Белькова А.А.

Переписи населения как явление глубокими корнями восходят к многовековому прошлому, являясь незаменимым источником для формирования налоговой и военной стратегии государства. Возникнув с целью учёта населения для определения размеров дани, переписи стали самостоятельным и основополагающим инструментом для определения политических задач и социального курса страны. «Для общества, – писал Л. Н. Толстой о переписи населения Москвы 1882 г., в которой он принимал участие, – интерес и значение переписи в том, что она дает ему зеркало, в которое хочешь, не хочешь, посмотрится все общество и каждый из нас» [1].

В настоящее время учет населения в нашей стране проходит в форме Всероссийских переписей, последняя из которых проводилась в 2010 г. Подведение ее окончательных итогов запланировано на четвертый квартал 2013 г. [2], но, несмотря на это, уже имеющиеся результаты зародили весьма противоречивые мнения и тревоги относительно будущего переписей. Помимо того, что примерно 1 млн. россиян [3] отказался от участия в переписи, то достоверность данных, полученных от участвующих в ней остальных миллионов, остается под большим вопросом. Можно вспомнить лишь тот факт, что Всероссийские переписи 2002 и 2010 гг. зафиксировали возникновение новых национальностей россиян, среди которых наблюдались москвичи, залесские русские, сибиряки и др., и немного сказочные – эльфы, гномы, хоббиты и пр. [4]. Весьма вероятно, что виной тому является наделяемая государством на респондента воля в выборе своей национальности, но почему именно в этом у наших граждан просыпается некая инициатива и «фантазийность» непонятно. Но власти относятся к этому достаточно спокойно и даже сравнивают убыль или рост «новорожденных» национальностей, обосновывая средой проживания и другими причинами.

Больше всего же государство беспокоит тот факт, что все сложнее становится обеспечить полноту учета населения. Ведь только около 1 млн. россиян отказалось участвовать в переписи, но еще к тому же 2,6 млн. [5] граждан переписчики не застали дома. Поэтому сейчас некоторые специалисты [6] все больше говорят о том, что следующая перепись 2020 г. может стать обязательной.

Исходя из вышесказанного, выдвигаем следующую гипотезу относительно сложившейся ситуации: население имеет резко отрицательное отношение к переписи, поэтому уклоняется от переписи, что приводит к отсутствию полноты и достоверности учета.

Для того, чтобы проверить эту гипотезу весьма актуальным и полезным может оказаться обращение к прошлому опыту проведения переписей, а для того чтобы увидеть истоки возникших проблем необходимо прибегнуть к истории возникновения такой формы переписи, ведь наблюдаемое сегодня является прямым отражением и наследием нашего прошлого.

Наилучшим образом это можно продемонстрировать, если представить этот аспект в региональном разрезе. Достаточно обширный комплекс документов по данному вопросу сохранился в ГБУТО ГАТО «Государственном архиве Тюменской области» в фонде И–47 «Тюменская воеводская канцелярия».

Тюменская воеводская канцелярия с центром в г. Тюмени – первым русским городом, основанным в 1586 г. рядом с древней столицей Сибирского ханства Чинги-Тура [7], – являлась административным органом управления Тюменского уезда, во главе которого находился уездныйвоевода, именуемый с июля 1712 г. [8] комендантом. В августе 1720 г. [9] была снова введена должность воеводы, находившегося в прямом подчинении у губернатора Сибирской губернии.

Население Тюменского уезда являлось весьма характерным для Сибири, помимо русских здесь проживали аборигены – сибирские татары. В XVIII в. они преимущественно обитали в Кынырском городке, Бачкырской волости [10] и в так называемых юртах: Аскиярских, Тарманских, Янтюковских, Черноярских и пр. [11], в то время как русское население было сосредоточено в Тюмени, Кармацком, Пышминском, Верхнем и Нижнем станах уезда [12].

Со временем в состав сибирских татар вошли бухарцы – преимущественно торговые люди, являющиеся выходцами из Бухарского царства. «Русские каждогодно торгуют с купцами бухарскими в городе, называемом Тюмень в Татарии, куда эти бухарцы каждый год приходят на верблюдах» [13], – отмечалось иноземными путешественниками. Среди причин переселения бухарцев из Средней Азии в Сибирь являлось наличие существенной государственной поддержки, основной курс которой был направлен на частичное или полное освобождение от уплаты торговых пошлин, ясака, несения военной службы, а также на предоставление земельных угодий [14]. Поэтому бухарцы селились вместе с сибирскими татарами или образовали свои собственные населенные пункты. Так, в начале XVII в. в Тюменском уезде бухарцы населяли Ембаевские, Тураевские, Ново-Шабанинские и Мадьяровские юрты [15].

Проживаемое население подлежало постоянному учету, так как от этого зависела налогоплатежность уезда и доход государства в целом, то есть первоначально учет населения, прежде всего, имел фискальную направленность. И поскольку с 1679 г. было официально введено подворное обложение, суть которого заключалось в распределение прямых налогов на каждое семейное хозяйство – на двор, то и учет населения осуществлялся в форме подворной переписи.

Но, несмотря на то, что основной единицей налогообложения и учета населения являлся двор, проводился и персональный подсчет. Так, Х. З. Зияев [16], используя сохранившиеся архивные источники, оценивал численность тюменских бухарцев в 1687 г. в 28 человек. Согласно данным С. В. Бахрушина [17], в 1700 г. большая часть бухарцев являлась потомками «приезжих отцов», и родились они уже на «земле Сибирской», притом, что уже в 1701 г. насчитывалось 49 «бухарских» дворов [18].

