Медведева М.А.

Первый акт

Сцена 1: Граф и Баронесса: о канцлере Нессельроде

Придворный бал

Дамы-сплетницы, 1я пара:

- В Италию поедете на днях?

- Поедем! Выручил знакомый – за нас словечко он замолвил Нессельроде!

2я пара:

- Вы знаете, к лицу Вам жемчуга.

- Прелестный веер! Из Парижу?

Все дамы-сплетницы друг другу, идеально синхронно:

- Сегодня Вы особенно шарман!!

Сходятся Баронесса и Граф. Беседуют в танце.

Граф с поклоном: - Баронесса.

Баронесса с реверансом, мурлыкает: - Граф.

Граф: - А недурна княжна, что в белых жемчугах.

Баронесса: - Вы правы – папенька, должно быть, опять именья перезаложил.

Граф: - Вы правы – несомненно - так и есть, – несколько па, - Графине «N» хорош ли новый веер?

Баронесса: - О да, вполне хорош, и невелик ценой – всего лишь три семьи крестьянские отдала за белый шелк и золотом шитье – и горничную уступила тоже… - несколько па, потом склоняется ближе к спутнику: - Скажите, Граф – есть новости у Вас о подготовке к экспедиции, что Невельской возглавит?

Граф, склоняясь ближе к спутнице: - Проект пытался Нессельроде зарубить – но Меншиков и Муравьев позицию сдержали – и наши готовятся к дороге. Но Нессельроде, чую, просто не уймется… Проклятье, Невельской – достойный человек, морского дела – гений, неужто Нессельроде так по душе нам гениев губить? Я вижу, Вы удивлены… Скажите - знаете ли Вы – что к смерти Пушкина он руку приложил?

Дамы-сплетницы шушукаются: - К смерти Пушкина!.. Ах, вот как!..

Баронесса: - Мой друг, - мимолетно касается рукава, - Вы мне расскажете об этом? – отступают на шаг.

Граф: - О да - я расскажу Вам, чем поэт не угодил сановному мерзавцу.

«Наш» Нессельроде политикой своей полезен Австрии, Империи Британской, порою Франции, Голландии, Америке порой – но только не России.

Баронесса (перебивает): - Да он по-русски толком-то не знает – а все равно – царю он фаворит! – и потому – он канцлер.

Граф: - Когда Россия наша закрепится на Дальнем на Востоке – расширим, защитим владения на Тихом Океане. Торговля будет процветать, дружить с Китаем станем – мне трудно так, навскидку, назвать все выгоды. А наши выгоды – потери для врагов, особенно для Англии! Которая уже в Китае ведет политику такую, как будто там колония для ней - ведь Индии, и Африки ей мало! И потому, державам европейским угождая, всем Нессельроде день и ночь твердил: «Амур несудоходен! пути прямого до Сибири нет нам – как ее снабжать? А защищать? И потому давайте, мол, мы лучше про Сибирь пока забудем – а займемся мы Турцией, Балканами». И чует мое сердце, что может этот карлик кривогубый нас довести и до войны – чтоб только отвлечь царя от Дальнего Востока. А тут – нагрянул Невельской – с открытием: Амур нас свяжет с Востоком Дальним надежно и удобно (видит, что собеседница витает в облаках)… Э-э… Сударыня?...

Баронесса (мечтательно): - Я представляю рожу Нессельроде… (спохватывается, торопливо) - Простите, отвлеклась немного вроде… (мурлычет) - Граф, продолжайте, слушаю я Вас…

Граф: - Так вот. И если русский флаг, идет что с экспедицией Второй Амурской, закрепится на Сахалине ныне – то горе тем, кто нам желает горя. О выгодах Амура, о роли Дальнего Востока для процветания и безопасности Империи Российской писал и Пушкин Александр Сергеевич… Работая в архивах, готовил он статью журналу «Современник» - и почти закончил.

Баронесса, подхватывает: - И если бы ее он напечатал – все лучшие умы России – моряки, ученые! – его бы поддержали!

Граф: - Да. Верно. И уступил бы царь, и взгляды обратил бы на Сибирь.

И вот подлец этот – да не один, с супругою на пару! – придумал – или, может, подхватил – распространение тех писем анонимных! Где поэта, гения, «светлейшим рогоносцем» нарекали…

Дамы-сплетницы шушукаются: - «Светлейшим рогоносцем»!! Ах, вот как!..

Граф: – И стала неизбежною дуэль. И вот еще что: Нессельроде семья давно уж дружит с ГЕккернами…

Баронесса, подхватывает: - Где был усыновлен Дантес – что ж, вот уж точно – подобное к подобному…

Граф: - Смотрите, Баронесса – Невельской здесь!!

Дамы-сплетницы хором, сгорая от любопытства: - А рядом кто?

Граф, указывая Баронессе на спутника Невельского: - Его учитель, славный мореход, ученый, дипломат – и просто – достойный человек.

Дамы-сплетницы, 1я пара дуэтом:

- Неужто Литке к нам пришел на бал?..

2я пара, высовываясь между первыми двумя:

- Граф Литке?.. Что Наследника морскому делу учит?..

Сцена 2: Г.И. Невельской и Федор Петрович Литке: о загубленном Ученике

Невельской, поздоровавшись кивком: - Федор Петрович! Могу ли я перед отплытием еще поработать с Вашим архивом?

Литке добродушно машет рукой: - Разрешение Вы получили давным-давно, еще когда мичманом экзамены сдавали. Но, Геннадий Иванович, Вы же еще перед первой экспедицией все наизусть выучили. И разве теперь Вы не знаете об Амуре больше, чем Ваши предшественники?

Невельской отвечает легким поклоном и отрицательно качает головой.

Невельской: - Я всего лишь продолжил начатое ими.

Лаперуз говорил, что Сахалин – полуостров и соединяется с материком перешейком, но предупредил нас об уменьшении глубин и изрезанной береговой линии. Броутон подтвердил его позицию, но оставил сведения о ветрах капризных, (жестом указал на сплетниц) как нрав светской дамы. Наставник мой и покровитель, Крузенштерн Иван Федорович, которому я обязан и встречей с Вами, – легкий поклон, - рассказал о туманах, и о том, что в мае Татарский пролив все еще полон льдов – а иначе я не рассчитал бы верное время подхода к Сахалину! И Ваш ученик – Александр Михайлович Гаврилов – если бы не его записи о проливных дождях, о том, что берега заболочены, и найти место для стоянки почти невозможно – разве сумел бы я верно приготовить припасы и снаряжение? Нет, Федор Петрович! А самое главное – все они были честны – и все признали, что не могут твердо утверждать – Амур не судоходен. И потому – всем тем, кто шел до меня - признательность моя безмерна.

