежегодник» от 2003 года , хотя до этого о них упоминали такие корифеи русской истории, как, например, те же М. М. Щербатов и Н. М. Карамзин .
Впервые информация о связях волжских повстанцев с ханом поступила в Москву вместе с письмом, доставленным от послов Ф. А. Писемского и А. Ф. Нагого гонцами Семеном Алябьевым и Лукой Новосильцевым 28 ноября 1567 го-да. Сведения, изложенные в этом письме, были получены от промосковского крымского мурзы Ашибаша. Сообщалось, что в апреле того же года в Крым от-правилось посольство из Ногайской орды и бывших казанских земель, в которое входили «Кобе улан да брат его Коштевлей улан, а с ними от казанских людей от сотцкого от Адая да от Качака Мамичбердеева сына и от всее луговые черемисы послан был послан был ко царю з грамотою Адаев брат Тогилдей» . Планирова-лось одновременное, совместное с крымско-турецким вторжением выступление в Среднем Поволжье, очевидно, для отвлечения большого количества сил Москов-ского царства и принуждения к переброске военных отрядов с южных рубежей страны на северо-восток. Луговые марийцы хотели выпросить себе крымского царевича и помощь в виде военного отряда, после соединения с которым предпо-лагалось захватить Казань: «А писал деи ко царю сотцкой Адай да Кочак Ма-мичбердеев сын и вся луговая черемиса чтоб деи царь прислал к ним царевича с воинскими людьми. И как к ним царевич с воинскими людьми придет, и они деи хотят от царя и великого князя отступити. И хотят деи приступати х Казани к острогу, а по селом деи по всем, московские люди служивые будут наши. А в со-бранье деи у нас у луговые черемисы шестьдесят тысяч» . Что касается последне-го предложения, то, по мнению А. Г. Бахтина, указанная в нем численность кон-тингента, который якобы предполагалось выставить, является явно завышенной. Скорее всего, представители луговых людей преувеличили цифру для того, чтобы в большей мере склонить хана к осуществлению похода и помощи.
Однако на пути по Волге, на юг, на судна дипломатов совершил нападе-ние и устроил им разгром отряд из Малой Ногайской Орды (или, по-другому, Ка-зыева улуса, по имени его основателя – беглого ногайского мурзы ). Мурзам Коштевлею и Кобе удалось спастись удалось выжить, а вот двое братьев из ма-рийцев, Адай и Тогильдей, утонули: «И Кобе улан да Коштевлей улан ушли, а То-гилдей деи Адаев брат на Волге утонул» . Вместе с ними утонула и грамота с письмом, предназначавшимся для Девлет-Гирея, и поэтому послание передали, уже в устной форме, спасшиеся.
Наиболее примечательным из приведенного донесения является то, что организаторами и главной, движущей силой, по сути дела ядром мятежа на терри-тории бывшего Казанского ханства являлись именно луговые марийцы, а не казан-ские татары.
В середине октября следующего года ко двору хана прибыло новое представительство, в составе которого были «два черемисина Агиш да Мустафа… да с ними новокрещен, казанец же Иванча». На этот раз обстоятельства мятежа были оговорены гораздо подробнее и детальнее. Так, сообщалось о степени защи-щенности таких важных пунктов, как крепость Свияжск, что недалеко от Казани, собственно Казань и, что самое главное, Астрахань. Конкретнее, посланники до-кладывали об их слабости с точки зрения обороноспособности в связи с малочис-ленностью гарнизонов: «А в Казани де людей всего с три тысячи человек, а в Сви-яжском того менши. И город де Свиязской не крепок… А в Асторохани людей ка-занского болши… и стрельци из тех городов взяты к Москве» . Последнее вполне понятно – в условиях полыхавшей Ливонской войны русское правительство было вынуждено перебрасывать контингенты на запад.
Послы убеждали Девлет-Гирея идти не к Астрахани, а к Свияжску, обос-новывая это тем, что «как де увидят царев шелом и казанские де люди от царя и великого князя все отступят и будут все твои». Акцент делался также на выгодном стратегическом положении крепости, открывавшем путь как к Казани, так и к Аст-рахани: «И как деи, государь, возьмешь один Свияжской город, и Казань деи, и Азсторохань твоя будет». К тому же заговорщики обещали в помощь дальнейшим военным операциям крымцев обеспечить блокаду Волги, перерезав пути для под-хода к русским войскам продовольствия и подкреплений: «А мы де станем на Вол-ге и людей ратных и запасы не пропустим» . Ну и для обеспечения еще большей склонности Крыма к союзным действиям снова было названо завышенное число, на этот раз в 70 тыс. чел. Более высокая цифра может быть объяснена не обычным произвольным решением марийских посланников назвать ее, а тем обстоятель-ством, что на сей раз в мятеже собирались принимать участие не только луговые, но и горные марийцы, о чем говорится в самом документе.
В апреле 1569 г., как раз накануне крымско-османского похода на Астра-хань в Москву пришло письмо Писемского и Нагого, лишний раз свидетельству-ющее о том, насколько тесны были связи Крыма с волжскими мятежниками. Ди-пломаты сообщали о том, что в Среднее Поволжье регулярно ездят крымские и ногайские шпионы с ханскими указами. Они также установили контакт с сотником луговых марийцев Адаем Шмаршинским, неким арским князем, имя которого установлено не было, с горными марийцами и др.
