Саевская М.А.

«…Твой дед с высоты престола провел много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это Он получил от русских революционеров бомбу и смерть... В тот трагический день встал передо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое «передовое общество» зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывали мне мое собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать».

Из Духовного завещания Императора Александра III своему сыну будущему Императору Николаю II. Ливадия, 1894

Начало XX века ознаменовалось широким размахом общественного движения. Самодержавная монархия уже не воспринималась всеми как единственная правильная форма правления. Вопрос о политическом будущем России становился все более актуальным для различных слоев российского общества. В то же время и власть осознавала необходимость определенных изменений внутриполитического курса. Ответственность за это возлагалась , прежде всего, на министерство внутренних дел[1], которое должно было с одной стороны проводить реформы во всех областях государственной жизни, а с другой, занималось борьбой с преступностью и охраной правопорядка[2].

В 1881 году прокурор Петербургской судебной палаты В. К. Плеве расследовал причины взрыва в Зимнем Дворце, о которых докладывал Александру II. Император лично оценил заслуги В. К. Плеве и обратил на него внимание министра внутренних дел М. Т. Лорис – Меликова. Тогда же В. К. Плеве был назначен директором Департамента государственной полиции. В 1884 г. он был назначен сенатором; в 1894 г. - государственным секретарем; в 1899 г. министром, статс-секретарем княжества Финляндского, с 1902 г. — министром внутренних дел Российской империи.

В должности министра внутренних дел В. К. Плеве был не только последовательным борцом с революционным террором, он так же участвовал в изменении законодательства по всем основным направлениям внутренней политики Российской империи. В 1902 году им была проведена реформа департамента полиции, тогда же при Министерстве внутренних дел была создана редакционная комиссия по пересмотру законодательства о крестьянах, результатом работы которой стала отмена круговой поруки[3], в июне 1903 г., по инициативе министра внутренних дел были изданы законы об ответственности предпринимателей за несчастные случаи с их рабочими и служащими. В. К. Плеве возглавлял межведомственную комиссию по устройству управления на Дальнем Востоке[4].

Автор диссертационного исследования, посвященного В. К. Плеве в должности министра внутренних дел, А. Е. Иванов приходит к выводу о том, что В. К. Плеве «инициировал само начало реформ и их направление»[5].

В отечественной историографии нет работ, посвященных образу министра внутренних дел В. К. Плеве в общественном мнении того времени. Однако еще при жизни министра сложились основные представления о его деятельности и политических взглядах. Те из них, которые способствовали дискредитации политики самодержавия того времени, впоследствии были подхвачены советской историографией, вошли в энциклопедии и учебники. Мнения же друзей и сторонников о В. К. Плеве, освещенные в монархической печати, почти не рассматривались как заслуживающие доверия.

Сама полицейская карьера государственного деятеля делала его непримиримым врагом террористов. Как консерватор и монархист, В. К. Плеве был общим врагом революционной и либеральной общественности. Так же информационную войну с министром внутренних дел вел его давний политический соперник С. Ю. Витте.

В общих чертах отношение революционеров и либеральной оппозиции к министру внутренних дел В. К. Плеве не имеет существенных различий.

Первые статьи выпусков социал-демократической газеты «Искра» периодически содержат в себе оценки В. К. Плеве. «Хитрая полицейская лиса»[6] - отзывается о нем В. И. Ленин, которому вторил и Плеханов[7]. Л. Н. Троцкий называл В. К. Плеве «старым заплечных дел мастером»[8].

В революционном альманахе 1907 года, К. Кускова пишет о деятельности В. К. Плеве[9]: «Зажав в свой крепкий кулак всю живую Россию, он правил как временщик, как самодержец, ни в чем не знающий предела: ни в законе, ни тем более в протесте управляемых. Бесформенное, неорганизованное, инертное общество молча подчинялось всем экспериментам, которые проводило над ним властное ведомство. Малейший протест карался, как тяжкое преступление»[10]. Автор делает вывод о том, что убийство В. К. Плеве «не есть простое убийство слуги правительства, это - убийство системы»[11].

Воззвание эсеров «Ко всему русскому крестьянству»[12] гласило: «Министр внутренних дел облечен огромной властью. Вся Россия — в его руках. Ему подчинены все губернаторы, все земские начальники, вся полиция — до последнего стражника. Выше министра стоит только царь. Только царь может спросить отчет у министра». «Фон Плеве был одним из столпов, на котором держится стена самодержавия, стена, преграждающая народу путь к свободе и счастью»[13]. В воззвании «Ко всем рабочим»[14] сообщалось: «Это был первый палач в государстве. Он руководил всеми злодеяниями, которые совершались против рабочего народа».

Наиболее полно освещает «злодеяния» В. К. Плеве воззвание партии социалистов-революционеров «Ко всем гражданам цивилизованного мира». Текст этого воззвания гласил: «Вячеслав фон Плеве был казнен: 1. За то, что он двадцать лет тому назад заточил в каменные кельи Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей наших братьев по «Народной Воле»… 2. За то, что он, став всемогущим тираном России, не только возобновил, но даже еще усилил политику неслыханных репрессий против интеллигенции, рабочих, крестьян, против всех, кто живет, мыслит и страдает в России… 3. За то, что он, желая задавить все растущую волну революции, старался раздуть рознь между различными национальностями в империи… 4. За то, что он пытался опутать сетью обшей интернациональной полиции цивилизованные страны всей Европы, стараясь подчинить их отжившему режиму царизма… 5. Наконец, за то, что он, следуя все той же политике разделения, пустил в ход все свое влияние на царя, чтобы вызвать войну с Японией… »[15].

Упоминает о В. К. Плеве в своих воспоминаниях и Г. А. Гершуни. Характеристика В. К. Плеве, которую дает глава боевой организации эсеров, очень характерна для оценки его личности революционерами: «Человек проклинаемый и ненавидимый всей страной, воплощение деспотизма и насилия, беззастенчивого глумления над лучшими чувствами народа…»[16]. Образ В. К. Плеве, жестокого и непримиримого врага революции, рисует в своих воспоминаниях и террористка Вера Фигнер. «Они были мстительны, эти Дурново и Плеве, на глазах которых происходила борьба "Народной воли" против самодержавия, и никогда не забывали участия и роли каждого из нас в этой борьбе»[17].

