Время Смуты. Конец XVI – начало XVII столетия является роковым и переломным моментом в истории Русского государства. Как бы пафосно и заштамповано не звучала эта фраза, однако, в этот период произошли события, которые повлекли за собой коренные изменения буквально во всех сферах тогдашнего общества.

Политическая направленность выражалась не только в ведении боевых действий с Речью Посполитой и Королевством Швеция, но и начале новой царской династии Романовых. По сути, в условиях колоссальной потери земель в северных, северо-западных и западных районах государства, в 1610-е гг. складывается принципиальный внешнеполитический вектор на ближайшие сто лет. А именно, возвращение России прибрежных территорий Финского залива, и, как следствие, выхода к Балтийскому морю. Известно, что последующие русские государи предпримут попытки к этому, однако, лишь в период правления Петра Алексеевича, во времена Северной войны, решится столь важная и вековая проблема.

Раскол в обществе – главный характеризующий фактор Смуты. Общественные волнения и недовольства властью, во многом вынудили немалую долю крестьян принять участие в упоминаемых событиях, что отразилось не только на политической сфере, но и экономической. Существовало большое количество разрозненных сил в области государственной деятельности, которые по тем или иным причинам не могли прийти к определённому консенсусу. Систематизированная социальная составляющая не могла существовать в тот период в сегодняшнем понимании – сословное деление полноценно будет закреплено только в Соборном Уложении 1649 года. Поэтому, его ещё предстояло создать.

Если взять сектор экономического развития и торговли, то в начале XVII века Русское Царство находилось поистине в ситуации, граничащей с необратимой трагедией. Действительно, в период Великой разрухи Московского государства было уничтожено или заброшено более 50% пашен, много городов, деревень и иных селений обезлюдело. Крупнейший урон был нанесён внутренней торговле Русского государства[1]. Однако даже этот вопрос, экономический, не являлся первостепенным в разрешении.

Безусловно, самой приоритетной задачей после окончания тяжелейшего политического упадка было избрание нового главы государства. В условиях существующего острого социального кризиса, о чём упоминалось выше, приход к власти какого-либо человека не было бы столь простой процедурой, которую представляют нам в школьных и университетских учебниках. Перед этой персоной стоял ряд сложнорешаемых проблем, и, методы которой, не могли бы удовлетворить интересы всех сословий сразу. Иными словами, русскому народу, пришедшему к власти русскому царю случилось заново выстроить в прямом и переносном смысле Русское государство, да при том ещё и с заделом на будущее благосостояние, угодив при этом «всея земли». А что, если это было далеко не так? Ряд историков позволяют провести определённые параллели между событиями Земского Собора и Эпохой Дворцовых переворотов. Что, если имеет место быть версия произошедшего, когда казаки выступили в лице военной силы, которая утвердила на престоле нового царя? Это нам и предстоит узнать.

Изгнав силы интервентов за стены Московского Кремля, перед народом России ставиться ещё более ответственная задача – избрание личности, которая взойдет на престол и будет этим народом править. И что самое интересное, русское общество столкнулось с этим впервые. Да, не стоит забывать так называемые выборы Фёдора I Иоанновича, монархов Смутного времени, вплоть до царевича Владислава. Однако из-за вполне объективных причин, таких как отсутствие сохранившейся избирательной документации или, как в случае с Василием IV Шуйским, законной санкции Земского Собора, данные процедуры избрания как полноценные и легитимные оспариваются рядом историков, теми же С. Ф. Платоновым[2] и Л. В. Черепниным[3].

Без преувеличения, события такого масштаба на Руси ещё не было. Если вдуматься в размах сего действа, сложно подобрать явление из современной истории России, с которым можно было бы провести уместную аналогию. Со всех краёв государства, из многочисленных его уголков стали стекаться в полуразрушенную столицу выборные люди. Делегатов от земель и городов съезжалось разное количество – от одного человека до пары десятков, тем не менее, добраться до Москвы в то время было довольно нелегкой задачей. В условиях Смуты путники, идущие по трактам, подвергались безжалостным нападениям со стороны лиц, систематически учиняющих разбои и грабежи. Да и сами эти тракты были в ужасном состоянии. Ввиду указанных событий, начало работы Земского Собора пришлось переносить с 6 декабря 1612 года на месяц вперёд, то есть на 6 января 1613 года. Можно предположить, что такая пауза была на руку группе бояр, которая видела царём польского королевича Владислава. Его отец, Сигизмунд III в этот период вел осаду Волоколамска – небольшой крепости, расположенной недалеко от Москвы. Её гарнизон героически отбивал атаки превосходящих сил противника, не дав завладеть городом, что в итоге не позволило польскому королю вновь дойти до стен Москвы, и, как следствие, увеличить шансы своего сына на русский престол.

