ВВЕДЕНИЕ

    Актуальность темы. Для Российского государства всегда имели первостепенное значение его вооруженные силы. Рост военной мощи позволял решать жизненно важные для страны задачи.

Огромные территории России с большим количеством ценных ресурсов всегда привлекали внимание других стран. В связи с этим качественные вооруженные силы были необходимы не только в европейской части государства, но и на провинциальных землях, особенно в Сибири. Для охраны границ на востоке и продолжения экспансии в том же направлении здесь создавались воинские контингенты, военно-учебные заведения.

Исследование белоэмигрантских журналов в качестве источников по истории сибирских воинских подразделений имеет как научное, так и практическое значение. Его актуальность обусловлена следующими обстоятельствами:

Во-первых, сегодняшней международной обстановкой, сложившейся на фоне Украинского кризиса. Стремление США ввести Россию в международную изоляцию, путем применения экономических санкций и давления на своих союзников по блоку НАТО. Все большее желание США решать международные проблемы силовыми методами и насаждать в разных регионах мира политические режимы, в соответствии с их видением и пониманием демократии. Все это несет реальную угрозу национальной безопасности нашей страны. Отсюда следует, что есть необходимость изучить опыт функционирования отечественных вооруженных сил, дабы сдержать возможную агрессию противника.

Во-вторых, преобразованиями, которые сейчас осуществляются в государстве и армии. В связи с этим такие изыскания имеют существенное утилитарное значение, так как изучение позитивных и негативных сторон отечественного опыта ведения боевых действий и подготовки командного состава нейтрализует допущение ошибок при реформировании современных вооруженных сил.

В-третьих, в истории Сибири можно считать до сих пор малоисследованным вопрос боевого пути сибирских воинских подразделений в военных конфликтах начала XX в. Поэтому существует необходимость заполнить данные пробелы и проследить боевой путь отдельных воинских соединений.

Объектом исследования являются белоэмигрантские журналы.

Предметом исследования – журналы «Военная Быль» и «Кадетская Перекличка».

Целью исследования является анализ «Военной Были» и «Кадетской Переклички» как источников по сибирским воинским подразделениям в военных конфликтах начала XX века.

Для достижения поставленной цели автором поставлены следующие исследовательские задачи:

1) осветить деятельность сибирских казачьих войск в работах белоэмигрантов;

2) исследовать функционирование сибирских армейских подразделений в материалах белоэмигрантской печати.

1. Казачьи войска

Огромную роль в истории Сибири сыграло казачество. Вся современная территория Сибири была освоена и закреплена за Российским государством русскими казаками. Проникая в Сибирь, казаки оседали на этой земле, заложив основы формирования сибирского казачества. В результате в сибирской провинции было образовано несколько казачьих войск, а именно: Сибирское Казачье войско, Забайкальское Казачье войско, Уссурийское Казачье войско, Амурское Казачье войско, Енисейская Казачья сотня и Иркутская Казачья сотня.

На страницах белоэмигрантских военно-исторических журналов представлено довольно много сведений, касающихся сибирских казачьих войск. К примеру, о Забайкальском Казачьем войске нам повествует А.А. Левицкий, бывший «орловец[1]», полковник конной артиллерии. Им анализируется деятельность 2-го Читинского полка Забайкальского Казачьего Войска в Русско-японской войне. Автор вспоминает, что после сдачи русскими войсками Фын-хуанчена, читинцы вели разведку, стремясь проникнуть в тыл города. 23-го апреля 1904 г. с этой же целью из состава полка было выделено несколько разъездов. Левицкий был поставлен во главе одного из них и шел между разъездами сотника Зиновьева, прибывшего в полк из Конной Гвардии и корнета 51-го драгунского Новомиргородского полка Готовского. Разъезд Готовского попал во вражескую засаду и вступил в бой. Автор со своим разъездом пришел к ним на помощь. Как отмечает Александр Александрович, силой в два разъезда они вынудили японскую кавалерию спасаться бегством. Но увлекшись погоней, они не заметили, как японская пехота стала их окружать, и казаки попали под перекрестный огонь. С большими потерями им удалось вырваться из окружения[2].

Левицкий пишет, что разъезд Зиновьева, в свою очередь, тоже был окружен и полностью уничтожен. Спастись удалось лишь одному казаку, и то, потому что он был в дозоре. Автор так же сообщает о доставленном через несколько дней в полк письме от генерала Куроки, описывающем смерть сотника Зиновьева. Последний, будучи в безнадежном положении, не пожелал сдаться и до конца отстреливался из револьвера. Японцы похоронили его со всеми воинскими почестями. К письму была приложена карта и указано место могилы. Со слов автора, японский офицер, командовавший отрядом, окружившим разъезд Зиновьева, узнал адрес его матери и написал ей, выразив сожаление о том, что лишил ее сына по долгу службы[3].

