Д.А. Миронова

 

«У русского царя в чертогах есть палата, / Она не золотом, не бархатом богата…» - строки стихотворения А.С.Пушкина «Полководец», описывающие Военную Галерею Зимнего Дворца, памятны всем нам со школьной скамьи. Военная Галерея – это неотъемлемая часть крупнейшего музея наднационального значения, каким является Эрмитаж; суровое очарование этого собрания портретов героев войны 1812 года – «начальников народных наших сил, покрытых славою чудесного похода…» , не раз становилось источником вдохновения русских поэтов. Пушкин противопоставлял Военную Галерею другим «палатам» Зимнего Дворца: здесь русский царь хвалился не роскошью и богатством, а доблестью вверенного ему народа. Поэта, современника событий, волновала жестокая несправедливость общественного мнения по отношению к М.Б.Барклаю-де-Толли, которому он и посвятил стихотворение «Полководец». Прошло около ста лет, эпоха 1812 года подёрнулась флёром красивых легенд, и в строках Марины Цветаевой ожили «очаровательные франты минувших лет» , что были «царями на бранном поле и на балу» . И, наконец, в песне знаменитого барда Булата Окуджавы в 70-х годах прошлого века снова ожили пушкинские мотивы, только в «Батальном полотне» были противопоставлены не роскошь и доблесть, а призрачная слава и вечные ценности - земля и небо: «Всё слабее запах очага и дыма, молока и хлеба. / Где-то под ногами, да над головами - лишь земля и небо» …
Казалось бы, что может быть неизвестного, таинственного и неразгаданного в воспетой великими поэтами Военной Галерее, где каждый день водят толпы туристов со всего света?.. Оказывается, многое. Детали биографий изображённых на портретах лиц, путаница с подписями к портретам братьев и однофамильцев – далеко не весь список тайн и загадок, над которыми бьются историки и искусствоведы…
Внимательный посетитель, окинув взглядом стены Военной Галереи, непременно отметит «пустые» портреты – рамы, затянутые зелёным репсом. «На реставрации» - следует наивное предположение. На самом же деле изображений этих людей не существовало, или же их не удалось отыскать, или же… словом, за каждой историей кроется собственное объяснение.
Всего таких «пустых» рам в Военной Галерее тринадцать – из трёхсот тридцати двух. Александр Первый распорядился поместить здесь портреты тех, кто во время Отечественной войны и Заграничных походов служил в генеральском чине, или же был удостоен звания генерала за заслуги в ходе этих двух последних войн с Наполеоном. Император лично проверял списки, придавая большое значение этому своеобразному памятнику эпохе 1812 года. Многих героев войны уже не было в живых – они сложили головы на полях сражений между Москвой и Парижем, и Джорджу Доу с его помощниками пришлось писать некоторые портреты на основе старых, прижизненных изображений, каковые Александр распорядился отыскать и предоставить художникам. Но некоторых портретов разыскать не удалось; другие же генералы на момент формирования Галереи были живы, но находились далеко от столицы и их портреты не успели написать; так в Военной Галерее появились «пустые» рамы, с одной лишь подписью имени на табличке. Это обстоятельство – отсутствие прижизненного изображения, – объединило лиц самых разных характеров и судеб.
Так что же скрывается за рамами, затянутыми зелёным репсом, столь малозаметными среди множества лиц, в черты которых можно вглядеться, пытаясь приблизиться к далёкому прошлому?..
Собирая, словно мозаику, по разлетевшимся через всю Россию осколкам биографии героев 1812 года, видишь многое, очень многое. Имена, которые высечены на золочёных рамах в одном из самых знаменитых музеев страны, и которых никто не помнит, кроме историков-наполеонистов - относительно узкого круга лиц; руины некогда славных имений; утерянные или осквернённые могилы; попытки восстановить полузабытые имена в юбилейные годы - дабы не гасла память о доблести и подвиге. Ведь это не столько они, давным-давно шагнувшие туда, где так мало ценится земная слава, нуждаются в наших славословиях, сколько мы – остро, так остро нуждаемся в их примере. Это нам необходимо чувствовать, что они стоят за нашей спиной, что они – наше прошлое, прошлое русских людей…
Русских людей – здесь, в Военной Галерее, особенно ярко заметен тот факт, что Россия – страна многонациональная, ибо её славу составили люди самых различных народов. И если в 1812 году на русские земли хлынуло нашествие «двунадесяти языков», то и защищала Россию армия не менее пёстрая по своему составу. О да, они говорили по-французски, потому что это был единственный язык, который все понимали (исключим Милорадовича, который так и не удосужился достойно освоить этот язык литературы, дипломатии и салонов), а для кого-то родным языком оставался греческий или венгерский, но это ничуть не помешало им победить наполеоновскую Францию.
Так, только из тринадцати тех, чьих портретов не отыскалось, нашлось двое греков, грузин, римлянин и венгр – это генералы А.И.Балла, Ф.П.Алексополь, С.Э.Жевахов (Джавахашвили), Ф.П.Наний и А.А.Юрковский. Судьбы этих людей – живейшее подтверждение тому знаменитому утверждению, что наполеоновская эпоха была одной из самых бурных и полных приключений…
Адам Иванович Балла (1764-1812) и Фёдор Пантелеймонович Алексополь (1758-1816), греки, с детства были захвачены в водоворот кровавых войн и противостояний; их родственники являлись участниками Пелопоннесского (Морейского) восстания против турецкого владычества 1768-1774 года, происходившего во время Архипелагской экспедиции русского флота. Восстание было жестоко подавлено; на кораблях эскадр графа А.Г.Орлова и адмирала Г. А. Спиридова множество греческих семейств бежало в Россию, спасаясь от казни или рабства - похуже смерти. О родственниках Алексополя ничего не известно; у Баллы оставалась жива мать, она бежала в Россию вместе с сыном; об участи же его отца нетрудно догадаться…
Могли ли представить себе оторванные от родного дома греческие эмигранты, осиротевшие мальчишки с неверным будущим, что эта неизвестная, холодная северная страна впоследствии будет ими гордиться, как лучшими из своих сынов?..
Едва ли. Возможно, они надеялись вернуться назад, продолжить дело своих отцов, отомстить за их смерть и освободить порабощённую турками родину. Во всяком случае, именно для такой славной доли предназначила их императрица Екатерина; в её царственной голове ещё витали политические грёзы об осуществлении Греческого проекта – освобождения Греции от турок и возрождения Византии при водительстве Российской империи. Один из её внуков именно поэтому получил имя Константин и учился греческому языку, чтобы принять затем «византийскую» корону; в то время как в Санкт-Петербурге появился Корпус для чужестранных единоверцев, куда принимали сыновей эмигрантов, дабы создать элиту будущего Греческого государства, подготовить кадры для армии, флота, государственной службы. В стенах Корпуса оказались и будущие герои наполеоновских войн…
Здесь кадеты получали разностороннее и качественное образование. Преподавание велось как на греческом, так и на русском языках; учебная программа включала в себя изучение иностранных языков – итальянского, немецкого, французского, - а также «законов государства», истории, географии, геометрии, алгебры, физики, литературы. Словом, тут воспитывали как военных, так и дипломатов. Впрочем, следует отметить, что в формулярном списке один из учеников Корпуса, генерал-майор А.И.Балла, предпочёл отметить лишь, что: «Грамоте русской, греческой и несколько французской умеет, арифметике и геометрии знает»
Время шло, мечты о возрождённой Византии рассеивались; в 1781 году Ф.П.Алексополь окончил Корпус и вступил прапорщиком в Ряжский пехотный полк, а на следующий год восемнадцатилетний А.И.Балла был выпущен подпоручиком в 31-й Алексеевский пехотный полк. Выпускники Греческого корпуса могли продолжить образование в высших военных учебных заведениях, но, очевидно, оба решили, что навигации и языков с них хватит – пора вступать во взрослую жизнь.
«Вас охраняла длань Господня / И сердце матери: вчера / малютки – мальчики, сегодня – офицера!» .
И Ф.П.Алексополь, и А.И.Балла служили в пехоте, участвовали в русско-турецкой войне 1787–91 годов, отличились при штурмах Очакова и Измаила, затем служили в егерских частях. Начало их боевой карьеры схоже, но о генерале Балле сведений сохранилось больше.
А.И.Балла участвовал в подавлении восстания татар в Крыму, затем, после присоединения Крыма, был при приведении к присяге его жителей. Затем переведён в Лифляндский егерский корпус, и его судьба с тех пор была связана с егерями; в рядах этого корпуса Адам Иванович воевал во время русско-турецкой войны 1787–91 гг, отличился при штурме Очакова (произведён в следующий чин и награждён золотым крестом - «у прикрытия полевой артиллерии, с 17-го в траншее у прикрытия зделанных против неприятеля батарей, декабря 6-го при взятии штурмом неприятельского ретраншемента и крепости Очаковской в сражении, за что удостоен золотого знака…» , тогда же произведён в секунд-майоры.), затем – при штурме Измаила, причём Измаил штурмовал дважды – первый раз в чине секунд-майора (Как сообщает формулярный список, в этом сражении А.И. Балла, «…отражая неприятеля, очистил куртину, о каковой отличности всеподданнейше донесено блаженной памяти Ея Императорскому Величеству Екатерине II и по Высочайшему Её Величества повелению удостоин листом в ознаменование Всемилостивейшего монаршего благоволения…» , а также был награждён золотым крестом «За отменную храбрость» и произведён в премьер – майоры), второй раз – уже в чине генерал-майора, командира и шефа 11-го егерского полка, в 1806-1809 гг. Здесь он командовал пехотой в передовом отряде, был контужен во время стычки с турками и награждён орденом Св.Анны 2-й степени. Кроме того, именно А.И.Балла вел переговоры о сдаче крепости. В том же 1809 г за проявленную при взятии другой турецкой крепости, Базарджика, он был награждён орденом св. Анны 1-й степени.
