Синицын М.В.

I. Введение

1944 год стал годом решающих побед Красной Армии на всех фронтах. Но этот год наименее исследован из всех четырех лет войны. По сравнению с такими широко освещаемыми событиями войны как битва за Ржев, или сражение под Прохоровкой, операции 1944 года куда менее известны. Белорусскую наступательную операцию «Багратион» лета 1944 года по своему стратегическому замыслу можно считать наиболее ярким образцом полководческого таланта советских военачальников.

В течение первых трех лет Великой Отечественной войны Красная Армия училась воевать. В 1944 году советские военачальники стали вести боевые действия совершенно по-другому, нежели в 1941. Однако, в 1944 году не было каких – либо изломов и кульминаций войны, как в 1941г. – битва за Москву, в 1942 г. – Сталинградская битва, в 1943 г. – Курская дуга. Кроме того, в последнее время стало наиболее популярным освещать проигранные сражения, такие, как, например, битва за Ржев. Всё это умаляет подвиг Советского народа, совершенный в период ВОВ. При этом остаются неисследованными большинство операций победного 1944 года. Таким образом, создается неправильная картина восприятия событий ВОВ, словно тактика советского командования с периода неудач 1941 – 1942 гг. не изменилась и победила Красная Армия числом, а не умением. Эта антироссийская позиция становится зыбкой, если рассмотреть последние два года войны, если изучить операции, совершенные в 1944 – 1945 гг. Однако этого не делается. Вместо их изучения все чаще пишется о неудачах. До сих пор популярны книги Солонина^[1] о разгроме Красной Армии в приграничных сражениях, В. Замулина^[2], который пишет о «побоище под Прохоровкой», Д. Гланца^[3] о битве подо Ржевом.

Поэтому одной из целей данной работы является освещение событий операции «Багратион», ее части – Бобруйской наступательной операции, начавшейся 24 июня 1944 года в Белоруссии. Изучение этой операции имеет важное значение, так как при ее анализе, можно наглядно продемонстрировать, что после неудач и поражений Красная Армия не только сравнилась по боевой выучке и мастерству с немецкой, но и стала её превосходить.

Белорусская наступательная операция «Багратион» на первом этапе делилась на три операции: Витебско-Оршанскую, Могилевскую и Бобруйскую. Наиболее интересна последняя, в ходе которой войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление в лесисто-болотистой местности, тем самым достигнув полной внезапности. Но, как правило, знают о ней лишь узкие специалисты, трудов на тему наступления в Белорусских болотах нет.

В основном по операции «Багратион» в открытом доступе можно найти мемуарную литературу. В мемуарах Г.К. Жукова, К.К. Рокоссовского, А.М. Василевского, П.И. Батова, А.В. Горбатова, С.И. Руденко и др. описываются события Бобруйской операции. Однако, стоит признать, что мемуарная литература весьма субъективна, и не может базой для проведения последующих научных исследований.

В 1945 году под руководством П.С. Болдырева^[4] издается книга «Бобруйская операция». В ней на 30 страницах описываются все события операции. Далее операцию «Багратион» начинает исследовать П.М. Плотников. Он сам принимал участие в операции в составе 2-го Белорусского фронта, и как следствие этому фронту и придается приоритет в его научных работах. Из немецких историков операцию «Багратион» изучал Рольф Хинце^[5], который в 1994 году издал книгу «Разгром группы армий «Центр» на востоке в 1944». Книга не переведена на русский язык, поэтому изучалась автором в оригинале. Кроме того, работа представляет собой взгляд на события с немецкой стороны. При этом до сих пор нет подобной работы, основанной на российских архивах. Поэтому автору данной статьи в своей работе пришлось начинать практически с нуля.

В данной работе делается попытка осветить подготовку, ход и значение Бобруйской наступательной операции. Хотелось бы отметить, что автор работает над книгой, посвященной этому малоизученному эпизоду ВОВ. Бесспорно, проделанную в течение четырех лет работу, в том числе работу в двух Российских архивах (РГАСПИ, ЦАМО РФ), сбор воспоминаний ветеранов боевых действий и результаты научной экспедиции по местам боев, нельзя уместить в 30 страниц текста. Поэтому остановимся мы на наиболее важных, с точки зрения автора, моментах. Подробно опишем главный тактический успех операции, когда войска 65-ой армии перешли в наступление в лесисто-болотистой местности, рассмотрим крах обороны немцев на бобруйском направлении и его причины.

Операция «Багратион» ставшая во многом ответом за поражения 1941 года, и при сравнении первого этапа операции «Барбаросса» и всей операции «Багратион» можно провести множество параллелей. Тем самым, Красная Армия по уровню военного мастерства сравнялась с Вермахтом. Поэтому в работе будет описываться «другая» сторона войны по сравнению с тем, что часто показывают по телевидению, будет описана история той войны, победой в которой по праву можно гордиться.

II. Ситуация на фронтах к лету 1944 года

В результате наступлений осени 1943 - весны 1944 года Красная Армия вышла на рубеж Чудского озера и подошла к Витебску, Орше, Могилеву и Жлобину. Силы украинских фронтов в результате наступления 1944 года вырвались в предгорье Карпат, овладели Тернополем. Вскрылись направления на Люблин, Львов и Бухарест, позволив Красной Армии воздействовать на фланги и тылы основных группировок противника.

В то время как на Украину направлялись основные силы, Белорусские фронта не получали в то время практически ничего. Пополнение приходило только c освобожденных территорий и из госпиталей. Не хватало боеприпасов. Лишь с 15 апреля директивой Ставки войскам Белорусского фронта приказано перейти к обороне.

Готовясь к летней кампании, немецкое командование не предполагало, что главный удар будет нанесен в Белоруссии. Основные силы немцев были стянуты на Украину, где остановилось предыдущее наступление.

Как уже упоминалось, наступательные действия в Белоруссии были второстепенными, а основные силы уходили на Украину. Имея небольшое количество войск, 1-й БФ придавал основные силы лишь одной армии: 65 общевойсковой генерала Батова. Проведенные ей наступательные бои создали так называемый Паричский клин, вдававшийся в Бобруйском направлении более чем на 30 км.[6]

В результате 65 армия стала уязвима на флангах. Немецкие войска попытались окружить группировку 65 А: в 8 утра 20 декабря 1943 года противник предпринял попытку ликвидировать Паричский выступ и выйти на железную дорогу Жлобин – Калинковичи. В результате 5-ти дневных боев противник был остановлен, и 8 – 14 января войска 65 А провели контрнаступление в Калинковичском направлении, овладев этим населенным пунктом. В ходе наступления советские войска освободили концентрационный лагерь к югу от Паричей, расположенный в местечке Озаричи. Там было зафиксировано использование немецкими солдатами биологического оружия. Николай Дмитриевич Кубышкин, ветеран 65-ой армии, разведчик: «Освободили мы в белорусских болотах такое место, куда немец все население согнал и военнопленных, и заразил их тифозными вшами. А мы, когда их начали освобождать, охрану перебили, а заключенные эти, лагерники: «Ой, наши пришли!» -, и целоваться, обниматься и я заболел тифом. Рокоссовский с Батовым сделали фронтовой и армейский лагерь только для тифозных…вот там я месяц лежал.»^[7] Командир 35-ой немецкой пехотной дивизии, использовавшей биологическое оружие, Иоганн-Георг фон Рихерт, 17 марта 1944 стал кавалером Рыцарского креста. За эти же действия он был казнён через повешение на ипподроме в Минске, 30 января 1946 года в 14 часов 30 минут.