Вскоре после назначения В. К. Плеве министром внутренних дел на собрании представителей земств был выработан проект издания журнала «Освобождение», который издавался в немецком городе Штудгарте[18].

В круг авторов входили представили оппозиционной интеллигенции. Анонимные, за исключением главного редактора П. Б. Струве, авторы журнала «Освобождение» создали его для информационной борьбы с правительством, прежде всего в лице В. К. Плеве. С первого номера В. К. Плеве противопоставляется всему русскому обществу. В статье «От русских конституционалистов» вышедшей в журнале «Освобождение», было написано: «Исторический смысл» момента не в том, чего хочет г. Плеве, а в том, чего хочет все русское общество»[19]. Почти все первые статьи выпусков журнала посвящены критике министра внутренних дел. Хитрым, жестоким и решительным изображают его на страницах журнала. Кроме того, он всегда представлен человеком без убеждений, идеально подстраивающимся под любую среду, карикатурным бюрократом. В статье «К новому царствованию», посвященной вступлению в должность министра внутренних дел В. К. Плеве, автор дает ему следующую характеристику: «Всегда и везде, во всех сферах и на всех ступенях бюрократической лестницы, фон Плеве неизменно олицетворял в себе образец усовершенствованного столоначальника, с полным успехом подвергнутого тонкой операции бюрократического холощения»[20].

Влияние С. Ю. Витте на общественное мнение о В. К. Плеве могло бы стать темой для отдельного изучения. С. Ю. Витте, будучи одним из самых известных государственных деятелей своей эпохи, являлся так же и писателем. Его мемуары стали настольной книгой для нескольких поколений ученых, политиков, общественных деятелей. С. Ю. Витте еще до революции участвовал в сочинении различных статей и монографий как в России, так и заграницей. Политик редко писал под своим именем, чаще всего под псевдонимами, иногда в соавторстве со своими литературными агентами и единомышленникам. Не останавливался С. Ю. Витте и перед фабрикацией фальшивых писем. В борьбе за свое политическое могущество он не стеснял себя в средствах для уничтожения своих соперников и оппонентов в общественном мнении[21].

В разговоре с генералом А. Н. Куропаткиным Витте дал следующую характеристику Плеве: «Человек не государственного склада ума, никаких новых широких путей не изобретет и России не выручит. Но очень умен, опытен, обладает сильным характером, лично смел, очень хитер и чрезвычайно способен к интриге. Необычайно умеет скрывать свои мысли и планы»[22].

В 1911 году под именем А. А. Морского была издана брошюре В. И. фон Штейна, литературного агента С. Ю. Витте. В ней сделана попытка дискредитировать политику В. К. Плеве, как с либеральных, так и с монархических позиций. Как либерал, автор пишет, что правительство в лице В. К. Плеве характеризует политику В. К. Плеве как «крайне реакционную»[23]. С позиции защитника неограниченного самодержавия, он пишет что именно «политика Плеве и ее приемы нанесли серьезный вред абсолютизму в России в том смысле, что они усилили в сознательном обществе <…> критическое отношение к правительству и вызвали к жизни революционное настроение»[24].

В 1910-1911 годах были изданы воспоминания известного экономиста, статиста и академика И. И. Янжула[25]. Начиная со своего знакомства с. В. К. Плеве еще в молодости, он описывает далее свои последующие с ним встречи, которые по большей части касались обсуждения вопросов, которыми как ученый и специалист занимался сам И. И. Янжул. Прежде всего, это проблемы рабочего законодательства. Плеве проявлял живой интерес к предложениям И. И. Янжула, одобрял его проекты преобразований.

В своих воспоминаниях И. И. Янжул касается и оценки личности В. К. Плеве в обществе. Он упоминает, что когда В. К. Плеве перешел на службу в Министерство внутренних дел и сделался директором Департамента полиции» И. И. Янжулу «было как-то неловко в то время, ради мнения товарищей, продолжать с ним частое общение» и он «постепенно перестал заходить к нему, посещая С. – Петербург»[26].

Уже завершая главу, посвященную В. К. Плеве, автор опять же упоминает о том, что отдает должное памяти государственного деятеля, «не смущаясь нисколько косыми взглядами многочисленных недоброжелателей несчастного министра»[27].

В вышедшем сразу после смерти В. К. Плеве сборнике «Памяти Вячеслава Константиновича Плеве» приведены статьи, опубликованные в российских газетах и журналах после гибели государственного деятеля[28]. Они освещают мнения друзей и сторонников В. К. Плеве, монархически настроенной части общества.

В основном статьи написаны анонимно, за исключением трех, авторы которых подписались как «В. М. Н-в», «П. Ш-ий» и «Spectator», что означает очевидец или свидетель. В сборник вошла так же статья известного общественного и государственного деятеля В. Е. Богдановича.

Несмотря на то, что большинство статей носит обзорный характер, видно желание авторов обратиться именно к личным качествам В. К. Плеве. Интересно, что в своих замечаниях и оценках они не противоречат друг другу, а, напротив, дополняют новыми штрихами портрет государственного деятеля.

«Московские Ведомости» писали о В. К. Плеве: «Это был в полном смысле слова, государственный человек. Он, несомненно, представил бы собой крупное явление в любую эпоху нашей истории, а среди современных нам развинченных, надорванных характеров он возвышался истинным гигантом своею ясною мыслью, глубоким умом, железною волей и золотым сердцем»[29].

В газете «Русь» отмечалось: «В одном не откажут В. К. Плеве даже непримиримые враги его: он был человек долга, умственной дисциплины и упорного, огромного трудолюбия. То, что он считал незыблемо верным, то и было его решением, и он шел к поставленной цели, не колеблясь, принимая на себя всю ответственность»[30].

Во многих статьях встречаются упоминания о том, что к моменту занятия В. К. Плеве поста министра внутренних дел, он уже имел прекрасное образование и большой опыт государственной службы, был известен как оратор, «речь его была изящная» и «логичная»[31]. В газете «Новое время» писали: «В нем заметна была та ораторская школа, которая отличала наших прокуроров и адвокатов семидесятых годов, та привычка разбирать сложные драматические и психологические комбинации, с которыми приходится иметь дело людям судебной профессии»[32]

По мнению знавших его людей, В. К. Плеве отличался скромностью в быту и простотой в общении. «Он вышел из скромной семьи. Более того, в своих личных потребностях и привычках он и на министерском посту остался необыкновенно скромным и нетребовательным и даже тяготился тою внешнею пышностью, к которой его обязывало положение министра…»[33] - отмечает Е. В. Богданович.