Кандидатуру Владислава предлагали некоторые представители московского боярства, по-видимому, идеализирующие действия трёхлетней давности князя Ф. И. Мстиславского и его коллег. Однако широкой поддержки претендент от польской короны среди народа России не получил – сказывались события на театре военных действий, да и крепки были воспоминания москвичей о ведении переговоров в 1610 году.

Куда больший интерес у боярства вызвал одиннадцатилетний сын Карла IX, шведский королевич Карл Филипп. По словам современника, Богдана Дубровского: «Они[4] также предписали в это время созыв собора в Москве для выбора великого князя, и все они будут желать его княжескую милость герцога Карла Филиппа. Потому что они откровенно сказали, что должны добиться мира и помощи с этой стороны, так как они не могут держаться против войск и Швеции, и Польши сразу»[5]. Одной из главных причин этого был оккупированный Новгород, представители которого ещё 25 июля 1611 года подписали «союзный» договор с королём скандинавов. По данному соглашению, один из наследников Карла IX объявлялся «Московским царём и Новгородским великим князем». Среди тех политических сил, которые поддерживали иностранного кандидата, было множество как представителей Новгородских земель, так и западных, юго-западных районов. И те, и другие рассчитывали при этом на личную выгоду. Легко понять, что при очевидно скором возвращении северных владений в состав России, многих должностных лиц, ранее договаривавшихся со шведским монархом, банально бы казнили за крамолу, иными словами – государственную измену. Санкции относительно этого содержались в Судебнике 1550 года. Вдобавок, бояре рассчитывали на прибыльную морскую торговлю, которая бы позитивно сказалась на благосостоянии Новгорода и, соответственно, их самих. Позиция остальных представителей высшего сословия не менее коварна – восшествие на престол Карла Филиппа давало возможность защитить западные рубежи, родные для этих выборных лиц, от польских войск[6], однако, дальнейшая судьба суверенного Русского государства ставилась под сомнение. Такой вот, без преувеличения, «шкурный интерес».

Идею выдвижения на русский престол Карла Филиппа подтверждают и опросные листы, найденные у шведских наёмников. Хотя, по моему мнению, кандидатура королевича ни при каких обстоятельствах не нашла бы безоговорочного одобрения среди всех участников Земского Собора. Поскольку здесь были представлены действительно все свободные сословия Русского государства (что делает Земский Собор 1613 года уникальным), многие не видели общественного компромисса в избрании иноземца на престол. Это и подтвердилось в первые дни заседаний: «…А Литовского и Свийского короля и их детей, за их многие неправды, и иных никоторых людей на московское государство не обирать, и Маринки с сыном не хотеть»[7].

Тем не менее, даже после того, как обычный русский народ, отверг кандидатуры иностранных королевичей, высшее сословие и не думало отступать от своих планов. Разумеется, оно хотело видеть на престоле своих ставленников, например, участников Семибоярщины, что способствовало возвращению ему властных полномочий в лучшем случае, избежание опалы при новом царе – в худшем. Здесь ставится закономерный вопрос – кем бы было проще управлять? Одиннадцатилетним иностранцем, ни слова не понимающим по-русски? Или шестнадцатилетним Романовым, имеющим определённую поддержку в лице народа и казачества? Но обо всём по порядку.

Заседания Собора продолжались, и в борьбу включились «местные» претенденты на царский престол. Обилие кандидатов впечатляло. Так, среди них были и герои-освободители Москвы – Д. Т. Трубецкой и Д. М. Пожарский, а также воевода кабардинского происхождения Д. М. Черкасский. По разным источникам в избрании приняли участие представители более восьми знатных русских родов: Голицыны и Воротынские, Куракины и Мстиславские, Годуновы и Шуйские. К каждому из них были свои претензии, каждый обладал и рядом достойных черт, как и подобает будущему правителю. Как бы то ни было, на этом не стоит заострять внимание. Здесь интересен другой факт – в списке кандидатов не было имени Михаила Фёдоровича. А фамилия Романовых была.

Речь идёт о дяде будущего царя и участнике Семибоярщины, младшем брате патриарха Московского Филарета – Иване Никитиче Романове. Стоит упомянуть, что исследовав источники того периода, ставится под вопрос присутствие данной кандидатуры в большинстве письменных свидетельствах о выборах царя 1613 года. Имя и фамилия Ивана Никитича вскользь упоминается в «Повести о Земском Соборе 1613 года»[8], впрочем, в «Сказании»[9] Авраамия Палицына данная персона не упоминается. Следовательно, можно судить о непопулярности дяди Романова среди казаков и простого люда, ввиду происхождения автора этого произведения, о чём следует поговорить отдельно. Состояв в «седмочисленных боярах», Иван Никитич, видимо в последствии выступал против кандидатуры своего племянника, поддерживая шведского претендента и участвуя в авантюрах группы оппозиционных бояр.