Литке кивает одобрительно.

Невельской с жаром: - Уроки Крузенштерна были для нас неоценимы – и его рассказы об изучении Дальнего Востока – бесценны. А Вы, Федор Петрович – разбаловали меня до ужаса – по Вашей протекции я плавал и по Балтийскому морю, и по Черному, и по Азовскому, и по Средиземному… если бы не весь этот опыт – не было бы никакого открытия – и себя бы загубил, и команду.

Литке смеется: - Ну, что Вы, так уж и разбаловал!

Невельской: - Хочу снова просить вас о помощи, Федор Петрович. Представьте меня Александру Михайловичу Гаврилову! Я уверен, что его записи по какой-то причине неполны. Не согласится ли он встретиться со мною?

Пауза.

Литке, мрачнея: - Боюсь, не согласится, Геннадий Иванович.

Невельской с жаром: - Но почему? Не для себя я его потревожу, а для родины нашей! Не верю, что УЧЕНИК ВАШ откажет в помощи и совете!

Пауза. Еще дольше, еще тяжелее.

Литке отрывисто: - Вы правы, Геннадий Иванович – его записи едва начаты. Саша погиб от жесточайшей чахотки… исследовать Дальний Восток он поехал уже больным, и тяготы пути сгубили его окончательно. Ему было двадцать девять! – пауза, - Недавно разобрали архив покойного – и только что письмо мне передали… Отчизне отдал жизнь – взамен же – ничего… Читайте! – подает письмо.

Невельской читает: «Воротился – и думал, хоть денег дадут! Нуль! Лез из кожи, по пять дней и ночей кряду не имел другой кровли, кроме неба, - земля была постелью, а дождик покрывалом, - но терпел, кашлял, охал и терпел, к лучшему думаю, а здоровье бог даст воротится, но все к худшему – а за все – ничего и ничего…»…

Пауза.

Невельской очень тихо: - Неужто - ничего?..

Литке горько: - Не то, чтобы совсем… почти: по прибытии, дали ему награду – полторы тысячи рублей серебром. Да после смерти его мы устроили вдове пенсию на воспитание дочери.

Невельской в ярости, резкие быстрые шаги.

Невельской: - Но как же так? Больным – в такой опасный путь! Кто допустил?

Литке: – Положение семьи его было бедственным, Геннадий Иванович… А болезнь свою он скрывал, опасаясь потерять место. Я ничего этого не знал. И я, я лично рекомендовал именно его, когда Российско-Американская компания пожелала снова провести изучение Амура!

Невельской по тигриному оборачивается: - Российско-Американская Компания!! Так вот в чем главная причина! Федор Петрович – не «тяготы пути» ученика Вашего загубили, а дурное снабжение!! Ее подрядчики и перекупщики какую только дрянь морякам не суют – мол, посреди Моря-Окияна и не такое сожрешь… До царя далеко, до Бога высоко, да и до берега далече…

Литке, кладя руку ему на плечо, печально: - Знаю, Геннадий Иванович, знаю. И на счастье наше - в прошлое Ваше путешествие, Александр Сергеевич Меншиков и Николай Николаевич Муравьев руку приложили. И потому снабжали команду Вашу напрямую, да не по бумажкам через канцелярии-инстанции – а по личным их письмам!

Невельской, сжимая его руку на своем плече: - И Вы, Федор Петрович, и Вы тоже «руку приложили».

Литке смущенно отступает: - Ну-ну, совсем уж засмущал...

Невельской: - Но где супруга Ваша?..

Литке, улыбаясь: - Велела вот Вас привезти на ужин. Печалилась – «Просоленный моряк – скорей всего - голодный»… - уходят вместе, - и про Екатерину ЕльчанИнову хотела с Вами переговорить… поедемте, мой друг!

Дамы-сплетницы:

- Вы слышали, что натворила Катерина?

- Которую все дразнят Невельской?

- Та самая! Сегодня, на балу, при всех – посватался к ней… - дамы вытягивают шеи, - САМ… – шепчет.

Дамы с завистью «Аа-аааах!!»

Пауза.

- И что же?..

- Отказала! Да как!! Вот прямо – наотрез.

- Уж больно переборчива девчонка! – нервно мелко обмахиваясь веером («нервный веерный тик»).

- Достаааанется от тетушки сегодня!! – выкручивая веер, с людоедской улыбкой.

Сцена 3: Екатерина и Кузина: молитва за идущих в путь

Дом Екатерины

Екатерина, в руке роза (белая или нежно-розовая): - Елизавета! Час уже не убран плащ! – мягко: - А розы те, что Невельской прислал - я отнесу сама их к образу Пречистой… - снова приказ: - Их переставьте в вазу белого фарфора! - вдыхает аромат, - снова мягко: - Кроме одной, - счастливо улыбается цветку.

Входит Кузина.

Екатерина: - Ах, Кузина, здравствуй! - кладет цветок на Библию, сестры обнимаются.

Кузина, рассудительно и иронически: - Ну, Катя-Катерина, сейчас наша тетушка нам устроит! Наделала ты делов… За эту неделю ты третьего жениха отвадила, а Ивана Арчибальдовича тетушка особенно привечала. А ты все про Невельского думаешь?

Екатерина, с загадочной улыбкой: - Да - только о нем и думаю! – повелительно: - А этим - скатертью дорожка! Не меня им надо, а приданого моего – да связей, что у дядюшки есть, да только не выйдет!

Кузина: - А Иван Арчибальдович что же? Он и так богат; молод, собой – картинка, и, раз уж тебе так моряки по душе – при Главном морском штабе высокую должность имеет.

Екатерина совершенно по-кошачьи фыркает: - При Главном морском штабе?.. Да он не знает, чем новелла от каравеллы отличается, в луже при полном штиле утонет! Попался бы его сиятельству Меншикову Александру Сергеевичу на зуб – он дармоедов у себя не терпит, да только за всем не уследишь…- мечтательно: - А Невельской… Невельской – человек достойный.

Кузина: - Он же много старше тебя!

Екатерина: - Муж крестной моей, Литке Федор Петрович, тоже ее постарше – ну и что?

Кузина: - Катя, я тебе вот что скажу. Я тебе добра желаю. Моряк – судьба такая: сегодня здесь, завтра там, и хвала Господу, если хоть на этом свете. А Невельской твой опять собрался в глушь несусветную.