Вскоре наступление застопорилось и уже к началу февраля на Белорусском фронте наступила тишина. Корреспондент газеты «Правда» Бронтман, прибывший на фронт еще в конце января, узнав об окружении немецких войск около Канева, писал: «3 февраля. Бомба: окружено 10 немецких дивизий в районе Канева и смыкание войск 1 и 2 украинских фронтов. Почему я не там!!»^[8]

III. Принятие решения о генеральном наступлении в Белоруссии

Решение о месте генеральном наступлении принималась Ставкой Верховного Главнокомандования с середины апреля по конец мая 1944 года. Решением Ставки от 12 апреля основной задачей на лето ставился разгром немецкой группировки в Белоруссии.

24 апреля в Москве был Рокоссовский. Непосредственно решение о наступлении в Белоруссии принималось не без его непосредственного участия. По-видимому, учитывая сложную местность в полосе 1-го Белорусского фронта, Сталин в своем кабинете обсуждал с ним возможность ведения масштабных наступательных действий фронтом. 26 апреля он был в ГШ КА. Это подтверждается картой, составленной штабом фронта для поездки командующего в ГШ КА 26 апреля.[9] Она на момент написания этих строк, а именно – 2013 год, являлась секретной.

Следующим этапом планирования стал состоявшийся 4 мая в Гомеле Военный совет 1-го Белорусского фронта, на котором присутствовали командующие, члены Военных Советов, командующие артиллерией 3, 48, 65 армий и командующие родами войск фронта. На этом совещании была составлена наметка для последующего планирования операции.

План, отосланный в Ставку ВГК 12 мая предусматривал действительно нанесение 2-ух ударов: главный удар – Бобруйск, Осиповичи, Минск и вспомогательный – м. Паричи, Слуцк, Барановичи.[10] Доклад Верховному Главнокомандующему значился под директивой №00368/оп. К 14 мая план был оформлен в виде текста и карты.

14 числа текст операции лег на стол Антонову, начальнику Оперативного управления Генштаба. 20 мая он принял этот план. В этот же день Верховный вызвал в Ставку Василевского, Жукова и Антонова, чтобы окончательно уточнить решение Верховного Главнокомандования по плану летней компании. После рассмотрения этого плана в Ставке были вызваны командующие фронтами: Баграмян, Черняховский и Рокоссовский. 22 мая в присутствии Василевского, Антонова и Жукова, Верховный принял Рокоссовского, 23 мая Баграмяна, 24 мая Черняховского. С вызовом в Ставку Рокоссовского связана почти «легенда» про два главных удара на Бобруйском направлении силами 1-ого Белорусского фронта, на которых настаивал К.К. Рокоссовский. По воспоминаниям Жукова: «… оба эти удара, проектируемые фронтом были предварительно утверждены И.В.Сталиным ещё 20 мая по проекту Генштаба, т.е. до приезда командующим 1-ым Белорусским фронтом в ставку.»[11] При всем при том, Баграмян в своих мемуарах отмечал, что дольше всех Верховный беседовал именно с Рокоссовским. Василевский, присутствовавший в кабинете вместе с Жуковым и Антоновым, никаких соображений насчет разногласий Рокоссовского с Верховным также на бумаге не изложил. В любом случае, идея о 2-ух ударах принадлежит именно Рокоссовскому, который 11 мая намечал их в плане наступления. В самих же мемуарах Рокоссовского есть такие строки: «Окончательно план наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая…решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре, находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили.

— Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха.»[12] И тут начинается полная неразбериха. Конкретных фактов на то, что мемуары Рокоссовского неверны - нет, равно как и того, что Жуков врал в своих мемуарах.

Интересно еще вот что: в РГАСПИ хранится журнал посещений кремлевского кабинета Сталина. Рокоссовский присутствовал там 24 апреля, а в следующий раз побывал там лишь 26 мая вместе с командующими фронтами, наступавшими в Белоруссии. Отсюда вывод: разговор, описанный у Рокоссовского, мог произойти лишь в Генштабе. Генерал-майор в отставке Гуркин Владимир Васильевич, служивший в историческом отделе Генштаба и отвечавший за достоверность мемуарной литературы, отмечал, что при составлении Самсоновым сборника по Белорусской операции к 25-летию освобождения Белоруссии, оставили лишь точку зрения Жукова, как наиболее авторитетного полководца.[13] На деле же вероятнее всего Жуков просто не совсем точно описывает обсуждение плана операции. Мнения Гуркина придерживается и автор этой статьи.

5 июня по поручению Верховного Жуков прибыл на временный пункт управления 1-го БФ в Дуревичи, где встретился с К.К.Рокоссовским, членом Военного совета Н.А. Булганиным и начальником штаба С.С.Малининым. При обсуждении вопросов, связанных с планом операции вместе с Рокоссовским, командующим 16-й ВА С.И.Руденко, артиллерией фронта В.И. Казаковым, бронетанковыми и механизированными войсками генералом Г.Э.Орлом было обращено внимание на тщательное изучение местности в районе действий, а также на подготовку войск, штабов и тылового обеспечения к началу операции.

Командование собиралось удостовериться в том, что по болотам пройти можно. Случай, показанный в киноэпопее «Освобождение», действительно имел место быть. По словам начальника тыл 1-го БФ Антипенко Жуков до самого конца не верил в успех наступления в болотистой местности.[14] Офицер штаба 15 сд В.Н. Джанджгава вспоминал: «С конца мая в расположение дивизии все чаще стало наведываться армейское и корпусное начальство. Несколько раз приезжали командарм П.И. Батов, член военного совета армии Н.А, Радецкий и обычно в сопровождении армейского инженера-полковника П.В. Швыдкого.»[15] Армейские начальники осматривали местность, беседовали с солдатами, особенно с уроженцами полесья. Конечно, главная цель состояла в том, чтобы выяснить: смогут ли пройти войска по болотам, что для этого нужно сделать. Тогда на помощь пришли те самые «мокроступы». Первым по достоинству оценил болотное приспособление начальник инженерного отдела армии полковник П.В. Швыдкой. Он предложил организовать эксперимент, который подтвердил: в мокроступах передвигаться по болотам можно. Тогда и было принято Военным советом армии решение – главный удар по вражеской обороне нанести через болото. Для прохождения машин и танков построить деревянную дорогу – гать.

Несмотря на высказанное в киноэпопее мнение, оборона немцев на участках ни 65-ой ни 48-ой ни 28-ой армии не строилась по принципу опорных пунктов. Такая система обороны была южнее, причем и наши войска держали оборону так же. 61-ая армия, чьим правым соседом стала 28-я армия после прибытия к фронта, имела такую систему обороны, при этом промежутки между отдельными опорными пунктами достигали 8-10 км.[16]

Теперь вернемся же в Кремль, где 30 мая был рассмотрен и окончательно утвержден план Белорусской операции. Было принято решение начать её 19-20 июня. Директивы фронтам за подписями Сталина и Жукова были отправлены 31 мая.

6 июня Сталин отправил телеграмму Черчиллю, которая была доставлена 7 июня: «…Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговора на Тегеранской конференции, начнется в середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами путем последовательного ввода армий в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск.

Обязуюсь информировать вас о ходе наступательных операций.»[17]

В этот же день Черчилль направил ответ: «…После того, как я продиктовал вышеизложенное, я получил Ваше послание об успешном начале Оверлорда, в котором Вы говорите о летнем наступлении советских войск. Я сердечно благодарю вас за это. Я надеюсь, что Вы обратите внимание на то, что мы никогда не задавали Вам ни одного вопроса ввиду нашего полного доверия к Вам, Вашему народу и Вашим войскам.»[18]

21 июня Сталин направит телеграмму, в которой скажет: «…не позднее чем через неделю начнется второй тур летнего наступления советских войск. В этом наступлении будет принимать участие 130 дивизий, включая сюда и бронетанковые дивизии. Я и мои коллеги рассчитываем на серьезный успех. Надеюсь, что наше наступление окажет существенную поддержку операциям союзных войск во Франции и в Италии.»[19] Это будет последняя телеграмма Сталина перед началом летнего наступления в Белоруссии. Может возникнуть вопрос: почему И.В. Сталин скрывал от союзников место нанесения удара?