Поскольку сибирские татары платили особый налог государю – ясак, собираемый в основном пушниной («мягкой рухлядью»), то в основном их учет производился в подсчете плательщиков ясака. Так, в Тюменском уезде в конце XVII в. их численность достигала 497 человек [19].

Среди некоренного населения Тюменского уезда преобладало крестьянство. Данные сведения можно обнаружить в переписных книгах начала XVIII века, согласно которым доля пашенных, оброчных и монастырских крестьян составляла 58% от других податных сословий уезда (посадских людей и бобылей, пришлых людей). При этом общая численность крестьянства равнялась 3998 душам мужского пола, проживающих в 1270 дворах [20]. Помимо этих категорий незначительную долю населения представляли частновладельческие крестьяне, принадлежащие, в основном, воеводам, «посаженным на кормление» в Тюмень.

Но, уже в 1718 г., в ноябре месяце, 26 числа, Именной указ [21] Петра I нанес удар замедленного действия по уже устоявшемуся подворному принципу учету населения и раскладки налогов. Причиной тому стала активизация Петром Великим внешней и внутренней политики, требовавшей больших денежных вложений, поиск которых выразился в увеличении налоговых сборов. Кроме того, до властей дошел слух о том, что крестьянство пытается их обмануть и массовым образом уклоняется от уплаты налогов.

Это стало очевидно из проведенной в 1710 г. [22] очередной после 1678 г. подворной переписи, которая показала не ожидаемый рост дворов, а, наоборот, их убыль. По оценке П. Н. Милюкова [23], в 1678 г. было учтено 791 018 дворов, а в 1710 г. их стало 637 005, то есть почти на 19,5% меньше. Хотя, по мнению М. В. Клочкова, реальная убыль была не больше 10%, «весьма возможно даже, что количество населения к 1710 г. сравнительно с 1678 г. не уменьшилось. «Пустота» же в 20% и выше была явлением местным, а иногда и фиктивным» [24].

Существует мнение, что на этот аспект повлияла крестьянская хитрость – дворы родственников, соседей стали отгораживаться плетнем, то есть объединяться в единый двор, что и вызывало сокращение количества податных единиц. Насколько именно этот факт сказался на результатах переписи, судить крайне сложно, поскольку о причинно-следственных связях между переписью и другими прямыми, а также косвенными факторами (убыль из-за войн, естественная смертность, укрывательство и пр.) исследователи спорят и по настоящий момент [25].

Анализируя тенденцию убыли дворов в центральной части России, по Тюменскому уезду можно выявить следующую динамику. К сожалению, результаты подворной переписи 1678 г. не были обнаружены, и подтверждение этому можно найти в «Ведомости о дворовом числе и о людях переписи 186 году или другие какие прежние обретаютца» [26], составленной в 1720 г. по указу Петра Алексеевича «ис Тобольска за рукою ландрата Викулы Грекова» [27]. В этой ведомости было обозначено, что «по справке на Тюмени в канцелярии переписных книг прошлого 186 году (он же 1678 г. – А. Б.) дворового числу и о людях мужеска полу не было» [28]. Исходя из этого, можно предположить, что подворная перепись 1678 г. в Тюменском уезде могла проходить несколькими годами раньше или позже.

На сегодняшний день нам известны более поздние сведения о переписях в уезде, проводимых московским дворянином Иваном Качановым в 1700 г. и князем Василем Мещерским в 1711 г. Если сравнить результаты этих переписей, то в Тюмени наблюдалось уменьшение количества дворов на 7%, но в то же время увеличение на 14% числа душ мужского пола. При этом численное соотношение на 1711 г. выглядело следующим образом: 1270 дворов и 3998 душ мужского пола, среди которых были учтены только посадские люди, пашенные, оброчные и монастырские крестьяне, бобыли и пришлые люди [29].

Но, вернемся к озвученному выше указу от 26 ноября 1718 г. [30], именно он ознаменовал начало проведения первой подушной переписи, ставшей прототипом нашей современной Всероссийской переписи населения. Несмотря на то, что названием указа являлось «О введении ревизии, о распределении содержания войск по числу ревизских душ…», мы хотим согласиться с мнением известного историка В. М. Кабузана, что необходимо разделять два этих понятия – перепись и ревизии [31], где под ревизией подразумевается проверка результатов подушной переписи.

Также с В. М. Кабузаном можно согласиться и по поводу датирования проведения первой подушной переписи с 22 января 1719 [32] по 1 января 1722 гг. [33], где первая хронологическая граница обозначена Именным указом Петра I, объявленным из Сената, «Об учинении общей переписи людей податного состояния, о подаче ревизских сказок, и о взысканиях за утайку душ», а вторая – «Инструкцией или наказом Генерал-майору Чернышеву, как поступать ему при свидетельстве мужеска полу душ и при расположении полков армейских на души».

Соответственно хронологическими рамками ревизии будут являться 1 января 1722 и июль 1727 гг. [34], где последняя граница обосновывается Именным указом Екатерины I, состоявшимся в Верховном Тайном Совете, «… об окончании к Июлю месяцу переписи душ…». В дальнейшем же вплоть до 1860 г. все подушные переписи назывались «ревизиями» [35].

Первая подушная перепись по замыслу Петра I должна была открыть подлинную картину численности податного населения. Но, его Именной указ от 26 ноября 1718 г. не был интерпретирован на местах однозначно, и лишь зародил череду последующих уточняющих законодательных актов, поскольку содержал весьма пространную формулировку: «взять сказки у всех …, чтоб правдивые принесли, сколько у кого в которой деревни душ мужеска пола» [36].

