М.А. Коршунова

 

Более 70 лет прошло со времени трагических и многострадальных событий Великой Отечественной войны, несколько поколений наших соотечественников выросло, не зная лишений и ужаса военного времени, однако коллективная память об этих страшных годах, о великой Победе 1945года до сих пор не угасает в сознании нашего народа. Такое внимание вполне понятно, ведь нет в России ни одной семьи, в которой война не оставила бы свой кровавый след.
К сожалению, уходят из жизни последние свидетели тех великих событий. Похоронив наших прадедушек и прабабушек, мы, кажется, теряем возможность услышать из первых уст об испытаниях войны. Но это не так, ведь есть, к счастью, огромное количество архивов, музейных собраний, сохраняющих документальные свидетельства участников тех судьбоносных исторических процессов.
Мое знакомство с этими свидетельствами, а вместе с тем и осознание всего ужаса, творимого нацистами, произошло летом 2014 года, когда я поехала работать волонтером в город Освенцим в мемориальный комплекс Аушвиц-Биркенау, находящийся на территории бывшего печально известного концлагеря Аушвиц-Биркенау. Именно там, в том месте, где миллионы людей умирали мученической смертью, я поняла, что отличает Вторую мировую войну от других трагических событий и войн. Это массовые, жестокие, изощренные, издевательские и не поддающиеся никакому смыслу убийства, инициированные и оправданные фашизмом!
В своем эссе я хочу рассказать, как люди, находящиеся в таких страшных условиях, сохраняли свой человеческий облик, пытались не только поддерживать друг друга, но и оказывать сопротивление этому бесчеловечному режиму. Я хочу рассказать о судьбе русской девушки, участнице Сопротивления, Конниковой Любови, воспоминания которой о годах заключения, я прочитала, работая с архивными документами музея.
То, что воспоминания, которые мне удалось расшифровать, были записаны со слов Л. Конниковой, вселяло надежду на ее чудесное спасение. Заинтересовавшись судьбой этой бесстрашной девушки, я попыталась найти о ней информацию в наших архивах, и прежде всего, в материалах, собранных в обобщенном банке данных «Мемориал».
Однако сведений о судьбе Л.С. Конниковой я нашла крайне мало. В «Книге памяти», содержащей обобщенный банк данных о защитниках Отечества, погибших или пропавших без вести в период Великой Отечественной войны, ее имя включено в донесение о безвозвратных потерях, а также в информацию из приказа об исключении из списков:
ID 9323740
Фамилия Конникова
Имя Любовь
Отчество Семеновна
Дата рождения/Возраст __.__.1918
Последнее место службы 301 сд 1050 сп
Воинское звание мл. врач
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия 01.07.1942
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации 56
Номер описи источника информации 12220
Номер дела источника информации 78[1].
Таким образом, до сих пор Любовь Семеновна Конникова, 1918 г. рождения, числится пропавшей без вести 1 июля 1942 года. Вероятно, именно тогда она попала в окружение и была захвачена немецкими войсками. Второе упоминание о Любе Конниковой я встретила в письме, которое содержится в сборнике воспоминаний бывших узниц женского концентрационного лагеря Ravensbrück. [2]. Это письмо было отправлено в газету «Правда», советскими девушками-военнопленными, освобожденными из концлагеря Равенсбрюк. Описывая ужас, царящий в концлагере, девушки упоминают и издевательства над военврачом Конниковой: «Мы, военнопленные-девушки, хотим передать в редакцию неслыханные ужасы в истории издевательств, не только над русским народом, но и над народом других стран и национальностей. Лагерная жизнь отложила свой органический отпечаток: бледные лица, истощенные скелеты в виде теней, блуждают голодные, роясь в грязи, дрожа от ужаса и страха о завтрашнем дне. Дни тяжелые, однообразные по схеме, но разнообразны издевательствами. Еще до рассвета кричалось вставать – autstehen и тут же набрасывались для избиения девушек, старых матерей и детей, не могущих встать, скоро одеться от слабости, болезни или вчерашнего избиения. Били чаще по голове, глазам, ногой в живот, вызывая не только синяки, но и кровоподтеки, раны, уродства, превращая в идиотов многих людей… Военнопленная врач КОННИКОВА Люба была избита плетьями гестапо, 25 ударов не перенесла, девушка потеряла сознание, но черное тело после ударов оставило свои болезненные изменения. Бункер был холодный, без пищи и воды. Тяжелая, не по силе работа в штраф- блоке, угроза смерти не заставили делать амуниционную работу немцам».
Но почему Любовь Конникова, впрочем, как и другие советские женщины, оказалась в концлагере Равенсбрюк? И что представлял собой этот страшный лагерь смерти?