Екатерина: Знаю. Мне сестра написала, вот послушай, - достает письмо, вложенное в Библию, совсем по-детски водит пальцем, ища нужный фрагмент, говорит про себя:

- « А, вот оно», и читает:

«Какова же была сначала моя обида за твой выбор, Катенька, потому как избранник твой показался мне весьма резким и вспыльчивым. Но впечатление мое переменилось. Он говорил об опасностях и лишениях, предстоящих в пути. Но прибавлял, что готов все превозмочь и не перед чем не остановится – ради блага России и славы ее. Катенька, он НАСТОЯЩИЙ благородный человек, истинный дворянин, и он сделает все для твоего счастия; но я боюсь, что переживания за него станут для твоего сердца губительны; прошу, подумай и об этом. Целую тебя миллион раз, и да хранит вас обоих Господь».

Кузина: - Я не сомневаюсь, что Геннадий Иванович – человек благородный, и готов на все ради твоего благополу…

Екатерина перебивает: - О, да! Я скажу тебе, НА ЧТО он готов ради меня!! – в волнении мерит комнату шагами, сжав ладони у сердца. Кузина испугана, что у девочки сейчас будет плохо с сердцем.

Кузина: - Катенька, что с тобой? – обнимает, та по-детски утыкается носом ей в плечо. - Тебе нельзя так волноваться, милая, ну, что ты?...

Екатерина, в сторону, глядя в никуда, очень ровно: - Он прислал мне письмо. Сначала розы, а потом письмо. – Пауза. - Он написал, что просит меня забыть о его предложении. Что условия экспедиции будут не так благоприятны, как он надеялся, и потому настаивать на браке значит губить мою судьбу. Что будет любить меня до последнего вздоха и желает мне счастья.

Пауза.

Кузина, искренне тронута: - Вот настоящее благородство! Теперь ты свободна от любых обязательств, и…

Екатерина, слегка откидываясь назад и глядя Кузине прямо в глаза, все так же ровно: - Ты не поняла. Я выйду за него.

Кузина в изумлении, не веря своим ушам: - Что?..

Екатерина: Ты не поняла? Я выйду за него! Он готов отказаться от брака со мной ради моего счастья и благополучия – и потому я выйду за него! – смеется со слезами на глазах и бросается Кузине на шею, - Боже мой, я так счастлива – я так счастлива!! – хватает Кузину за руки и кружит, та едва-едва высвобождается.

Кузина: - Катя, горячая ты голова, ну ты подумай! Вот он уйдет в путь долгий и опасный – а ты, что же, будешь сидеть ждать и о нем мучиться – ночи бессонные, подушка от слез солона?

Екатерина, подходя к столику и с нежностью беря розу: - Почему это – «сидеть ждать»? я с ним поеду.

Кузина аж пошатывается: - С ума сошла, мать моя? Романов перечиталась? Это только в романах бывает, что с милым рай в шалаше!

Екатерина немного рассеянно: - Нет, я читала не романы…

Кузина, окончательно теряя сдержанность: - А что же?!

Екатерина медленно берет Библию и протягивает Кузине, та растерянно берет.

Кузина: - Библия?..

Екатерина, все тем же очень ровным голосом: - Там лента.

Кузина открывает и читает вслух: - И да последует жена за мужем своим…

Пауза.

Кузина, сдаваясь, со вздохом: - Раз твердо решила – да поможет тебе Бог, а я за тебя молиться буду.

Екатерина, качая головой: - Лучше за него, - Кузина подхватывает, - и за тех, кто за ним идет в путь опасный и долгий, - не во славу, не за награду, за благо земли Российской! За наставников его и учеников его, за тех, кто в пути ему руку подаст да пожелает ветров попутных и вод бестревожных. За свет звезд, что дорогу верно укажут – Господи! молим тебя!Спаси и сохрани!

Екатерина, выходя чуть вперед: - Спаси и сохрани!

Конец первого акта

Второй акт

Сцена 1: Граф и Баронесса: тревога об экспедиции

Придворный бал

Дамы-сплетницы:

1 - Вы видели – явился кто на бал?.. Кузина Катерины Невельской!

2, 3 - Ее какая муха укусила?

4 - Теперь я знаю, кто погоду нам испортил!

Граф и Баронесса сходятся и сразу начинают беседу.

Граф, очень встревожен и даже подавлен: - Хотел бы знать я, отчего так счастлив Нессельроде? Клянусь – что радость его меня пугает больше, чем черный флаг над городом, в котором чума бушует.

Баронесса: взволнована, перебивает: - Ведь Меншиков покинул нынче бал, и Император недоволен этим! А Нессельроде – тем доволен очень…

Граф встревожен еще больше: - Должно быть, Меншикову письмо пришло от Муравьева – ведь почта от Невельского через него идет – и князь сейчас пытается помочь… Два года миновало со дня отплытия – и как там наши… того не знаю я – но я боюсь улыбки Нессельроде! - с горькой усмешкой: - Я вот что Вам скажу: один лишь человек здесь может знать о всех и обо всем – но НАМ он не расскажет… - показывает на Лорда: оглянитесь.

Баронесса, серьезно: - Не знаю, кто это, но знаю – с ума посходят все сейчас невесты… Но почему, минуя высших самых дам, идет он к Лидии, кузине Катерины Невельской?

Сцена 2: Лорд и Кузина: Сделка? Черные вести об экспедиции

Кузина: - Сударь – Вы мне писали – угодно говорить Вам о моей сестре – Екатерине.

Лорд: - Да, верно – но прежде желаю говорить я с Вами – но о Вас, сударыня.

Кузина: - Сударь - Вы мне писали – угодно говорить Вам о моей сестре – Екатерине!..

Лорд: - Сударыня – ответьте прежде – как здоровье мужа Вашего?

Кузина: - Как смеете!.. – отступает и отворачивается, Лорд делает шаг вслед.

Лорд: - Сударыня – позвольте мне сказать. Какие с нами шутки шутит жизнь – был благороден, добр - с отличием прошел он две войны – без раны без единой – а покалечен был он пьяным фатом, что вовремя коней не придержал. И не было суда – лишь потому, что тот – и знатен, и богат, и с родственниками повезло мерзавцу. А муж Ваш – умирает, и умирает страшно – разум прежде тела. А Вы скрываете – ведете все его дела, заботитесь о нем, приданое потратив на врачей – им за молчанье платите Вы тоже - а он Вам платит болью. Но нет его вины. И в ссадинах кровавых запястья Ваши. И в пятнах синяков – предплечья. И если я не прав – чтоб доказать мне то, что я не прав – перчатку лишь снимите.

Долгая пауза.

Кузина, оборачиваясь, очень ровно: - Что Вам угодно – сударь.

Лорд: - Я Вам намерен сделку предложить, - подает руку, Кузина принимает, - Я знаю точно – в Италии помогут мужу Вашему, но многократно прошения от Вас, что в Министерства подавали – отклонены. Мне окажите две услуги - всего лишь напишите два письма – и в выигрыше останемся мы оба. Даже трое – ведь муж Ваш выиграет тоже – я знаю точно – в Италии ему помогут.

