Сайгафаров Р.Г.

Введение

Изучение отечественной историографии Северного Кавказа представляет собой значительный интерес. Общественно-политическая актуальность представленной темы заключается в том, что на рубеже XX – XXI веков исследование дореволюционного Северного Кавказа столкнулось с историографическим и методологическим кризисом, корни которого уходят в период «железного занавеса» и «холодной войны». Почти за полвека отсутствия необходимых контактов круг научных интересов и подходы к изучению в отечественном кавказоведении и за рубежом стали различны. В России и на Северном Кавказе все еще господствуют старые позитивистские и эволюционистские модели объяснения исторического развития, в то время как на Западе широко распространенная «Геополитическая традиция», в основе которой лежит вера в изначально присущее России стремление расширяться и «порабощать» присоединенные территории [18]. Чтобы сформировать картину событий, связанных с политикой России на Северном Кавказе и дать им объективную оценку, необходимо понять, как возникли существующие вплоть до сегодняшнего противоречия, каким образом официальная историческая наука прошлого объяснила причины конфликта.

Наша конкурсная работа посвящена Н. Ф. Дубровину и его исследованиям по истории Северного Кавказа и Кавказской войне 1817-1864 годов. Николай Федорович Дубровин (1837-1904) – известный российский военный историк, академик, генерал-лейтенант. Образование получил в Полоцком кадетском корпусе в 1853 году, а также в Константиновском кадетском корпусе в 1856 году. С 1886 года – член Академии Наук, с 1893 года – непременный ее секретарь. Научно-литературная деятельность Дубровина началась статьями в «Артиллерийском Журнале». Позже он посвятил себя изучению, главным образом, русской военной истории, впервые дав, на основании архивных материалов, описание Отечественной войны 1812 года, Кавказской и Крымской войн.

Мы анализировали работу Н. Ф. Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе» [9]. В ней автор, одним из первых, сформулировал и изложил официальную точку зрения Российского государства на события Кавказской войны и её историческое значение. В этой работе историк обосновывал идею «цивилизаторской миссии» Российской империи на Северном Кавказе, которая заключалась в том, что волею сложившихся обстоятельств горцы оказались в сфере влияния Российского государства, а на русских выпала особая историческая миссия привнесения этим «отсталым» народам русской культуры и «цивилизации». Продвижение России на юг оправдывалось также исторической необходимостью, державными интересами и даже нравственными соображениями.

Предметом нашего изучения является отражение взаимоотношений Российской империи и народов Северного Кавказа в официальных исторических трудах второй половины XIX века. Таковыми трудами являются работы Р. А. Фадеева, В. А. Потто, А. Л. Зиссермана, П. И. Ковалевского [14]. Источниками для этих работ стали официальная военная переписка (рапорты, записки, донесения), гражданская переписка, публицистика посвященная Кавказу, а также мемуары и письма участников Кавказской войны.

Хронологическими рамками работы являются: 60-е – 80-е годы XIX века.

Цель работы заключается в рассмотрении и анализе «цивилизаторской миссии» Российской империи на Северном Кавказе в работах Н. Ф. Дубровина.

Задачами нашей работы стали:

1. изучение и анализ концепции Н. Ф. Дубровина о взаимоотношениях Российской империи и народов Северного Кавказа на основе его многотомной работы «История войны и владычества русских на Кавказе»;
2. изучение основного тезиса Н. Ф. Дубровина о «цивилизаторской миссии» России в отношении её национальных окраин как главного содержания колониальной политики самодержавия.

«Цивилизаторская миссия» Российской империи на Северном Кавказе в работах Дубровина Н. Ф. (1837 – 1904)

§ 1. Н. Ф. Дубровин - выдающийся российский военный историк

Николай Федорович Дубровин (1837-1904) – известный российский историк, академик, генерал-лейтенант. Образование получил в Полоцком кадетском корпусе в 1853 году, а также в Константиновском кадетском корпусе в 1856 году. Окончив Михайловскую артиллерийскую академию, служил в лейб-гвардии, в первой артиллерийской бригаде, затем в штабе артиллерии гвардейского корпуса и в Петербургском окружном артиллерийском управлении. 17 марта 1869 года Н. Ф. Дубровин был прикомандирован к Главному штабу для военно-исторических работ. 30 августа 1878 года произведен был в генерал-майоры. В 1882 году назначен членом военно-учебного комитета при Главном штабе. 30 августа 1888 года произведен в генерал-лейтенанты.

С 1886 года он – член Академии Наук, с 1893 года – непременный ее секретарь. Научно-литературная деятельность Дубровина началась статьями в «Артиллерийском Журнале». Позже он посвятил себя изучению, главным образом, русской военной истории, впервые дав, на основании архивных материалов, описание войны 1812 года, Кавказской и Крымской войн. Согласно известному военному историку Л. Г. Бескровному: «Н. Ф. Дубровин занимает особое место среди военных историков XIX века. По существу, он не примыкает ни к одному из течений, определившихся в военно-исторической науке того времени. Круг интересов Н. Ф. Дубровина обширен. Он занимается не только вопросами военной истории, но также историей дипломатии и внутренней политики России» [1, с. 241].

