А.А. Голубева

 

Введение
1755 год - указ императрицы Елизаветы Петровны о создании Императорского Московского университета – важная веха в истории отечественного образования. Начинает появляться новая интеллигенция, научная общественность пополняется новыми квалифицированными кадрами «отечественного производства», растет уровень образования в стране. И хотя численность обучающихся изначально была довольно мала, особенно по сравнению с европейскими вузами, значимость периода становления университета велика, ведь именно в это время были заложены основные черты русского студенчества. Но все было бы тщетно, если бы общество не обратило внимания на новый социальный институт, и никто бы не стал поступать в высшее учебное заведение. Обратимся же к представителям студенчества первых пятидесяти лет жизни университета, которые стоят у истоков его уже более чем двухсотлетней истории и постараемся реконструировать жизненный путь представителей студенчества Московского университета по воспоминаниям его воспитанников XVIII века.

Обзор литературы
Жизненный путь студентов Московского университета во второй половине XVIII века в историографии рассматривается в контексте изучения истории и студенчества университета, поэтому и мы в работе будем опираться на историографию такого характера.
Начало научного изучения студенчества Московского университета относится ко времени подготовки к его 100-летнему юбилею . По этому поводу была написана профессором С. П. Шевыревым в 1855 г. первая история российского университета - «История императорского Московского университета» . Она представляет собой систематическое изложение событий и законодательных актов по истории университета за 1755-1855гг., включающих в себя информацию об обучении студентов, университетской жизни и дальнейшей судьбе некоторых воспитанников и т. п. Материал расположен по периодам царствований российских императоров. Эта разбивка интересна, а ее присутствие можно объяснить так: С. П. Шевырев считал, что в основании Московского университета лежали все те же три неизменных принципа: самодержавие, православие, народность. И вся его история, таким образом, была последовательным развитием этих принципов .
В период же активного развития идей либерализма историография тоже приобретала особенный оттенок: университет рассматривался как носитель «прогрессивного», перенимающий идеи Запада, благодаря которому и зарождалась новая русская интеллигенция . Данный поход виден в работе В. Е. Якушкина «Из первых лет жизни Московского университета» . Основанные на выкладках из расписания, биографических справках студентов и профессоров, заметки об учебном процессе, о некоторых особенных принципах и привилегиях (пр.: общесословная доступность образования, избавление от общего суда ) представляют собой яркую картину отношения к высшему учебному заведению в тот период: «Московский университет…оказал важныя услуги «благосостоянию» России в широком смысле слова» .
В послереволюционный период на несколько десятилетий была забыта обозначенная сфера исследования и лишь к 200-летию университета в 1955 году начала развиваться и формулироваться новая концепция истории университета, которая ярко выражена в словах советского историка М. Т. Белявского: «Основание Московского университета и его деятельность в XVIII веке – это одна из важнейших страниц в истории формирования материалистического и демократического направления в русской культуре и науке, в истории…» . С таким новым подходом в 1955 г. в свет вышла работа вышеупомянутого автора «Ломоносов и основание Московского университета» . Белявский уделяет большое внимание сословному составу первых представителей московского студенчества, говоря, что «среди первых студентов не было ни одного дворянина» , говорит о некоторых особенностях жизни во время обучения. И хотя концепция Белявского несостоятельна, но он ввел в научный оборот множество важных источников о жизни студентов , что важно для нашего исследования.
В 1997 году на историческом факультете МГУ было выпущено коллективное исследование «Университет для России» . Важное место в исследовании отводится собственно не истории учреждения, а истории университетского человека, что несомненно является новой тенденцией в изучении данной сферы. Но также исследование явилось плодом восстановления некоторых традиций дореволюционной историографии . В главе «Студенты» Л. Б. Хорошиловой особо уделяется внимание внутренней жизни студентов университета, тому откуда они пришли в высшее учебное заведение и куда многие ушли: «составляли значительную часть среди преподавателей российских гимназий» . В главе «Университет в культуре XVIII века» В. В. Пономарева говорит о некоторых аспектах внеучебной деятельности студентов и их вкладе в развитие русской культуры XVIII века. Вышесказанное дает нам удостовериться в важности данного труда для нашего исследования.
В 2007 году вышла работа К. Б. Соколова «Русская интеллигенция XVIII- начала XX вв.: картина мира и повседневность» , где в главе «Студенчество – молодая интеллигенция» уделяется немало внимания быту, внешнему виду и политическому участию в жизни общества молодого московского студенчества. И хотя автор, кажется, имеет несколько пессимистичный взгляд на эту социальную группу, или лучше сказать пишет более о негативных сторонах жизни, но товарищеский дух русского студенчества он ставит в явный плюс .
В 2011 году вышла монография А. М. Феофанова «Студенчество Московского университета в XVIII – первой четверти XIX века» . Это комплексное исследование, охватывающее вопросы московского студенчества в период с 1755 по 1825 гг. В нем исследуются социальная, бытовая, учебная стороны студенческой жизни, говорится о последующей карьере выпускников, о участии во внеучебной деятельности и многое другое. Особое внимание также уделяется количественному и качественному изменению состава студентов в обозначенный период.
В 2012 г. вышла коллективная монография «Университет в Российской империи XVIII – первой половины XIX века» под общей редакцией А. Ю. Андреева и С. И. Посохова. Особое внимание в работе было уделено таким вопросам, как образование специфических институциональных структур университета, формирование научных школ, разделение дисциплин, выработка собственных университетских традиций и др. Важным атрибутом работы является то, что в ней рассматривается не просто история университета и его составляющих, а изучается влияние европейских образовательных моделей на формирование и развитие российских университетов.
Таким образом, мы видим, что вопрос студенчества был интересен отечественной науке как в дореволюционный, так и в советский и постсоветский периоды. Но в основном все рассматривают данный вопрос в общем, то есть, не уделяя внимания каким-то деталям из жизни каждого человека. Поэтому мы постараемся познакомиться с жизнями представителей студенчества более близко, чему особенно уделим внимание в первой и третьей главах. Рассмотренные исследования также важны для нас, так как «нет текста без контекста» .

