Бакиров Е.Р.

Введение

Актуальность. Старообрядчество станицы Магнитной Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии — одна из слабоизученных страниц дореволюционной истории Магнитогорска, которая в советский период находилась под запретом по идеологическим причинам. Долгое время, в связи с установленной официальными властями датой отсчета, началом  истории г. Магнитогорска назывался 1929 год, в результате чего вся более ранняя история города, с момента образования в 1735 году крепости Магнитной, была фактически вычеркнута.

Вновь интерес к дореволюционной, «казачьей» истории Магнитогорска у исследователей возродился лишь в период перестройки — в конце 80-х годов XX века. Однако серьезное, научное изучение этого этапа истории Магнитогорска пока остается делом лишь немногих историков-краеведов и этнографов.

Поморская вера станицы Магнитной представляет научный интерес, с одной стороны, как своеобразная форма развития в казачьей среде традиций древней Русской православной церкви в условиях взаимодействия с властью и официальной (никонианской) церковью, а с другой — как форма социально-религиозной жизни этой группы людей. Это беспоповщинское течение в старообрядчестве является уникальным, ведь такое явление как «православие без священства» не имеет аналогов в мировом православии. Последователи этого течения в православии отказались принимать священство от официальной церкви и ввели выборность своих «духовных лиц» — наставников из числа мирян, создав качественно иную, чем в мировом православии, иерархическую структуру.

В условиях, когда старообрядчество поморского согласия на Южном Урале постепенно исчезает, перед историками, этнографами, культурологами, религиоведами стоит нелегкая задача исследовать и сохранить историческое наследие этой субконфессии с ее богатыми духовными и культурными традициями, проследить уклад жизни, а также вновь открыть и осмыслить забытые страницы истории южноуральской казачьей станицы.

Изучение повседневной жизни староверов станицы Магнитной также важно для уточнения исторических, этнографических и конфессиональных особенностей южноуральского казачества и для изучения духовной жизни современных магнитогорцев. Следует также отметить, что потомки старообрядцев станицы Магнитной до сих пор составляют значительную массу последователей поморской веры в современном Магнитогорске, которая в силу своей относительной малочисленности и децентрализованности  в настоящее время угасает.

Несмотря на немногочисленность сохранившихся архивных документов и других источников, некоторые сохранившиеся сведения позволяют восстановить историю старообрядчества станицы Магнитной и воссоздать некоторые особенности повседневной жизни казаков-старообрядцев.

Степень изученности проблемы. Наиболее фундаментальными  трудами по данной проблематике стали монографии В. П. Баканова и И. Ф. Галлигузова «Станица Магнитная» и «Родословие Магнитки» Г. И. Гончаровой, научная публикация Г. И. Стариковой о семье Починских, старообрядческой по происхождению. В этих работах подробно отражены повседневная жизнь и действительность казачества станицы Магнитной, ментальность, поведенческие особенности, а также некоторые религиозные аспекты духовной жизни казаков, связанные с официальным, «пореформенным» православием. В то же время древлеправославие (старообрядчество) в станице Магнитной осталось практически неизученным до настоящего времени.

Источники. Основой нашей работы составили документы, найденные в фондах духовной консистории епископа Оренбургского и Уральского Государственного Архива Оренбургской области (ГАОО. Ф. 173). Особый интерес представляют личные документы, старопечатные книги и предметы религиозного обихода, хранящихся у краеведов Н. С. Тимофеева, Г. И. Гончаровой и представителей старообрядческой общины.

Целью нашего исследования является изучение жизни казаков-староверов станицы  Магнитной.

Задачи нашего исследования:

- изучение возникновения старообрядчества в России и на Южном Урале;

- выяснение причин зарождения и факторов эволюции старообрядческой поморской общины станицы Магнитной;

- изучение материальной культуры старообрядческой поморской общины станицы Магнитной;

- выявление на основе эволюции материальной культуры старообрядцев

станицы Магнитной степени их религиозности (на примере семьи Ханжиных).

Объектом исследования является старообрядческая поморская община станицы Магнитной.

Предметом исследования являются повседневная  жизнь и деятельность казаков-старообрядцев станицы Магнитной

Хронологические рамки исследования охватывают 1863- 1917 гг. Начальной точкой нашего исследования является 1863 г., когда появились сведения о старообрядцах в станице. Конечная временная точка — 7 ноября 1917 года, когда произошла революция.

Научная новизна исследования состоит в выявлении особенностей зарождения старообрядчества, комплексном изучении динамики численности и повседневной жизни старообрядцев станицы Магнитной на архивных материалах, внедрение в процесс изучения истории этого поселения данных археографии и фотосъемки.

Методология исследования. Для воссоздания контекста событий используется теория цивилизаций, рассматривающая влияние духовной культуры на формирование социальных институтов и роль религии в обществе.

Наше исследование основывается также на комплексном сочетании системно-функционального подхода и подхода историко-культурной антропологии.

Системно-функциональный подход способствовал изучению старообрядчества в качестве части процесса эволюции российского общества. Подход историко-культурной антропологии позволил рассмотреть феномен старообрядческой поморской общины станицы Магнитной как результат совместной деятельности на основе ценностей и идеалов православной культуры.