В 1812 году А.И.Балла назначен командиром 3-й бригады 7-й пехотной дивизии 6-го пехотного корпуса Д.С. Дохтурова, бывшего в составе 2-й Западной армии. Дивизия П.М.Капцевича защищала Солдатскую слободу и Рославльское предместье. Егерская бригада генерала Баллы была в первой линии и отражала яростные атаки войск герцога Ауэрштедтского в Рославльском и Мстиславльском предместьях. С раннего утра французы открыли по городу артиллерийский огонь, и с тех пор канонада уже не смолкала. До трёх часов пополудни за предместье шли упорные бои. Вновь егеря находились в авангарде, вновь генерал Балла был впереди своего полка, отражая яростные атаки полков маршала Даву на Рославльское и Мстиславльское предместья. Как сообщает Д.С. Дохтуров, под началом которого служил Адам Иванович, в рапорте на имя М.Б. Барклая-де-Толли, генерал Балла был «…ранен троекратно и через несколько часов умер…» «Все жалеют, – писал Ф.Н. Глинка, – о смерти отличного по долговременной службе, необычайной храбрости и доброте душевной генерала Баллы, убитого пятого числа в передней цепи стрелков»
Согласно воспоминаниям Н.Е. Митаревского, служившего в той же дивизии П.М. Капцевича, генерал Балла и его адъютант, погибший в том же бою, были похоронены во время отступления неподалёку от Смоленска. Митаревский свидетельствует: "Прошедши вёрст десять, мы остановились для отдыха. Подле стояла небольшая каменная церковь с каменной же оградой; в ней отпевали убитого генерала Балла, командовавшего егерской бригадой в нашей дивизии, и вместе с ним его и адъютанта. Все отзывались о генерале Балле как о добром старике и храбром генерале. Положили их в одну могилу, без гробов, как были в мундирах, чем-то накрыли и закидали землёй, а потом насыпали бугор. Спустя много времени и быв уже в отставке, случилось мне проезжать мимо этой церкви; я зашёл взглянуть на знакомую мне могилу и не нашёл даже признаков ея" . 31 октября 1812 года генерал Балла был исключён из списков умершим от ран. «Доброму старику» было только 48 лет.
Чужеземец, волею случая оказавшийся в России и отдавший служению ей 30 лет своей жизни, а затем и саму жизнь, Адам Иванович не принадлежал к поместному дворянству, имения и крестьян не имел, поэтому после гибели генерала его семья – мать, вдова, Сусанна Ивановна, и трое детей (в январе 1812 года его старшей дочери, Елизавете, исполнилось 8 лет, Софии – 1,5 года, а Ивану – 5 месяцев ) остались без средств к существованию. Вдова генерала была вынуждена неоднократно писать прошения о пенсии, обращаясь к М.Б. Барклаю-де-Толли и М.И. Кутузову. Семья погибшего героя тогда (судя по обратному адресу прошений ) проживала в Дубоссарах (территория современной Молдавии), городе, близком к театру военных действий недавней русско-турецкой войны. Последние сведения о дальнейшей судьбе семьи генерала Баллы относятся к Ананьевскому уезду Херсонской губернии – именно там находилось имение, которое Александр I впоследствии даровал семье героя: деревня Малигоново, которая была переименована в Софиевку по имени новой владелицы – Софьи Адамовны Балла, в замужестве Мосцевой. Этими сведениями мы обязаны потомку генерала, Ф.А. Сурвилене.
Накануне двухсотлетнего юбилея Победы в Отечественной войне 1812 года судьба генерала Баллы привлекла заслуженное внимание общественности. Проблема поиска могилы героя и увековечения его памяти впервые была поднята А.А. Смирновым на I Всероссийской научной конференции «1812 год: Война и мир», где он в своей статье «Отношение к павшим в 1812 году и памяти о них» рассказывает о гибели генерала Баллы, приводит цитату из воспоминаний Митаревского и пишет о том, что «…при желании можно было бы найти эту могилу и поставить надгробный памятник не хуже, чем генералу А.А.Скалону» . Затем эта идея была подхвачена смолянами. В том же 2012 году появились публикации в "Смоленской газете", открылось обсуждение на Интернет-форумах, вышли программы на радио и телевидении. Инициативной группой из краеведов и школьников начался поиск могилы генерала Баллы: путём анализа воспоминаний Н.Е.Митаревского, доступных сведений о путях отступления 4-го пехотного корпуса 5-6 августа 1812 года, а также информации о количестве и расположении каменных храмов на пути движения корпуса, было установлено, что генерал Балла мог быть, скорее всего, похоронен у храма св. Антония и Феодосия Печерских (пос. Печерск, Смоленский район). После революции кладбище при этой церкви было уничтожено; старинные плиты, наполовину вросшие в землю, лежат вокруг храма в совершенном беспорядке; поэтому найти могилу генерала ныне не представляется возможным. От идеи установить точное место захоронения А.И.Баллы пришлось отказаться и искать способы иначе увековечить память героя. Смоленским отделением Союза краеведов был объявлен благотворительный сбор средств, и усилиями смолян 18 октября 2012 года в Сквере Памяти Героев была установлена памятная доска, посвящённая генералу А.И. Балле. Скульптор И.Н. Чумаков изготовил доску в Катынском литейном цехе. Она выполнена в той же стилистике, что и памятные доски, установленные 100 лет назад, но отличается от них материалом, т.к. выполнена из бронзы, а не из чугуна. Доска, посвященная генералу А.И. Балле находится рядом с памятной доской Иркутскому драгунскому полку, над Аллеей городов-Героев.
Гораздо меньше известно о судьбе генерала Алексополя, о котором мы можем судить лишь по сухим сведениям формулярного списка, вошедшим во все биографические словари и Интернет-проекты, посвящённые памяти 1812 года. Он участвовал в Кавказской войне (1800-1802), довольно резво продвигался по службе и в 1807 году уже получил чин генерал-майора. В 1812 году он был бригадным командиром; во время Бородинского сражения Ф.П.Алексополь руководил егерскими полками передового отряда, сражавшегося в центре русских позиций. Во время контратаки на Курганную батарею, занятую французами, егеря Ф.П.Алексополя захватили в плен французского генерала Шарля Боннами. В битве при Бородине сам Ф.П.Алексополь был ранен в левую ногу пулей и за отличие награждён орденом Святого Владимира 3-й степени. Во время Заграничных походов генерал Алексополь находился в составе Резервной армии. По окончании Наполеоновских войн, в 1816 году он был уволен со службы «за ранами» с мундиром и пенсионом полного жалованья; на пенсии генерал Алексополь поселился в г. Опочка Псковской губернии. Вскоре в Псковской губернии, в Торопецком уезде, существовало имение (сельцо, дача) «Алексополь», впоследствии сменившее своё название на «Шетнево» (по имени, очевидно, следующих владельцев – дворян Шетневых) .
Точная дата смерти Ф.П.Алексополя неизвестна, как неизвестно и место захоронения; тень его растворилась в глубине русской провинции, в тишине её деревень и уездных городов…
«…Из них уж многих нет; другие, коих лики / Еще так молоды на ярком полотне, / Уже состарились и никнут в тишине / Главою лавровой...» .
В юбилейном 2012 году псковские историки и краеведы едва ли обратили внимание на участь генерала Алексополя; в публикации и школьные патриотические проекты типа «Псковичи – герои 1812 года…» его имя не вошло, что несколько странно: не будучи псковичом по рождению, именно на Псковской земле генерал провёл последние годы жизни и закончил свои дни, а своею службою России он более чем заслужил внимание местных историков.
Ещё долее можно дожидаться внимания краеведов к судьбе другого генерала иностранного происхождения – Фома Петрович Наний (1769—1853) после выхода на пенсию обосновался в Киеве, где ныне совсем не до героев русской истории.
