«Тот не революционер, кто не хочет свободы народов»

Плеханов Г.В.

Преддверие 100-летия октябрьских событий 1917 года в России заставляет большинство учёных, публицистов и профессиональных историков обращаться к данным событиям вековой давности. Нам думается, что взгляд «отца русского марксизма» на переломный для России исторический момент 1917 года будет интересен российской общественности и не затеряется в общей массе работ, посвящённых Октябрю 1917 года. 

В контексте данного рассмотрим восприятие Г.В. Плехановым революционных перемен 1917 года в отечественной истории.

В феврале 1917 года в России происходит невероятное событие за всю историю российского государства – император Николай II отрекается от престола за себя и наследника Алексея. Власть в стране до созыва Учредительного собрания, призванного решить дальнейшую судьбу России, переходит в руки Временного правительства и Советов.

Огромная многонациональная страна жила в те дни в состоянии революционной эйфории. Непрерывные митинги, собрания, выход из подполья вчера еще запрещенных социалистических партий, соединение стихийного «революционного оборончества» с призывами к демократическому справедливому миру — такова была общая атмосфера, царившая в Петрограде и других крупных городах России в первые недели после Февральской революции [9; с. 325].

Временному правительству предстояло быстро решить множество проблем: проблема войны, демократизации политического строя, аграрный и национальный вопросы; необходимо было побороть разруху и угрозу голода.

Низшие слои требовали прекращения войны, улучшения условий труда, изъятия земли у помещиков... Буржуазия, напротив, хотела подавить народные выступления, вернуть твердую государственную власть, выступала за продолжение войны. В свою очередь, страны Антанты настаивали на новых наступлениях русской армии, но не спешили сами с экономической помощью России.

Чтобы снизить напряжение в обществе, Временное правительство объявляет амнистию политическим заключенным, отменяет смертную казнь, переходит к карточной системе на продукты питания. Но вместе с тем продолжалась война, выборы в Учредительное собрание откладывались, разрастался экономический кризис.

Г. В. Плеханов узнает о происходящем в России 14 марта (по новому стилю), находясь в санатории итальянского городка Сан-Ремо...

С каждым днем европейские газеты стали передавать все больше и больше информации, так, что русская  революционная эмиграция не успевала ее усваивать и обсуждать. Плеханов, несмотря на болезнь, решил ехать. К тому же единомышленники в Петрограде торопили его с возвращением. «Я солдат революции. Она меня зовет, и я должен быть там, где требуют меня ее интересы», — говорил в то время Плеханов [2; с. 86].

На пограничной станции Плеханов был встречен Н. И. Иорданским, который приехал туда специально, чтобы сопроводить его до столицы. От него Плеханов узнал о создании в России его сторонниками группы «Единство». О положении в Петрограде Плеханов пророчески заметил, что, видимо, в России начинается анархия и развал, а сил для борьбы с ними может не оказаться [2; с. 86].

31 марта Плеханова торжественно встретили на Финляндском вокзале под звуки «Марсельезы». Плеханов говорил о необходимости единения всех демократических сил России, закрепления завоеваний Февральской революции и обороны страны от внешнего врага.

 Уже 2 и 3 апреля Г. В. Плеханов выступал на Всероссийском совещании советов, где пытался донести до делегатов свои взгляды на дальнейшее развитие России. Выступление было встречено аплодисментами.

Плеханов призывал к взвешенному осмыслению происходящего: «Я убедился, что русская демократия обладает не только революционным чувством, но и политическим чутьем, она является политически зрелой» [7; с. 10–11].

Один из главных вопросов совещания (и взглядов Плеханова) – продолжать ли войну с Германией или заключить «сепаратный» мир. На Плеханова произвело впечатление то, с каким энтузиазмом в 1914 году французское население выражало свою готовность бороться с немцами, в т.ч. и социалисты. Тем самым под вопрос была поставлена одна из главных концептуальных установок международной социал-демократии: война находится в противоречии с интересами пролетариата всех стран, и в случае ее возникновения они должны всеми силами препятствовать ее развязыванию, проявляя международную солидарность [6; с. 28]. Во время русско-японской войны Плеханов еще придерживался этой позиции, считая, что военные действия всегда ведут правительства стран, а народ в знак солидарности должен всеми силами предотвращать развязывание войны.

