Р.Р. Джабарров

Неостывающий и в наши дни интерес к творчеству А.С. Пушкина ещё раз подчеркивает важность наследия гениального поэта. Известно, что Пушкин поддерживал тесные связи с декабристами. При жизни Пушкина множество фактов и событий правления Петра оставались под строгим правительственным запретом. Будучи одним из самых авторитетных литературных деятелей первой трети XIX века, Пушкин сформировал свой взгляд на Петра. Как же Пушкин относился к Петру Великому? Можно ли согласиться с мнением ряда исследователей, утверждая, что взгляды Пушкина в этом вопросе совпадали с мнением декабристов и до какой степени?
П.С. Попов и Л.Н. Бычков в своих статьях указывали на идейную связь А.С. Пушкина с декабристами, на глубокое понимание им сущности общественного исторического процесса. Б.Д. Греков не мог согласиться с М.Н. Покровским, утверждавшем, что Пушкин несравненно хуже относился к Петру, чем к Пугачеву . Пушкин, по мнению Грекова, превозносил историческую роль Петра. Ученый утверждал, что Пушкин так никогда и не «дал нам сколько-нибудь законченного исследовавния» относительно эпохи Петра, но «много работал над Петровским временем, работал как историк-исследователь» .
По мнению Г.Е. Павловой, взгляды декабриста Н.А. Бестужева на финансовую политику Петра и строительство им флота сходились с воззрениями А.С. Пушкина . Действительно, «Опыт истории российского флота» Н.А. Бестужева имеет много общего и по содержанию и по своей судьбе с «Историей Петра I» А.С. Пушкина. Оба труда содержат много сходных оценок ряда событий начала XVIII века . С.С. Волк полагал близкими исторические взгляды Пушкина и декабристов . В.Г. Базанов соглашался, что декабристы полагали народ основным движущим механизмом истории, хотя, на его взгляд, они преуменьшали значимость народа в общественной эволюции. В этом исследователь видел источник распрей между Пушкиным и К.Ф. Рылеевым .
Определенный интерес представляет для нас статья В.В. Пугачева. Он полагал, что всерьез к петровской эпохе Пушкин обратился лишь после восстания декабристов. До этого у него были лишь отдельные упоминания о Петре I. Официальный культ Петра Великого вызывал у молодого Пушкина протест, выражавшийся в молчании. Поэтому В.В. Пугачеву очень трудно согласиться с прочтением чернового наброска «Только революционная голова», данном в Академическом XII томе полного собрания сочинений Пушкина . На странице 347 десятого тома собрания сочинений пушкинский текст воспроизведен так: «Только революционная голова, подобная Мир<або> и Пет<ру> , может любить Россию так, как писатель только может любить ее язык. Все должно творить в этой России и в этом русском языке» . В.В. Пугачев сомневается в подобной расшифровке имен. Он утверждает, что речь идет о Пестеле: «Петр I тут явно не причем» . Однако трудно согласиться с В.В. Пугачевым в подобном истолковании отрывка, т. к. первая версия выглядит аргументированнее. Дело в том, что имя, данное в автографе в сокращенной скорописной форме, читается и расшифровывается предположительно. Стоит согласиться с условным текстом академического издания Пушкина 1962 года . Тем более, что о Петре, как о революционере на троне, Пушкин писал в 1830 году: «Петр I одновременно Робеспьер и Наполеон. (Воплощенная революция.)» . Революционность образу Петра придает и тот факт, что взгляды Пушкина с возрастом становились более консервативными.
По мнению В.В. Пугачева, отношение к Петру I было неодинаковым в разные периоды Пушкинского творчества. Молчаливая оппозиция по отношению к культу Петра Великого была присуща поэту до 1825 года . Согласно Т.В. Цымриной, дискуссионной является проблема соответствия исторических воззрений декабристов и А.С. Пушкина .