Полностью ответ содержится в словах Сталина, сказанных американскому послу Гарриману 26 июня, который просил аудиенции еще 8 июня. В стенограмме их беседы сказано: «…Тов. Сталин отвечает, что он не сообщал о районе удара наших войск, опасаясь проникновения этого в печать. Например, он, И.В. Сталин, обменивался с Черчиллем посланиями, и было два случая, когда содержание его, И.В. Сталина, посланий было разглашено в английской печати. Имеют место и другие примеры разглашения секретов.»[20]

Недоверие между союзниками росло вместе с уменьшением расстояния от передовых частей Красной армии до Берлина.

IV. Подготовка к операции

1-ому БФ также отводились силы из резерва Ставки: 8 гвардейская армия, 2 танковая армия, 1-ый механизированный и 2-ой и 4-ый гвардейские кавалерийские корпуса, части артиллерии РГК. В связи с тем, что части, находящиеся в северной Украине, должны были, согласно планам, начать наступление лишь в середине первой декады июля, Рокоссовский пошел на ослабление левого крыла своего фронта. Многие части, особенно артиллерийские, были переброшены на бобруйское направление. Часть сил фронт получал за счет доукомплектованных частей, ранее отведенных в тыл.

Особую роль в плане занимала внезапность начала проведения операции для противника. Сам план операции разрабатывался узким кругом лиц – его знали: заместитель Верховного Главнокомандующего, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Оперативные соображения фронтов разрабатывались тоже двумя-тремя лицами, писались обычно от руки и докладывались, как правило, лично командующими. В войсках развернулись работы по совершенствованию обороны. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы только по оборонительной тематике. Вся устная агитация была нацелена на прочное удержание занимаемых позиций.

Одна из главных задач, стоявшая перед командованием Красной армии, состояла в том, чтобы скрытно перебросить людей и технику. Усилия, направленные на скрытие направления главного удара, невозможно недооценить. Наиболее показательны будут примеры передислокации частей. Например, для переброски 1 Гвардейского Донского Танкового корпуса, были приняты следующие меры: во-первых, были опечатаны все радиостанции частей корпуса, во-вторых, т.к. корпус перебрасывался на фронт по железной дороге, состав корпуса руководствовался указаниями начальника военных сообщений Красной Армии генерала армии Хрулева, в частности, приказом № 0038: «Приказываю: 1. Военным комендантам железнодорожных станций при погрузке танков и артиллерии требовать от командиров частей, соединений и военпредов заводов: а) прикрывать их брезентом, лагерными палатками, масксетями с дополнительной заплеткой их подручным маскирующим материалом и под прикрытия устанавливать подпорки, искажающие формы танка и орудия. б) покрывать сверху и с боков досками, дровами, имитируя платформы с лесоматериалом… 2. Маскировку легковоспламеняющимися материалами (солома, сено и др.,) категорически запретить…3. Эшелоны и поезда с незамаскированной материальной частью (танки и артиллерия) с мест погрузки не отправлять. При обнаружении эшелонов с незамаскированной материальной частью в пути следования докладывать немедленно по телефону и телеграфу ЦУП ВОСО КА и задерживая продвижение эшелонов принимать меры к маскировки перевозимой материальной части. О каждом случае нарушении настоящего приказа доносить немедленно. Генерал армии Хрулев»[21] Также необходимо было ежедневно отправлять доклады о выполнении мероприятий о маскировке на марше в пунктах привалах и в районных сосредоточения.

Движению машин в дневное время было отведено особенное внимание. Правом на движение в дневное время пользовалось ограниченное кол-во машин, пропуск на проезд в светлое время суток подписывался командиром армии, соответственно таких машин было очень немного. Самолеты 16 воздушной армии регулярно облетали места дислокации войск с целью выявления частей, в которых были нарушены меры по обеспечению маскировки. Данные авиаразведки немедленно передавались командованию фронта, которое и принимало срочные меры к устранению отмеченных авиаразведкой недостатков.

Нельзя было допустить, чтобы противник хоть как-то заметил оживление в действиях наших войск. Офицерам запрещалось быть в форме на позициях войск: только в маскхалатах или обычной форме. [22] При этом ношение маскхалатов в своем тылу запрещалось, т.к. это приводило к тому, что невозможно было отличить своих от противника. Поэтому в тылу маскхалаты носили только часовые, специальные наблюдатели, разведчики, отправляющиеся к противнику. Всех остальных было приказано принимать за противника.[23]

Радиосвязь во всех звеньях работы с корреспондентами совершенно прекратила, только периодически производилась поверка работы раций. Работа радиосвязи началась с подачей сигнала атаки.

Для руководства и контроля за выполнением приказы высланы в головные дивизии офицеры штаба. Особо выделенные офицеры ежедневно утром и вечером совершали облеты на самолете по маршрутам движения корпусов. Оперотделы штабов армий ежедневно составляли сводку о нарушениях маскировки в ходе марша. Командующие армией и Члены Военного Совета значительную часть времени проводили в войсках.[24]

V. Ход операции

1. Разведка боем

За день до операции войска провели разведку боем, основная цель которой, по мнению командования, состояла в том, чтобы уточнить систему обороны противника. Споры о её необходимости велись в штабе 1-ого БФ перед наступлением. Впрочем, здесь придется поднять вопрос о значении разведки боем для военной науки. Разведка боем, целью которой является уточнение позиций противника, могла оправдать себя только в ситуации, которая возникала в конце войны, когда немцы сосредотачивали основные свои силы на линии фронта и подвести резервы не могли. В отличие от войск 3-ей армии, которые проводили разведку боем перед самым наступлением на участке 65-й армии, такая разведка проходила в полном соответствии с планами командования.

Так, войска 65-й армии в 08.30 частью сил после короткого огневого налета начали разведку боем с задачей уточнения системы обороны противника, овладением выгодными районными исходных положений и захватом контрольных пленных.

Разведка боем проводилась силами двух штрафных рот и по одному усиленному стрелковому батальону от каждой дивизии первой линии. Артиллерийский налет, длившейся 30 мин производился без участия артиллерии РГК. В 3.00 разведчасти заняли исходные положения. В 8.30 после 10-ти минутного артналета начались бои разведотрядов. Сигналом для атаки стали 2 зеленые ракеты. ^[25]

К середине дня в оперативной сводке 65 армии отмечалось, что противник подтянул резервы. 37 гвсд в 15.30 после упорного огневого боя пришлось оставить занятые позиции у отойти на исходные позиции. 15 сд еще раньше, в 12.00 пришлось также вернуться на исходные позиции. По состоянию на 20.00. остальные разведотряды продолжали вести бои. Отмечалось действие авиации противника, которая за день совершила более 100 самолетопролетов. К 13.00. авиация совершила 68 самолетовылетов общей численностью до 17 самолетов каждая. При этом основная цель к 8 часам вечера была уже выполнена. Было отмечено действие 30 артиллерийских батарей и 10 минометных, а также 8 – 12 отдельных орудий, минометов.

В отчете 65 А сказано, что противник в результате разведки боем уплотнил сои порядки, тем самым он вывел резервы на линию фронта, а учитывая, что резервов у противника больше не осталось, прорывая линию обороны противника советские войска сражу же выходили на оперативный простор. Поэтому проводить разведку боем с целью уточнения позиций противника дело не совсем разумное и разведка боем была применима лишь в том случае, когда она вытягивала последние резервы на передний край обороны.

Отсюда можно сделать вывод: разведку боем можно рассматривать как средство уплотнения боевых порядков противника перед наступлением для быстрого выхода частей и соединений на оперативный простор. Это и было продемонстрировано в ходе белорусской, вислоодерской и берлинской наступательных операций советских войск.