В 1908 году под эгидой монархической организации «Союз Михаила Архангела» был издан первый выпуск «Книги русской скорби», сборника, посвященного людям, погибшим в борьбе с терроризмом. Первый выпуск, вышедший в 1908, открывался статьей, посвященной памяти императора Александра II. Во втором выпуске 1908 года содержится очерк о В. К. Плеве. Авторство статей не указывается в сборнике, однако можно предположить, что к составлению биографии о В. К. Плеве был причастен его сын – Н. В. Плеве, который входил в редакционную комиссию «Книги русской скорби»[34].

Обращает на себя внимание то, что очерк о В. К. Плеве самый большой по объему из всех статей, выпущенных в 2008 году. Он занимает 35 страниц, в то время как в среднем из 87 статей одна занимает около 6 страниц. В 14 томах издания «Книги русской скорби» нет статьи, которая занимала бы больший объем, чем статья о В. К. Плеве. Даже очерк об Александре II, выделенный отдельно и являющийся первым в выпуске, занимает всего 22 страницы. Это говорит об особом отношении редакции к В. К. Плеве.

Здесь, так же как и в других статьях о В. К. Плеве, авторы отмечают личную скромность государственного деятеля, который, несмотря на внешнюю «суровость» относился ко всем, «кому приходилось обращаться к нему по каким-либо делам и с личными просьбами», с «внимательностью и сердечностью»[35].

Как начальник, «Вячеслав Константинович давал своим подчиненным тот простор почина и самодеятельности, который является главным залогом успеха в каждом деле»[36].

Сторонники В. К. Плеве признают за ним наличие единой политической программы, видят в нем преобразователя и реформатора во всех областях государственной деятельности. В «Московских ведомостях» писали: «Широкий, ясный взгляд этого непоколебимого ума окидывал всю жизнь народа. Во всех ее отраслях намечены были, бесспорно – верные новые направления, открывающие широкий путь к развитию предприимчивости народа и его успешного труда. Беспристрастный, твердый, шел он без колебаний к цели: децентрализации управления, расширения его на местах и широкой, во всех видах, помощи населению выбраться из оскудения, из нужды, и беспорядка»[37]. «Как министр внутренних дел В. К. [Плеве] выступил с ясной и определенной программой…»[38]. Е. В. Богданович,[39] так же как и другие авторы, отмечает наличие у В. К. Плеве широкого плана реформ, который он смог реализовать только частично.

Свой взгляд на основные направления в деятельности В. К. Плеве осветил автор статьи в «Биржевых ведомостях»[40].

Он отмечает, что деятельность министерства В. К. Плеве шла в двух направлениях: с одной стороны, его целью было «усиление непосредственной власти, как губернаторов, так и центральный администрации», с другой он «стремился создать такой строй местных общественных учреждений, который мог бы сделаться деятельным исполнителем общих правительственных предначертаний и работать над удовлетворением непосредственных местных потребностей»[41].

Отдельно можно отметить статью о В. К. Плеве, опубликованную в «Московских ведомостях» - «Блюститель законности»[42]. В статье говорилось: «Всю деятельность безвременно почившего Вячеслава Константиновича Плеве можно охарактеризовать одним словом. Это слово – законность»[43].

В биографическом очерке о В. К. Плеве содержатся цитаты из речей и писем В. К. Плеве, которые, по словам самого автора, приводятся «для уразумения взглядов В. К., на различные стороны государственного управления»[44]. В. К. Плеве считал, что наследственная власть монарха имеет божественное происхождение, и судьба России вверена царю «Божественным Промыслом»[45]. Говоря о необходимости согласования принципа самодержавия с принципом самоуправления он призывает «поработать прежде всего над раскрытием духовной стороны русского самодержавия, намеченной в трудах первых славянофилов, ради очищения автократического принципа и от восточных понятий, и от ереси просвещенного абсолютизма, подставляющего под понятие государства понятие о личности самодержца и заменяющего служебную роль автократического режима на благо народа»[46].Основой оптимального взаимодействия государства и общества он видел совместный труд власти и населения. В. К. Плеве так же считал что «самодержавие совместимо с широким местным самоуправлением и гражданской свободой»[47].

Авторы политической биографии В. К. Плеве выделяют так же основные направления его политики – урегулирование рабочего законодательства, «ограждение рабочих от произвола фабрикантов»[48]; национализация окраин[49]; обеспечение хозяйственной самостоятельности крестьян[50] и переселение их на казенные земли[51].

В революционном альманахе, изданном в 1907 году, приводится мнение о том, что В. К. Плеве «затеял» русско-японскую войну «для отвлечения общества от внутренней смуты»[52].

Русско-японская война дала новый повод к войне информационной. Пошли слухи о том, что царское правительство развязало войну специально, чтобы отвлечь народ от революции и упрочить свой авторитет. В качестве доказательства приводилась фраза, приписываемая министру внутренних дел В. К. Плеве: «России необходима маленькая победоносная война, — иначе революции удержать невозможно»[53]. Изначально именно С. Ю. Витте, вложил известную фразу в уста своего политического оппонента, по версии которого, В. К. Плеве произнес ее якобы в разговоре с Куропаткиным. Доказательством должны были служить мемуары Куропаткина, которые, однако, никогда не были изданы. А позиция В. К. Плеве, изложенная С. Ю. Витте со ссылкой на А. Н. Куропаткина противоречит позиции В. К. Плеве, изложенной в дневниках самого А. Н. Куропаткина[54].

Государственный деятель того времени В. И. Гурко, лично знавший и С. Ю. Витте, и В. К. Плеве, писал: «Вину за возникновение этой войны возлагали не только впоследствии, но и тотчас после ее начала на Плеве, причем усиленно старался в этом смысле едва ли не главный, хотя и не единственный, виновник этого события — С. Ю. Витте. Утверждал С. Ю. Витте, а следом за ним и общественное мнение, что цель В. К. Плеве состояла в том, чтобы путем легкой победоносной войны оторвать внимание общественности от вопросов внутренней политики, ослабить тем самым влияние революционных элементов и одновременно поднять в глазах населения ореол существующего государственного строя. Каких-либо конкретных доказательств в подтверждение этого тяжкого обвинения, однако, никем никогда приведено не было»[55].

