Шинкевич А.В.

Мы на войне в окопах не бывали.
Мы у горы Магнитной наступали.
Кипела сталь,
И ночи шли, и дни,
У жарких домен,
Где ревут огни.
И каждый третий
Был снаряд из нашей стали.
И каждый танк второй
Из нашей был брони.

Александр Лозневой

Каким разным для всех оказался этот день – 22 июня 1941 года. Для одних он стал началом подвига – выполнение священного долга защитить свою Родину и проявить себя на поле сражения или в цеху завода. Население всего Советского Союза по–прежнему напряженно работало, переживало страшную трагедию. Абсолютно для всех в Советском Союзе жизнь изменилась. Война сплотила народ... Общий труд объединил народ... Общее горе объединило народ... Конечно, в связи с началом такой крупной и беспощадной войны в повседневной жизни Магнитогорска произошли существенные изменения. Пользуясь словами Ф. Броделя о структурах повседневности, в Магнитогорске, как и по всему Советскому Союзу, изменились и материальная и духовная структуры повседневной жизни. Целью данной работы является определение базовых изменений в материальной сфере жизни горожанина.

Проблемы повседневности в исторической науке стали изучаться особенно интенсивно в конце 1980-х гг. – 2000-х гг. Повседневная жизнь промышленных городов привлекала внимание историков. В этом ключе написаны работы М.С.Жулевой, В.С.Тяжельниквой, А.Ю.Климочкиной, В.И.Исаева. Исследование особенностей быта на материалах Магнитогорска с акцентированием внимания на демографических процессах до настоящего времени историками не проводилась. Это, несомненно, актуализирует тему исследования.

Источниковая база исследования опирается на источники различных видов, а именно, делопроизводственную документацию (неопубликованные архивные материалы и опубликованные сборники документов), источники личного происхождения (мемуары, дневники, письма и материалы устной истории), а также периодическую печать. Наиболее ярко демонстрирует быт горожанина военной поры материалы эго-источников. Ниже представлены «картины» повседневной жизни магнитогорцев в годы Великой Отечественной войны.

«Недоедали мы. Недосыпали. А все ж не пали духом – устояли…»[1]

Более весомое и существенное изменение, на наш взгляд, произошло в питании, ведьбольшая часть продовольствия отправлялась на фронт для бойцов Красной Армии. По воспоминаниям магнитогорца, обладателя ордена «Шахтёрская слава» Михаила Варикова были обозы, собирающие продукты питания для отправки на фронт: «С бригадой из 25 человек ездил по деревням и селам. Правительство установило определенную норму продуктов, которую сдавал каждый двор. И многие крестьяне готовы были поделиться последним, сдавали даже больше, чем требовалось! Сами голодали, а помогали фронтовикам. Отдавали что могли: кто мясо, кто сушенную картошку, а кто и вовсе деньги на строительство самолёта или танка»[2].

Снабжение происходило по карточной системе. Так, суточная калорийность питания рабочих доменного цеха в среднем равна 1200 калорий (без хлеба), завтрак – 300 калорий, обед – 600 калорий, ужин- 400 калорий. Суточная калорийность рабочих мартеновского цеха – 1100 калорий (без хлеба), завтрак – 300 калорий, обед – 450 калорий, ужин – 350 калорий. Суточная калорийность питания учащегося ФЗО – 800 калорий, завтрак – 250, обед – 300 калорий, ужин – 250[3].

По словам тружеников тыла в городе обстановка была крайне сложной. Константин Семенович Колокольцев на вопрос «были ли проблемы со снабжением» ответил так: «Со снабжением было очень трудно, но мне выдавали карточки с повышенной нормой. Ее получали машинисты, сталевары, люковые и другие работники комбината. Ведь мы работали на износ, от нас зависело все! Я брал карточки на себя, на маму и на брата, пока того на фронт не забрали. Давали хлеба 1 кг на день, рыбных, мясных изделий и круп 4,5 кг на месяц (мы ее так и называли – «карточка 4500»)»[4].

Марина Ананьевна Остапенко поделилась своей историей. «В 13 лет я осталась одна. Ни хлебы, ни денег – ничего у меня не было. Когда отец ушел, из еды нашла только несколько картофелин. Мне выдавали карточки на 300 граммов хлеба в сутки. Еще была карточка на продукты: 10 граммов крупы, 5 граммов сахара… Продукты трудно было достать. Их не всегда довозили, хлеб особенно»[5]. А Евгений Сергеевич Яковлев рассказал ребятам, что упал в обморок из-за того, что очень хотелось кушать, а еды не было[6].

Что касается жилья, то руководство страны осенью 1941 года взяло курс на строительство жилья уплотненного типа: бараков, казарм, землянок. На ММК только за 1942 год было построено 14.3 тыс. кв.м. землянок. Уже к 1942 году город оказался переполнен настолько, что дальнейшее его заселение грозило возможностью эпидемиологических заболеваний. Так описывал в своём личном дневнике жильё эвакуированных рабочих журналист А.Магид: «23.12.1941г. Сегодня был в одном из бараков. Во всю длину огромной комнаты тянутся трехъярусные нары, напоминающие полки железнодорожного вагона. На нарах спят, сидят, свесив ноги. Лежат, привалившись к багажу, люди. Одни закусывают, другие перебирают вещи, тут же курят. Стоит неумолчный шум. Посреди бараков в узком длинном проходе дымится еще не обмазанная плита с множеством чайников, кастрюль, консервных банок »[7]. На вопрос «Из чего же складывался Ваш быт?» Иван Филиппович Силивончик ответил: «Расселяли нас в бараки двухсекционные, в каждой секции по 70 человек. На двухэтажных койках спали. Холод был страшный! Но ничего, терпели. Позже жилищные условия изменились, мы попали в «комфортабельные» бараки. Жили по 8 человек в комнате. Тогда стало вообще хорошо![8]».

В 1943 году обобществленный жилищный фонд города составлял 626,858 тыс. кв.м. Распределялся он следующим образом: 704 жилых дома (в них проживали 8892 человека), 1024 барака (75 172 человека), 54 землянки (1586 человек) и нежилые, временно приспособленные помещения (8892 человека)[9]. Расселение эвакуированных происходило за счет уплотнения местных жителей, что породило множество психологических, а также экономических проблем.

Если были такие очевидные проблемы с питанием и жильем, то конечно же на одежду и обувь совсем не оставалось средств. Мария Ананьевна Остапенко вспоминает, что «…Все работали в фуфайках и в штанах. А на ногах у нас были брезентовые ботинки на деревянной подошве. И мы в таких колодках ходили, потому что не было обуви. У меня так ноги заболели, что все были в волдырях»[10]. Евгений Сергеевич Яковлев рассказывает: «Ни обуви, ни одежды практически не было. Кругом беднота. Мне перешивали одежду отца, а потом мою одежду ушивали и отдавали братишке. Денег не было вообще. Главный вопрос был, где взять поесть, а уж одежда дело десятое. Бывало, мои друзья подкидывали мне рваную куртку или я отдавал им свои старые башмаки[11]». А Елизавета Петровна Корданова рассказывает более радостный случай из жизни в годы войны: «…однажды к нам пришел управляющий трестом и начал расспрашивать, почему никуда не ходим? А мы отвечаем: «Нам не в чем… На работу ходим в комбинезоне да фуфайке, в этом же домой возвращаемся». Он узнал, как обстоят дела со снабжением, можно ли выделить хотя бы платья. И, знаете, выдали нам сатиновые коричневые платья, расклешённые, ещё туфли брезентовые на венском каблучке, всем одинаковое[12]».