Безусловно, в вышеупомянутом контексте был приведён документ, составленный членами Боярской Думы после своего возращения в Москву, датированный февралём 1613 года. Его создание предвещало «бегство», вызванное вероятностью возможных последствий, которые могли бы наступить ввиду сотрудничества представителей высшего сословия с польскими войсками во время Смуты. Покинув столицу якобы в связи с молебном, бояре направились в Ярославль, боясь, чтобы казаки «не причинили им какого-нибудь насилия»[10]. Анализ данных источников приводит нас к интересному выводу. Члены Боярской Думы не участвовали в первых заседаниях Земского Собора, следовательно, отклонение кандидатуры Карла Филиппа, тем более одной из первых, явно не входило в их планы[11].

Нетрудно догадаться, что определённый круг лиц высшего руководства государством в условиях глубочайшего кризиса в стране пошёл на определённую авантюру, преследуя свои конкретно-определённые цели. Возможно, им и пришла идея создания подложного списка претендентов на престол. То, что факт занесения в него Романова, сына Филарета, был, отрицать не приходится. Нельзя не вспомнить известную всем легенду: имя Михаила Фёдоровича в толпе выкрикнул младший дворянин из Галича, ссылаясь на его родство с Рюриковичами. Его поддержал неизвестный донской казак и позже – представители некоторых городов, которые хотели донести своё мнение Собору через Авраамия Палицына. Всё это было закреплено в соответствующих исторических источниках, на которые в своё время ссылался И. Е. Забелин[12]. Кстати, даже в этом предании инициатива исходит, условно, от просто народа в противовес боярству.

Однако после месяца непрекращающихся заседаний Земского Собора исчезновение чудесным образом имени Михаила Фёдоровича из списка, о котором нам сообщает в частности «Повесть о Земском Соборе 1613 года»[13], позволяет сделать два предположения – либо имело место быть фальсификация списка со стороны бояр, либо создание нового с санкции Земского Собора, что маловероятно. Изменять документ такой важности, ссылаясь на поспешные решения, как минимум, нелогично. Это подтвердило бы некомпетентность определённого круга выборных от высших сословий.

Возможность такого развития событий достаточно велика, если обратить внимание на инцидент, случившийся в Русском государстве буквально через несколько лет после упоминаемых событий. Часть листов Утверждённой грамоты 1613 года, а именно, второй и третий, не соответствуют по фактурности бумаге, размерам и другим физическим видимым показателям остальным составным элементам исторического источника. Существует достаточно спорная теория А. А. Семина[14] о подлоге нормативно-правового акта сторонниками Михаила Романова, основанная на мнении о расположении подписей участников Земского Собора на обратной стороне документа не в порядке местничества. Безусловно, она имеет право на существование, однако, следует сконцентрироваться на более ранней и менее противоречивой точки зрения П. Г. Любомирова[15]. В своё время профессор указывал на то, что, действительно, выделенный фрагмент Утверждённой грамоты подвергался изменениям и, скорее всего, замене. Но выяснить это удалось благодаря биографическим данным участников Собора, оставивших надписи на оборотной стороне. Согласно этой информации, окончательный вариант грамоты был сформирован осенью 1616 года, второй и третий лист действительно был заменён, на что указывает ряд факторов.

И здесь встаёт вопрос – если удалось заменить важнейший нормативно-правовой акт этого исторического периода, на котором строилась вся будущая династия Романовых, почему нельзя было также изменить или подменить, пусть и в корыстных целях, куда менее значимый документ – список кандидатур на избрание? На мой взгляд, данный факт имел место быть. Присутствуют и определённые мотивы членов Боярской Думы. По сути, многих представителей боярства не страшили русские претенденты, кроме одного – Михаила Романова. Неоспоримо, его кандидатура устраивала большинство тогдашнего общества: простой и ратный люд, купечество и главная военная сила того периода – казачество. Но с ней не могли согласиться участники Семибоярщины, их интересы ставились под угрозу. Вероятно, что представляющий интересы Михаила Фёдоровича и его матери Ксении Иоанновны на Земском Соборе воевода Шереметьев с неким умыслом обратился к В. В. Голицыну: «Миша Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден»[16]. Был сделан умышленный акцент на юность и несамостоятельность будущего царя. Впрочем, существует и другой вариант этой фразы «Выберем Мишу Романова, он молод и нам будет поваден»[17]. На первый взгляд – отличия минимальны. Можно предположить, что цитаты встречаются в различных источниках, и, соответственно, разные современники по-своему изложили этот эпизод. Но, задумавшись, мы придём к выводу – а, что если это отражение не действительности, а ложные ожидания от претендента на престол. Опять же, под вопрос ставится решение Земского Собора после первого голосования, состоявшегося 4 февраля, об обязательном присутствии всех кандидатов на последующем заседании. Могло ведь случиться так, что Михаил Фёдорович оказался бы не таким уж и «повадным» московским боярам. А это могло означать поражение в выборной гонке, ибо как было рассмотрено ранее – Собор не был единодушен в выборе царя, да и решения земства не могло фактически повлиять на исход этого события. Тем более, второй причиной такой «передышки» было ожидание действий со стороны Швеции. Так, группа новгородских бояр в конце 1612 года предлагала Карлу Филиппу в сопровождении отца посетить Москву, дабы засвидетельствовать своё намерение восседать на Московском престоле. Неудивительно, что такое решение не могло устроить Фёдора Шереметьева.