Современный исследователь И. В. Лукоянов в своей работе, посвященной предвоенным переговорам, приводит разговоры В. К. Плеве и С. Ю. Витте с японским посланником в России С. Курино[56]. Тогда именно С. Ю. Витте был заинтересован в срыве переговоров с Японией. В. К. Плеве, напротив, старался сделать все возможное для продления переговоров и недопущения войны. И. В. Лукоянов пишет: «Неожиданно в ход переговоров вмешался В.К. Плеве. Сначала перед Новым годом он заявил в Комитете министров, что взрывоопасная ситуация внутри России заставляет его выступить категорическим противником войны. А в ночь с 7 на 8 (20-21) января он встречался с С. Курино и заявил ему, что японские поправки к тексту соглашения могут быть приняты. Возможно, именно этот разговор продлил переговоры»[57].

В. К. Плеве еще до занятия поста министра внутренних дел в августе 1899 года был назначен статс-секретарем Великого княжества Финляндского. О его деятельности в этой должности так же можно найти различные мнения.

П. М. Майков в своем исследовании 1911 года, посвященном истории Финляндии[58], высказывает мнение о том, что В. К. Плеве непосредственно руководил политикой генерал-губернатора Великого Княжества Финляндского Н. И. Бобрикова[59]. То же мнение высказывает и А. А. Морской в монографии «Исход русской революции и правительство Носаря»[60], когда утверждает, что причиной убийства Бобрикова стала политика В. К. Плеве.

Однако данную позицию опровергают другие современники В. К. Плеве, прежде всего автор наиболее подробного исследования по истории Финляндии М. М. Бородкин. Он замечает, что и формально, и фактически между ними были отношения именно сотрудничества, не всегда бесконфликтного, но не подчинения.

В исследовании М. М. Бородкина «Из Новейшей истории Финляндии. Время управления Н. И. Бобрикова» отдельно рассматривается деятельность В. К. Плеве[61]. Автор использовал переписку В. К. Плеве и Н. И. Бобрикова, дневник последнего, материалы российской, шведской, английской финской периодической печати.

Автор замечает, что со времени Сперанского «этот пост постоянно замещался финляндцами», поэтому «назначение В. К. Плеве дружно приветствовалось русскою печатью»[62], что «все поняли, что русский деятель во главе статс-секретариата внимательнее станет уравновешивать часто сталкивающиеся местные и общеимперские интересы». Однако лично к В. К. Плеве финская «местная печать отнеслась неприязненно и даже неприлично».

Автор подробно разбирает противоречия между статс-секретарем В. К. Плеве и генерал губернатором Финляндии Бобриковым, выделяя ряд вопросов, по которым В. К. Плеве был в отличие от Бобрикова сторонником финляндской независимости. В заключение главы, посвященной деятельности В. К. Плеве в должности статс-секретаря Финляндии, автор приходит к следующим выводам: «В. К. Плеве был крупною политическою силою, человеком системы и русским патриотом. Он всегда считался с национальными интересами и особенностями финского народа. Он стоял за сохранение местных языков в судебных и административных установлениях края. В применении русского языка в высших учреждениях Финляндии он усматривал символ русской государственной идеи. Духовной самобытности финнов он не касался. Финляндский вопрос был им хорошо изучен. Постановка на очередь вопроса о разграничении местного финляндского законодательства и общегосударственного была произведена при его содействии»[63].

Еврейские погромы Плеханов называл «последней картой царизма». «Теперь вряд ли найдется в цивилизованном мире хоть один чело­век, - писал он, - который не знал бы, что кровь кишиневских евреев пролилась по воле г. Плеве и его ближайших сотрудников»[64]. Ю. О. Мартов в статье «Мобилизация реакционных сил и наши задачи»[65] писал, что цель еврейских погромов «отвлечь внимание народных масс от борьбы с самодержавием, озлобить политически неразвитую часть населения против революционеров, внушив ей ужас перед всяким уличным движением»[66].

Того же мнения придерживается и автор статьи 1903года в журнале «К Кишеневскому погрому», опубликованной в журнале «Освобождение» [67].

В «Историко-революционном альманахе» так же вышла статья Г. Абрамова «Кишиневская бойня»[68] Автор писал: «Мысль о погромах, как средстве мести и устрашения лелеялась правительственными органами задолго до того, как она получила свое кровавое воплощение в Кишиневе...»[69].

Несостоятельность теории о том, что именно В. К. Плеве был инициатором еврейских погромов, была убедительно доказана в фундаментальном исследовании А. И. Солженицына, посвященном истории еврейского вопроса в России[70].

А. И. Солженицын приходит к выводу о том, что главное доказательство того, что еврейские погромы устраивал В. К. Плеве, письмо последнего бессарабскому губернатору фон Раабену с просьбой не противодействовать погромщикам, являлось подделкой, сфабрикованной в России и переданной для публикации в лондонскую газету «Таймс»[71].

Так же заказчиком и распространителем мифа о том, что В. К. Плеве был чуть ли не организатором Кишиневского погрома был С. Ю. Витте. С просьбой «разделаться» с министром внутренних дел друзья Витте обратились тогда в берлинскую газету «Neueus Wienner Tageblatt». Те же «друзья» пытались убедить редактора газеты в том, что «барон Левендаль был послан министром в Кишинев с исключительной целью организовать там резню»[72].

После печально известных Кишеневского и Гомельского погромов вплоть до убийства В. К. Плеве, власти постоянно предотвращали назревающие погромы, о чем свидетельствуют материалы фонда Департамента полиции[73]. Однако репутация В. К. Плеве как погромщика не была опровергнута в монархической и официальной печати, отчасти в силу абсурдности обвинений, а отчасти и по причине уже сложившейся традиции не реагировать не огульные обвинения, выдвигаемые оппозиционной прессой русскому правительству. Впрочем, современники, знавшие В. К. Плеве лично, имели несколько иное представление об отношении министра внутренних отношении к евреям, политика которого не ограничивалась предотвращением погромов.