 

Характеристика источников
В нашей работе мы будем опираться на источники личного характера, такие как воспоминания, дневники и записки, учившихся в Императорском Московском университете во второй половине XVIII века князя И. М. Долгорукого , Д. И. Фонвизина , М. И. Антоновского , В. С. Подшивалова , И. Ф. Тимковского , П. С. Полуденского , М. И. Багрянского и В. Я. Колокольникова .
«Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни» написана князем И. М. Долгоруковым (1764-1823), поэтом, драматургом, мемуаристом и чиновником из известного рода Долгоруких, слава которых закатилась в XVIII веке . С 1788 по 1818 гг. он вел подробные автобиографические записи, которые впоследствии вошли в «Повесть», а бумаги до 1782 г. «несколько смешаны, но с того времени… рачительно собраны» . Оригинал «Повести…» считается утраченным, но нам известны две рукописи, содержащие полный текст мемуаров, одна из которых хранится в Москве, а другая – в Санкт-Петербурге. Отрывок «Повести» за 1764–1780 гг. был впервые напечатан М. Н. Погодиным в 1844 г. в «Москвитянине» . В 1913–1916 гг. в «Русском библиофиле» были изданы другие тексты – продолжение воспоминаний за 1780–1806 гг . А издание 2004 г. редакционной коллегии серии «Литературные памятники» в Санкт-Петербурге представляет собой первую полную публикацию текста «Повести…». Писать «исторический журнал» своей жизни советовал Ивану Михайловичу его отец, и в 1788 году, «войдя в возраст мужа совершенна» князь решил последовать совету, веря, что «повесть со временем приятно будет прочесть роду, от меня исходящему» . «Повесть…» охватывает период с 1764 по 1822 гг., довольно долгое время, рубеж веков, а, учитывая, что Иван Михайлович активно участвовал в культурной жизни столиц и провинций, имел близкие сношения с бюрократическим миром России, был представителем образованного слоя дворянского общества и тд., то его воспоминания важны не просто как «семейные (по жанру)», но и как яркий источник для понимания русской жизни конца XVIII- начала XIX века . Несмотря ни на что в центре «Повести…» находится именно жизнь автора, что и важно для нашей работы как источник для знакомства с детско-юношескими годами князя, учебой в университете и его дальнейшей судьбой.
Помимо «Повести…» у И. М. Долгорукова есть еще одно произведение важное для нашего исследования - «Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни». «Капище» создавалось И.М. Долгоруковым в 1818 г., напечатано же было трижды. Первые два издания осуществлены О.М. Бодянским в «Чтениях в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете» (М., 1872-1874), а затем отдельным изданием (М., 1874) . «Капище» - не мемуары в обычном смысле слова. В нем нет хронологически последовательного изложения ни исторических, ни биографических событий. Каждый календарный день года посвящен какому-нибудь лицу . В «Капище» можно увидеть историю жизненных впечатлений князя, «пришедшего в конце концов к примирению с судьбой и почувствовавшего, что частный быт человека относительно независим и способен доставить не меньше удовольствий и наслаждений, чем бурная государственная, военная и любая другая деятельность на виду у всех» , поэтому тут мы можем увидеть Долгорукова «таким, каким он был в повседневной жизни» , что непосредственно важно для нашей работы.
Еще одним нашим источником является «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях» Д. И. Фонвизина (1745-1792), известного русского прозаика, публициста, драматурга и переводчика. Уже в 1755 г., то есть в год открытия Университета, Денис Иванович начал обучение в дворянской гимназии при Московском университете, а затем в течение года - на философском факультете университета, поэтому его воспоминания, как одного из первых учащихся, очень важны для нас. «Чистосердечное признание» описывает события с 1750 по 1760 гг. , а написано оно было в последние годы жизни писателя (1790-1792) и осталось незаконченным. Впервые частично опубликовано было в 1798 г. в Санкт-Петербургском журнале . В 1830 году вышло первое авторитетное собрание сочинений Д. И. Фонвизина в четырех частях, подготовленное П. П. Бекетовым и изданное книгопродавцем И. Г. Салаевым . В это собрание вошло и «Чистосердечное признание», главной темой которого является христианское раскаяние в своих грехах. Несмотря на ряд неточностей, сочинение Фонвизина служит важным источником его биографии и содержит яркие зарисовки русского быта и нравов . Стоит отметить, что «Чистосердечное признание» является в известном смысле венцом развития русской мемуарно-автобиографической прозы XVIII в.