В начале Первой Мировой Плеханов делает совсем противоположное заявление: русский народ должен поддержать свое правительство в борьбе против германского милитаризма: «Деятельно участвуя в нынешней войне, русский пролетариат не изменяет своему классовому интересу, а, напротив, защищает его с оружием в руках… Кто этого не понимает, тому остается недоступным смысл исторического процесса» [7; с. 35].

В. И. Ленин высказал другую точку зрения, заявив, что «задача социал-демократов не в том, чтобы плыть вместе с течением, а в том, чтобы превратить национальную, ложно национальную войну в решительное столкновение пролетариата с правящими классами» [4; с. 25].

Так образовались две позиции в российском революционном движении – оборонческая и интернационалистическая.

Большевики во главе с Лениным даже «...желали поражения русскому правительству, что, собственно говоря, и было учтено германскими властями, когда они разрешили группировке Ленина проехать через страну, которая находилась в состоянии войны с их собственной страной», - пишет  Б. С. Орлов [6; с. 29].

«Оборончество» рассматривалось Плехановым как защита от агрессора уже не царистской России, а страны, вставшей на путь демократии и защищавшей свои интересы в союзе с другими демократическими странами Великобританией и Францией. «Война дело народов, а не правительств. Русскому народу угрожала опасность подпасть под экономическое иго немецких империалистов», - писал он в ответ на упреки большевиков.

В связи с этим, Плеханова оценивали как человека, сумевшего отойти от узких интересов одной из политических группировок, заботящегося о благополучии не отдельных классов общества, аРусско-Раивр всей своей родины в целом.

Плеханов был против реформирования и демократизации армии, считая сильную, дисциплинированную армию главной опорой революционных преобразований. Ведь именно она помогла совершить революцию, ее командование повлияло на отречение Николая, а солдаты отказались расстреливать толпы восставших. Без строгой дисциплины «армия – дикая, деморализованная орда». Все это прослеживается, например, в выпуске газеты «Единство» от 17 апреля [7; с. 32].

Плеханов был против призыва большевиков к переходу буржуазно-демократической революции в социалистическую, отмечал, что предпосылки формирования социализма в России отсутствуют. «Россия страдает от того, что в ней недостаточно капитализма... О социалистическом перевороте не могут говорить у нас люди, хоть немного усвоившие себе учение Маркса» [7; с. 24, 26]. «Мы страдаем не столько от капитализма, сколько от недостатка его развития», повторит он позже [7; с. 215].

Как вывод звучала следующая фраза: «Русский пролетариат и русская революционная армия не забудут, что если эта безумная и крайне вредная попытка не встретит немедленного, энергичного и сурового отпора с их стороны, то она с корнем вырвет молодое и нежное дерево нашей политической свободы» [7; с. 29].

Б. С. Орлов отмечает, что это деревце демократии, вырванное в ходе Октябрьского переворота, тяжело прививается и сегодня [6; с. 50].

Активность и власть большевиков все нарастала, все чаще принимая насильственные формы, и Плеханов высказывал свое решительное неприятие призыва к диктатуре Советов, замечая, что, скорее всего, она превратится в «диктатуру нескольких десятков лиц» [7; с. 82].

Плеханов постоянно напоминает, что для формирования социализма необходимо высокое развитие производительных сил и высокий уровень сознательности трудящегося населения. И, следовательно, если этих условий нет, «толковать об организации социалистического общества в нынешней России значит вдаваться в несомненную и притом крайне вредную утопию» [7; с. 129]. А пока «пшеничный пирог социализма» не испечен, «участие буржуазии в государственном управлении необходимо в интересах самих трудящихся» [7; с. 218].