Главные его труды по военной истории: «Закавказье. От 1803 до 1806 года» [7]; «Георгий XII, последний царь Грузии, и присоединение ее к России» [8]; «История войны и владычества русских на Кавказе» [9]; «Присоединение Крыма к России» [10]; «Отечественная война в письмах современников» [11]; «История Крымской войны и обороны Севастополя» [12].

В своей работе «История войны и владычества русских на Кавказе» Н. Ф. Дубровин изобразил панорамную картину завоевания Кавказа, взаимоотношений российских властей с местным населением во времена наместничеств. При этом подробно описаны не только военные события, но также быт и обычаи горных племен; жизнь их до начала планомерного завоевания и после. Особенно тщательно выведены деяния наместников, даны многочисленные портреты основных персонажей Кавказской войны. Изложение событий доведены до отставки генерала А. П. Ермолова и назначения генерала И. Ф. Паскевича в 1827 году. В целом, автор рассматривает политику Российской империи на Кавказе и Кавказскую войну в рамках имперского, цивилизаторского подхода. Миссия России по отношению к завоеванным народам Северного Кавказа заключается в том, чтобы привести эти «отсталые» народы на более высокую ступень развития.

В XIX веке в российский общественно-политический лексикон уже прочно входят такие понятия как «цивилизация», «миссия», «уровень развития народа». В середине XIX века отечественные интеллектуалы стали явно упоминать о российской «цивилизаторской миссии» на Кавказе и в Азии. В 1881 году Ф. М. Достоевский писал в своем дневнике: «В Европе мы были татарами, но в Азии мы также и европейцы. Наша миссия, наша цивилизующая миссия в Азии будет соблазнять наши умы, и направлять их туда, как только это движение начнется» [6, с. 33]. Большинство российских историков XIX века, пишущих о колониальных войнах на Кавказе и в Средней Азии, мыслили именно в таком ключе. Н. Ф. Дубровин, в рассматриваемой работе, описывал политику Российской империи на Кавказе и Кавказскую войну в категориях особой «цивилизаторской миссии» просвещённого народа по отношению к народам «варварским, разбойным, хищническим».

По структуре работа Н. Ф. Дубровина состоит из шести томов и восьми книг; первый том включает в себя три книги: они посвящены истории и этнографии кавказских народов, третья книга – это библиографический указатель источников. Второй – шестой тома посвящены описанию политической истории и военных событий с 1782 по 1827 годы.

Наибольший интерес для нас представляет первая книга первого тома, посвященная истории народов Северного Кавказа, она называется: «Очерк Кавказа и народов, его населяющих». Очерк включает в себя: предисловие (ландшафт, местность, бассейн Черного и Каспийского морей, климат) и описание быта, традиций, культуры народов Северного Кавказа. В повествование включены: черкесы (адиге), ногайцы, осетины (ироны), чеченцы (нахче), дагестанские горцы, кумыки. Истории черкесов посвящено восемь глав, ногайцев две, осетин четыре, чеченцев четыре, дагестанцев пять, кумыков три.

Николай Федорович Дубровин прожил очень яркую, интересную и насыщенную разными событиями жизнь. Он оставил большой след в отечественной исторической науке, не только своими трудами, посвященными кавказской тематике, но и другим событиям истории России XVIII-XIX веков. До конца 1890-х годов Н. Ф. Дубровин жил в Санкт-Петербурге на Знаменской улице (ныне улица Восстания) 35, затем – на Коломенской улице 12. Умер в 1904 году на шестьдесят седьмом году жизни. Похоронен был в Троице-Сергиевой пустыни (могила не сохранена).

§ 2. «Цивилизаторская миссия» Российской империи на Северном Кавказе в работе Н. Ф. Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе»