2. Начало операции на фронте 65-ой армии

24 июня началась сама операция. На КП 28-ой армии 24 июня прибыл Рокоссовский. Здесь, на стыке 28-о и 65-ой армии, решалась судьба операции. Если здесь все получится, то первый этап операции можно было бы считать успешным – войска вошли в прорыв. Рокоссовский вспоминал: «В ночь на 24 июня мы с генералами Телегиным, Казаковым и Орлом поехали в 28-ю армию. Наблюдательный пункт командарма А. А. Лучинского был оборудован в лесу. Тут была построена вышка, высота которой равнялась росту самых мощных сосен. С нее мы и решили наблюдать за развитием сражения на этом участке. Представитель Ставки Г. К. Жуков, в свое время горячо отстаивавший идею главного удара с днепровского плацдарма 3-й армии, отправился туда. Уезжая, Георгий Константинович шутя сказал мне, что они с Горбатовым подадут нам руку через Березину и помогут вытащить войска из болот к Бобруйску.»^[26]

А вышло совсем наоборот. Жуков в день наступления находился на участке 3-ей армии. В 3.55 началась артподготовка на участке 3-ей и 48-ой армии. Начиналась операция, которая войдет в истории как прорыв через болота. Она станет одним из образцов оригинальности советской военной мысли. Но это все будет потом, а пока советская артиллерия огнем подавляет огневые точки противника, а пехота готовится для броска в атаку.

В 3.55 началась артподготовка в 3-ей армии, а в 4.55 с артподготовки началось наступление 65-ой армии. В начале артиллерийской подготовки некоторые батареи противника еще пытались вести огонь по нашим боевым порядкам, но выпустив несколько снарядов, вынуждены были замолчать, будучи подавленные нашим огнем.

В журнале боевых действий 69 сд записано: «В 4.55 артиллерия открыла ураганный огонь по переднему краю противника. Через 5 минут все заволокло дымом. Сплошной гул, разрывы тысяч снарядов и мин. Залпы РС. Артиллерия чередовала налеты с методическим огнем. Все линии траншей были покрыты разрывами. Пехота вылезла из траншей и с восхищением смотрела на работу «Бога войны». Пехота 303 (полка – М.В.) под прикрытием огня преодолевала 2 км. Болота. Танки и самоходки вышли к пехоте.»^[27]

К концу артиллерийской подготовки всякий огонь с переднего края противника был полностью прекращен. Лишь со второго рубежа обороны, после двух часов с начала атаки противник начал оказывать некоторое сопротивление артиллерийским и пулеметным огнем.

В начале артиллерийской подготовки немецкие солдаты пытались бежать в глубь обороны, но большинство их, будучи настигнуты нашими снарядами, были уничтожены. Впоследствии было насчитано более 1500 трупов солдат и офицеров, заполнивших хода сообщения.

Теперь пехоте предстояло выбить противника с возвышенностей, чтобы затем, проложив гати, пустить вперед танковые части. Первая линия обороны противника пала без какого-либо сопротивления. До 8.00 наступающие части не запрашивали какой-либо дополнительной поддержки. К 11.00 танки 18 стрелкового корпуса вышли в боевые порядки пехоты и начали сопровождать ее огнем. Целью первого дня наступления являлось пробить тактическую глубину оборону противника, чтобы затем ввести в прорыв 1-ый Гвардейский танковый корпус, которому предстояло быть на острие удара 65-ой армии.

В 16.45 совместно с 69 сд дивизия очистила от врага Чернин, тем самым прорвав тактическую глубину обороны противника. Командиры 120 и 237 сп 69 сд – подполковник Мольков и майор Крот, с развернутыми боевыми знаменами лично повели свои подразделения в атаку на сильно-укрепленный опорный пункт противника Чернин и овладели им.^[28]

Преодолевая болотистые участки, применяя обходные маневры, подразделения внезапно нападали на врага, расчленяли на отдельные группы, окружали и уничтожали их.

Противник отходил, оказывая сопротивление лишь прикрывающими отрядами. При отходе немцы успевали взрывать мосты, гати, дамбы, производили минирование. Так за 24.6.44 в полосе 18 ск саперами было извлечено около 1500 ПП и ПТ мин.

За день боев 69 сд захватила штабы 109 пп и 36 ап. В отчете разведотдела 18 ск указывалось: «…В дальнейших этапах боя этого же дня мы имели большое количество пленных всех подразделений, частей и соединений пр-ка, действующих перед нами. Наши знания о действующих соединениях пр-ка пополнились, выяснились намерения и пути отхода пр-ка, наличие резервов, общее настроение солдат и офицеров. Особенно ценный материал дал пленный штаба 109 пп 35 пд, детально охарактеризовавший всю действующую перед нами группировку пр-ка, намерения командования на протяжении всего прошлого периода и в настоящее время, а также дал оценку боеспособность соединений и частей пр-ка. Оказалось, что пр-к рассчитывал оказать сопротивление из второй линии траншей, в дальнейшем – из второй линии обороны Чернин-Секеричи-Броды. С потерей этих рубежей пр-к не был в состоянии оказать организованное сопротивление.»^[29]

105-му стрелковому корпусу, который наступал вдоль р. Березина задачи ставились куда менее значительные. Ему предстояло сдерживать немецкие части, не позволяя противнику перебросить подкрепления на фронт 18-ого ск.

К вечеру оборона противника на направлении главного удара была прорвана и в бой пошел 1-ый гв. ДТК. В 18 часов Панову по радио была дана команда «Запад»: корпус вводился в прорыв. В первом эшелоне шли 16 и 17 тбр, а также 1 мсбр. На правом фланге части 16 тбр успешно прошли гати, а вот на левом: танкистам 17 тбр пришлось под огнем противника проходить гати. После прохождения первого танкового батальона, снаряд попал в гать и головной танк следующего батальона провалился в трясину. В итоге бригаду пришлось переориентировать на другой участок.

15 гв. танковая бригада составляла второй эшелон. В случае развития успеха ей предстояло выдвинуть вперед и продолжить наступление. Когда перед 16 гв. тбр немцы успели взорвать дамбы и танки не смогли преодолеть возникшие препятствия, была проведена перегруппировка сил. 15 тбр вводилась в прорыв.

Немецкие войска отступали, оборона рассыпалась. 25 июня пришли данные о том, что противник отводит силы в район Паричей. 17 гв. тбр двинулась на Тумаровку.

15 тбр двинулась в сторону ст. Черные Броды. Большую помощь танкистам оказывали местные жители-партизаны, которые располагались десантами на каждом танке. Здесь, у ст. Черные Броды совершил свой подвиг экипаж лейтенанта Дмитрия Комарова. Точной информации о том, как лейтенанту удалось протаранить бронепоезд, нет. Известно лишь по рассказам местных жителей, которых опрашивал сам автор, что в сторону станции промчался одиночный танк.

Что было на станции точно установить не удалось. Ветеран 1 гв. ДТК Сидоров Александр Иванович, служивший с Комаровым в одной бригаде, вспоминал: «…танк Комарова вступил в перестрелку с бронеплощадкой, но когда бронепоезд начал уходить влево по жел.-дор. колее и потерялась видимость, танк Комарова решил идти на таран.»[30] Бронепоезд на ст. Черные Броды прикрывал железную дорогу на Бобруйск, на которой располагались основные склады левого крыла всей 9-ой немецкой полевой армии.

Танк Комарова протаранил последнюю бронеплощадку, в результате чего бронепоезд сошел с рельс. Состоялся первый и последний в истории таран танком бронепоезда. Комаров, который вел бой с открытым люком, вылетел от сильного удара наружу. Остальные члены экипажа погибли. Лейтенант попал в плен, из которого впоследствии бежал. Механика-водителя Бухтуева и лейтенанта Комарова представили к званию Героя Советского Союза. Но награду тот так и не получил. В боях на Наревском плацдарме лейтенант Комаров погиб в бою.