В сентябре 1895 года был издан указ «О Попечительстве о домах трудолюбия и работных домах под покровительством императрицы». С. Ю. Витте и В. К. Плеве, А. Ф. Кони и барон А. Н. Корф являлись членами попечительского совета, председателем которого была императрица Александра Федоровна. Ф. А. Кони, по просьбе П. Н. Корфа, оставил подробное описание заседания, на котором рассматривалось ходатайство еврейского общества г. Вильно о разрешении открытия дома трудолюбия для евреев ввиду тяжелых экономических условий, в которых находилось в Западном крае скученное в городах еврейское население. В. К. Плеве, прямо заявив, что он не является сторонником еврейского равноправия, заметил, что просьба еврейского общества обоснованна, что «всякие шаги к облегчению евреям взаимной помощи для возможного устранения тяжелого экономического положения должны быть поддерживаемы и предложил открыть дома трудолюбия в Вильне»[74].

Однако, здесь именно С. Ю. Витте выступил главным противником такой идеи. Заявив что «разрешение открытия Виленского дома трудолюбия ничего, кроме хорошего влияния иметь не может» он аргументировал свое категорическое несогласие на его открытие угрозой увеличения «ходатайств из массы, где евреи обрадуются возможности открыть союзы взаимопомощи, и где не будет уже основания этого разрешать», после чего сложится мнение о том, что «дотоле ограниченное в правах еврейство пользуется особым покровительством комитета» под председательством императрицы и тогда «комитету придется преимущественно заниматься делами еврейской взаимопомощи». После того, как В. К. Плеве признал аргументы С. Ю. Витте неубедительными, «Витте настойчиво указывает, что невозможно давать утвердиться в народе взгляду на русскую императрицу, как на покровительницу евреев»[75].

Министр финансов Российской империи в 1904- 1914 годах В. Н. Коковцев в своих воспоминаниях упоминает о рассмотрении еврейского вопроса после заседания комитета министров под председательством В. А. Столыпина, состоявшемся в октябре 1906 года. Говоря о возможности отмены «излишних ограничений в отношении евреев», «Столыпин сослался и на пример бывшего Министра Внутренних дел Плеве, который, при всем его консерватизме, серьезно думал об изыскании способов к успокоению еврейской массы, путем некоторых уступок в нашем законодательстве о евреях и принимал даже незадолго до его кончины некоторые меры к сближению с еврейским центром в Америке, но не успел в этом, получивши весьма холодное отношение со стороны главного руководителя этого центра, - Шифа»[76].

О своем отношении к евреям В. К. Плеве признался И. И. Янжулу: «Все меня почему-то считают юдофобом, тогда как меня скорее следует назвать юдофилом; я с детства знаю евреев и уважаю их за многие почтенные качества. <…> Если мне, в качестве товарища министра, в некоторых комиссиях пришлось действовать против евреев, то не надо забывать, что я был тогда исполнителем чужих распоряжений, а затем закон вообще не должен ломать жизни и опережать ее»[77].

Отдельное исследование И. П. Кельберина, посвященное важнейшему аспекту еврейского вопроса, а именно черте оседлости, вышло в 1914 году[78]. Кильберин замечает, что после резолюции комитета министров 10 мая 1903 года об утверждении списка сельских поселений «в которых, «во изъятие временных правил 1882 г., было допущено жительство евреев», «министр внутренних дел В.К. Плеве представил дополнительный список 57 сел и деревень, каковой список был также Высочайше утвержден»[79]. Автор так же отмечает тот факт, что в 1904 года «было образовано особое Совещание для пересмотра законодательства о евреях, где было высказано предположение об уничтожении черты оседлости. Однако далее автор пишет, что «вследствие начала военных действий на Дальнем Востоке, а может быть вследствие смерти Плеве, работы Совещания были прерваны»[80].

О расширении прав евреев в Российской империи при В. К, Плеве так же написано в статье посвященной В. К. Плеве, опубликованной в 1904 году в «Новом времени»[81]. Автор статьи пишет: «Евреям была открыта 50-верстная пограничная полоса и сделаны дальнейшие льготы»[82].

Так же различались взгляды противников и сторонников В. К. Плеве на его отношение к земскому вопросу. Авторов, затрагивающих эту тему, можно условно разделить на две группы. К первой группе можно отнести тех, кто считает его политику направленной на ограничение самостоятельности земств и даже борьбу с ними. Проблема возникает и в связи с тем, что под земствами подразумеваются не всегда идентичные понятия. Ко второй относятся те, кто считает В. К. Плеве сторонником земского самоуправления.

Земскому вопросу в политике В. К. Плеве уделяет внимание И. П. Белоконский в статье 1907 «Политика В.К. Плеве по отношению к земству»[83] и идентичных почти работах 1910 и 1914 годов соответственно «Земство и конституция»[84] и «Земское движение»[85].

Позицию И. П. Белоконского по основным вопросам разделяет и С. Ю. Витте в монографии 1914 года «По поводу непреложности законов государственной жизни»[86].

В этих работах с одной стороны рассматриваются различные проекты и способы взаимодействия и сотрудничества В. К. Плеве с представителями земств, с другой стороны все формы взаимоотношений В. К. Плеве с земствами называются «борьбой»[87]. Таким образом, фактическая и оценочная сторона исследований противоречат друг другу. Причину такого противоречия можно найти в том, что в отдельных случаях в наиболее общем смысле авторы обозначают понятием земства – земскую оппозицию, которой делегируется мнение всего земства. Так С. Ю. Витте пишет, что В. К. Плеве, вступив в должность министра внутренних дел «повел энергичную борьбу к крамолою вообще и земством, в частности»[88].

Под крамолой в это время традиционно понимали именно революцию, т. е., речь идет о том земстве, которое готово было примкнуть к революционному движению.

Сходную позицию в чем-то более логично выразил В. Голубев[89] в статье, опубликованной в историко-революционном альманахе в 1907 году. Автор утверждает, что «наряду с самым грубым подавлением самостоятельности земских учреждений, уже при Сипягине, а в особенности при Плеве, бюрократия все чаще и чаще обращалась к земству с запросами о тех или иных проектах по части преобразования тех же земских учреждений, например, по вопросу о земском избирательном цензе и др.»[90]. В. Голубев отмечает так же, чтопредставители земств все чаще и чаще вызывались в Петербург на разные совещания и в комиссии». Автор делит «земцев» на «худший элемент», который «впитывала» бюрократия и «лучшую часть», которая «сорганизовалась в нечто целое, связанное общностью идеи борьбы с бюрократией»[91].