В предисловии указанной работы автор, разъясняя цель своего труда, говорил, что прежде чем начинать описание военных действий нужно дать представление о «народном характере» каждого отдельного племени, так как именно незнание обычаев и культуры кавказских народов привело к тем многочисленным ошибкам, которые допустила русская армия по ходу Кавказской войны. По его мнению, это явилось причиной того, что война была такой длительной, кровавой и ожесточенной. Н. Ф. Дубровин писал: «При изучении истории Кавказской войны, более чем где-нибудь необходимо изучение истории народного быта, потому что, как увидим впоследствии, отсутствие таких сведений между административными деятелями вело ко многим ошибкам, имевшим неблагоприятные и серьезные последствия» [9, с. 9]. Важно отметить, что уже в предисловии автор использует особые термины, которые характеризуют то восприятие Кавказа и народов его населяющих, которое было характерно для российского общества и интеллигенции XIX века. Здесь Н. Ф. Дубровин использует следующие термины: «азиаты», «азиатские племена», «патриархальное, первобытное устройство», «туземцы», «туземное население». Через термин «азиаты», «азиатские племена» автор определяет российских военных и администраторов как просвещённых европейцев, цивилизаторов по отношению к «отсталым» горцам. То есть в данном случае, русские выступают такими же «цивилизованными» европейцами-колонизаторами по отношению к горцам, как, например, англичане к населению Индии и Египта или французы к населению Магриба. В этом отношении интересен следующий отрывок: «В европейских государствах администрация и правительства основаны на прочных, близких и почти одинаковых началах, более или менее известных каждому. Среди же племен азиатских, а в особенности тех, которые стоят на низкой степени развития и даже находятся, можно сказать, в патриархальном или первобытном устройстве, такое изучение обществ и народного характера становится необходимым для каждого отдельного племени. Только ознакомивших с бытом туземного населения, можно указать здесь на причины, вызвавшие какое-либо распоряжение, то или другое историческое событие» [9, с. 9-10]. Таким образом, посредством данных терминов осуществляется культурное противопоставление «цивилизации» и «варварства». С одной стороны, в работе выстраивается особый набор понятий и определений, через которые европейцы воспринимают и передают образ «дикого», деспотического и жестокого Востока, который, как им кажется, противостоит гуманному, цивилизованному и развитому Западу. При этом Восток (Кавказ) просто должен быть покорен и поставлен под власть Запада (России), иначе восточное варварство поглотит западную цивилизацию и культуру. Иными словами горцы, своими набегами, будут представлять системную угрозу Российскому государству. С другой стороны, в современной исторической науке выработали как минимум две критерии для определения того, что такое «цивилизаторская миссия» [4, с. 30]. Во-первых, это присущее цивилизатору убеждение в собственном превосходстве. Во-вторых, цивилизатор определятся по тому, как он ожидает определенной восприимчивости к своему влиянию со стороны туземцев. Это означает, что цивилизаторы должны приписывать цивилизуемый потенциал, который может развиться, стоит только предать себя великодушной опеке цивилизаторов. В этом состоит решающий момент, так как в отличие от расистского мышления, убеждения сторонников цивилизаторской миссии основаны на предположении, что у цивилизуемых народов есть способность к обучению и к обретению должного уровня сознательности.

Н. Ф. Дубровин писал о том, что долгое время в Российской империи большая часть населения не знала и не понимала того, с кем мы воюем на Кавказе, об этом знали лишь ученые и военные, которые из интереса изучали местные народы. В российской публицистике первой половины XIX века преобладало лишь два термина, которыми называли кавказцев: это «горцы» и «черкесы», иногда еще употребляли «черкасы» [9, с. 13]. Отсюда видно – насколько узким было представление большей части населения империи о многочисленных племенах и народах Северного Кавказа и Закавказья. Из такого незнания и складывалось то отношение «цивилизованных» колонизаторов к слаборазвитым «азиатам».

Сам Николай Федорович признавался в том, что его очерк является первым целостным трудом описывающим историю и этнографию народов Северного Кавказа и Закавказья, но при этом его личная заслуга лишь в том, что он собрал в единое повествование многочисленные письменные материалы, которые были в разных источниках и архивах. Таким образом, заслуга Н. Ф. Дубровина как историка заключается в том, что он проделал огромную и кропотливую работу, собрав в единое повествование многочисленные статьи, документы, рукописи посвященные Кавказу. Как отмечал сам автор, в литературе XVIII – первой половины XIX веков, было материала много, так как тема Кавказа была очень популярна, особенно в годы Кавказской войны.

Рассуждая об особенностях строительства Российской империи, некоторые современные историки отмечали: «После смерти Петра I, русское общество так и не осознало, что государство превратилось в многонациональную империю» [25, с. 270]. Можно привести множество примеров, подтверждающих это наблюдение. Лишь отдельные исследователи, в том числе востоковеды, изучавшие окраины России, весьма интересовались природой отечественного империализма, сравнивая его с другими примерами строительства государств. При этом, одним из основных вопросов дискуссий был следующий: как оправдать и обосновать необходимость экспансии империи, и её власть над народами иной культуры в эпоху, когда характерное для периода романтизма понимание национализма (Ф. Шиллер, Дж. Г. Байрон, М. Ю. Лермонтов) побуждало европейцев к тому, чтобы приписывать особую ценность уникальной культуре местных народов? Их быту, нравам, образу жизни?

Первый раздел работы Н. Ф. Дубровина посвящен черкесам, он имеет восемь глав. При чтении текста XIX века, его восприятии современным человеком, хорошо передается отношение самого автора к описываемым им народам. Язык, стилистика текста, насыщенны многочисленными названиями и терминами, которыми Н. Ф. Дубровин называет черкесов.