Продолжая наступление на север, части 1 мсбр отбили станцию Брожа, на которой стоял поезд с советскими детьми. 1 мсбр удалось с ходу взять станцию, были избавлены от фашисткой кабалы около 700 советских детей.[31]

25 июня оборона противника стала окончательно рушиться. Советские части выходили на основные дороги и устраивали засады немецким частям, шедшим на выход из окружения. С возвышенностей танки расстреливали немецкие колонны.

Части 17 гв. тбр вышли к Тумаровке. Сюда немцы бросили остатки единственного танкового резерва: 20 танковую дивизию. Немцы встретили 17 бригаду из засад. Точных данных о потерях нет. Немцами заявлено около 60 танков, на это ссылается немецкий историк Хинце. Интересно то, что за весь период наступления 24-29 бригада отчиталась об уничтожении 16 САУ, 3 танков и 2 бронемашин. При этом за 25 июня потери бригады в личном составе составили 22 офицера и 32 бойца из числа сержантского состава.[32] Соответственно, если предположить, что при подбитии танка, погибает механик-водитель(сержант), то цифра больше 30 танков не получится никак. Поэтому вероятно наиболее точной цифрой станет 20 танков, т.к. сержантский состав это и механики-водители, и наводчики орудий.

Сложившая обстановка способствовала активизации действий на участке 105 ск. Для того, чтобы позволить Днепровской Военной флотилии начать движение вверх по течению, необходимо было уничтожить минные заграждения в районе деревни Здудичи. Утром 25 июня у деревни был высажен десант численностью всего в 100 человек. Флотилия приступила к разминированию русла реки. К вечеру бронекатера начали движение к Паричам. Целью бронекатеров было уничтожение моста в Паричах. По воспоминаниям местного жителя Сокура Максима Леонидовича, бронекатера стреляли бронебойными снарядами, не причиняя особого урона мосту. Ночью мост попытались уничтожить залпом «Катюш». Снаряды не долетели и упали на паричские дома. Автору еще не удалось установить полк, который проводил этот залп. Позднее в паричских школах говорили о том, что деревню сожгли немцы при отступлении. Но в данном случае такая позиция была неправильной, надо знать правду, не стоит идеализировать историю.

К вечеру 25 июня в районе Дражня 17 гв. тбр вышла к Березине и отрезала паричскую группировку. Противник начал переправляться на левый берег реки. Поэтому к середине 26 июня части 105 ск приступили к штурму Паричей, они не встретили особого сопротивления. В 18.00 Паричи были взяты.

Советские части двигались на север, к шоссе Бобруйск – Минск. Оборона противника на участке 65-ой армии была прорвана на всем ее протяжении.

3. На участке прорыва 3-ей армии

На участке 3-ей армии наступление шло не так успешно. Основной удар наносился с плацдарма на р. Друть, перед которым была наибольшая плотность боевых порядков противника. Выйти на оперативный простор здесь не удалось ни 24, ни 25 июня. Противник продолжал удерживать занимаемые рубежи. 25 июня ему, однако, пришлось перебросить 20 тд в район Тумаровки, лишив себя последнего подвижного резерва. Таким образом, к 26 июня было достаточно предпосылок для ввода 9 танкового корпуса Бахарова, приданного 3-ей армии, в прорыв. 26 июня в 7.40 утра командующий 3-ей армией генерал Горбатов отдал приказ о вводе в прорыв 9-го танкового корпуса, который вырвавшись на шоссе Могилев – Бобруйск, быстро достиг Титовки и захватил мост у Бобруйска.

27 июня наступавшая 129 стрелковая дивизия выдвинулась в район Щатково, где расположена ближайшая к Бобруйску переправа. Понтонный мост удалось захватить целым. Таким образом, ко второй половине дня 27 июня все переправы через Березину находились под контролем советских войск. Одновременно с наступлением 3-ей армии, 1 гв. ДТК продолжал наступление на север. Сидоров А.И. вспоминал: «…на одной из высоток заметили непонятное скопление закрытых брезентами укладок. При остановке колонны и осмотре оказалось, что это трупы убитых и раненых немецких солдат.» Войска достигли тылов 9-ой армии, немцы уже не успели вывозить убитых и раненых с поля боя. Катастрофа для всего гарнизона Бобруйска приближалась стремительно и неумолимо, в этот же день, 27 июня в районе Сычевки части 15 гв. тбр вышли на шоссе Минск – Бобруйск, которое было заполнено немецкими машинами, отходившими на Минск. Командир бригады подполковник Кожанов дал команду всем танкам с места расстреливать колонны противника. В то же время он доложил об отходе противника в штаб. Вскоре над шоссе появилась советская авиация, которая приступила к уничтожению колонн противника. Танки 1-го гв. ДТК пытались с ходу взять Бобруйск, но были встречены огнем «Фердинандов» - немецких противотанковых САУ. С тяжелыми потерями те вынуждены были отойти. Днем 27 июня части 65-ой и 3-ей армии соединяться в районе Сычевки. 1- ому гв. ДТК было приказано уходить на Минск.

В сложившейся обстановке под Бобруйском оказалось сразу 2 немецких котла. Один был создан частями 65 и 3 армий, соединившимися под Сычевкой. Это «большой» котел, внутри него, на левом берегу Березины, около деревень Телуша, Дубовка, Ступени - второй котел. С захватом Паричей 26 июня единственной переправой для немецких войск, находящихся юго-восточнее Бобруйска стала переправа в районе деревни Титовка. После того, как 26 июня в Титовку пришел 9-й танковый корпус, немцам, оказавшимся в промежутке от Бобруйска до Жлобина, деваться стало некуда. В сложившейся ситуации у них не оставалось иного выбора, кроме как пробиться к Бобруйску, захватив мост у Титовки. Для этого они сконцентрировали свои силы в вышеуказанном квадрате. Таким образом, к середине дня была окружена группировка численностью до 5 дивизий. Немцам на оставалось другого выбора: если бы они не пошли на прорыв тогда, они были бы уничтожены советской авиацией. Поэтому в сложившейся ситуации, решение идти на прорыв давало хоть какую-то возможность вырваться. Противник стянул в этот район до 150 танков и самоходных орудий, до 1000 орудий разных калибров, до 6000 автомашин, до 400 тягачей, обозы и живую силу 5 дивизий.[33] Необычным было и построение колонны, в голове которой находились танки и самоходные орудия, за ними следовали автомашины с боеприпасами и горючим. Артиллерия располагалась часть в колонне, часть по бокам для поддержки движущейся колонны. Данные об этой группировки начали поступать в штаб 16 ВА ещё утром, но утренняя разведка не давала точных данных о цели, по котором возможно было нанесение ударов авиации. 27 июня во второй половине дня воздушная разведка донесла о колоннах юго-восточнее Бобруйска, двигающихся на север.

В докладе 16 ВА о боевых действиях за 27 июня указано, что целью противника было выйти на западный берег реки Березина. Однако, немецкий историк Рольф Хинце в своей работе приводит приказ командира 35 армейского корпуса фон Лютцова, в котором говорится о том, что целью группировки ставится прорыв к 4-й полевой армии, которая являлась соседом слева 9-й немецкой армии, оборонявшей Бобруйск.[34] Поэтому, учитывая то, что под Бобруйском уже сформировался основной котел, благодаря действиям 1-го Гв. ДТК, это решение куда более логично, чем выход из одного кольца в другое.