Однако наиболее интересной частью сообщения является ярлык Дивлет-Гирея о начале выступления. К сожалению, текст письма обрывается на полуслове; последнее же предложение сильно повреждено , в связи с чем это письмо не яв-ляется полным. «А в ерлыкех деи царь писал х казанским людем, что его турской с своею ратью и с крымскими людьми посылает к Асторохани. И как деи пойду к Асторох[ани и вы от москов]ского отступ[итесь]». Дальше несколько листов в Крымской посольской книге отсутствуют.
Текст дивлет-гиреева послания оканчивается именно на месте раскрытия самой сути ханского указа, что не позволяет ознакомиться с подробностями за-мысла крымцев. Вместе с тем необходимо отметить, что, несмотря на обрывоч-ность, текст послания демонстрирует сам факт переговоров Дивлет-Гирея с вол-жанами и предстоящую крымско-османскую интервенцию с призывами к мятеж-никам поднимать восстание одновременно с началом военной кампании.
Одновременно нужно четко понимать один важный момент. Крымский хан вовсе не желал победы османского султана Селима II (1524-1574; султан с 1566 г.) с последующим установлением его власти над Нижней Волгой, чему были две причины :
1. Его собственные интересы, не совпадавшие как с политическими и панис-ламскими амбициями своего сюзерена, так и со стремлениями поволжских народов к обретению независимости. Правитель крымских степей желал сам стать полновластным владыкой Поволжья, а не быть орудием для достиже-ния султанских целей;
2. Недоверие к Селиму II со стороны Девлет-Гирея, вызванное опасениями, что османский монарх заменит его на ханском троне царевичем Крым-Гиреем царевичем Крым-Гиреем, точно так же, как ранее и сам хан с османской по-мощью устранил Сахиб-Гирея (1501-1551)
В связи с этим правитель Крыма всеми возможными способами старался сорвать намечающийся поход на Астрахань. А возможных способов было два.
Во-первых, хан стремился всякий раз убедить османского монарха мак-симально отложить начало похода. Так, к примеру, это произошло в апреле 1568 года, когда ко двору Девлет-Гирея из столицы Османской империи Стамбула при-был чеуш Магомет с приказом от султана о начале похода на Астрахань. Хан в очередной раз запротестовал, велев передать Селиму II, что выдвигать войско в этом году уже поздно, так как «безводных мест много», то есть дорога к Астраха-ни является безводной, зимой вести армию тоже нельзя, так как «турские деи люди стужи не подымут»; вдобавок ко всему на самом полуострове бушует мощный го-лод, а, соответственно, «запасы поднятись не мочно» . В результате такого рода казалось бы немудреных отговорок правитель Османской империи согласился и поход был снова отложен, на этот раз на весну следующего года.
Во-вторых, Девлет-Гирей оповещал русскую сторону об османских пла-нах насчет Астрахани, как это произошло в августе 1568 года, когда в Москву из Бахчисарая, крымской столицы, прибыли русские дипломаты с известием от хана о готовящемся весной вторжении. Дальнейший текст по содержанию напоминал ультиматум: в случае, если московский государь согласится сделать правителем Астрахани крымского царевича, ханского сына, то Девлет-Гирей «Турского от Астрахани отговорит, и Турского рать воротит» . Крымский монарх, очевидно, хотел донести, что если земли бывшего Астраханского ханства войдут в состав его владений, то султан не станет организовывать нападения на земли своего вассала. Девлет-Гирей планировал таким образом стать полновластным господином Ниж-ней Волги, не потеряв ни одного война.
Что касается судьбы народов Среднего Поволжья, то едва ли можно предположить, что хан и крымские феодалы были всерьез обеспокоены их судь-бами. Они нужны были крымцам лишь как отвлекающий маневр для русских сил, с одной стороны, и как средство для отпадания от Москвы Казани с последующим установлением над ней ханского контроля.
Таким образом, приведенные выше данные указывают на тесную взаимо-связь национального движения новоприсоединенных народов и астраханского во-просы в международных отношениях 1560-х гг. Осведомленность русских верхов о готовящей крымско-османском походе привела к тому, что когда в 1569 году он все же осуществился, то окончился неудачей для двух южных стран. Объединен-ное войско было наголову разбито, Астрахань осталась за русскими. Вследствие этого никакого мятежа не произошло. Он вспыхнет несколько позже, сенью 1571 г. и станет последствием успешного похода крымцев на Москву, сожжения ими столици Российского царства.

Список использованных источников и литературы:
Источники:
1. Посольская книга по связям Московского государства с Крымом. 1567–1572 гг. / Отв. ред. Моисеев М.В. – М.: Фонд «Русские Витязи», 2016. – 400 с.
2. Бахтин А.Г. Крымская посольская книга о подготовке «Второй черемисской войны 1571-1574 гг.» // Марийский архивный ежегодник-2003. – Йошкар-Ола, 2003. – с. 120-129
Литература:
1. История Крыма: в 2 т. Том I. / Отв. ред. Юрасов А.В. М.: Изд-во «Кучково поле». – 2017. – 600 с.
2. Бахтин А.Г. Марийский край в XIII-XVI веках: очерки по истории: моно-графия. – Йошкар-Ола: Марийский государственный университет, 2012. – 660 с.
3. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 9. – Калуга: «Золотая аллея», 1995
4. Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. – СПб.: Печа-тано при Императорской Академии Наук. – Том V: От начала царствования царя Иоанна Васильевича до кончины царя Феодора Ивановича. – Ч. 2. – 446 с.