Балыкин В.И.

В мемуарной литературе  есть интереснейшая и малоизученная группа воспоминаний – крестьянские мемуары XIX века. Этот вид документов очень редок. К реформе 1861 года крестьянство составляло 84% населения России, то есть, было самым многочисленным сословием страны, но и самым «молчаливым». В России  крепостные люди были малограмотными, да и времени на  литературные занятия не было. Даже к концу XIX в. грамотность среди населения, например, Нижегородской губернии составляла менее 24%[1].

До нашего времени в значительном количестве дошли мемуары и дневники выдающихся писателей, политиков, чиновников, но можно насчитать буквально единицы случаев, когда мемуары написаны крестьянами.  Чаще всего мы находим поздние записи отдельных эпизодов или очень короткие рассказы.  Редко встречаются более крупные мемуарные произведения. Крестьянские мемуары обычно содержат сообщения о событиях, характеризующих  отношения между помещиками и крестьянами: о телесных наказаниях, жестокостях со стороны помещиков, о помещичьих нравах.  Есть другая группа мемуаров, которая характеризует процесс развития рыночных отношений в дореформенной России и  положение крепостной буржуазии. Интересным примером таких мемуаров являются записки крепостного крестьянина Николая Николаевича  Шипова, впервые опубликованные в журнале «Русская старина» в 1881 году и переизданные в 2006 году вместе с другими крестьянскими воспоминаниями[2]. Крестьянские мемуары как исторический источник и мемуары Шипова в частности никогда не были объектом  подробного исследования историков.  В работе  Н.  Щеголькова  «Исторические  сведения  о  городе Арзамасе, собранные Николаем Щегольковым», посвященной истории города Арзамаса, упоминается о Шипове. Краткое упоминание о воспоминаниях Шипова имеется в труде С.А. Никитина «Источниковедение истории СССР» (М.1940). В статье А. А. Аквилева «Малоизвестная повесть нижегородского крепостного крестьянина», опубликованной в сборнике «Записки краеведов» за 1981 год даётся краткий пересказ воспоминаний и  практически не содержится  исторического анализа содержащихся в них сведений.

Николай Николаевич Шипов родился в Выездной слободе Арзамасского уезда Нижегородской губернии и был крепостным крестьянином Салтыковых. Для понимания причин того, почему его жизнь стала чередой приключений, важно увидеть истоки  удивительного характера этого человека.

Слобода Выездная изначально была населена казаками, которые были поселены  здесь Иваном IV в 1554 году для наблюдения за недавно присоединенными землями. Она находилась  по выезде из города, отчего и получила название «Казачья Выездная слобода».  Известно, что ещё при царе Михаиле Фёдоровиче  Романове в XVII веке крестьяне Выездной слободы были лично свободными и даже заводили судебные тяжбы со Спасским монастырём. Данный факт подтверждает царская грамота от 25 сентября 1629 года,  которая была вручена арзамасскому воеводе И.А. Стрешневу[3].       В 1635 году  Выездная слобода была пожалована  в вотчину боярину Борису Михайловичу Салтыкову. Следует отметить, что закрепощение казацкого населения было довольно редким  явлением  и вряд ли это событие  могло быть положительно воспринято слобожанами. Во владении рода Салтыковых село Выездная слобода находилось почти 250 лет, когда в силу манифеста от 19 февраля 1861 г. жители освободились от крепостной зависимости, а земля, леса и барский дом были распроданы Салтыковыми в 1880 гг.

Из ранней истории слободы известно немного. В 1656 году сюда была принесена из Казани чудотворная икона Божией Матери Одигитрии Смоленской, копия с чудотворной  Седмиезерской иконы Божией Матери, списанная по приказу тогдашнего владельца Выездной слободы и воеводы Казани М. М. Салтыкова. Тогда в селе свирепствовала эпидемия  моровой язвы, которая прекратилась после  принесения иконы[4].