Так при описании деятельности и характера черкесов историк использует такой термин как «хищник». По мнению автора, характер черкеса напоминает характер хищника, который выжидает случая прорваться к нашим границам. Этот хищник, везде проникающий, трудноуловимый, не знающий усталости, умеющий терпеливо сидеть в засаде, выжидать время, чтобы совершить убийство или похищение. Все существование черкеса сложилось так, что без хищничества не было для него жизни, не было удовольствий в настоящем, не было блаженства и в будущем мире [9, с. 63-64]. Хищничество было образом жизни черкеса, всё его существование состояло из постоянных вызовов, на которые ему нужно было отвечать. Это были вызовы природы и врагов. Нужно отметить, что стремление к грабежам и набегам не было просто естественным желанием черкеса, во многом им управляло стремление к славе. Желание приобрести известность, сделаться храбрым джигитом (витязем), прославиться своею удалью не только в каком-нибудь селении, но и в целом обществе. «Быть удальцом, значило быть аристократом; только один разбой давал диплом на почтение и уважение…» [9, с. 68].

Подобное сравнение захваченных народов, «слаборазвитых азиатов» с «хищниками» является достаточно популярным явлением в западной публицистике и литературе XIX века. Ярким примером может служить знаменитый роман Редьярда Киплинга «Маугли», где в лице Маугли – ребенка, хищника, воспитанного в волчьей стае, и других зверей олицетворяется Индия и индусы. Все в джунглях боятся и уважают только одного зверя – льва. Лев – царь зверей – это Британская империя, метрополия Индии. Как видим, подобная традиция была характерна и для Российской империи, где аналогичный набор понятий отражает, с одной стороны восприятие российским обществом себя частью цивилизованной Европы (Запада), с другой – пренебрежительное отношение к народам Кавказа и стремление их завоевать и подчинить. Причем это тот редкий случай, когда Россия является частью Европы, а не Азии. Мы предстаем перед жителями Кавказа как европейцы, колонизаторы, в то время как сама Европа воспринимает Россию восточным государством, а самих нас теми же «азиатами».

При характеристике быта и жилища черкесов, Н. Ф. Дубровин употреблял слово – «туземец». В современном толковом словаре русского языка Т. Ф. Ефремовой слово «туземец» означает – уроженец и коренной житель отдаленной от центров цивилизации местности или страны (в противоположность приезжему или иностранцу) [13,с. 346]. Как видим современное значение этого слова сохраняет традицию колониальности XIX века и означает жителя «отдаленной от центра цивилизации местности». Таким образом, черкесы воспринимаются как жители далекой от центральной России окраины империи, люди которые радикально отличаются и находятся на более низкой стадии развития. В качестве примера, можно привести отрывок, который посвящен хозяйству черкесов, в частности земледелию: «Земледелие вообще находится в первобытном состоянии. Небольшие посевы проса, кукурузы, очень редко пшеницы, окружали аулы, и недостаточны были даже для прокормления семейства. Туземцы постоянно покупали хлеб, хотя по богатству почвы и излишку в земле, они бы могли иметь хлеба с избытком. Причиной малой заботы о хлебопашестве было отсутствие поземельной собственности» [9, с. 92-93]. Вообще слово «туземец» наиболее часто употребляется Н. Ф. Дубровиным и является эпонимом, в котором сосредоточены сущностные характеристики «нецивилизованного» народа. Уже в первых трех главах, из восьми, посвященных черкесам, он употребил это слово одиннадцать раз!

Важно отметить, что автор в своем очерке затрагивает проблему происхождения этнонима «черкес». Как известно сами черкесы называют свое племя «адиге», что на всех наречиях означает – «остров». У Дубровина выдвинуто три версии происхождения названия черкесы: 1) от названия «Чера» и «Кеса», по преданиям, бывших родоначальниками адигского народа; 2) от татарского слова, данного от речки Черек, известной кровопролитными битвами, происходившими между татарами и кабардинцами; 3) от жителей Дагестана и Закавказья, которые называют черкесов «сар-кяс», что означает – сорви-голова, головорез [9, с. 85]. От последнего названия произошло испорченное слово «черкес», данное народу за регулярные нападения на соседние племена. Таким образом, можно сказать, что сама этимология этнонима «черкес» дает нам основания полагать, почему общеупотребительным и популярным стало именно название «черкесы», а не самоназвание «адиге». Для российских колониальных деятелей термин «черкесы» носит социально-культурный характер и отражает ментальные установки поведения «цивилизованных» народов по отношению к «нецивилизованным». Интересно отметить тот факт, что в современном административно-территориальном делении Российской Федерации существуют две республики, имеющие и то, и другое название: республика Карачаево-Черкессия и республика Адыгея.

