Нуштаев Р.Е.

Казачество составляло особую социальную группу населения России. Его следует рассматривать с двух сторон: во-первых, как военное сословие, а во-вторых, как особую категорию крестьянства.

Наряду с изучением истории всего российского казачества важное значение имеет углубленное изучение истории отдельных казачьих войск, без чего невозможно выявление соотношений общих закономерностей и частных особенностей.

Образование Забайкальского Казачьего Войска относится к 30-м годам XIX века, а положение о нем было издано в 1851 году. По положению от 17 марта 1851 года пограничные казаки Иркутской губернии приняли название Забайкальского Казачьего Войска, которое должно было содержать 4 русских и 2 бурятских конных полков, каждый в 6 сотен.

Законом от 21 июня 1851 года крестьяне, приписанные к Нерчинским горным заводам, зачислялись в Забайкальское Казачье Войско. Они составили 12 пеших батальонов, в них же зачисляли и станичных казаков Нерчинского округа. Батальоны составили 3 пеших бригады. Пограничные бурятские и тунгусские войска также включались в Забайкальское Казачье Войско [1, с. 202].

В конце XIX века они составили около трети всего населения Забайкальской области. В этом же году, сразу после утверждения царем данного положения, была образована специальная комиссия для ограничения земель Забайкальского Казачьего Войска. Межевые работы начались в 1902 и закончились в 1913 году. По итогам этих работ забайкальскому казачеству были отмежеваны все его земли, которые составили около 10 млн. десятин. Таким образом, общая обеспеченность забайкальских казаков землей была выше, чем у казаков других войск [9, с. 158].

К 1917 году земли Забайкальского Казачьего Войска не были окончательно ограничены от земель казны, крестьян и Кабинета. Проект высочайшей грамоты о пожаловании земель Забайкальскому Казачьему Войску был представлен Казачьим отделом Главного Штаба лишь в 1914 году, но в связи с войной был отложен.

В 1913 году, когда поток переселенцев спал, правительство решило пустующие земли превратить в источник новых доходов, превратив большую часть земель в кабинетские. Эта мера не затронула фактического землепользования казаков – их станичных и поселковых наделов. Сохранены были и угодья, которые войсковое правление сдавало в аренду. Но это было воспринято казачьей верхушкой как покушение на его сословные привилегии.

Царские власти бесцеремонно вмешивались в землепользование коренных жителей – бурят и эвенков. Во время проведения землеустроительных работ коренному населению отделялись наделы меньше официальной 30-и десятиной нормы, а «излишки» забирались в пользу казны, Кабинета или в отдельных случаях, прирезались малоземельным крестьянам-старожилам. В результате такого землеустройства за период с 1897 по 1917 годы землепользование бурятского населения сократилось с 6780 тыс. десятин до 4719 тыс. десятин, т.е. почти на треть [2, с. 140].

Таким образом, проводимая царскими властями землеустроительная политика такого типа не только не устраняла неравномерности распределения земельных угодий между различными группами сельского населения, а наоборот, способствовала разжиганию национальной вражды и сословной розни в забайкальской деревне.

В руках царской казны и Кабинета находилось 3/5 всего земельного фонда Забайкалья. Располагая такими громадными массивами земли, Кабинет и казна не владели ими как объектом хозяйства. Это были преимущественно пустующие, даже не снятые на план земли. Фактически из этого огромного количества земли в сельскохозяйственной эксплуатации находились лишь сравнительно небольшие участки – оборочные статьи, которые сдавались в аренду [14, с. 142].

Аренда этих земель имела, главным образом, предпринимательскую направленность. Об этом факте говорит то, что эта аренда носила долгосрочный характер и участки были очень крупных размеров. Предпринимательский характер носила и другая разновидность аренды казенной земли, когда арендатор вместо платы должен был расчистить участок из-под леса и тогда получал право пользоваться им на протяжении 40 лет.

Арендовали землю на таких участках обычно состоятельные казаки для расширения своего хозяйства. В 90-е годы XIX века площадь таких участков составляла 1321 десятин. Удельный вес буржуазной собственности землевладения был незначительным и составлял 67166 десятин [3, с. 48].