Особое внимание в этом процитированном отрывке указа стоит уделить «сказкам» – учетному документу подушной переписи, ассоциирующимся в настоящее время только с элементом устного народного творчества. Наверное, именно как раз таки с неправдоподобным характером большинства из таких «сказок», могла произойти некая подмена понятий, поэтому они как разновидность документов исчезли в XIX в., оставив после себя предания и сказания.

Но, можно задаться вопросом, почему именно «сказка» стала документом, отражающим результаты подушной переписи. На наш взгляд, ответ на этот вопрос кроется в следующем. В XVII в. «документ, поступающий в приказ от более мелких чинов, назывался сказкой» [37]. Кроме того, «сказками» именовалась «запись объяснений, показаний должностного лица или свидетеля; показания на суде или при сыске» [38]. То есть, можно говорить о том, что в новой «сказке» была отражена суть этих двух назначений, так как поступала она снизу – вверх и содержала в себе некое толкование, объяснение респондента о себе самом. Вдобавок ко всему, в период проведения ревизии «сказки» получают наименование «ревизские».

Несмотря на то, что была установлена разновидность учетного документа первой подушной переписи – «сказка», исполнение указа от 26 ноября 1718 г. не последовало безотлагательно, ведь в нем не уточнялись переписные категории, возрастные показатели и прочие учетные характеристики, хотя были оговорены временные рамки переписи – «дать на год сроку».

Но, уже 22 января 1719 г. в Именном указе, объявленном из Сената, последовали разъяснения, согласно которым необходимо было собрать сведения о численности «Дворцовых и прочих Государевых, Патриарших, Архиерейских, монастырских, церковных, помещиковых и вотчинниковых селах и деревнях», а также об однодворцах, татарах и ясачных, «кроме завоеванных городов и Астраханских и Уфимских Татар и Башкирцов и Сибирских ясачных иноземцев» [39]. Устанавливались и возрастные границы податного населения – «от стараго до самого последнего младенца» [40], –причем данные о них надлежало собирать «без всякой утайки, невзирая ни на какие старыя и новыя о дворовом числе переписи».

Так, началась великая эпоха переписей и нескончаемых ревизий – проверок полученных результатов переписи, эра господства «тайн ревизского двора» и непрерывных документальных противоречий. И Тюменский уезд в этом вопросе не был исключением. Перепись в уезде началась в 1719 г., без промедлений, несмотря на отдаленность края от столицы и специфичность его населения. Подтверждением этого является датировка именно 1719 г. самых ранних из сохранившихся «сказок» [41], отображающих данные подушной переписи в Тюменском уезде.

Можно задаться вопросом, каким образом проводилась первая подушная перепись населения. Если, снова обратиться к указу Петра I «О введении ревизии…» [42], то в нем можно проследить общий порядок и схему проведения переписи. Так, сбором «сказок» должны были заниматься особые переписчики, находившиеся под руководством полковых и земских комиссаров – росписчиков, в обязанности которых входило «росписать, на сколько душ солдат рядовый с долею на него роты и полковаго Штаба, положа средний оклад» [43]. За подачу «сказок» о монастырских и государственных крестьянах ответственность возлагалась на приказчиков, старост, выборных людей, «где, кто какой вотчиной ведает» [44].

Собранные сказки должны были поступать для обработки полученных результатов в Тюменскую воеводскую канцелярию, а затем для итоговой проверки в Тобольскую губернскую канцелярию. Последним этапом движения «сказок» была их доставка в Санкт-Петербург, в созданную при Сенате Переписную канцелярию, возглавляемую бригадиром В. Н. Зотовым, для уже окончательной обработки [45].

Причиной такой многоступенчатой проверки и контроля было обеспечение достоверности полученной информации. Этой же цели следовал Петр I, определив в указе от 22 января 1719 г. [46] степень ответственности за предоставление ложных сведений, как для податного населения, так и для переписчиков: «А ежели от кого из них явится какая в душах утайка, и за то б учинить прикащикам, старостам и выборным людям, всем смертную казнь без всякой пощады … взять на государя тех людей, (которые от них в помянутых сказках утаены) и на оных против числа их выделя, все той деревни, в которой явится утайка, из дачь земли равную часть, что на них принадлежить по размеру, безповортно, и то утаенное отдать будет тем Коммисарам, которые ради оного армейских полков расположения и свидетельствования душ определены будут, или другим доносителям, от которых в том подлинно кто обличен будет» [47].

Но не то, что утаить, но и предоставить все «сказки» к необходимому сроку (к концу 1719 г.) оказалось для многих канцелярий не по силам, поэтому власти решили прибегнуть к радикальным мерам, приказав 4 декабря 1919 г. служителей «держать в Канцеляриях на цепях и в железа скованных, не выпуская … пока в оном деле, … совершенно исправятся» [48].

Скорее всего, это оказало определенное влияние, но все же тюменские «сказки» в «канцелярию ведомства господина бригадира и генералного ревизора Василия Никитича Зотова» были доставлены только 25 апреля 1720 г. [49] вместе с другими «сказками» из Туринска и Тобольска.

Полученные документы были подвергнуты Переписной канцелярией тщательной проверке, по результатам которой 16 сентября 1720 г. губернатор Сибири князь Алексей Михайлович Черкасский получил подробный отчет – указ «из Санкт Питербурха за подписанием бригадира и генералного ревизора господина Зотова» [50], который содержал выводы о присланной документации. И уже 20 сентября 1720 г. в приказе от сибирского губернатора А. М. Черкасского тюменскому коменданту Лариону Гавриловичу Воронцову были доведены результаты проверки Переписной канцелярии, которые для наглядности можно сформулировать с помощью поставленных в документе вопросов:

1. Почему тюменские «сказки» были без перечневой выписки?