Все немецкие части, которые встречали удар 3-й армии на рубежах реки Друть после прорыва 9-го ТК оказались брошенными на произвол судьбы. И дело даже не в том, что никому не было дела до немецких солдат, командование фактически ничем не могло им помочь. В районе Титовки враг предпринял до 15 контратак, стремясь прорваться на север. Комдив 108-й, генерал П.А. Теремов: «…самая неистовая атака разыгралась перед фронтом 444 и 407 полков. В этом районе были сосредоточены в основном силы нашего артиллерийского полка. Не менее 2 тысяч вражеских солдат и офицеров при поддержки довольно сильного орудийного огня шли на наши позиции. Орудия открыли огонь по атакующим с дистанции 700 метров. Пулеметы – с 400. Гитлеровцы шли. В их гуще разрывались снаряды. Пулеметы выкашивали людей. Фашисты шли, переступая через трупы своих солдат. Они шли на прорыв, не считаясь ни с чем… Это была безумная атака. Мы видели с НП жуткую картину. Нет, в ней не было и тени воинской доблести. Гитлеровцы были в каком-то полушоковом состоянии. В движении этой огромной массы солдат было скорее животное упорство стада, нежели войска, решившего любой ценой навязать свою волю противнику. Но впечатление тем не менее было внушительное.»[35]

Тем временем события под Титовкой шли к своему финалу. Войска прикрытия продолжали оказывать упорное сопротивление, но конец был близок. В 17 часов С.И. Руденко позвонил подполковник М.Н.Кожевников от маршала авиации А.А.Новикова и сообщил, что в связи с полученными разведданными относительно группировки противника юго-восточнее Бобруйска становится ясно, что противник готовится к прорыву и удар этот необходимо опередить. До наступления темноты оставалось 4 часа и действовать необходимо было решительно. Около 18 часов раздался звонок с КП Батова, согласно приказа Жукова и Рокоссовского: «Нанести удар по окруженной группировке противника до наступления темноты. Время удара и вылета, количество самолетов уточнить…» Руденко отдал приказ о подготовке в 17 часов. По состоянию на 18 к вылету было готово 189 самолетов, в течение часа обещали подготовить ещё 360.

Во второй половине дня ясно определилось кольцо окружения группировки противника. Наземные войска сжимали группировку со всех сторон. На решение у командиров было 1 – 2 часа, после которых немцы могли бы успеть развернуть боевые порядки и начать прорыв в районе Титовки. К 18.00 27 июня, когда были получены точные разведданные о группировки противника, командование 1-го БФ поставило задачу 16-ой ВА нанести удар по противнику в районе Телуши. Для действий нашей авиации было отведено время с 19 часов до 21.00. После получения приказа от Рокоссовского С.И.Руденко вызвал к аппарату командиров авиационных соединений. Всего в воздух было поднято 526 самолетов из них дневных бомбардировщиков - 175 (112 ПЕ-2 и 63 Бостон), штурмовиков – 217, истребителей – 134.

Во время проведения удара истребительная авиация противодействия не оказывала. Активность ВВС противника в течение всего дня 27 июня как и в предыдущие дни была весьма низкой. Поэтому, когда в 19.15. над вражеской группировкой появились первые самолеты 16 ВА единственное противодействие, которое они встречали, был огонь зенитной артиллерии. Когда появились штурмовики, они стали подавлять зенитные точки. К исходу первого часа нанесения удара огонь зенитной артиллерии почти полностью прекратился, лишь на значительном отдалении от района действия авиации отдельными точками продолжался вестись огонь.

Удар авиации был отлично организован, группа за группой подходили к району цели. Количество авиации в воздухе становилось всё больше. Группы старались в один заход сбросить на врага всю боевую нагрузку.

Прошедшие первыми бомбардировщики также наносили удар по лесам. Вскоре на месте бомбардировочно-штурмовых ударов начинал гореть лес. Клубы черного дыма поднимались на 300 - 400 м, горело горючее, автомашины, танки, в первые минуты налета после создания очагов пожара и последующих за ними взрывов появившейся дым стал обладать специфическим запахом. Немецкие пленные, местные жители впоследствии утверждали, что на месте это оценивалось как применение химического оружия.

Жуков: «Мне не довелось наблюдать, как проходила ликвидация противника в Бобруйске, но я видел, как шел разгром немцев юго-восточнее его. Сотни бомбардировщиков 16-й армии С. И. Руденко, взаимодействуя с 48-й армией, наносили удар за ударом по группе противника. На поле боя возникли сильные пожары: горели многие десятки машин, танков, горюче-смазочные материалы. Все поле боя было озарено зловещим огнем. Ориентируясь по нему, подходили все новые и новые эшелоны наших бомбардировщиков, сбрасывавших на противника бомбы разных калибров. Весь этот жуткий «хор» дополнялся артиллерийским огнем 48-й армии.»^[36]

Автомашины пытались уйти с проезжей части, при этом попадали в болото и застревали. Дороги загромождались разбитой техникой. Немцы оказались в ловушке, когда и спереди и сзади была подбитая техника, и вырваться из-под огня авиации уже просто не представлялось возможным.

Удары по лесам заставили часть обозов и автомашин, находившихся там, начать движение. Выскакивая на открытое пространство, они становились мишенями для штурмовиков. К концу первого часа налета основное скопление войск противника было закрыто густым дымом, что затрудняло действия авиации. С трех сторон немцев окружали советские войска. Оставался лишь один выход – двигаться в сторону Березины. Пытаясь переправиться через реку, которую в те времена можно было сравнивать с Днепром, многих из них постигала печальная участь. Некоторые из тех, кому удалось переплыть, попадали в руки солдат 65 армии из-за незнания оперативной обстановки. Удар авиации закончился в сумерки.

Жуков вспоминал: «Немецкие солдаты, как обезумевшие, бросались во все стороны, и те, кто не желал сдаться в плен, тут же гибли. Гибли сотни и тысячи немецких солдат, обманутых Гитлером, обещавшим им молниеносную победу над Советским Союзом. В числе сдавшихся в плен оказался командир 35-го армейского немецкого корпуса генерал Лютцов.»^[37] Наступавшие со всех сторон наземные войска не встретили почти никакого сопротивления, за исключением мелких групп, которые во время штурмового удара находились в лесах и не попали под удар штурмовой авиации. Изначально, а именно к вечеру 27 июня, штабы не получали каких-либо сведений о эффективности проведенного удара, кроме донесений о том, что в указанном квартале до сих пор продолжаются взрывы и пожары. Наступление ночи затруднило установление эффективности действия авиации осмотром места разгрома с воздуха. На следующий день на место была отправлена специальная комиссия, в районе удара, по оценке этой комиссии, осталось до 1000 трупов солдат и офицеров, до 150 танков и САУ, и до 1000 орудий разного калибра, до 6 тыс. автомашин, до 300 тягачей, до 3000 повозок, убито до 1500 лошадей, рассеяно до 6 000 солдат. То, что творилось во время удара, во многом не поддается объяснению. Комиссия отмечала, что некоторые машины пытались выскочить на железнодорожная насыпь высотой около 5 метров и уйти по шпалам. В большинстве своем машины, ушедшие с дороги, попросту застревали на всевозможных препятствиях. Следует отметить и большую площадь удара, в самых отдаленных уголках лесов от бомбометания можно было найти разбитую технику. За 1 час 30 мин было израсходовано 159 тонн бомб. Подобный удар был применен авиацией красной армии впервые и за всю войну более не имел аналогов.

Когда Руденко принимал донесения о ходе удара, изначально казалось, что они сильно преувеличены. К 21 часу все экипажи, вылетавшие на разгром вражеской группировки, вернулись на свои аэродромы. Командиры доложили, что задание выполнено без потерь и с авиацией противника встреч не было. Руденко вспоминал: «…пока штаб готовил итоговую сводку за день, я приступил к разработке замысла на завтра, особенно совместных действий с 1-м ТК. Только сосредоточился, слышу – телефонный звонок… «Вас вызывает «Бритва». Это позывной маршала Жукова. Вдруг в трубке голос, не пойму чей, спрашивает без обиняков: «Ты знаешь, что ты наделал? … Романенко и Горбатов докладывают, что противник сопротивления не оказывает, части армии вышли на Березину, ликвидируют отдельные деморализованные группы врага, основная масса его людей и техники превращена авиацией в сплошное месиво. Вот это удар. Молодцы!»[38] Звонившим оказался маршал авиации А.А. Новиков. Он же и передал указание маршала Жукова - доложить имена командиров частей, которые были задействованы в нанесении удара. Маршал решил наградить их лично. С.И.Руденко маршал наградил золотыми часами.