Монополия частной собственности казны и Кабинета на землю мешала свободной мобилизации этих земель, но это не могло не остановить начавшие развиваться капиталистические отношения в деревне. Тот факт, что предпринимательская аренда земель казны и Кабинета постоянно росла, показывает, что капитализм постепенно превращал земледелие помещичьего государства и самого царя в экономическую форму, соответствующую этому способу производства.

Отсутствие земельной тесноты и невозможность использовать земли казны и Кабинета, как оружие кабалы и крепостнической эксплуатации, характеризуется тем, что за аренду этих земель была установлена низкая плата. В 1911 г. при одногодичной аренде цена десятины составляла 20,3 коп., что было ниже арендной платы не только в европейской части страны, но и в Сибири.

В числе факторов, мешавших свободному развитию капиталистических отношений, особое внимание следует уделить элементам сословности землепользования. Наиболее привилегированным сословием были казаки. Сословная неприкосновенность казачьих земель тормозила развитие края, мешала развитию капитализма вширь, способствовала появлению кабальных форм эксплуатации казаками переселенческой бедноты.

Надельная земля распределялась неравномерно и внутри каждой, отдельно взятой группы. У казаков низший духовный надел составлял 8, а средний 45 десятин на каждую наличную душу. Выделялись казаки 2-го отдела, которые считались коренными. Они имели 150 десятин народных земель в среднем на хозяйство и, кроме того, свободно пользовались землями кочевых бурят и пограничных монголов. В читинской станице этого отдела душевой надел составлял 242 десятины. Казаки остальных трех отделов имели наделы значительно меньших размеров, и к тому же худшего качества [13, с. 98].

В начале XX века можно было наблюдать оригинальное сочетание всех форм землепользования: от вольно-захватной до общинно-уравнительной. Пашни обычно находились в захватно-заимочном, а усадьбы в подворно-наследственном пользовании. Сенокосы, особенно ближайшие к деревне, делились ежегодно по душам, выгонами пользовались сообща.

В Восточном Забайкалье, где свободных земель было немало, на долю захватов приходилось 96% площади пашен. Захватная система землепользования в условиях экстенсивного скотоводческого хозяйства способствовала концентрации в руках небольшой части зажиточных хозяев значительной площади общинных земель.

Попытка правительства распространить столыпинскую реформу на казачьи земли не удалась. Государственная Дума получила решительный отказ от Военного ведомства относительно принятия мер к изменению казачьего землепользования [3, с. 56].

Таким образом, землепользование, основанное на захватном праве, продолжало господствовать в Забайкалье. Оно создавало благоприятные условия для роста сельской буржуазии и эксплуатации деревенской бедноты. Надельная аренда играла здесь меньшую роль и поэтому зажиточное крестьянство или обходилось без аренды, или арендовало землю в небольшом количестве. Именно такие неразвитые формы арендных отношений в Забайкалье были обнаружены комиссией Куломзина. Эта комиссия отметила различную степень развития арендных отношений в разных сословных группах [11, с. 134].

Таким образом, проанализировав все эти факты, можно прийти к выводу, что забайкальское казачество находилось в более привилегированном положении, чем крестьянство. Казаки были обеспечены землей лучше, чем крестьяне. Арендные отношения были практически неразвиты, господствовала захватническая форма землепользования. Это способствовало зарождению и развитию капитализма в казачьем хозяйстве.

С формами землевладения и землепользования были тесно связаны и повинности сельского населения. Податное обложение включало в себя государственное оброчное обложение, земские, волостные, сельские и церковные сборы.

Каждый казак по достижению 17 лет с 1 января облагался казенными и станичными сборами, а также нес все денежные и натуральные повинности. В возрасте с 17 до 20 лет он находился в так называемом подготовительном разряде. Отбыв в течение 2-х лет все сборы, с 19 лет освобождался на один год. За это время он должен был завести себе обмундирование и снаряжение.

По достижению казаками 20-летнего возраста их осматривала специальная комиссия, которая следила за полнотой и исправностью снаряжения и обмундирования и определяла годность или негодность к службе каждого казака. После того, как их забрали на службу, казаки проходили еще несколько осмотров. Если во время этих осмотров что-либо из снаряжения или обмундирования было забраковано комиссией, следовали дополнительные расходы на замену, поэтому казаки сразу старались приобретать качественное обмундирование и снаряжение, а это стоило значительно дороже [4, с. 93].