Следующие несколько источников опубликованы в «Сборнике Русского исторического общества» - крупнейшая серийная публикация источников по истории России XVIII–XIX веков. За пятьдесят лет существования Общества (1866–1916) было выпущено 148 томов Сборника. Наши источники: «История жизни и дел моих» Колокольникова В.Я (1758-1792) и «Показания» доктора Багрянского (1761-1813) находятся во втором томе за 1868 г. Первый происходил из семьи приходского священника и известен нам как русский переводчик, хотя и имел докторскую степень по медицине, второй же – из разночинцев, а известен как врач, писатель и переводчик. Также интересно, что оба автора интересовались делами масонства. В своих воспоминаниях Василий Яковлевич Колокольников и Михаил Иванович Багрянский описали свое происхождение, поступление в Московский университет и учебу, уделяя внимание трудностям, с которыми приходилось сталкиваться небогатым студентам незнатного происхождения.
Некоторые наши источники публиковались в периодической литературе. «Русский Архив» — историко-литературный журнал, издававшийся в Москве с января 1863 по 1917 годы сначала ежемесячно, но с 1880 по 1884 год шесть раз в год, то есть раз в два месяца, затем снова ежемесячно . Журнал был основан П. И. Бартеневым по инициативе А. С. Хомякова с целью всестороннего освещения истории России. «Москвитянин» - русский патриотический журнал, созданный при участии графа С.С. Уварова. Издавался в Москве в 1841–1856 гг. М. П. Погодиным два раза в месяц .
В «Русском архиве» были изданы «Записки» М. И. Антоновского (1759–1816), русского и украинского историка, публициста, переводчика. Он происходил из старинного, но обедневшего дворянского рода, в 1779—1783 гг. учился в Московском университете . «Записки», написанные от третьего лица, были начаты в 1806 г. Опубликованы в «Русском архиве» в 1885 г. В своем труде Антоновский описывает автобиографию, упоминая также свою родословную и некоторые исторические события.
«Записки» Ильи Федоровича Тимковского, выходца из небогатой дворянской семьи, юриста, профессора Харьковского университета, учившегося в 1789—1797 в Московском университете «по части словесности, физико-математических наук, юриспруденции и политики» . В начале 1850-х гг. у Тимковского установились дружеские отношения с редакцией «Москвитянина» и именно в этом журнале были опубликованы его «Записки» в 1852 г, а в 1874 г. были вновь изданы в «Русском архиве». Воспоминания отличаются высокими литературными достоинствами , а важны нам, так как содержат информацию о выборе пути, учебе в университете и последующей службе Ильи Федоровича.
Продолжением «Записок» послужил труд Тимковского «Памятник Ивану Ивановичу Шувалову», посвященный основателю Московского университета И. И. Шувалову. По мнению самого автора, «Памятник» является «необходимым последствием первых записок» и представляет собой их вторую часть . Более того, «сведения о Шувалове начались во второй части сказания («Записок»), и собственно ему посвящена третья» . «Памятник» закончен 12 января (ст. ст.) 1851 г. – в день открытия Московского университета . В этом же году сочинение было опубликовано в «Москвитянине» . Оно содержит в себе описание состава Московского университета и различных аспектов, связанных непосредственно с учреждением. Но для нас более важны упоминания про жизнь студентов, их содержание, описывается храм, где молились студенты .
Еще одним нашим источником является «Автобиография» Василия Сергеевича Подшивалова (1765-1813), сына рядового солдата, русского писателя, поэта и переводчика. В 1774 г. был принят в университетскую гимназию, а затем и в университет. Его «Автобиография» написана 1 ноября 1806 г. Она представляет собой краткое повествование, охватывающее период времени с 1765 по 1806 гг. Опубликована в 1842 г. в «Москвитянине». В своем труде автор вспоминает более о своей литературной деятельности, чем просто о жизни, хотя события последней не менее интересны и важны.
Последним нашим автором будет П. С. Полуденский (1777–1852), сенатор. Он закончил курс в Московском Университете. Примерно где-то во второй четверти XVIII в. им были написаны «Заметки о старом Московском университете, так как писались под диктовку, а значит Полуденский был уже в летах. «Заметки…» были изданы 1853 г. в «Москвитянине». В них содержится информация о первых годах существования университета, о быте учащихся, учебном процессе, о кураторах университета и т.п.
Таким образом, мы можем считать, что работа в достаточной мере обеспечена источниковым материалом, который отражает различные аспекты жизни представителей московского студенчества второй половины XVIII века. Так как наши источники личного характера, это помогает проследить жизненный путь каждого из студентов (детско-юношеские годы, время обучения в университете, послеуниверситетский период) с его особенностями. Ведь у каждого человека свой взгляд на мир, свое отношение к себе и окружающим людям. Сословная принадлежность учащихся, как можно заметить, разнообразная: дворянство (бедное и богатое), духовенство и разночинцы… – это дает нам возможность посмотреть на новую социальную группу общества с разных сторон.