Одна из тем, особенно волновавших Пушкина, была посвящена преобразованиям Петра I . Для понимания исходной позиции Пушкина в этом вопросе принципиально важным является анализ незавершенного отрывка периода кишиневской ссылки Пушкина, датируемого 2 августа 1822 г. и известного под названием «Заметки по русской истории XVIII века». Фрагмент сохранился нечаянно, пролежав долгие годы в бумагах знакомого Пушкина Н.С. Алексеева .
Памфлетная записка Пушкина об императорском периоде русской истории, в автографе не озаглавленная (вместо заголовка сделана отметка «№ 1»), является самой ранней из его исторических работ. Концепция записки очень близка суждениям декабристов. Возможно, некоторые фактические данные, учтенные в записке, но еще неизвестные в ту пору ни в русской, ни в зарубежной печати, основаны на устных свидетельствах таких широко осведомленных в событиях русской истории XVIII в. знакомых Пушкина, как Н.М. Карамзин, А.И. и Н.И. Тургеневы, М.Ф. Орлов, В.Ф. Раевский. По самым своим установкам и конкретно-историческим материалам записка Пушкина не могла рассчитывать на печать и предназначалась, видимо, для нелегального распространения .
О Петре I в ней написано следующее: «По смерти Петра I движение, переданное сильным человеком, все еще продолжалось в огромных составах государства преобразованного. Связи древнего порядка вещей были прерваны навеки; воспоминания старины мало-помалу исчезали. Народ, упорным постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен был своей победою и смотрел уже равнодушно на немецкий образ жизни обритых своих бояр. Новое поколение, воспитанное под влиянием европейским, час от часу более привыкало к выгодам просвещения. Гражданские и военные чиновники более и более умножались; иностранцы, в то время столь нужные, пользовались прежними правами; схоластический педантизм по-прежнему приносил свою неприметную пользу. Отечественные таланты стали изредка появляться и щедро были награждаемы. Ничтожные наследники северного исполина, изумленные блеском его величия, с суеверной точностию подражали ему во всем, что только не требовало нового вдохновения. <…> Петр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть, более, чем Наполеон». И далее А.С. Пушкин делает интересное примечание: «История представляет около его всеобщее рабство. Указ, разорванный кн. Долгоруким , и письмо с берегов Прута приносят великую честь необыкновенной душе самовластного государя; впрочем, все состояния, окованные без разбора, были равны пред его дубинкою. Все дрожало, все безмолвно повиновалось» .
Комментируя «Заметки по русской истории XVIII века», Б.Д. Греков отмечал, что «неудавшаяся попытка аристократии ограничить после Петра I самодержавие не дала ей возможности захватить власть и удержать надолго “чудовищный феодализм”, чем облегчилось в дальнейшем освобождение людей крепостного состояния» .
Именно при Петре в России стали зарождаться «отечественные таланты», вознаграждаемые государством. Но, по мнению Пушкина, не произошло увеличение прав иностранцев, приносивших России пользу «схоластическим педантизмом». Однако поэт находит и отрицательные стороны в облике Петра, утверждая, что он не опасался «народной свободы», являвшейся неизбежным продуктом его реформ. Реформатор, по мнению Пушкина, более высокомерно относился к людям, чем Наполеон. Петр предстает в сочинении Пушкина в образе тирана, коренным образом уничтожающего древние обычаи. Хотя он же вызвал культурное расхождение между народом и «боярами», небывалое возрастание чиновничьей массы. Поэт утверждает, что Петр обращался с подданными как с рабами, обвиняет его в самовластии. Россияне должны были дрожать, молчаливо покоряться деспоту. Тем не менее поэт видит в самодурстве Петра демократические черты: подданные, «окованные без разбора, были равны пред его дубинкою» .