На действительной службе в строю казаки находились 4 года. По выходу с действительной службы переходили в льготный разряд, при этом они обязаны были иметь все обмундирование и снаряжение, и ежегодно являться на осмотр комиссии. С 33 до 38 лет казаки находились в запасном разряде; на осмотр должны были являться с лошадью и седлом и иметь при себе форменную шинель, и только с 38 лет выходили в отставку.

Таким образом, на обмундирование и снаряжение вместе со стоимостью лошади тратилось в Западном Забайкалье 172 рубля, в Восточном - 207 рублей, а в среднем по области - 189 рублей. Это объясняется тем, что в Восточном Забайкалье материалы стоят дороже, чем в Западном, не хватает рабочих рук и, плюс к этому, еще переплата за доставку вещей казенной заготовки [5, с. 56].

В течение 4-х лет пребывания на службе казак получает ремонтное пособие и жалование в размере 24 рублей. На эти деньги он был обязан заводить новую и отремонтировать старую одежду, чтобы быть всегда исправно и чисто одетым. Но этой суммы оказывалось недостаточно, следовательно, казак должен был получать деньги из дому, либо получать их на частных заработках [8, с. 59].

Кроме этого, по данным комиссии Куломзина, казаки ежегодно платили Губернский земский сбор, который равнялся 63 копейкам на душу населения, честный земский сбор – 1 копейка на душу, подушную подать – население первого разряда – 49 копеек, второго – 36 копеек, третьего – 23 копейки. Кроме этих податей еще существовали следующие: сбор на межевой капитал – 3 копейки с души, внутренние сборы, которые шли на покрытие волостных и станичных расходов и натуральные повинности, которые обходились казаку в 2 рубля 16 копеек [10, с. 89].

Подати и повинности ложились в основном на бедняцко-середняцкую часть населения. Бюджетные расходы, как у бедняков, так и у середняков превышали их доходы. Уплачивая подати и повинности казаки ограничивали и без того минимальные потребности своих семей, отнимали у себя не только прибыль, но и часть необходимого продукта. Таким образом, подати и повинности носили характер феодальной денежной ренты, это было явление полуфеодальное – полукапиталистическое.

Итак, наличие свободных земель и тот факт, что сумма податей и повинностей была не столь высока, как в центре страны и даже в Сибири, создавались условия для более свободного, чем в европейской России, развития капитализма в деревне. Это и повлияло на классовую дифференциацию в казачьей среде. Особенности Забайкалья состояли в том, что здесь не было помещичьего землевладения, был огромный запас земель, а также интенсивный приток переселенцев и применения машин [6, с. 45].

Методика статистических подсчетов данных была разработана В.И. Лениным, который указывал на необходимость учета местных особенностей и специализации хозяйства. Ленин считал возможным прием группировки крестьянских дворов по размерам и типам хозяйства. К этому необходимо добавить данные о распределении рабочего и продуктивного скота, наемных рабочих и т.д. [15, с. 156].

Для представления полной картины расслоения казачества необходимо рассмотреть 4 группы хозяйства:

1. земледельческие, к которым относились 14 станиц со средней запашкой на один двор более 8-ми десятин. В этих станицах было 8572 двора, на каждый из них приходилось: 9,3 десятин запашки; рабочих лошадей – 3,9; крупнорогатого скота – 4,9 голов;
2. скотоводческие, которые находились, главным образом, в восточной и юго-восточной части Забайкалья. К этой группе относилось 12 станиц с большим количеством скота, но имевших запашку до 4-х десятин на двор. В них было 4745 дворов имевших в среднем 8,4 голов крупнорогатого скота, по 30 голов коз и овец, по 23 головы лошадей и всего 2,3 десятин запашки [7, с. 45].
3. земледельческо-скотоводческие. К этой группе относилось 18 станиц с 8905 казачьими дворами. Что касается этой категории станиц, то здесь на двор приходится 6,8 десятин запашки, 4,2 рабочих лошадей и 6,3 голов крупнорогатого скота. Тот факт, что посевы были относительно большими при значительном количестве скота, говорит о том, что в этой группе наряду с земледелием большую роль играло скотоводство;
4. скотоводческо-земледельческие станицы. Их насчитывается 18 станиц с 7152 дворами со средней запашкой, где на двор приходилось 5,1 десятин земли, 3,3 рабочих лошадей и 7,1 голов крупнорогатого скота; в этой группе на один двор приходилось также 13 голов коз и овец [4, с. 127-129].