Кузина: - Скажите – что за письма. Кому – и что писать. И я подумать слово Вам даю.

Лорд: - Одно письмо – для мужа Вашего. О том, что для него Вы больше не жена. – Кузина пытается высвободить руку, но Лорд удерживает. Твердо и спокойно повторяет: - О том, что для него Вы больше не жена, - Пауза. Тихим и отчетливым шепотом. – Его – не лЮбите. И не любили никогда – ведь Вас о том, желаете ли брака – не спросили… Со мною Вы будете счастливей, обещаю (Не лжет ведь, и женщина это знает…).

Кузина, собравшись с силами (Ах, велик соблазн!!): - Так значит - имеет смысл спросить мне – о чем письмо второе. В первом Вам отказано.

Пауза. Лорд принимает поражение – наверное, первое в жизни.

Лорд: - Я Вам отвечу. – Пауза. Резко и холодно: - Напишите Вашей сестре, Екатерине, ныне Невельской. Она должна покинуть экспедицию. Убеждайте, лгите как хотите и о чем хотите – но Екатерина должна вернуться в Санкт-Петербург. Иначе Вы больше не увидите ее живой. И мертвой, впрочем, тоже. – Пауза. С горечью: - Мы строим железные дороги в колониях – богатства вывозить – а завозить войска. То выгодно для нас. Когда встречаем мы народ, что ниже нас – его железной палкою «прогресса» мы ставим на колени. То выгодно для нас… – Удивленно: - Но… ВЫ – другие. Когда встречаете народ, что ниже вас – ему вы руку подаете. И возвышаете его – и возвышаетесь при этом сами. То школа Крузенштерна – в путешествии своем вокруг Земли пленил он все народы и племена – но не оружием, а силой благородства. И Невельской идет его путем на Сахалине – к нему стремятся народы острова, ища защиты, и совета, и суда. А то для нас потери.

Экспедиция будет уничтожена. Бушует эпидемия цинги – погибло больше трети. Начало только. Екатерина потеряла дочь – как страшен голод матери, которая вскормить дитя свое не может! Не будет провианта и подмоги – снабженье прервано! Когда же провиант придет - там будут гниль и дрянь. Пишите же письмо – сударыня! Сестру свою спасайте, – отступает на шаг, пристальный взгляд.

Пауза.

Кузина: - Я напишу, и вот мое Вам слово, – откалывает розу, подает, Лорд принимает осторожно, как самую хрупкую драгоценность. Встреча взглядов. Лорд коротко кивает и отступает, чтобы уйти. – Но… Екатерина не вернется. – Лорд замирает. – Екатерина не оставит мужа. Екатерина не отступит. Ведь Невельской… он не отступит. Присягою он связан, и долгом командира – и дворянина, и памятью своих учителей – он не отступит. – Лорд отступает еще на шаг и отвешивает простой и учтивый поклон, после отступает в темноту.

Сцена 3: Покупатель (он же Предатель и Шпион) и Лорд:

черные вести об экспедиции

Кабинет Покупателя

Покупателя трясет от злости; он мечется по кабинету и проклинает Невельского.

Покупатель: - Будь проклят этот Невельской! Где это видано, чтобы экспедиция продолжала работать, фактически оставшись без снабжения, причем работать с отдачей двести-триста процентов!! Тридцать лет я тружусь на благо Британской короны - но в России, в этой стране варваров, никогда не знаешь, чего ждать!!

Вот с фразы «…чего ждать» как к себе домой, входит Лорд, в руке его подаренная роза.

Лорд (небрежно): - Вы чем-то огорчены?.. – бросает перчатки и шляпу на стол, - должно быть, героизмом русских моряков на Сахалине – я угадал?

Покупатель, неприятно изумлен: - Как Вы пройти сумели?..

Лорд: - О, как обычно - вежливо – без стука, к чему охрану нам тревожить лишний раз…

Покупатель, ехидно: - А… почему Вы в маске? Мне не доверяете?..

Лорд: - О, нет – всего лишь с бала-маскарада, - небрежно снимает маску, - а что – по Вашему, - на миг прикладывает маску, - наряд мне не к лицу?

Покупатель, узнав и мгновенно став очень серьезным: - М-мм…. нн-нет, напротив…. Что же Вам угодно?

Лорд: - Я Вам намерен сделку предложить… – жесткий деловой тон: - Хотите сведений об экспедиции – платите – но не золотом. Я знаю много, а из писем узнаете Вы больше, – показывает веером бумаги, Покупатель дергается за ними, но Лорд по-кошачьи отдергивает руку - и располагается на стуле, держа бумаги, как карты, – Дела у Невельского не важны… - Пауза. - Кто дело жизни его губит – те юмора не лишены: когда просил он в подмогу двух офицеров и пятьдесят матросов, а также еще припасов – и медикаментов – ему прислали в ответ… священника. Мол, вымирайте – он отпоет по чину.

Просил припасов он – на двести человек, где многие – с семьей, есть маленькие дети: прислали четыре мешка муки гнилой. Просил лекарств и тканей: прислали дрянь и ветошь. …. Дела у Невельского не важны. Вот подтверждение, - бросает письма веером на стол, одно подает Покупателю,- Вот Невельской что пишет Муравьеву. Но это – только часть коллекции моей, она Вам по душе придется – конечно, если есть у Вас душа. - Покупатель вцепляется в бумагу мертвой хваткой и жадно читает.

Свет на Невельского.

Невельской: - Невозможно выразить на бумаге, что с нами совершают. Я не знаю, право, как мы проведем зиму – собственно, просуществуем: до торговли ли с местными, до исследований? – об одном надобно молить Господа, чтобы мы, как брошенные собаки, не околели. Из присланных толком работать могут – четырнадцать человек, из них морское дело знают только пятеро.

Лорд: - Когда он просит – инструментов, иль лекарств – отказано! а знаете причину? Бумаги, мол, неверно оформляет: а у него и нужных бланков нет! Вот продолжение письма – тому же Муравьеву, – подает следующий лист.

Невельской: - У нас нет штатной канцелярии, а от нас требуют неукоснительного исполнения отчетности, отказывая при этом в самых необходимых вещах – ведь запросы составлены не по форме! Все они возвращаются с колкими замечаниями. А у нас один писарь, он же и кузнец, он и содержатель по всем складам… Если угодно им отчетов по всей форме – пусть присылают сюда всю канцелярию и ее содержат – и пусть себе с нею переписываются.

Лорд: - Сейчас – бушует эпидемия цинги, людей потеряно до трети, но то начало только, и крысы среди бела дня кидаются на взрослых и детей, а как опасны по ночам… Вот пишут Бошняк с Орловым, его помощники, ему они верны – вполне возможно, что – верны до гроба будут.