В «Заметках» отмечены основные аспекты общественно-политической борьбы столетия и дана однозначная концепция века . В «Заметках по русской истории XVIII века» Пушкин отмечал: «История представляет около его всеобщее рабство… Все дрожало, все безмолвно повиновалось» . Тирания Петра определена в «Заметках» краткой, но эффектной характеристикой. К слову, Петр будет изображен безжалостным деспотом и в «Медном всаднике». Действительно, внимание великого литератора в течение всего его творческого пути было обращено на проблему страданий народа, пребывающего в рабстве у царя-деспота. Однако Пушкин никогда не сомневался в авангардной роли петровских реформ. То, что современная историческая эпоха у Пушкина берет начало с Петра, отвергать невозможно; но поэт отыскивает немного восхвалений в адрес реформатора, столь нередких в позднейших пушкинских произведениях .
Следует отметить, что «Некоторые исторические замечания», «Заметки по русской истории XVIII века», записка «О русской истории XVIII века» представляют собой одно и то же произведение А.С. Пушкина в изданиях разных лет. Важно подчеркнуть, что здесь царь-реформатор назван Пушкиным Петром «I», а не «Великим» . Критическое отношение к Петру сохранится и в заметках к «Истории Петра I» .
В небольших по объему «Некоторых исторических замечаниях» как бы четыре главки: Петр I; от Петра до Екатерины II; Екатерина II; Павел I. О Петре сказано немного: его реформы – это «движение, переданное сильным человеком», разрушение «связей древнего порядка вещей».
То, что современная историческая эпоха у Пушкина берет начало с Петра, отвергать невозможно; но поэт отыскивает немного восхвалений в адрес реформатора, столь нередких в позднейших пушкинских произведениях: наиболее резкие формулы «Замечаний» – «История представляет около его всеобщее рабство...», «все состояния, окованные без разбора, были равны пред его дубинкою. Все дрожало, все безмолвно повиновалось».
Согласно Пушкину, «Петр не страшился народной Свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть, более, чем Наполеон»: выходит, Петр был убежден, что его просвещение ещё не скоро обернется против его же самодержавия. Но Пушкину уже думается, что время, отведенное наследникам царя для образованного «рабства», заканчивается; что через столетие после Петра наступил час свободы, неизбежного результата того, что реформатором посеяно.
Пушкин признает историческую связь эпох, перспективность петровского просвещения. Часть соображений 1822 г. получат продолжение в последующих произведениях о Петре, однако пока автор «Исторических замечаний» делит историю, как шахматную доску, на белую «свободу» и черную «несвободу». И он всё ещё не может, да и не хочет применить исторические подходы к истории.
По мнению Н.Я. Эйдельмана, это присуще и большинству декабристам, писавшим или рассказывавшим о Петре. Дело в том, что первый император не вписывался в «двуцветную историю», состоящую из тиранов и тираноборцев .
Но как же Пушкин относился к Петру? Аристократия после смерти Петра замышляла ограничить самодержавие, но неудачно: «это спасло нас от чудовищного феодализма». Нет никаких оснований толковать эти строки как отрицание феодальных отношений в Киевской Руси и их пережитков в Московском государстве. В данном контексте, как замечает академик Б.Д. Греков в статье «Исторические воззрения Пушкина», поэт имел в виду не феодализм вообще, а неудавшуюся попытку русской поместной аристократии захватить в свои руки государственную власть перед вступлением на престол Анны Иоанновны. Тогда, по мнению Пушкина, и получилось бы восстановление феодализма, причем феодализма гипертрофированного, «чудовищного» . Любопытно проследить, как в дальнейшем менялись воззрения Пушкина на феодализм. Дело в том, что в 1829–1833 гг. публикуется «История русского народа» Н.А. Полевого, изменившая отношение Пушкина на роль Петра в становлении феодализма. После 1829 г., обратившись к изучению истории русского абсолютизма, Пушкин пришел к выводу, что феодализма, как системы политических отношений, в России не было. В России « бояре жили в городах при дворе княжеском, не укрепляя своих поместий … не враждуя противу королей, не продавая своей помощи городам … Феодализма у нас не было, и тем хуже» . Но отрицание Пушкиным феодализма в России в тех формах, которые он принял во Франции, не означало, что Пушкин отрицал вообще наличие в России феодальных отношений. Он писал: «Феодализм мог наконец родиться как первый шаг учреждений независимости (общины второй), но он не успел. Он развился во время татар, был подавлен Иоанном III, гоним, истребляем Иоанном IV, стал развиваться во время междуцарствия, постепенно упразднялся искусством Романовых и наконец разом уничтожен Петром и Анною Ивановною (указом 31 года уничтожившей указ Петра)» . Пушкин полагал, что феодализм был подавлен московскими царями, а Петр, в свою очередь, нанес ему окончательный удар .