Население Выездной слободы всегда отличалось свободолюбием. Здесь  родилась Алёна Арзамасская,  сподвижница Степана Разина. Во время крестьянской войны Алена возглавила отряд в 300 человек из беглых и крепостных людей, который постепенно достиг численности 7000 человек. В сентябре - октябре 1670 г. в Арзамасском уезде произошел ряд сражений, в ходе которых повстанцы были разгромлены, а  Алёна сожжена в  специально построенном срубе.

В 1807 году слободское поместье Салтыковых было разделено на 2 барщины, которые достались разным наследникам прежнего владельца Сергея Васильевича Салтыкова: большую, завещанную его сыну Сергею Сергеевичу, и малую, доставшуюся трём дочерям.

В 1815 году в честь победы над Наполеоном в слободе была построена церковь во имя Смоленской иконы Божией Матери, являющаяся памятником архитектуры федерального значения[5]. В ней долгое время  находилась копия с чудотворной Седмиезерской иконы Божией Матери. Интересен тот факт, что в Выездной слободе был священником прадед академика А. Д. Сахарова – Николай Сахаров (1837-1916). В своем первом доме, который Сахаровы приобрели в Выездном в 1860 году, он открыл школу для обучения грамоте крестьянских детей. Отец Николай и его жена сами преподавали в этой школе. По некоторым сведениям, его сын - Иван Сахаров, открыл одну из первых бесплатных народных библиотек в Арзамасском уезде.[6]

В первой половине XIX века -  Выездная слобода была богатым поселением. Выгодное географическое положение на пересечении торговых путей и почтовых трактов способствовало бурному развитию Арзамаса и его  округи. Через Арзамас проходили важные торговые тракты - Московский, Нижегородский, Симбирский, Саратовский, Тамбовский, большая дорога на Макарьев. Расцвет города этого периода вошёл в историю Арзамаса  как «золотой век», который длился  с 1775 по 1850 год. Постоялые дворы, процветание кузнечного, каретного  и шорного ремесел, развитие мехового и кожевенного производства (знаменитая  юфть) -  всё это давало большие доходы и владельцам ремесленных производств  и городу.

Выездная слобода находилась на большом торговом пути, идущем из  казахских  степей и  Оренбуржья в центральную часть России. Огромные стада  степного скота перегонялись по этому пути в центр страны. Поэтому неудивительно, что большое развитие в слободе получила  торговля скотом и те производства и ремёсла, которые с ней напрямую связаны.  Вся нижняя часть города Арзамаса сплошь была застроена кожевенными заводами. Торговля скотом  и кожевенное, войлочное производство были основными источниками дохода выездновских крестьян, включая и семью Шиповых. Большинство  жителей слободы находились на оброке, так как помещикам было выгодно получать деньги с богатых крепостных торговцев.

С середины XIX века торговое значение Выездного стало падать, что было связано с перемещением транзитных транспортных путей из-за прокладки железных дорог. В конце XIX в. Выездное – большое село, насчитывающее почти 3,5 тысяч населения,  но уже без прежнего размаха производства[7].

Николай Николаевич Шипов  был крепостным оброчным крестьянином помещиков Салтыковых.

В XIX веке   историки насчитывают более 20 разрядов крестьян. Тяжелее всего приходилось дворовым, которые очень сильно зависели от прихотей владельца. Легче всего было оброчным крестьянам, которые иногда и сами заводили торговлю и тем обогащались, как, например, те же Шиповы. Но Однако, даже на оброчных мог быть наложен такой огромный оброк, что его просто невозможно было выплатить. Недовольство крестьян непомерными оброками приводило к выступлениям против помещиков. Например, как указывает известный историк В. И. Буганов, в течение 1826 – 1849 гг. были  отмечены 1904 акта сопротивления.[8] То есть каждый год в среднем было по 76 – 77 выступлений. При этом около трети из них потребовали вмешательства военной команды.  А в 1857 – мае 1861 гг. случилось 3382 волнения, т. е. в среднем по 845 – 846 в год. При этом более 1000 случаев потребовали вмешательства военной команды, и более половины случилось перед самой реформой 1861 г.[9]