Видимо, именно этот «худший элемент» имели ввиду в «Новом времени», где писали, что Плеве признавал земство «необходимым элементом в государственном управлении, но хотел, чтобы оно не выходило из пределов хозяйственных занятий и держалось законных норм»[92].

В тоже время в Биржевых ведомостях писали, что Плеве «созывал совещания земских деятелей при министерстве внутренних дел или в междуведомственных комиссиях, деловые их съезды, например, по вопросам общего земского страхования, и допускал предварительное обсуждение в городских и земских учреждениях вопросов и законопроектов, касавшихся их деятельности»[93].

В 1913 году вышла работа А. А. Клопова «Самодеятельность и земство в народной жизни России»[94]. Автор отмечает, что манифест 26 февраля 1904 г. и речь Министра Внутренних Дел В. К. Плеве показали намерение правительства «изменить свое недоверчивое отношение к местным силам»[95].

По мнению А. А. Клопова, правительство в лице В. К. Плеве выразило намерение «ослабить бюрократическую опеку» отказаться от претензии «все вершить, всем руководить из петербургских канцелярий и желание разрешать живые вопросы на местах, при ближайшем участии общества, его выборных представителей»[96].

По вопросу о крестьянской политике В. К. Плеве в общественном мнении так же не было единогласия. Социалисты – революционеры писали о деятельности министра внутренних дел: «По его настоянию усмиренные, униженные, разоренные и засуженные крестьяне, вдобавок ко всем постигшим их наказаниям были обложены в пользу помещиков налогом за круговой порукой. Видя все растущее в деревне недовольство, фон Плеве завел повсеместно новую сельскую полицию — стражников. Как саранча облепили они деревни. Всюду вынюхивают эти ищейки дух недовольства, хватают верных слуг народа, гноят их в тюрьмах и потом отправляют их в ссылку в северные трущобы. В правление фон Плеве черная туча гнета и произвола тяжелее чем когда-либо налегла на народ. Полиция всемогущего министра давила всех и вся»[97].

В 1907 году вышла книга Б. Веселовского «Крестьянский вопрос и крестьянское движение в России. (1902-1906 гг.)»[98]. В ней изначально отсекаются сомнения в реакционности аграрной политики В. К. Плеве, который еще с 80х годов всегда стремился «обособить крестьянское сословие, устроить мелочную опеку над ним»[99].

С. Ю. Витте и в крестьянском вопросе был давним оппонентом В. К. Плеве. По существу суть противоречий между политиками заключалась в различных взглядах на задачи крестьянского и дворянского поземельных банков. Если министр финансов стремился к экономической выгоде, то В. К. Плеве выступал за необходимость государственной помощи, как разорившимся дворянам, так и беднейшим крестьянам. Необходимость проведения переселенческой политики среди крестьян и отмены круговой поруки признавались ими обоими[100]. Однако С. Ю. Витте ставил своей задачей дискредитировать политику В. К. Плеве в общественном мнении, он, как и другие враги министра внутренних дел писал о нем, как о противнике любых положительных преобразований в крестьянском вопросе[101].

Сторонники В. К. Плеве отмечали основные аспекты его аграрной политики.

В статье «Статс-секретарь В. К Плеве», опубликованной в «Биржевых новостях», отмечалось, что В, К. Плеве «значительно ускорил ход крестьянской реформы, призванной оказать могучее влияние на развитие народной жизни». Автор замечает так же, что В. К. Плеве с одной стороны стремился «упразднить отжившие формы, явно стесняющие благосостояние крестьян и не удовлетворяющие новым потребностям их быта», а другой стороны сохранить основной уклад крестьянства и непосредственную власть над ним администрации[102].

В биографическом очерке о Плеве, опубликованном в «Книге русской скорби», отмечается, что под руководством В. К. Плеве был разработан «закон о неотчуждаемости крестьянских земель, клонящийся к удержанию за крестьянством земельного фонда, необходимого для обеспечения за крестьянами хозяйственной самостоятельности»[103], а так же «закон 13 июля 1889 года о добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли». «Впервые было признано за переселением важное государственное значение и установлены правильные основы ведения переселенческого дела»[104].

«Наверное, всегдашней тайной для рассудка будет тот закон, - пишет современный писатель и ученый В. А. Томпсинов, - по которому люди выбирают себе, кого чтить, а кого ненавидеть, и непостижимыми останутся мотивы, по каким одного государственного деятеля общество, несмотря на множество обличающих его фактов, всячески превозносит, а другого — при всех оправдывающих его обстоятельствах — безжалостно проклинает. Есть в странности этой нечто первобытно-религиозное, идущее от язычества. Так древний человек, не способный ни объяснить, ни приручить природные стихии, персонифицировал их; выдумывал себе добрых и злых богов и приписывал им все непонятное из происходившего вокруг»[105].

Возглавив министерство внутренних дел Российской Империи, В. К. Плеве стал фактически вторым лицом в государстве, в общественном мнении он как магнит притягивал к себе самые острые социально-политические проблемы своего времени.

Сложно найти вопрос, касающейся личности, политических взглядов и деятельности В. К. Плеве по которому в общественном мнении не существовало бы прямо противоположных точек зрения. На полюсах этих противоречий можно увидеть двух как будто совершенно разных людей. Враги и соперники В. К. Плеве создавали образ жестокого и мстительного, коварного поработителем народа, душителя общественных свобод, с одной стороны человека без принципов и убеждений, а другой упрямого и тупого реакционера. В. К. Плеве, в представлении своих друзей и сторонников, человек долга, лично скромный и сострадательный, был блюстителем законности и неусыпным радетелем о народном благе, инициатором важнейших преобразований, непобедимым врагом революции.

15 июля 1904 года, в день убийства В. К. Плеве, Николай II, обычно скупой на эмоции в своих дневниках, записал: «…В лице доброго Плеве я потерял друга и незаменимого министра вн. д. Строго Господь посещает нас Своим гневом!»[106].

Библиография

Ольденбург С. Царствование Николая II. М., 2008

Министерство внутренних дел. 1902-2002. Исторический очерк. М., 2004.

Иванов А. Е. Плеве — министр внутренних дел (1902-1904 гг.): Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2000.

Чукарев А. Г. Тонкий и беспринципный деятель (подробности из личной и политической жизни В.К. Плеве) // Российский исторический журнал. Балашов, 2003. № 2 (33).

Дневники императора Николая II 1894-1918. Т.1. 1894-1904. М., 2011.