Вклад Пушкина в дело популяризации исторических знаний, воспитывавших ненависть к деспотии и сочувствие к угнетаемым массам, недооценен. Исторические взгляды поэта, в силу огромной востребованности его произведений, оказывали мощное радикализирующее воздействие на читательскую аудиторию . Стоит отметить, что Пушкин заимствовал материал для «Арапа Петра Великого», который начал создаваться не ранее 1827 г., в том числе из «Русской старины» А.О. Корниловича, воспользовавшись, таким образом, декабристкой литературой. Связь с декабристами подтверждает ещё и то, что впоследствии в «Истории Пугачева» Пушкин при описании демократического внутреннего устройства казачества сослался на декабриста В.Д. Сухорукова .
Пушкин писал: «несколько раз принимался я за ежедневные записки и всегда отступался из лености. В 1821 году начал я свою биографию и несколько лет сряду занимался ею. В конце 1825 года, при открытии несчастного заговора, я принужден был сжечь сии записки» . На страницах этого произведения Петр Великий и его преемники встречаются с пращурами поэта. Это сочинение, восстановленное поэтом в начале 1830-х гг. по памяти, получило название «Начало новой автобиографии» . Таким образом, в «Началах новой автобиографии» поэт во многом основывался на своей биографии, написанной в 1821–1825 годы.
Стоит отметить, что в 1819 г. поэт встретился со вторым по старшинству сыном Арапа Петра Великого двоюродным дедом Петром Абрамовичем Ганнибалом (1742–1826).
Совершенно особой темой, требующей специального изучения, является довольно сильная перемена в пушкинском подходе к Петру между 1822 и 1826 годами.
Царь-реформатор неоднократно упоминался в письмах А.С. Пушкина. В конце января 1825 г. А.С. Пушкин писал Л.С. Пушкину из Михайловского в Петербург: «Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведет странное действие на всю картину Полтавской битвы». Речь идёт о новой поэме Рылеева «Палей» и прадеде Пушкина А.П. Ганнибале .
Судя по письму Пушкина, написанному в мае 1825 г. К.Ф. Рылееву, Пушкин был знаком с поэмой «Войнаровский» и делал замечания автору. Замечания Пушкина на поэму Рылеева «Войнаровский» не сохранились. Пушкин также ознакомился с «Думами» К.Ф. Рылеева, в частности назвав оригинальной главу «Петр Великий в Острогожске». Пушкин был также знаком с отрывком из поэмы Рылеева «Наливайко», находя «отрывок этот растянутым» . Это доказывает то, что у Пушкина были источники знаний о Петре.
Пушкин особенно заинтересовался Петром к 1825 г., что видно на примере «Стансов». Петр Великий становится в это время важнейшим историческим образом для поэта, связанным с важнейшими его размышлениями о динамике исторического развития. Реформатор является в творчестве Пушкина и как положительный пример Николаю I («Во всем будь пращуру подобен» ). Н.Я. Эйдельман отмечал, что образе Петра после 1822 г. всё четче вырисовываются передовые, прогрессивные черты .
В 1822 г. наблюдаемы лишь основы грядущих идей: Пушкин, как бы абстрагируясь от эпохи Карамзина, именно с преобразователя проводит историческую нить к современности, уже отчетливо чувствуя связь времен, однако ещё не так, как через пару-тройку лет . В сохранившейся рукописи «Бориса Годунова» можно найти пушкинскую иллюстрацию, изображающую основание памятника Петру Великому: скала, увенчанная вздыбленным конем, но Всадника недостает. Царь Борис утверждает в трагедии, что конь иногда сбивает седока и лишь строгими мерами можно удержать народ. В этом чувствуется явный намек на политику Петра .