Но пока снова обратимся к «Повести о Земском Соборе 1613 года»[18] – в этом поистине ценном источнике, мы можем увидеть расширенный список претендентов, например, помимо уже упомянутого Ивана Никитича Романова, здесь присутствует имя Петра Ивановича Пронского и, что самое удивительное, Фёдора Ивановича Шереметьева – того самого представителя Михаила Фёдоровича на Соборе. Наличие последней кандидатуры ещё раз подтверждает доводы о подложном списке, о котором и говориться в Повести, где отсутствует фамилия Романова, сына Филарета, по-видимому, заменённая на Фёдора Ивановича. Если допустить, что Шереметьев действительно, по своей воле, участвовал в выборах и от своего имени, то это идёт в разрез с фактическими его действиями и другими историческими источниками.

Следует исключить и ошибку автора при написании данной Повести, проведя анализ его личности. Составитель данного произведения, определённо, современник описываемых событий и, скорее всего, создал этот памятник литературы в 1613-1614 гг. На это указывает почти доскональное описание обстановки, лексика, характерная началу XVII века и другие многочисленные факторы. Ввиду того, что автор занимает ярко выраженную антибоярскую позицию, но не относит себя к казакам, можно предположить, что сам он выходец из невысокой социальной прослойки, впрочем, обучен грамоте. Соответственно, можно сделать вывод, что составитель «Повести о Земском Соборе» – представитель купечества, городских обывателей или среднего рода людей, иными словами, посадского сословия. Касаемо характеристики самого источника, то это смесь хроники и мемуарной литературы с сильной опорой в виде летописного жанра, но без многочисленных художественных вставок. Существует мнение, что исторический документ содержит ряд неточностей и даже ошибок – события описываемые здесь не находят подтверждений в других источниках. Но если отталкиваться от обратного – возможно, ряд явлений мог быть умышленно сокрыт от умов будущих поколений. Не стоит отвергать и тот факт, что определённый круг материалов был собран и преобразован в документы гораздо позже 1610-х гг., получившись не таким детализированным и с некоторыми упущениями. Можно с уверенностью сказать – позиция, изложенная в этом источнике, отражала мнение большинства общества и русского народа, низших и средних сословий. То, что «Повесть о Земском Соборе 1613 года» является невероятной находкой, изменившей привычное представление об избрании на русский престол Михаила Фёдоровича, доказывать не приходится. Новаторскими работами в этой области отметились А. Л. Станиславский и Б. Н. Морозов, собственно и обнаружившие Повесть в одном из списков рукописи, находившейся у частного лица, и впоследствии, купленной Государственным Литературным музеем в середине 80-х гг. XX века.

Вернёмся в 4 февраля 1613 года, а именно, день первого голосования. Оценив ситуацию перед новым заседанием Земского собора, можно было без особого усилия предугадать итог данного процесса. Вернее – его отсутствие. Разнородный по интересам и социальному составу выборный люд не рассматривал единую предпочтительную кандидатуру, что было достаточно предсказуемо. Если более внимательно присмотреться к избирательному списку, то почти все претенденты были каким-либо образом связаны с интервентами и не могли получить безоговорочную поддержку русского народа. Так, на основе свидетельства некоторых неизвестных нам сегодня источников, шведский писатель и исследователь Ф. И. Страленберг сообщал[19], что большинство голосов на первом этапе выборов получили представители таких родов, как Голицыных, Шуйских и Воротынских. Тем не менее, явного фаворита в выборной гонке не было, определить единственного будущего царя не представлялось возможным. Появились два пути решения этой проблемы. Сторонники первого предлагали отложить следующее заседание Собора на две недели, где и провести повторное голосование. Подразумевалось, что за этот срок все претенденты съедутся в столицу на очную встречу, и, наконец, доберутся представители Казанских земель во главе с митрополитом Ефремом. Вторым вариантом развития событий могла статься процедура бросания жребия среди трёх главенствующих кандидатов после первых выборов. Многие исследователи, такие как Л. Е. Морозова[20] и Б. Н. Флоря[21], придают этому событию легендарный статус, однако, попавшие в шведский плен в 1614 году дворяне И. И. Чепчугов, Ф. Р. Дуров и Н. Е. Пушкин сообщали[22], что такое предложение действительно поступало и его даже поддержало казачество, но добавляя к трём кандидатам имя Михаила Романова. Как известно, выборные сошлись на первом варианте. Как упоминалось выше, такой ход событий вполне устраивал Боярскую Думу и её интересы, но не мог удовлетворить ни сторонников Романовых, в частности воеводу Шереметьева, ни простых обывателей столицы, ни казаков. У Фёдора Ивановича было всего две недели, чтобы каким-то образом повлиять на дальнейшую судьбу Земского Собора и всего Русского государства, другими словами – найти спасение. И это спасение нашло себя само. В этот спор своевременно вмешались казаки.