Помещичьи хозяйства были в основе своей натуральными. В некоторых имениях существовали заводы, но натуральная повинность оставалась всегда и состояла в основном в обеспечении помещика продуктами и деньгами, а также в прислуживании лично помещику. Консервация натуральных устоев феодальной вотчины тормозила развитие аграрных отношений, замедляла общественный прогресс.  Не в меньшей степени прогрессу сельского хозяйства препятствовало монопольное землевладение помещиков[10]. Ухудшало положение и то, что часто одно и то же селение (так было и с Выездной слободой) принадлежало нескольким владельцам. Такие населённые пункты назывались «разнопоместными». Кроме того, существовала практика земельных переделов, которая играла роль ограничителя процессов, «размывающих» общины крестьян.

В интересующий нас дореформенный период  положение крестьян в Выездной слободе было достаточно сложным. Принадлежность жителей слободы разным владельцам, большой оброк, накладываемый на крестьян, произвол помещиков и их управителей – бурмистров делали неустойчивым положение даже самых богатых крестьян. В воспоминаниях Н.Н. Шипова ярко показано это  бесправие  крепостных и  нарастание среди них недовольства   сложившимся положением. Можно сказать, что воспоминания Шипова помогают найти подтверждение тому факту, что крестьянская реформа 1861 года давно назрела, а понятие личной свободы было далеко не пустым звуком для крепостных крестьян.

Николай Николаевич Шипов родился в 1802 году в семье  помещичьего крестьянина. Как сообщает сам Шипов, отец «…имел хорошее состояние; занимался торговлею скотом… был человек грамотный, начитанный; пользовался почётом и уважением»[11]. На шестом году Николая отдали в учение грамоте местному священнику. Читать он выучился скоро, но писал только старинным почерком.

В мае 1813 г. отец впервые взял его в свою поездку для покупки скота. С этих пор Николай часто ездил с отцом, приучаясь к его делу. Поездки обычно начинались в марте – апреле, чтобы было потом удобнее гнать скот. Покупали его у разных лиц: казаков, киргизов, купцов, в основном небольшими партиями, которые потом сгонялись к определённому месту в степи специально для этого нанятыми работниками. Цены на скот колебались в пределах от 1,5  до 5 рублей за штуку и зависели от очень большого числа факторов. Особенно ценился так называемый букеевский скот, т. к. он был крупнее и жирнее. В разные годы покупалось разное количество скота – от 5 до 10 тысяч голов. При прогоне одному приказчику давалось обычно около 900 баранов, 6 рабочих, кашевар, 1 верховая лошадь и ещё 3 повозки с упряжными лошадьми[12]. В пути на гуртовщиков часто нападали казаки и башкиры, требовавшие деньги за  луга, которые, по мнению местного населения, были испорчены прогоняемым скотом. Во время прогона скот часто попадал в ловушки, устроенные местным населением, и, кроме того, нередко нападали разбойники.

Отец Шипова, кроме скота,  торговал салом, мехами, кожами и  пушным товаром[13]. Всё это в основном сбывалось в Москву. Автор воспоминаний впервые побывал в Москве по торговым делам в апреле 1816 г. Он так описывает её: «Здесь меня всё поражало и удивляло: длинные и извилистые улицы, наполненные идущим и едущим народом; большие высокие дома, из которых иные были обгорелые, неотстроенные – печальный след пребывания в Москве французов; множество церквей; златоглавый кремль с его соборами, дворцами и палатами; высочайшая ивановская колокольня, при которой лежал огромный колокол»[14].