Фома Петрович происходил «из купцов г. Рима католического закона в вечном российском подданстве» , которое принял в 1797 году, успев до этого повоевать с турками под русскими знамёнами и принять участие в знаменитом штурме Измаила. В 1799-1800 гг. участвовал в Швейцарском походе; с 1809 являлся командиром Стародубовского драгунского полка. Как и А.И.Балла, Ф.П.Наний отличился в русско-турецкой войне 1806-1812 гг, особенно отличился при взятии Базарджика и получил орден Святого Георгия 4-го класса «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных против турок 22 мая при штурме города Базарджика, где, ударив на неприятельские толпы, поражал оные повсюду, отбил несколько знамен, вырвав оные из рук Сераскирских наездников и тем прославил имя Стародубовского драгунского полка»
В 1812 году Стародубовский драгунский полк находился в составе 3-й Резервной Обсервационной армии; его командир сражался в первых рядах, в сражении при Городечно получил ранение (контузию?) в левое плечо. Чин генерал-майора Ф.П.Наний получил уже в 1813 году, после участия в Заграничных походах – он был в бою под Дрезденом и в битве народов под Лейпцигом. Ему посчастливилось дойти до Парижа. Но наполеоновские войны, принеся славу, окончательно подкосили его здоровье, и в 1817 году Ф.П.Наний вышел в отставку по болезни. Впрочем, мирная жизнь благотворно повлияла на него, и он дожил в Киеве до 1853 года.
Генерал-майор Анастасий Антонович Юрковский (1755—1831) также дожил до открытия Военной Галереи, где было отведено ему место, однако портрета его там нет. В те годы, когда шла подготовка именных списков и написание портретов, А.А.Юрковский являлся комендантом Севастопольской крепости (1816-1826) и, должно быть, не мог покинуть свой пост. К тому же в память о тех битвах, в которых участвовал А.А.Юрковский, ему остались не только русские и иностранные ордена и золотое оружие «За храбрость» (им он был награждён дважды), но и многочисленные шрамы от ранений в голову и лицо.
А.А.Юрковский происходил «из венгерских дворян греческого вероисповедания» и на русскую службу поступил в 1772 году, в Венгерский гусарский полк; участвовал в русско-турецкой войне 1768-1774 гг – в той самой, во время которой будущие герои Балла и Алексополь были ещё детьми, когда участь их только решалась. Отличился А.А.Юрковский в войне 1788-1791 гг – количество ранений, полученных им в ходе этой кампании, поистине поражает. При штурме Очакова он получил два сабельных удара по голове, но быстро вернулся в строй, сражался под Измаилом, а под Браиловом вновь был ранен, получив огнестрельное ранение в лицо и очередной сабельный удар… За храбрость, проявленную при Браилове, А.А.Юрковский был награждён орденом Святого Георгия 4-го класса.
«Три сотни побеждало – трое! / Лишь мёртвый не вставал с земли. / Вы были дети – и герои, / Вы всё могли!»
В 1807 году А.А.Юрковский был назначен шефом Елисаветградского гусарского полка и произведён в генерал-майоры; во главе этого полка он сражался в войне Четвёртой коалиции, участие в которой принесло ему новые награды и новые раны. Он отличился при Прейсиш-Эйлау, под Гейльсбергом вновь был ранен саблей.
В 1808 году А.А.Юрковский вышел в отставку; шефом Елисаветградского полка стал А.М.Всеволожский, который впоследствии стал ещё одним из «неизвестных» героев 1812 года. Его портрета также нет в Военной Галерее...
Во время нашествия Наполеона вновь вернулся в строй – принят на службу 20 ноября 1812 года; начал он войну во главе казачьего отряда, под Малоярославцем уже командовал бригадой, а в битве под Дорогобужем захватил 23 орудия врага. Участвовал во всех основных сражениях Заграничных походов 1813-1814 годов, за отличие при Лейпциге награждён полной пенсией. В эти годы его сын, Василий Анастасьевич, также сражался в рядах Елисаветградского гусарского полка, участвовал в боях под Смоленском и при Бородине, под Малоярославцем был ранен в грудь, но не покинул поля боя. Принял участие в Заграничных походах, затем в русско-турецкой войне 1828-1829 годов, в подавлении польского восстания 1831 года, имел множество наград. Поистине, сын был достоин своего отца.
В 1816 году, как уже упоминалось, генерал Юрковский был назначен комендантом Севастопольской крепости. Умер он в 1831 году, оставив многочисленную семью: уже упомянутого нами сына и двух дочерей. Интересно, что сестра генерала Юрковского, Теофила Антоновна, была замужем за другим героем 1812 года, чей портрет в военной галерее есть – речь идёт о генерал-лейтенанте Е.Е.Удоме (Удом 2-й).
Ещё один командир гусарского полка, прославившийся в эпоху Наполеоновских войн, - Спиридон Эристович Жевахов (1768-1815). Он принадлежал к грузинскому княжескому роду Джавахашвили, принявшему российское подданство в 1738 году; Спиридон Эристович родился в Черниговской губернии, десяти лет от роду был записан в Лейб-гвардии Преображенский полк, а в 21 год выпущен в Александрийский легкоконный полк в чине ротмистра. Военная карьера С.Э.Жевахова весьма впечатляюща: представитель старинного княжеского рода побывал едва ли не на всех театрах военных действий своей эпохи, предпочитая ратные труды аристократическому безделью. Как почти все представители своего поколения, он принял боевое крещение в русско-турецкой войне 1787-1791 гг; участвовал в подавлении польского восстания 1794 года и в Швейцарском походе, а также в русско-персидской войне 1796 года. Вскоре С.Э.Жевахов был переведён в Павлоградский гусарский полк. Затем настала эпоха антинаполеоновских коалиций: в 1805 году он сражался при Кремсе, Шенграбене, Аустерлице… За проявленную храбрость в 1807 году он был произведён в полковники и награждён орденом Святого Георгия 4-го класса: «В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против французских войск 24 мая, где во все время употребляем был, как на переправе через реку Алле, так и на Пасарге с отличным успехом и оказал при дознанной уже опытности его особенную храбрость и деятельность, а сверх того прикрывал отступление от Гильсберга к армии отряд генерал-майора Варника и, командуя вверенным эскадроном и стрелками двух кавалерийских полков, мужественно отражал стремившегося неприятеля и неусыпною деятельностью своею обеспечил отступление сего отряда» . В 1810 году князь Жевахов стал командиром павлоградцев.
В 1812 году С.Э.Жевахов находился в составе 3-й Обсервационной армии, сражался при Кобрине, Городечне, Березине (за последнее сражение награждён золотой саблей «За храбрость»). Во время Заграничных походов состоял в отряде графа Чернышова, отличился в битве под Лейпцигом, и в 1813 году был произведён в генерал-майоры. После окончания Заграничных походов С.Э.Жевахов был назначен бригадным командиром; его жизнь закончилась вместе с эпохой Наполеоновских войн – в 1815 году.
К древнему русскому дворянскому роду принадлежал Алексей Матвеевич Всеволожский (1769-1813); его судьба, как и судьба генерала Юрковского, была связана с Елисаветградским гусарским полком.
Алексей Матвеевич и его брат Матвей Матвеевич родились во Владимирской губернии, в старинном гнезде рода Всеволожских; вступили в службу в 1786 году в Апшеронский мушкетёрский полк; А.М.Всеволожский отличился при взятии Измаила и был четырежды упомянут А.В.Суворовым в рапорте; там, в частности, говорилось: «С отменным мужеством, храбростию и неустрашимостью отлично себя показали и заслуживают особливое внимание… штаба его, Арсеньева, адъютант Всеволожской» . В 1795 году А.М.Всеволожский распоряжением Суворова был переведён в Елисаветградский конно-егерский полк (при Павле сей полк был переименован в гусарский – гусарским и оставался до 1917 года). В эти же годы, годы павловского царствования, А.М.Всеволожский женился на «италийской дворянке» Бартолице Феликсовне (ур. Бартолоцци). В его формулярном списке значилось: «Российской грамоте умеет; в домашних отпусках не бывал; в штрафах – не бывал; женат на италийской дворянке Бартолице, у них сын Дмитрий, четырёх лет, оба живут в полку при нём: повышению достоин» . Всего в этом браке родилось четверо детей: старший Дмитрий, дочери Дарья и Евдокия, и младший сын Матвей. Их жизни сложились ладно для той эпохи: обе дочери вышли замуж за знатных и уважаемых людей, Дмитрий, также служивший в Елисаветградском полку, дослужился до звания генерал-майора и являлся управляющим Кавказскими минеральными водами, а Матвей, хотя и получил образование в привилегированном учебном заведении – в Пажеском корпусе, удовольствовался более скромной, но весьма достойной карьерой и, выйдя в отставку в чине подпоручика в 1832 году, закончил свои дни заседателем Бобринецкого уездного суда . Но судьбы каждого из них были связаны с военной сферой, начиная с детства «при полку». В мирное время и простые солдатки, и генеральские жёны следовали за своими мужьями в странствиях по обширным окраинам империи; в военное же время, в дни походов, семьям было запрещено находиться при армии . Впрочем, это запрещение часто обходили; вспомним приведённый выше пример – из истории семьи генерала Баллы: его жена и дети (судя по письмам и прошениям – и мать), жили в г. Дубоссары, в Молдавии, недалеко от театра медленно текущих, затяжных военных действий. Таким образом, не бывая, подобно А.М.Всеволожскому, официально в отпусках, он мог часто видеться с семьей.