Племя адыге включает в себя следующие племена: кабардинцы (Большая и Малая Кабарда); беглые кабардинцы (абреки); шапсуги; абадзехи; натухажцы; натюкайцы; бзедухи; кемгуй (темиргой); бесленейцы; мохошевцы; убыхи. Они занимали территорию восточного побережья Черного моря и северо-западные склоны главного Кавказского хребта.

Характер черкесских мужчин был крайне противоречив. Смелость, физическая сила, красота, гибкость, духовное воспитание, все, чем был одарен черкесский мужчина, все это было направлено на хищничество и войну. «В общении с соплеменниками был вежлив, почтителен к старшим. В общении с русскими был всегда вероломен, холоден, натянут. Страх действовал на черкеса мгновенно и сильно, но он скоро оправлялся и потом, с необыкновенной настойчивостью продолжал прежнее. С необычайной гибкостью переходил он от пирушки к деятельности, от молитвы к воровству, от благочестия к злодеянию» [9, с. 124]. Подобная характеристика дается и черкесским женщинам, для которых были характерны: гордость, целомудрие, красота, почитание старших, полное подчинение отцу и мужу. В отличие от других кавказских женщин, черкесским незамужним девушкам разрешалось появляться на людях без головного убора и платка закрывавшего все лицо. Но замужним женщинам это категорически запрещалось, так как большинство племени адиге были мусульманами.

Как видим в характеристике черкесского народа у Н. Ф. Дубровина преобладают понятия «дикого», «хищнического» образа жизни, социального быта и психологии. Весь образ жизни черкеса, вся его деятельность, по мнению автора, были направлены лишь на «хищничество», понимаемое как война с русскими, которых он ненавидел от рождения. Даже духовное, религиозное воспитание, по мысли Н. Ф. Дубровина, не способно удержать черкеса от преступности, ведь он легко переходит от «молитвы к воровству, от благочестия к злодеянию». Таким образом, автор подробно рассматривает нравственную составляющую жизни северокавказских народов. Это является лишь очередным доказательством того, что Н. Ф. Дубровин видел и интерпретировал события Кавказской войны в прогрессистских терминах, которые контекстуально определяли завоевание Кавказа как особую миссию «цивилизованного» народа по отношению к «нецивилизованному». При этом Российская империя несла с собой цивилизацию, прогресс, православную веру, которые, как подразумевалось само собой, должны были вытеснить «первобытные» нравы и обычаи «необузданных туземцев».

Раздел посвященный чеченскому народу составляет четыре главы. Представлено географическое положение чеченского племени: на севере они граничат с Малой Кабардой, рекой Сунжею и кумыкскими владениями; на востоке их владения были до крепости Внезапной и реки Акташ; на юге Водораздельный хребет гор отделяет Чечню от Дагестана; на западе Чечня ограничена рекой Терек.

Чеченское племя делится на Малую и Большую Чечню, оно включает в себя разные племена и поколения. До восстания 1840 года чеченцы жили и по правому берегу Терека и по обоим берегам реки Сунжи. С началом восстания большая часть чеченцев, живших между Тереком и Сунжею, ушли в предгорья. На правом берегу Терека и левом Сунжи осталось только несколько небольших аулов. Опустелая земля стала заселяться и осваиваться казачьими поселениями. Пространство между реками Гудермесом, Аргуном и Ассою было занято сунженскими чеченцами. В свою очередь река Гойтой делит это пространство на две части: левая её сторона получила название Малой Чечни, а правая – Большой Чечни. Большинство названий чеченских племен дано русскими военными и обозначают их географическое положение. Чаще всего названия даны по названиям рек и горных систем. Например: мичиковцы, ичкеринцы, ауховцы, зандаковцы, беноевское племя, ламаевцы, назранцы или ингуши, карабулаки, галашевцы, джерахи и другие. При этом нужно отметить, что название – «чеченцы», также дано этому народу русскими. Чеченцы сами себя называют – «нахче», то есть «народ», и название это относится одинаково для всех племен и поколений, говорящих на чеченском языке и его наречиях. Под именем «нахче» чеченцы известны также кабардинцам, все остальные кавказские народы называют их также как и русские – чеченцами, производя это слово от несуществующего сейчас аула Большой Чечен, находившегося на берегу Аргуна [9, с. 369]. Такое историческое переименование является давней колониальной традицией. В истории существует множество примеров, когда европейские колонизаторы, захватывая новые земли, сами давали название местным туземцам. Например: Христофор Колумб, открыв Новый Свет в 1492 году, назвал местных туземцев «индейцами», полагая, что это жители Индии. Или другой пример – Финляндия и «финны». Данное название страны и народа было дано соседними шведами, которые долгое время владели этой страной и её населением. Хотя, как известно, сами финны называют себя и свою страну – «Суоми», что значит «страна болот». Таким образом, Н. Ф. Дубровин «вписывал» политику Российской империи по отношению к Северному Кавказу в обще колониальный европейский контекст.