Этот этап избрания царя на Русский престол можно характеризовать весьма просто формулировкой – время интриг и хитросплетений. Взглянув на событие под другим углом, оно предстаёт перед нами настоящим детективным триллером. Как итог, имеется факт подмены избирательных списков, умышленная фальсификация политически важных документов и нормативно-правовых актов, зреет новый необоснованный захват власти в государстве, высшее сословие ведёт свою игру, а Земский Собор не может изменить такой порядок вещей. И если отнестись к этому со всей серьёзностью, то нельзя исключать такую точку зрения. Ведь в тот момент случилось противостояние выдвиженцев разных слоёв русского общества на Московский престол – Михаила Романова со стороны земщины и казаков, и шведского королевича Карла Филиппа от бояр. Это означает и столкновение интересов разных социальных групп, которое могло вылиться в новые более трагические события.

Чем же так приглянулся Михаил Фёдорович казакам? Г. А. Замятин, ссылаясь на мнение современников тех событий, указывает[23], что самого шестнадцатилетнего Романова они не знали. Разумеется, имеют место быть доводы о том, что ключевой фигурой для них был его отец – «тушинский патриарх» Филарет. Действительно, многие казаки, освобождавшие Москву осенью 1612 года, были выходцами из лагеря Лжедмитрия II. Однако нельзя утверждать с абсолютной уверенностью, что только этот фактор повлиял на их взгляды. Возможно, разгадка кроется в личности самого Михаила Фёдоровича.

Первый русский царь из династии Романовых получил диаметрально противоположные оценки в историографии. Ряд авторов высказываются о его персоне негативно: В. Н. Татищев отмечал[24] его безвольную натуру, Н. И. Костомаров[25] ссылался на полную неграмотность и неспособность Михаила Фёдоровича к правлению. В. О. Ключевский[26], как и некоторые другие историки, нейтрально относятся к личности Романова – Л. Е. Морозова[27] раскритиковала его как управленца, но указала позитивные моменты поведения, вызывающие доверие простого народа. Г. А. Замятин[28] и С. Ф. Платонов[29] находили положительные черты в оценке его персоны. По их мнению, Михаил Фёдорович – самостоятельный правитель, человек своего времени, осознающий в полной мере свои права и обязанности. Так или иначе, большинство историков сходятся в едином мнении о характере самодержца: «…он был тихий, спокойный, милый. Хороший человек. Он соответствовал тому, как надо было представлять себе царя. Русский мужичок, добрый, славный, его папа был патриарх. Вот и хорошо, вот такой царь и был нужен тогда»[30]. Эти качества внушали доверие и веру в сердца столичных обывателей и казаков, среднеродных и нижних сословий, которые по многочисленности превосходили боярство и на которое сделал ставку Ф. И. Шереметьев.

Существуют гипотезы, включая мнение И. О. Тюменцева[31], о том, что первоначально казачье войско пожелало видеть царём Дмитрия Трубецкого. Тот в свою очередь «учрежаше столы честныя и пиры многая на казаков и в полтора месяца всех казаков… кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на Росии царем и от них бы казаков похвален же был»[32]. Кстати, если отсчитать полтора месяца от первого заседания 6 января, получится дата примерно равная 19-20 февраля 1613 года. Иными словами, князь Трубецкой старался склонить на свою сторону представителей казачества до последнего момента, ведь решение об избрании Земский собор принял как раз 21 числа. Согласно дальнейшему тексту Повести, казаки такое угодничество приняли, но остались верными своей точке зрения: «Казаки же честь от него[33] приимающе, ядяще и пиюще и хваляще его лестию, а прочь от него отходяще в свои полки и браняще его и смеющеся его безумию такову. Князь же Дмитрей Трубецкой не ведаше лести их казачей»[34]. Подлинного авторитета князь среди них не имел.

Выдвигаются мнения и о поддержке казачьим сословием кандидатуры Д. М. Черкасского после отклонения Трубецкого боярами как претендента на престол. Эта точка зрения противоречит в некотором смысле «Повести о Земском Соборе 1613 года» и свидетельствам современников. Герой освобождения Москвы, как упоминалось выше, вплоть до повторного голосования предпринимал попытки к агитации и подкупу большей части казаков, что не могло происходить, если бы его персону отстранили от этой процедуры. Не исключено, воевода Черкасский мог пользоваться поддержкой у небольшой группы чуров-донцов, что подтверждается мятежными событиями 1618 года[35]. Впрочем, это явно было не то большинство, на которое можно было рассчитывать для победы. Так, причиной малой популярности князя у обывателей было его черкесское происхождение.