Плеханов считает, что в новое правительство должны войти все слои населения, «не заинтересованные в восстановлении старого порядка» [7; с. 90]. Отметим, что многие желали видеть самого Плеханова на посту министра, не раз перед ним «маячил» министерский портфель, но обстоятельства складывались так, что в состав Временного правительства он так и не вошел.

Непросто складывались отношения с Петросоветом. Его рядовым членом Плеханов стал в июне 1917 г. Также он возглавил комиссию по улучшению материального положения железнодорожников, входил в состав Совета по делам искусств в Петрограде, был избран от группы «Единство» в Петроградскую городскую, а затем в Царскосельскую думу. Но активно работать ему мешала болезнь, и поэтому главным его занятием была редакция газеты «Единство».

В последней декаде июля сторонники Плеханова окончательно разошлись во взглядах с различными меньшевистскими течениями, и, ссылаясь на недостаточную твердость их позиций, объявили себя Всероссийской социал-демократической организацией «Единство», заявив, что по всем вопросам будут выступать совершенно самостоятельно.

Далее рассмотрим взгляды Г. В. Плеханова относительно крестьянского вопроса – главного вопроса русской революции.

В письме всероссийскому крестьянскому съезду Плеханов писал о том, что изъять просто так земли помещиков нельзя, так как в этом случае в стране лишь увеличится число бедных, даже настаивал на компенсации – пусть самой   скромной - крупным   землевладельцам,   чьи   земли   были экспроприированы, с тем, чтобы спасти их от полного обнищания. Также советовал покончить с массовыми беспорядками в деревне и оставить решение аграрного вопроса на рассмотрение Учредительного собрания. Отсюда совет Плеханова Крестьянскому съезду: «Вы победители. А победитель, когда у него в груди бьется львиное, а не волчье сердце, ведет себя великодушно» [7; с. 151].

Различным слоям населения было тяжело принять взгляды Плеханова и его престиж в глазах масс постепенно падал, а «Единство» становилось синонимом соглашательства с господствующими классами и правительством. На демонстрации 18 июня в честь памяти жертв Февральской революции среди лозунгов «Долой десять министров-капиталистов!», «Вся власть Советам!»,  группа «Единство» и казаки были единственными, кто поддерживал правительство.

Июльские события 1917 г. Плеханов однозначно воспринял как большевистскую авантюру. Он обрушил на Ленина град обвинений в бланкизме, разжигании темных инстинктов толпы, полном пренебрежении к судьбам родины и если не формальном, то фактическом сговоре с Германией [9; с. 339]. «...Слишком много жестокого, быть может, совершенно непоправимого вреда принес этот человек России», — писал Плеханов о Ленине 11 июля, не раз повторив затем на страницах «Единства», что ленинцы вошли в сношения с неприятелем и «оплодотворили свою энергию его золотом» [8; с. 30, 58].

При этом он подчеркивал, что последователи ленинской «Правды» сеяли в стране внутреннюю смуту и развращали армию в полном согласии с планами германского генерального штаба [8; с. 55].

Плеханов отмечал, что, выступая против демократии, Ленин и его сторонники занимали контрреволюционные позиции, и приводил в пример цитату Ираклия Церетели: «Теперь контрреволюция проникает к нам преимущественно через ленинские ворота» [7; с. 233].

В августе, беседуя с Н. В. Вольским (Валентиновым), Плеханов говорил о необходимости ареста Ленина: «Революция дала стране полную свободу слова. Ленин вместо того, чтобы добиваться своих, на мой взгляд, бредовых идей только словом, хотел их проводить, опираясь на вооруженные банды» [1; с. 190].

Многие историки критикуют Плеханова за чересчур сильное внимание к «немецкому золоту» и деятельности большевиков, утверждая, что он не видел других, глубинных проблем кризиса. Возможно, таким образом, Плеханов хотел проще описать ситуацию для простых масс, показать «настоящее лицо» Ленина.