Любопытно, что в «Замечаниях» почти отсутствует народ. Наиболее известные строки – «народ, упорным постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен был своей победою и смотрел уже равнодушно на немецкий образ жизни обритых своих бояр». Эту фразу, заметим, начинает историк, просвещенно иронизирующий, но заканчивает как бы сам народ, насмехающийся над историком и ему подобными «обритыми боярами».
Здесь, однако, должно оговориться: в первой пушкинской исторической работе ни Пугачев, ни Булавин, ни другие народные вожди и движения не названы.
Народ, так сказать, безмолвствует.
Поэт, во-первых, почти ничего не знает, как и большинство людей его круга, о великих бунтах; во-вторых, даже зная – недооценивает, отбрасывает, как не слишком существенный факт.
Через три-четыре года, в Михайловском, Пушкин «откроет» народ, народность – и представит первые свои открытия в «Борисе Годунове».
Ничего этого нет в работе 1822 года. Декабристские взгляды на народ как на пассивную спящую массу, которую должно освободить, «не разбудив», – в пушкинских «Замечаниях» особенно отчетливы: ведь автор не стеснен цензурой, касается опаснейших, крамольных предметов, между прочим замечает, что Екатерина II «уничтожила звание (справедливее название) рабства, а раздарила около миллиона государственных крестьян (т. е. свободных хлебопашцев) и закрепостила вольную Малороссию и польские провинции»; здесь, казалось бы, самое время упомянуть о самозванцах, великих бунтах, но поэт-историк проходит мимо...
22 декабря 1826 г. Пушкин опубликовал «Стансы» – стихи, обращенные к Николаю I и оцененные несколькими революционными и оппозиционными поколениями как панегирик победившей власти. Уцелевший фрагмент перебеленного автографа Пушкина включает интересные разночтения с конечным текстом. Вначале поэт уподобил Николая Павловича Петру Великому –
Как он решителен и тверд,
Но памятью, как он, незлобен.
Однако слова «решителен и тверд» чересчур напоминали о действиях Николая I против декабристов; это впечатление умножалось противительным «но» – но памятью, как он, незлобен. Это «электрическое напряжение» уменьшено в финальной редакции:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен .
По мнению Е.А. Соловьева, в пушкинских «Стансах» 1826 г. поэт показал умонастроение, ставшее доминирующим для русской образованной элиты в условиях правления Николая I : «В надежде славы и добра/ Гляжу вперед я без боязни: / Начало славных дней Петра / Мрачили мятежи и казни…» Несмотря на интенсивно происходившее тогда же размежевание между наукой о прошлом и изящной словесностью, тон в формировании образа царя-реформатора во многом ещё задавали авторы, сочетавшие в себе черты художников и историков, к коим относился и А.С. Пушкин .
Более того, Н.Я. Эйдельман заметил, что Пушкину была в самом начале написания романа «Евгений Онегин» была очевидна линия «Петр I – нынешнее самодержавие».
Следует особо упомянуть А.П. Ганнибала, предка Пушкина, современника Петра.
До 1824 г. ни в сочинениях, ни в письмах поэта нет упоминаний об Абраме Петровиче Ганнибале. Домашние предания еще, очевидно, не стали историко-литературной темой, и с той же легкостью, с какой были утеряны или выброшены в Лицее письма бабки Марьи Алексеевны, игнорировались также колоритные подробности о прадеде, столь мало иптересные для юного поколения 1810–1820-х годов.