Помещик  Салтыков в имении не жил, он изредка приезжал в слободу. Обычно же находился в Петербурге, а летом в подмосковном имении Сергеевском. Отца Шипова часто назначали бурмистром как человека, пользующегося уважением в селе. По словам автора воспоминаний, эта завидная в имении должность не нравилась ни отцу Шипова, ни ему самому, поскольку, как он пишет, «во-первых, потому, что наши торговые дела требовали частых отлучек отца из дому, а тут надо было постоянно находиться в слободе; во-вторых, потому, что при взыскании оброка невольно приходилось входить в неприятные столкновения с крестьянами и наживать себе врагов»[15].

Оброк, который должны были платить крестьяне Выездного, принадлежащие Салтыковым,  был очень большим и составлял около 105 тысяч рублей ассигнациями в год. Вместе с мирскими расходами на каждую ревизскую душу падало расходов на 100 рублей ассигнациями в год. В слободе числилось 1840 ревизских душ, но не все были одинаково способны к платежу. Были богатые крестьяне, которым нужно было платить за 2 – 3 ревизские души, и бедные, которым приходилось платить за 5 – 6 душ, поэтому оброк перераспределялся между бедными и зажиточными крестьянами. Например, сам Шипов с отцом платили 5000 рублей ассигнациями в год[16]. Вскоре Шиповы решили, что отец будет заниматься крестьянскими делами, а сам Николай торговать.   По этой причине с 1824 года Николай вновь часто ездит в степь. Фактически он берёт на себя  основную часть  работы по торговле скотом и его доставке из степей.

В 22 года Николай Шипов – самостоятельный, грамотный и уважаемый в слободе человек, вполне осознающий себя личностью. И вместе с тем, он остаётся бесправным крепостным крестьянином, зависящим от произвола не только барина, но и его управителей. Видимо это противоречие и привело в дальнейшем  к драме в жизни зажиточной и, казалось бы, очень успешной для своего времени и своей социальной среды семьи Шиповых.

В 1828 году в помощники по управлению слободой был назначен дворовый человек Тархов, по словам мемуариста, крайне не любивший Шиповых. Впрочем, только ли в «нелюбви» была причина возникшей вражды - это достаточно спорный факт, т. к. Н. Щегольков, например, указывает: «Николай Николаевич…пошёл наперекор, нагрубил управляющему, попал в немилость…»[17].  Шиповы в тот  год понесли убытки на сумму 18000 рублей ассигнациями, так как Тархов распустил ложный слух об аресте имущества Шиповых, из-за чего кредит их среди купечества снизился. Затем Тархов заставлял и подговаривал некоторых крестьян подавать на отца Шипова жалобы. Правда, эти данные нуждаются в дополнительной проверке, т. к. мемуары всё же лишь являются в данном случае выражением личного отношения их автора. Николай Шипов – старший вскоре заболел водянкой и умер в 1830 году. После этого его сын первый раз задумывается о побеге.

Через время Николай Николаевич Шипов  за провинности попадает  под домашний арест. 29 марта арест был снят по предписанию управляющего Рагузина. При осмотре двора, кладовых и амбаров Шипов заметил, что замки везде были сбиты и много имущества расхищено. Он послал в земский суд объявление, а сам поехал в Санкт- Петербург и там предложил за себя помещику выкуп в 25 000 рублей ассигнациями, но получил отказ. В декабре 1831 года Шипов начал готовиться к побегу. Свободолюбивый человек, он понимал, что, находясь в крепостной зависимости, даже с деньгами, он бессилен действовать самостоятельно.  Как рассказывает Н. Щегольков, «…чтобы спасти свою спину,…молодой Шипов…принуждён был убежать»[18].

1 января они с женой, оставив на время дочь у родственников, покинули Выездную слободу и выехали в Харьков.   Родственник жены привез паспорта на имя Григория и Елизаветы Кисловых. Отсюда отправились в Могилёв, затем в Яссы, тогдашнюю столицу Молдавии. Как оказалось, в Молдавии было много старообрядцев, которые переехали туда ещё во времена Петра I. Жили они привольно: податей почти не платили, в рекруты их не брали. Яссы оставили у Шипова следующее впечатление: «Яссы – город обширный и многолюдный, улицы кривые, узкие и грязные. Окружён фруктовыми и виноградными садами. В городе много церквей; есть митрополия, в которой живёт митрополит»[19].

Вскоре  бурмистр Тархов понял, что Шиповы не просто уехали по делам, а  бежали и в розыск был послан крестьянин Павельев. За поимку была обещана сумма в 1000 рублей[20].    Через время Павельев  явился в Яссы и пришёл на квартиру к Шипову, но тот успел скрыться сам и спрятать жену и детей. Некоторое время Шипов с семьёй (в 1833г. у него родился ещё сын Николай) скрывался у знакомых скопцов, потом с их помощью семье достали прусские паспорта. Скопцы  написали рекомендательное письмо к игумену Пунгарацкого монастыря Константину, и Шипов с семьёй тронулись в путь. Игумен достал разрешение на проезд в Россию через Австрию и дал 4000 рублей. Шипов с семьёй поехали в город Сычаву, где прожили около месяца. Оттуда поехали через Серет в Черновиц и далее в Могилёв-на-Днестре. Шипов вспомнил, что в Симферополе живёт дедушка жены по фамилии Марков. Направились туда. Здесь прожили около 2 недель, после чего, заняв у Маркова 500 рублей, уехали в Херсон, затем поехали в Бессарабию к австрийской границе, но, как выяснилось, зря, они едва не столкнулись с Павельевым, ехавшим в Одессу. Из Бессарабии направились в Лубны Полтавской губернии. Потом решили ехать на Кавказ. Отъехали в Ставрополь, выправили у губернатора паспорт для проживания на Кавказе и поехали в Пятигорск, где наняли лавку с квартирой на год и с разрешения коменданта завели торговлю продуктами.

Казалось бы, что после бесконечных переездов  семье Шиповых удалось спокойно обосноваться и начать новую жизнь.  Благодаря торговле Шипов познакомился с сотником Донского полка Василием Сухоруковым, который пользовался большим уважением в Пятигорске. Он снимал на Кавказе почтовые станции, брал казённые подряды и занимался прочей коммерческой деятельностью. Сухоруков предложил Шипову быть у него комиссионером с жалованьем 1000 рублей ассигнациями в год.  Все письма Шипова приходили на имя Сухорукова, и он начал вскрывать и читать их. Однажды пришло письмо,  из которого Сухоруков понял, что Шипов беглый крепостной. Он предъявил это письмо в полицию, и Шипова посадили в острог. Сначала его приговорили к ссылке, но затем приговор смягчили и только вернули крестьянина помещику. Как писал Шипов, «Я…находился под бременем своих гонителей…. И за что же? За то единственно, что я желал вольности до последнего моего издыхания; искал не чести, славы и богатства, а только независимости себе и моему потомству от жестокосердного помещика»[21].

Шипов узнал, что по закону те, кто побывал в плену у горцев, после освобождения отпускаются с семьёй на волю. Он решился на этот способ избавления от крепостной зависимости. 3 января 1844 года Шипов  уже специально едет на Кавказ. Он приехал к знакомому торговцу, который предложил ему стать компаньоном по доставке припасов в крепость Незапную Кабардинскому егерскому полку.     Однажды Шипов отправился к горцу из соседнего аула за маслом. По дороге на него напали и захватили в плен. Выкупу спросили 300 рублей[22]. Горцы привели его в один из горных аулов и   держали в сакле. Шипов договорился с одним из горцев, и тот помог ему бежать. Побег был удачен. Вскоре Шипов был освобождён от крепостной зависимости вместе с семьёй и поселился в Херсоне, где занимался торговлей. На этом мемуары заканчиваются.