Свет на Н.К. Бошняка:

Бошняк: - В нашем посту самая большая смертность пришлась на январь, февраль и первую половину марта. Восемь человек уже умерло, и на вакансии еще человек шесть… народ валится, как мухи… может быть, останусь сам-пять, если только сам останусь жив.

Свет на Е.Г. Орлова:

Орлов: - У нас пять человек уже погибло, больных тяжело еще шестнадцать… виной тому – только вяленая пища; большие морозы – ни рыбы, ни птицы добыть не можем. Из береговой команды из двадцати четырех человек умерло двенадцать, люди иссохли, исхудали, ходят, как тени и скелеты, с лицами желтыми, как воск.

Пауза. Покупатель смотрит на бумаги влюблено и чуть на них не облизывается – до того вкусные новости.

Покупатель: - Но как возможно это? Ведь экспедицию, что русские создали – загубят сами русские! Виновны здесь интриги при дворе? Борьба средь фаворитов Его Величества?

Лорд: - И это тоже – но отчасти только. Виновен здесь чиновный аппарат, что моряков придушит писаниной – и воровство чиновников виновно. О том, чтобы кого-то загубить – не думают они, а думают о выгоде своей. Добавьте к этому и личные мотивы: господин Завойко идеи Нессельроде разделяет – они же оба Невельского не переносят на дух Снабжение поручено Российско-Американской компании; здесь даже Меншиков бессилен, Муравьев – тем более, официально нет прав им на вмешательство.

Покупатель: - Но почему?.. Компания боится, что деньги потратит невыгодно? Но экспедиция – то ясно и младенцу – себя сумеет оправдать – и в сотни раз дохода больше принесет – нет, в сотни тысяч раз! Такие выгоды в защите границ, в торговле! В прекрасных минералах, что там, на Сахалине, буквально под ногами валяются! Кампания боится риска?

Лорд: - Риска нет. Подписан у нее с престолом договор: затраты Компании, случились что сверх плана, престол вернет – в пределах этой суммы: полсотни тысяч серебром. Сейчас на экспедицию всего потрачено лишь тысяч шестьдесят (по документам – на деле, ясно, меньше – чиновники воруют!) – я больше в десять раз за картами сегодня ночью взял – и снова столько же возьму – когда я пожелаю: знать при дворе азартна. Я говорю Вам снова: за все беды Невельского и жертвы его команды благодарите российский чиновный аппарат, где каждый червь чернильный мнит себя царем и богом… - мягко, вкрадчиво и угрожающе: - По-прежнему Вы чем-то недовольны?.. Я новости плохие Вам принес?

Покупатель: - То, чем я недоволен… О, эти русские!! В цинге и в голоде, в лохмотьях, без лекарств и инструментов – они работы продолжают!!! Они весь остров изучили почти, так тщательно и добросовестно, как будто всего у них в достатке и с избытком!!!!

Лорд: - Все это верно – но не это главное – что Вас тревожит… - Пауза. – Невельской и люди его сумели дружбу выстроить со всеми племенами Сахалина – и русских принимают, как гостей, и помогают им – припасами, советом, идут в проводники; в ответ им – честный суд, учеба земледелию; и торговать все с ними счастливы – пушнину русским везут наперебой – ведь честен торг. Все члены экспедиции ведут расспросы, поиск доказательств, что может население Амура принять России подданство – и сами жители того хотят. И если Невельской докажет, что они не подчинялись, дани не платили Китаю – а Невельской докажет – тогда пространства громадные России перейдут. А Сахалин – где черный жаркий жемчуг таится – украсит русскую корону.

Покупатель, вне себя: - Чему усмешка Ваша?! Вы, видимо, не понимаете серьезность ситуации! – срывается в крик: - Если русские закрепятся на Сахалине – это будет … это будет катастрофа!! Ка-та-стро-фа!! Ка-та.. – Лорд поднимает глаза, тот осекается и шарахается назад.

Лорд, грациозно поднимаясь, вкрадчиво: - Не понимаю? Вот как?.. – любуется розой, бедолага Покупатель зеленеет и ползет вдоль стеночки, Лорд иронически: - Вам угодно… мне…. учинить… по географии экзамен?… - Пауза. Устало: - Беда для Вас не то, что понял я – а то, что понимают и Муравьев, и Меншиков… протягивает лист, - любуйтесь, вот Меншиков что пишет Муравьеву.
Покупатель читает: «Остров Сахалин – это ключ обороны Тихоокеанского побережья. Если остров попадает в руки врага, тот блокирует Татарский пролив и устье Амура – а без Амура невозможны быстрое снабжение и переброска войск на Дальний Восток! Кроме того – тогда враг контролирует связь с Камчаткой и Чукоткой, запирая нам выход в Мировой океан и изолируя Сибирь.

Нам жизненно необходимо закрепиться на Сахалине, иначе мы не сможем защитить наши дальневосточные рубежи! Кроме того, мы несем огромные экономические потери: американские, английские, голландские, французские суда истребляют китов в Беринговом и Охотском морях. За 1820-1850 годы у побережья Камчатки было добыто два миллиона бочек ворвани и еще на двести пятьдесят миллионов золотом китового уса. Вырезаются стада моржей и котиков, выбиваются бобры, вылавливается рыба. Но самое ужасное – презрев законы Божеские и человеческие - экипажи европейских кораблей нападают на приморские селения, спаивают население, обманывают в меновой торговле, силой забирают людей на суда.

Мы же должны предложить коренным племенам защиту и учебу. Уже сейчас они просят российского подданства, стремятся в православную веру… если мы протянем им руку, как младшим братьям, если дружба наша будет обоюдно честна и полезна – только тогда мы сможем быть спокойны за прочность дальневосточной границы».

Лорд, холодно и ровно: - Муравьев и Меншиков, Невельской и Крузенштерн, Литке и Пушкин – понимают это, русские чиновники – нет. А Нессельроде делает все возможное, отвлекая внимание царя от этого региона – чтобы там бесчинствовала чуть ли не вся Европа… грабежи, обман, варварское истребление всего живого, что только можно продать… - иронически: - Так что же Вы так удивляетесь, что коренное населенье просит у русских подданства, надеясь на защиту и учебу?.. И будет Сахалин достойным украшением короны русской – и ее форпостом, которым удержат выход в Тихий океан, и связь надежную с Сибирью и Камчаткой наладят по Амуру.

Покупатель в отчаянии: - Да, да, Вы правы, но и это еще не все… Вы знаете, что натворил…

Лорд: - Бошняк? Что Невельскому правая рука? Да, знаю, как только он поднялся из цинги – отправился на поиски углЯ. И отыскал; - Покупатель хватается за сердце, - да только вряд ли он кому расскажет и покажет – он в лихорадке слег, ведь тяготы пути были страшны – и, полагаю я, с нее он вряд ли встанет. Он при смерти.