Герасимов А. В. На лезвии с террористами. М., 1991

История России. XX век. 1894 -1939. М., 2009.

Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991.

История России. XX век. 1894 -1939. М., 2009

Павлов С. Опыт первой русской революции. Россия 1900-1907. М., 2008

Кошель П. История российского терроризма. М., 1995.

Гершуни Г. Из недавнего прошлого. Париж, 1908.

Торжество социалистов революционеров («Искра» № 75 от 5 октября

1904 г.) // В. Плеханов. Сочинения. Том 13. М., 1926.

Фирсов С. Л. Николай II. М., 2010.

Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904

Книга русской скорби. Вып. 2. СПб. 1908.

Янжул И. И. Воспоминания о пережитом и виденном в 1864-1909 г.г. М., 2006

Салогуб Я. Л. Учреждение Дальневосточного наместничества и планы реорганизации регионального управления в начале XX века // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2010. № 2.

Ананньич Б. В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999.

Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте (в связи с его публицистической деятельностью в 1907-1915 гг.) // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.: Л., 1963. С. 298-374.

Морской А. А. Исход российской революции 1905 г. и правительство Носаря. М., 1911

Куропаткин А. Н. Дневник генерала А. Н. Куропаткина. ― М.: Государственная публичная историческая библиотека России, 2010.

Витте С. Ю. По поводу непреложности законов государственной жизни. СПб., 1914

От русских конституционалистов // Освобождение. 1902. № 1.

К новому царствованию // Освобождение. 1902. № 3.

Гершуни Г. Из недавнего прошлого. Париж, 1908.

Фигнер В. Запечатленный труд. Воспоминания в двух томах. Т. 2. М., 1964

Ленин В. И. Политическая борьба и политиканство // Искра. 1902. № 26

Плеханов В. Г. Последняя карта царизма // Искра. 1903. № 39

О наших господах // Освобождение. Штутгарт, 1902. № 2.

Кускова Е. Вступление князя Святополк-Мирского в управление министерством внутренних дел (Эпоха доверия). Историко-революционный альманах. СПб., 1907. С. 276-282

Летучий листок «Революционной России». 1904. № 4

Троцкий Л. Н. Новый подход г. фон Плеве // Искра. 1903. № 34

Плеханов В. Г. Последняя карта царизма // Искра. 1903. № 39.

Мартов Л. Мобилизация реакционных сил и наши задачи // Искра. 1903. № 41

К Кишеневскому погрому // Освобождение. 1903. № 22.

Абрамов Г. Кишиневская бойня // Историко-революционный альманах. СПб., 1907. С. 129-133

Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795 - 1995). Часть I. М., 2001

Кони А. Ф. Витте С. Ю. Отрывочные воспоминания. М., 1925.

Коковцов В. Н. Из моего прошлого 1903-1919 г.г. Париж, 1933.

Кельберин И. П. Черта оседлости. Петроград, 1914

Куропаткин А. Н. Дневник генерала А. Н. Куропаткина. М., 2010.

Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствовании Николая II в изображении современника. М., 2000.

Лукоянов И. В. Последние русско-японские переговоры перед войной 1904-1905 гг. (взгляд из России) //Acta Slavica Iaponica. Tomus 2. Hokkaido, 2006.

Майков П. М. Финляндия. История и культура. Ее прошедшее и настоящее. СПб., 1911.

Бородкин М. М. Из Новейшей истории Финляндии. Время управления Н. И. Бобрикова. СПб., 1905.

Из Новейшей истории Финляндии. Время управления Н. И. Бобрикова. СПб., 1905.

Клопов А, А. Самодеятельность и земство в народной жизни России. СПб., 1913

Белоконский И.П. Политика В.К. Плеве по отношению к земству // Былое. 1907. №9.

Белоконский И. П. Земство и конституция. М., 1910

Белоконский И. П. Земское движение. М., 1914.

Витте С. Ю. По поводу непреложности законов государственной жизни. СПб., 1914.

Голубев В. Высочайший указ о введении в действие в 33-х губерниях Европейской России Положения о земских учреждениях // Историко-революционный альманах. СПб., 1907.

Веселовский Б. Крестьянский вопрос и крестьянское движение в России. (1902-1906 гг.). СПб., 1907

Крестьянский вопрос и крестьянское движение в России. (1902-1906 гг.). СПб., 1907.

Томпсинов В. А. Временщик. Исторический портрет А. А. Аракчеева. М., 2013.

---

[1] Министерство внутренних дел. 1902-2002. Исторический очерк. М., 2004. С. 11

[2] Там же. С. 14

[3] Ананньич Б. В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999. С. 116

[4] Салогуб Я. Л. Учреждение Дальневосточного наместничества и планы реорганизации регионального управления в начале XX века // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2010. № 2.С. 35

[5] Иванов А. Е. Плеве — министр внутренних дел (1902-1904 гг.): Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2000.

[6] Ленин В. И. Политическая борьба и политиканство // Искра. 1902. № 26. С. 2

[7] Плеханов В. Г. Последняя карта царизма // Искра. 1903. № 39. С. 3

[8] Троцкий Л. Н. Новый подход г. фон Плеве // Искра. 1903. № 34. С. 1

[9] Кускова Е. Вступление князя Святополк-Мирского в управление министерством внутренних дел (Эпоха доверия). Историко-революционный альманах. СПб., 1907. С. 276-282

[10] Там же. С. 277

[11] Там же. С. 279

[12] Ко всему русскому крестьянству // Летучий листок «Революционной России». 1904. № 4. С. 22-23

[13] Там же. С. 22-23

[14] Ко всем рабочим//Летучий листок «Революционной России». 1904 г. № 4. С. 22

[15] Ко всем гражданам цивилизованного мира // Летучий листок «Революционной России». 1904. № 4. С. 21-22

[16] Гершуни Г. Из недавнего прошлого. Париж, 1908. С. 98

[17] Фигнер В. Запечатленный труд. Воспоминания в двух томах. Т. 2. М., 1964. С. 88

[18] Там же. С. 343

[19] От русских конституционалистов // Освобождение. 1902. № 1. С. 7

[20] К новому царствованию // Освобождение. 1902. № 3. С. 37

[21] См.: Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте (в связи с его публицистической деятельностью в 1907-1915 гг.) // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.: Л., 1963. С. 298-374