Накануне Великой Отечественной войны система здравоохранения в Магнитогорске была представлена городским отделом здравоохранения, включавшим три районных здравотдела, каждый из которых имел амбулатории, детские и женские консультации, ясли и так далее. Кроме того в городе действовали центральная городская, инфекционная, психиатрическая больницы и туберкулёзный диспансер. Война поставила новые задачи перед городским здравотделом, перед его сотрудниками и многими рядовыми магнитогорцами, оказавшими существенную помощь лечебным учреждениям[13].

Работа медицинских учреждений Магнитогорска в годы войны была существенно затруднена. Причиной тому послужили прежде всего массовые миграции населения, связанные с боевыми действиями и эвакуацией населения и предприятий, и сокращение финансирования здравоохранения. Численность Магнитогорска возросла существенно. Уже к 20 августа 1941 года в городе было размещено 18 тыс. эвакуированных. Столь существенный рост населения города, а также появление в Магнитке первых раненных резко увеличили нагрузку на медицинские структуры города и вызвали рост опасности распространения инфекционных заболеваний. Обостряла ситуацию высокая плотность населения: в годы войны было прекращено капитальное строительство жилых домов. Ухудшилось питание и снабжение населения необходимыми продуктами и предметами первой необходимости[14].

О первых эшелонах, приходивших на Урал, вспоминает Н.С. Патоличев, который в то время был первым секретарем Челябинского обкома ВКП(б): «Случалось, что в открытых полувагонах или на платформах ехали люди. Хорошо, если был брезент, которым можно было накрыться от дождя. Здесь же станки и материалы, кое-что из вещей эвакуированных. При более благоприятной обстановке два-три крытых вагона выделяли для женщин с детьми. Вместо 36 человек в них набивалось до 80-100 человек. Никто, разумеется, не роптал - горе объединило людей, кров которых был захвачен фашистами»[15].

Эвакуированные стали главным источником распространения желудочно-кишечных и острых инфекционных заболеваний, в первую очередь тифа.

В литературе, посвященной г.Магнитогорску говорится, что всё эвакуированное население проходило через «санитарный пропускник». В функции этого пропускника входили помывка и санобработка людей, которые прибывали в город в «завшивевших» вагонах[16]. Конечно, такие меры возможны, если в день приезжало по 50 человек. А если же это количество возрастало до 400 человек в день и более? (октябрь 1941 прибыло 12467 человек)[17]. Неподготовленный к войне город в месяцы самой значительной волны эвакуаций скорее всего не справлялся со всеми возложенными на него задачами.

Инфекционные болезни переросли в эпидемии. Нарком здравоохранения СССР в годы войны Г.А. Митерев свидетельствует: «Миллионы людей двинулись в Приволжскую, Сибирскую, Уральскую области и среднеазиатские республики. Это обстоятельство явилось одним из факторов, способствующих росту сыпнотифозных заболеваний»[18]. Инфекционная заболеваемость особенно резко возросла в тех районах, которые принимали большое число эвакуированных: на Урале, в Поволжье, Волго-Вятском районе, в Западной Сибири. Так, из Свердловского статистического управления в январе 1942 г. с тревогой сигнализировали: «Заболеваемость сыпным тифом в декабре 1941 г. против октября увеличилась катастрофически (почти в 10 раз), скарлатиной и дифтерией — почти в 1,5 раза и корью — на 32%»[19]. В 1942 г. на эвакуированных приходилось: в Уфе — 30% общей инфекционной заболеваемости, в Челябинске — 20% по скарлатине и 24% по дифтерии [20].

Эпидемическая ситуация в Магнитогорске была крайне сложной. Отчет по заболеваемости в городе за июль 1941 года свидетельствует об увеличении числа заболеваемости. Наибольшее распространение получили брюшной тиф (0,5%), дизентерия, в том числе среди детей до 2-х лет (22,4 %), токсическая диспенсия (7,4 %), сыпной тиф (0,5 %), корь (3,46%), скарлатина (3,27 %) – 18, дифтерия (4,55 %), коклюш (49,5 %) , столбняк (0.18%), ветреная оспа (5.1%), паротит (2,9 %) [21]. По сравнению с соответствующими периодами 1940 года за девять месяцев 1941 года среди детей резко возросло число больных скарлатиной (на 60%), а за август - сентябрь – дифтерией (30%). Среди инфекционных заболеваний в Магнитогорске лидировали корь, дифтерия, цинга [22]. «Детские» заболевания были крайне обострены.

В первые же дни боевых действий очевидной стала неготовность к войне не только Красной армии, но и всех советских государственных институтов, в том числе здравоохранения и санитарных служб. Численность медицинских работников в тыловых районах СССР в первые несколько месяцев войны в связи с мобилизацией в армию уменьшилась. В восточных районах страны, куда прибыло большое ко­личество ослабленных людей, особенно детей и стариков, врачей явно недоставало. Нехватка медиков позднее была компенсирована за счет специалистов, прибывших в ходе эвакуации, но в течение всего второго полугодия 1941 г. и частично первого полугодия 1942 г. население тыловых районов оставалось фактически без врачей. Качество лечебной работы с началом войны резко понизилось, о чем свидетельствует быстрый рост показателей больничной летальности[23].

В то время в городе было ничтожно малое количество жилых помещений с канализацией. Соответственно это резко ухудшило санитарно-эпидемиологическую обстановку в городе. Теснота, грязь, отсутствие мыла, белья способствовали распространению вшей, различных инфекционных болезней. Широкое распространение получили дистрофия и авитаминоз.

В апреле 1944 года бюро Челябинского обкома ВКП(б) приняли постановление: «О мерах борьбы с дистрофией на заводах области». Облздравотделу поручалось организовать в двухнедельный срок медосмотр рабочих ведущих предприятий, обеспечить истощенных людей дополнительным витаминизированным питанием. Администрацию и профсоюзы обязали предоставлять рабочим и служащим оборонных предприятий два выходных дня в неделю, остальным – четыре[24].

Осенью и зимой заметны по стране увеличение числа больных сыпным, брюшным, возвратным тифом, дизентерией. Постановлением Государственного Комитета Обороны от 2 февраля 1942 года во всех республиках, краях, областях, городах и районах были созданы чрезвычайные противоэпидемические комиссии[25].

Городской отдел здравоохранения проводил широкие противотифозные прививочные компании среди детей в возрасте от 1 до 8 лет, а также прививал всех прибывших в организованном порядке эвакуированных граждан. Также горздравотделом должна быть проведена компания по профилактике оспы и дифтерии. (до 1 января 1942 года). То есть в столовых, банях, на предприятиях, в школах дежурили медицинские работники. Главной их задачей было выявление инфекционных больных. Всё эвакуированное население проходило через «санитарный пропускник». В функции этого пропускника входили помывка и санобработка людей, которые прибывали в город в «завшивевших» вагонах[26].