Покупатель сияет, расцветает, молодеет лет на двадцать и кидается пожимать Лорду руки.

Покупатель: - Мой друг, мой друг, я счастлив это слышать! За эту новость золота не жаль!

Лорд, высвобождаясь: - Не золото – цена.

Покупатель, забегая то с одной стороны, то с другой: - Так цену назовите! Брильянты, жемчуг, встречная услуга? Я Вам не откажу, клянусь я Богом!

Лорд: - Я цену назову - отдайте мне письмо. Что Вы купили два часа назад. От некого врача, который вид изображает, что лечит некого полковника.

Пауза. Покупатель подает письмо, Лорд просматривает мельком, небрежным жестом придвигает свои бумаги.

Лорд: - А это Вам, чтоб скрасить Вам досуг. – Покупатель хватает бумаги и лихорадочно перебирает, вид у него экзальтированный.

Лорд, убирая письмо: - Теперь в расчете. Сделка завершена.

Покупатель, прижимая бумаги к сердцу: - Вся переписка Невельского и его людей!! Но как Вам это удалось?… Неужто Ваш человек при экспедиции?..

Лорд холодно и твердо: - Учтите факт: такое невозможно. Люди Невельского ни на какие сделки не идут – он с ними честен – с ним честны в ответ – и только. А документы взятЫ из дома Муравьева и Меншикова – сами они честны; вот только слуги да секретари – не очень. – Пауза. Смотрит на розу, задумчиво поворачивает в руке, – Сделка завершена: сегодня покидаю я Россию. Здесь более меня ничто не держит… - вдохнул аромат розы, - и никто не держит… – насмешливый поклон. – Счастливо оставаться.

Покупатель торопливо, протягивая бокал: - Погодите, не согласитесь ли на тост – за процветание Империи Брит… Российской? - Пауза. Под пристальным взглядом Лорда Покупатель слегка зеленеет, но улыбку держит. Лорд вдруг сияет улыбкой в ответ, оказывается рядом и принимает бокал.

Оба: - За процветание Империи!.. Российской. – Звон бокалов. Пауза. Не пьют оба.

Лорд, пробуя вино на аромат, как делают знатоки: - Должно быть, экзотичная лоза… Какой букет здесь необыкновенный… какие ноты – это точно знаю – один глоток дает настолько вкус прекрасный, что мигом себя почувствуешь – на Небесах… – поднимает взгляд на Покупателя. Тот уже отчетливо зеленый. Ослепительная улыбка, тон, как будто озарение: - Сегодня Вы меня назвали другом – угодно, может, клятву и обмен?.. – делает жест, Покупатель шарахается, темнота, топот вломившейся охраны, звон разбитого стекла, грохот опрокинутого стула, вопль «Взяяять!!», звон металла, пистолетный выстрел - короче, вечер удался.

Сцена 4: Лорд и Слуга: удачи Невельскому

Пристань

Темнота.

Свет на Слугу.

Слуга: в одной руке бювар, в другой часы. Смотрит неотрывно на циферблат. Три секунды; потом Слуга недовольно косится на источник света и отступает в темноту. Пауза.

Лорд из темноты: - Я задержался больше, чем на четверть часа – Вас здесь быть не должно. Приказ нарушили.

Слуга, с холодным достоинством: - Мой Лорд.

Лорд появляется на границе света, он прихрамывает на левую ногу.

Слуга: - Мой Лорд! – бросается поддержать.

Лорд отстраняет и дразнится: - Да, да, Вы правы, снова перетрудил колено…

Слуга: - Вы ранены, мой Лорд?..

Лорд: - Да так, пустяк: опять испорчен плащ (показывает распоротый рукав), да будет новый шрам (прикасается к левому плечу): очередная ложь очередной любовнице. Но крови здесь немного, а это (показывает пятно на поле) – лишь вино... А, право, жаль – чудесный был букет!

Слуга: - Мой Лорд?..

Лорд, очень серьезно: - Бедняга мистер «Z»! Его так подвело пристрастие к экзотике: вина хотел он проглотить довольно редкий сорт – и что же – аллергия!! Отек гортани. Умер от удушья. Хотя похоже очень на отравленье цианидом – то был, конечно же, несчастный случай – не повезло бедняге.

Слуга, тоже очень серьезно: - О да, мой Лорд - «не повезло» - вчера, сегодня, завтра – всем тем, кто встанет на дороге Вашей – и тем, чья смерть Вам выгоду несет. Мой Лорд, - принимает розу из руки Лорда, Лорд снимает плащ и с истинно английской педантичностью складывает – очень сосредоточенно.

Лорд: - Охрана ему ничем не помогла. Все были заняты: передрались за картами – и, видно, были ставки высоки: друг друга в ссоре перебили – и то, конечно же, несчастный тоже случай – угодно мне, чтобы писали так в газетах – и здесь, и за границей.

Слуга: - Как скажете, мой Лорд, – возвращает розу.

Пауза. Лорд пристально смотрит на розу.

Лорд: - Еще одно: напишете письмо Вы от имени от моего и почерком моим: в Италию. Что, мол, полковник некий… на воды приглашен лечиться; от имени… допустим, кардинала, который «Икс» зовется – напомните ему, что следует дружить со мной - иначе – случиться может то же, что с тем, кто до него был кардиналом.

Слуга: - Мой Лорд. Все будет так, как пожелаете, - легкий поклон.

Лорд, поднося к губам розу: - Увы, не все… - Пауза. Смотрит на цветок. – «Но я другому отдана – и буду век ему верна….» - Пауза. Очень печально: – Скажите, Джон: Вы верите… - почтенная публика ждет откровений о любви, - в породы? – Джон в недоумении, Лорд показывает свободной рукой: - Что делятся все люди на высших, низших, средних… Не верите? – иронично: - А я вот верить начал. – Пауза. Зрителям, холодно и твердо: – С меня подонок требовал, чтоб объяснил ему я – РУССКИЙ ДУХ – который рассказать возможно только… гимном – или подвигом ответным. Теперь я знаю – не отступит Невельской. Присягою он связан, и долгом командира – и дворянина, и памятью своих учителей – он не отступит. И люди за ним идут – и сквозь огонь, и воду… и эпидемию цинги. Когда не можешь людям дать богатства, должностей, и славы – у тебя один лишь выход: твой собственный пример. Таков и Невельской – и потому за ним последуют и через эпидемию чумы!! И выстоят, и долг исполнен будет – во имя Родины!! То школа Крузенштерна – и Литке, и других достойных, которые учили Невельского – примером личным – или тем, что - были. А тот подонок – школы Нессельроде. И школам этим друг друга не понять – и не ужиться.