[22] Куропаткин А. Н. Дневник генерала А. Н. Куропаткина. М., 2010. С. 189

[23] Морской А. А. Морской А. А. Исход российской революции 1905 г. и правительство Носаря. М., 1911. С. 7

[24] Там же. С. 14

[25] Янжул И. И. Воспоминания о пережитом и виденном в 1864-1909 г.г. М., 2006

[26] Янжул И. И. Воспоминания о пережитом и виденном в 1864-1909 г.г. М., 2006. С, 282

[27]Там же. С. 314

[28] Статс-секретарь В. К. Плеве // Биржевые ведомости. 1904. № 360 // Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904. С. 74

[29] Вячеслав Константинович Плеве // Московские Ведомости. № 196. 18 июля 1904 г. // Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904

[30] Там же. С. 76

[31] Памяти В. К. Плеве // Новое Время. № 10.195. 1904 // Памяти В. К. Плеве. СПб., 1904. С. 65

[32] Там же. С. 65

[33] Богданович Е. Памяти В. К. Плеве // Новое Время. № 10.201. 1904 // Памяти В. К. Плеве. СПб., 1904

С. 70

[34] Книга русской скорби. Вып. 2. СПб. 1908. С. 312

[35] Там же. С. 27

[36] Там же. С. 27

[37] Памяти В. К. Плеве // Московские Ведомости. 1904. № 208 // Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904. С. 71

[38] Блюститель законности // Московские ведомости. 1904. № 212 // Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904. С. 77

[39] Е. Богданович. Памяти В. К. Плеве // Новое Время. 1904. № 10201 // Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904. С. 68-70

[40] Статс-секретарь В. К. Плеве // Биржевые ведомости. 1904. № 360 // Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904. С. 72-74

[41] Там же. С. 73

[42] Блюститель законности // Московские ведомости. 1904. № 212 // Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904

С. 77-78

[43] Там же. С. 77

[44] Плеве В. К. // Книга русской скорби. Вып. 2. СПб. 1908. С. 25

[45] Там же. С. 38

[46]Там же. С. 31

[47] Там же. С. 33

[48] Там же. С. 25

[49] Там же. С. 25

[50] Там же. С. 26

[51] Там же. С. 26

[52] Там же. С. 279

[53]Морской А. А. Указ. соч. С. 19.

[54] Куропаткин А. Н. Дневник генерала А. Н. Куропаткина. М., 2010. С. 206.

[55] Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствовании Николая II в изображении современника. М., 2000. С. 304.

[56] Там же. С. 31

[57] Там же. С. 31

[58] Майков П. М. Финляндия. История и культура. Ее прошедшее и настоящее. СПб., 1911.

[59] Там же. С. 513

[60] Морской А. А. Указ. соч. С. 11

[61]Бородкин М. М. Из Новейшей истории Финляндии. Время управления Н. И. Бобрикова. СПб., 1905.

[62] Из Новейшей истории Финляндии. Время управления Н. И. Бобрикова. СПб., 1905. С. 215

[63] Там же. С. 235

[64] Плеханов В. Г. Последняя карта царизма // Искра. 1903. № 39. С. 1

[65] Мартов Л. Мобилизация реакционных сил и наши задачи // Искра. 1903. № 41. С. 2

[66] Там же. С. 1

[67] К Кишеневскому погрому // Освобождение. 1903. № 22. С. 379-380

[68] Абрамов Г. Кишиневская бойня // Историко-революционный альманах. СПб., 1907. С. 129-133

[69] Там же. С. 131

[70] См.: Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795 - 1995). Часть I. М., 2001. С. 321-328

[71] Там же. С. 333

[72] Павлов. С. Б. Указ. соч. С. 121-122

[73] Там же. С. 115

[74]Кони А. Ф. Витте С. Ю. Отрывочные воспоминания. М., 1925. С. 58

[75] Там же. С. 61

[76] Коковцов В. Н. Из моего прошлого 1903-1919 г.г. Париж, 1933. С. 237

[77] Янжул И. И. Воспоминания о пережитом и виденном в 1864-1909 г.г. М., 2006. С. 303

[78] Кельберин И. П. Черта оседлости. Петроград, 1914

[79] Там же. С. 74

[80] Там же. С. 74

[81] Памяти В. К. Плеве // Новое Время. № 10.195. 1904 // Памяти В. К. Плеве. СПб., 1904. С. 64-66

[82] Там же. С. 66

[83] Белоконский И.П. Политика В.К. Плеве по отношению к земству. // Былое. 1907. №9.

[84]Белоконский И. П. Земство и конституция. М., 1910

[85] Белоконский И. П. Земское движение. М., 1914.

[86] Витте С. Ю. По поводу непреложности законов государственной жизни. СПб., 1914

[87] Белоконский И. П. Земское движение. М., 1914. С. 91

[88] Витте С. Ю. По поводу непреложности законов государственной жизни. СПб., 1914. С. 342

[89] Голубев В. Высочайший указ о введении в действие в 33-х губерниях Европейской России Положения о земских учреждениях // Историко-революционный альманах. СПб., 1907. C. 5-12

[90] Там же. C. 11

[91] Там же. C. 11

[92] Статс-секретарь В. К. Плеве Биржевые ведомости. 1904. № 360 // С. 73

[93] Там же. С. 73

[94] Клопов А. А. Самодеятельность и земство в народной жизни России. СПб., 1913

[95] Там же. С. 36

[96] Там же. С. 37

[97] Ко всему русскому крестьянству // Летучий листок «Революционной России». 1904. № 4. С. 22

[98] Веселовский Б. Крестьянский вопрос и крестьянское движение в России. (1902-1906 гг.). СПб., 1907

[99] Крестьянский вопрос и крестьянское движение в России. (1902-1906 гг.). СПб., 1907. С. 13

[100] Ананьич Б. В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999. С. 115-116

[101] Морской А. А. Указ. соч. С. 9

[102] Статс-секретарь В. К. Плеве (Биржевые ведомости. № 360) С. 74

[103] Плеве В. К. // Книга русской скорби. Вып. 2. СПб. 1908; Книга русской скорби. С. 26

[104] Там же. С. 26

[105] Томпсинов В. А. Временщик. Исторический портрет А. А. Аракчеева. М., 2013. С. VIII

[106] Дневники императора Николая II 1894-1918. Т.1. 1894-1904. М., 2011. С. 815

• Переломные точки русской истории