 

Глава 1. Начало жизненного пути будущих студентов
Студенты Московского университета, воспоминания которых лежат в основе данной работы, являются представителями различных сословий, у каждого своя история рождения, воспитания и образования, но, в итоге, все они оказались в университете. В данной главе мы по большей части уделим внимание именно семье, в которой родился будущий студент, и образованию, полученному в детском и юном возрасте.
В нашем списке студентов есть представители духовного сословия. Михаил Иванович Багрянский родился в селе Гладком Тульского наместничества в семье приходского священника. И, как пишет Михаил Иванович, отец его «по одиннадцатому году жизни отправил для наук в Москву, равно как и трое старших моих братьев» . Так мы видим, что представители духовенства были заинтересованы в научении своих детей наукам и уже довольно в раннем возрасте отпускали их в город учиться. Конечно, ранее священнические дети по обычаю поступали в семинарии, но случай Багрянского – это уже новое явление – он «записался в гимназию Императорского Московского университета в 1772 году…в 1779 году был произведен студентом и переведен в университет» . Фактически так дети священников выходили из духовного сословия и переходили в совершенно другую социальную группу. Ведь после окончания хоть «класса и чина университет в то время не давал, но студенты, кончившие курс, с аттестатами, определялись преимущественно на службу и принимались в оную 14 классом» .
Еще одним представителем выходца из духовного сословия является Василий Яковлевич Колокольников. Хотя его история несколько отличается. Он сначала закончил вятскую духовную семинарию, затем там же «был учителем латинской грамматики около пяти лет» . Но, видать, сердце молодого человека жаждало большего, поэтому Колокольников отправляется в Москву для поиска работы. По рекомендательному письму от вятского епископа явился он московскому владыке Платону. Последний предлагал юноше постричься в монахи и стать преподавателем Перервинской семинарии, но Василий отказался – «желание имел еще более усовершенствовать себя в науках и так записался в университет московский» . Было стремление у молодых людей познавать различные науки, и они, несмотря на советы и наставления, делали свой выбор и поступали в университет; светский вуз все более привлекал юношей.
Несомненно, и дворяне поступали в Московский университет. Одним из представителей известного дворянского рода Долгоруковых является Иван Михайлович. Не вдаваясь в подробности, стоит лишь упомянуть, что его род был близок к императорскому двору и включает в себя немалое количество известных людей. Образование, как было распространено, сначала получил домашнее: «следуя общему навыку россиян, и батюшка принял к себе в дом француженку по имени madame Constantin» . С восьми лет у князя уже был наставник мужского пола и «план, предначертанный моим отцом, обнимал следующие предметы: латинский, немецкий и французский языки, историю, географию, поэзию и математику. По мере возраста предполагалось обучать и другим разным то полезным, то приятным художествам» . То есть обучение начиналось в раннем возрасте, и программа была далеко не простой, а обучали ребенка иностранцы. Конечно, все зависит от родителей, от их отношения к образованию и наличия денежных средств.
Вот Тимковский Илья Федорович происходил из бедной провинциальной дворянской семьи, поэтому на приглашение иностранцев средств не было, но это не помешало отцу Ильи Федоровича дать ему хорошее и разнообразное начальное образование: «первому чтению церковно-славянской грамоты заучила меня мать» , затем «отдали учиться в Золотоношенский женский монастырь... у монахини Варсонофии мы составляли род пансиона. Она была из дворянок» , и это не все. Вскоре Тимковского отдали на обучение дьяку Василию, который заведовал классами «на Букварь, Часослов и Псалтирь...набирались охотники в особый ирмолойный класс, для церковного пения, что производилось раза три в неделю» . Интересен акт окончания класса: выпускник приносил большой горшок сдобной каши, покрытый полотняным платком. Дьяк со своим обрядом снимал платок себе, кашу разъедали школьники и разбивали горшок палками на пустыре в мелкие куски . Это можно проинтерпретировать так: закрытый платком горшок с кашей – это сокрытые знания, учитель снимает платок – приоткрывает своим ученикам завесу книжной мудрости, ученики съедают кашу – впитывают знания, разбивают горшок – разрушают преграды между собой и наукой. Это вольная интерпретация, поэтому каждый в праве соглашаться с ней или нет. Вернемся же к истории обучения Ильи Федоровича. После вышеупомянутой школы приезжий семинарист обучал его часослову, псалтири, чтению гражданскому, латинской грамоте и письму на бумаге . Затем семинария и Киевская академия. Вот такой длинный путь прошел Тимковский прежде чем поехать поступать в Московский университет. Важно отметить, что в период обучения Тимковского в академии, слава Московского университета уже распространялась в образовательной среде: «между тем из академии каждый год один, два, три, кончившие курсы, выходили в Московский университет. Они списывались с товарищами. И носились о них завидныя молвы» .
Представитель разночинской категории населения Василий Сергеевич Подшивалов, сын рядового солдата, ничего на этот счет особо не пишет в своей автобиографии. Лишь упоминает, что «начал учиться у дьячка Казанской церкви» .
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что большинство будущих студентов, за исключением обеспеченного дворянства, дети которых обучались иностранцами, получило начальное образование от представителей духовного сословия. То есть Церковь во второй половине XVIII века еще оставалась местом просвещения и распространения знаний, но светское образование для детей и подростков в лице иностранцев и университетской гимназии начинало активно проникать в образовательную среду. Также мы убедились в том, что путь в университет был открыт представителям различных сословий, главное, чтобы была определенная база знаний и, конечно, желание учиться.

 

 