Не менее интересные данные об участие Забайкальского Казачьего войска в Русско-японской войне представлены в статье А. Л., нами не опознанного. Речь идет о возникшей во время войны «шпиономании». Автор утверждает, что на каждого китайца смотрели как на японского шпиона. В связи с этим генерал Куропаткин издал приказ, из которого следовало, что нельзя расправляться «на месте» с заподозренными в шпионаже китайцами. Однажды поймали заподозренного в сигнализации японцам китайца, хотя тот, как заверяет автор, жег сушку на сопках для удобрения поля. Казака-забайкальца назначили для сопровождения китайца в штаб. В дороге казак решил попить чая, покурил трубку и задремал. В это время китаец убежал. Но забайкалец не стал переживать по этому поводу и поехал дальше, а по дороге он схватил первого попавшегося «ходю» и выдал его в качестве шпиона. В штабе не без труда разобрались, в чем дело, и на казака наложили взыскание[4].

В свою очередь на страницах «Кадетской Переклички» присутствует информация о старшинстве казачьих войск. Как отмечает Е.М. Кунжаров, старшинство войск, как впрочем, и старшинство военно-учебных заведений зависит от времени создания (открытия) или издания указа об учреждении войска или военно-учебного заведения. Также старшинство военного училища или кадетского корпуса определяло порядок присвоения воинских званий своим воспитанникам[5]. Так, официальное старшинство Сибирского войска датируется 6-м декабря 1582 г., когда посланный Ермаком атаман Иван Кольцо поклонился Ивану Грозному царством Сибирским. Войско выставляло одну гвардейскую сотню, три конных полка, одну отдельную сотню и три местных команды.

А вот официальное старшинство Забайкальского войска не установлено, но отмечается, что оно было образовано 17-го марта 1851 г., в состав которого вошли пограничные казаки и бурятские полки, ведущие начало с 1772 г. Войско выставляло один гвардейский взвод, четыре конных полка и две батареи[6].

У Уссурийского войска старшинство также не установлено, однако сообщается, что 1-го июня 1860 г. на основании нового положения об Амурском войске сформирован Уссурийский казачий пеший батальон, который 26-го июня 1886 г. был переименован в Уссурийское Казачье войско. Войско выставляло один гвардейский взвод и один конный дивизион.

Даты официального старшинства Енисейского войска, опять же, не установлено. Отмечается лишь, что состояло оно из казачьего населения Иркутской и Енисейской губерний. В 1725 г. сибирским губернатором князем Долгоруким составлено первое расписание «сибирских служилых людей», в их числе было восемь тысяч казаков. В 1822 г. был утвержден устав о сибирских городовых казаках, включавших в себя Иркутский и Енисейский конные полки. Войско выставляло один гвардейский взвод и два конных дивизиона[7].

У Амурского войска старшинство не установлено, но приводятся следующие сведения. 1-го ноября 1856 г. решено было выселить на Амурскую линию часть забайкальского войска, а 8-го декабря 1858 г. последовал указ об образовании Амурского Казачьего войска. Войско выставляло один гвардейский взвод и один конный полк.

В статье обозначено, что данные цифры относятся к началу войны 1914 г. Казак выходил на службу с собственным конем, седлом, полным вьюком и переметными сумами, обмундированием до нижнего белья включительно и холодным оружием. Винтовку он получал от войска. Присутствуют сведения о различиях по лампасам. Красные у сибирцев, желтые у забайкальцев, енисейцев, усурийцев и амурцев[8].

Ценную информацию о Сибирском Казачьем войске публикуют авторы «Военной Были». Интересные данные, касающиеся войсковых регалий Сибирского Казачьего войска, приводит Красноусов Евгений Михайлович, выпускник Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса, сотник Сибирской Казачьей артиллерии. Со слов автора, у 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка имелись: две Георгиевские серебряные трубы, пожалованные «за дело при селении Хаккихават», знаки отличия на головные уборы, «за штурм города Андижан». Красноусов сообщает и об общевойсковых регалиях. В пример он приводит Георгиевское Войсковое знамя с Александровской юбилейной лентой, пожалованное «за отличную и усердную службу» в 1903 г. Автор так же приводит сведения о регалиях полков второй и третей очереди. В частности речь идет о четырех Георгиевских знаменах «за отличие в войну с Японией в 1904-1905 гг.», пожалованных в 1906 г. 4-му, 5-му, 7-му и 8-му полкам[9]. В свою очередь Тобольский казачий пеший батальон был отмечен «Знаменем Ермака» с изображением с одной стороны Святого Дмитрия Солунского. Помимо этих знаков отличий Сибирское Казачье войско имело всевозможного рода бунчуки, стяги, знамена другого рода, а также Войсковой Клейнод – атаманская насека Сибирского Казачьего войска 1904 г[10].