Слуга: - Мой Лорд, - уходят оба, удаляющиеся голоса из темноты:

Лорд: - Ну, что же, Джон, куда отправимся теперь?

Слуга: - Как пожелаете, мой Лорд. Одно лишь Ваше слово – и…

Лорд: - А кстати – Вы не вспомнили, что там на гербе на фамильном на этот раз нарисовали мы? Перстень ведь потерян, и нужно новый заказать… - Пауза. - Тому мерзавцу я не солгал: помощник Невельского, что стал ему как брат – на грани гибели; но выжить он сумеет: достойный Ученик достойного Учителя. Им всем желаю я удачи – а мне, увы, должно быть, не очень повезло с учителями.

На сцене остаются: белый плащ с алым пятном, на плаще – роза.

Некоторое время музыка.

Сцена 5: Г.И. Невельской и Е.Г. Орлов: о Н.К. Бошняке

Дом Невельского

Невельской, осунувшийся, постаревший, но прямой, за документами.

Невельской, глядя на лист: – Опять отказано.

Пауза.

Врывается Орлов Евгений Григорьевич, врач.

Вымотанный, растрепанный. Рубашка с закатанными рукавами, поверх какая-нибудь теплая одежда (в общем, накинул и помчался к командиру). За пазухой документы – записи Бошняка – старая, разношерстная, местами измызганная бумага.

Орлов вне себя: - Геннадий…(запыхался) Иванович!!.. Угомоните его хоть Вы! Из рук он рвется, не берет питья да требует бумаги – сам хотя в пяти шагах сейчас не отличит столба от человека – опять цинга!! Отчет ему писать!! Как могу ручаться я за лечение в таких условиях, скажите мне на милость?..

Невельской, ровно: - Сейчас к нему придет Екатерина.

Орлов в изумлении и негодовании: - Но как?.. Ведь у нее самой режим постельный еще два дня!

Невельской, очень ровно: - Сейчас к нему придет Екатерина.

Орлов, сдаваясь и тяжело опираясь о стол: - Ну, слава Богу. Екатерину Ивановну Бошняк послушает, как слушает и Вас. Меня уж уморил упрямец – отчет, мол, не закончен у него…

Невельской: - Евгений Григорьевич - мне объясните, как он.

Орлов: - Очень плох. Сильнее истощения не видел… и язвы на ногах – ужасные - боюсь, возможно зараженье крови, а ссадин, мелких ран не перечесть – и каждая, возможно, от цинги опять же в язву обратится вскоре. И лихорадка страшная; и легкие воспалены его. Открылись два старых шрама – а это опять цинга. Вам лгать не буду – шансов нет почти. Его спасет лишь чудо… или пища, в которой зелень будет свежая; но ныне весны разгар – а снега здесь по пояс. – Пауза, - И через жар и бред все требует чернила и перо, - кладет принесенные бумаги на стол, - Вот это писал он в путешествии своем: о том, как уголь он искал – и отыскать сумел.

Невельской (просматривает бумаги; он потрясен тем, что перенес его ученик, но держит себя в руках): - Распорядитесь: пускай, как есть, пересылают Муравьеву лично в руки. Сию минуту.

Орлов: - Но… сами Вы не станете читать?..

Невельской: - Займусь пока другим, - перебирает свои бумаги, с усилием подавляя дрожь в руках, - а это – кивок на бумаги помощника, - мне Николай расскажет сам – когда поправится… - Орлов хочет протестовать, Невельской пригвождает его взглядом и рявкает, грохая кулаком по столу: - Вы слышите, ЧТО говорю я? КОГДА поправится, КОГДА, не «ЕСЛИ»!!

Орлов: - Как скажете, мой командир, - Орлов, ободренный, уходит с бумагами. Оставшись один, Невельской позволяет себе ссутулиться. Затеняем.

Запись, голос Бошняка:

«Местное население к нам очень приветливо – многие изъявляют желание вступить в нашу православную веру, просят разбирать их ссоры, строить по-нашему жилища и разводить огородничество… к нам охотно идут в проводники, рассказывают о путях…»

«…я ехал один 15 верст…. Накануне выпал большой снег, что сделало переход еще затруднительнее, на пятые сутки выехал на Амур, на девятые, давая собакам по одной кости, не могу сказать, что доехал, но добрел до побережья…»

«…Нужно было пересечь остров в поисках угля… было дано мне – нарта собак, дней на 35 сухарей, маленький ручной компас, а главное – крест капитана Невельского и его ободрение… уголь в глинистых слоях в большом количестве, иногда в горе, порой и в россыпи… собаки выбились из сил и не могут более тянуть нарты… иду пешим, дай Бог перевалить хребет».

Некоторое время музыка.

Конец второго акта

Эпилог

Сцена 1: Граф, Баронесса: наши выстояли!

Придворный бал

Дамы-сплетницы:

- С Италии вернулись Вы недавно?

- Вернулись! И на днях поедем снова!

- Опять за Вас замолвили словечко?

- М-мм… Скажите, этот веер из Китая?

Сходятся Баронесса и Граф.

Граф с поклоном: - Баронесса.

Баронесса с реверансом, мурлычаще: - Граф.

Граф, злорадствуя и сияя, склоняясь ближе к спутнице: - Желал бы знать я, что стряслось сегодня с Нессельроде? Покинул бал – и Император изволит гневаться; и, говорят, полгорода врачей к нему жена созвАла; врачи все едут с валерьянкой, лавровишней – так что там с канцлером и фаворитом вышло?..

Баронесса, сияя: - А Меншиков сегодня ярче солнца: сказал, что Муравьева в гости ждет – и оба счастливы, и заслужили оба: вернулся Невельской с победой! Амур изучен, Сахалин – за нами закреплен!

Граф: - Так, значит, обезопасить можем границы Дальнего Востока – и торговать с Китаем будем, и плавать во всем мы Тихом Океане станем!

Баронесса: - Кстати, о Китае: Муравьев готовится к дипломатической поездке: на основании материалов, что Невельской привез и люди Невельского, отстаивать нам будет земли на Амуре – и отстоит он.

Граф: - Бог ему в подмогу! – Пауза, - Но видели Кузину Катерины? Я не могу солгать, что радостна она…

Баронесса мгновенно: - Поговорите с ней; поделится печалью – станет легче.

Сцена 2: Граф, Кузина: О Невельском достойные запомнят

Граф: - Сударыня, я Вам могу помочь?

Кузина, скорее сама с собой: - Как странно знать – здесь все по-прежнему… Здесь вальсы, полонезы, и свет свечей, и искры бриллиантов… и ропот голосов – про веера и шлейфы…

Граф: - Еще про то, кому наш Император улыбнулся; кому – нахмурился…

Кузина, с усталой улыбкой: - Да, и про это тоже…

Граф, очень мягко: - РасскАжете мне, что же Вас тревожит? Здоровье мужа Вашего?