Разлучиться семье Всеволожских пришлось в 1805 году: началась война Четвёртой коалиции, памятная всем нам со школьной скамьи по толстовским пассажам о «небе Аустерлица». И пусть это сражение было жестоким поражением союзной армии и яркой победой Наполеона, русские войска проявили в нём немалую храбрость. При Аустерлице Елисаветградский гусарский полк, где полковник Всеволожский командовал батальоном, входил в состав дивизии генерал-лейтенанта Уварова, составлявшей авангард левого крыла союзной армии, находившейся под командованием князя Багратиона. В реляции Кутузова Александру Первому говорится: «… кавалерия, командуемая генерал-лейтенантом Уваровым, будучи теснима неприятельскою, превосходную в числе и подкреплённою пехотными, неоднократно оную поражала, но наконец, принуждённую уступить и заняв высоту, задержала оную до самого вечера, чрез что и был прикрыт при ретираде правый фланг части войска под командованием Багратиона» . При Аустерлице А.М.Всеволожский был ранен так, что «пуля осталась невынятой в теле его» . За проявленную в этом сражении храбрость А.М.Всеволожский был награждён орденом Святого Владимира 4-го класса.
В 1807 году командиром Елисаветградского гусарского полка был назначен генерал Юрковский; так же, как и он сам, в битве при Прейсиш-Эйлау отличился полковник А.М.Всеволожский: «в вознаграждение отличного мужества и храбрости, оказанных противу неприятеля» он был награждён золотым крестом «За Прейсиш-Эйлау» и орденом Святого Георгия 4-го класса . Отличился он и в боях у Альткирхе и Анкендорфе, Гейльсберге и Фридланде; за отвагу, проявленную в войнах Четвёртой коалиции, А.М.Всеволожский был награждён орденом Святой Анны 2-го класса , золотым оружием «За храбрость» и прусским орденом «Pour le Mérite», а также произведён в генерал-майоры. В 1808 году он сменил А.А.Юрковского на посту шефа Елисаветградского гусарского полка.
В 1812 году А.М.Всеволожский являлся начальником авангарда 2-го пехотного корпуса генерала К.Ф.Багговута (1-я Западная армия). Именно отряд А.М.Всеволожского располагался у польской границы, патрулируя берег Немана; генерал Всеволожский посылал лазутчиков за Неман и рапортовал о сосредоточении на границе неприятельских войск. Авангард 2-го пехотного корпуса в качестве «кордонной стражи» охранял участок границы по Неману от «Олиты до Средника» . И, когда в ночь на 11 (23) июня 1812 года французская армия начала форсировать Неман, именно отряд генерала Всеволожского первым встретил неприятеля и произвёл первый выстрел Отечественной войны: «Начальник авангарда 2-го пехотного корпуса генерал-майор А.М.Всеволожский оставил на правом берегу реки Немана, у переправы, сотню есаула Жекула… с приказом вести перестрелку и ударить неприятеля» .
Так началась Отечественная война. Затем было отступление, бои под Свенцянами и Витебском; за храбрость, проявленную в боях при д. Какувячине и р. Лучесе А.М.Всеволожский был награждён орденом Святой Анны 1-й степени с алмазами. Участвовал он и в сражении под Смоленском, и вновь отличился в битве при Валутиной горе (Лубино): «Особенно отличились в сём сражении, - писал генерал-адъютант Орлов-Денисов, - генерал-майоры: шеф Елисаветградского гусарского полка А.М.Всеволожский и войска Донского Карпов – с полками, в команде их состоящими, первые пошли в атаку на неприятельские пехотные колонны и кавалерию и много способствовали мне благоразумными советами и распоряжениями к поражению неприятеля» . Отличились елисаветградцы и в Бородинском сражении.
Осенью 1812 года Елисаветградский гусарский полк вошёл в состав отряда генерал-майора И.С.Дорохова, действовавшего на Можайской дороге. В сентябре Алексей Матвеевич тяжело заболел «удушьем» (в девятнадцатом веке так обозначали многие заболевания лёгких, от воспаления до астмы) и был отправлен в Калужский временный военный госпиталь на излечение. 14 января 1813 года А.М.Всеволожский умер в госпитале и был похоронен в некрополе монастыря святого Лаврентия Калужского, рядом с прахом его командира и друга К.Ф.Багговута, погибшего под Тарутиным. На могильной плите генерала Всеволожского была надпись: «Под сим камнем по(коится) тело Генерал-Майора (Шефа) Елисаветградского Гусарскаго Полка (и) Кавалера Алексея Матвеевича Всеволожскаго… Продолжая (службу) 33 года… и Жития его» .
После революции монастырь святого Лаврентия был закрыт, в его стенах находилась тюрьма для политических и уголовных заключённых; в 1921 году по приказу коменданта лагеря все старинные скульптурные надгробия на кладбище были разбиты кузнечными молотами. Так были стёрты с лица земли и могилы генералов Всеволожского и Багговута. Впоследствии уничтожили и разобрали соборный храм Рождества Пресвятой Богородицы и другие здания монастыря. В 1980-е годы на месте некрополя построили здание Реставрационной мастерской Калужской строительной базы. В 1991 территория бывшего монастыря была объявлена памятником природы местного значения (монастырские сады и пруды), а уже в 1994 году – в том самом году, когда в журнале «Край Смоленский» потомок генерала Всеволожского, Лев Владимирович Дегтерев, публиковал результаты своей многолетней работы по восстановлению биографии славного предка, - монастырь возобновил своё существование. Могилы генералов Всеволожского и Багговута едва ли будут когда-либо восстановлены, но, быть может, монахи восстановленного Свято-Лаврениевого монастыря вспомнят в своих молитвах о героях 1812 года, нашедших там последнее земное пристанище.
Древний род дворян Всеволожских происходил от смоленских князей Рюриковичей, что и отражено на гербе его – разделённый горизонтально щит с гербами Смоленска и Киева с княжескими шапкой и мантией; потомки одной из ветвей этого рода осели на Смоленщине; но сам А.М.Всеволожский в Смоленске не бывал, более того, его род относится к ветви «херсонских Всеволожских»: сын генерала Матвей не сумел представить в Херсонское губернское дворянское собрание документы, подтверждающие его принадлежность к дворянскому роду, так как эти самые документы – свидетельство о его крещении в городе Вилкомир, - находились в казённом ящике Елисаветградского гусарского полка. Сей ящик был утерян (отбит французами) в 1812 году . Впоследствии Матвей Алексеевич всё же был внесён во вторую часть родословной книги Херсонской губернии – потому они прозывались «херсонскими Всеволожскими».
В Елисаветградском полку не сохранилось документов о крещении детей генерала Всеволожского, а зато портрет – портрет самого генерала! – сохранился. Старинный портрет генерала, существенно менее талантливый, нежели работы кисти Джорджа Доу, был помещён в юбилейную (к столетию) «Памятку…» Елисаветградского полка. Ныне этот портрет хранится в историко-краеведческом музее г. Всеволожска Ленинградской области, где существует отдельная экспозиция «Картинная галерея генералов – участников Отечественной войны 1812 года».
От Владимирской губернии по военным дорогам, пролегавшим через Молдавию и Турцию, через прусские и французские земли, до Калуги и его древнего монастыря, от Херсонской губернии до маленького краеведческого музея в Ленинградской области – какими только извилистыми путями не идёт жизнь человека и память о нём!..
В нашем списке есть ещё один генерал, чей портрет сохранился, хотя в Военной Галерее в память о нём осталась лишь «пустая рама» - это генерал-майор Евграф Владимирович Давыдов. И если портрет генерала Всеволожского был написан неизвестным художником весьма скромного дарования, то портрет Евграфа Владимировича широко известен – писал его знаменитый художник, великолепный портретист Орест Кипренский. Ныне портрет является частью экспозиции Русского музея.
Но долгое время считалось, что на картине изображён более знаменитый представитель рода Давыдовых: лихой поэт и партизан Денис Васильевич Давыдов, дальний родственник нашего героя (историки, специализирующиеся на генеалогических исследованиях, высчитали степень их родства – Денис Давыдов является внуком семиюродного брата Евграфа Давыдова – вот так! ). Но они кажутся похожими только при поверхностном взгляде. Если же чуть внимательнее вглядеться в черты их лиц, становится ясно – они совершенно разные.
Но занялись вопросом атрибуции этой работы Кипренского искусствоведы лишь в XX веке. В 1948 году искусствовед Эсфирь Николаевна Ацаркина в своей монографии, посвящённой творчеству Ореста Кипренского , обратила внимание, что в авторском «Реестре» картин спорный портрет обозначен как «Портрет Ев. В. Давыдова в лейб-гусарском мундире, почти в целой рост картина писана в 1809 году, в Москве» , стало быть, Денис Давыдов никак не мог быть изображён на этом портрете, не говоря уже о разнице во внешности и чине портретируемого. Сначала подозрение пало на младшего брата Дениса Васильевича, Евдокима, но тот служил в кавалергардах, а не в гусарах. Точность, с коей Кипренский выписывал детали военной формы, помогла исследователям установить, что на портрете изображён кузен поэта-партизана, Евграф Владимирович, который в 1809 году являлся штаб-офицером Лейб-гвардии гусарского полка, на что указывает гвардейская лядуночная перевязь с пряжкой и императорским вензелем; а Денис Давыдов в это время служил в армейском гусарском полку. Впрочем, их путали и современники; так, сохранилось письмо Д.В.Давыдова 1816 года: «Любезный друг, Евграф Владимирович. Я сейчас получил бумагу от князя Петра Михайловича Волконского на моё имя, но распечатавши её, нашёл, что она принадлежит тебе, почему я её к тебе посылаю и радуюсь, что царь наш не забывает верных слуг Отечества, жертвовавших собою для ея пользы и славы…Тебе душевно преданный Денис Давыдов. Киев 9-го марта» .