В материалах «Кадетской Переклички» встречаются сведения о боевой деятельности сибирских казаков после эмиграции с Родины. Данный аспект раскрывается в воспоминаниях выпускника Хабаровского графа Муравьева-Амурского кадетского корпуса Е. Лазарева. Автор повествует о лете 1924 г. в Шанхае. Этим летом дивизионы казачьих частей: забайкальцев, амурцев, уссурийцев и енисейцев, а так же другие русские части участвовали в отражении атаки ополченских войск генерала Чан-Кайши[11]. Автор акцентирует внимание на европейском лицемерии, с красивыми словами восторга в прошлом, и циничным, хладнокровным осуждением на болезненную смерть в настоящем. Все дело в том, что десять тысяч русских солдат и казаков уже два года прозябали на кораблях русского Добровольческого Флота, раз за разом не получая разрешения на их высадку на землю. Солдаты страдали от разных болезней. Доблестные «союзники» вспомнили о существовании русского пушечного мяса лишь только когда азиаты стали резать белых[12].  Лазарев с горестью отмечает, что благодаря жертвам и энергии десяти тысяч русских, безропотно стоявшим перед лицом смерти за «Общее Дело», город был спасен. А ведь именно этим людям не было дано право на высадку с кораблей и на человеческую жизнь. После окончания боев уцелевшим россиянам снова пришлось возвратиться в их тесные, влажно-нездоровые кубрики кораблей[13].

«Военная Быль» проливает свет на участие казаков-забайкальцев в Первой Мировой войне. Об этом вспоминает побывавший в расположении Забайкальской казачьей бригады корнет В. К-й, которого идентифицировать не удалось. Автор повествует о том, что во время эвакуации из Петрокова он получил приказ отправиться для связи в штаб Забайкальской казачьей бригады, с которой и отходить за р. Пилицу. Во время похода с забайкальцами, В. К-й постоянно поражался их умению жить походной жизнью. К примеру, во время ночного перехода через глухой лес, автор удивлялся с какой быстротой, уверенностью и спокойствием, казаки ориентировались в совершенно незнакомой им лесной трущобе. Сам автор из-за сильного дождя и темноты абсолютно ничего не видел[14]. Еще больше мемуарист был удивлен, когда увидел, как питаются забайкальцы. На столе штаба бригады были: разного сорта икра, семга, балык, какая-то незнакомая автору копченная и маринованная рыба, разные польские колбасы. Была там и драгомировская каша с грибами, и много других холодных и горячих закусок. Из выпивки в наличие имелись: зубровка, рябиновка и другие сорта водки и коньяка, так же присутствовали  хорошие марки белых и красных вин, мадера, портвейн и многое другое. Сам автор до этого в походной жизни привык питаться более чем скромно и не ожидал увидеть таких яств[15].

В. К-й отмечает, что десять дней, проведенных с забайкальцами, ему казались праздником, а не походом в военное время. Автор утверждает, что комфорт и удобства являлись неотъемлемой частью походной жизни казаков. Забайкальцы были как на подбор культурными, интересными собеседниками, надежными боевыми товарищами, гостеприимными хозяевами. В боевой обстановке казаки были великолепны. Их спокойствие, хладнокровие, отсутствие всякой суеты превращали в глазах постороннего, каким тогда являлся автор, самые напряженные, критические моменты сражений как бы в маневренную атмосферу мирного времени[16].

В Первой Мировой войне так же сражались и подразделения Уссурийского Казачьего войска. Об этом нам сообщает мемуарист «Хабаровец», личность которого нами не установлена. В его статье описываются два молодых казачьих офицера, окончившие Хабаровский графа Муравьева-Амурского кадетский корпус и павшие в битвах Великой войны. Первым казаком был честолюбивый и храбрый войсковой старшина Леонид Савицкий. Благодаря этим качествам, в 28 лет он был отмечен множеством боевых наград, включая Георгиевское оружие. Савицкий жаждал Георгиевского креста, но в то время конным частям редко присуждали подобного рода награды. В связи с этим, Леонид решил заполучить крест другим путем. В те дни недостаток офицерских кадров в пехоте восполнялся за счет кавалерии. Использовав эту возможность, Савицкий в одном из сражений был ранен в колено. Однако он приказал бывшим при нем уссурийским казакам нести его в атаку перед своим батальоном. Но они попали под артиллерийский огонь и были убиты[17].

Вторым казаком, описываемым автором был подъесаул Константин Черемисов. Он, во главе разъезда из состава Уссурийской конной дивизии, находился в разведке, когда натолкнулся на немецкую бригаду. Решив прорываться с боем, Костя Черемисов и еще один казак были убиты в ходе перестрелки. Немцы похоронили их со всеми воинскими почестями[18].

Авторы-белоэмигранты не обходят стороной и участие казаков-сибиряков в Гражданской войне. Этот вопрос раскрывается в статье правительственного комиссара Иманского уезда, полковника Н.А. Андрушкевича. Стоит отметить, что автор в разные периоды времени был уполномоченным по охране государственного порядка в Уссурийском крае, председателем городской думы Владивостока и председателем народного собрания. С 1922 по 1924 гг. преподавал правоведение в Хабаровском кадетском корпусе. Андрушкевич описывает атамана Семенова. В частности сообщается о том, что последний сын казачьего урядника и все детство провел в полубурятской деревне в Забайкальской области. В 1911 г. Семенов из Оренбургского казачьего юнкерского училища был произведен в офицеры. Андрушкевич отмечает, что в годы Первой Мировой войны Семенов служил в составе 1-го Нерчинского казачьего полка и имел Георгиевское оружие за снятие вражеской заставы. В 1917 г. Семенов получил разрешение на организацию Монголо-Бурятского революционно-ударного полка. В годы Гражданской войны Семенов со своим отрядом сражался против большевиков. В 1918 г. атаман совместно с чехами занял Читу. Позже объявил о непокорности правительству Колчака, так же поступил и атаман Уссурийского казачьего войска, подъесаул Калмыков. В Чите Семенов сформировал  5-й Амурский корпус и учредил военное училище. Со слов автора Семенов пользовался поддержкой комиссара Забайкальской области, члена государственной думы Таскина, французов и японцев, которые его снабжали деньгами. Под началом Семенова находилось несколько старых генералов[19].