Анализируя хозяйство и быт чеченцев, Н. Ф. Дубровин писал, что более развитым было чеченское население между левым берегом Сунжи и правым Терека. Эта земля была в собственности кабардинцев, они отдавали её в собственность чеченцев на правах аренды, и взимали с них дань и налоги. Таким образом, здесь существовало хозяйство, имевшее смесь феодализма и простых элементарных укладов чеченского общества. Характеризуя чеченцев в целом, автор считает, что более развитыми и «цивилизованными» являются те из них, которые приняли русское подданство и власть. «Аулы, поселенные на Тереке, составляют более цивилизованную часть Чечни. Находясь вблизи русских, они привыкли к гражданственности, управлялись князьями, волю которых исполняли во всем. Это-то поселение и носило название мирных чеченцев» [9, с. 372]. Чеченцы, жившие на Сунже, были отдалены от казачьих поселений, соответственно были менее развиты. Именно они проявляли неповиновение и осуществляли жестокие нападения на Кавказскую линию.

Социальное устройство чеченского народа представляет собой общество демократическое, так как чеченские племена пришли, согласно легенде, на места своего обитая равными, у них нет ни князей, ни дворян. «Общественный строй этого народа отличался той простотой и патриархальностью, какая принадлежит первобытным обществам. Оттого у чеченцев нет сословных подразделений, какие существуют у других кавказских народов или составляют исключительную характеристику обществ европейски организованных» [9, с. 451]. Все чеченцы пользуются одинаковыми правами и составляют один общий класс «узденей», то есть людей, зависящих только от себя.

Раздел посвященный дагестанским горцам, включает в себя пять глав. В российской историографии и публицистике население Дагестана известно под именем «аварского племени» или «лезгин». Термин лезгин является социально-культурным и малоизвестным самим жителям Дагестана. То есть слово «лезгин» является устоявшейся традицией в публицистике, причем не только российской, но и турецкой. Н. Ф. Дубровин приводит одну из версий этимологии этого названия – на турецком языке слово «лезгин» означает «горский житель» [9, с. 497]. В переводе на русский язык слово «Дагестан» означает «горная страна», а «дагестанцы» - горские жители [3, с. 63]. Термины «лезгин», «дагестанец» на многих языках несут одинаковую смысловую нагрузку и означают «горский житель». Также известно тюркское название жителей Дагестана – «тавлинцы», от тюркского «тау» - гора, то есть жители гор [9, с. 497]. Лезгин есть общее название, не принадлежащее какой-либо нации.

Самым многочисленным племенем Дагестана является аварское племя, которое само себя называет общим именем «маарулаль», то есть горцы. «Аварец, смотря по тому, откуда он родом, назовет себя накбакау (салаватец), бакхлулау (гумбетовец), хунзакеу (аварец) и т. д.» [9, с. 498]. Аварское племя делится на множество вольных обществ, которые, впоследствии, подчинились частью России, частью Шамилю. В целом Дагестан делят на три части: Салатау или Салаватия, северо-западная часть; Гумбет и Андию, к юго-западу от Гумбета и по левую сторону Андийского Койсу.

Развитие сельского хозяйства аварцев, по замечания автора, находилось на низкой стадии. Прежде всего, это объясняется географическим положением региона. «Хлебопашество от постоянных вторжений неприятеля и неимения удобной земли находится в весьма плачевном состоянии. Произрастание хлебов и трав удовлетворительно только на низменностях, обращенных к северу; южные склоны песчаны и неплодородны» [9, с. 511]. Однако, несмотря на все трудности «жадный, скупой и мало едящий горец» собирает урожай, которого хватает не только для себя и семейства, но и на продажу. Скотоводство также находилось на низкой стадии развития, горцы использовали скот лишь для обработки земли и перевозки грузов. В целом, сельское хозяйство характеризуется как очень слаборазвитое, «первобытное» с элементами феодализма.

Подводя итоги по всему вышеизложенному, нужно сказать, что взгляды Николая Федоровича Дубровина находились в русле позитивистской концепции. Н. Ф. Дубровин как российский историк должен был оправдать и обосновать необходимость экспансии Российской империи на Северный Кавказ. Взаимоотношения между народами Северного Кавказа и Российской империей, в годы Кавказской войны, воспринимались и интерпретировались им в рамках имперского подхода. Согласно ему продвижение России на юг оправдывалось исторической необходимостью, державными интересами и даже нравственными соображениями (цивилизаторская миссия, избавление христианских единоверцев от мусульманского ига и другое). Присоединение Северного Кавказа к Российской империи рассматривается как явление прогрессивное и необходимое обеим сторонам.

Заключение

В результате нашего исследования, мы смогли изучить и проанализировать концепцию Н. Ф. Дубровина о взаимоотношениях Российской империи и народов Северного Кавказа на основе его многотомной работы «История войны и владычества русских на Кавказе», а также рассмотреть основной тезис Н. Ф. Дубровина о «цивилизаторской миссии» России в отношении её национальных окраин как главного содержания колониальной политики самодержавия.