Глава 2. Жизнь студентов в Московском университете
Период обучения в университете у многих студентов является ключевой и самой обширной частью воспоминаний. Неудивительно, ведь именно в этот период завязывается большое количество знакомств, приобретаются определенные знания, формируется мировоззрение и многое другое. Как и в этой работе начинается новая глава, так и учеба в университете является новой вехой в жизни.
§1. Быт
Университет занимал выстроенный для него дом в четыре этажа с передним двором и боковыми выступами, на улицу Моховую, правым боком на Никитскую . Сразу хочется напомнить о том, что в начале своей истории в университете помещались гимназия, собственно университет и благородный пансион. Так, мы понимаем, что ученики разных возрастов жили и учились вместе. Это может иметь как положительное, так и отрицательное влияние. С одной стороны, старшие могут помогать младшим, давать советы и быть примером для подражания. С другой стороны, младшие могут отвлекать старших от занятий, не совсем усердные же студенты могут быть негативным примером для гимназистов. Есть еще один аспект такого соседства. С гимназистами в каждой комнате жили по два университетских казенных студента, и один из них назывался камерным, потому что повторял уроки, смотрел за учением . И, кстати, казенных студентов было в то время около 50 человек, и каждый из них получал жалование 90 руб., а камерный студент получал лишних 20 руб, и того 110 руб. (в 1780-1790-х гг.). Получается, что соседство с гимназистами могло принести доход – это было, конечно, нелишним для студентов.
Помещались же казенного содержания гимназисты и студенты в длинных и обширных залах главного здания, которые назывались камерами. Восемь камер было на дворянской половине и восемь на стороне разночинцев . Таким образом, студенты разных сословий жили в разных комнатах и даже на разных половинах, что говорит о довольно ярко выраженном сословном разделении в среде студентов.
В неравных камерах помещалось от 8 до 10 учеников. По трем внутренним стенам уставлялись кровати с ящиками для книг, бумаг и платья. А на середине камеры вдоль было два стола с ящиками и скамьями, для их занятий . На самом деле, это нелегко, когда такое количество людей живет вместе в течение долгого времени. Ведь у каждого человека свои привычки, особенности характера и предпочтения. Но такое общежитие может быть хорошей «школой жизни». Каждая камера имела своего прислужника с именем сторожа из определенных отставных инвалидов, которые убирали постели, содержали в коридоре воду и умывальную посуду, наблюдали чистоту и отопление .
При университете был в это время анатомический кабинет, библиотека, и физический кабинет . Также при университете была больница для студентов .
Стоит отметить, что студенты на казенном содержании обязаны были себя кормить и одевать. Обычно около десяти студентов складывались и выбирали из среды себя одного, которого называли экономом. Ему отдавались деньги, и он нанимал кухарку, которая готовила стол в университете . Но такой порядок был лишь некоторое время. Затем казеннокоштные студенты были переведены на полное университетское обеспечение, о чем далее будет рассказано.
Также имелось правило, что «всякий новый студент на жаловании должен прожить год или два в университете, и если заслужил доверие, то ему позволялось выйти или просто на квартиру, или в дом какой для уроков, или в дом своих знакомых» . Интересно, это правило было принято для того, чтобы знать о внеучебном поведении студентов – заслуживают ли они жалование, или просто руководство беспокоилось о том, чтобы приезжие из других городов не увлекались различными похождениями, а занимались учебой. Но, как говорится, из любого правила есть исключения. Таким исключением был Илья Федорович Тимковский, который подружился с москвичом, понравился семейству и был приглашен жить с ними, что по согласию с руководством и сделал .
Когда казеннокоштные студенты были переведены на полное университетское обеспечение, немаловажным аспектом быта студентов было их дежурство в столовой, что приучало их к труду и ответственности за общее дело. Интересна церемония университетских трапез. Заходили на обед по звону колокола, парами, вставали попарно на обе стороны зала к столам. Утром кто-то по выбору читал утренние молитвы с пением, затем раздавали всем по куску хлеба . Кстати столовая зала делилась на дворянскую и разночинскую стороны, но, судя по всему, состав обеда («ржаной, мягкий и вкусный хлеб кусками по тарелке, в готовых оловянных блюдах щи, каша и жаркое из говядины по хорошему куску, на каждую партию счетом» ) был одинаков, что немного сглаживает сословное различие учащихся. Все приемы пищи сопровождались молитвой до и после еды.
Условия общежитийной жизни студентов были, конечно, не самыми лучшими, но порядок, определенные традиции уже складывались. Хотя в быту во многом проявлялось сословное разделение, жили и питались по разным сторонам помещения, но несмотря на это, студенты ведь обитали в одном здании, а это не могло их не сблизить.