Тем не менее, именно в донских казаках Фёдор Шереметьев, а, следовательно, и сам Михаил Романов нашёл своё спасение. Сложно судить через четыре века после произошедших событий, что же именно послужило тем весомым аргументом, после которого большая часть донского казачества поддержала сына Филарета. Здесь и вера в концепцию «доброго царя», и явное нежелание видеть правителем неправославного шведского королевича, и неплохая агитация со стороны всё того же Шереметьева, с которым были солидарны некоторые дворяне – Б. М. Лыков и Б. М. Салтыков. По свидетельствам некоего полковника Ф. Максимова[36], 20 февраля 1613 года, за день до избрания Михаила Фёдоровича, он получил право на жалование в четырёхкратном размере для себя и своих людей. Не скупились Романовы и на раздачу поместий. Так, атаман Войска Донского Ф. В. Межаков сразу после венчания на царство Михаила Фёдоровича был наделён землями в Вологодском уезде. Являясь единственными военизированными формированиями в столице на время проведения Земского Собора, казачество по праву силы могло переломить исход выборов: «И хожаху  казаки в Москве толпами… все вооруженны, самовластны»[37]. Это в итоге и произошло.

В середине февраля 1613 года в Москве почти не осталось регулярных войск. Дворянское ополчение разъехалось по уездам вместе с воеводами, стрельцов по воспоминаниям очевидцев было не больше двух-трёх сотен. Основные силы были задействованы в борьбе с лицами, учиняющими разбой и грабежи, а также занято противостоянием шведским войскам на севере государства. Предчувствуя угрозу со стороны донцов, бояре приказывают «чтобы казаки из Москвы вон отъехали»[38]. В этот момент наступает кульминация конфронтации двух сословий.

Согласно Повести, не дожидаясь повторного голосования на Земском Соборе, казаки группой в пятьсот человек вломились во двор крутицкого митрополита Иона и постановили ультиматум: «Дай  нам царя государя на Росию кому нам поклонитися и служити и у ково жалованья просити, до чево нам гладною смертию измирати!»[39]. Представитель духовенства смог бежать и передать требование донцов членам Боярской Думы. Сложно установить точную дату случившегося, но, по-видимому, инцидент произошёл незадолго до окончательных выборов.

21 февраля состоялось знаменитое заседание Собора, на котором Михаил Фёдорович был избран Государем, Царём и Великим Князем всея Руси. В Успенском Соборе, где проходило мероприятие, присутствовали многие выборные лица, посадские, бояре и князья. Не обошлось и без казаков, чей представитель, видимо атаман Феофилакт Межаков, обратился с постановляющей речью к присутствующим, в которой и прозвучали судьбоносные слова: «Да подобает по божии воли на царствующим граде Москве и всея Русии да будет царь государь и великий князь Михайло Федоровичь»[40]. Иначе говоря, донцы, не учитывая мнение высших сословий, утвердили на престоле М. Ф. Романова. К слову, казаков поддержало население столицы и множество посадских людей. Ясно, что без насильственных действий здесь не обошлось – возможно, имел место быть своеобразный военный захват власти. В Повести упоминается: «Бояра же в то время все страхом одержими… и ни единаго никако же возможе что изрещи». Далее источник сообщает о широко известных фактах, таких как посольство в Кострому и приношение крестоцеловальной клятвы новому царю. Завершается произведение былинной фразой: «Казаки же вси, выехав из Москвы, сташа в поле»[41].

Безусловно, «Повесть о Земском Соборе 1613 года» формирует целостную картину происходящего и привносит неоценимый вклад в изучение периода деятельности Земского Собора, передаёт истинные настроения общественных масс и различных сословий. События, излагаемые в этом памятнике литературы XVII века, подтверждаются другими историческими источниками. Стоит принять во внимание показания допроса русских дворян И. И. Чепчугова, Ф. Р. Дурова и Н. Е. Пушкина в шведском плену от 1614 года. Эти данные можно найти в Арсеньевских шведских бумагах. Судя по рассказу стольников, казаки и поддерживающий их простой русский народ неожиданно для бояр заявились в Кремль. Со стороны донцов посыпались обвинения в адрес должностных лиц, что те не выбирают царя, грабят казну и приводят Отечество в запустение. Вооруженные казаки предложили кандидатуру Михаила Фёдоровича и ждали до тех пор, пока все присутствующие выборные лица не принесут присягу новому правителю. Бояре со своей стороны предлагали отложить дату выборов, дождаться приезда претендента в Москву и ссылались на его молодость. Но «ни на один час не хотели отойти от Кремля» казаки, так и постановили Романова царём.