2. «Для чего оных сказок и перечневых выписок по листам не закрепили»?

3. Почему «табелей» не прислано?

Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что был обнаружен ряд серьезных недостатков, важным из которых являлось то, что документы не были должным образом удостоверены – «по листам не закрепили», а значит, не имели юридической силы. Кроме того, Переписной канцелярией были обнаружены серьезные ошибки, допущенные в сказках, и составлены выписки о так называемых «неисправах», поэтому работа в уезде над подушными данными была продолжена.

Еще одним интересным моментом являлось то, что служащие канцелярии должны были знать о необходимости оформления вместе со сказками перечневой выписки и табеля, поскольку требуемый состав документов был «учинен … указом посланным из высокоправительствующаго Сената», как оговаривалось в приказе. Данный факт может говорить либо о низком уровне исполнительской культуры, либо о колоссально большом объеме работы. Ведь «сказки» были многостраничными документами, включающими десятки страниц, неоднократно сверяемыми и переписываемыми «набело» разными лицами. Кроме того, это можно объяснить отсутствием необходимой нормативно-правовой базы, регулирующей составление таких документов, ведь в государстве происходило становление новой формы учета, а единый формуляр ревизской сказки, ее печатный бланк был введен только с третьей ревизии (1761 г.) [51].

Можно задаться вопросом, чем в таком случае руководствовались дьяки и подьячие при составлении документов. Ответ прост – своим практическим опытом и сложившимися традициями. Поэтому формуляр первых «сказок» имеет сходную структуру с формуляром переписных книг: указывалась сословная принадлежность налогоплательщика; его имя, отчество, фамилия, возраст; размер податей, платимых казне; доходах; удостоверение документа, которое заключалось во фразе «руку приложил». Отличительной особенностью, являлось отсутствие в первых «сказках» [52] сведений о женском населении, тогда как в переписных книгах [53] указывался весь состав семьи, проживающей в одном дворе.

Так, запись в «сказке» выглядела следующим образом: «1719 год декабря 2 ден по указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа великия и малыя и белые Росии самодержца тюменской казачей сын Никита Фокин сын Меденцов сказал себе семдесят пят лет а в казну великого государя десятиной не платит для того что никаких торгов и промыслов за собою не имеет а буде все свое скаске сказал ложно или кого утаил и за то указал великий государь учинит мне наказание да сверх того за всякую утаенную душу взят в рекруты лутчего человека невзачете положенных в рекрут вместо Никиты Меденцова по его велению Кирил Воронов руку приложил [54].

В 1722 г. [55] для проверки итогов переписи в Сибирской губернии была создана Переписная канцелярия «свидетельства м.п. душ» полковника князя И. В. Солнцева-Засекина. Ее штаб-квартира находилась в Тобольске, но по мере необходимости открывались ее особые «присутствия» в других населенных пунктах Сибирской губернии.

С этого времени начали составляться ревизские сказки, которые подавали лица, занимающие выборные должности в крестьянской общине. Так, в «Ревизской сказке сельских старост 1725 г.» [56] изложение информации ведется от десятников, сельских старост и лучших людей крестьянской общины. Формуляр документа аналогичен предыдущей ревизской сказке, за исключением того, что содержит подтверждение об «не утайке ревизских душ», а не о количестве, сумме податей, роде деятельности и доходе одного респондента. Запись оформлялась следующим образом: «1725 году ноября в 7 ден Тюменского уезду деревни Суботиной лучие люди отставной солдат Афонасей Михайлов сын Суботин конный казак Иван Федоров сын Гордеев … и всея тои деревни жители сказали во онои деревни сверх свидетельства мужеска полу души пришлых людей и прописных душ у них в деревне нет нежели они в сей скаске сказали что ложно или утаили и за тоб указала ея императорское величество учинить чему они достоин будет вместо лучих людей Афонасея Суботина Ивана Гордеева и тоя деревни жители велением их Артемий Портнигин руку приложил [57]».

«Свидетельство душ» стало в своем роде новой переписью, получившей название «генералитетская», поскольку Переписная канцелярия И. В. Солнцева-Засекина была правомочна определять сословную принадлежность податного населения. Так, в 1722 г. И. В. Солнцев-Засекин положил в подушный оклад «действительно служащих по Тюмени» детей боярских и казаков, записав их в качестве государственных крестьян или в посад. Как отмечают М. О. Акишин, А. В. Ремнев «в рамках общероссийской политики по уничтожению «приборного» войска и замене его регулярными военными частями это начинание И. В. Солнцева-Засекина было совершенно логично» [58].

Подобным же образом было сделано и в других уездах Сибири. Но, это вызвало недовольство губернской власти, что отразилось в доношениях в Сенат генерал-майора князя Сергея Михайловича Козловского, а затем и губернатора князя Михаила Владимировича Долгорукова. Их доношения содержали общую мысль о необходимости сохранения в Сибири сословия служилых людей, имеющих ряд административно-полицейских обязанностей в губернии. «А Сибирскую губернию с другими губерниями сравнять невозможно для того, что царедворцев и прочих чинов и шляхетства никого не обретается, а служили … дворяне и дети боярские из денежного и хлебного жалованья, а окроме Тобольска Сибирской губернии в городех полков салдатских нет, и для розсылок казаков у воевод ни единого человека не имеется» [59] – писал губернатор князь М. В. Долгоруков.