Одно остается неизменным: день 27 июня завершился разгромом группировки противника юго-восточнее Бобруйска и выходом частей 3 и 48 армий на реку Березина. 28 июня 3 армия уйдет на север под Щатково, где находился ближайший мост. С этого момента 3 армия выполнит свою задачу в бобруйской операции. В скором времени она покинет 1-ый БФ и войдет в состав 2-ого БФ, в составе которого и встретит конец войны.

4. Окружение и ликвидация бобруйской группировки

В окружение попали части 35,36, 45, 296, 134,6, 383, 20 тд, 19 зенитная дивизия и другие части и тыловые учреждения. Общее число окруженных в районе Бобруйск войск противника составило 40 000 человек.

Соединения 105 ск и 1 гв. ДТК с утра 28.6.44 начали решительное наступление по уничтожению группировки противника в городе Бобруйск. Еще ночью в штаб 354 сд прибыл связист из Продвино, куда несколько часов назад переместился штаб 105 корпуса. Дивизии предписывалось сменить местоположение и выйти на шоссе Бобруйск – Глуск, перерезав его и прикрыв юго-восточное направление от войск противника. Дивизии предстояло овладеть западной окраиной Бобруйска и одновременно – не допустить прорыв противника на запад. В этот день начались бои за Бобруйск. К 15.00 части дивизии овладели южной окраиной Бобруйска и кирпичным заводом и в дальнейшем продолжали наступать. В плен в тот день взято 15 человек, из них 6 немцев, остальные - поляки.

Для того, чтобы не дать противнику выбраться из котла, пришлось вернуться 1 гв. ДТК, который продолжил наступать по шоссе из Сычково на Бобруйск, отступающие группы автоматчиков противника по 30-50 человек рассеялись по лесу в районе Еловики, своим огнем препятствовав проходу пехотных подразделений к городу. Лишь к исходу дня части армии, а именно 356 сд подошли к городу по Минскому шоссе.

Противник пытался вырваться на северо-запад. Каждый раз, при попытках прорваться, противника накрывался залповым огнем РС, нес потери и отходил в исходное положение.

Тем временем части левого крыла 65-ой армии шли на запад. 18 стрелковый корпус 65-ой армии с этого момента, выполнив свои задачи в Бобруйской операции, ушел на Минск.

Всего с 24 по 29 июня при прорыве обороны противника части 18 ск уничтожили свыше 3000 солдат и офицеров противника, 6 САУ,6 артбатарей, 8 минбатарей, 2 танка, 35 автомашин и захватили 11 эшелонов, 14 продовольственных складов, 6 складов саперного имущества, свыше 60000 снарядов и мин, 40 орудий, 26 минометов и взяли в плен 672 солдата и офицера, из них – до 500 «власовцев».

28.6.44 разведка 356 сд захватила пленных, которые показали, что гарнизон Бобруйска готовится к прорыву из города в северо-западном направлении. В 1.30, после короткого артналета, противник численность в 10-15 тысяч человек, с 30 танками и 12 самоходками перешел в наступление на всем фронте 356 сд. Противник шел колоннами по 4-6 человек, имея в голове офицеров, самоходные орудия и танки. Атака первой волны была отбита. В 2.30 29.6.44 вторичной атакой противнику удалось пробить огневые порядки 356 сд и выйти в район огневых позиций артиллерии. Артиллерия вела огонь прямой наводкой. Противник начал входить в прорыв на запад. В частях остро ощущалась нехватка боеприпасов.

Противник в 8.00 29.6.44 третий раз контратаковал части 356 сд. Разрозненные части продолжали сражаться с противником. Особенно сильные бои шли у артиллерийских позиций. Отмечены случаи, когда танки противника были подбиты в 9 метрах от орудия. Вторая батарея 218 ап 356 сд отбила более 10 атак противника. Когда кончились боеприпасы, было отдано распоряжение о занятии круговой обороны. В этих боях части уничтожили 4 САУ, 10 танков, более 150 машин и бронетранспортеров.

Группой до 1500 человек противнику удалось пробиться в северном направлении по дороге вдоль Березины на Шатково. Немцы шли вдоль берега реки. Уже на подходе к Щатково их накрыл залп реактивных минометов. Карпова Антонина Михайловна, жительница д. Щатково, вспоминала: «…у нас рядом с деревней поле было, рожь на нем росла, и вот на этом поле «Катюши» всех их и положили. Все поле было усеяно трупами немецких солдат.» [39]

29.6.44 начался последний штурм Бобруйска. В 9.00 город был освобожден. В боях за город принимали участие корабли Днепровской флотилии. Журнал боевых действий 354 стрелковой дивизии: «…Разбиты части противника 30, 45, 136, 295,383 пд, 921 отд. полев. батальон 20 танковой дивизии, 991 Ландшутц батальон, 482 Шутцбатальон и саперные хоз. подразделения 9 армии.»[40]

После ликвидации бобруйского гарнизона, 1-ому гв. ДТК снова было приказано выступить на Минск. Ветеран корпуса Мруг Василий Пантелеевич вспоминал: «…Когда мы уходили из Бобруйска, город горел со страшной силой, он был деревянный город…Дым застилал горизонт. Бобруйск горел. Лето было, жарко и ветер был, который лишь переносил огонь.»[41]

После освобождения Бобруйска, 354 сд, оставив в городе один сп для наведения порядка, двумя сп получила задачу по уничтожению группировку в лесах северо-западнее Бобруйска.

Ликвидация противника в лесах продолжалась вплоть до 1 июля. Лишь в этот день части 105-ого ск покинули сожжённый немцами город.

VI. Итоги

По сведениям штаба, 1-го Белорусского фронта, за период с 21 по 30 июня 1944 года уничтожено солдат и офицеров – 63100, танков и самоходных орудий - 24, орудий разных калибров - 1385, минометов - 1487, пулеметов - 3850, автомашин - 8435, 182 склада с различным имуществом, 3650 лошадей, 48 самолетов.[42] Значение победы под Бобруйском будет не полностью передано, если не учитывать, что к этой победе Красная Армия шла долгих три года войны. Трудами на фронте и в тылу ковалась эта победа. Дисциплина, мужество, стойкость и героизм советских солдат проявили себя у Черных Бродов, в Паричах, у станции Мирадино южнее Сычевки, куда был направлен удар немцев в ночь на 29 июня. Склады всей 9-ой немецкой полевой армии были захвачены советскими войсками.

Константин Константинович Рокоссовский начинал Бобруйскую наступательную операцию в чине генерала армии. А закончил – Маршалом Советского Союза. Звание было присвоено 30 июня 1944 года. Сталин согласился с тем, что предложение Рокоссовского о нанесении двух ударов было верным.

Бросок по болотам, о котором можно говорить достаточно долго, был далеко не легкой прогулкой. Впереди была сплошная линия немецких траншей, которую надо было преодолеть, а затем двигаться дальше. Войска 65-ой и 28-ой армий с поставленной задачей справились. За 4 дня наступления Москва трижды салютовала войскам генерала Рокоссовского. Впервые, 25 июня - за прорыв обороны противника. 28 июня – за взятие города Осиповичи и окружение Бобруйской группировки противника. 29 июня – за овладение городом Бобруйск. В приказе Верховного Главнокомандующего говорилось: «…Генералу армии Рокоссовскому…Войска 1-го Белорусского фронта, сломив сопротивление окруженной бобруйской группы немецких войск, сегодня, 29 июня штурмом овладели городом и крупной железнодорожной станцией Бобруйск – важным узлом коммуникаций и мощным опорным пунктом обороны немцев, прикрывающим направления на Минск и Барановичи…Сегодня, 29 июня, в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Белорусского фронта, овладевшим городом Бобруйск, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение Бобруйска.»[43]

В этот же день Рокоссовский стал Маршалом Советского Союза, а 30 июня был удостоен звания героя Советского Союза.

