Шинкевич А.В.

Проблематика истории города Магнитогорскаинтересна нам по нескольким причинам. Во-первых, современные историки стали обращать внимание на проблему «маленького» человека, на его жизнь, нравы, привычки, нравственные ценности и, наконец, на его роль в истории. Благодаря микроаналитическому подходу в исторической науке возникают новые интересные выводы казалось бы на хорошо изученные сюжеты. Во-вторых, доступ к архивным источникам был закрыт и, соответственно, не было возможности изучить весь спектр проблем прошлого столетия. Но с конца 80-х гг. XX века исследователям удалось получить доступ к засекреченным материалам, таким образом, появилась возможность детального изучения советской эпохи. В настоящее время актуальной задачей является изучение материалов архивных фондов, что поможет восполнить пробел. Изучению истории нашего города – г. Магнитогорска посвятили свои работы А. Маленький, В. Казаринова, В.Ф. Галигузов, В. П. Баканов, В.Н. Кучер и др. Проблемам демографического развития уделила внимание и опубликовала статьи Н.Н. Макарова. Мы также желаем внести вклад в изучение истории родного города. В-третьих, не секрет, что социально–экономические, а также политические события, такие как коллективизация, форсированная индустриализация, голод 1932 – 1933 гг. оказали влияние на демографическое развитие населения. Мы уверены, что эти изменения легли в основу социально–демографических процессов настоящего времени. В–четвертых, нам, магнитогорцам, интересно узнать подлинную историю строительства города, определить как создавали промышленный гигант, как жили люди, какие категории населения участвовали в строительстве города и завода и какими способами осваивали новую местность, структуру занятий жителей города. Все вышесказанное предопределяет актуальность изучения появления города и демографической ситуации г. Магнитогорска.

Целью данной работы является изучение общей демографической обстановки в новом индустриальном центре и способов комплектования контингента рабочих на Магнитострое.Определить социально-экономическую характеристику населения Магнитогорска, численность, социальный состав жителей города 1930–х годов сложно, так как 1930-й год всего лишь второй с начала строительства города. Состояние источниковой базы затрудняет воспроизведение достоверной картины движения населения и изменения его демографических характеристик. Также частично утеряна статистическая документация, что, в свою очередь, затрудняет исследование демографической ситуации в Магнитогорске. В ходе исследования нами использовались источники различных видов: делопроизводственная документация, источники личного происхождения (в том числе материалы устной истории) и статистические источники (опубликованные и неопубликованные).

В декабре 1925 года на XIV съезде партии было принято решение об индустриализации страны, а также указано на необходимость первоочередного и преимущественного развития тяжелой промышленности и электрификации — как основного условия победы социализма в СССР. Рост военной опасности также требовал создания независимой военно-промышленной базы у СССР. В Свердловске под руководством С.М. Зеленцова специалисты из «Уралпроектбюро» и ленинградский Гипромез начали работу над новым проектом Магнитогорского металлургического завода. «Торгово-промышленная газета» сообщала 19 января 1926 года: «На Урале предположено построить завод «Гигант» (в Троицком округе, у горы Магнитной). В связи с этим была командирована специальная комиссия для выбора места постройки. Комиссией был избран район Средне-Уральского поселка. Так, с признанием места строительства металлургического завода в 1926 году и родилось понятие Магнитострой[1].

Первоочередной задачей был поиск специалистов и рабочих для возведения города и завода в степях Южного Урала.Уралоблисполком обратился в Совнарком, ВСНХ и Госплан СССР с «Краткой запиской к строительству Магнитогорского завода», в которой впервые экономически обоснованно доказывалась целесообразность строительства у горы Магнитной мощного металлургического предприятия. В 1928 году бюро Уралобкома ВКП(б) решением своего ноябрьского заседания утвердило управляющим Магнитогорского строительства (Магнитостроя) С.М. Зеленцова, а техническим руководителем В.А. Гассельблата. В 1929 году Совнарком СССР и Совет Труда и Обороны (СТО) приняли решение на своем совместном заседании 17 января о начале строительства Магнитогорского металлургического завода.

4 февраля 1929 года Андрей Иванович Сулимов прибыл на подводе в станицу Магнитную, а 10 марта к Магнитной горе приехали первые представители Магнитостроя. Всего прибыло 35 человек. «Начали с подвозки леса, - вспоминал позднее гражданин номер один Магнитогорска Андрей Иванович Сулимов, направленный на Магнитострой для организации продовольственного снабжения и быта первых строителей еще в феврале того же 1929 года, - из ближайших лесных участков. Закупали также и подвозили на площадку уже готовые крестьянские дома. Все это подвозилось исключительно гужом[2].

В первых числах марта на площадке приступили к строительным работам. Первыми начали строить ледник, хлебопекарню и магазин. Никаких помещений для прибывающих рабочих еще не строилось. Всех прибывающих рабочих, служащих и инженерно-технический персонал размещали в поселках Магнитном и Средне-Уральском, в арендованных у крестьян избах. На работу из этих поселков на площадку будущего завода люди ходили пешком, это 4-5 километров. Особенно тяжело приходилось рабочим попадать на площадку из Магнитного поселка во время разлива реки Урал. Им приходилось переплавляться в маленьких лодках – «душегубках», а местами переходить мелководья вброд, по колено в воде»[3].

В отряде А.И. Сулимова работал помощником мой прапрадед Яков Николаевич Зимин[4]. По словам моей бабушки, Лапшиной Ирины Александровны, Я.Н.Зимин активно принимал участие в организации рабочего снабжения для строительства Магнитогорского завода. В 1920 году Якова Николаевича назначают начальником снабжения Белорецкого металлургического завода. В 1928 году началась подготовка к строительству Магнитогорска и Металлургического комбината. При формировании первого отряда строителей его включают в состав этого отряда. Отряд этот под руководством А.И. Сулимова завозил на площадку нового комбината инструменты, инвентарь, стройматериалы. На тот момент существовала острая потребность в обеспечении рабочих необходимым как жильем, продовольствием, так и в поиске рабочей силы. Благодаря работе А.И. Сулимова и Я.Н. Зимина уже в марте 1929 года к стройплощадке пошли первые обозы. Ночевать приходилось порой в степи. Все необходимое нужно было собрать, погрузить на специальные сани, запряженные лошадьми и везти из Белорецка, Верхнеуральска. Расстояние было не короткое, да и пробираться по зимней дороге через перевалы было нелегко. Когда лошади выбивались из сил людям приходилось брать их под уздцы и помогать. Участки дороги, занесенные снегом, расчищались вручную. По словам Я.Н.Зимина, это было очень важное задание, ведь от организации снабжения зависела вся работа на будущем заводе[5].

Я.Н.Зимин занимался первоначально решением жилищного вопроса на Магнитстрое, а именно он арендовывал жилье у местного населения для прибывающих рабочих. Избы и сараи раскулаченных местных жителей переходили в его распоряжение для прибывших первостроителей. Также он закупал материалы для бараков в Среднеуральске, Белорецке, Верхнеуральске, в Абзелиловском районе Башкирии.

А.И.Сулимов и Я.Н.Зимин первыми приступили к вербовке рабочих на стройку. Первым начальником отдела кадров Магнитостроя стал Е.И. Мартынов. Он оформлял прибывающих в город. Однако с каждым днем темпы прироста населения увеличивались. Так, 1 мая 1929 года в голой степи у подножья легендарной горы работало 256 человек. За месяц число первостроителей увеличилось до 317 человек, еще через месяц их стало 412, а уже к 1 августа – 1251. К 1 сентября армия первых магнитостроевцев выросла еще более чем вдвое, т.к. к этому времени было уже налажено достаточно надежное железнодорожное сообщение. На 1 октября в составе Магнитостроя числились 2999 работников, на 1 декабря – 3263 человека[6]. Эти рабочие числились в ведомстве Магнитостроя, Трансстроя, Водоканалстроя, Уралгортехконторы, акционерного общества «Транспорт».

Мотивы, по которым молодежь ехала на строительство Магнитогорска были самые разные: от стремления выжить, желания получить лучшее по мерках 1930-х гг. снабжение, чтобы не умереть с голоду, до энтузиазма и стремления совершить подвиг. Подобные мотивы в общем виде формировали и социальный состав населения нового города. На Магнитострое оказались комсомольцы, желание проявить себя в трудовой деятельности, инженерно-технические кадры (ИТР), которых командировали на строительство города и завода на различные сроки, спецпереселенцы, которых насильно сгоняли на Магнитострой и заключенные, дешевый труд последних категорий широко применялся на всех стройках первых пятилеток. Важную роль играет определение изначальных интересов магнитогорцев - первостроителей. Энтузиазм комсомольцев, воспетый советской историографией, полностью исключать нельзя, однако и преувеличивать его масштабы не стоит. Наряду с комсомольской романтикой, присутствовало стремление сохранить жизни, получить более качественное пропитание. Примером энтузиазма может послужить обращение крестьянина деревни Замобьево Вязниковского района Владимирского округа к председателю ВСНХ тов. Куйбышеву: «Уборка хлебов кончилась, и, чтобы не прогулять зимнего сезона, я хочу идти на строительство Магнитостроя выполнять пятилетку в четыре года… Если Вы, товарищ Куйбышев, направите меня, я останусь до конца строительства Магнитостроя»[7]. Молодой каменщик тов. Количенко (г. Рославль) пишет: «...Я не могу в такой момент относится к сему равнодушно и желаю поехать на строительство»[8].

В 1930-е гг. источниками пополнения рабочей силы Магнитостроя выступали добровольцы. Второй формой пополнения рабочей силой крупнейшей стройки 1930-х гг. выступали разнообразные организованные наборы. В частности, оргнабор включал коллективное и индивидуальное заключение договоров. В массовом порядке на Магнитострой первоначально привлекалась рабочая сила из Уральского региона. В последующие годы, когда региональные ресурсы были исчерпаны, основным источником пополнения кадров были рабочие бригады и завербованные строители, которые приезжали в Магнитогорск по договору в организованном порядке из Европейской части СССР [9].

Весомую долю населения Магнитогорска составляли граждане, прибывшие на строительство самотеком. Этот источник пополнения рабочей силы был не менее существенным. Так, за 1931 г. в Магнитогорск самотеком прибыло 60 667 человек. Следует учесть, что эти люди официально зарегистрировались в городе, устроились на работу, а бывали случаи, когда граждане, прибывшие в Магнитогорск самостоятельно, не могли найти работу и жилье, оставались неучтенными[10].

Не менее важным источником пополнения рабочей силы города стали спецпереселенцы, число которых в Магнитогорске было значительным. Спецкадры на Магнитострое появились уже в 1930 г., но начиная с 1931 г. поток спецпереселенцев значительно усилился. Уже в 1932 г. при Главном Управлении Магнитостроя их числилось 40 тыс. человек.[11]

Заключенные Магнитогорской исправительно-трудовой колонии (МИТК) и спецпереселенцы[12] составляли значительную весомую часть населения Магнитогорска в рассматриваемый период. Тезис В. Н. Кучера о том, что «неприемлемо мнение об участии уголовников в строительстве Магнитки», абсолютно бездоказателен. Так, в 1932 г. численность населения города составляла 205 тыс. человек, из них заключенных и спецпереселенцев было 50 тыс., или 24,3 %.[13]

Стройка у подножья горы Магнитной с первых дней возникновения стала молодежной, т.к. на строительстве преимущественно была задействована молодежь. Инженер Майлс Шировер, проработавший на Магнитострое около полутора лет, писал в американском журнале «Каррент хистори» в июле 1932 г.: «В сущности, Магнитогорск создан советской молодежью. 60 % рабочих этого строительства моложе 24 лет...» [14]. Кроме того, продолжительность жизни в городе была невысокой. Смертность напротив была существенной.

Магнитогорск являлся стройкой всесоюзной, поэтому национальный состав был крайне неоднородным. По словам Джона Скотта: «В бригаде было много людей разных национальностей: русские, украинцы, татары, монголы, евреи»[15]. Люди тридцати шести национальностей строили завод. Многонациональный состав в Магнитогорске вызывал определенные трудности, однако считать их превалирующими во взаимоотношениях горожан нельзя [16].

До середины 1931 года бурные миграции поощрялись государством[17] и с началом насильственной коллективизации крестьяне хлынули в города, на стройки. Горожане, в свою очередь, в поисках лучшей доли перемещались из одного населенного пункта в другой.

На Магнитострой стали прибывать не только командированные партийными и советскими органами специалисты и рабочие, завербованные оргнабором, но и большие группы так называемых «артельщиков», мотавшихся по всей стране в поисках сносно оплачиваемой работы[18]. Обрушившийся на многие регионы страны голод гнал работный люд на «днепрогэсы», «турксибы».

Все категории населения существовали в крайне сложных социально-бытовых условиях. Реализация плана первой пятилетки, отдававшего абсолютный приоритет тяжелой промышленности потребовала предельного напряжения всех сил народа. Ресурсы, использованные для развития металлургии, машиностроения, энергетики, топливодобычи (составлявших основу военно-промышленного комплекса), были изъяты сталинским правительством главным образом из сферы потребления, в ущерб легкой промышленности и социальной инфраструктуре. Соответственно потребление народа было бесповоротно принесено в жертву тяжелой промышленности[19]. Например, В.А. Смольянинов в своих воспоминаниях день своего прибытия к Магнитной горе изобразил следующимобразом: «Было начало июня 1929 года. Вместе с несколькими инженерами Магнитостроя мы из Свердловска доехали до Челябинска, добрались до Троицка и оттуда по тракту поехали на машинах в станицу Магнитную. Остановились в станице. На улицах Магнитной частенько встречались казаки, особенно старики, в полной казацкой царской форме, с Георгиевскими крестами, офицерскими эполетами, погонами. В Красной Армии в то время погонов не носили. Мы сразу же почувствовали недружелюбие зажиточных казаков...»[20]. Действительно, прибывающие в город рабочие и специалисты часто сталкивались с недружелюбным отношением к себе местного населения. Яков Павлович Шмидт, ставший начальником Магнитостроя в феврале 1930 года, писал: «Напряжение и трудности строительства усугублялись частыми авариями, пожарами, и это очень тревожило… Электропровода, разбросанные по Магнитке на десятки километров, легко было замкнуть и тем самым оставить стройку без энергии и света... В то же время начинался обычно пожар на складе или в бараке и разрыв водопроводных труб. Характерна еще одна деталь: часто бывало так, что во время пожаров паровоз с поездом вдруг станет на переезде, не давая проезда пожарным. Положение создалось исключительно напряженное. Враг был неуловим, потому что он был среди нас и вредил исподтишка. Ночами приходилось быть особенно начеку. Когда возникал пожар, начинали тревожно гудеть все паровозы, завывать сирены электростанции. Эта необычайная «симфония» создавала жуткое впечатление...»[21].

Со временем в городе стало появляться все больше и больше работников, соответственно заниматься обустройством их быта стало сложнее. Помимо острого жилищного вопроса существовала трудность в обеспечении населения продуктами питания и товарами первой необходимости. Как писал известный краевед В.П. Баканов «около 15 процентов населения (из 170000 человек) живет в домах относительно благоустроенных (Березки, Ежовка, Соцгород), остальные во временных бараках… Часть населения на окраинах живет в самочинно построенных землянках, юртах, палатках, и, причем, эта часть не поддается никакому учету… Переселение и крайняя степень уплотнения бараков повсюду на всех поселках привели к такому положению, что площадь на одного человека составляет 1,25 кв. метра, вместо декретной нормы 3,5 кв. метра в общежитиях и 6 кв. метров в квартирах[22]. Также Владимир Петрович приводит пример норм хлеба: «Если ты шахтер, тебе на сутки 1 килограмм, если особый и первый рабочий, то 800 граммов, второй – 700, иждивенцам и служащим – по 400 граммов »[23].

Джон Скотт – американец, строивший комбинат простым рабочим, в книге «За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали» привел пример одного дня жизни сотоварищей «… 15 килограммов хлеба, купленных в ларьке, - двухдневные рационы для двух рабочих и иждивенца»[24]. Но бывало и так, что на завтрак рабочим выдавалось 50 грамм хлеба[25].

Действительно бытовые условия в Магнитогорске в 1930-е гг оставляли желать лучшего. Архивные материалы свидетельствуют о том, что «в жилищах преобладает грязь, духота, теснота, вшивость, огромная заболеваемость как взрослых, так и в особенности детей. Некоторые взрослые от недоедания имеют истощенный вид. Взрослые рабочие, возвращаясь домой, не имеют возможности отдохнуть как следует, а это снижает работоспособность»[26].

Следствием всех этих событий стала неблагоприятная демографическая обстановка в городе. Можно согласиться с немецким историком Ш. Мерлем, что огромные людские потери во время голода 1932-1933 гг. явились непредвиденным, незапланированным, а быть может, и нежелательным следствием индустриализации[27].

Ситуацию 1930-х годов прошлого века можно назвать «демографической катастрофой». Это связано с невысокими показателями рождаемости, а также естественного прироста[28]. Невысокая рождаемость сопровождалась многими факторами, но главной причиной снижения рождаемости на этом этапе демографи­ческой истории СССР было, как уже говорилось, ухудшение условий жизни лю­дей. Семьям с каждым годом все труднее было формировать свой фонд потребления, или проще говоря, накормить, одеть и обуть детей. До­биться расширения жилой площади после рождения ребенка было не­возможно. Малодетные и бездетные семьи получали огромное преиму­щество. В этих условиях потенциальные родители принимали решение отложить рождение ребенка до лучших времен. Поскольку среди переселенцев преобладали мужчины, то сам факт миграции означал временный (в некоторых случаях и окончатель­ный) разрыв брачно-семейных отношений, а следовательно, и снижение рождаемости. Американский рабочий Джон Скотт отмечал: «Большинство молодых рабочих барака № 17 были не женаты. Это объяснялось, во-первых, тем, что женщин в Магнитогорске вообще было очень мало, как и в любом поселке строителей. Во-вторых, такое положение говорило о тяжелых условиях жизни. Работая физически на холоде по 2 смены и плохо питаясь, человек почти не имел сил и энергии предаваться любви, особенно перед открытым небом или переполненных людьми комнатах»[29]. К тому же все новорожденные дети умирали в течение первого года жизни.

Но, к сожалению, смертность, в отличие от рождаемости, в то время была значительной. Происходило преобладание смертности над рождаемостью из-за процесса становления элементарных бытовых условий, здравоохранения, травм на стройках ( ведь пренебрежение правилами безопасности обычная ситуация), ужасного санитарно–эпидемиологического положения.

Также была велика динамика детской смертности, особенно среди детей до одного года. В 1930 г. процент смертности среди младенцев был равен 8,4%, а в 1932 г. 38, 6%. Сеть детских яслей в городе стала создаваться в 1931 году. Большой процент детской смертности давали пневмония, туберкулез, грипп, корь, дифтерия, менингит. Боролись с заболеваниями детские консультации и молочные кухни[30].

Но вместе со стремлением улучшить жилищные условия магнитогорцев коэффициент рождаемости в Магнитогорске не повышался и в 1933 г. был в 3,6 раза ниже, чем по Уралу (35%). Также следует заметить, что в это время сокращается продолжительность жизни людей. За 1929 - 1931 гг. ожидаемая продолжительность жизни населения СССР уменьшилась на 2,4 года – с 37, 4 года до 35 лет.

В 1933г. в СССР и в Уральском регионе произошел скачкообразный рост смертности. На Урале естественный прирост был отрицательным и составил -14,3%. В Магнитогорске рост смертности начался ещё в 1932 г. и к лету 1933 г. достиг своего пика. Главными факторами высокой смертности были эпидемии и голод в стране. Отрицательный естественный прирост населения в Магнитогорске был обусловлен массовым вымиранием и снижением рождаемости[31]. «… и лицо его имело мертвенно-бледный оттенок, который, впрочем, был у многих людей, увиденных мною в Магнитогорске в 1933 году», - так описывал Джон Скотт многих магнитогорцев[32]. «Прошлой ночью замерз и умер один клепальщик. Холод и плохое питание»[33]. К последствиям демографического кризиса можно отнести ухудшение состояния здоровья населения. Большинство людей переболели инфекционными и желудочно-кишечными болезнями, были инфицированы туберкулезом, поражены дистрофией. Среди выживших увеличивалась прослойка физически ослабленных людей, обладающих пониженным иммунитетом и сопротивляемостью. Отрицательная селекция демографических кризисов и катастроф очевидна. Не только огромные количественные потери населения, но и необратимый качественный ущерб — важнейшее следствие демографических кризисов и катастроф.

В конце 1933 года комбинат бытового обслуживания управления Магнитостроя содержит: 1080 жилых домов и бараков, 17 школ; в городе работают: цирк, звуковое кино, телеграф, телефонная станция; здравоохранение имеет: 98 лечебно-профилактических учреждений, больничный городок, 23 амбулатории, 11 бань, три детских консультации, 5 детяслей, молочную станцию и дом отдыха[34].

1934-1935 годы – являются временем стабилизации. В это время устоялось число постоянных жителей города. Снабжение к этому времени было нормализовано, в городе была развернута сеть магазинов и ларьков (в 1933 году 90 магазинов и 20 ларьков[35]), жилищный фонд был увеличен, система здравоохранения была налажена. Все это сказалось на естественном приросте населения. Смертность детей в это время сократилась до 4,9%[36]. В связи с улучшением условий, молодежь начала активно создавать семьи, соответственно показатели рождаемости стабильно росли.

Таким образом, Магнитогорск представлял собой «срез» Советского Союза в демографическом и социальном плане. В городе работали люди разных национальной, разных возрастов (с преобладанием молодежи). Рабочие прибывали в город по различным причинам, а показатели рождаемости, смертности и естественного прироста на протяжении первой половины 1930-х гг. оставались малопривлекательными.

Приложение

Андрей Иванович СулимовЯков Николаевич Зимин

Зимин Я.Н. с супругой Зиминой А.С. 1925год Дети Я.Н. Зимина. 1936 год

Зимин Я.Н посередине. 1930 год. Я.Н. Зимин с семьей.

Яков Николаевич на фото в первом ряду второй справа. За ним его супруга Анастасия Семеновна.

Я.Н. Зимин с внучкой Лапшиной А.И 1947 год

Лапшина Ирина Александровна

---

[1] Машковцев В. И. История Магнитки / В. И. Машковцев. - Магнитогорск : Магнитог. Дом печати, 1999.

[2] Магнитогорск: 1929 - 2009. Фотолетопись. 80-летию города посвящается. - Магнитогорск, 2009. – С. 15.

[3] Там же.