Андрушкевич утверждает, что Верховный правитель поручил генералу Волкову прекратить безобразия атаманов Семенова и Калмыкова. Автор приводит и примеры этих безобразий. Так, подруге Семенова, харбинской певице, известной под именем Машка Шарабан, понравились бриллианты одной дамы, и эта дама была убита вместе с мужем, полковником. В свою очередь, при штабе Калмыкова была военно-судебная комиссия, на совести которой было много грязи и крови. Калмыков расстрелял всю комиссию в полном составе, признав ее виновной в грабежах и вымогательстве. Андрушкевич так же приводит сведения, из которых следует, что Калмыкова избрал атаманом Уссурийского казачьего войска незаконный круг, а все видные степенные казаки из войска были расстреляны шайкой Калмыкова[20].

 В белоэмигрантских журналах присутствует информация и о некоторых аспектах социо-культурной жизни казаков-сибиряков. Так Е.М. Красноусов, нами представленный ранее, повествует о жизни Сибирского Казачьего войска в новой станице во время Гражданской войны. В частности автор описывает эпизоды, когда командир 2-й батареи 1-го Сибирского Конноартиллерийского дивизиона есаул В.И. Федотов отдавал ему распоряжения. Одной из задач, поставленных перед Красноусовым, была постройка «манежа с барьерами», так же он должен был «начать сменную езду с номерами и ездовыми». Как признается сам автор, с манежем он справился, а вот обучать езде абсолютно не умел, пока командир не пришел и не научил его этому. Красноусов ссылается на отсутствие практики[21].

В следующем эпизоде Е.М. Красноусову было поручено съездить в Омск и купить там экипаж, а также разного рода припасы. Автор пишет, что сам он в этом деле не смыслил ничего, но с ним поехал штабной повар, который и произвел необходимую сделку. Командир покупку одобрил, выразив благодарность Красноусову, а не повару[22].

Еще одним заданием Красноусова стало расследование обстоятельств драки, произошедшей между казаком их батареи и хозяином дома, в котором казак гостил. В ходе расследования выяснилась целая «романтическая история», с участием казака, хозяйки дома и ее мужа. Дошло до того, что станичный атаман грозил рапортом с требованием покинуть станицу[23].

В «Кадетской Перекличке» про сибирских казаков есть статьи, посвященные отдельным личностям. В частности одна из таких статей посвящена Забайкальскому казаку, выпускнику Первого Сибирского Императора Александра I кадетского корпуса Е.М. Перфильеву. Евангел Михайлович за его душевную простоту и сердечную доброту был прозван товарищами Парей. В статье отмечается, что Паря не раз рисковал жизнью за своих товарищей по оружию. Перфильев был отличным гимнастом. В 1935 г. был послан как представитель Югославии на олимпиаду в Берлин, где занял второе место по легкой атлетике. Стоит отметить, что олимпиада в Берлине проходила в 1936 г., скорее всего в статье была допущена опечатка или же автор забыл точную дату. Эмигрировав в США, Паря принимает деятельное участие в организации общества «Русский Сокол». В обществе хранятся его медали и отличия, полученные им на разных американских состязаниях. В дальнейшем Перфильев посвящает свою жизнь служению Православной Церкви. Является одним из основателей Общества «Ревнителей Русской Православной Иконы». Читал молитвы в церкви Казанской Иконы Божией Матери на Русской Речке[24].

В качестве другого примера выступает уже выходец из сибирских казаков Николай Александрович Белозеров. В семь лет он поступил в Военный казачий пансион, а через два года в Омский кадетский корпус. В юности Белозеров поступил добровольцем в действующую армию адмирала Колчака и сражался против красных. Участвовал в обороне Омска. В дальнейшем эмигрировал в Сербию. Во время Второй Мировой войны Н.А. Белозеров участвовал в антикоммунистических военных формированиях, но избежал ареста и высылки в СССР. После переехал в Бельгию, где нес клиросное послушание в храме-памятнике в Брюсселе. Местным архиепископом был награжден благословенной грамотой. В 1953 г. Белозеров вступил на американскую землю. В США принял решение отречься от мира и провести остаток жизни в монашеском чине. В 1992 г. был пострижен в малую схиму с именем отца Алексия в Свято-Троицком монастыре. Умер Белозеров в возрасте 95-ти лет, в гроб ему положили горсть земли с Родины, которую он взял около Свято-Никольского казачьего собора в Омске и всюду возил с собой[25].