Разгром всей 9-ой немецкой полевой армии под Бобруйском позволил уже в начале июля выйти к Минску. 3 июля город был освобожден советскими войсками. Этот день и сейчас отмечается как главный праздник Республики Беларусь.

Я не считаю, что 3 июля – это праздник лишь белорусского народа. В период, когда проходила операция «Багратион», ни белорусского, ни русского, ни украинского народа не было. Был лишь советский народ, а значит, праздник этот наш общий, история эта – тоже наша общая, а победа, достигнутая совместными усилиями, никогда не должна померкнуть в наших сердцах, как знак верности наших братских народов друг другу, как знак памяти тем, кто отдал жизнь за свободу и независимость нашей общей Родины.

Словарь сокращений

1. А – общевойсковая армия
2. БФ – Белорусский фронт
3. ВА – воздушная армия
4. ВОВ – Великая Отечественная война
5. Гв. ДТК – гвардейский Донской танковый корпус
6. ГШ КА – Генеральный Штаб Красной Армии
7. Гвсд – гвардейская стрелковая дивизия
8. ИАД – истребительная авиадивизия
9. КП – командный пункт
10. Мсбр – мотострелковая бригада
11. НП – наблюдательный пункт
12. Пд – пехотная дивизия (Вермахт)
13. Пп – пехотный полк (Вермахт
14. ПП и ПТ мины – противопехотные и противотанковые мины
15. РГК – Резерв Главного Командования
16. САУ – самоходная артиллерийская установка
17. Сд – стрелковая дивизия
18. Ск – стрелковый корпус
19. Ставка ВГК – Ставка Верховного Главнокомандования
20. Тбр – танковая бригада
21. Тд – танковая дивизия (Вермахт)
22. Тк – танковый корпус
23. ЦУП ВОСО КА - Центральное управление военных сообщений Красной Армии

Список литературы

1. Архивные документы

1. Материалы Центрального Архива Министерства Обороны Российской Федерации. (Документы частей и соединений, принимавших участие в Бобруйской операции)
2. Материалы Российского Государственного Архива Социально-политической истории. (Действия партизан во время Бобруйской операции и обсуждение плана операции в мае 1944 года)

2. Исследовательские работы

1. Болдырев П. С. Бобруйская операция, М., 1945
2. Rolf Hinze. Der Zusammenbruch der Heeresgruppe Mitte im Osten 1944, Motorbuch Verlag Stuttgart, 1994

3. Мемуарная литература

1. Антипенко Н.А., «Рядом с Г.К. Жуковым и К.К. Рокоссовским», Москва, 2001, изд. «Подольский филиал ЧПК»
2. Баграмян И.X. Так шли мы к победе. — М.: Воениздат, 1977.
3. Батов П.И. В походах и боях. — М.: Воениздат, 1974
4. Бронтман Л.К. Дневники 1932–1947. Журнал «Самиздат», 2004.
5. Василевский А.М. Дело всей жизни. — М.: Политиздат, 1978.
6. Горбатов А.В. Годы и войны. — М.: Воениздат, 1989.
7. Гудериан Г. Воспоминания солдата. — Смоленск.: Русич, 1999
8. Джанджгава В.Н. Немеренные версты, М., изд. ДОСААФ СССР, 1979
9. Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002
10. Рокоссовский К К. Солдатский долг. — 5-е изд. — М.: Воениздат, 1988
11. Типпельскирх К. История Второй мировой войны. СПб.:Полигон; М.:АСТ,1999.
12. Пыльцын А.В. Штрафной удар, или как офицерский штрафбат дошел до Берлина. — СПб.: Знание, ИВЭСЭП, 2003. — 295 с.
13. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. — М.: Воениздат, 1989.

4. Сборники документов

1. «Освобождение Белоруссии» под ред. А.М. Самсонова. — М.: Наука, 1974
2. Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны Советского Союза: Сборник. – М.: Воениздат, 1975.

---

[1] Солонин М.С. Бочка и обручи, или когда началась Великая Отечественная война? — Дрогобыч: Відродження, 2004

[2] Замулин В. Засекреченная Курская битва. — М.: Яуза; Эксмо, 2007

[3] Гланц Д. Крупнейшее поражение Жукова. Катастрофа Красной Армии в операции «Марс» 1942 г. — М.: ACT: Астрель, 2006.

[4] Болдырев П. С. Бобруйская операция, М., 1945

[5] Rolf Hinze. Der Zusammenbruch der Heeresgruppe Mitte im Osten 1944, Motorbuch Verlag Stuttgart, 1994, s.161-162

[6] ЦАМО РФ, ф. 65, о. 10496, д. 428, лл.6-10

[7] Беседа с Кубышкиным Н.Д. 2011 год.

[8] Бронтман Л.К. Дневники 1932–1947. Журнал «Самиздат», 2004.

[9] ЦАМО РФ, ф.233, о.2356, д.33, л. 25

[10] ЦАМО РФ, ф.233, о.2356, д.26, л.43

[11] Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002. с. 212

[12] Рокоссовский К К. Солдатский долг. — 5-е изд. — М.: Воениздат, 1988, с.251

[13] Беседа с генерал-майором Гуркиным В.В. 2013

[14] Н.А. Антипенко, «Рядом с Г.К. Жуковым и К.К. Рокоссовским», Москва, 2001, «Подольский филиал ЧПК», с.25

[15] В.Н.Джанджгава. Немеренные версты, М., изд. ДОСААФ СССР, 1979, с.140

[16] ЦАМО РФ, ф.233, о.2356, д.158, л.93

[17] РГАСПИ, ф.558, оп.11, д.267, л.117

[18]РГАСПИ, ф.558, оп.11, д.267, л.122

[19]Там же, л.117, л.160

[20]РГАСПИ, ф.558, оп.11, д.377, л.47-49

[21] ЦАМО РФ, ф. 1 гв. ДТК, о.1., д.36, л.51

[22] ЦАМО РФ, ф.1202, о.1, д.20, л.83

[23] ЦАМО РФ, ф.233, о.2376, д.7, л.68

[24] ЦАМО РФ, ф.233, о.2356, д.256, л.19

[25] ЦАМО РФ, ф.1077, о.1, д.63, л.149

[26] Рокоссовский К К. Солдатский долг. с. 257

[27] ЦАМО РФ, ф.1202, о.1, д.32, Л.48

[28] ЦАМО РФ, ф.856, о.1, д.116, л.19

[29] ЦАМО РФ, ф.856, о.1, д.261, л.2

[30] Беседа с Сидоровым А.И. 2011 год.

[31]«Освобождение Белоруссии», с.632

[32] ЦАМО РФ, Ф.3093 о.1 д.28, л.290, 303

[33] ЦАМО РФ, ф. 16 ВА, о. 6476, д.405

[34] Rolf Hinze. Der Zusammenbruch der Heeresgruppe Mitte im Osten 1944, s.161-162

[35] Освобождении Белоруссии 1944, с. 148

[36] «Освобождение Белоруссии», с. 31

[37] Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 229

[38] «Освобождение Белоруссии», с. 393

[39] Беседа с жительницей Кравцовой А.П., 2012

[40] ЦАМО РФ, ф.1674, о.1, д.115, л.70

[41] Беседа с Мругом В.П., 2012 год.

[42] ЦАМО РФ, ф.233, о.2356, д.256, л.285

[43]Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны Советского Союза: Сборник. – М.: Воениздат, 1975. – с.164-165

• Переломные точки русской истории