Известно, что в 1863 году Николай Николаевич получил в Императорском русском географическом обществе за свои мемуары серебряную медаль. В 1866 году он совершил путешествие в Иерусалим, откуда принёс икону, освящённую на Гробе Господнем, которую передал в дар выездновской церкви. В 1868 году он отправился в Ташкент, где прожил до 1876 года, а потом вернулся к своим родным в Нижегородскую губернию. В момент печати мемуаров в 1881 году Шипов был в Санкт-Петербурге. Умер он в марте 1882 года в Москве на улице и был опознан  по находившимся при нём бумагам.

Такова внешняя канва жизни Николая Николаевича Шипова. Насыщенная событиями, неординарная, яркая судьба этого незаурядного человека как будто создана для того, чтобы стать основой  художественного произведения. Не случайно А.А. Аквилев обращает внимание на сходство судьбы Шипова с судьбой героя «Кавказского пленника» Льва Николаевича Толстого. Он предположил, что поскольку рукопись воспоминаний была передана автором в редакцию журнала «Русская старина» ещё в 1862 году и пролежала в столе у редактора 15 лет, то с нею мог ознакомиться Л.Н.Толстой, создавший своё произведение в 1872 году[23].

На наш взгляд, существует ещё и явное сходство судьбы Н.Н. Шипова и  Флягина – главного героя повести Н.С. Лескова «Очарованный странник», также написанной в 1872 году. Оба – крепостные крестьяне, бежавшие от жестоких притеснений и ищущие правду.  Они занимались какой-то период времени деятельностью, связанной со скотоводством и с торговлей скотом со степными народами, странствовали по свету,  страдали и разочаровывались в людях и, в то же время, не утрачивали веры в справедливость и какого-то особого незлобливого мироощущения.  В сущности, и реальный Николай Шипов, и вымышленный Иван Флягин – это русский народ,  ищущий правду и справедливость.  Есть сведения, что Н.С.Лесков хорошо знал М. Семевского, главного редактора «Русской старины», где были опубликованы мемуары. Н.С. Лесков очень верно передал особенности характера таких «очарованных странников», каким был  Николай Николаевич Шипов.

В чём же главная ценность мемуаров  Н.Н. Шипова и крестьянских мемуаров вообще? Прежде всего, они дают редчайшую возможность увидеть эпоху глазами крестьянина, в частности такое важнейшее событие как  освобождение крестьян в 1861 году.  Среди части историков ранее бытовало мнение, что, по сути, это событие не являлось знаменательным, и реального освобождения крестьян не было. Конечно, крестьяне продолжали платить помещику за аренду земли, то есть личной земли ни у кого из бывших крепостных не было. Но, тем не менее, личная свобода была им дарована, поэтому несправедливо приуменьшать значение этого события. А вот как относились крестьяне к объявлению  об уничтожении крепостной системы, во время чтения, как пишет  крестьянин Ф.Д.Бобков: «У многих на глазах были слёзы»[24]. Из дальнейшего контекста ясно, что это были слёзы благодарности. Впрочем, не все отнеслись к манифесту адекватно – многие решили, что, раз их освободили, то они могут делать всё, что им заблагорассудится. Многие напились в кабаках. Кто-то вообще начал грубить бывшим хозяевам. Другие, привыкши жить у бывших господ, не хотели выходить из крепостного состояния и проклинали царя. Это кажется странным, ведь любой крепостной в большей или меньшей степени зависел от желаний барина. Некоторые образованные крестьяне пытались объяснять остальным суть манифеста, но их не всегда понимали.

В мемуарах Шипова есть следующие строки про Александра II, будущего императора: «На Наследника я долго и пристально смотрел и не мог вдоволь насмотреться. …. Предчувствие у меня тогда было, что этот царь будет великий и покровитель всем угнетённым»[25]. Конечно, следует помнить, что социальное положение  мемуариста всегда в значительной мере отражается на его произведении. Естественно, что крепостной крестьянин, переосмысливая своё прошлое и уже зная судьбу Александра II, пишет про необыкновенное будущее императора.