Критика Ленина и большевиков после июльских событий стала главной задачей «Единства», - пишет С. В. Тютюкин [9; с. 345].

На всероссийском совещании 20 – 24 июля организация признала необходимым энергично и бесповоротно отмежеваться от ленинцев и осудить их дезорганизаторскую работу, причем сделать это должны были и другие социал-демократические течения России [5; с. 798], признало необходимым также сохранение коалиционного правительства, под платформой которого могли бы подписаться и представители пролетариата, и представители буржуазии [8; с. 41].

На тот момент Г. В. Плеханов не мог допустить и мысли о социалистическом обществе – война обнажила всю несостоятельность русского капитализма. «Очередным вопросом, - писал он, - ... является у нас теперь развитие производительных сил на капиталистической основе» [8; с. 30, 53-54]. Плеханов призывал рабочих и буржуазию заключить «сделку», которая пошла бы на пользу им обоим и всему обществу. Расходы со стороны капиталистов на повышение жизненного уровня рабочих, их просвещение и организацию окупятся в дальнейшем за счет повышения производительности труда и подъема производства. Рабочие же не должны предъявлять капиталистам заведомо неисполнимых требований, это лишь усилит экономическую разруху и приведет к остановке работы на фабриках и заводах [8; с. 54, 55]. «В создавшихся в то время в России условиях классовая борьба была бы вредна» [8; с. 96].

Однако, в условиях прогрессировавшего упадка в стране, неудач на фронте ни капиталисты, ни рабочие не желали идти на компромисс. Речи Плеханова вызывали недоумение и даже агрессию, он быстро терял аудиторию, но при этом продолжать стоять на своем.

Плеханов решительно осудил корниловский мятеж как преступление и выступил за сохранение коалиционного правительства с участием кадетов, меньшевиков и эсеров.

Между тем большевики и другие представители крайне левых устраивали погромы на квартирах тех, кого причисляли к прямым или косвенным сторонникам Корнилова. В столице возникла стихийная, малоуправляемая ситуация. И Плеханов реагировал на это 2 сентября в статье «Ликвидация недавнего мятежа»: «Такой борьбе с контрреволюцией должен быть положен конец… сторонники анархических выступлений, вероятно, скажут, что, осуждая их расправы, я сам выступаю противником революции. Но это, разумеется, вздор. Осуждая такие расправы, я лишь отстаиваю ту свободу, к которой в продолжение нескольких поколений с несокрушимым упорством и редким самоотвержением стремились лучшие люди России» [8; с. 137].

Время шло. Компромисса разных слоев общества и политических партий достичь не удавалось.

«Коалиция нужна для избегания гражданской войны. Коалиция нужна для упрочения того, что было завоевано революцией. Коалиция нужна для устранения грозной хозяйственной разрухи... Кто легкомысленно относится к труднейшему делу борьбы с разрухой, тот плохой революционер», - считал Г. В. Плеханов [8; с. 151].

Коалиции с кадетами категорически не хотели эсеры. Плеханов предсказывал падение Временного правительства. В этом случае остается один путь – тот, который толкает Ленин. «Но ведь это путь диктатуры», - предупреждал он [8; с. 143].

Росло забастовочное движение, происходили восстания крестьян, теряло влияние Временное правительство, набирали свою популярность большевики.

«Чем более затяжным становится кризис революционной власти, тем менее устойчивой становится эта власть», - писал Плеханов [8; с. 137].

25 октября (7 ноября) 1917 г. победило вооруженное восстание большевиков, к власти пришло правительство Ленина. И уже 28 октября Плеханов публикует «Открытое письмо к петроградским рабочим». Он признавался, что произошедшее его не радует. «Нет, наш рабочий класс еще далеко не может, с пользой для себя и для страны, взять в свои руки всю полноту политической власти. Навязать ему такую власть -  значит толкать его на путь величайшего исторического несчастья, которое было бы в то же время величайшим несчастьем и для всей России» [8; с. 246]. Плеханов выступал резко против «захвата власти одним классом или — еще того хуже — одной партией».