Таким образом, в работах белоэмигрантов раскрывается история сибирского казачества. В основном это сведения об участии казаков-сибиряков в военных конфликтах, но так же есть информация об учреждении казачьих войск, о войсковых регалиях и знаках отличия, о взаимоотношениях в казачьей среде. Кроме того авторами приводится биография отдельных личностей. Все эти материалы позволяют более широко изучить феномен сибирского казачества. Однако стоит отметить, что авторы опускают ряд немаловажных деталей, таких как распорядок дня, крайне скупо описываются бытовые условия жизни сибирских казаков.

2. Сибирские армейские подразделения

История Сибири полна малоизвестных героических и трагических событий. Большинство из них связано связанно с военными конфликтами начала XX в., в которых непосредственно принимали участие сибиряки. Белоэмигрантские журналы подробно раскрывают данный вопрос.

Первый масштабный конфликт XX в. – Русско-японская война. Об этой войне мы находим информацию в «Кадетской Перекличке». В частности, П. Пагануцци приводит сведения об осаде и обороне Порт-Артура. Автор утверждает, что к началу осады город не был полностью и качественно подготовлен к защите. Из 6-ти фортов, защищавших крепость с суши, был готов только форт №4. Остальные находились в стадии постройки. Со слов Пагануцци, первый бой с японцами на суше начался в Киньчжоу, где располагался 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк. 35-тысячная японская армия обрушилась на 4 тысячи сибиряков. В ходе боя три роты сибиряков были отрезаны и полностью уничтожены, остальные войска отступили в Порт-Артур. В плен сибиряки не сдавались[26].

Пагануцци отмечает, что русские войска не только отсиживались в обороне, а постоянно совершали ночные вылазки к японским позициям. Так в мае 1904 г. в одном из таких набегов участвовала полурота 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка под командой поручика Бицоева. Сибирякам удалось выбить японцев из одной линии окопов. В ходе боев Бицоев был убит[27]. Таких героических поступков автор приводит не мало. К примеру, при защите горы Дангуш отличился старый ветеран, сибиряк, капитан Курковский. Он шашкой изрубил восемь японцев и был убит сам[28]. Сибиряки сражались самоотверженно, выполняя самые сложные задачи. Так унтер-офицер и матрос Сибирского экипажа в одной из вылазок захватили в плен японского майора генерального штаба, при котором были важные документы. За это они украсили свою грудь Георгиями[29]. После потери горы Высокой, 5-й Восточно-Сибирский полк под командованием генерала Кондратенко пошел в контратаку и отбил высоту, в последний раз водрузив на гору русский флаг[30].

Об осаде Порт-Артура нам так же сообщает В. Томич. Он пишет, что в обороне крепости принимала участие 7-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия[31].

Тема Русско-японской войны раскрыта и в «Военной Были». Ветеран этой войны А.П. Редькин проливает свет на историю боевого пути 1-го Его Величества Восточно-Сибирского стрелкового полка. В частности, автор подробно описывает бои у города Ташичао. Являясь выпускником Александровского военного училища и Тифлисского кадетского корпуса, полковник Лейб-Гвардии Павловского полка Редькин, объективно освещает картину наступления японских войск на русские укрепленные позиции в районе деревни Да-ча-пу. Со слов Александра Петровича, несмотря на то, что противник атаковал внезапно с ходу сломить оборону и взять высоту ему не удалось. В связи с этим японцы сменив тактику, перешли к методичному артобстрелу расположений русских сил. За время сражения потери в полку были минимальные: два офицера ранены осколками, три-четыре стрелка убиты и семь ранено[32].

Продолжая повествовать о боях при Ташичао, Редькин, так же, раскрывает разнообразные аспекты деятельности 3-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Так он описывает прорыв из окружения 7-й роты под артиллерийским огнем. Убитых в роте не было, но несколько человек получили ранения. Автор особо акцентирует внимание на костности части офицерского состава. Примером выступает ротный командир, капитан Малишевский, он груб и хамоват с солдатами, но трепещет перед начальством и абсолютно безынициативен. Вместе с этим Редькин обращает внимание на некомпетентность интендантов, зачастую отказывавших в выдаче требуемых частями тех или иных нужных вещей или продуктов, а потом жгущих свои склады при отступлении[33].

Рассказывая о 3-м Восточно-Сибирском полке, А.П. Редькин рисует картину наступления русских войск на японские позиции. Под постоянным огнем со стороны японских войск сибиряки упорно штурмовали гору в районе Чаусанлинского перевала. Проявляя героизм и неся большие потери, рядовые стрелки взяли стратегически важную высоту и попытались на ней закрепиться. Однако автор утверждает, что из-за просчетов командования, которое не смогло в нужное время подтянуть резервы, высота оказалась потеряна. Сам автор в этих боях получил ранение и больше не принимал участие в войне[34].