Вокруг картины разгорелась ожесточённая дискуссия, с привлечением потомков Дениса Давыдова, которые приводили свои аргументы (сын поэта-партизана в 1874 году писал в конференц-секретарю Академии художеств, где хранилась картина, П.Ф.Исаеву, с просьбой сфотографировать картину Кипренского как портрет отца – впрочем, здесь мог действовать устоявшийся в 1870-м годам миф, стереотип); некоторые восприняли попытки исследователей разобраться в неясном вопросе и правильно атрибутировать картину как оскорбление памяти Дениса Давыдова, и статьи в защиту своей версии патетически именовали строчками из его стихов: «Но не сорвать венка со славного чела...» (правда, статьи эти помещены далеко не в научных изданиях…).
Между тем как в научном сообществе окончательный вердикт по поводу портрета гусара Давыдова был вынесен ещё в 1950-60-е годы: в статье В.Вавры, Г.Габаева и В.Якубова «Новая атрибуция произведения О.А.Кипренского» , а затем и в выступлении на конференции сотрудника Русского музея Г.В.Смирнова «Ещё о портрете Давыдова работы О.А.Кипренского» было исчерпывающе доказано, что это – портрет именно Евграфа Владимировича Давыдова, и табличка под картиной в музее была заменена.
Портрет Е.В.Давыдова считается одним из ярких примеров романтического направления в русской живописи; композиция, цвет – алый, белый, чёрный, блеск металла, предгрозовой пейзаж, ветер, развевающий чёрные кудри гусара – представителя «бурного, дивного, величавого века» . Таким – полным жизни, надежд и сил, - остался в истории Евграф Давыдов.
А судьба его, этого блестящего гусара, была весьма трагической.
Начав службу в лейб-гвардии Конном полку, Е.В.Давыдов затем перешёл в лейб-гвардии Гусарский полк, в мундире которого и запечатлел его знаменитый художник; в 1803 году произведён в полковники; командуя эскадроном, отличился в битве при Аустерлице, был награждён орденом Святого Владимира 4-го класса.
В начале Отечественной войны 1812 года Е.В.Давыдов принимал участие в боях под Островно и Витебском, в бою у д. Какувячино был ранен в правую руку; по окончании лечения вернулся в строй, принимал участие в Заграничных походах: отличился в битвах при Лютцене, Бауцене, при Кульме (за отличие при Кульме произведён в генерал-майоры и назначен шефом Лубенского гусарского полка).
А потом была Битва Народов под Лейпцигом. Е.В.Давыдов был ранен в правую ногу осколком гранаты, но остался в строю; в том же сражении он был снова ранен – ядрами ему оторвало правую ногу ниже колена и правую руку ниже локтя. В тот момент, когда это случилось, к нему подъезжал Великий Князь Константин Павлович с каким-то замечанием; решив, что на его глазах генерал погиб, Константин Павлович произнёс: «Ну, Бог с тобой: смерть тобой водила, царствие небесное», и отъехал шагом.
Но Евграф Владимирович выжил; он был награждён тремя орденами – русским, Святого Георгия 3-го класса, австрийским – командорским крестом Австрийского Императорского ордена Леопольда (третья степень), и прусским – Орденом Красного Орла 2-й степени. Александр Первый назначил ему пенсион в 6 тысяч рублей в год, а также выдавал пособия на лечение. Русский дипломат, А.П.Бутенев, писал в своих воспоминаниях: «Я сам видел, как солдаты переносили на носилках тяжело раненых и между прочими полковника Давыдова, у которого ядром оторвало обе ноги (здесь мемуарист ошибся – Д.М.), но который был счастливее, чем Моро , так как он залечил свои страшные раны и потом женился на ходившей за ним Саксонке» . В этом браке родилась дочь, Варвара Евграфовна.
В 1814 году Великая Княгиня Мария Павловна, в замужестве герцогиня Саксен-Веймарская, писала княгине В. А. Репниной-Волконской (Е.В.Давыдов был знаком с её мужем, Н.Г.Репниным-Волконским, в то время – вице-королём Саксонии), с просьбой – принять и передать по назначению ящик с «искусственной ногой» для генерала Давыдова. «Мне кажется и я смею надеяться, что она сделана хорошо. Я буду счастлива, если она облегчит его» , - писала Мария Павловна.
Последние годы своей жизни Е.В.Давыдов провёл в своём имении Тютьково (Венёвский уезд, Тульская губерния), на зиму уезжая в Москву; но жизнь давалась ему нелегко, в чём он однажды признался своему родственнику, Евдокиму Давыдову: «Ну, братец, и думаешь о смерти; ну, и думаешь, что умрёшь вечером; ну, братец, и велишь себе подать чаю; ну, братец, и пьёшь чай и думаешь, что умрёшь; ну, не умираешь, братец; велишь себе подать ужинать, братец; ну, и ужинаешь и думаешь, что умрёшь; ну, и отужинаешь, братец, и не умираешь; спать ляжешь; ну, братец, и заснёшь и думаешь, что умрёшь, братец; утром проснёшься, братец; ну, не умер ещё; ну, братец, опять велишь себе подать чаю, братец». И таким образом проводит он день. Он же отвечал, после жестоких ран, полученных им и сделавших из него отрубок человека, на вопрос: каково ему? - «Хорошо, братец». «Да что же хорошего?» - «Конечно, братец, плохо, да с одной стороны хорошо» .
А тем временем в столице шла работа над формированием Военной Галереи; 18 апреля 1822 года через Инспекторский департамент Главного штаба Е.В.Давыдова известили, что его фамилия числится в списках тех, кто удостоен чести представлять собою поколение 1812 года в Зимнем Дворце, и пригласили приехать в Санкт-Петербург для позирования художнику. Но он отказался – много ли значения имели для него все эти почести теперь: «…как по тягчайшим моим ранам и увечьям, а также и по слабому здоровью, за отдалением расстояния в Санкт-Петербург быть не в силах и с художником Давом видеться не могу, но жительство имею каждую зиму в Москве». Последняя фраза содержит намёк на то, что Е.В.Давыдов, возможно, не был бы против встретиться с Джорджем Доу в Москве; но этому не суждено было случиться, Евграф Давыдов умер в 1823 году на 48-м году жизни; Орест Кипренский увёз прежний портрет 1809 года в Италию; в Военной Галерее осталась ещё одна «пустая» рама.
Трое сыновей рода Давыдовых представлены в Военной Галерее, но портрет был написан только с одного, самого знаменитого – Дениса Давыдова. Евграф Владимирович не стал ехать в Санкт-Петербург; не сделал этого и его брат, Николай Владимирович Давыдов (1773 — 1823).
Николай Владимирович так же начинал службу в гвардии, точнее, родившись в 1773 году, в 1779 уже был зачислен в лейб-гвардии Измайловский полк, а затем переведён был в лейб-гвардии Конный полк, где и остался на действительной службе. В сентябре 1801 года он уже был произведён в полковники – в возрасте 28 лет; участвовал в войнах Четвёртой коалиции, был ранен под Аустерлицем (за отличие награждён орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом) и Фридландом; в 1807 году назначен шефом Московского драгунского полка.
Во время Отечественной войны 1812 года Н.В.Давыдов уже командовал бригадой (в её составе - Псковский и Московский драгунские полки); при отступлении состоял в арьергарде русской армии; за храбрость, проявленную в Бородинской битве, был награждён орденом Святой Анны 2-й степени; сражался под Малоярославцем и Вязьмой. Особенно же Н.В.Давыдов отличился в битве под Красным – там он лично захватил в плен генерала Г. Корта-Хейлигерса, и был за сей подвиг награждён золотой шпагой «За храбрость». Впрочем, знаменитый родственник Николая Владимировича описывает эту битву в весьма иронических тонах: «Сражение под Красным, носящее у некоторых военных писателей пышное наименование трёхдневного боя, может быть по всей справедливости названо лишь трёхдневным поиском на голодных, полунагих французов… Храбрый командир Московского драгунского полка полковник Николай Владимирович Давыдов, называемый torse (кривой (фр.)) по причине большого количества полученных им ран, ворвался в средину французского баталиона, которому приказал положить оружие. Утомленная лошадь его упала от истощения среди баталиона, который тотчас исполнил его требование»
Участвовал Н.В.Давыдов и в Заграничных походах, за храбрость, проявленную в боях под Дрезденом, Баутценом, Рейхенбахом был в 1813 году произведён в генерал-майоры. Отличился и в битве под Лейпцигом, оставившей столь страшный след в жизни его родственника. В 1814 году он находился при блокаде Майнца, был при взятии Парижа. За проявленную храбрость награждён русским орденом Святого Владимира 3-й степени, а также двумя прусскими наградами - «Pour le Mérite» и орденом Красного Орла 2-й степени.