В российской историографии 60-х – 80-х годов XIX века сформировалась официальная точка зрения Российского государства на события Кавказской войны 1817-1864 годов и на ее историческое значение. Рассмотренная нами работа Н. Ф. Дубровина являлась одной из первых, в которой эта официальная точка зрения была сформулирована и изложена. Согласно этой точке зрения утверждалось, что высокие государственные соображения и сама историческая судьба обрекали Петербург на радикальное решение задачи приобретения Кавказа. После присоединения Грузинского царства в 1801 году, наши владения в Закавказье отделялись неспокойными и «дикими» народами Северного Кавказа, поэтому Российская империя должна была подчинить и взять под контроль эти народы. Россия несла с собой цивилизацию, прогресс, православную веру, которые должны были вытеснить «первобытные» нравы и обычаи «необузданных туземцев». По этим причинам в работах многих авторов муссировалась тема о преобладании «дикого», «хищнического» начала в психологии и социальном быте жителей горных районов Черкессии, Чечни и Дагестана. То есть, согласно официальной точке зрения, на Российскую империю была возложена историческая, «цивилизаторская миссия» на Северном Кавказе. Подобные взгляды разделяла и большая часть интеллигенции, в частности русские писатели второй половины XIX века Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский.

Важно отметить, что для сторонников цивилизаторской миссии, в отличии от сторонников расистского мышления, были характерны убеждения, основанные на предположении, что у цивилизуемых народов есть способность к обучению и к обретению должного уровня сознательности.

Если выделять положительные и отрицательные стороны концепции Н. Ф. Дубровина о «цивилизаторской миссии» России на Кавказе, то к плюсам можно отнести: 1) желание привнести кавказским горцам высокоразвитую российскую культуру, «цивилизацию», науку и технический прогресс; 2) желание как можно скорее включить Кавказ в общее пространство империи, сделать из него развитый в экономическом, политическом и культурном плане регион; 3) стремление установить на Кавказе долгожданный мир, искоренить как кровную вражду между самими горскими племенами, так и ненависть к русским. К минусам можно отнести: 1) наличие за всеми благородными и пафосными идеями вполне конкретных геополитических и экономических целей государства; 2) отсутствие желания и попыток со стороны России воспринимать народы Северного Кавказа как равных себе людей, со своей самобытной культурой и традициями, горцы воспринимались как «хищники», «варвары», находящиеся на стадии «первобытного устройства». Сегодня, в начале XXI века, подобное восприятие народов, колонизаторов и колонизируемых, кажется немыслимым и несправедливым, так как сейчас наоборот господствуют тенденции к самостоятельности и независимости даже так называемых «малых» народов. Таким образом, данная концепция имела свои как положительные, так и отрицательные стороны.

Однако, несмотря на это, нужно признать, что огромная личная заслуга Н. Ф. Дубровина заключается в том, что он был первым их российских историков, кто собрал в единое повествование огромный источниковедческий материал, посвященный культуре народов Северного Кавказа. Он справедливо считал, что прежде чем осознавать и интерпретировать события Кавказской войны, необходимо изучить культуру (правда через призму «цивилизаторской миссии») и психологию народов, с которыми Россия воевала. Это, на наш взгляд, является главной заслугой Н. Ф. Дубровина перед отечественным кавказоведением. Его многотомная работа «История войны и владычества русских на Кавказе» является основополагающей при изучении истории Кавказской войны.