В свою очередь А.М. Юзефович, выпускник Нижегородского кадетского корпуса и Михайловского артиллерийского училища, генерал-майор Генерального Штаба, повествует об обороне Порт-Артура. Автор сообщает, что в Порт-Артуре находились: 4-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия под командованием генерала Фока, 13-й, 14-й, 15-й, 16-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, 4-я Восточно-Сибирская стрелковая артиллерийская бригада. Так же там присутствовали: 7-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия под начальством генерала Кондратенко, 25-й, 26-й, 27-й, 28-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, 7-й Восточно-Сибирский стрелковый артиллерийский дивизион, 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк[35]. Юзефович принимал участие в Русско-японской войне сначала в составе 3-й батареи 7-го Восточно-Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона. Затем во 2-й нештатной батареи при 4-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригаде, в составе которой был представлен к награде Георгиевским орденом 4-й степени[36].

Большую ценность представляют данные, касающиеся участия сибирских воинских подразделений в Первой Мировой войне. Яркую картину, отражавшую положение сибиряков, представляют собой воспоминания одного из офицеров – Владимира фон-Рихтера. Он являлся выпускником Пажеского Его Императорского Величества кадетского корпуса. В дальнейшем проходил службу в составе 4-го Харьковского Уланского полка в чине подполковника. Затем был откомандирован в штаб 37-го Сибирского стрелкового полка. Автор дает оценку ситуации, сложившейся в результате первых проведенных боевых действий полка в Великой войне. Итогом этих сражений явилось серьезное сокращение личного состава полка, в первую очередь среди офицеров. Как следствие этого – упадок организации. В местах дислокации должным образом не были налажены системы снабжения, связи. Полевые укрепления, практически, отсутствовали. На лицо деморализация полка и отсутствие боевого духа. Однако, переведенным сюда офицерам, в течение короткого времени, удалось решить все эти проблемы. Интересные сведения приводит В. Фон-Рихтер по поводу комплектования 37-го Сибирского стрелкового полка. Состав военнослужащих отличался многонациональностью – евреи, украинцы, буряты, поляки, русские. Офицеров сибиряков было крайне мало. Но это не мешало им успешно взаимодействовать, выполнять боевые задачи[37].

Рихтер вспоминает множество эпизодов боев. Так во время летних сражений в 1915 г. не только полку, но и всей 10-й Сибирской стрелковой дивизии сильно досталось. Подразделение понесло большие потери, сам автор был контужен. Однако были и удачные боевые действия. К примеру, за разведывательные операции в районах озера Нарочь, деревень Гостовной и Симоны, а также проведенные диверсии, участники были награждены Георгиевскими Орденами трех степеней, Георгиевскими медалями, Георгиевским Оружием. Автор с теплом вспоминает о сибиряках: это всегда вдумчивые, почтительные, умные, хладнокровные и отважные, они проявили себя несравненными бойцами[38].

Стоит отметить, что в одном из номеров «Военной Были» есть примечание к статье В. фон-Рихтера. Редакция сообщает, что ею получены документы, подтверждающие слова фон-Рихтера. В примечании публикуются: копия приказа войскам 2-й армии Западного фронта от 13-го мая 1916 г. за №127, а также выписка из приказа №56 от 30-го января 1916 г. по 10-й Сибирской стрелковой дивизии. В этих документах речь идет о проведенных фон-Рихтером и сибиряками из состава 37-го Сибирского стрелкового полка операциях и полученных за них наградах[39].

Другой мемуарист – М.А. Зайцев, выпускник Псковского кадетского корпуса, капитан Артиллерии. Михаил Алексеевич предоставляет сведения о боях близ деревни Звыжни, отмечая невообразимую стойкость и отвагу, которую проявляли солдаты 6-й Сибирской стрелковой артиллерийской бригады. В условиях газовой атаки, не имея при себе средств химической защиты, они продолжали удерживать стратегически важную высоту. По сути, выдвинутый на опаснейший участок фронта, взвод сыграл решающую роль в сражении и не позволил прорваться немцам. Уже после боя некоторые солдаты погибли от отравления газами. Многие умирали от последствий отравления спустя некоторое время[40].

В свою очередь, ценнейшую информацию, отражавшую положение сибирских воинских подразделений в Восточной Пруссии, представляют воспоминания П.В. Шапошникова, упомянутого нами в первой главе. Автор повествует о событиях ноября-декабря 1914 г., происходивших в районе Мазурских озер, в которых принимали участие силы 25-го, 26-го, 27-го и 28-го Сибирских стрелковых полков. Шапошников отмечает, что за три месяца боев 26-й полк, в котором он нес службу, понес огромные потери. Только в боях под Августовым потери полка составили почти 50 % офицеров и солдат убитыми. И, как утверждает автор, так было не только с 26-м полком, но и со всей 7-й Сибирской стрелковой дивизией в целом. И если потери среди солдат в то время еще быстро восполнялись, то вот офицерских кадров сильно не хватало[41].