Вместе с тем, заметными особенностями именно крестьянских мемуаров в изображении исторических событий являлись простота изложения,  стремление к правдивости и искренности в изложении событий. Это связано, видимо с тем, что  крестьянин, в отличие от чиновника, политика чувствовал себя только свидетелем этих событий и не пытался показать свою роль в них и своё влияние на события.

Мемуары арзамасского крестьянина Николая Николаевича Шипова являются редким документальным памятником эпохи отмены крепостного  права в России. Удивительная судьба этого «очарованного странника» является живой иллюстрацией души русского человека, который через все невзгоды, падая и упорно поднимаясь с колен, прошел путь от крепостного рабства к свободе.

Список источников и литературы.

1. Аквилев А.А.  Малоизвестная повесть нижегородского крепостного крестьянина.// Записки краеведов. Горький, 1981.
2. Бобков Ф. Д. Из записок бывшего крепостного человека. //В сб. док. Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века. М., 2006.
3. Буганов В. И., Преображенский А. А., Тихонов Ю. А. Эволюция феодализма в России. М., 1980.
4. Государственные списки памятников истории и культуры Нижегородской области. Нижний Новгород, 2001.
5. Нижегородский край в словаре Брокгауза и Ефрона. Нижний Новгород, 2000.
6. Никитин С.А. Источниковедение истории СССР. М., 1940.
7. Пурлевский С. Д. Воспоминания крепостного (1800 – 1868). //В сб. док. Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века. М., 2006.
8. Шипов Н. Н. История моей жизни и моих странствий//В сб. док. Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века. М., 2006.
9. Щегольков Н. Исторические сведения о городе Арзамасе, собранные Николаем Щегольковым. Арзамас, 1911.
10. Музей А. Д. Сахарова. Электронный ресурс: http://www.uic.unn.ru/ads/museum/exhibition/text.htm

---

[1] ^{Сборник статистических сведений… (1884-90 г.) СПб.: Изд.центр. стат. комит.}

[2] ^{Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века. М., 2006.}

[3] ^{Щегольков Н. Исторические сведения о городе Арзамасе, собранные Николаем Щегольковым. Арзамас, 1911. С. 23.}

[4] ^{Щегольков Н. Указ. соч.,  С.35.}

[5] ^{Государственные списки памятников истории и культуры Нижегородской области. Нижний Новгород, 2001. С. 103.}

[6] ^{Музей А. Д. Сахарова. Электронный ресурс: http://www.uic.unn.ru/ads/museum/exhibition/text.htm}

[7] ^{Нижегородский край в словаре Брокгауза и Ефрона. Нижний Новгород, 2000. С. 134.}

[8] ^{Буганов В. И., Преображенский А. А., Тихонов Ю. А. Эволюция феодализма в России. М., 1980. С. 286.}

[9] ^{Там же. С 286 – 287.}

[10] ^{Там же. С. 157 – 158.}

[11] ^{Шипов Н. Н. Указ.соч. С. 156.}

[12] ^{Там же. С. 159-160.}

[13] ^{Шипов Н.Н. Указ.соч. С. 163}

[14] ^{Там же. С. 163.}

[15] ^{Там же. С. 169.}

[16] ^{Там же. С. 170.}

[17] ^{Щегольков Н. Указ. соч. С. 191}

[18] ^{Щегольков Н. Указ. соч. С. 191}

[19] ^{Шипов Н. Н. Указ. соч. С. 184}

[20] ^{Там же. С. 186}

[21] ^{Шипов Н. Н. Указ.соч. С 203.}

[22] ^{Шипов Н. Н. Указ.соч.С. 213.}

[23] ^{Аквилев А. А.  Малоизвестная повесть нижегородского крепостного крестьянина // Записки краеведов. Горький, 1981. С. 154-157.}

[24] ^{Бобков Ф. Д. Из записок бывшего крепостного человека.//В сб. док. Воспоминания русских крестьян XVIII- первой половины XIX века. М.2006. C. 627.}

[25] ^{Шипов Н. Н. Указ. соч. С. 182.}

• Переломные точки русской истории