В 1824 г. «Тень Ганнибала» впервые возникает в Одессе, в дни тоски, размышлений о побеге:
Пора покинуть скучный брег
Мне неприязненной стихии
И средь полуденных зыбей,
Под небом Африки моей,
Вздыхать о сумрачной России,
Где я страдал, где я любил,
Где сердце я похоронил
Эти строки из L строфы первой главы «Евгения Онегина» (VI, 26), очевидно, были написаны весной 1824 года, судя по дате «8-е апреля» (1824) возле черновика III строфы (VI, 253).
В сентябре 1824 г. Пушкин наносит визит к престарелому двоюродному деду Петру Абрамовичу Ганнибалу и совершает первое знакомство с «Немецкой биографией» прадеда.
Пушкин, как известно (сам или с помощью П.А. Ганнибала), перевел немецкую рукопись, но не полностью, некоторые места трактовал не совсем так, как в подлинном тексте,– однако именно этот, собственный перевод и был последней, третьей «инстанцией». Первыми двумя были устные рассказы А.П. Ганнибала и сама «Немецкая биография».
Не имея возможности пользоваться документом в конце 1824 г., Пушкин вынужден был довольствоваться Сокращенным переводом «Немецкой биографии», который был им записан собственноручно, надо полагать – со слов Петра Абрамовича Ганнибала. Последний, вне всякого сомнения, знал родной язык своей матери, лифляндской дворянки. Можно даже утверждать, что он свободно владел им – ведь он сам пользовался «Немецкой биографией» без ее предварительного перевода. Стилистическая обработка Сокращенного перевода «Немецкой биографии», сделанного для себя, принадлежит, по нашему мнению, самому Пушкину.
В пушкиноведении считается, что перевод этот делался между второй половиной августа 1825 и августом 1827 г., с экземпляра «Немецкой биографии», уже принадлежавшего поэту; это можно оспаривать: скорее всего, Сокращенный перевод возник в конце 1824 г.
20 сентября 1824 г. поэт пишет «Стихи к Языкову»:
В деревне, где Петра питомец,
Царей, цариц любимый раб
И их забытый одподомец,
Скрывался прадед мой арап,
Где, позабыв Елисаветы
И двор, и пышные обеты,
Под сеныо липовых аллей
Он думал в охлаждснны леты
О дальней Африке своей,
Я жду тебя...
В стихотворении уже отмечена и значимая для всех предстоящих рассуждений формула – «Петра питомец». Хотя наименование «любимый раб» будет позднее изменено: «царю наперсник, а не раб» .
В октябре 1824 г. было сделано обширное авторское примечание к L строфе первой главы «Евгения Онегина» об Абраме Петровиче Ганнибале (VI, 654–656). Последние строчки примечания: «Мы со временем надеемся издать полную его биографию» – тоже, конечно, подразумевают немецкую рукопись. Позиция Н.Г. Зенгера, якобы поэт еще не ознакомился с «Немецкой биографией», когда писал примечание к первой главе романа, справедливо оспорено Н.К. Телетовой ; явное совпадение некоторых реалий и в то же время некоторые ошибки, расхождения – все это легко объясняется тем, что Пушкин уже читал у П.А. Ганнибала биографию прадеда, но еще не располагал ею. В то же время в примечание введены подробности, которых нет в биографии: например, рассказ о 19 братьях А.П. Ганнибала, о том, «до глубокой старости Аннибал помнил еще Африку, роскошную жизнь отца, девятнадцать братьев, из которых он был меньшой. Помнил, как их водили к отцу, с руками, связанными за спину, между тем как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома; помнил также любимую сестру свою Лагань, плывшую издали за кораблем, на котором он удалялся». Это, конечно, взято Пушкиным из устных рассказов П.А. Ганнибала.
Конец октября 1824 г. стихотворный набросок «Как жениться задумал царский арап...»: история «черного ворона» и «белой лебедушки» тоже взята из «Немецкой биографии», хотя какие-то подробности, вероятно, заимствованы из рассказов няни Пушкина «про старых бар» (Арине Родионовне было уже 23 года, когда скончался А.П. Ганнибал).