Забегая вперед, можно отметить, что в 1724 г. М. В. Долгорукий подал в Сенат ведомость «О служилых людях», согласно которой в Тюмени на службе находилось 6 дворян, 63 детей боярских и 354 казака, и предложил установить следующие «штаты» служилых людей: 25 детей боярских и 286 казаков [60]. Эти «штаты» были утверждены Сенатом, а находящиеся на службе сибирские дворяне, дети боярские и казаки были освобождены от уплаты подушной подати до следующих указаний. Так, в 1726 г. «прежним перепищиком князем Сонцевым-Засекиным» из подушного оклада для службы в Тюменском уезде были выключены 4 детей боярских, 68 казаков и у них детей 73 [61].

Также ревизия И. В. Солнцева-Засекина была направлена на «посадское строение» [62], вследствие чего стало увеличение посадских людей за счет записи к ним беглых, служилых людей и категорий, не имевших четко установленного сословного статуса. Против этого выступил князь С. М. Козловский, обосновывая неправомерностью такого причисления к посадскому тяглу. Согласно указу 1722 г. [63], такие желающие должны были предъявить капитал на сумму более чем 500 рублей. Поэтому С. М. Козловский запросил у Тобольского магистрата справку о торгах новозаписанных посадских людей, и ему смогли предоставить сведения только о двоих: «тобольского второго полку казак Нефед Едомин имеет торгу на 300 руб.», «казак Василей Глазунов имеет торги и с торгов платит многую пошлину» [64].

Сравнивая ситуацию с Тобольским уездом, мы также можем говорить о том, что подобное наблюдалось в Тюменском уезде. Сохранились «Ревизские сказки промыслов и оброчных статей» [65], в которых ямщики, посадский человек, гулящие люди, пеший казак, служилые татары и ямской охотник в 1722 г. предоставили сведения о своей прибыли и сфере промыслов, ремесел. Так, 6 из них имели «кожевенный завод» (в нем чан с подчанком [66] или небольшой подчанок), 3 занимались мыльным ремеслом, еще 3 промышляли «с озер и с неводного промыслу» и лишь 1 имел «кузнишный завод». Если оценивать в целом, то их доход с промыслов и ремесел был крайне низким, в год он в среднем составлял 3–2 рубля, максимум – 6 рублей, а минимум – 1 рубль или прибыль вообще отсутствовала. К сожалению, неизвестно были ли все-таки эти «податели сказки» записаны и оставлены в посадском тягле Тюмени.

Не просто решался и вопрос о зачислении в подушный оклад сибирских татар и бухарцев. К моменту проведения ревизии многих из них приняли христианскую веру, поскольку это обращение в православие поощрялось освобождением от уплаты ясака на три года [67], а кто-то поступил на военную службу.Как отмечает А. Ю. Конев, И. В. Солнцев-Засекин «воспользовался юридической неопределенностью положения новокрещенных ясачных и показал их как неучтенную категорию податного населения» [68]. Это не одобрили местные власти, что вызвало массу определяющих этот момент предписаний. Так, 24 апреля 1725 г. Сенат приговорил «в подушный оклад служилых татар и бухарцев не брать» [69]. Но затем в Сенат из магистратов поступило доношение о том, то «бухарцы … имеют купечество» [70], поэтому 19 ноября 1725 г. было приговорено «бухарцем быть в посаде по прежнему … а в раскладку татар и бухарцев служилых класть не велено» [71].

Исходя из вышесказанного, нарушения фиксации податного населения имели место быть. Причины этого носят вероятностный характер, и мы можем только предполагать о них. Но в то же время хотелось бы отметить, что действия чиновников, проводивших перепись и ревизию, подвергались критике.

Так, деятельность И. В. Солнцева-Засекина не осталась без внимания. Митрополит Сибирский и Тобольский Филофей (Лещинский) «опротестовал действия переписчика Солнцева, включившего новокрещенных в подушную перепись» [72]. Ответом на обращение митрополита стало издание указа от 26 марта 1726 г. [73], который разъяснил окончательно, что с крещеного и некрещеного сибирского ясачного населения подушных денег «сбирать не велено, из подушной переписи выключить; а брать с них ясак по прежнему» [74]. Кроме того, в Сенатском указе содержалась интересная ремарка: «в Санктпетербурге у Полковника Князя Сонцова-Засекина взять известие, для чего он, имея точные указы, таких ясачных в подушную перепись писал» [75].

То есть, можно говорить о том, все аспекты переписи и ее проверки – ревизии – уточнялись в процессе деятельности ответственных и заинтересованных лиц, что имело весьма хаотичный и субъективный характер. Наиболее интересным является вопрос, какое же отношение могло сложиться у населения к проведению такой переписи.

Прежде всего, для населения стало явным, что новая перепись приведет к повышению налогового бремени, что выразилось в увеличении случаев бегства из уезда. Чаще всего эти факты обнаруживались при проведении уже второй ревизии 1744–1747 гг. В частности, об этом свидетельствует следственное дело о неположенном в подушный оклад бобыльском сыне Тимофее Спасыреве, который «сошел из города Тюмени в Невьянские Демидовы заводы для прикормления мирским подаянием и в тех Демидовых заводах прежнюю перепись был … и на том заводе в тое прежнюю перепись не явился» [76].