В земледельческой и земледельческо-скотоводческой группах было значительно больше многопосевных дворов. Так, например, в первой группе, дворы, имевшие посев свыше 10 десятин, составляли 39,5%, а в скотоводческой – 1,7%, в третьей группе – 23,5%, в четвертой – 12,1%. Несмотря на то, что во второй и четвертой группе было больше дворов с наличием скота, хозяйств, которые имели 5 и более рабочих лошадей было больше в первой и третьей группах.

Дальнейшую социальную структуру деревни к 1917 году можно выяснить по материалам скотоводческо-земледельческого и скотоводческого видов хозяйства, наиболее типичных для Забайкалья.

К 1917 году соотношение посевных групп изменилось. Примерно в 1,5 раза уменьшился удельный вес низших слоев и в 3,5 раза возросла доля хозяев с посевами свыше 10 десятин. Удельный вес зажиточной верхушки казаков был несколько выше, а пролетарских и полупролетарских слоев, соответственно, ниже [12, с. 134].

На основе проанализированного материала можно сделать следующие выводы: во-первых, казачество являлось привилегированным сословием, было менее зависимо от кулаков, чем крестьянство. Во-вторых, процесс проникновения капиталистических отношений в хозяйстве казаков шел гораздо быстрее, чем в любой другой области России, однако процесс расслоения среди казачества шел гораздо медленнее, чем среди крестьянства, что обуславливалось особым военно-сословным положением казачества. Развитие капитализма здесь происходило вширь благодаря захватной форме землепользования, гораздо меньшими размерами податей и повинностей. Кроме того, довольно широко применялись машины, в большем количестве, чем в европейских районах страны. Это свидетельствовало о втягивании казачьих хозяйств в рыночные отношения.

Список литературы

1. Андреев Ч.Г. Историография аграрного развития Забайкалья начала XX в. / Ч.Г. Андреев // Социально-экономическое развитие Бурятии: XVII начало XX вв. - Новосибирск: Наука, 1987. – 356 с.
2. Асалханов И.А. Землепользование забайкальских бурят во второй половине XIX в. / И.А. Асалханов // Бурятия XVII начала XX в.: Экономика и социально-культурные процессы. - Новосибирск: Наука, 1989. – 380 с.
3. Баяндин В.И. Воинские призывы в городе и деревне Сибири в период русско-японской войны // Город и деревня Сибири в досоветский период. - Новосибирск: Наука, 1984. – 251 с.
4. Василевский В.И. Атаман-палачь // На боевом посту. – 1990 - 25-26 сентября.
5. Воронина А.Я. К вопросу о землепользовании забайкальских казаков // Актуальные проблемы истории Восточной Сибири. - Иркутск, 1983. – 230 с.
6. Воронина А.Я. К вопросу о классовом расслоении забайкальского казачества в начале XX века // Казачество в октябрьской революции и гражданской войне. – Черкеск, 1984. – 440 с.
7. Жданов Б.Г. Борьба за власть Советов в Забайкалье. - М., 1963. – 259 с.
8. На землях бывшего войска казачьего // Забайкальский рабочий, 1936 - № 1.
9. Партизанской тропой // Приаргунская заря, 1988 - № 67.
10. Партизанской тропой // Приаргунская заря, 1988 - № 73.
11. Партизанской тропой // Приаргунская заря, 1988 - № 76.
12. Щагин Э.М. Октябрьская революция в деревне восточных окраин России. - М., 1974. – 230 с.
13. Энциклопедия по Великой Октябрьской Социалистической революции – М., 1987. - 167 с.
14. Революция и гражданская война в Забайкалье // Под. ред. Василевского В.И., Чита, 1989. - 298 с.
15. Серебренников И.И. Гражданская война в России: великий отход / И.И. Серебренников. М.: Изд-во АСТ, 2003. – 695 с.

• Русское краеведение