Со слов Шапошникова, закрепившись на Цупопроткенских высотах, вышеперечисленные Сибирские воинские соединения пытались на них удержаться. В свою очередь немцы постоянно бомбили их артиллерийским огнем и неоднократно предпринимали попытки штурма высоты. Так продолжалось до русского Рождества 25 декабря 1914 г. В этот день 25-й, 26-й, 27-й и 28-й Сибирские стрелковые полки наступали на хорошо укрепленные прифронтовые немецкие окопы. Автор акцентирует внимание на том, что наступление было организовано крайне плохо. Сибиряки атаковали в лоб, на передовые позиции немцев. Попав под ответный орудийный и пулеметный огонь, войска начали нести серьезные потери и атака захлебнулась. А прорвавшийся 3-й батальон, не получив поддержки, был отрезан и практически полностью уничтожен[42].

В поле зрения авторов «Военной Были» попали и второочередные дивизии. К ним относились, в том числе - 12-я, 13-я и 14-я Сибирские дивизии. К примеру, В.В. Кочубей, вольноопределяющийся, ротмистр Кавалергардского полка, утверждает, что подобного рода дивизии играли не последнюю роль. Генеральный штаб всегда принимал их в расчет и возлагал определенные надежды. Но в связи с тем, что способ их пополнения и формирования, а также боевая подготовка практически не были продуманы, эти дивизии не соответствовали тем задачам, которые были на них возложены в начале войны. Ко всему прочему выбор командиров полков и дивизий был весьма неудачен. В результате всех этих недочетов второочередные дивизии, в большинстве случаев, выступали в поход еще неготовыми в боевом отношении. Отсюда закономерные неудачи на полях сражений. Так, например, со слов автора, 72-я  пехотная дивизия, начальником которой являлся сибиряк, генерал-майор Дмитрий Дмитриевич Орлов, просуществовала всего несколько недель, так как после целого ряда боевых неудач, понесенных в боях в Восточной Пруссии, эта дивизия была расформирована. Второочередные дивизии, зачастую удостаивались нелестных титулов «рысаки» или «бегуны». Однако, сибирские дивизии, несмотря на существующие проблемы, не отличались такой славой[43].

Интересную информацию о Приморском драгунском полке публикует А.К. Непрежецкий, выпускник Владимирского Киевского кадетского корпуса, вольноопределяющийся, корнет Приморского драгунского полка. Речь идет о поручике Приморского драгунского полка Викторе Милобенском. Последний предводительствовал отрядом охотников и партизан во время разведывательной операции в апреле 1917 г. Отряд Милобенского под сильным огнем осуществил штурм хорошо укрепленных позиций немцев в районе деревни Болошкани. В результате боя отрядом была полностью уничтожена 4-я рота 256-го германского полка, были захвачены несколько пленных, три пулемета, большое количество гранат, патронов и другого оружия. Так же были добыты документальные сведения о нахождении 218-й германской дивизии, что опровергало сведения союзников, утверждавших, что данная дивизия была переброшена на французский фронт. За произведенный набег отряд был щедро награжден, сам Милобенский удостоился ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени[44].

Сибиряки в качестве бойцов всегда имели отличную репутацию. Вот как отзывается о сибирских стрелках, участвовавших в обороне Варшавы Л.В. Сейфулин, нами представленный ранее. В руках сибирских стрелков только штык, в сердце – Бог и Отечество. С грозною песнею на устах шли они в атаку, сминая немецкие ряды. С диким криком бежали от них прусаки и баварцы, обезумевшие от страха. Такого противника немцы еще не встречали[45].

Все тот же Сейфулин вспоминает, как однажды отправил сибиряков-охотников в разведку в районе реки Бзуры, для захвата «языков». Во главе отряда был поставлен ефрейтор 9-й роты 8-го Сибирского стрелкового полка Иван Ширкин. Последний был человек бывалый и имел Георгиевский крест и две медали. Операция по захвату пленных прошла удачно, было поймано четыре немца. За эти действия солдаты были приставлены к награде Георгиевскими крестами[46].

Не менее ценную информацию об участии в боевых действиях Сибирских армейских подразделений за границей публикует Е. Лазарев, нами упомянутый ранее. Автор вспоминает о летних событиях в 1924 г. в Шанхае. Тем летом войска генерала Чан-Кайши атаковали европейские кварталы в городе. Для защиты белых концессий европейцы обратились к русским войскам, находившимся недалеко от города на кораблях русского Добровольческого флота. Лазарев сообщает, что генерал Савельев, коренной сибиряк, окончивший Хабаровский кадетский корпус и служивший в сибирских полках, выслушав просьбу европейцев, согласился на следующих условиях. Всем солдатам выдавали жалование по три доллара в день, питание, обмундирование и по два пулемета на двух солдат. Автор отмечает, что среди русских полков, участвовавших в обороне, большинство было сибирскими. Свою задачу они выполнили[47].

Таким образом, белоэмигрантские журналы предоставляют ценнейшую информацию касательно сибирских воинских подразделений. В них присутствуют сведения, как о боевом пути сибиряков, так и о социокультурной жизни внутри подразделений. Многие авторы пытаются дать справедливую оценку сибирякам. Они показывают храбрость и отвагу рядовых сибирских стрелков и сообщают о просчетах командования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, мы видим, что в «Военной Были» и «Кадетской Перекличке» опубликовано большое количество материалов, касающихся участия сибирских воинских подразделений и казачьих соединений в войнах начала XX в.