Список использованной литературы

1. Бескровный, Л. Г. Очерки военной историографии России // Л. Г. Бескровный. – М.: Академия наук СССР, 1962. – 318 с.
2. Блиев, М. М. Кавказская война: социальные истоки, источники и сущность / М. М. Блиев // История СССР. – 1983, № 2, с. 54-76.
3. Бэддли, Д. Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 // Д. Бэддли. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2010. – 351 с. – ISBN 978-5-9524-4691-5.
4. Вульпиус, Рикард. Вестернизация России и формирование Российской Цивилизаторской Миссии в XVIII веке // Р. Вульпиус. – М.: Новое литературное обозрение, 2010. – 385 с. – ISBN 978-5-86793-788-6.
5. Дегоев, В. В. Большая игра на Кавказе: история и современность. Статьи, очерки, эссе // В. В. Дегоев. – М.: Русская панорама, 2003. – 512 с. – ISBN 5-93165-105-5.
6. Достоевский, Ф. М. Дневник писателя за 1881 год // Ф. М. Достоевский, Полное собрание сочинений. – Л.: Наука (Ленинградское отделение), Т. 27, 1984. – 459 с.
7. Дубровин, Н. Ф. Закавказье от 1803-1806 года. 1866. Т. 3 // Н. Ф. Дубровин. – М.: Книга по требованию, 2011. – 557 с. – ISBN 978-5-4241-5337-2.
8. Дубровин, Н. Ф. Георгий XII, последний царь Грузии и присоединение её к России // Н. Ф. Дубровин, СПб.: типография департамента уделов, 1867. – [Электронный ресурс] – Университетская библиотека. – Режим доступа: http // www.biblioclub.ru / html.
9. Дубровин, Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе: в 6 т. / Н. Ф. Дубровин. – СПб.: типография И. Н. Скороходова, 1871. – Т. 1, Кн. 1. – [Электронный ресурс] – Университетская библиотека. – Режим доступа: http // www.biblioclub.ru / html.
10. Дубровин, Н. Ф. Присоединение Крыма к России: в 4 т. / Н. Ф. Дубровин. – СПб.: типография Императорской Академии Наук, 1885-1889. – [Электронный ресурс] – Университетская библиотека. – Режим доступа: http // www.biblioclub.ru / html.
11. Дубровин, Н. Ф. Отечественная война в письмах современников / Н. Ф. Дубровин. – СПб.: типография Императорской Академии Наук, 1882. – [Электронный ресурс] – Университетская библиотека. – Режим доступа: http // www.biblioclub.ru / html.
12. Дубровин, Н. Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя: в 3 т. / Н. Ф. Дубровин. – СПб.: типография товарищества «Общественная польза», 1900. – [Электронный ресурс] – Университетская библиотека. – Режим доступа: http // www.biblioclub.ru / html.
13. 13. Ефремова, Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Т. Ф. Ефремова. – М.: Дрофа, Русский язык, 2000. – 1233 с.
14. 14. Зиссерман, А. Л. Фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. 1815-1879. Т. 1-3. М., 1888-1891; Ковалевский П. И. Завоевание Кавказа Россией. Исторические очерки. СПб., 1911; Потто В. А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., 1897; Фадеев Р. А. 60 лет Кавказской войны. Собр. соч. Т. 1. Ч.1. СПб., 1889.
15. Кузнецов, О. В. Кавказ в геополитических планах Р. А. Фадеева (1860-нач. 1880-х гг.) / О. В. Кузнецов // Власть: общенациональный научно-политический журнал. – М.: Издательский дом «Парад», 2011, № 6, с. 177-179.
16. Кузнецов, О. В. Р. А. Фадеев: генерал и публицист // О. В. Кузнецов. – Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1998. – 182 с. – ISBN 8-85534-185-2.
17. Муханов, В. М. Покоритель Кавказа князь А. И. Барятинский // В. М. Муханов. – М.: Центрполиграф, 2007. – 428 с. – ISBN 978-5-9524-2973-4.
18. Олейников Д. И. Россия в Кавказской войне: поиски понимания // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. Исторические чтения. - СПб.: «Журнал Звезда», 2001. - С. 69-88.
19. Покровский, Н. И. Кавказские войны и имамат Шамиля // Н. И. Покровский. – М.: «Российская политическая энциклопедия», 2009. – 584 с. – ISBN 987-5-8243-1140-2.
20. Потто, В. А. Гаджи-Мурат. Биографический очерк. [Электронный ресурс] – Восточная литература. – Режим доступа: http // www. vostlit. info/ Texts/ Dokumenty / Russ. XVIII. htm.
21. Потто, В. А. Кавказская война: в 5 т. / В. А. Потто. – М.: Центрполиграф, Т. 1, 2006. – 458 с. – ISBN 5-9524-3152-2.
22. Потто, В. А. Кавказская война: в 5 т. / В. А. Потто. – М.: Центрполиграф, Т. 2, 2007. – 591 с. – ISBN 978-5-9524-3153-9.
23. Северный Кавказ в составе Российской империи // М.: Новое литературное обозрение, 2007. – 460 с. – ISBN 5-86793-529-0.
24. Смирнов, Н. А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках // Н. А. Смирнов. – М.: Издательство социально-экономической литературы, 1958. – 241 с.
25. Толстой, Л. Н. Хаджи-Мурат, Собрание сочинений: в 22 т. / Л. Н. Толстой. – М.: Художественная литература, Т. 14, 1983. – 515 с.
26. Тольц, В. Российские востоковеды и общеевропейские тенденции в размышлениях об империях конца XIX – начала XX веков / В. Тольц // Imperium inter pares: роль трансферов в истории Российской империи [1700-1917] – М.: Новое литературное обозрение, 2010, с. 266-307.
27. Фадеев, Р. А. Записки о кавказских делах. [Электронный ресурс] – Восточная литература. – Режим доступа: http // www. vostlit. info/ Texts/ Dokumenty / Russ. XVIII. htm.
28. Фадеев, Р. А. Письма с Кавказа. [Электронный ресурс] – Восточная литература. – Режим доступа: http // www. vostlit. info/ Texts/ Dokumenty / Russ. XVIII. htm.

• Переломные точки русской истории