Кроме того, работа по включению пропущенных душ по первой подушной переписи велась непрерывно вплоть до проведения второй ревизии. Подтверждением этого являются уже информационно-справочные документы по взиманию подушной подати. Так, 4 августа 1731 г. при промемории ведомости в полковом дворе было отмечено 14 «вновьявленных» и 16 «прописных» душ Тюменского уезда [77].

Не совсем справедливый принцип обложения подушной податью обязывал населения укрывать от переписи наиболее «незащищенных» членов семьи – стариков или малолетних. Схема раскладки налогов, существовавшая в этот период, предполагала распределение и выплату платежей со всех трудоспособных лиц внутри крестьянской общины, поэтому у налогоплательщиков была заинтересованность в том, чтобы «сказки» подали только работоспособные мужчины.

Но, переписчики старались достичь максимально высоких результатов ревизии и постоянно включали в «сказки» родившихся детей, не выключая при этом умерших, тем самым налогоплательщикам приходилось платить вдвое, а то и втрое больше положенной на них суммы. Власти попытались урегулировать данный вопрос и 9 января 1723 г. [78] был издан указ, согласно которому надлежало младенцев, родившихся «после поданных 1719 года сказок … в утайку не ставить и в роскладку не писать», а «которые души в сказках были написаны, а ныне померли, таковых из той переписи никого выключать … не велено» [79].

Безусловно, податная направленность переписи не позволяла получить достоверную информацию. Чаще всего, респонденты давали сведения о том, что не имеют «никаких торгов и промыслов» [80], «пашенных земель и сенных покосов и …угодей» [81], а «кормятся черной работой» [82] или «довольствуются денежным и хлебным жалованьем» [83].

Насколько эти данные были подлинны судить крайне сложно, но мы располагаем одним интересным фактом фиктивного обозначения респондентом его сословия и рода деятельности. Так, в 1723 г. [84] тюменский ямщик Иван Иванов сын Маслов подал доношение в Тобольский магистрат, в котором ложно написал, что он прибыл с Устюга Великого в сибирские города «для купечества», несмотря на то, что еще в 1719 г. он был записан ямщиком. Стремление Ивана Маслова попасть в посадские люди можно считать вполне обоснованным, ведь ямщичья гоньба была очень тяжела и малооплачиваема в Тюменском уезде. «А в Тюмени ямскую гонбу ево повыток гоняют все ямщики отчего чинитца им тягость» [85] – отмечалось в доношении. Но, к его сожалению, эта просьба не была удовлетворена, и он остался в ямщиках по-прежнему.

Безусловно, все это в купе не могло не отразиться на отношении населения к новой форме учета. Переписи, проводимые в большей части Российского государства, носили обязательный характер, но вплоть до 1761 г. [86] учитывали только мужское население, а различные вводимые меры ответственности должны были содействовать получению наиболее достоверных сведений.

Наиболее интересным является вопрос, какие же все-таки данные были получены по итогам такой переписи в уезде. В. М. Кабузан [87] считает, что наиболее достоверные сведения были отражены в «Генеральном, учиненном ис переписных книг, о числе мужеска полу душ табеле 1738 г.» [88], созданном на основании всех данных переписи и ревизии. Согласно этому документу, в городе Тюмени было учтено 973 души мужского пола купечества, 5504 души мужского пола русских черносошных крестьян, что в общей сложности равнялось 6477 душам [89].

Если сравнивать эти данные с сохранившимися документами учета и взимания подушной подати, составляемые Тюменской воеводской канцелярией, то представляется весьма противоречивая картина, начиная даже с того, что податные категории, указанные в «Генеральном табеле» являются более общими. Так, в 1729 г. в Тюменском уезде насчитывалось 847 души мужского пола (далее д.м.п.) государственных крестьян, 2841 д.м.п. разночинцев, 241 д.м.п. монастырских крестьян, 963 д.м.п. посадских людей и 12 д.м.п. дворовых людей, что в общей сложности составляло 4904 д.м.п. [90]. В 1730 г. их численность была равной 4906 д.м.п. [91], а в 1743 г. уже насчитывалось 6320 д.м.п. только крестьянства и разночинцев [92].

Можно задаться вопросом, о чем нам могут свидетельствовать эти цифры и все рассмотренные выше источники. Во-первых, о том что, проведение подушной переписи в начале XVIII в. представляло собой бессистемное явление, и сама единица учета – ревизская душа – являлась весьма дискуссионной, поскольку не имела под собой никакого «вещественного основания» [93]. Ревизская душа была такой неосязаемой и непостоянной, что ее учет для целей налогообложения требовал постоянной проверки и уточнений. Неудивительно, что вся двоякость этой системы была ярко проиллюстрирована классиком XIX в. Николаем Васильевичем Гоголем в его бессмертном романе «Мертвые души». Вот, как точно обозначена Н. В. Гоголем основной недостаток ревизского учета: «… по существующим положениям этого государства, в славе которому нет равного, ревизские души, окончивши жизненное поприще, числятся, однако ж, до подачи новой ревизской сказки наравне с живыми, чтоб таким образом не обременять присутственные места множеством мелочных и бесполезных справок и не увеличивать сложность и без того уже весьма сложного государственного механизма» [94].

Во-вторых, это говорит также и о характере отношения населения к переписи. Поскольку система учета населения в XVIII в. была тесно связана с налогообложением, то, само собой разумеющиеся, что у населения было резко отрицательное расположение к переписи. И здесь, мы можем провести аналогию с гипотезой, поставленной в начале исследования относительно нынешнего положения дел вокруг Всероссийской переписи. Весьма вероятно, у россиян уже заложено в подсознании, что с них будут что-то требовать сверх того, что они должны дать, поэтому многие не впускают к себе переписчиков или открыто отказываются участвовать в переписи, боясь, что государство узнает насколько хорошо и благополучно им живется. Хотя, целью переписи в соответствии с Федеральным законом от 25 января 2002 г. № 8-ФЗ «О Всероссийской переписи населения» является формирование «официальной статистической информации о демографических, об экономических и о социальных процессах» [95].