Концлагерь Ravensbrück (с немецкого языка это название переводится «вороний мост») был построен по личному указанию рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера в деревне Ravensbrück (Равенсбрюк) рядом с известным климатическим курортом Fürstenberg (Фюрстенберг). Началось строительство в ноябре 1938 года и осуществляли его силами заключенных из лагерей Заксенхаузен и Лихтенбург. Эта новая концентрационная зона создавалась как «охраняемый лагерь заключения для женщин». Первоначально в лагере содержали немок, «позорящих нацию»: преступниц, коммунисток, женщин асоциального поведения и представительниц свидетелей Иеговы. Но уже в июне 1939 года из Австрии в Равенсбрюк были депортированы 440 цыганок с детьми.
За семилетнюю историю Равенсбрюка через его ворота прошли 132 тысячи узниц из 20 стран мира. В его стенах тем или иным способом были убиты около 92 тысяч женщин и детей. Остальные заключенные были перераспределены в лагеря смерти — Освенцим, Бухенвальд, Биркенау. Выжить удалось лишь 3000 узницам [3].
Известно, что в феврале 1943 года сюда привезли 536 советских военнопленных, среди них много женщин-врачей, медсестер, в том числе и Л. Конникова. Вот как она сама вспоминает свой приезд в лагерь: «Нас, военнопленных девушек (около 500 человек), привезли в концлагерь Равенсбрюк с 26 в ночь на 27 февраля 1943 года. Глубокая ночь. Ничего не видно и вдруг открываются двери вагонов, протягиваются чьи-то руки и люди, вместе с мешками, выбрасывались на платформу из пульмановских вагонов. Слышны были ужасные крики «руссише швайн, руссише банда». Присмотревшись, мы увидели СС-манов с винтовками наготове. Кричали, били и выбрасывали нас впервые встретившиеся нам немецкие женщины, служащие в СС-частях, одетые в черные мантильи и сопровождаемые собаками. Темень, крики, лай собак, стоны слабых девушек, перенесших сыпной тиф и путь в неизвестном направлении приводили в ужас. Таким образом мы дошли до огромных ворот, открывшихся перед нами. Куда мы пришли, мы не знали» [4].
Действительно, бедные девушки и не представляли, какой ужас ждал их впереди. Советских военнопленных держали в отдельном блоке, огороженном со всех сторон колючей проволокой, так что они не имели связи с другими заключенными. У них отобрали все личные вещи, в том числе одежду, обрезали наголо волосы и заставили одеть одинаковые полосатые платья. После прохождения карантина всех русских девушек отправили на земляные работы, но в конце июля Любовь, как врача, забрали в «ревир» (так называли медицинский блок, где людей, однако, не лечили, а проводили над ними эксперименты). Люба рассказывала, что «не хотела идти работать туда, где людей били, калечили, умерщвляли уколами и при малейшем сопротивлении против уколов просто раздавливали сапогом», однако отказаться не было никакой возможности. Конечно, девушка не принимала никакого участия в этих бесчеловечных экспериментах, наоборот, как могла, помогала больным, перевязывая их, таская им скудные обеды и выполняя самую тяжелую и грязную работу. Все это сопровождалось издевательствами и оскорблениями в ее адрес со стороны немецких врачей и надзирателей.
Вскоре ее как штрафника отправили на одну из военных фабрик, где производили патроны для немецкого оружия. Здесь и проявился стойкий характер Конниковой – рискуя жизнью, она наотрез отказалась участвовать в изготовлении оружия для своих братьев. В условиях концлагеря, когда за малейшую провинность человека ждал расстрел или газовая камера, отказ Любы выглядел как безрассудно смелый поступок. Несмотря на угрозы повешения, Люба стояла на своем, вскоре ее посадили в бункер, размером 4 шага в длину и 1,5 шага в ширину. Вот что вспоминает сама Конникова: «заперли меня на 2 двери, свет и воздух совсем не проходил. Сидела я в одном платье. Спать не могла, было очень холодно. День от ночи я отличала только по шуму проходивших колонн, идущих на работу. Ни пить, ни есть мне не давали. Очень воняло, ибо передо мной в этом помещении лежал труп умершей женщины». Через несколько дней Любу привели к адъютанту лагеря Равенсбрюк. «Допрос начался с того, что он схватил меня за воротник платья и начал душить: «А, так ты работать не хочешь, русская свинья, так мы тебя научим и покажем в два счета. Это тебе не на фронте стрелять в наших солдат. Знаешь ли ты, что это значит». Крича, он показывал другой рукой на череп петлицы. Затем оттолкнул меня так, то я упала к другой стене комнаты, сказал: « Или работать, или смерть. На раздумье 24 часа».