Не менее интересным является мнение великого русского историка В. О. Ключевского. В своём труде[42] он упоминает события из заседания Земского Собора от 21 февраля. Во время дискуссии,  «какой-то дворянин из Галича… подал на соборе письменное мнение, в котором заявил, что ближе всех по родству к прежним царям стоит М. Ф. Романов, а потому его и надобно избрать в цари»[43]. Думные чиновники и некоторые выборные люди воспротивились этому предложению и отвергли кандидатуру Михаила Фёдоровича. Тогда стал держать слово атаман Межаков. После кратковременной словесной перепалки с Дмитрием Пожарским, Филат Васильевич предъявил князю писание с фамилией Романова, а чтобы тот повторно не отклонил претендента на престол, накрыл послание обнажённой казацкой саблей. «Михаила провозгласили царем»[44].

Стоит заметить, что описание из разных источников произошедшего на Соборе в большей степени совпадает между собой. Вариант В. О. Ключевского подтверждает и ранее упоминаемую легенду о занесении фамилии Романова в избирательные списки, однако, историк совмещает дату и место действия предания с повторным голосованием на выборах царя. Рассказ пленных дворян в точности повторяет события Повести. В итоге, проанализировав представленные документы, напрашивается вывод, о том, что имеет место быть и такая версия избрания М. Ф. Романова на царство. Тем не менее, всё это невольно наталкивает на ассоциации с некоторыми явлениями в истории России XVIII века. Достаточно глубоко изучив поставленную проблему, можно провести определённые параллели с событиями Эпохи дворцовых переворотов.

Первым делом, следует обратить внимание на тот факт, что в обоих случаях присутствует особая военная сила, опора будущего государя. Речь идет, конечно же, о гвардии, роль которой в случае с Михаилом Фёдоровичем взяло на себя казачество. Кстати, и те, и другие поддерживали будущего самодержца из личной выгоды, в будущем получали повышенное жалование, поместья, звания и чины.

Во-вторых, как и в Эпоху дворцовых переворотов, начало 1610-х гг. было пронизано чередой заговоров, отражающих борьбу за власть ряда боярских группировок, имеющих место быть и во время выборов царя на Русский престол.

Подытожить данные выводы следует тем, что характерной чертой дворцовых переворотов был факт сохранения существующих институтов власти неизменными. Так, все члены Боярской думы сохранили свой титул при новом самодержце, а Ф. И. Мстиславский и И. Н. Романов участвовали в таинстве венчания Михаила Фёдоровича на царство.

Выделив три основных критерия для сравнения, ни в коем случае нельзя говорить, что этот список полностью исчерпан. Существуют фрагментарные, но не менее значимые моменты в череде событий XVII века, на которые стоит обратить внимание. Во всяком случае, это выходит за рамки одной научной работы и требует более тщательного погружения в проблему.

Как бы то ни было, данный подход является лишь версией событий четырёхсотлетней давности, которая, впрочем, не лишена права на существование. Даже с таким обилием исторических источников трудно с особой точностью воспроизвести подлинную картину произошедшего в конце Смутного времени на Руси. Но мы постарались сделать это с особым трепетом, предприняли попытку взглянуть на извечную проблему под другим углом.

Земский Собор 1613 года по сей день оставляет массу вопросов и нераскрытых тайн, которые вряд ли когда-то полностью будут изучены. Вместе с тем, эта интересная и в меру загадочная тема редко находит отклик в сознании простого обывателя современной России. Виной тому может быть недостаточное изложение материала в общедоступных источниках, либо одностороннее рассмотрение упоминаемых событий. Даже в узкоспециализированной литературе трудно встретить обоснованные разноплановые точки зрения исследователей. Уже на подсознательном уровне в голове каждого гражданина нашей страны сформировался образ избрания на царский престол Михаила Фёдоровича Романова как проявление единогласного выражения воли всего русского народа. Во всех школьных и университетских учебниках истории, словно непреложная истина описываются события тех лет в таком однотипном ключе. Возникает закономерный вопрос: «Почему?» Ведь не нужно обладать гениальными интеллектуальными способностями, чтобы предположить иной, более логичный исход путём военного вмешательства в условиях социального и политического хаоса Смутного времени.

Возможно, истина кроется в том, что исследователи никогда и не хотели заниматься этой проблемой. В дореволюционный период у власти находилась та самая династия, авторитет которой был незыблем. Разработка иных теорий восхождения на престол М. Ф. Романова в далёком 1613 году ставило под удар действующего на тот момент самодержца. С приходом советского периода эта тема также не вызывала должного интереса – тогда государству нужнее было обоснование власти правящей партии и существующей всеобщей идеологии. Проблема выборов на Земском Соборе 1613 года так и не получила должного внимания. Остаётся надеяться, что в будущем этот вопрос будет более тщательно исследован и изучен, ибо в начале XXI веке все учебные материалы и пособия, посвящённые этому этапу истории, строятся в основном на весьма расплывчатой версии событий, описываемых в «Сказании»[45] Авраамия Палицына.