Кузина, просияв: - Мой муж теперь здоров! С Италии на днях вернулись…- посмурнела, - но вот моя сестра… и Невельской… о, этот страшный кашель! здоровье их подорвано; прошение подали в Министерство, чтоб им с поездкой помогли в Италию – на воды…

Граф, мрачнея: - Сударыня, позвольте догадаться: ответ Вам был «Извольте подождать». Я Вам могу помочь.

Кузина: - Благодарю, но это решено; я написала тому врачу, что мужа моего лечил; меня он принял, как королеву; их он так же принял.

Граф: - Осадок же остался.

Кузина: - Пять лет мучений среди диких мест, и эпидемия цинги, и холод, и ветра, пощады что не знают, как…- ищет слова и не находит.

Граф: - Как чиновника печать: «Отказано». Или: «Извольте подождать».

Кузина кивает. Пауза. Заставляет себя улыбнуться: - Племянников видала и племянниц; а старшего назвали Николаем.

Граф, с улыбкой, зная, что в честь Бошняка Н.К.и Муравьева Н.Н.: - В честь Императора, конечно же?

Кузина точно так же: - О, разумеется, не в честь же Бошняка… или, к примеру, Муравьева… - Пауза, - опять скорее сама с собой: - Как странно знать – здесь все по-прежнему…

Граф, твердо: - Сударыня, поверьте - все лучшие умы осознаЮт величие и скорбь Амурской экспедиции Второй. Российский же чиновный аппарат к такому глух и нем. Прошу, мне дайте слово: понадобится помощь если – позовите. – Кузина спокойно кивает, - А это, - Граф протягивает письмо, - мне друг прислал, что учит моряков; прочтите – я надеюсь, Вас утешит. И… подтвердит слова мои о том, что подвиг экспедиции на Сахалине забыт не будет – и послужит ко благу и спасенью многих, - уходит.

Кузина одна на свету, прочих затеняем.

Кузина, помедлив, все же читает письмо, про себя, потом вслух.

Кузина: - Встреча с четой Невельских – одно из сильнейших впечатлений моей жизни… Невельской… несмотря на то, что он ругает всех и каждого в глаза и за глаза – все любят и уважают его. К нему идут за помощью все – но особенно те, кто готовится к пути на Дальний Восток, и каждый уходит с бесценными советами, нередко с рисунками, тут же Невельским начертанными – и можно смело утверждать, что сотни, нет – тысячи! людей обязаны ему сбереженными жизнями и здоровьем…

Здоровье же самого Невельского внушает серьезные опасения, но он по-прежнему никому не отказывает в помощи и сам нередко помощь предлагает: наезжает в гости с картами, чертежами… Воистину, этот человек не знает, что это такое – беречь себя.

Но еще более поразила меня жена его… Одна из самых прелестнейших женщин Российской империи, хрупкая, как ландыш, она стала спутницей моряка и разделяла с мужем все тяготы экспедиции. Ее ужасная трагедия – потеря первого ребенка – не ожесточила ее сердца; она лечила, ободряла, примиряла и вдохновляла - о ней все участники экспедиции отзываются с истинным благоговением.

Память о таких людях должна стать священной. Как я счастлив и горд встрече с ними…».

Пауза.

Финальный выход:

Кузина, улыбаясь сквозь слезы (все в темноте строятся на поклон).

Кузина: - Да. Граф не ошибся. – Пауза. - Таковы они - радетели за честь и славу Отечества! В них есть тот РУССКИЙ ДУХ - который рассказать возможно только гимном – или… подвигом ответным. Когда не можешь людям дать богатства, должностей, и славы – у тебя один лишь выход: твой собственный пример. Таков и Невельской – и потому за ним пошли бы и через эпидемию чумы!!

Все актеры: - И выстоять сумели бы, и долг исполнить – во имя Родины!!

Свет на всех, вместе делают шаг вперед, к зрителям. Пауза.

Хором:

Так скажем сейчас – вместе –

тем, кто шел впереди –

тем, которые, как звезды нам

путь осветили,

сжигая себя во имя Отчизны – и нас-

ПАМЯТЬ И СЛАВА!

Свет, общий финальный поклон.

Конец

Список источников и литературы

1. Алексеев А.И. Геннадий Иванович Невельской (1813-1876). – М.: Наука, 1984. – 192 с., ил.
2. Алпатов Л. Сахалин / Л. Алпатов. – М.: Федерация, 1930. – 211 с.
3. Анерт Э.Э. Богатства недр Дальнего Востока / Э.Э. Анерт. – Хабаровск-Владивосток: Книжное дело, 1928. – 832 с., илл.
4. Батуева Т.М. Экспансия США на севере Тихого океана в середине XIX века и покупка Аляски в 1867 г. – Томск: Кристалл, 1976. – 183 с.
5. Борисов Г. Светлейший дилетант // Сын Отечества. - 1949. - № 20. - С. 7.
6. История Сахалина и Курильских островов с древнейших времен до начала XXI столетия: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений региона по специальности «История» / М.С. Высоков, А.А. Василевский, А.И. Костанов, М.И. Ищенко. Ответственный редактор д.и.н. М.С. Высоков. – Южно-Сахалинск: Сахалинское книжное издательство, 2008. – 712 с., ил.
7. Кабузан В.М. Дальневосточный край в XVII – н. XX вв. (Историко-демографический очерк) / В.М. Кабузан. – М.: Наука, 1985. – 260 с.
8. Малявин В.В. Китайская цивилизация. / Малявин В. – М.: Астрель, АСТ, 2001. – 631 с.: илл. – С. 572.
9. Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России (1849-1855) / Г.И. Невельской. – М.: ОГИЗ, Государственное Издательство Географической Литературы, 1947. – 400 с.
10. Пасецкий В. М. Иван Фёдорович Крузенштерн (1770—1846) / Отв. ред. академик А. П. Окладников. — М.: Наука, 1974. — 176 с.
11. Пушкарь А. Остров сокровищ / А. Пушкарь. – Южно-Сахалинск, 1982. – 312 с.
12. Стефан Д. Сахалин. История / Д. Стефан // Краеведческий бюллютень. – Южно-Сахалинск. – 1992. - № 3. – С. 53-54
13. Тояма С. Мэйдзи исин. Перев. Алексеева В. П., ред. Подпаловой И. Ю. - М.: Наука, 1998. – 249 с.
14. Троицкий Н.А. Курс лекций: Учеб. пособие по спец. «История». – М.: Высш. шк., 1999. – 431 с.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом