Филатова О.С.

Введение

XVII век занимает особое место в истории средневековой России. В первой его половине произошло немало значимых событий: начиная Смутой, гражданской войной, вызванной страшным голодом и усилением закрепощения, и заканчивая волной городских восстаний в середине века. Всё это сопровождалось изнурительными войнами, требовавшими огромного напряжения сил, массовым уходом крестьян и горожан с насиженных мест на далекие окраины, расцветом казачьей вольницы. Одной из главных задач в области внешней политики этого времени являлась задача обезопаситься от нападений со стороны крымского хана. Для этого еще с конца XVI века на Поле строились города, заселялись его просторы, выставлялись сторожи. Одним из таких городов стал и Воронеж.

Цель моей работы – рассмотреть повседневную жизнь Воронежа в первой половине XVII века.

Для написания данной работы я использовала архивные документы, хранящиеся в Государственном архиве Воронежской области (ГАВО)[1]. Документы, опубликованные Л. Б. Вейнбергом (совместно с А. А. Полторацкой) в двух томах: «Материалы для истории Воронежской и соседних губерний. Воронежские акты»[2] и «Материалы для истории Воронежской и соседних губерний. Воронежские писцовые книги»[3]. А также сборник документов и материалов, составленный В. П. Загоровским «Воронежский край с древнейших времен и до конца XVII века»[4].

Первым научным трудом, посвященным изучению истории Воронежа, стала книга Е. А. Болховитинова «Историческое, географическое и экономическое описание Воронежской губернии», вышедшая в свет в 1800 году[5]. Во второй половине XIX века можно выделить работу Г. М. Веселовского «Воронеж в историческом и современно-статистическом отношениях», опубликованную в 1866 году[6]. Довольно подробные данные по экономике и хозяйству Воронежского края XVI-XVIII веков отражены в труде Л. Б. Вейнберга «Очерк сельскохозяйственной промышленности Воронежской губернии», изданном в 1890 году[7]. Дальнейшие исследования истории Воронежского края в основном касались вопросов революционного движения. Перед Великой Отечественной войной, в 1941 году, вышла книга Е. В. Калининой под заглавием «История города Воронежа», хронологически охватывающая период с конца XVI по начало XVIII века[8]. Огромный вклад в изучение истории Воронежского края внес В. П. Загоровский. Его труды освещают различные аспекты истории Воронежского края XVI-XVII веков.

Моя работа состоит из Введения, семи глав, Заключения и Списка использованных источников и литературы. Первая глава дает историко-архитектурное описание города Воронежа в начале XVII века. Во второй главе я рассмотрела состав населения и историю заселения Воронежского края. Третья глава вкратце описывает систему военного и административного управления. Четвертую главу я посвятила предметному рассмотрению занятий населения. Пятую – внешнему и внутреннему убранству жилища воронежца. Шестую – внешнему виду населения. А седьмая глава содержит сведения о досуге воронежцев, их нравах и некоторых бытовых вопросах.

Глава I. Воронеж – город

Итак, что же представлял собой Воронеж в первой половине XVII века. Воронеж был основан как город-крепость на одном из отрогов высокого правого берега. Историки-краеведы до сих пор не могут окончательно решить, когда был основан Воронеж в 1585 или 1586 году. Долгое время известный воронежский историк-краевед В. П. Загоровский отстаивал версию основания Воронежа в 1585 году, подкрепляя её материалами документов[9]. Но в одной из последних своих работ он отказался от такого подхода, найдя ошибку в документе, на который опирался. В итоге, он пришел к выводу, что Воронеж был основан и построен в промежуток между 24 ноября 1585 года и 1 марта 1586 года[10]. В 1590 году город был сожжен черкасамидотла, но недолго лежал в развалинах. Его стратегическое значение было бесспорным, Москва его высоко ценила, и поэтому незамедлительно начала восстановление Воронежа. Заново были построены все укрепления и правительственные постройки[11]. Наиболее полную информацию об облике Воронежа того времени дает Воронежская Дозорная книга 1615 года, составленная Григорием Киреевским. Следуя этому источнику, Воронеж предстает перед нами деревянным городом с двумя поясами укреплений: внутренний пояс, а также территория, расположенная внутри него, назывались рубленым городом, наружный пояс укреплений назывался острогом. Внутри рубленого города находились две житницы для хранения хлеба, сарай и погреб для оружия и военных припасов, деревянный Благовещенский собор и присутственное место воронежского воеводы – Съезжая изба. Острожная стена в 1615 году имела 18 глухих (непроезжих) башен и 7 ворот[12]. Сразу же за стеной находился ров, глубина и ширина которого достигали двух саженей. За рвом шли надолбы в два ряда[13]. Рядом с деревянной крепостью находился посад, где жили торговцы и ремесленники[14]. Посад был обнесен еще одной деревянной дубовой стеной, за которой располагались слободы: Стрелецкая, Ямская, Пушкарская, Казачья, Беломестная, Затинная, Напрасная, Ямная и Успенская (около Успенской церкви)[15]. Некоторые из слобод размещались во втором поясе укреплений – остроге, некоторые – вне его.

Самой северной была Беломестная слобода, населенная беломестными атаманами и беломестными казаками (108 дворов). Среди приборных служилых людей воронежского гарнизона беломестные атаманы и казаки занимали привилегированное положение. Они имели наиболее крупные земельные наделы и первое время, по-видимому, были освобождены от выплаты налогов и выполнения натуральных повинностей (об этом свидетельствует само слово «беломестные»).

Южнее, жили своей слободой полковые казаки (296 дворов). Здесь же находилось несколько дворов церковнослужителей.

Рядом с Казачьей слободой располагалась Стрелецкая слобода. В ней находилось 198 дворов стрельцов, двор воротника и 4 двора церковнослужителей.

Отдельную слободу занимали пушкари. Небольшая Пушкарская слобода располагалась на террасе при спуске от Беломестной слободы в сторону реки. В 1615 году в ней было 12 дворов.

Между Пушкарской слободой и рубленым городом находилась Затинная слобода. Здесь жили затинщики (36 дворов). В этой же слободе находились дворы шести воротников, двух казенных кузнецов, казенного плотника.

Между слободами Беломестной, Пушкарской и Затинной были отведены земли под Ямскую слободу. Но ямщики поселились здесь только в 1624 году, а до этого времени пустовавшей землей владели беломестные казаки, пушкари и затинщики.

Между острожной стеной и рекой, на склонах, располагались слободы Напрасная и Ямная. В них жили главным образом ремесленники (Григорий Киреевский указывает, что пашни у них не было[16]). Эти две слободы составляли посад Воронежа, насчитывающий 58 дворов[17].

На берегу реки стоял Успенский монастырь. К нему примыкала монастырская оброчная слободка, где жили «молотчие люди» (т. е. бедные, малоимущие). Дворы монастырских оброчников стояли и за пределами слободки, выше по течению реки Воронеж, вдоль берега[18].

По соседству с Успенским монастырем находились осадные дворы некоторых воронежских помещиков – детей боярских, которые постоянно жили в своих поместьях в уезде и укрывались в городе только в случае приближения татарских отрядов. Осадные дворы детей боярских охранялись «дворниками»[19].

Всего в Воронеже насчитывался 891 двор. Если допустить, что в каждом дворе проживало 6-7 человек, город Воронеж в начале XVII века насчитывал около шести тысяч человек. Из общего количества дворов (891) ратным людям принадлежало 666, то есть 74,8%. Это свидетельствует о том, что Воронеж был по преимуществу военным городом[20].

Глава II. Состав населения

Основную часть населения города Воронежа составляли мелкие служилые люди. В XVII веке в России служилые люди делились на две категории. Первая категория – служилые люди «по отечеству», землевладельцы-феодалы разных чинов от бояр до провинциальных дворян и детей боярских. Они получали в зависимости от чина и выполнения служебных обязанностей денежные и земельные оклады. Их земля обычно обрабатывалась крепостными крестьянами.

Вторая категория – служилые люди «по прибору» – стрельцы, казаки, пушкари, затинщики, драгуны, солдаты. Служилые люди этой категории набирались из разных сословий и групп населения – бедных слоев посада, нетяглых «вольных охочих людей», донского, волжского, уральского, терского казачества. Они обычно получали за службу небольшое денежное и хлебное жалованье. Однако в южных городах правительство предпочитало вместо жалованья наделять приборных служилых людей землей, которая давалась на так называемом «четвертном праве» - на целую группу населения, без документов на владение землей отдельными лицами. Воронежские служилые люди по прибору сами пахали землю, обрабатывали расположенные около города поля и этим кормились. Это были одновременно и пахари и воины.

Воронежский гарнизон состоял из приборных служилых людей. Служилых по отечеству, феодалов, в городе было всего несколько человек (назначенные правительством представители местной власти – воевода, осадный голова, стрелецкий голова, казачий голова, губной староста). Остальные воронежские служилые люди по отечеству – в основном дети боярские – жили не в городе, а в своих поместьях в уезде.

Наряду с военным населением в Воронеже с первых лет его существования стал складываться посад, где селились торговцы и ремесленники[21].

Воронежский уезд заселялся различными путями. Сразу же после решения о строительстве Воронежа город и окрестные места стали заселяться по распоряжению правительства служилыми людьми, переведенными из приокских и центральных уездов России. Набирались также из различных слоев населения более северных уездов «новоприборные» служилые люди для службы в Воронеже. Однако правительственная колонизация было далеко не единственным способом заселения Воронежского уезда.

Во-первых, в Воронежский уезд вошли селения, существовавшие здесь до основания Воронежа. Во-вторых, при образовании Воронежского уезда на его территории могли оказаться осевшие рязанские промышленники, арендовавшие временно у правительства так называемые «ухожьи» - места охоты, рыбной ловли и бортничества. В-третьих, в заселении нового уезда очень большую роль сыграла вольная колонизация. Сюда, на неосвоенные еще земли, бежали и в одиночку и целыми семьями крестьяне и холопы из центральных уездов России. Здесь многие беглецы затем становились служилыми людьми по прибору, другие попадали к новым хозяевам – воронежским воеводам. Начиная с 30-ых годов XVII века, источники отмечают также переселение в Воронежский и соседние уезды украинцев, которых местное население называло тогда черкасами[22].

Самой населенной частью уезда был правый берег реки Воронеж, хорошо защищенный с восточной стороны от татарских набегов Усманским бором, прибрежными топями, пойменными лесами. Начиная с 20-ых годов XVII века, новые селения возникали главным образом в южной и восточной частях уезда, на богатых, не освоенных еще землях[23].

В первой половине XVII века рост населения Воронежского уезда шёл как за счет приборных служилых людей, так и за счет крестьян.

Глава III. Управление

Власть в городе и уезде принадлежала назначенному правительством воеводе. Воевода ведал всеми сторонами местного управления – военной, административной, финансовой, судебной. Нередко воеводы, пользуясь положением, эксплуатировали население в своих собственных интересах, возлагая на него трудовые повинности и облагая различными денежными и натуральными поборами. «Разгневался Бог на народ – наслал воевод», – говорит народная поговорка того времени[24].

Присутственным местом воеводы была Съезжая, или Приказная изба. Делопроизводством и хранением официальных бумаг ведали подьячие. Помощниками воеводы были осадный, стрелецкий и казачий головы, ведавшие соответственно делами во время осады, стрелецкими и казачьими.

Уголовными делами в то время ведал губной староста, который выбирался из местных феодалов. В помощь ему назначался губной дьячок для делопроизводства, и выбирались три целовальника (присяжные), обычно из крестьян. В ведении Губной избы находилась тюрьма, построенная в 1628 году, она помещалась в Воронеже возле торговых рядов, в остроге.

Посадские люди выбирали земского старосту из числа наиболее богатых людей. Он ведал сбором налогов на посаде, следил за выполнением натуральных повинностей и другими подобными делами[25].

Глава IV. Занятия населения

Основным занятием населения города Воронежа и уезда было сельское хозяйство. Несмотря на помехи, чинимые набегами татар, хлебопашеством занималось подавляющее большинство воронежского населения – и служилые люди, и крестьяне. Занятие служилых людей земледелием удешевляло содержание войска, способствовало их закреплению на службе.

Распахивались новые, не знавшие плуга, целинные земли, совершенствовалось трехполье. Тягловой силой была лошадь. Главным сельскохозяйственным орудием – соха. При перечислении сельскохозяйственного инвентаря в документах упоминаются также косы, сошники, топоры[26], жернова, косарь, двоеколки, цепы[27], лопата, буравень[28]. На воронежских полях сеяли главным образом рожь и овес, а также пшеницу, ячмень, коноплю, гречиху, просо, лён и хмель. Из овощей сажали капусту, огурцы, лук, свеклу (борщ), редьку и чеснок. Из садовых культур выращивали – яблони и вишни[29].

Урожайность, несмотря на плодородие почвы, была сравнительно низкой и во многом зависела от климатических условий. В засушливые годы цены на хлеб возрастали в несколько раз, крестьяне и приборные служилые люди голодали. Сильная засуха была, например, в 1629 году. Несколько раз воронежские поля опустошались саранчой[30].

Наряду с земледелием население Воронежа и уезда занималось скотоводством. Так, при описании имущества служилых людей в документах того времени упоминаются лошади, коровы, свиньи, овцы, домашняя птица[31].

Большое сельскохозяйственное значение имели также рыбная ловля, охота и бортничество. К югу от Воронежского уезда правительство сдавало «на откуп», во временную аренду, жителям южной окраины обширные промысловые угодья для рыбной ловли, пушного и бортного промыслов. В качестве временных владельцев ухожьев выступали представители различных социальных групп: дворяне и дети боярские, монастыри, приборные служилые люди (стрельцы, казаки, пушкари) и даже крепостные крестьяне[32].

В первой половине XVII века развилось садовое пчеловодство: пчеловод разводил сад, посреди которого ставил клеть на подклете, огороженную тыном, в черте тына он ставил соломенные, а чаще деревянные ульи на особых подмостках (одрах). Пчеловодство в это время становится настолько популярным и прибыльным делом, что почти каждый житель имел свой собственный пчельник[33].

Параллельно с развитием бортничества и пчеловодства шло воскобойное производство: добытый воск формировали в виде больших кругов и продавали[34].

Развивалось в городе и ремесло, обслуживающее первоначально узкий местный рынок. Для части посадского населения ремесло стало основным занятием. В городе имелись кузнецы, плотники, гончары, сапожники, портные, колесники, бочарники, седельники, золотари и ремесленники других специальностей[35]. Бывали на Воронеже и приезжие мастера, например в документе встречается упоминание, что в Воронеж приехал серебреник «для рукодельного своего промыслу»[36].

Переселенцы из разных мест России, и прежде всего из рязанской земли, привезли в Воронежский край древние приемы изготовления бытовой и художественной керамики и элементы древнего и древнейшего языческого орнамента. Первые мастерские гончарного искусства имелись в Воронеже уже в XVI веке. Кроме различных сосудов бытового назначения более чем пятидесяти наименований, кровельной черепицы, труб, дымников, ташей для рыболовных снастей, грубой строительной и печной керамики цвета естественной обожженной глины, воронежские мастера изготовляли и подлинные произведения искусства для быта: различные сосуды, фигурки животных, птиц, фольклорных персонажей, лампадки, подсвечники, копилки, блюда разного назначения, печные и каминные изразцы, облицовочные пластины, обильно украшенные рельефным орнаментом и орнаментальной росписью красками минерального происхождения. Уже в конце XVI – начале XVII веков широкое распространение получила разноцветная глазуровка изделий зелеными, желтыми, терракотовыми и бордово-коричневыми цветами. Также изделия украшались гравировкой и росписью красками по сырому черепку[37].

Что касается винокурения, то оно давалось на откуп, о чем свидетельствует документ от 1625 года: атаман Борис Каменное Ожерелье бьет челом царю о том, чтобы в его вотчине разрешили вино курить. Не на продажу, не на Дон посылать, а для самого Бориса. И от царя грамота пришла с дозволением на это прошение. И в этом же документе упоминается, что в Воронеже, всё на откупе у Ивашки Офремова. «А того велено беречь накрепко, чтоб опричь кабака никакого питья на продажу нихто не держал, да и про себя питья без явочно нихто не держали ж». И если кто сам «про себя меду поставит, или пиво сварит, или брагу пьяную зделает», то надо явиться в кабак к откупщику и заплатить с чети пива алтын, а с браги пьяной по две деньги с чети. А если кто утаит «корчемное питье» или на продажу делать будут в Воронеже и в уезде, то на тех пристава заповедь наложат[38]. Более ранний документ, датированный 1623 годом, говорит об отдаче на откуп кабака и таможни крепостному крестьянину патриарха Филарета Левке Кострикину[39]. В Дозорной книге Григория Киреевского также упоминается, что «кабацкий двор на откупу за Москвичи»[40]. Также он перечисляет три оброчных солодовни на берегу реки Воронеж[41].

Есть сведения о варке селитры под Воронежем «селитреным мастером» Матусом Лазовским. В частности о том, что он варил селитру из курганов в 1623-1624 годах и на последующие три года планировал сварить еще 500 пудов[42].

В начале XVII века Воронеж еще не был крупным торговым городом. В городе существовала лишь мелкая торговля сельскохозяйственными продуктами и ремесленными изделиями. Но с течением времени, позиции Воронежа как торгового центра значительно укреплялись. Стали появляться торговцы-профессионалы и купцы. Быстро росло число лавок на торговой площади города.

Этому способствовал тот факт, что в XVII веке по реке Дон проходил крупный торговый путь. В низовья Дона, к донским казакам русские торговые люди, в том числе и воронежцы, везли на судах главным образом хлеб (муку, крупу, сухари), а также другие разнообразные товары, включая порох, сукна, бумагу, мыло. В низовьях Дона купцы покупали лошадей, привозили оттуда дорогие восточные товары: ковры, ткани, жемчуг. Из Царицына в Воронеж везли соль, со среднего Дона – рыбу. В центральные уезды России воронежские купцы везли рыбу, мёд, масло и другие продукты сельского хозяйства[43].

Торг велся не только вне города, на берегу реки. Уже в 1614 году появилась необходимость производить торговлю в самом центре города, для чего туда были перенесены с посада рыбный и мясной ряды[44].

В 1615 году по Дозорной книге в Воронеже числится 63 лавки, но всего лишь 19 из них принадлежит купцам, остальные принадлежат служилым людям, монастырским крестьянам и даже попам[45].

Также Е.А. Болховитинов упоминает ярмарки, что «исстари в Воронеже было две: одна в десятую пятницу в самом городе, а другая 29 августа в пригородной слободе Чижевке»[46]. На Чижовку, как на место торговли, есть упоминание и в документе, датированном 1629 годом: «ездил он в Воронежской уезд, на Чижевку, товару купить»[47].

Глава V. Жилище

Жилая единица того времени обозначалась словом «двор», который огораживался и имел одни или двое ворот: первые выходили на улицу, а вторые, нося название задних, выходили на зады. На дворе ставилась изба с сенями, при которой нередко была клеть с приклетом. На дворе также строились амбары, конюшни, житницы, омшеники, повети, тыном огороженные, погреба и билдюженки (надворные постройки). Для ограды часто использовались жерди[48]. При дворах могли быть сады с яблонями и пчельники[49].

Внутри жилища на первом плане в переднем углу стояли «Божья милосердья образы». Домашняя утварь, упоминаемая в документах – это сундуки и короби. Среди многочисленной посуды: котлы, ложки, блюда, чаши хлебные, ставцы, ковши, братины, братинки маленькие, чарчонки, ендовы бражные, ендовки винные, кувшины бражные, кувшины водоносные, корчаги бражные, котлы путные, ступы, толкачи, судна осиновые, короба и лукошки, наполы липовые. Нередко встречалась серебряная, оловянная и медная посуда. Из других домашних принадлежностей упоминаются: кули, мешочки, сумки переметные и сыромятные, скатерти. При избах находились: берда суконные, клубки шерсти и мотки посконной пряжи, холсты, сукно сермяжное – вероятно, эти предметы и составляли женское ремесло[50].

Имущество во дворе, упоминаемое в документах: косы, сошники, топоры, телега, хомуты, дуги, сёдла с войлоками, с епанчою и с уздами[51], жернова, косарь, двоеколка, сани, корыта, дровни, арчаки, цепы[52], лопата, бочка винная, замок самопальный, буравень, турецкая попона[53].

Глава VI. Одежда

Мужской костюм традиционно состоял из рубахи, штанов, пояса, головного убора, верхней одежды, обуви. Женский костюм состоял из рубахи, поясной одежды, передника, пояса, головного убора, верхней одежды, обуви. В XVII веке богатые горожанки носили две рубахи: нижнюю из белого холста и верхнюю из лёгкой шёлковой ткани. Женщины-крестьянки, как правило, носили одну холщовую рубаху. Поясной женской одеждой были понёва и юбка. Переселение на территорию Воронежского края служилых людей в XVI-XVII веках из ближайших губерний обусловило распространение здесь южнорусского комплекса одежды: понёвы, рубахи с косыми поликами, туникообразных передников – «запанов», головного убора «сорока», украшений из перьев и бисера. В то же время приток населения из центральных и северо-западных районов способствовал появлению в Воронежском крае костюмов, характерных для жителей этого региона: сарафана, рубахи с прямыми поликами, кокошника, полосатой юбки[54].

Г. М. Веселовский в своем труде о Воронеже пречисляет следующие предметы одежды воронежцев XVII века: ферезеи (на собольих мехах, цветные алые и белые, шёлковые и холодные), однорядки (тоже шёлковые и с золотом), кафтаны суконные разных цветов (с серебряными и золотыми нашивками, они отличались по сословию и состоянию), зипуны (тоже разных цветов), полукафтанье, надевавшееся вместе с зипуном или кафтаном (разных цветов), епанчи (в основном суконные), шубы овчинные и кожаные, штаны суконные разных цветов, а также кожаные. И мужчины, и женщины, на голове носили шапки на разных мехах и с разными оторочками. Упоминаются также колпаки. Сапоги были из грубой кожи и сафьяновые, разных цветов[55].

В частности, в документах встречаются следующие упоминания одежды: среди крестьянских «животов» - «кофтан сермяжной и шуба бораня» у мужчины, «платье, шуба бораня, да сермяга» на женщине[56]. Одежда посадского человека: «зипун лазорев, кафтан шубной, шапка с пухом»[57]. Также в перечислениях «опальных животов» встречаются венцы (по всей видимости, женские головные уборы), суконник[58], рубашки женские и мужские посконные, портки, «шапка лапчатая», «две шубы борани», сапоги женские, штаны кожаные и сермяжные[59]. Шапки женские камчатые, епанча, зипуны сермяжные, кафтаны шубные[60].

Глава VII. Быт, досуг и нравы

Что касается досуга, то в начале XVII века он был не особо разнообразен. Конкретных упоминаний о каком-либо нетрудовом времяпровождении, кроме распития алкогольных напитков в кабаке или в гостях мне, к сожалению, не встретилось. Но, читая поручные записи полковых казаков, я выделила из перечня того, что они обязались не делать, еще два вида досуга: игра зернью и содержание притонов. С. Б. Веселовский отмечает, что в Соборном Уложении 1649 года нет ни прямого запрещения зерни, ни особого наказания для игроков (Гл.21, ст.15). Однако почти в каждом воеводском наказе можно встретить предписание «унимать» всяких чинов людей «от всякого дурна», в том числе и от зерни[61]. Об этом же свидетельствуют поручные записи служилых людей. Но скорее всего, раз продолжала существовать необходимость постоянного контроля, то прецеденты игры зернью были. Их запретное существование имеет довольно простое объяснение. Имелась тесная связь между азартными играми и государевыми кабаками – игорный майдан чаще всего ютился в кабаке, под защитой сборщиков и откупщиков. Увлекшийся игрой «питух» засиживался в кабаке и пил с горя, проигравшись, и на радостях, выигравши, принося доход либо в царскую казну, либо откупщику[62].

И. Г. Фомин занимался изучением кулачных боев в Воронежской губернии. Его работа «Кулачные бои в Воронежской губернии» дает информацию об этом аспекте жизни воронежцев, но не очень подробную. В основном он затрагивает период второй половины XIX и начала XX веков. Но из этих сведений можно предположить, что традиционно на Святки и Масленицу устраивались гулянья, и на них, как правило, кулачные бои. Иногда они устраивались и на Пасху[63].

Также очень важную роль в жизни воронежца играли церковные праздники и религия в целом. Многие иностранцы, посетившие Россию в первой половине XVII века, отмечали религиозность и богобоязненность русских людей. В каждом доме в углу обязательно висели иконы[64]. В этот период в Воронеже было построено десять приходских церквей и три монастыря[65].

Но это не мешало воронежцам заниматься разбоем и татьбой. Об активности воронежских людей такого рода свидетельствует огромное количество документов о судебных делах, жалобах и челобитных, царских грамот с распоряжениями по поводу провинившихся людей. Вероятно, это следствие путей заселения воронежских земель. Ведь, как я уже писала ранее, люди сюда переселялись как по воле государя, так и по своей собственной. Бросить насиженное место и ехать на самый юг, бороться с татарами, могли либо авантюристы, либо люди крайне отчаянного положения, либо искатели легкой наживы. Плюс ко всему, в первой половине XVII века жизнь населения Воронежа еще не была стабильной: до появления Валуек, Воронеж был напрямую подвержен нападениям татар, после – стало немного спокойнее, но он всё же продолжал оставаться сторожевым городом. Люди жили в постоянном напряжении и страхе перед нападением татар. Немало сведений о бегствах служилых людей из Воронежа, за что их приказано было «бить батоги нещадно» после возвращения. Из-за этих же многочисленных бегств и появилась необходимость поручаться не только за себя, но и за товарищей. Царь должен был быть уверен в том, что южные рубежи государства под надежной защитой, поэтому закрывал глаза на то, что сюда стекаются беглые крестьяне – без рабочих рук служилым людям приходилось самим обрабатывать свои земли, а это отвлекало их от службы. Денег населению не хватало, так как жалованье долгое время выплачивалось только землей. Видимо, всё это в совокупности способствовало складыванию особенного менталитета населения южных рубежей Московского государства. Даже некоторые лица духовного сословия не отличались высокой нравственностью: это подтверждается рядом документов, один из которых говорит об участии в разбое и грабеже сына боярского Фёдора Плясова Ильинского попа Якова[66].

Грамотных людей среди населения Воронежа было очень мало. Писать и читать умели только священники, подьячие съезжей избы и отдельные лица из числа служилых по отечеству и зажиточной верхушки посада. Среди приборных служилых людей грамотные насчитывались буквально единицами. Из-за неграмотности приборных служилых людей документы за них обычно подписывали попы[67].

Стол воронежца первой половины XVII века не был ни богат, ни беден, ели то, что выращивали: пшеницу, овес, рожь, гречиху, льняное семя, борщ[68] (борщевик[69]), ячмень, капусту, огурцы[70]. Продукты животноводства ели редко из-за многочисленных постов, но среди них в документах встречаются мёд, масло коровье[71], мясо и сало. Хлеб сушили и делали из него сухари[72]. Пили вино, мёд, пиво, брагу пьяную[73]. Исходя из того, что по территории Воронежского уезда протекает несколько полноводных рек, в том числе и наиболее крупная из них – Дон, можно предположить, что очень важное место на столе воронежцев занимала рыба. Этот же факт косвенно обусловлен тем, что две трети дней в году православные христиане должны были соблюдать пост и не употреблять скоромную пищу. Схожую роль в питании воронежцев играли и грибы: в сезон сбора их употребляли в свежем виде (варили супы, начиняли пироги и т.д.), а на зиму сушили и солили в бочках. Вообще можно отметить, что очень важное место на столах воронежцев в холодное время занимали соленья – огурцы, капуста, грибы, а также соленые и вяленые рыба, мясо, сало.

Очевидным является факт, что, как и все русские, воронежцы любили выпить. Об этом свидетельствует разнообразие и алкогольных напитков, и питьевой посуды.

Дозорная книга 1615 года называет три оброчных бани на берегу реки Воронеж, оброк с которых ежегодно выплачивается воеводам[74].

Как и во всей России в это время, в Воронежском уезде нередки были пожары. Поэтому и в посаде и по слободам существовал ряд мер предостережения от пожаров: в летние дни бани не топили, для печенья хлеба и приготовления пищи были печи на огородах, подальше от жилья. В амбарах и лавках ставились кади с водою. И всем людям был наказ – аккуратно обращаться с огнем[75].

Помимо опасности татарского нашествия, боялись другого, более страшного врага – морового поветрия. В 1625 году пришли известия с нижнего Дона, что лютует там моровое поветрие, от которого все казаки помирают. Было приказано выставить заставы перед Воронежем и никого из тех краев не пропускать. А после отправили на нижний Дон людей, разузнать, что там действительно. Но, к счастью, слух оказался ложным[76].

Веселовский Г. М. упоминает некоторые обычаи воронежцев, среди которых: давать имена не православные, к празднику, свадьбе, родинами, крестинам и родительским дням мед ставить, пиво варить и брагу пьяную делать, обычай знаменовать образом при мировой[77].

Бежали на Воронеж за лучшей жизнью и в некоторых случаях её получали. Но, как говорится, даже в бочке мёда есть ложка дегтя: воронежцам приходилось нести не только тяжкое бремя государственных налогов, но и содержать, встречать и провожать послов, сопровождать их, отправлять донские отпуска. Среди многочисленных податей, сборов и налогов можно назвать следующие: государственные – домовой, посошный, четвериковый хлеб, уголовные пошлины, конфискованные имущества, пошлины с грамот челобитчиков, пятая деньга с торговых оборотов, сбор на содержание стрельцов, оброк с угодий, воска, бань, от продажи казенной соли, ямские сборы[78], откупные деньги[79], дворовой и лавочный оброк[80]; все постройки в городе, поддержание общественных зданий, гостиных дворов, таможен, церквей, тюрьмы[81], использование своих лошадей во всяких нарядах. Постоянное денежное жалованье для служилых людей было введено только в 1630 году[82].

Заключение

Подводя итог всему вышеописанному, хочется заметить, что затронутая мною тема всё еще остается не вполне исследованной в краеведческой среде. Вероятно, что на это повлияло небольшое количество сохранившихся источников, да и они содержат в себе в основном информацию военного или судебного характера.

Из имеющегося материала можно сделать вывод, что жизнь на южных рубежах Московского государства в первой половине XVII века имела свои особенности: совмещение военной службы с возделыванием земли и торговлей, дополнительные сборы и траты, связанные с пограничным положением, постоянная угроза нападения татар. Осложнял ситуацию и состав населения: из разных земель, разных сословий и положения – все они вынуждены были уживаться вместе, осваивая новые земли, и защищаться от общего врага.

Но также уже в этот период прослеживается изменение роли Воронежа от пограничного сторожевого города, до важного торгового центра.

В связи со строительством Белгородской черты изменился и социальный состав населения: если в начале века количественно преобладали крестьяне, то к середине века наблюдается сокращение численности крестьян и увеличение состава служилых людей.

В середине XVII века в общероссийской истории наметилась тенденция на некоторые изменения, как в государственном устройстве, так и в культуре. Безусловно, эти изменения сказались и на Воронеже. Но это уже тема последующих исследований.

Список использованных источников и литературы

ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. 16 л.

ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 4. 6 л.

ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 6. 3 л.

ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 12. 1 л.

ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 28. 2 л.

Воронежский край с древнейших времен и до конца XVII века. Документы и материалы по истории края / сост. В. П. Загоровский. – Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1976. – 192 с.

Материалы для истории Воронежской и соседних губерний. – Воронеж : Губ. стат. ком., 1887. – Т. 1 : Воронежские акты. – 420 с.

Материалы для истории Воронежской и соседних губерний. – Воронеж : Губ. стат. ком., 1891. – Т. 2 : Воронежские писцовые книги. – 304 с.

Акиньшин А. Н. Храмы Воронежа. – Воронеж : Воронежский университет, 1994. – 214 с.

Болховитинов Е. А. Историческое, географическое и экономическое описание Воронежской губернии / Е. А. Болховитинов ; науч. ред., авт. вступ. ст. и примеч. А. Н. Акиньшин. – Воронеж : ГУП ВО "Воронеж. обл. тип. - изд-во им. Е. А. Болховитинова", 2011. – 228, 247 с.

Вейнберг Л. Б. Очерк сельскохозяйственной промышленности Воронежской губернии / Л. Б. Вейнберг. – Воронеж : Типо Лит. Губ. правления. Вып. 1: (XVI-XVIII в.). – 1890. – 152 с.

Веселовский Г. М. Воронеж в историческом и современно-статистическом отношениях. С подробным планом города и его окрестностей / Г. М. Веселовский. – Воронеж : Воронеж. Губ. стат. ком., 1866. – 316 с.

Веселовский С. Б. Московское государство: XV-XVII вв. Из научного наследия / С. Б. Веселовский. – М. : «АИРО-XXI», 2008. – 384 с.

Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке / В.П. Загоровский. – Воронеж : ВГУ, 1991 . – 272 с.

Загоровский В. П. Общий очерк истории заселения и хозяйственного освоения южных окраин России в эпоху зрелого феодализма (XVI – начало XVIII века) / В. П. Загоровский // История заселения и хозяйственного освоения Воронежского края в эпоху феодализма. – Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1987. – С. 3-33.

Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж» / В. П. Загоровский. – Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1971. – 100 с.

Калинина Е. В. История города Воронежа / Е. В. Калинина ; под ред. В.И. Лебедева. – Воронеж : Обл. кн. изд-во, 1941. – 323 с.

Люби и знай родной край : учебное пособие по географии, истории и культуре Воронежской области для учащихся общеобразовательных школ / В.И. Федотов [и др.]. – Воронеж : Центр духовного возрождения Черноземного края, 2008 . – 382 с.

Очерки истории Воронежского края / под ред. Е. Г. Шуляковского. – Воронеж : Изд-во ВГУ. – Т. 1 : С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. – 1961. – 521 с.

Пономарев П. Д. Художественная керамика города Воронежа / П. Д. Пономарев // Воронежский краеведческий сборник. – Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1985. – С. 145-162.

Фомин Г. И. Кулачные бои в Воронежской губернии / И. Г. Фомин // Известия Воронежского краеведческого общества. – 1925. – № 3. – С. 14-18.

---

[1] Государственный архив Воронежской области (далее – ГАВО). Ф. И-182. Воронежская приказная изба.

[2] Материалы для истории Воронежской и соседних губерний (далее – Материалы… Т. 1). Воронеж, 1887. Т. 1: Воронежские акты.

[3] Материалы для истории Воронежской и соседних губерний (далее – Материалы… Т. 2). Воронеж, 1891. Т. 2: Воронежские писцовые книги.