§2. Учебный процесс
28 июня, в день восшествия на престол Императрицы Екатерины, проходило торжественное собрание, на котором производимые в студенты, получали шпаги и официально становились студентами. Так начинался новый отрезок в жизни каждого поступившего.
При поступлении ученик должен был знать латинский, так как по воспоминаниям Долгорукова, «заставили меня перевести какую-нибудь статью из газет с русского на латинский язык и после записали на лекции» .
Лекции в университете были два раза в день, утром и вечером, кроме среды и субботы. В среду водили учащихся в баню после обеда, а в субботу отпускали домой. Вечером обыкновенно преподавалось рисование, математика и прочее. Утром начинались лекции в 8 часов и продолжались до 12. Вечерние же классы начинались с двух и продолжались до шести. Слушали следующие предметы: Закон Божий, математику, русскую словесность, географию, историю, латинский, французский и немецкий языки, римское право, философию, энциклопедию, упражнялись в танцах, фехтовании и рисовании. Кроме того, преподавались английский язык и фортификация . То есть дисциплины были как классические, так и творческие, и физические, но на первом этапе был лишь общий набор дисциплин без деления на факультеты (из-за этого многие студенты были вынуждены уезжать ««доучиваться» в университеты Западной Европы» ). Оно появилось лишь в 1758 г. и дало возможность для дальнейшей специализации студентов. Появилось три факультета: философский, к которому принадлежала чистая и прикладная математика, опытная физика, история, словесность и языки; юридический, в котором заключались политический и камеральные науки; медицинский, с принадлежностью к нему химии и естественной истории .
Латинский язык был особенно в употреблении. Каждый год задавалась тема для сочинения на латинском, и лучшее удостаивалось золотой медали, а за ним следующие два сочинения – серебряных . Затем ввели еще одну золотую – за отличное поведение . Интересный факт, что на лучшем сочинении учителя изображали солнце, а на двух последующих – луну . Медали назначались философскому факультету ежегодно, прочим двум попеременно через год, каждому золотая, величиною в полтинник, и две серебряных, в рубль серебром, с изображением на них Минервы, дающей венок юноше, и надписью: Dat praemia laudi, на обороте: царствование и год . Так вспоминает Михаил Антоновский о вручении медали: «за решения задаваемых в университетских факультетах трудных предложений, он удостоен был публичного награждения от императорского имени чрез главного попечителя университета золотыми медалями с печатанием о том в публичных ведомостях» . Тот факт, что о медалистах печатали в газетах, можно интерпретировать как популяризацию университетского образования в обществе.
Экзамены начинались весной, а заканчивались в июне. Публичный акт был в конце июня, около Петрова дня (12 июня), сопровождаемый музыкой, пением и угощением .
Что же касается не общих фактов об обучении, а каких-то личных особенностей, то стоит упомянуть несколько историй. Одна из них – из жизни Ильи Федоровича Тимковского: «Из всех сказать надобно, какое действие занимает в ней (университетской жизни) старейший профессор, статский советник Антон Алексеевич Барсов. Он грозен и суров был для меня в приеме, когда я после curriculum vitae (с лат. краткая биография) в данной теме изъявил предпочтение латинского языка греческому. Но я скоро на его курсе угодил ему в разборе и чтении Цицерона…», затем профессор спросил о получении Тимковским жалования, на что получил отрицательный ответ, так как просьба студента была далеко в очереди. «Нет правила без исключения» - сказал профессор. И через две недели Тимковский был поставлен на жалование, а также, как говорит Илья Федорович, «он занялся мною и дал позволение бывать у него на досуге» . Эта история является ярким примером того, что хорошее проявление себя на курсе могло способствовать дальнейшим успехам студентов на различном поприще, преподаватели радели и ходатайствовали за своих учеников, несмотря на то, что особой протекции в адрес некоторых не было. Под протекцией имеется ввиду покровительство высокопоставленных особ, богатых родителей и родственников. Тимковский же происходил из бедной дворянской семьи, так что вмешательство профессора Барсова в дела студента, является чистым жестом заботы и расположения.
Интересно также замечание Ивана Долгорукова: «Не дерзну…хвастать и приписывать успех моего экзамена и все счастливые его последствия моим отличным талантам и трудам… Всему способствовало покровительство Шувалова, внимание к родителям моим, дары их учителям, услуги и ходатайства неотступные!» . Данная информация показывает нам, что от родителей могло зависеть положение студента в университете и отношение к нему. А, учитывая, что, по словам Долгорукова, ему покровительствовали директор университета Приклонский и куратор Мелиссионо , то позиции юноши были очень крепкими.
Немного выбивается из общего контекста, но все же стоит упоминания замечание Фонвизина: «В бытность мою в университете учились мы весьма беспорядочно. Ибо, с одной стороны, причиною тому была ребяческая леность, а с другой -нерадение и пьянство учителей» . Не стоит забывать, что Денис Иванович был студентом в самое первое десятилетие жизни университета, все только-только начинало зарождаться и не все до конца понимали, как и что нужно делать, а также состав как студентов, так и учеников был довольно мал, поэтому узнать друг о друге различную информацию было не так сложно. Конечно, только лишь на период зарождения университетской системы эти проблемы списывать нельзя, они были, но разве их и сейчас нет?
Таким образом, учебный процесс был четко регламентирован, постепенно складывались определенная система занятий по специализациям, правила поступления в университет и его окончания. И в первое пятидесятилетие с его основание все эти мероприятия были неразрывно связаны с латинским языком. За усердную работу всякий студент мог получить покровительство профессора, а при высокопоставленных родителях покровительство и расположение студенту было гарантированно, хотя и его старания были важны.

§3. Внеучебная деятельность
Учеба в университете, конечно, отнимала большое количество времени, но все же находились минуты для творческой деятельности, прогулок, а также и работы.
Первым делом хочется упомянуть о церковной жизни студентов. Во-первых, особенной церкви в первые десятилетия жизни университета не было, а «поочередно учившихся водили в разныя приходския, как например, к Леонтию, бывшей в Леонтьевском переулке…к Дионисию Ареопагиту, на Никитской…к Илие пророку, бывшей тогда в проулке близ Тверской; кроме того, в монастыри Никитский и Воздвиженский» . В другом источнике указывается, что «университет своим двором и населением числился в приходе Георгия на Моховой, и собирался туда на праздничное и постовое богослужение, до устроения своей церкви в доме в 1791 г, во имя св. Татианы, по святцам 12 января (25 января по новому стилю), когда Высочайше утверждено основание Университета» . Здесь же говорится, что «для церкви кроме уставного…был из студентов и гимназистов, по своей охоте, полный хор певчих». Получается, что студенты не просто посещали богослужение, но и участвовали в них, тем самым приобретая богослужебную практику.
Также в свободное от занятий время студенты любили ходить в театр, «случалось и с подделанными билетами» . Они вели и домашний театр «с запасом сцены, кулис и гардероба» . Иногда на святках и масляной неделях давали представления: опера Хераскова «Добрые солдаты», оперы «Мельник» и «Севильский цирюльник», комедии Недоросль, Скупой… .
Были у студентов и не такие безобидные увлечения. «Товарищ мой нередко увлекал меня с собой то в театр, то на гулянья, и даже в открытые тогда игорные дома…» - пишет Тимковский. Именно последнее стало причиной разрыва дружеских отношений этих двух молодых людей: «я возненавидел игру и охладел к доброму товарищу» . Но по крайней мере, из этой истории мы можем заметить, что студенты были совершенно разные, кто-то изо всех сил старался учиться и вести, так скажем, трезвый образ жизни, а кто-то ломался под количеством не всегда добрых развлечений этого мира.
Многие студенты совмещали учебную деятельность с преподавательской: Ннекоторые студенты давали в частных домах уроки. Плата была весьма низкая, а именно около 2 руб. 50 коп. медью; они учили русскому языку, немецкому…» - вспоминает Полуденский. Также были и другие виды трудовой деятельности: «в последние годы курсов, я обращал свободные дня и часы на особые занятия дома…переводы книг, иногда журнальные статьи в прозе…стихи» .
Постепенно в университете стали распространяться различные студенческие общества, литературные кружки. Некоторые студенты были приглашены и приняты в масонские ложи. Так, Багрянского «причислили к ложе Латоне…в 1785 принят в розенкрейцеры…» , но, судя по словам самого студента, он там особой активности не проявлял, а как стал доктором, то вообще перестал посещать собрания .
Так, мы видим, внеучебная деятельность студентов была весьма обширна, начиная от развлекательных мероприятий и различных кружков, заканчивая трудовой деятельностью.
Таким образом, в первые пятьдесят лет истории Московского университета уже начала складываться определенная система как в быту, так и в учебном процессе. Конечно, все еще нуждалось в доработке, и условия проживания были непростыми, учитывая количество человек в комнате, и специализация появилась не сразу, а это дает повод студентам после окончания уезжать в западные вузы, что чревато последствиями. Несмотря на довольно плотный график занятий, студенты находили время для работы и другой разнообразной внеучебной деятельности. В целом еще можно отметить, что количество как студентов, так и профессоров было в этот период довольно небольшим, поэтому жизнь в коллективе была более тесной, несмотря на представительство различных сословий.