То есть перепись, прежде всего, позволяет узнать точную численность населения, сведения о его составе, условиях жизни, что предоставляет возможность оценить динамику произошедших изменений со времени проведения предыдущей переписи. Кроме того, полученные сведения являются основой для перспективных расчетов численности населения и принятия основных управленческих решений в стране на ближайшие годы, таких как строительство новых школ, больниц, детских садов, разработка и реализация государственных социальных программ и пр.

К тому же, в настоящее время перепись проводится централизованно и безболезненно для респондентов, и уже нет такого беспорядка и произвола, который творился в период проведения первой подушной переписи. Хотя, возможно, именно из опыта проведения ревизий необходимо перенять и установить ответственность за предоставление ложных сведений и отказ в участии в переписи. Может, именно тогда средства федерального бюджета не будут тратиться впустую на финансирование проведения переписи, ведь это будет окупаться получением действительно полных и достоверных данных. Но, тайны переписей будут по-прежнему иметь место быть, и с течением времени они будут становиться все более уникальным инструментом по изучению историко-культурного наследия нашего государства.

Список источников и литературы

[1] Перепись населения: Основы социологии – AllSOCIO. URL: http://www.allsocio.ru/asoc-837.html (дата обращения: 20.12.2013).

[2] Всероссийская перепись населения 2010. URL: http://www.perepis-2010.ru/results_of_the_census/ (дата обращения: 20.12.2013).

[3] Портал TatCenter.ru. URL: http://www.tatcenter.ru/article/119105/ (дата обращения: 20.12.2013).

[4] Итоги Всероссийской переписи населения 2010 года: больше эльфов и меньше хоббитов. URL: http://www.taday.ru/text/1365028.html (дата обращения: 20.12.2013).

[5] Портал TatCenter.ru. URL: http://www.tatcenter.ru/article/119105/ (дата обращения: 20.12.2013).

[6] Там же.

[7] Веселкина В. В. История Тюменского края. Свердловск, 1975. С. 11.

[8] Государственное бюджетное учреждение Тюменской области «Государственный архив Тюменской области» (ГБУТО ГАТО). Ф. И–47 (Тюменская воеводская канцелярия). Оп. 1. Предисловие.

[9] Там же; Ананьев Д. А. Воеводское управление Сибири в XVIII в. Новосибирск, 2005. С. 106.

[10] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 891. 7 л.

[11] Там же. Д. 1688. Л. 4–6.

[12] Там же. Д. 2049. Л. 83.

[13] Вилков О. Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI – начала XVIII в. Новосибирск: Наука, 1990. С. 180.

[14] Клюева В. П. Расселение бухарцев в Сибири (XVII-начало XX в.) // Проблемы взаимодействия человека и природной среды. Тюмень, 2003. Вып. 4: Материалы итоговой научной сессии Ученого совета Института проблем освоения Севера СО РАН. 2002 г. С. 96.

[15] Ярков А., Гарифуллин И. Б. Бухарцы в Западной Сибири // Топос. URL: // http: www.topos.ru/article/2394 (дата обращения: 12.10.2013).

[16] Зияев Х. З. Узбеки в Сибири (XVII–XIX вв.). Ташкент: Фан, 1968. С. 38.

[17] Бахрушин С. В. Сибирь и Средняя Азия в XVI и XVII вв. // Науч. тр. Т. 4. М.: Наука, 1959. С. 207.

[18] Ярков А., Гарифуллин И. Б. Бухарцы в Западной Сибири // Топос. URL: // http: www.topos.ru/article/2394 (дата обращения: 12.10.2013).

[19] Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. М., 1960, С. 47.

[20] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 2033 а. Л. 4–5.

[21] Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Т. 5. № 3245. С. 597.

[22] ПСЗ. Т. 4. № 2253. С. 478.

[23] Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1905. С. 202.

[24] Клочков М. П.Население России при Петре Великом по переписям того времени. Том первый. Переписи дворов и населения (1678–1721). СПб.. 1911. C. 256.

[25] Захаров В. Н., Петров Ю. А., Шацилло М. К. История налогов в России. IX – начало XX в. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. С. 84.

[26] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 2033 а. Л. 4.

[27] Там же.

[28] Там же.

[29] Там же. Л. 4–5.

[30] ПСЗ. Т. 5. № 3245. С. 597.

[31] Кабузан В. М. Народонаселение России в XVIII – первой половине XIX века: По материалам ревизий. Москва: Изд-во АН СССР, 1968. С. 118.

[32] ПСЗ. Т. 5. № 3287. С. 618.

[33] Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 248. Оп. 15. Д. 659. ЛЛ. 115–123; ПСЗ. Т. 6. № 3901. С. 503–510.

[34] ПСЗ. Т. 7. № 5010. С. 734–736.

[35] Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: учеб. пособие для гуманит. спец. / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. Москва: РГУ, 1998. С. 410.

[36] ПСЗ. Т. 5. № 3245. С. 597.

[37] Илюшенко М. П. Формуляр документа: Учеб. пособие / М. П. Илюшенко, Т. В. Кузнецова. М., 1986. С. 13.