Несмотря на многочисленные сражения, в которых Н.В.Давыдов принимал участие, возглавляя свой полк, он ни разу не был серьёзно ранен и всегда оставался в строю; но перенесённые тяготы военного похода всё же не прошли бесследно для его здоровья; с марта 1814 года он числился по месячным полковым рапортам больным «душевною болезнью», слабостью ; в 1815 году он вышел в отставку по состоянию здоровья, а в 1823 году был исключён из списков умершим.
Николай Владимирович так же не стал ехать в Санкт-Петербург для написания портрета, как и его брат Евграф Владимирович; если о резонах генерала Н.В.Давыдова мы можем только догадываться, - состояние здоровья, нежелание привлекать внимание к себе, - то генерал Н.И.Лавров чётко и ясно выразил своё отношение к портретам: он их не терпел.
«Покойный брат мой, - отвечала впоследствии разыскивавшему портрет Лаврова Инспекторскому департаменту Генерального штаба его сестра, Е.И.Лутовинова-Сомова, - не позволял никому списывать с себя портретов и по сей-то причине оного портрета не бывало как у меня, так же и у покойной его жены» .
Сестра генерала Лаврова, оставшаяся в русской истории персонажем отнюдь не привлекательным, приходилась бабушкой знаменитому русскому писателю И.С.Тургеневу, а сам генерал Лавров, стало быть, являлся его двоюродным дедом. Поистине, тесен был мир русского дворянства! Генерал умер задолго до рождения писателя; зато в составе тургеневской библиотеки сохранились книги, принадлежавшие некогда Н.И.Лаврову: то были исторические сочинения, такие как «Россиада» Хераскова, полное собрание сочинений Княжнина, «Современные записки о России» Х. Манштейна, «Протекший век, или Исторический взгляд на важнейшие происшествия осьмагонадесять столетия»... Генерал Лавров – один из немногих в нашем очерке, после которого сохранилось столь много свидетельств о характере и склонностях, а не только о службе и боевых заслугах – его книги, его собственные письма, где он выражал своё мнение об эпохе и тех или иных лицах. Очевидно, чтение исторических сочинений прошлого века оставило след на его стиле, образном и несколько высокопарном: «где смерть пожрала столько сынов России…» - это о Бородине; «всяк стремится к одному предмету, дабы Россию избавить от нашествия вражия...» - это о настроениях в армии в 1812 году; «с замёрзлою душою» - а это о Барклае-де-Толли…
«Как часто мимо вас проходит человек, / Над кем ругается слепой и буйный век, / Но чей высокий лик в грядущем поколенье / Поэта приведет в восторг и в умиленье!»
Пушкину следовало обращаться не только к «народным толпам»; впрочем, поэт это прекрасно знал.
Итак, Николай Иванович Лавров (1761 — 1813) происходил из дворян Калужской губернии, владел имениями в губернии Орловской – там, в селе Холодове Кромского уезда, он долгое время жил и закончил свои дни; поэтому жители Орла и гордятся им, как своим земляком; в 2012 году статьи о нём были помещены в местных юбилейных изданиях . Ещё совсем недавно в биографии генерала Лаврова было немало белых пятен, заполненных благодаря усилиям зам. директора Тургеневского мемориального и природного музея-заповедника «Спасское-Лутовиново» Е. Н. Левиной .
Н.И.Лавров начал службу в лейб-гвардии Преображенском полку; затем переводится в премьер-майором в Павловский полк, а позднее служит в Бугском егерском корпусе под началом М.И.Кутузова, который, к слову сказать, был женат на кузине Лаврова; так что с будущим знаменитым фельдмаршалом, перехитрившим Наполеона, Лавров состоял в родственных, а затем и в добрых дружеских отношениях. Участвовал он в штурме Измаила, где получил два пулевых ранения в ногу, отличился в битвах при Бабадаге и Мачине, за что был награждён орденом Святого Георгия 4-го класса. Н.И.Лавров вошёл и в дипломатическую миссию 1793 года в Константинополе, которую возглавлял М.И.Кутузов; впоследствии, так как миссия завершилась удачно, Лавров был произведён в бригад-майоры и назначен к наследнику престола, будущему императору Павлу, исполнял при нём адъютантские обязанности. Вскоре Н.И.Лавров получил чин полковника, а затем принял участие в Итальянском и Швейцарском походах, являясь дежурным штаб-офицером при Главной квартире А.В.Суворова. В 1799 году Н.И.Лавров был произведён в чин генерал-майора, назначен шефом Томского мушкетёрского полка, а затем – шефом Ширванского мушкетерского полка. По возвращении в Россию генерал Лавров, столь быстро и блестяще продвигавшийся по службе, получил должность инспектора инфантерии Сибирской инспекции; женившись на дочери генерал-поручика Варваре Матвеевне Муромцевой, он отправился в далёкую «тмутаракань» - на Кяхтинскую пограничную линию.
Затем генерал Лавров участвовал в войне Четвёртой коалиции – отличился в битве под Пултуском, был ранен осколками гранаты в правый бок при Прейсиш-Эйлау. Лавров участвовал также в русско-шведской войне 1808-1809 годов, командовал там пехотной дивизией; в 1811 году получил чин генерал-лейтенанта. Затем на год отправился в отпуск, дабы разобраться с делами на Орловщине – там, по сообщению мемуариста М.М.Петрова, генерал «жизнь свою проклял было от разных каверз…». Впрочем, были там и не только «каверзы»; так, в 1810 году генерал Лавров пожертвовал сто рублей на строительство в г. Кром дома для уездного училища.
В апреле 1812 года генерал Лавров вновь вернулся на службу и был назначен начальником штаба 1-й Западной армии. Но, несмотря на прежний опыт работы в штабе, Н.И.Лавров оказался, по выражению М.Б.Барклая-де-Толли, «совершенно не на своем месте» . Многочисленные ранения, подорванное в походах здоровье давали о себе знать, так что он не мог исполнять своих обязанностей и вскоре был заменён генералом Ф.Паулуччи. Тем более что Н.И.Лавров разделял неприязнь большинства к Барклаю-де-Толли, что также не способствовало улучшению его работы: «По приезде князя Кутузова армия оживотворилась, ибо прежний с замерзлой душой своей замораживал и чувства всех его подчиненных…» - так писал генерал Лавров Аракчееву, у которого был на хорошем счету. После оставления Смоленска Лавров был назначен командующим 5-м пехотным корпусом и во время Отечественной войны оставался при армии, участвовал во многих сражениях, хотя, по свидетельствам современников и его собственным – участие в войне уже превышало его силы: «Биваки расстроили мое здоровье. Если Бог даст кончить сию утомительную войну, то минуты в службе не останусь, ибо, правда, никуда не гожусь, стар и слаб» .
Так и случилось: в 1813 году по состоянию здоровья генерал Лавров испросил себе отпуск на четыре месяца, вернулся на Орловщину, в своё имение, где вскоре скончался и был похоронен в Покровской церкви у села Нижняя Боёвка, которого ныне уже нет на картах. Александр Первый, в память о заслугах генерала Лаврова, назначил его вдове «в пенсион полное содержание покойного, разумея под сим и жалованье инспекторское и столовые деньги» .
Как мы помним, вдовам и матерям других генералов приходилось долго обивать пороги, прежде чем добиться высочайшего внимания…
Ещё один уроженец Калужской губернии и представитель поколения 1760-х годов, - Алексей Иванович Гурьев (1776 (1777?) – 1819). Впрочем, его боевое крещение пришлось не на русско-турецкие войны, а на гораздо менее известную русско-шведскую войну 1790 года; до этого он служил сначала в Московском карабинерном, а затем в Измайловском лейб-гвардии полку. В 1791 году он оставил гвардию и был выпущен в Мариупольский лёгкоконный полк в чине капитана. Принимал участие в польских кампаниях 1792 и 1794 гг. В 1801-1802 годах А.И.Гурьев был в отставке, вернулся же на службу в Павлоградский гусарский полк; в 1808 году был произведён в полковники, а затем назначен командиром Польского уланского полка, на этом посту оставался и в 1812 году. Во время Отечественной войны принимал участия в основных сражениях кампании – под Витебском, Смоленском, при Бородине, под Малоярославцем, Вязьмой и Красным. А.И.Гурьев одним из первых получил в 1812 году награду – орден Святого Владимира 4-го класса с бантом, а затем получил и орден Святой Анны 2-го класса. Во время Заграничных походов участвовал в битве под Лейпцигом и взятии Парижа, получив ряд как русских, так и иностранных наград; в 1813 году произведён в генерал-майоры, а в 1819 году – исключён из списков умершим.
Сколь ощутима разница между этой краткой биографией, уместившейся в полстраницы, и двумя предыдущими! Сухие отчёты формулярного списка, и более - ничего. Знаменитый писатель советской эпохи В.С.Пикуль писал о таких ситуациях: «…высветить во мраке облик какого-либо человека, о котором все молчат, - это задача кропотливая, почти болезненная, ибо могила молчит, архивы молчат, а вокруг - нелюдимая тишина, и никто тебе ответно не откликается…».