В первую очередь, многим нужно уяснить суть проблемы – не следует осуждать то, каким образом Михаил Фёдорович мог прийти к власти в феврале 1613 года. В условиях беспорядочного начала XVII века, могут быть оправданы многие методы и способы достижения целей. То же вмешательство казаков, с моей точки зрения, имело полностью обоснованные мотивы. Гораздо важнее и правильнее дать оценку периоду правления первого Русского самодержца из династии Романовых, рассмотреть итоги его царствования. Молодой монарх справился со своей задачей – восстановил и возродил Русское государство из руин. В эту историческую эпоху был заложен политический курс дальнейшего развития России на многие года вперёд. То государство, которое М. Ф. Романов принял из рук бояр в 1613 году, никак могло сравниться с державой, доставшееся его сыну, Алексею Михайловичу. Большинство последствий Смуты было ликвидировано, Россия снова представляла собой грозного оппонента на европейской политической арене.

Вышеупомянутая версия событий, случившихся на Земском Соборе, ни в коем случае не умаляет заслуги Михаила Фёдоровича перед русским народом. С. Ф. Платонов писал, что литовский воевода Лев Сапега своеобразно сообщил пленённому Филарету о ситуации в Москве 1613 года: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки донцы»[46]. Не стоит забывать, казаки на протяжении многовековой русской истории были специфическим фактором взаимоотношений власти и народа в России, зачастую выражая в этом диалоге позицию низших и средних сословий. По моему мнению, существует вероятность того, что донцы сами возложили на себя святую миссию поставить на русский престол православного царя Романова. В чём, конечно, были правы.

В истории правления Михаила Фёдоровича существует много спорных эпизодов. Это и полномочия Земских Соборов, их почти непрерывные заседания вплоть до 1622 года. И мнение о несамостоятельности Романова как самодержца, ищущего опору в боярах или патриархе Филарете. И особенности Соборной клятвы, возложившей те же самые ограничения на монарха, что и во время царствования Василия Шуйского. Интересен тот факт, что всё это вытекает из, поднимаемой в данной работе, проблематики. С уверенностью можно сказать, что Земский Собор 1613 года действительно был переломной точкой в истории Русского государства. Данная версия событий избрания царя на русский престол имеет место быть, какой бы диковинной и провокационной она не казалась на первый взгляд.

Список литературы:

1.    Арсеньевские шведские бумаги // Сборник Новгородского общества любителей древности. – 1911. – С. 16-17.

2.    Повесть о земском соборе 1613 г. // Вопросы истории. – 1985. – №5.

3.    Сказание Авраамия Палицына / под ред. Л. В. Черепнина. – М.: Издательство АН СССР, 1955. – 314 с.

4.    Дегтярёв А. Я. Начало Отечества: исторические очерки / А. Я. Дегтярёв. – М.: Литература, 1990. – 412 с.

5.    Забелин И. Е. Минин и Пожарский. / И. Е. Забелин. – СПб.: Русская симфония, 1901. – 336 с.

6.    Замятин Г. А. Из истории борьбы Швеции и Польши за московский престол в начале XVII в. / Г. А. Замятин. – СПб.: Европейский дом, 2008. – 494 с.

7.    Ключевский В. О. Русская история. / В. О. Ключевский. – М.: Эксмо, 2014. – 912 с.

8.    Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главных деятелей. / Н. И. Костомаров. – М.: Эксмо, 2015. – 1024 с.

9.    Курукин И. В. Романовы. / И. В. Курукин. – М.: Молодая гвардия, 2013. – 415 с.

10. Любомиров П. Г. Очерки истории Нижегородского ополчения. / П. Г. Любомиров. – Л.: Печать, 1939. – 344 с.

11. Маркевич А. И. Избрание на царство Михаила Федоровича Романова. / А. И. Маркевич. – СПб.: Издательский дом, 1891. – 571 с.

12. Маркова А. Н. История мировой экономики. / А. Н. Маркова, А. Н. Новиков. – М.: Юнити-Дана, 2011. – 671 с.

13. Морозова Л. Е. Михаил Федорович / Л. Е. Морозова // Вопр. истории. – 1992. – № 1. – С. 32-47.

14. Павлов А. П. «Совет всея земли» и избирательная борьба в 1613 г. / А. П. Павлов // Смутное время и земские ополчения в начале XVII в. – 2011. – С. 76.

15. Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. / С. Ф. Платонов. – СПб.: Типография Н. И. Скороходова, 1910. – 535 с.

16. Семин А. А. К истории "Утвержденной грамоты" Земского собора 1613 г. / А. А. Семин. – СПб.: Ежегодник, 1980. – 487 с.