[4]Я.Н.Зимин (1900 – 1965) – начальник отдела снабжения Белорецкого металлургического завода, в Магнитогорске заместитель А.И. Сулимова, принимал активное участие в строительстве Магнитогорска и ММК.

[5] Интервью И.А.Лапшиной 1939 Г.р. Записано А. Шинкевич 12.09.2013.

[6] Магнитогорск: 1929 - 2009. Фотолетопись… С. 15.

[7] Баканов В. П. Испытание Магниткой. – М., 2001. – С. 108.

[8] Там же.

[9]Сержантов В. Г. Магнитострой — всенародная стройка первой пятилетки (Из истории борьбы советского народа за строительство Магнитогорского металлургического комбината) // Из истории социалистического строительства на Урале. Челябинск, 1969. С. 102.

[10]Макарова Н.Н. Механизмы формирования населения нового города в условиях форсированной индустриализации (по материалам Магнитогорска) //Уральский исторический вестник. - 2011. - № 1. С. 71-76.

[11] ГАСО. Ф. Р-255. Оп. 1. Д. 867. Л. 2, 8; ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 10. Д. 238. Л. 157.

[12] Термин «спецпереселенцы» использовался до 1934 г. Позже, в 1934–1944 гг., их именовали трудпоселенцами, а с марта 1944 г. — вновь спецпереселенцами.

[13]Макарова Н.Н. Механизмы формирования населения нового города… С. 71-76.

[14] На линии огня: страницы комсомольской жизни Магнитки. Воспоминания, очерки, документы. - Челябинск, 1975. - С. 29.

[15] Скотт Джон. За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. - Свердловск, 1991. – С.39.

[16] Макарова Н.Н. «Город без церквей»: религиозная повседневность Магнитогорска (1929-1941) // Религиозные практики в СССР: выживание и сопротивление в условиях насильственной секуляризации. - М.: РГГУ, 2012.

[17] Постановление СНК СССР от 16 марта 1930 г. «Об устранении препятствий к свободному отходу крестьян на отхожие промыслы и сезонные ра­боты»//Известия. - 1930. 17 марта.

[18] Магнитогорск: 1929 -2009. Фотолетопись… С. 19.

[19] Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в 1 пол. XX века. Историко-демографические очерки. - Новосибирск, 2000. – С. 83.

[20] Смольянинов В.А.. Воспоминания \\ Магнитогорский «Краеведческий музей»

[21] Шмидт Я.Воспоминания \\ Магнитогорский «Краеведческий музей»

[22] Баканов В. П. Испытание Магниткой... С. 111.

[23] Там же. С. 118

[24] Скотт Джон. За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. - Свердловск, 1991. – С.62.

[25] Там же. С.37.

[26] МУ МГА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 14. Л. 54.

[27]Мерль Ш.Голод 1932-1933 годов — геноцид украинцев для осуществления политики русификации // Отечественная история. - 1995. - № 1. - С. 57.

[28] Макарова Н.Н. Демографическая характеристика Магнитогорска: анализ причин смертности и рождаемости (1930 – 1935) // Социум и власть. - 2009. -№3. - С. 98.

[29] Скотт Дж. За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. - Свердловск, 1991. – С. 64.

[30]Макарова Н.Н. Из повседневной жизни магнитогорцев: система здравоохранения в 1929 – 1935 гг. // Проблемы российской истории. - 2009. – Вып. IX. - С. 254.

[31] МУ Магнитогорский «Городской архив». Ф. 10. Оп. 1. Д. 14. Л. 12

[32] Скотт Джон. За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. - Свердловск, 1991. – С. 17.

[33] Там же. С. 46.

[34] Баканов, В. П. Испытание Магниткой. – М., 2001. – С. 96.

[35]Там же. С. 115.

[36] МУ Магнитогорский «Городской архив». Ф. 16. Оп. 1. Д. 38. Л. 54.

• Русское краеведение