Столь же краткой осталась биография генерал-майора Василия Ивановича Каратаева (Коротеева) (1762-1813 (1814?)). В его формулярном списке значилось: «из штаб-офицерских детей Черниговской губернии», родился в городе Бахмаче, - то есть происхождения он был весьма скромного, его отец не получил потомственного дворянства; в 1774 году В.И.Каратаев начинает службу в Новотроицком (с 1783 года Екатеринославском) кирасирском полку кадетом, через пять лет произведён в корнеты; как и многие представители своего поколения, боевое крещение получил в русско-турецкой войне 1787-1791 гг, затем участвовал в польских кампаниях 1792 и 1794 годов. Принимал участие в войнах Четвёртой коалиции, отличился под Гейльсбергом и за проявленную храбрость произведён в полковники и назначен командиром Екатеринославского кирасирского полка. Во время Отечественной войны 1812 года В.И.Каратаев уже командовал Астраханским кирасирским полком; в Бородинском сражении был дважды ранен. В марте 1813 года был произведён в генерал-майоры. Впоследствии принимал участие в Заграничных походах, отличился в битве под Кульмом, был вновь ранен в битве под Лейпцигом; в том же 1813 году его не стало.
Гораздо более обширной информацией мы располагаем относительно судьбы генерала И.Д.Иванова – он один из тех, чья биография вошла в труд А.И.Михайловского-Данилевского «Александр Первый и его сподвижники…». Из тринадцати генералов, о которых мы ведём речь, А.И.Михайловский-Данилевский и его помощник А.В.Висковатов успели собрать сведения только о двоих: о генерале А.И.Балле, герое Смоленского сражения, и о генерал-лейтенанте И.Д.Иванове.
Итак, Иван Дмитриевич Иванов (1764—1828) происходил из бедной дворянской семьи Тверской губернии; службу начал в 15 лет, подпрапорщиком в Новгородском пехотном полку. Впоследствии, в составе Санкт-Петербургского гренадерского полка, участвовал в русско-турецкой войне 1787-1791 гг, отличился при штурме Измаила и был произведён в поручики. По окончании войны отправлен в Польшу, где в 1794 году оказался в центре восстания в Варшаве; как писал А.И.Михайловский-Данилевский: «при вспыхнувшем в Варшаве, в 1794 году, бунте, он успел наскоро собрать роту, в которой служил, пробился с нею сквозь толпы Поляков и примкнул к русским войскам, уцелевшим от вероломного истребления» . За отличие в польскую кампанию был произведён в капитаны.
Затем И.Д.Иванов служил в егерских частях, получил чин подполковника; во время войн Четвёртой коалиции отличился в сражениях при Кремсе и Аустерлице, командуя егерским батальоном, произведён в полковники. В 1807 году назначен командиром 8-го егерского полка, отличился в ряде сражений, в том числе и под Остроленкой, за отличие был награждён орденом Святой Анны 2-го класса и назначен шефом 10-го егерского полка, и должность эту сохранял до самого упразднения в армейских полках шефов – до 1814 года. В 1809 году с тем же полком состоял в корпусе князя Голицына – в бескровном походе против недавних союзников – австрийцев. В следующем году уже переведён в Молдавскую армию, воевать против турок.
Во время Отечественной войны 1812 года И.Д.Иванов со своим полком состоял в 3-й Западной армии генерала Тормасова, участвовал в битве при Кобрине, а также в ряде других сражений. При Березине был ранен в правый бок пулей, которая так и осталась неизвлечённой; в ноябре 1812 года, за проявленную храбрость, был удостоен звания генерал-майора. После выздоровления от ранения генерал Иванов принимал участие в Заграничных походах, где также немало отличился; его полк вошёл в состав русских оккупационных войск; вернулся он в Россию лишь в 1818 году, чтобы продолжить службу. Впоследствии И.Д.Иванов был назначен 16-й пехотной дивизии, в 1826 г. был произведен в генерал-лейтенанты; последней его войной стала война очередная война с Турцией в 1828 году, где он принимал самое деятельное участие в осаде Браилова; под Шумлой же генерал Иванов был тяжело ранен пулей в левое плечо и умер через неделю после ранения.
А.И.Михайловский-Данилевский весьма высоко оценивал заслуги генерала И.Д.Иванова, заключая свой биографический очерк о нём словами: «Иванов был один из самых бесстрашных людей своего времени. Война составляла стихию его…» .
Завершает наш очерк история генерала А.Н.Потапова – его карьера также продолжилась долее 1812 года, он отличился во многих сражениях, состоял в Государственном совете и принимал участие в событиях 25 декабря 1825 года – генерал Потапов командовал войсками, собранными для подавления восстания, и впоследствии вошёл в состав комиссии, созданной для суда над декабристами, что делает его весьма неоднозначной фигурой. Именно за участие в подавлении декабрьского восстания А.Н.Потапов был удостоен звания генерал-адъютанта.
Алексей Николаевич Потапов (1772-1847) происходил из дворян Псковской губернии; получил прекрасное домашнее образование, ещё десяти лет был записан в лейб-гвардии Преображенский полк. Действительную же службу начал ротмистром в Сумском легко-конном полку. В 1799 году участвовал в войне Второй коалиции против французов, боевое крещение принял в битве при Цюрихе.
Затем участвовал в войне Четвёртой коалиции, в сражении при дер. Локочине был ранен саблей в голову и правое плечо в сражении, и награждён за проявленную храбрость орденом Святого Георгия 4-го класса; вскоре А.Н.Потапов был назначен адъютантом к Великому Князю Константину Павловичу. Быстро продвигался по службе, в 1811 году произведён в полковники и назначен дежурным штаб-офицером гвардейского корпуса.
Во время Отечественной войны 1812 года, продолжая службу штаб-офицера, участвовал во многих сражениях: при Бородине, Тарутине, Малоярославце, под Вязьмой и Красным. Отличился и в Заграничных походах: за храбрость, проявленную при Кульме, он был произведён в генерал-майоры, за отличие под Лейпцигом награждён золотой шпагой с алмазами; был и при Бриенне, Арси-сюр-Об и Фершампенуазе, при взятии Парижа.
Когда же в 1814 году был создан особый лейб-гвардии Конно-егерский полк, в состав которого вошли офицеры и нижние чины, особо отличившиеся во время Отечественной войны 1812 года, именно генерала Потапова император избрал в качестве командира этого полка.
К назначению А.Н.Потапов подошёл серьёзно, ответственно исполняя возложенные на него обязанности. История сохранила один забавный случай, несколько проливающий свет на характер нашего генерала и подтверждающий тот факт, что за словом он в карман не лез. Когда один из новгородских обывателей пожаловался, что учения полка – дело весьма пыльное и шумное, - проходят у него прямо под забором и сие ему крайне неудобно, генерал Потапов ответствовал: «Милостивый государь, в столице на всех удобных местах, перед дворцом Его Величества, под самыми окнами Мраморного Его Высочества дворца и возле Императорского сада, беспрерывно учатся кавалерийские полки, инфантерия и даже артиллерия с пальбой. Следовательно, в Новгороде, в глухом переулке, через который никуда нет проезда, кажется, можно заниматься ученьем войск Государя Императора» .
В 1823 году генерал Потапов являлся дежурным генералом Главного штаба Его Императорского Величества; о его деятельности во время восстания декабристов мы уже писали выше. Во время русско-турецкой войны 1828 года состоял при Императорской главной квартире. Карьера его складывалась блестяще; в 1834 году он был произведён в генералы от кавалерии. В 1846 году А.Н.Потапов стал членом Государственного Совета. Не стало его в 1847 году; он был похоронен в Сергиевской пустыни.
Таковы тринадцать очерков, тринадцать набросков к портретам, которые никогда не были созданы. Каждый из них – одна из уникальных граней эпохи, о которой, казалось бы, написано так много, что не стоит и касаться; но всё же служители Клио – от школьников и студентов до маститых профессоров, - вновь и вновь возвращаются к ней, - в попытке приблизиться и прикоснуться к прошлому, однажды очаровавшему нас, в попытке разбить стереотипы доводами документов, восстановить историческую справедливость, дабы никто не был забыт. Ведь как бы далеко война 1812 года не отодвинулась от нас в веках, она продолжает занимать немаловажное место в исторической памяти русского народа. А биографии каждого из участников этой войны расцвечивают живыми, человечными, разнообразными красками эту эпоху и память о ней. Особенно важным это становится для локальной истории – по судьбам генерала А.И.Баллы, А.М.Всеволожского, Е.В.Давыдова, Н.И.Лаврова мы видим, как много для сохранения памяти об исторических лицах значат краеведческие исследования, исследования по местной истории, почти неизбежно связанные с мемориализацией, с формированием мест памяти. Ниточки памяти расходятся от Военной Галереи по всей России, и есть что-то трогательно-гармоничное в том, что на Смоленщине будут хранить память о генерале Балле, в Венёвском уезде Тульской области – об одной из ветвей семейства Давыдовых, на Орловщине – о родственнике писателя генерале Лаврове… Все описанные нами лица отнюдь не были великими полководцами – но они честно исполняли свой долг, они были частью – лучшей частью, - своей эпохи; и память о них составляет то огромное, полное множества переплетений плотно исторической памяти. Стоит вглядеться в эти нити поближе – хотя бы ради того, чтобы увидеть, как парадно-торжественные образы в блестящих мундирах по мере «приближения» к ним через документы, мемуаристику и места памяти обретают живые, человечные, близкие и понятные черты.