Крестьяне тоже не заинтересованы в происходящем, им нужна была земля, а не социализм. Не стоит ожидать и мировой пролетарской революции. Возможно начало гражданской войны, в результате которой общество отступит далеко назад от позиций, завоеванных Февральской революцией. Осложняет ситуацию также продолжение военных действий.

С приходом к власти большевиков газета Г.В. Плеханова была закрыта и несколько позже стала выходить под названием «Наше единство».

Отозвался Плеханов и на роспуск Учредительного собрания – последней своей статьей, опубликованной в «Нашем единстве» 11 и 13 января 1918 г., после многочисленных напоминаний о том, что на II съезде РСДРП он тоже говорил о возможности роспуска какого-либо представительного учреждения в случае расхождения его решений с интересами революции.

Плеханов отвечал, что теоретически мыслимый случай роспуска Учредительного собрания вовсе не всегда должен превращаться из возможности в действительность. Российское Учредительное собрание 1918 г. «обеими ногами стояло на почве интересов трудящегося населения России». Большинство представляли эсеры. Разгоняя его, большевики боролись со своими врагами, представляющими иные взгляды на будущее страны. Стоит отметить, что большевики разогнали и мирную демонстрацию в поддержку Учредительного собрания в день его открытия. За Смольным, подчеркивал Плеханов, большинства в стране нет. Диктатура большевиков есть диктатура группы, а не всего пролетариата. Поэтому они все чаще используют террористические средства; это признак шаткости положения, а вовсе не признак силы.

Как пишет М. Р. Игрицкая, «Разгон Учредительного собрания, избранного на самой широкой в мире основе народного представительства, 5 января 1918 г., провозгласившего страну Российской Демократической Федеративной республикой, явился концом для республиканского демократического строя России» [3; с. 23].

В завершение статьи отметим, что Г.В. Плеханов снимал с себя ответственность за действия большевиков. «Если Ленин – мой сын, то, очевидно, незаконный. Я до сих пор думаю, — писал он, — что тактика большевиков представляет собою совершенно незаконный вывод из тех тактических положений, которые проповедовал я, опираясь на теорию Маркса — Энгельса» [8; с. 268].

При этом, как пишет в своей работе С. В. Тютюкин, «...в накаленной политической обстановке России 1917 г. идеи Плеханова настолько обгоняли свое время, настолько контрастировали с классовым эгоизмом всех слоев российского общества и их низкой политической культурой, настолько не вписывались в анархо-бунтарские, грубо-уравнительные настроения широких народных масс, что его политическое одиночество становилось неизбежным, а сам он превращался в глубоко трагическую фигуру отечественной истории» [9; с. 335].

 

Список литературы

1.     Валентинов Н. В. Наследники Ленина. - М., 1991. – 240 с.
2.     Год на родине. Из воспоминаний Розалии Плехановой // Диалог. 1991. № 8.
3.     Игрицкая М.Р. Образование Российской Республики (февраль 1917 г. – январь 1918 г.): Автореф. дисс. канд. ист. наук. – М., 2001.
4.     Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26.
5.     Меньшевики в 1917 году. М., 1995. - Т. 2. – (832 с.)
6.     Орлов Б.С. Георгий Плеханов и Февральская революция 1917 г.: Специализированная информация / РАН. ИНИОН. Автор Б.С. Орлов; отв. ред. В.М. Шевырин – М., 2007. – 94 с.
7.     Плеханов Г.В. Год на Родине: Полное собрание статей и речей, 1917–1918 гг.: В 2 т. – Paris: Povolozky, 1921. – Т. 1.
8.     Плеханов Г.В. Год на Родине: Полное собрание статей и речей, 1917–1918 гг.: В 2 т. – Paris: Povolozky, 1921. – Т. 2.
9.     Тютюкин С.В. Г. В. Плеханов. Судьба русского марксиста. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997. - 376 с.