[38] Краткий словарь видов и разновидностей. М., 1974. С. 76.

[39] ПСЗ. Т. 5. № 3287. С. 618.

[40] Там же.

[41] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 530. Л. 51.

[42] ПСЗ. Т. 5. № 3245. С. 597.

[43] Там же.

[44] ПСЗ. Т. 5. № 3287. С. 618–619.

[45] Белькова А. А. Исторические документы как инструмент по изучению историко-культурного наследия России // Сохранение историко-культурного наследия – будущее Санкт-Петербурга: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. 18 апреля 2013 года. СПб.: Изд-во Политех. ун-та, 2013. С. 110–115.

[46] ПСЗ. Т. 5. № 3287. С. 618–620.

[47] Там же. С. 619.

[48] Там же. № 3460. С. 758.

[49] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 2035. 64 л.

[50] Там же.

[51] Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: учеб. пособие для гуманит. спец. / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. Москва: РГУ, 1998. С. 410–411.

[52] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 530. Л. 4.

[53] Там же. Д. 521. Л. 4.

[54] Там же. Д. 530. Л. 51

[55] Власть в Сибири: XVI – начало XX в. / Науч.-метод. совет архивных учреждений Сиб. федер. округа, Управление гос. архивной службы Новосиб. обл.; сост. М. О. Акишин, А. В. Ремнев; отв. ред. В. В. Моисеев. Новосибирск, 2005. С. 298.

[56] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 535. Л. 4.

[57] Там же.

[58] Власть в Сибири: XVI – начало XX в. / Науч.-метод. совет архивных учреждений Сиб. федер. округа, Управление гос. архивной службы Новосиб. обл.; сост. М. О. Акишин, А. В. Ремнев; отв. ред. В. В. Моисеев. Новосибирск, 2005. С. 66.

[59] РГАДА. Ф. 248. Кн. 711. Л. 496–517.

[60] Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий, отец Отечествия, император и самодержец всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая. М., 1831. С. 72.

[61] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 661. 6 л.

[62] Власть в Сибири: XVI – начало XX в. / Науч.-метод. совет архивных учреждений Сиб. федер. округа, Управление гос. архивной службы Новосиб. обл.; сост. М. О. Акишин, А. В. Ремнев; отв. ред. В. В. Моисеев. Новосибирск, 2005. С. 66–67.

[63] Там же. С. 67.

[64] Там же.

[65] ГБУТО ГАТО. Ф. И-47. Оп. 1. Д. 1688. 6 л.

[66] Пространство между основным полом и дополнительным, устроенным в овчинной избе для квасильного чана. В подчанок рабочие складывают обработанные крюками овчины. См. Литвинов М. И. Словарь профессиональной лексики ремёсел, промыслов и кустарных производств Шуйского региона. URL: http://sspu.ru/projects/litvinov/cards/087.html (дата обращения: 09.10.2013).

[67] Карих Е. В. История Сибири (XVII–XX вв.). Учебное пособие. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2007. С. 93.

[68] Конев А. Ю. О включении ясачных в сословие государственных крестьян (на материалах Западной Сибири). С. 13.

[69] Власть в Сибири: XVI – начало XX в. / Науч.-метод. совет архивных учреждений Сиб. федер. округа, Управление гос. архивной службы Новосиб. обл.; сост. М. О. Акишин, А. В. Ремнев; отв. ред. В. В. Моисеев. Новосибирск, 2005. С. 70.

[70] Там же.

[71] Там же., Тобольский историко-культурный музей-заповедник (ТИКМЗ). КП 12847. Л. 1–2.

[72] Конев А. Ю. О включении ясачных в сословие государственных крестьян (на материалах Западной Сибири) // Вестник Томского государственного педагогического университета. №. 3. 2007. С. 13.

[73] ПСЗ. Т. 7. №. 4860. С. 595–596.

[74] Там же. 596.

[75] Там же.

[76] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 2315. 1 л.

[77] Там же. Д. 664. 4 л.

[78] ПСЗ. Т. 7. № 4139. С. 2–6.

[79] Там же. С. 5–6.

[80] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп. 1. Д. 530. 51 л.

[81] Там же. Д. 521. 7 л.

[82] Там же. Д. 2034. 204 л.

[83] Там же. Д. 1585. 4 л.

[84] Там же. Д. 2119. 12 л.

[85] Там же.

[86] Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: учеб. пособие для гуманит. спец. / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. Москва: РГУ, 1998. С. 411.

[87] Кабузан В. М. Народы России в XVIII веке: Численность и этн. состав. Москва, 1990. С. 15–16.

[88] РГАДА. Ф. 248. Оп. 17. Д. 1163. Ч. 1. 535 л.; РГАДА. Ф. 248. Оп. 17. Д. 1163. Ч. 2. 1017 л.

[89] РГАДА. Ф. 248. Оп. 17. Д. 1163. Ч. 2. Л. 1002.

[90] ГБУТО ГАТО. Ф. И–47. Оп.1. Д. 662. Л. 14.

[91] Там же. Л. 5.

[92] Там же. Д. 674. 19 л.

[93] Бельский К. С. Государство и налоги (цикл материалов по теории материалов по теории налогового права из пяти частей. Часть 2. Право государства устанавливать налоги как королевское право) // Право и государство: теория и практика. 2007. № 10. С. 63.

[94] Гоголь Н. В. Мертвые души. Том первый. Поэма. 1842. С. 603.

[95] Информационно-правовой портал «Гарант». URL: http://base.garant.ru/184105/ (дата обращения: 22.12.2013).

• Русское краеведение