Люба продолжала отказываться от работы по изготовлению патронов, удивительно, но ее не убили, а попытались сломить. Ее стали переводить из цеха в цех, где заставляли садиться к оборудованию и избивали, когда она продолжала отказываться. Ей не давали еды, а с работы вели в конце колонны в сопровождении охранника с собакой.
Любовь Конникова оказалась не сломлена, и ее, как ни странно, оставили в покое, возвратив в прежний блок. Но «спокойная жизнь» продолжалась недолго, через месяц ее вызвали к шефу гестапо Рандолфу, два дня продолжались допросы с избиениями, а затем Любу, стоявшую на своем, отправили в штраф-блок. Это было самое страшное место в лагере, здесь содержались асоциальные немецкие женщины. Самыми несчастными в штраф-блоке были русские, «ибо ими командовал, кто хотел и делали с ними, что хотели». Вот как сама Люба описывает свое существование в штраф-блоке: «В 4ч. утра нас выгоняли на аппель(построение), после чего все шли на работу на озеро выгружать баржи с овощами или землю копать. Но мне до 10-11 часов приходилось стоять и мерзнуть на улице, если на улице холодно, если же погода хорошая, то запирали в умывальник. Затем выпускали в блок, все садились и начиналось, так называемые, швайне штунде(часы молчания), продолжавшиеся целый день. Для меня места сидеть не было, так как хозяевами положения были немки, которые смотрели за каждым движением, чтобы спровоцировать и донести. Нельзя было не только писать, но и карандаш в кармане иметь. Нельзя было повернуться в другую сторону, нельзя было быть грязной, но и мыться тоже нельзя было. Господствовали побои, сифилис и чесотка. Кушать раздавали заключенные, которые хотят, дадут полностью положенный паек, хотят половинку или совсем не дадут. Грязь непролазная. Первую ночь я не спала, так как вши засыпали меня с ног до головы, ночные крики, кражи, драки».
Почти полгода пробыла Любовь Конникова в штраф-блоке, но и на этом ее мучения не закончились, она была подвергнута одной из страшных пыток, применявшихся в Равенсбрюке – 25 ударов розгами: «4 июля меня привели в одну из комнат бункера - полуподвальное помещение. По середине комнаты стоял низкий полустол - полускамейка, около которого стояла еще ниже скамеечка. Человека клали на этот стол животом, на маленькую скамеечку ставили колени, руки вытягивали вперед, связывались ремнями ноги, грудь, руки. Голову заматывали одеялом - нечем было дышать. Палка, если не ошибаюсь, раздвоенная, костяная, соединенная или корой или резиной… Состояние трудно передать. Единственное, о чем я думала, чтобы не кричать и, кажется, я не кричала».
Люба не кричала, она просто потеряла сознание от невыносимой боли, именно об этом случае упоминали в своей статье в газету «Правда» находящиеся вместе с Конниковой военнопленные русские девушки.
Казалось бы, невозможно вынести такие мучения, но Любовь вынесла и выжила, наверно, благодаря своей стойкости и силе духа, а еще потому, что ее поддерживали соотечественники и просто хорошие люди. Так, когда, она находилась в бункере без пищи несколько дней, ей принес хлеб и воду незнакомый ей русский эмигрант. Когда Люба, после избиения, потеряла не только физическую, но и моральную силу бороться за жизнь, ей передали письма и стихи от подруг по лагерю, вдохнувшие в нее новые силы к жизни. И, наконец, только помощь военнопленного врача, которая перевела ее как больную в медицинский блок, помогла Конниковой совершить побег и 30 января 1945 года встретить в лесу танки 2 Белорусского фронта, освободившие ее и всех узников Равенсбрюка.
К сожалению, я не знаю, что случилось в дальнейшем с Любой Конниковой. Если ее воспоминания сохранились в архиве государственного музея Аушвиц-Биркенау в Освенциме, значит, она дожила до момента освобождения концлагеря советскими войсками. Конечно, хочется надеяться, что судьба воздала ей за все страдания, пришедшие на ее юношеские годы, и жизнь Любы сложилась счастливо и благополучно.
Но одно я знаю точно: воспоминания Л. С. Конниковой и других заключенных немецких концлагерей Равенсбрюка, Аушвица, Биркенау, хранящиеся в мемориальном музее в городе Освенцим, не должны быть забыты. Как бы не были ужасны эти рассказы, мы обязаны их прочитать, ведь сейчас это единственная сохранившаяся память о страшных, бесчеловечных муках, на которые обрекала людей всех наций и религий преступная фашистская идеология.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=51403532
2. «Они победили смерть» // Сборник воспоминаний бывших узниц женского концентрационного лагеря Ravensbrück. Редактор-составитель: В. Кудрявчикова. - Москва, Политиздат, 1966,542 с.
3. https://little-histories.org/2014/02/21
4. архив государственного Аушвиц-Биркенау (Освенцим, Польша)