[4] Воронежский край с древнейших времен и до конца XVII века. Документы и материалы по истории края. Воронеж, 1976.

[5] Болховитинов Е. А. Историческое, географическое и экономическое описание Воронежской губернии. Воронеж, 2011.

[6] Веселовский Г. М. Воронеж в историческом и современно-статистическом отношениях. Воронеж, 1866.

[7] Вейнберг Л. Б. Очерк сельскохозяйственной промышленности Воронежской губернии. Воронеж, 1890. Вып. 1.

[8] Калинина Е. В. История города Воронежа. Воронеж, 1941.

[9] Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж». Воронеж, 1971. С. 80-90.

[10] Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. Воронеж, 1991 . С. 197-202.

[11] Калинина Е. В. Указ. соч. С. 50-52.

[12] Материалы… Т. 2. С. 2.

[13] Очерки истории Воронежского края (далее – Очерки истории…). Воронеж, 1961. Т. 1. С. 28-29.

[14] Материалы… Т. 2. С. 2.

[15] Там же. С. 5-7, 13, 15-17, 19.

[16] Материалы… Т. 2. С. 17.

[17] Очерки истории… С. 30-31.

[18] Материалы… Т. 2. С. 19.

[19] Там же. С. 20.

[20] Очерки истории… С. 32.

[21] Очерки истории… С. 30.

[22] Там же. С. 35.

[23] Там же. С. 36.

[24] Там же. С. 37.

[25] Там же. С. 38.

[26] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. Л. 5.

[27] Там же. Л. 12-14.

[28] Материалы… Т. 1. С. 209-210.

[29] Вейнберг Л. Б. Указ. соч. С. 3.

[30] Калинина Е. В. Указ. соч. С. 72.

[31] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. Л. 12-13.

[32] Материалы… Т. 2. С. 138-139.

[33] Вейнберг Л. Б. Указ. соч. С. 27.

[34] Там же. С. 28.

[35] Загоровский В. П. Общий очерк истории заселения и хозяйственного освоения южных окраин России в эпоху зрелого феодализма (XVI – начало XVIII века) // История заселения и хозяйственного освоения Воронежского края в эпоху феодализма. Воронеж, 1987. С. 6.

[36] Материалы… Т. 1. С. 20.

[37] Пономарев П. Д. Художественная керамика города Воронежа // Воронежский краеведческий сборник. Воронеж, 1985. С. 146-148.

[38] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 28. Л. 1-2.

[39] Материалы… Т. 1. С. 10.

[40] Материалы… Т. 2. С. 16.

[41] Там же. С. 20-21.

[42] Воронежский край с древнейших времен и до конца XVII века. Документы и материалы по истории края. Воронеж, 1976. С. 58-59.

[43] Очерки истории… С. 38-40.

[44] Калинина Е. В. Указ. соч. С. 62.

[45] Материалы… Т. 2. С. 2-4.

[46] Болховитинов Е. А. Указ соч. С. 56.

[47] Материалы… Т. 1. С. 15.

[48] Материалы… Т. 1. С. 207-210.

[49] Веселовский Г.М. Указ. соч. С. 49-50.

[50] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. Л. 12-14.

[51] Там же. Л. 5.

[52] Там же. Л. 12-14.

[53] Материалы… Т. 1. С. 209-210.

[54] Люби и знай родной край. Воронеж, 2008. С. 194-200.

[55] Веселовский Г.М. Указ. соч. С. 53-54.

[56] Материалы… Т. 1. С. 6.

[57] Там же. С. 25.

[58] Там же. С. 206.

[59] Там же. С. 210.

[60] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. Л. 5.

[61] Веселовский С. Б. Московское государство: XV-XVII вв. Из научного наследия. М., 2008. С. 305-306.

[62] Там же С. 319.

[63] Фомин Г. И. Кулачные бои в Воронежской губернии // Известия Воронежского краеведческого общества. 1925. № 3. С.14-18.

[64] Материалы… Т. 1. С. 210.

[65] Акиньшин А. Н. Храмы Воронежа. Воронеж, 1994. С. 8, 23, 29, 34, 39, 43, 61, 80, 104, 114, 122, 161.

[66] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. Л. 1.

[67] Очерки истории… С. 38.

[68] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. Л. 12.

[69] В русском языке в старину борщевик назывался «борщ», молодая зелень некоторых растений этого рода использовалась для приготовления блюд, которые по этой причине также назывались «борщ»; в такие блюда, кроме борщевика, входили и овощи, а сам борщевик со временем почти перестал употребляться в пищу.

[70] Материалы… Т. 1. С. 210.

[71] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4. Л. 5.

[72] Там же. Л. 14-15.

[73] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 28. Л. 1.

[74] Материалы… Т. 2. С. 20.

[75] Калинина Е. В. Указ. соч. С. 72.

[76] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 4. Л. 1-6.

[77] Веселовский Г. М. Указ. соч. С. 54.

[78] Калинина Е. В. Указ соч. С. 97.

[79] ГАВО. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 12. Л. 1.

[80] Материалы… Т. 1. С. 16.

[81] Калинина Е. В. Указ соч. С. 93.

[82] Там же. С. 84-85.

• Русское краеведение