В работах белоэмигрантов подробно раскрываются аспекты боевого пути сибиряков в Русско-японской войне. Авторы вспоминают эпизоды боев в районах Ташичао, Да-ча-пу, Чаусанлинского перевала, Порт-Артура, Фын-хуанчена.

Мемуаристы пишут и о Первой Мировой войне. В частности, они сообщают о боевых операциях в районах реки Бзуры, Мазурских озер, Цупопроткенских высот, городов Варшавы и Августова, деревень Болошкани, Звыжни, Гостовной, Симоны.

За успешно проведенные операции и боевые заслуги многие сибирские воины были представлены к разного рода наградам, включая Георгиевский орден и Георгиевское оружие.

Встречаются сведения и об участии сибиряков в боевых действиях за границей, после эмиграции. Например, в Шанхае.

Помимо описания боевых действий, белоэмигранты вспоминают о походной жизни, о качестве снабжения продовольствием и обмундированием, о взаимоотношениях среди солдат и офицеров.

Исследование малоизученных источников, таких как белоэмигрантские журналы «Кадетская Перекличка» и «Военная Быль» позволяет констатировать, что такие изыскания расширят представления общества в целом, и исторического сообщества в частности, об историческом процессе во всем его многообразии.

Представляется перспективным выявление и анализ как можно большего числа подобного рода источников, изучение которых позволяет не только полнее воссоздать прошлое российской императорской армии, но и историю нашего Отечества.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Андрушкевич Н.А. Последняя Россия. // Кадетская Перекличка. – 2004. – № 75. – С. 228–254.

2. Андрушкевич Н.А. Последняя Россия. Воспоминания о Дальнем Востоке. // Кадетская Перекличка. – 2005. – № 76. – С. 241–265.

3. А.Л. Шпиономания. // Военная Быль. – 1958. – № 29. – С. 28.

4. Евангел Михайлович Перфильев. // Кадетская Перекличка. – 1974. – № 8. – С. 85–89.

5. Зайцев М.А. Газовая война. // Военная Быль. – 1957. – № 22. – С. 19–20.

6. Инок Всеволод. Монах Алексий. // Кадетская Перекличка. – 2001. – № 70–71. – С. 293–298.

7. Кочубей В.В. Русские второочередные дивизии в войну 1914-1917 гг. // Военная быль. – 1960. – № 44. – С. 15–16.

8. Красноусов Е.М. О войсковых регалиях Сибирского Казачьего Войска. // Военная Быль. – 1963. – № 60. – С. 40.

9. Красноусов Е.М. В новой станице. // Военная Быль. – 1964. – № 66. – С. 29–31.

10. Кунжаров Е.М. Подготовка офицерских кадров в Восточной Сибири в XVIII – начале XX в. – Братск: Изд-во БрГУ, 2012. – 204 с.

11. К-й В. Забайкальская казачья бригада. // Военная Быль. – 1959. – № 38. – С. 17–19.

12. К статье Владимира фон-Рихтера «С Сибирскими стрелками». // Военная Быль. – 1965. – № 74. – С. 46.

13. Лазарев Е. Жаркое 1924-ое лето в Шанхае. // Кадетская Перекличка. – 1978. – № 20. – С. 65–75.

13. Левицкий А.А. Неудачная разведка. // Военная Быль. – 1961. – № 49. – С. 42–43.

14. Непрежецкий А.К. Из жизни Киевского кадета. // Военная быль. – 1956. – № 21. – С. 21–23.

15. Пагануцци П. Осада и эпизоды геройской обороны Порт-Артура. // Кадетская Перекличка. – 1987. – № 43. – С. 71–99.

16. Редькин А.П. «Дела давно минувших дней». Бой у города Ташичао. // Военная Быль. – 1964. – № 68. – С. 30–32.

17. Редькин А.П. «Дела давно минувших дней». Забытая рота. // Военная Быль. – 1965. – № 72. – С. 36–37.

18. Редькин А.П. Чаусанлинский перевал. // Военная Быль. – 1966. – № 79. – С. 1–4.

19. Рихтер В. С Сибирскими стрелками. // Военная Быль. – 1965. – № 72. – С. 32–35.

20. Сейфулин Л.В. Сибирские стрелки. // Военная быль. – 1955. – № 13. – С. 14–16.

21. Сейфулин Л.В. Сибирские стрелки. // Военная быль. – 1959. – № 34. – С. 13–16.

22. Старшинство казачьих войск и военная сила. // Кадетская Перекличка. – 1983. – № 34. – С. 38–40.

23. Томич В. Офицерское благородство и честь. // Кадетская Перекличка. – 1996. – № 58. – С. 61–64.

24. Шапошников П.В. В Восточной Пруссии. // Военная быль. – 1967. – № 87. – С. 1–4.

25. Юзефович А.М. Оборона Порт-Артура. // Военная Быль. – 1965. – № 71. – С. 1–9.

26. «Хабаровец». Хабаровцы. // Военная Быль. – 1957. –  № 22. – С. 22–24.

---