В социальном составе города произошли изменения. Город интенсивно пополнялся за счет эвакуированного населения, и в то же время сокращался за счет мобилизации на фронт[27]. Большая часть населения работала на благо страны на Магнитогорском металлургическом заводе, во имя Победы. Если разделить население по профессиональному критерию, то можно обозначить инженерно-технических работников и служащих, кадровых рабочих, работников культуры и образования, здравоохранения. Из них немалую часть составляли эвакуированные.Война привела к увеличению такой категории горожан как инвалиды. Выделяется новая социальная прослойка в обществе – семьи военнослужащих.

Недостаток работников на заводе компенсировался женщинами, молодыми людьми, пенсионерами, учениками и выпускниками ремесленных училищ (РУ) и школ фабрично-заводского обучения (ФЗО). Использовался труд рабочих трудовых колонн и заключенных исправительно-трудовой колонии города Магнитогорска. В условиях патриотического подъема многие магнитогорцы проходили переобучение на новую физически тяжелую профессию, но оставались и те, кого принуждали проходить обучение.

Привилегии в снабжении, социально-бытовом обслуживании имели инженерно-технический состав, кадровые рабочие, стахановцы, семьи военнослужащих, семьи младшего, среднего, старшего и высшего комначсостава. Наоборот же, отсутствие привилегий было ощутимо спецпереселенцам, заключенным исправительно-трудовой колонии, семьям, сдавшихся в плен военнослужащих, и семьям пропавших без вести.

Дадим краткую характеристику названным категориям.По данным на 20 июня 1941 года, на комбинате трудилось 22470 человек. С комбината за годы войны выбыло 10034 человека. Из них 5002 человека были мобилизованы в действующую армию. Будучи главной оборонной базой страны, Урал обеспечивался наиболее подготовленными кадрами, в частности, за счет эвакуации сюда лучших специалистов промышленности из западных районов, а также бронирования квалифицированных рабочих и служащих ведущих отраслей промышленности от призыва в армию[28]. В решении кадровых проблем на помощь пришли старые рабочие. На комбинате была активизирована система переподготовки и повышения квалификации рабочих непосредственно на рабочем месте. А также система бригадно-индивидуального обучения учеников-подростков.

Руководство и общественность города вели активную работу по трудоустройству домохозяек и эвакуированных. Были объективные причины, влиявшие на процесс трудоустройства: во-первых, отсутствие одежды и обуви, во-вторых, наличие заболевания, в-третьих, отсутствие возможности устроить малолетних детей. Сложнее всего работа по трудоустройству проходила среди эвакуированных. На этот процесс влияли неприятие частью жителей эвакуированного населения, отсутствие навыков работы, убежденность эвакуированных в том, что война скоро закончится, и они смогут вернуться домой. Однако приехавшие с эвакуированными заводами десятки тысяч высококвалифицированных рабочих, мастеров, инженеров, инструкторов обладали высокой производственной культурой, многолетним техническим и организаторским оптом. В 1942 году доля эвакуированных рабочих и служащих среди персонала ММК составляла 22 % [29].

Необходимость размещения тысяч эвакуированных семей стало для городских властей и, прежде всего, для руководства ММК малоприятной и трудноразрешимой задачей. Пришлось спешно заселять незаконченные строительством дома, в которых не успели ещё закончить отделочные работы, «уплотнять» и без того тесно живущие магнитогорские семьи, приспосабливать под временное жилье различные подсобные помещения, конторы и прочие отапливаемые строения. А тысячи подростков, которые по мобилизации стали обучать массовым рабочим специальностям в магнитогорских ремесленных училищах и школах ФЗО, в большинстве случаев временно расселяли в барачных общежитиях с двухъярусными кроватями, спортивных залах и клубах [30].

На ММК во второй половине 1941 года в связи с большим притоком новой рабочей силы трудовая дисциплина резко ухудшилась. Количество опозданий вплоть от 20 минут до 8 часов на работу и прогулов увеличилось более на 22, 7 %, а число самовольно ушедших с 82 до 991 человек. В 1942 году на ММК произошло уже 7318 случаев нарушений трудовой дисциплины (против 3941 в 1941 году). Количество самовольных уходов выросло с 1073 в 1941 до 2640 – в 1942-м. Большую часть нарушителей составляли рабочие, имевшие, как правило, стаж работы не более 1 года [31].

Наиболее существенной проблемой, осложнявшей решению кадровой проблемы в годы войны, являлись не столько прогулы и опоздания на работу, сколько самовольные уходы трудящихся с предприятий. В целях закрепления кадров в ведущих отраслях индустрии Президиум Верховного Совета СССР принял 26 декабря 1941 года указ: «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий». Самовольные уходы с рабочего места в этом случае приравнивались к дезертирству и подвергались тюремному заключению на срок от 5 до 8 лет.

Но как же обстояло дело с семьями военнослужащих? 26 июня 1941 года был издан указ «О порядке назначений выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время». Согласно этому документу на местах должны были назначаться денежные выплаты тем, кто попадал в категорию «семья военнослужащего»: жена, дети, родные братья и сёстры, отец и мать (приравненных к статусу военнослужащего лиц). Не были забыты государством и добровольцы. Так, 28 июля вышло постановление «Об обеспечении добровольцев, вступивших в части войск действующей Красной Армии». Материально-бытовые вопросы семей военнослужащих должны были решать Народный комиссариат социального обеспечения РСФСР и его местные структурные подразделения[32].

Отсутствие в 1941 году точных списков призванных в Красную Армию, информации о прибывших по эвакуации семей военнослужащих, ненадлежащее оформление списков серьезно затрудняли работу по оказанию помощи семьям военнослужащих. Не дожидаясь отчетов о количестве семей, проживавших в том или ином районе, военный отдел горкома периодически устраивал сплошную проверку. В ходе этого мероприятия выявлялись семьи, которые ещё не были учтены государственными и партийными органами, выяснялись их потребности и материально-бытовые условия. 7 сентября горком ВКП(б) призвал создать на крупных предприятиях городакомитеты по оказанию помощи семьям фронтовиков. На этот призыв откликнулись коллективы ЮУЖД, ММК, треста «Магнитострой». Всего в городе было создано 24 таких комитета [33].

16 августа 1941 года Ставкой Верховного Главного Командования РККА был издан приказ № 270, на основании которого семьи сдавшихся в плен военнослужащих лишались государственного пособия и помощи как изменники. Ни в одной армии не поощрялась сдача в плен противнику. Но на фронте порой складывалась такая обстановка, при которой плена нельзя было избежать. Карательная система обрушилась и на семьи пропавших без вести. В непростых условиях войны досконально разобраться в обстоятельствах, которые привели к «зачислению» военнослужащего в изменники, было крайне затруднительно, но при малейшем подозрении закон трактовался в сторону обвинения. Это вело к репрессиям членов семей военнослужащих, которые ни в чем не были виноваты.

Хотя указ от 26 июня 1941 года распространялся на семьи без вести пропавших, но оформление документов на социальное обеспечение по этой категории всегда сопровождалось недоверием и многочисленными запросами в различные инстанции РККА. На местах чиновники тщательно рассматривали документы этой категории. Порой причинной бедственного положения становилась потеря документов. Фронтовые обстоятельства мало кого интересовали. На сегодняшний день в донесениях о безвозвратных потерях Министерства обороны РФ до сих пор числится пропавшими без вести около 40 человек, призванных магнитогорскими РВК. В 1940-е годы эта цифра была больше. Но Совет Народных Комиссаров СССР пытался защитить семьи граждан, о которых ничего не было известно. Так, 4 июня ими был подписан документ, который сохранил за вышеупомянутой категорией на все время войны льготы, полагавшиеся семьям, чьи родственники сражались против фашистов[34].

Особой категорией в плане материально-бытового обеспечения должны были стать семьи среднего, старшего и высшего комначсостава. Обеспечивались они по линии Народного комиссариата обороны. При учете их выделяли в отдельный контингент с целью дополнительного и наиболее комфортабельно снабжения, расселения, целенаправленного идеологического воздействия и т.д. Значительная часть семей среди этой категории на Урале была эвакуирована из других районов нашей страны. По архивным данным, на декабрь 1942 года в Магнитогорске из 13000 семей военнослужащих 2700 были семьями начсостава. Из них около 1118 семей прибыли в наш город по эвакуации. Эвакуация была тяжелейшим испытанием для населения. Характерной чертой эвакуированных семей начсостава являлось то, что значительная их часть не имела денежных аттестатов и средств к существованию. Для их обустройства областные и городские власти создавали специальные комиссии.

На протяжении всей войны постоянно выходили постановления, распоряжения, указания, которые повышали материально-бытовую обеспеченность семей военнослужащих начального, среднего, высшего звена. Например, с 1 мая 1943 года женам генералов, вне зависимости от возраста и трудоспособности, назначались пенсии, если были данные, что военнослужащие не являлись предателями. В Магнитогорске в середине лета проживало 6 семей генералов. [35]

В городе в это время жило 11 семей Героев СССР. Сегодня 46 фамилий высечены на плитах у монумента «Тыл - фронту». Все семьи высокопоставленных военных стояли на особом учете и снабжении. Генеральским семьям власти города выделили благоустроенные квартиры в лучшей части города. Постановлением СНК СССР № 462 от 28 апреля 1943 года женам генералов и лиц старшего начальствующего состава, умерших, погибших и пропавших без вести, с 1 мая было выдано единовременное пособие. Размер пособия зависел от количества нетрудоспособных и составлял 10-20 тыс. рублей у старшего начсостава и 50-100 тыс. рублей у генералов.

Несомненно, инженерно-техническими специалистами, кадровыми рабочими, работниками культуры и образования, здравоохранения, женщинами, подростками, пенсионерами, учениками и выпускниками ремесленных училищ (РУ) и школ фабрично-заводского обучения (ФЗО), рабочими трудовых колонн и заключенных исправительно-трудовой колонии был оказан огромный вклад в общую победу над фашизмом. Их общими усилиями из металла, изготовленного на Магнитогорском Металлургическом комбинате был изготовлен каждый второй танк и каждый третий снаряд. Выдающиеся достижения магнитогорцев в годы войны получили высокую оценку и руководителей братских коммунистических партий. Так, секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии Э. Хонеккер писал о Магнитке: «Стальное сердце Советского Союза. Оно билось во имя победы героев Красной Армии, одолевших в Великой Отечественной войне фашистских варваров»[36].

Существенное воздействие на быт магнитогорцев годы войны оказали демографические процессы. Сколько горожан отправилось на фронт? Всего же с 22 июня 1941 года по 1 января 1943-го В Магнитогорске было призвано 16 655 человек, из них 1675 человек были командирами[37]. Одни пошли на медицинскую службу (262 человека), другие – на военно-административные должности (224 человека), в ВВС (52 человека), в ВМФ (24 человека). Сегодня сложно сказать, сколько магнитогорцев ушло на фронт в 1941-1945 годах. По данным, опубликованным в последнем издании по истории Магнитогорска, более 32 тыс. человек. На наш взгляд, эта цифра завышена. В ходе сопоставления прямых и косвенных цифр можно утверждать, что из Магнитогорска на фронт ушло не менее 18 тыс. человек. Об этом говорит хотя бы тот факт, что, по данным военного отдела горкома ВКП(б), в июле 1944 у нас проживало 13 119 семей рядового и офицерского состава. В эту цифру входят и эвакуированные семьи военнослужащих, то есть те, чьи родственники призывались не в Магнитогорске[38].

Исследуя демографическую характеристику населения города в военное время, нужно помнить, что сведения о естественном и механическом движении населения Советского Союза фиксировалось с очень большими погрешностями. Демограф В.И. Исупов считает, что государство, заинтересованное в определении мобилизационных и трудовых ресурсов, стремилось улучшить учёт населения, но в 1941-1945 годах в целом в СССР удельный вес незарегистрированных рождений, смертей (особенно детских) и миграций увеличился. Конечно, с этим утверждением сложно не согласиться. Работая в Магнитогорском архиве, мы обнаружили, что вся информация о численности населения является приблизительной, большая часть нижеприведенных цифровых материалов носит не точный характер, но дает сведения об общей динамике в численности населения Магнитогорска. Доказательством тому служит письмо начальника Отдела демографии ЦСУ СССР И. Ю. Писарева в августе 1943 года начальнику Главного управления милиции НКВД СССР А.Г. Галкину в котором подчеркивалось, что статистические органы не могут использовать итоги разработки адресных листов (оформление прописки и выписки), так как «распоряжением Главного управления милиции НКВД СССР за № 31 О/к от 24/ХI-1941 г. было отменено составление отрывных талонов при прописке прибывших по эвакуации и составление адресных листков на выбывших эвакуированных» [39].

Магнитогорск во время Великой Отечественной войны являлся тыловым городом. Большую роль в изучении демографических характеристик несёт тот факт, что смертность населения оккупированной территории и тылового района была абсолютно разной. В ходе исследования мы сформулировали факторы, повлиявшие на динамику численности населения Магнитогорска: - социально-бытовые условия жизни и трудовой деятельности населения; мобилизация населения на фронт; перемещение сельского населения в города для работы на стройках, в промышленности; отток эвакуированного населения из западных регионов СССР в тыл.

Перемещение огромных масс населения стало одной из главных задач, вставших перед руководством страны в начале войны. Постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 24 июня 1941 г. «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» при СНК СССР создали Совет по эвакуации во главе с наркомом путей и сообщений Л.М. Кагановичем [40]. 3 июля 1941 г. председателем Совета по эвакуации назначили секретаря ВЦСПС Н.М. Шверника. 26 сентября 1941 г. при Совете по эвакуации начало работу Управление по эвакуации населения во главе с заместителем председателя СНК РСФСР К.Д. Панфиловым [41]. Уполномоченными Управления по эвакуации населения в Челябинской области назначили Н.В. Васюкова [42]. Управление разрабатывало планы перемещения людей из прифронтовой полосы с указанием пунктов расселения. В его обязанности входило обслуживание эвакуированных в пути следования; прием, размещение и трудоустройство на новых местах; оказание материальной помощи особо нуждающимся; контроль за деятельностью эвакопунктов. В местах эвакуации и расселения Управление имело уполномоченных, при Совнаркомах республик и облисполкомах создавались эвакоотделы [43].

Ключевые задачи и первоочередные объекты эвакуации определили в постановлении ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О порядке вывоза и размещения людских контингентов» от 27 июня 1941 г. Перемещению на Восток, в первую очередь, подлежали детские учреждения, квалифицированные кадры рабочих и служащих, люди пожилого возраста, женщины с детьми [44].

Районы, куда эвакуировалось население, были разбиты на две группы. В первую очередь эвакуированное население направлялось в Горьковскую, Пензенскую, Кировскую, Куйбышевскую, Саратовскую, Сталинградскую области, Мордовскую, Чувашскую, Удмуртскую, Татарскую и Башкирскую АССР; во вторую очередь - Чкаловскую, Пермскую, Свердловскую, Челябинскую, Омскую и Новосибирскую области, Алтайский край и Казахскую ССР[45].

Переселенцев можно разделить на 4 группы. К первой, наиболее многочисленной, относились коллективы перебазированных предприятий и учреждений. Вторая группа – семьи военнослужащих. Третья группа переселенцев – учащиеся общеобразовательных и школ фабрично-заводского обучения (ФЗО), ремесленных училищ (РУ), студенты и преподаватели вузов и техникумов. В четвёртую группу входили эвакуированные, приезжавшие в индивидуальном порядке. Общим для Урала стало размещение эвакуированных в городах и рабочих поселках. Эта специфика региона объясняется тем, что основная масса населения прибыла организованно, вместе с предприятиями[46].

Вместе с организацией Совета по эвакуации с 24 июня 1941 года эвакуация населения приняла организованный характер. Тысячи вагонов с работниками и оборудованием предприятий Курской, Смоленской, Калужской, Псковской, Новгородской, Калининской и других областей были отправлены в восточные районы страны летом и осенью 1941 г[47]. В течение осени с Украины эвакуировано около 3,5 млн. человек, Белоруссии и Смоленской области – 2,5 млн., Москвы и Ленинграда – 2,1 млн. человек.

На наш взгляд, будет целесообразным подробное исследование изменения количества населения в городе. Рассмотрим ситуацию за 1941 год. По анализу ведомости по отрывным талонам получается, что до начала войны в город ежемесячно прибывало примерно одинаковое количество граждан - 4 198[48]. Сведения по рабочим ведомостям представляют такую же картину. Всего с января по июнь 1941 года в город прибыло 25,6%[49] от общего количества прибывших за год (49 220)[50], а первых два месяца войны (июнь, июль) эта цифра возросла и составила 15,1%[51]. Так, если в феврале 1941 г. в Магнитогорск прибыло 2956[52] человек, то в июле уже 3761[53]. С августа 1941 года наблюдается мимолётный скачок числа населения в городе, а именно в город прибыло 10799 человек[54], что составило 21,9 %[55] (от общего числа прибывших). Самый высокий показатель эвакуированных составил в октябре 1941 года – 12467[56] человек. В последние 2 месяца 1941 года заметен спад прибывших в город, но это число было всё равно значительно большим, по сравнению с довоенным периодом. На графике №1 прослеживаются эти изменения.

В Магнитогорск народ не только прибывал, но и выбывал из него. Из данных по рабочим ведомостям следует, что меньше всего выбыло в феврале месяце, а больше - в ноябре, но всё же очевидно, что, начиная с июня число убывающих росло. Это связано с тем, что в количество выбывающих включали и мужчин, которые уходили на фронт.

В сведениях по отрывным талонам учитывались и дети до 16 лет. Начиная с июля 1941 поток детей, прибывающих в город, значительно возрос. Так, за весь 1941 год детей в город прибыло 23,6% от общего числа – 50371 человек[57]. В январе 1941 года прибыло детей от общего числа прибывших за месяц 11,54%, а в сентябре 25,97% [58]. Таким образом, население Магнитогорска в период с января 1941 года по ноябрь 1941 г. увеличилось с 159891 до 183678 человек[59]. Оно существенно возросло не только за счет взрослого населения, но и за счет детей и подростков. По мнению историка А.В. Рубина, Магнитогорск на Южном Урале занимал 3 место по объему принятых детей в возрасте до 16 лет. Городами, принявшими наибольшее число детей до 16 лет во 2-ом полугодии 1941 г. в сравнении с первым, стали Челябинск – 13228 (увеличение в 6 раз), Магнитогорск – 8602 (в 37 раз), Чкалов – 17308 (в 38,6 раза) и т.д. [60]. Итак, население Магнитогорска в период с января 1941 года по ноябрь 1941 г. увеличилось с 159891 до 183678 человек.

Нужно учесть и тот факт, что накануне войны в Магнитогорске мало задумывались или же вовсе не готовились к резкому увеличению населения города. На случай войны к приему тыловых госпиталей были подготовлены только две лучшие школы. Более того, острый дефицит благоустроенного жилья даже для кадровых работников комбината и других предприятий и учреждений города стал тяжелейшей проблемой. Тысячи семей металлургов, строителей продолжали жить во временном жилье – бараках без каких-либо коммунальных удобств и землянках, построенных руками их хозяев. Жилищное строительство на правом берегу Урала ведь только-только разворачивалось [61].

График № 1

1

В городе также работали эвакогоспитали. Начали свою работу они уже с 27 июля 1941 г. и функционировали по 3 сентября 1944 г. За весь период войны в городе действовало 8 госпиталей на 3160 штатных коек. Но бывало, что количество коек увеличивалось до 3915, а количество принятых раненных до 7491 человека. Располагались эти госпитали в школах № 5, 8, 16, 25, 31, 47, педучилище, Дворце культуры Металлургов. За весь период войны госпитали Магнитогорска, получая наиболее тяжело раненых, возвращали в строй 64 % бойцов. Всего в город было привезено более 30 тысяч раненых солдат. Подчинялись эвакогоспитали Военно-санитарному управлению Красной Армии и Наркомату здравоохранения.

Какие изменения потрясли город в 1942 году? Учитывая сведения по рабочим ведомостям, начиная с января и по июль 1942 года резкого увеличения населения не прослеживается (См. График № 2), скорее наоборот, в связи в большим количеством выбывающих из города население сократилось: так, в июне население города было 190370 человек[62], в июле 189460[63]. Но затем, начиная с августа число горожан, стремительно росло, в том числе среди детей до 16 лет.

В ходе второго этапа эвакуации, которая продолжалась с августа по декабрь 1942 года, из Воронежской, Ростовской, Сталинградской областей и Ленинграда было эвакуировано 217,1 тыс. человек (9,8% от всего количества эвакуированных) на Урал [64]. Эвакуация населения также происходила из Орловской области, Краснодарского и Ставропольского края. В Магнитогорск за август и сентябрь 1942 г. прибыло около 1/3 от общего числа эвакуированных в город за год[65]. Аналогичная ситуация указана и в сведениях по отрывным талонам. В октябре чувствуется спад прибывших, но он является незначительным, так как количество населения в городе несомненно растет с каждым месяцем. В сведениях по отрывным талонам видно, что в апреле прибыло в Магнитогорск 1392 человека, а выбыло 2260[66]. Эти данные являются показателем проявления реэвакуации, начало которой относится к весне 1942 года (и это единственный месяц, в котором число выбывших превысило число прибывших). Так, население города за 1942 военный год увеличилось на 10 085 человек[67].

График № 2

2

Итак, мы видим, что 1941-1942 годах стали периодом интенсивного миграционного движения населения. В пути эвакуированные сталкивались с острым недостатком питьевой воды, продуктов питания, медикаментов. Санитарное состояние пассажирских эшелонов, вокзалов, железнодорожных станций ухудшалось. В грязных вагонах, а очень часто в теплушках и даже на открытых платформах люди проводили по нескольку недель. Противоэпидемические мероприятия были организованы далеко не во всех пунктах скопления пассажиров. Пристанционные бани, дезинфек­ционные и дезинсекционные установки бездействовали. По прибытии в пункт назначения эвакуированные в немыслимой тесноте и антисанитарии, подчас без медицинской помощи вынуждены были жить по нескольку суток на вокзалах. Завшивленность была массовой[68].

Следовал следующий год затяжной и изнурительной войны. На графике № 3 представлено резкое изменение численности населения в городе.

График № 3

3

С января поиюль 1943 года население с каждым месяцем увеличивалось, а с августа пошло на спад. Это связано не с резким уменьшением прибывающих в город, а с массовой реэвакуацией, которая раннее уже проявлялась. Так, в июле месяце 1943 года в городе было зарегистрировано 215410[69] человек, а к сентябрю это количество уменьшилось на 4170 человек (210700)[70]. Сколько прибыло точно и выбыло населения в 1943 году по рабочим ведомостям указать не можем, так как не обнаружили в архиве данные материалы. Но проследить изменение численности горожан по отрывным талонам остается возможным. В общем, за год по отрывным талонам прибыло 25037 человек, из них детей до 16 лет 3939 (15,7%), а выбыло 12292, из них детей до 16 лет 1197 (9,7%)[71]. Соответственно получается, что число прибывающих было более чем в 2 раза больше числа убывающих, к тому же мы видим, что дети до 16 лет в меньшей степени покидали город. Скорее всего, это связано с тем, что детей решено было не реэвакуировать до окончания войны. Кроме того, адаптационные процессы у детей происходили сложно. Наибольший процент прибывших в 1943 году в феврале – 12 %, выбывших в январе 11,7%.[72] Так, за 1943 год население города увеличилось на 5,4%(10866)[73].

График № 4

4

По словам историка М.Н. Потёмкиной получается, что реэвакуационный процесс в Уральском регионе начался с декабря 1941 г.; с лета 1943 г. он принял массовый характер; пик его пришёлся на лето – осень 1944 и 1945 гг.[74] Но какая ситуация была именно в Магнитогрске? Из сведений о механическом движении населения за 1944 год следует, что наибольшее число приезжих относится к январю – 2783[75] человека. С марта становится заметно, что число прибывших в город и выбывших из него является примерно одинаковым. Например, в марте прибыло 1926 человек, выбыло 1278[76]. А вот уже с апреля по октябрь 1944 года количество выбывших даже превышает число прибывших. В апреле на 242 человека, в мае на 158, в июне цифра увеличивается – 281, в августе – 776, в сентябре аж 855, октябре 572[77]. Таким образом, Магнитогорск не стал исключением, пик реэвакуации пришелся на осень 1944 года.

На графике № 4 прослеживается постепенное снижение численности населения Магнитогоска. Учитывая разрозненные данные архива, можно сделать вывод о том, что с января по май 1945 года население города уменьшилось на 3080 человек (с 220506 до 217426)[78].

В город глубокого тыла поступали и такая категория населения, как военнопленные. Можно сказать приблизительно, что они появились в городе 17-20 ноября 1944 года, а сам лагерь и его управление открыты не позднее 17 октября 1944 года. Сколько военнопленных содержалось в отделении лагеря на начальном этапе? Апрель 1945 года – зарегистрировано 2164 пленных, декабрь 1608, февраль 1946 – 1051, март 1947 – 1605, декабрь 1675, апрель 1948 года -1667. В 22-м отделении в 1945- 1946 годах содержалось в среднем 1100-1200 человек. Лагерное отделение № 21 было более перенаполненным. В августе 1946 года - 1192, в 1947-1948 годах содержалось, в среднем, 2390 человек, а в 1949 году - 1370. Следовательно, в Магнитогорском лагере военнопленных в 1947 году учитывалось около 4,5 тысячи человек [79]. Всего же через лагерь для пленных в Магнитогорске прошло порядка 10-12 тысяч человек[80].

Население города так резко и стремительно увеличивалось только за счет механического прироста. С естественным приростом населения дела обстояли иначе. В военные годы естественный прирост в городе Магнитогорске, как в большинстве городов Советского Союза был отрицательным. Например, в мае 1943 года естественный прирост населения был отрицательным и составил – 54,1%[81]. В начале 1944 года прослеживается аналогичная ситуация: в феврале естественный прирост отрицательный -14,2%, в марте -12,9%, в апреле-13,4%, в марте -20,9%, июне -5,6%[82].

К причинам столь резкого сокращения рождаемости можно причислить общее понижение уровня жизни и повсеместное втягивание женщин, находящихся в тылу, в производство, а так же резкая деформация половозрастной структуры населения, повлекшая за собой распад брачно-семейных отношений. С позиций анализа смертности как социального процесса особое значение имеет деление причин смерти на две основные группы: эндогенные (результат естественного старения человеческого организма, например, сердечно-сосудистые болезни) и экзогенные (результат внешнего негативного воздействия: условия жизни, питание, состояние здравоохранения). Чем выше в структуре причин смерти доля экзогенных факторов, мало зависящих от возрастного состава населения, тем значительнее уровень смертности. В структуре причин смерти населения ты­ловых районов России в 1942 г. преобладали именно факторы экзогенного происхождения[83]. Также причинами смерти городского населения России в 1942 г. были болезни, прежде всего, экзогенной этиологии, обусловленные низким уровнем жизни, развалом здравоохранения, ослаблением санитарного контроля: острые и хронические инфекции, болезни органов дыхания, желудочно-кишечные заболевания, травмы, убийства.

Но после 1942 г. произошел сдвиг в пользу эндогенных факторов. Соответственно, смертность перемещалась в старшие возрастные группы, а продолжительность жизни тылового населения медленно росла[84]. С июля месяца 1944 года ситуация в городе изменилась. Естественный прирост с июля был положительным и составил 3,7%, в августе 10,5%, в сентябре 5,4%, в октябре 5,9% и в ноябре 7,3%[85].

Основным фактором снижения смертности тылового населения в 1943-1945 гг. являлась система государственных мероприятий по форсированному развитию здравоохранения, предельному ужесточению санитарного контроля. Остаточный принцип ресурсного обеспечения здравоохранения сохранялся, но его финансирование было заметно улучшено. Это позволило несколько нейтрализовать влияние негативных социальных условий.

Таким образом, в социальном составе города Магнитогорска в военное время произошли большие изменения. Помимо основных категорий населения выделяется новая социальная прослойка в обществе – семьи военнослужащих, увеличилось количество инвалидов и семей, потерявших кормильца. Привилегии в снабжении полагались инженерно-техническим и кадровым рабочим, стахановцам, семьям военнослужащих. В крайне неблагоприятных условиях существовали заключенные исправительно-трудовой колонии, спецпереселенцы, семьи сдавшихся в плен и пропавших без вести военнослужащих. Заметное увеличение горожан было вызвано положительным механическим приростом населения за счет эвакуированных людей с запада Советского Союза. Естественный прирост в городе Магнитогорске, как в большинстве городов Советского Союза был отрицательным, главными причинами чего являлась мобилизация мужчин в армию и их гибель на войне, а также общее понижение уровня жизни и втягивание женщин, находящихся в тылу, в производство. Главной причиной смерти населения тыловых районов в 1942 г. являлись факторы экзогенного происхождения, но после 1942 г. произошел сдвиг в пользу эндогенных факторов. Нужно учесть, что во время такого резкого увеличения численности города на 53 546 человек (август 1941 – 163880, май 1945 года - 217426)[86] Магнитогорцы оказали большую выдержку и терпение, борясь за победу и помогая выжить в неимоверно сложных условиях эвакуированному населению.

Со дня Победы Советского Союза над фашистской Германией прошло почти 70 лет. Победа, одержанная Советским народом, в Великой Отечественной войне имела всемирно-историческое значение, так как Советский народ внёс решающий вклад в разгром гитлеровской Германии. Сражалась вся страна – фронт, тыл - полностью выполнив стоявшую перед ней задачу. Коренным образом изменился привычный уклад жизни населения в тылу, при переводе народного хозяйства на рельсы военной экономики: вместо растущего благосостояния пришли постоянные спутники войны – материальные лишения, бытовые невзгоды.

Исходя из проведённого исследования, можно заключить, что в годы Великой Отечественной войны Магнитогорск превратился в один из крупных центров страны, здесь нашли приют не только рабочие эвакуированных предприятий, учащаяся молодёжь, дети, но и тысячи раненых и больных. Решающую роль в победе сыграла чёткая работа тружеников промышленного Магнитогорска. Исторические источники наглядно демонстрируют стойкость, самопожертвование, трудовой подвиг магнитогорцев годы Великой Отечественной войны.

Список источников и литературы

Источники

  1. МУ Магнитогорский «Городской архив». Ф. 16. Оп.1. Д. 135; 142; 144; 151; 160;
  2. Магнитогорский «Городской архив». Ф. 100. «Магнитогорский рабочий»
  3. Магнитогорск довоенный. 1929-1941 гг. / под. ред. Н.Н.Макаровой, Н.В.Черновой. – Магнитогорск: Дом печати, 2010. – 379 с.
  4. Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты», 2013. – 287 с.
  5. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1978. Т. 7.

Исследования

  1. Баканов, В. П. Испытание Магниткой [Текст] / В.П.Баканов. – М.:Минитип, 2001. – 356 с.
  2. Гигиена и здоровье. 1942. № 1-2.
  3. Зорина Р.Ф. Из истории эвакуации: прием и размещение населения эвакуированного на Урал в годы Великой Отечественной войны (1941-1942г.г.). [Сайт]: Режим доступа:sf.miass.susu.ru:81/wwwfiles/docs/sites/lib/Проблемы.../74.pdf.
  4. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 – 1945. М., 1961. Т. 2.
  5. Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в 1 пол. XX века. Историко-демографические очерки. - Новосибирск, 2000.
  6. Макарова Н.Н. Военнопленные в Магнитогорске: особенности социально-бытовых условий жизни (1945 – 1950 гг.) // Бакунинские чтения. – Екатеринбург, 2014.
  7. Магнитка и Победа. Научно-публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010.
  8. Магнитогорск: 1929 - 2009. Фотолетопись. 80-летию города посвящается. - Магнитогорск, 2009.
  9. Потёмкина М.Н. Реэвакуационный процесс и его последствия для Уральского региона (1941 – 1945 гг.) // Тез. докл. науч.-практ. конф. Челябинск, 1995.
  10. Потёмкина М.Н. Эвакуация в годы Великой Отечественной войны на Урале: Люди и судьбы. Режим доступа:http://portal.masu.ru/aspiranti/DocLib6/675%20%D0%9F%D0%BE%D1%82%D0%B5%D0%BC%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%B0.pdf.
  11. Рубин В.А. Экономическое и социально- демографическое развитие российских тыловых городов в период Великой Отечественной войны (на примере крупных индустриальных центров Южного Урала): монография [Сайт]: Режим доступа: www. www.pfo.ru/?id=33467.
  12. Эшелоны идут на Восток: из истории перебазирования производительных сил СССР в 1941 – 1942 гг.: сб.ст. М., 1966.
  13. Юрьев В.А. Эвакуация, осуществленная советским народом в период Великой Отечественной войны: интернац. аспект пробл.. — Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — Москва, 1995. — режим доступа:http://www.dissercat.com/content/evakuatsiya-osushchestvlennaya-sovetskim-narodom-v-period-velikoi-otechestvennoi-voiny-inter#ixzz3GVBEf2FA.
  14. Яшин С.В.Эвакуационные перевозки в годы Великой Отечественной войны. Режим доступа: http://www.zdt-magazine.ru/publik/history/2008/june-08.htm. Дата обращения: 01.08.2014.

Примечания

[2] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты»,2013. – С. 106.

[3] Магнитогорск довоенный. 1929-1941 [Текст] / под ред. Н.н.Макаровой, Н.В.Черновой. – Магнитогорск: Дом печати, 2010. – С. 325; Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 150.

[4] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты»,2013. – С. 40.

[5] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты»,2013. – С. 44-45

[6] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты»,2013. – С. 82

[7] Потёмкина М.Н. Эвакуация в годы Великой Отечественной войны на Урале: Люди и судьбы. Режим доступа:http://portal.masu.ru/aspiranti/.pdf. Дата обращения: 10.11.2014.

[8] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты»,2013. – С. 120.

[9] Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 238.

[10] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты», 2013. – С. 47.

[11] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты», 2013. – С. 84-85.

[12] Говорят герои Великой Победы. Диалог поколений. Магнитка-Подвиг тыла. М.:ЗАО «СВР - Медиапроекты», 2013. – С. 244.

[13] Магнитогорск довоенный. 1929-1941 [Текст] / под ред .Н.Н.Макаровой, Н.В.Черновой. – Магнитогорк: Дом печати, 2010. – с. 125; Магнитогорский рабочий. 1941. 3 июля.

[14] Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 222-223.

[15] Яшин С.В.Эвакуационные перевозки в годы Великой Отечественной войны. Режим доступа: http://www.zdt-magazine.ru/publik/history/2008/june-08.htm. Дата обращения: 01.08.2014.

[16] Там же.

[17] МУ МГА Ф 16.Оп.1.Д.135. Л. 15.

[18] Митерев.Г.А. Инфекции периода войн / Г.А.Митерев [Текст] // Войны и здоровье человечества. - М, 1965. С. 10.

[19] Гигиена и здоровье. 1942. № 1-2. С. 15.

[20] Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в 1 пол. XX века. Историко-демографические очерки [Текст] / В.И.Исупов. - Новосибирск, 2000. – С. 152.

[21] МУ МГА Ф 16. Оп. 1. Д. 142. Л. 11.

[22] Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 224.

[23] Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в 1 пол. XX века. Историко-демографические очерки [Текст] / В.И.Исупов. - Новосибирск, 2000. – С. 154.

[24] Магнитогорский рабочий. 1944. 5 апреля.

[25] Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 223.

[26] Там же. С. 224.

[27] Магнитогорский рабочий. 1941. 24 июня; 29 июня, 3 июля и т.д.

[28] Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 147.

[29]Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 147.

[30] Магнитогорск: 1929 - 2009. Фотолетопись. 80-летию города посвящается. - Магнитогорск, 2009. – С. 91

[31]Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 149.

[32] Там же. С.128.

[33] Там же. 129

[34] Там же.

[35] Там же.

[36] Вклад магнитогорцев в дело Победы. [Cайт]. Режим доступа: http://magweb.ru/history/theme/94.html. Дата обращения 12.12.14.

[37] Магнитка и Победа. Научно- публицистическое издание, посвященное 65-летию Великой Победы. Магнитогорск, 2010. – С. 68.

[38] Там же. С. 70.

[39] Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в 1 пол. XX века. Историко-демографические очерки. - Новосибирск, 2000. – С. 141.

[40] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1978. Т. 7. С. 212.

[41] Эшелоны идут на Восток: из истории перебазирования производительных сил СССР в 1941 – 1942 гг.: сб.ст. М., 1966. С. 10, 16 – 17.

[42] Рубин В.А. Экономическое и социально- демографическое развитие российских тыловых городов в период Великой Отечественной войны (на примере крупных индустриальных центров Южного Урала): монография [Сайт]: Режим доступа: www. www.pfo.ru/?id=33467. Дата обращения 12.10.14.

[43] Зорина Р.Ф. Из истории эвакуации: прием и размещение населения эвакуированного на Урал в годы Великой Отечественной войны (1941-1942г.г.). [Сайт]: Режим доступа:sf.miass.susu.ru:81/wwwfiles/docs/sites/lib/Проблемы.../74.pdf. Дата обращения: 15.09.2014.

[44] История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 – 1945. М., 1961. Т. 2. С. 143.

[45] Юрьев В.А. Эвакуация, осуществленная советским народом в период Великой Отечественной войны: интернац. аспект пробл.. — Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — Москва, 1995. — режим доступа: http://www.dissercat.com/content/evakuatsiya-osushchestvlennaya-sovetskim-narodom-v-period-velikoi-otechestvennoi-voiny-inter#ixzz3GVBEf2FA. 10.09.2014

[46] Зорина Р.Ф. Решение партией проблемы размещения на Урале эвакуированных предприятий и населения в годы Великой Отечественной войны. С. 17 – 18.

[47] Яшин С.В.Эвакуационные перевозки в годы Великой Отечественной войны. Режим доступа: http://www.zdt-magazine.ru/publik/history/2008/june-08.htm. Дата обращения: 01.08.2014.

[48] МУ МГА Ф16.Оп.1.Д.135. Л. 1.

[49] Рассчитано по МУ МГА Ф16.Оп.1.Д.135. Л. 2-11.

[50] Рассчитано по МУ МГА Ф16.Оп.1.Д.135 Л. 2-17.

[51] Рассчитано по МУ МГА Ф16.Оп.1.д135.Л. 11-13.

[52] МУ МГА Ф16.Оп1. Д.135. Л. 3.

[53] МУ МГА Ф16.Оп1. Д.135. Л. 13.

[54] МУ МГА Ф16.Оп1 .Д.135. Л.14.

[55] Рассчитано по МУ МГА Ф16.Оп1. Д. 135. Л. 2-17.

[56] МУ МГА Ф16.Оп1. Д.135. Л. 15.

[57] Рассчитано по МУ МГА Ф16.Оп.1.Д.135. Л. 1.

[58] Рассчитано по МУ МГА Ф16.Оп.1.Д.135. Л. 1.

[59] Рассчитано по МУМГА Ф16.Оп1.Д.135. Л. 2-17.

[60] Рубин В.А. Экономическое и социально- демографическое развитие российских тыловых городов в период Великой Отечественной войны (на примере крупных индустриальных центров Южного Урала): монография [Сайт]: Режим доступа: www.pfo.ru/?id=33467. Дата обращения 12.10.14.

[61] Магнитогорск: 1929 - 2009. Фотолетопись. 80-летию города посвящается. - Магнитогорск, 2009. – С. 89.

[62] МУ МГА Ф16.Оп.1. Д.144. Л. 4.

[63] Там же. Л.5.

[64] Зорина Р.Ф. Из истории эвакуации: прием и размещение населения эвакуированного на Урал в годы Великой Отечественной войны (1941-1942г.г.). [Сайт]: Режим доступа:sf.miass.susu.ru:81/wwwfiles/docs/sites/lib/Проблемы.../74.pdf. Дата обращения: 15.09.2014.

[65] Рассчитано по МУ МГА Ф 16.Оп. 1. Д .144. Л. 1-13.

[66] МУ МГА Ф 16.Оп.1. Д.144. Л. 15.

[67] Рассчитано по МУ МГА Ф 16.Оп.1.Д.144. Л. 1-13.

[68] Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в 1 пол. XX века. Историко-демографические очерки. - Новосибирск, 2000. – С. 151.

[69] МУ МГА Ф 16. Оп 1. Д. 151. Л.13.

[70] Там же. Л.19.

[71] Рассчитано по МУ МГА Ф 16. Оп 1. Д. 151. Л .25.

[72] Там же.

[73] Там же.

[74] Потёмкина М.Н. Реэвакуационный процесс и его последствия для Уральского региона (1941 – 1945 гг.) // Тез. докл. науч.-практ. конф. Челябинск, 1995. С. 87.

[75] МУ МГА Ф 16. Оп. 1. Д. 160. Л. 37.

[76] Там же.

[77] Рассчитано по МУ МГА Ф 16. Оп. 1. Д. 151. Л.37, 44.

[78] Рассчитано по МУ МГА Ф 16. Оп. 1. Д. 151. Л.44; Д.167. Л.13.

[79] Баканов, В. П. Испытание Магниткой. – М., 2001. – С. 305.

[80] Макарова Н.Н. Военнопленные в Магнитогорске: особенности социально-бытовых условий жизни (1945 – 1950 гг.) // Бакунинские чтения. – Екатеринбург, 2014.

[81] Рассчитано по МУ МГА Ф 16. Оп. 1. Д. 151. Л. 27.

[82] Рассчитано по МУ МГА Ф 16. Оп. 1. Д. 160. Л. 37.

[83] Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в 1 пол. XX века. Историко-демографические очерки [Текст] / В.И.Исупов. - Новосибирск, 2000. – С. 155-156.

[84]Там же. С.160.

[85] МУ МГА Ф 16. Оп. 1. Д. 160. Л. 44.

[86] Рассчитано по МУ МГА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 135. Л.14; Д.167. Л.13.

При реализации проекта использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации № 11-рп от 17.01.2014 г. и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский Союз Молодежи»

Go to top