Глава 3. После выпуска
Годы совместной учебной деятельности и быта у каждого по-своему подходили к концу. Как замечает Полуденский, «молодых людей, окончивших курс в университете, брали так охотно на службу, что начальники некоторых отдельных мест, приглашали их сами» . Эта информация в целом дает впечатление, что проблем с будущим трудоустройством студентов не было, но мы рассмотрим этот вопрос подробнее.
«По переходе в архив иностранной коллегии…» - пишет Подшивалов. Более сложно и подробно описывает историю с принятием на службу Колокольников. Эта история началась еще задолго до окончания университета. Отец его «чтился законником и юристом», был приглашен в Петербург в Сенат для помощи в решении дела, которое закончилось успешно. Как отблагодарить? Отец отвечал, что покровительством его детям. Ответ: «привезите его; он будет служить при мне, - что было по иностранным делам» . Но, в итоге, это дело закончилось не так, как предполагалось: обещавший покровительство господин забыл про Тимковского и хоть он мельком сказал, чтобы студент приходит завтра, но «поражена моя гордость…видно так судит мне Бог, своим лбом пробивать стену» . То есть Илья Федорович, если бы переступил через свою гордость, мог быть определен на службу по протекции, но старательный студент решил пойти по своему пути. Уже вскоре студент получал несколько предложений о службе, но давал отказ. И наконец, был Тимковский выбран из студентов, знающих правоведение, «на коронную службу» . Имеется ввиду государственная служба (при Шувалове). «Так началась моя новая жизнь и моя служба – пишет Илья Федорович -, числимая от 3 февраля 1797 г, с ее производствами и переменами» . Так студент, усердно занимавшийся в течение долгого времени начал свою успешную службу, «где ни проходили пути мои, во всех должностях, от начала до конца, я почитал себя баловнем службы» - замечает Тимковский.
«При учреждении его (университета), во времена императрицы Елизаветы, Шувалов, сильный того века вельможа, установил с высочайшей конфирмации, чтоб всякий студент, изучивший латинский язык, выпускаем был по окончании наук из Университета обер-офицером» - замечает Иван Михайлович Долгоруков. Это был хороший способ попасть на службу. Особенно для тех, кто к ней не был приписан с рождения. Как это ни странно, но Долгоруков не был записан и лишь на основании указа императрицы был «выпущен 3 июля (1780 г.) в прапорщики» .
Кто-то, а точнее Денис Иванович Фонвизин, наоборот: «желание моё было гораздо более учиться, нежели ходить в караулы на съезжую, уклонялся я сколько мог от действительной службы. По счастию моему, двор прибыл в Москву, и тогдашний вице-канцлер [Александр Михайлович Голицын] взял меня в иностранную коллегию переводчиком капитан-поручичья чина, чем я был доволен» . То есть университетское образование открывало двери как в военную, так и в статскую службу.
Антоновский же был приглашен в Петербург для работы в Адмиралтейской коллегии и «остался жить в доме графа Чернышева, яко сущий его семьянин…при чем поручен был от сего графа Антоновскому присмотр за воспитанием детей его, да сверх того отправление секретарской должности по званию положеннаго при вице-президенте секретаря для иностранных дел и секретных морских экспедиций» .
Некоторых определяли учителям прям при университете или гимназии. Так, например, Багрянский стал «учителем при благородном пансионе» , но «малое жалование, беспокойства, некоторые притеснения, охота к дальнейшему упражнению в науках…» способствовали решению уйти со службы и заняться переводами, параллельно учась на медицинском факультете. Недаром мы знаем Багрянского как доктора. А если вспомнить, что он вышел из духовного сословия, то это яркий пример того, что, если есть желание, то можно многого достичь.
Также стоит отметить, что помимо определенной службы: чиновником, доктором… - многие занимались переводческой деятельностью, что было, конечно, хорошим подспорьем в денежном вопросе. А все это бесспорно благодаря обучаемым в университете языкам.
Так, на основе наших источников, можно сделать вывод, что проблем с трудоустройством студентов не было. Некоторые даже отказывались от предложений по службе и искали, ждали лучшего варианта. Зачастую это диктовалось теми или иными предпочтениями самого студента, то есть он не соглашался на первую работу, а начинал заниматься тем, что было ему, действительно, интересно. Также мы видим, что аттестат об окончании университета помогал в зачислении как на военную, так и на статскую службу.

 

Заключение
Тема жизненного пути даже отдельного человека – это очень обширная и сложная проблема, ведь нет какого-то определенного шаблона, по которому нужно рассматривать жизнь. А у нас работа основана на воспоминаниях восьми человек, и каждый пишет о разном. Поэтому мы рассматривали данную тему с ракурса образования, которое в XVIII веке начинает более активно внедряться в жизнь русского общества.
Сразу же стоит заметить, что в воспоминаниях не каждого студента есть тот или иной исследуемый нами период. Например, Фонвизин не пишет о своих годах до поступления в университет, Подшивалов же мало говорит и о детстве и об учебе в университете, Колокольников не пишет о жизни после выпуска, а Полуденский уделяет все внимание именно университетскому периоду.
Церковное образование известно издавна, и оно никуда не девается. Но теперь стали распространяться светские науки, поэтому и интересы в выборе будущей деятельности начинают расширяться. Представители духовного сословия начинают обучать детей светским наукам и даже отдают их в университетскую гимназию, а из нее многие шли в университет. Так, происходил разрыв юношей (а тогда в университете учились только они) с духовным сословием. Из разночинцев и дворян тоже поступали в Московский университет, поэтому его можно назвать местом соприкосновения разных социальных групп. Важно отметить, что у всех представителей вышеупомянутых сословий было довольно хорошее начальное образование, вот только пути его получения различались. Дворяне преимущественно получали домашнее образование от иностранцев, а все остальные – либо тоже домашнее, но от родственников и приезжих семинаристов, либо в приходских школах, при монастырях, а позже и в университетской гимназии.
При поступлении в Московский университет во второй половине XVIII века уже требовалось знание латинского языка. Последующее его изучение и, конечно, других языков занимало важную роль в учебном процессе. И многим это знание пригодилось как во время учебы, так и после выпуска при переводческой деятельности, которой занимался каждый второй студент как просто для себя, так и для некоторого дохода.
Распорядок дня, лекций, обедов был четким. Складывались определенные традиции и совместные кружки, как например, домашний студенческий театр, а это эффективное средство для того, чтобы коллектив становился дружнее.
Разделение на факультеты, хотя и не сразу появившееся, дало возможность получить более узкую специализацию здесь, в России, и не ехать для продолжения образования в Западные университеты. Несомненно, это повышало статус университета и стало привлекать больше студентов.
Конечно, успехи в университете и в будущей карьере могли в какой-то степени зависеть от состоятельности и важности родителей студента, но усердие простых учеников тоже не оставалось незамеченным.
После окончания университетского курса некоторые хотели продолжения учебы и записывались на другие курсы, совмещая это с работой. А кто-то был принят на службу, как на статскую, так и на военную, ведь университет давал путь и туда, и туда.
По прочтении источников, мы видим желание у юношей учиться и узнавать новое, поэтому, образованный в середине XVIII века Московский университет, стал некой лестницей для достижения цели. И хотя сначала студентов было не очень много, но для них он стал важной вехой на жизненном пути.

 

Список источников и литературы
Источники:
1. Антоновский М. И. Записки Михаила Ивановича Антоновского // Русский архив. М., 1885. Кн. 1.Вып. 2.
2. Показания доктора Багрянского // Сборник Русского исторического общества. 1868. Т. 2.
3. Долгоруков И. М. Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни. Т.I. СПб., 2004; Капище моего сердца. М., 1997.
4. Колокольников В.Я. История жизни и дел моих // Сборник Русского исторического общества. 1868. Т. 2.
5. Подшивалов В. С. Автобиография Василия Сергеевича Подшивалова // Москвитянин. М., 1842. Ч. 1.
6. Полуденский П. С. Заметки о старом Московском университете // Москвитянин. М.,1853. № 24.
7. Тимковский И. Ф. Записки Ильи Федоровича Тимковского // Русский архив. М.,1874. Кн. 1. Вып. 6; Памятник Ивану Ивановичу Шувалову // Москвитянин. М., 1851. Ч. 3.
8. Фонвизин Д.И. Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях // Фонвизин Д.И. Сочинения: В 2 т. М., 1959. Т. 2. http://www.poesis.ru/poeti-poezia/dfonviz/univers.htm
Литература:
1. Андреев А. Ю., Посохов С. И. Университет в Российской империи XVIII – первой половины XIX века. М., 2012.
2. Белявский М. Т. Ломоносов и основание Московского университета. М., 1955.
3. Парсамов В.С. «История Императорского московского Университета» С.П. Шевырева: Исторический нарратив в политическом контексте. М., 2013.
4. Соколова К. Б. Русская интеллигенция XVIII- начала XX вв.: картина мира и повседневность. СПб.,2007.
5. Феофанов А. М. Студенчество Московского университета второй половины XVIII - первой четверти XIX в. М., 2011.
6. Шевырев С. П. История Императорского Московского университета. М., 1998.
7. Якушкин В. Е. Из первых лет жизни Московского университета // Русский филологический вестник. 1902. № 3-4.
8. Университет для России: Взгляд на историю культуры XVIII столетия. /Под ред. Пономаревой В. В., Хорошиловой Л. Б. - М.: Русское слово, 1997.