19 ноября 1824 г. на отдельном листе Пушкин записывает воспоминание о первом посещении псковской деревни и первой встрече с П.А. Ганнибалом.
11 августа 1825 г. Пушкин сообщает П.А. Осиповой, что едет к умирающему двоюродному дедушке, у которого «необходимо раздобыть записки, касающиеся моего прадеда» (XIII, 543).
Прежде поэт читал «Немецкую биографию», теперь он ее владелец.
Таким образом, взгляды Пушкина на Петра в первой четверти XIX века были схожи со взглядами наиболее радикальной части декабристов, к коим относился в том числе К.Ф. Рылеев и П.Г. Каховский. Образ реформатора в сочинениях великого поэта представляется неоднозначным. С одной стороны, Петр предстает в сочинениях Пушкина первой четверти XIX в. сильным и справедливым лидером, революционером, правильно подмечавшим таланты подчиненных, помогавшим ему реализовывать реформы самым решительным образом. С другой стороны, он представлялся деспотом, насаждавшим бюрократию, презиравшим людей, поработившим подданных и вызвавшим культурный раскол среди них.
Список использованных работ
1. Базанов В. Г. Очерки декабристской литературы. Поэзия. М.;Л., 1961.
2. Бычков Л.Н. А.С. Пушкин как историк // Исторический журнал. 1937. № 1. С. 31–32.
3. Волк С. С. Исторические взгляды декабристов. М.; Л., 1958.
4. Волков Г.Н. Я предпринял… литературный подвиг // Пушкин А.С. Драматические произведения; Проза. М.: Худ. лит., 1982. С. 5–20.
5. Греков Б.Д. Исторические воззрения Пушкина // Исторические записки. Том I. М., 1937. C. 3–28.
6. Очерки истории исторической науки в СССР. Т. 1. М., 1955.
7. Павлова Г.Е. Декабрист Николай Бестужев – историк русского флота. М., 1953.
8. Покровский М.Н. Пушкин – историк // Пушкин А.С. Полн. собр. соч. в 6 томах. Т. 5. Кн. 1. М.; Л.: ГИХЛ, 1933. С. 25.
9. Попов П.С. Пушкин как историк // Вестн. АН СССР. М., 1937. № 2–3.
10. Предтеченский А.В. Исторические взгляды А.С. Пушкина // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. 1. М.: Издательство АН СССР, 1955. С. 309–310.
11. Пугачев В.В. Пушкин о русской и западноевропейской истории // Проблемы истории, взаимосвязей русской и мировой культуры. СГУ, 1983.Ч. II. С. 108.
12. Пушкин А.С. Cобрание сочинений в десяти томах. Т. 7. М., 1962. С. 191–192.
13. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. М.;Л., 1949. Т. VII.
14. Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 6. М., 1962. Т. 7. М., 1962. Т. 8. М., 1962. Т. 9. М., 1962.
15. Пушкин А.С. Собр. соч. в 10-ти томах. Т. 7. М., 1976. С. 245–249.
16. Пушкин А.С. Стансы («В надежде славы и добра...») // Собрание сочинений в 10 томах. Т. 2. М., 1959.
17. Соловьев Е.А. Петр Первый: метаморфозы образа (конец XVIII - начало XX века). М., 2009.
18. Стенник Ю.В. Концепция XVIII века в творческих исканиях Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. Л.: Наука, 1983. Т. 11. С. 78–79.
19. Телетова Н.К. Забытые родственные связи А.С. Пушкина. Л., 1981.
20. Телетова Н.К. К «немецкой биографии» А. П. Ганнибала // http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isa/isa-272-.htm (6.06.2018)
21. Цымрина Т.В. Исторические воззрения декабристов // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2011. № 6 (49). C. 45–55.
22. Эйдельман Н.Я. Пушкин: История и современность в художественном сознании поэта. М.: Советский писатель, 1984.

При реализации проекта использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации № 11-рп от 17.01.2014 г. и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский Союз Молодежи»

Go to top