 

 

 

Список источников
1. РГВИА. Ф.489. Оп. 1. Д. 1907. Формулярный список премьер-майора 4-го батальона Лифляндского егерского корпуса А.И. Баллы.
2. РГВИА. Ф. 395. Оп.172. Д.197. Л.10. Копия с формулярного списка о службе генерал-майора Баллы, выписанная из такового и присланнаго в Инспекторский департамент от 11-го Егерского полка от 1-го Генваря 1812 года.
3. РГВИА. Ф. 29. Оп. 153. Д. 76. № 171.
4. РГВИА. Ф. 29. Оп 4. Д. 295. Л. 10.
5. РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2269. Л. 4. Об.
6. РГВИА. Ф. 395. Оп. 172. Св. 72. Д. 366. С. 11.
7. 1812 г. сентября 26. Список генералитету, штаб- и обер-офицерам, особо отличившимся в деле 26-го числа августа при селении Бородине, коим испрашивается вознаграждение // Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962. С. 269–81.
8. Бутенев А.П. Воспоминания А.П. Бутенева // Российский Архив. 1883. № 1.
9. Вел. Кн. Мария Павловна – В.А.Репниной-Волконской. 21 апреля 1814 г. // Российский Архив. 1877. № 1.
10. Глинка Ф.Н. Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием Отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год. М., 1870.
11. Давыдов Д.В. Сочинения. М.: «Государственное издательство художественной литературы». 1962.
12. Давыдов Д.В. Дневник партизанских действий. СПб.: Азбука-Аттикус. 2012.
13. Кутузов. Сборник документов. Т. 2. М., 1951.
14. К чести России (из частной переписки 1812 года). М.: Современник, 1988.
15. Мартынов. Краткая историческая памятка 3-го гусарского Елисаветградского Ея Императорского Высочества Ольги Николаевны полка. СПб. Л. 1.
16. Михайловский-Данилевский А.И. Александр Первый и его сподвижники в 1812,1813-1814, 1815 гг. Т. 1-6. СПб., 1849.
17. Митаревский Н.Е. Воспоминания о войне 1812 года. Записки о том, что мог видеть и испытать молодой офицер в кругу своих действий. М., 1871.
18. Остафьевский архив. Том 1. Переписка П. А. Вяземского с А. И. Тургеневым. 1812—1819. СПб: 1899. С. 305-306.
19. Остен-Сакен Д. Е. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка». Военный сборник. 1870. № 10. с. 237—248.
20. Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-учёного архива Главного Штаба. Отд. I: Переписка русских правительственных лиц и учреждений. — Т. XII: Боевые действия в 1812 г. (Май месяц). — СПб.: Тип. «Бережливость», 1909, с. 64.
21. Поликарпов Н. П. Боевой календарь-ежедневник Отечественной войны 1812 года // Труды Московского отдела Императорского русского военно-исторического общества / Под ред. В. П. Никольского. М.: Печатня А. Снегирёвой, 1913. Т. 4, Ч. 1.
22. Полный свод решений Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената за 1875 г. №№ 891-1092 и 1876 г. №№1-44.
23. Соколовский М.К. Памятка 3-го гусарского Елисаветградского Ея Императорского Высочества Великой Княжны Ольги Николаевны полка (1764-1914). СПб. 1914.
24. Суворов А.В. Документы. Ч.1. М.: 1949.
25. Формулярные списки офицеров Лейб-Гвардии Уланского полка за 1811 г. // П. О. Бобровский. История Лейб-Гвардии Уланского Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полка. СПб. 1903 г. С. 141-142.

Список использованной литературы
1. Арш Г.Л. Греческая эмиграция в Россию в конце XVIII – начале XIX в. Советская этнография. - М., 1969.
2. Ацаркина Э.Н. Орест Кипренский. М.: изд. «Государственная Третьяковская галерея». 1948.
3. В.Вавра, Г.Габаев, В.Якубов. Новая атрибуция произведения О.А.Кипренского // Искусство. № 6. 1954.
4. Виноградов В. Н. Греческий проект Екатерины Второй и Григория Потёмкина // Русская цивилизация, № 10. – 2007.
5. Власенко А.Г. «Штабные всё дела...». Барклай де Толли и пост начальника Генерального штаба 1-й Западной армии в начале Отечественной войны 1812 года // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы: Материалы XVII Международной научной конференции (Бородино, 5-7 сентября 2011 г.). Можайск, 2012.
6. Власов В. Генерал-лейтенант Николай Лавров // Орловский вестник. 2007. № 33. С. 20.
7. Гиндина Е. Генерал А.Н.Потапов // Geni. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.geni.com/peoplе (дата обращения: 12.12.2017).
8. Глинка В. М., Помарнацкий А. В. Военная галерея // Военная галерея Зимнего дворца. 3-е изд. — СПб.: Искусство, 1981.
9. Государственный Русский музей. Живопись XVIII—начала XX в. Каталог / под ред. Пушкарева В.А.. Л.: Аврора, Искусство, 1980.
10. Гуров В.П. Московские драгуны в Отечественной войне 1812 года. М.: тип. Штаба Московского военного округа. 1912.
11. Дегтерев Л. В. Малоизвестный герой Бородина. // «Вопросы истории». 1984. № 11.
12. Дегтерев Л. В. «Пустые рамы» в Военной галерее Зимнего Дворца. // «Край Смоленский». 1994. № 3-5. С. 108—116.
13. Зименко В.М. Орест Адамович Кипренский (1782-1836). Москва, 1988 г.
14. Зорин А.Л. Кормя двуглавого орла… Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII – первой трети XIX веков. М. – Новое литературное обозрение, 2001.
15. Ивченко Л. Л. «Молитесь все вы за нас, а мы, кажется, не струсим...» // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1996. С. 247—256. [Т.] VII.
16. Каплинский, В.Б. И отблеск злата эполет… Смоляне - генералы, участники боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812 - 1815 годах. – Смоленск : Маджента, 2011.
17. Кибовский А.В. Прогулки по Эрмитажу. Загадки Военной галереи Зимнего дворца. I часть // Цейхгауз. № 14 — М., 2001. С. 25-27.
18. Кибовский А.В. Прогулки по Эрмитажу. Загадки Военной галереи Зимнего дворца. II часть // Цейхгауз. № 3/15 — М., 2001. С. 28 – 29.
19. Коломнин С. А. Взгляд из прошлого // проект «1812». [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.museum.ru/1812/Library/Kolomnin1/index.html (дата обращения: 11.12.2017).
20. Левина Е.Н. Генерал 1812 года Н.И.Лавров // Спасский вестник. Орел: Гос. мемориальный и природный музей-заповедник И.С. Тургенева "Спасское-Лутовиново". 2001. Вып. 8. С.96-111.
21. Макеенко Л.Н. Псковичи - участники отечественной войны 1812 г // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2012. №36. С.3-9.
22. Недаром помнит вся Россия. Война 1812 года в русской поэзии. Антология / Сост. Н.В.Переяслов. – Смоленск: Маджента, 2012.
23. Пинчук-Галани С.А. Греки Российской империи в войне 1812 года // Архивы Украины, №5. — 2012.
24. Подмазо А.А. Декабристы и военная галерея // Проект «1812». [Электронный ресурс. URL: http://www.museum.ru Дата обращения: 7.12.2017]
25. Пряхин Ю.Д. Греки в истории XVIII–XIX в. СПб: Алетрейя, 2008.
26. Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812-1815 гг. // Российский архив. Т.VII – М.: студия «ТРИТЭ» Н.Михалкова, 1996.
27. Смилянская Е. Б., Смилянская И. М., Велижев М. Б. Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. М., 2011.
28. Смирнов А.А. Доблесть бессмертна. Памятники Отечественной войне 1812 года. М.: Вече, 2012.
29. Смирнов А.А. Отношение к павшим в 1812 году и памяти о них // 1812 год: война и мир: материалы Всероссийской научной конференции. Смоленск, 2009.
30. Смирнов Г.В. Ещё о портрете Давыдова работы О.А.Кипренского. Сообщения Гос. Русского музея. Вып. 9. Ленинград, 1968 г.
31. Черкашина М. «Но не сорвать венка со славного чела…» // Чудеса и приключения. № 4. 1995. С.55-57.
32. Шилов Д.Н., Кузьмин Ю.А. Члены Государственного совета Российской империи. 1801—1906: Биобиблиографический справочник. СПб., 2007.
33. Янници Ф. Греческий мир в конце XVIII – начале XX веков по российским источникам (к вопросу об изучении самосознания греков). М.: Алетрейя, 2004.