Главными принципами настоящей работы стали историзм, системность, научная объективность.

Среди основных, традиционных общеисторических методов следует назвать историко-генетический. Используя историко-генетический метод, суть которого состоит в последовательном раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического развития, автор стремился показать особенности противоречий в развитии старообрядчества станицы Магнитной.

Археографический метод позволил выявить круг богослужебной литературы, а герменевтический метод — проследить трансформацию материальной культуры старообрядцев этой станицы на основе иллюстративного материала (фотографий).

Практическая значимость исследования.Результаты данного исследования могут быть использованы для лекционно-просветительской деятельности в музеях и национально-культурных обществах, в туристической деятельности при разработке экскурсионных маршрутов, для написания краеведческих работ, на уроках истории России и родного края, а также на классных часах.

1. Жизнь старообрядцев станицы магнитной во второй половине XIX — начале веков

«Старая вера» — это вера наших далеких предков. Когда мы говорим о староверии, то вспоминаем протопопа Аввакума и боярыню Морозову, подвергшихся во время церковных реформ патриарха Никона гонениям и лютой смерти ради древней веры, религии своих отцов и дедов. Последователи старой веры жили и в станице Магнитной — предшественнице Магнитогорска.

1.1 Зарождение староверия в России и на Южном Урале

Старообрядчество в Российской империи возникло в результате церковного раскола XVII века, когда значительная часть населения отказалась принимать обрядовые и догматические новшества патриарха Никона, предпочтя подвернуться гонениям за святоотеческую веру, нежели перейти в «никонианскую ересь».

Родоначальниками раскола считают протопопа Аввакума Петрова, священника Ивана Неронова, епископа Павла Коломенского, Все они, за исключением Ивана Неронова, стали в староверческой религиозной традиции мучениками за веру. В конце XVII века после смерти священников дораскольного поставления староверие раскололось на два направления: беглопоповцев, принимающих «отрекшихся от никонианской ереси» беглых православных священников, и беспоповцев, отказавшихся от приема духовенства.

Старообрядчество, появившееся на Южном Урале в конце ХVII века, практически сразу стало заметным явлением в жизни региона. Среди жителей Магнитной было немало староверов из числа исетских казаков, переселенных в станицу еще в XIX веке [16, с. 149].

Влившись в поток переселенцев, старообрядцы немало способствовали хозяйственно-культурному освоению края. Они составили значительную часть населения первых крепостей, становились купцами-предпринимателями, участвовали в местном самоуправлении и народном образовании, осуществляли новаторские экономические проекты.

Ведущими были два старообрядческих толка, которые были представлены в Верхнеуральском уезде: беспоповщинское  поморское согласие и поповщинская белокриницкое, австрийское согласие. Поморцы — беспоповщинский старообрядческий толк, ведущий своё начало от поселений конца XVII века на реке Выге в северо-восточных районах России. Поповщинское направление, сформировавшись в первой половине XIX века, было представлено Белокриницкой иерархией (австрийское согласие) во главе с митрополитом, а высшим лицом в Российской империи был архиепископ [17, с. 380; 18, с. 134].

1.2 Возникновение и эволюция старообрядческой общины станицы Магнитной

В Магнитной староверы были представлены исключительно представителями беспоповщинского толка из поморского согласия. Важную роль при изучении старообрядчества Магнитной представляют архивные документы, старинные фотографии и предметы материальной культуры.

Сохранившиеся в Оренбургском госархиве документы «Дело об уклонении в раскол казаков станицы Магнитной» и «Историко-статистический отчет церквей Оренбургской губернии» позволяют проследить динамику численности староверов в станице Магнитной в конце XIX века.

Священник Свято-Троицкой церкви станицы Магнитной в «Деле об уклонении в раскол казаков станицы Магнитной» на 31 января 1863 года поименно назвал всех 47 старообрядцев [2, л. 5-12]. Это подтверждается отчасти метриками Свято-Троицкой церкви станицы Магнитной. Так, в церковных книгах отсутствуют записи о казаках-«раскольниках»: Ханжиных, Таскаевых, Черневых, Зайцевых, некоторых представителей семьи Починских и других жителей селения, чье «древлеправославие» подтверждается другими сведениями. Эти люди были состоятельны. Магнитские «торговые казаки» Зайцевы и Починские в официальных документах фигурировали еще и как активные наставники и распространители старообрядческого вероучения [19, с. 119]. По воспоминаниям старожила Магнитной Т. И. Гущиной, когда на Пасху православные верующие «принимали» иконы в дома и вознаграждали (обычно продуктами) служителей синодальной церкви, то староверы ворота закрывали, и православный причт оставался без подношений [18, с. 240].

Уже к 1896 году старообрядчество заняло в станице Магнитной  прочные позиции. Настоятель Свято-Троицкой церкви станицы Магнитной Александр Добролюбов сообщал, что во вверенном ему приходе в 1896 году проживало 159 раскольников поморского толка, что составило около 7% населения станицы [1, л. 16-17].

Очевидно, что данные о «расколе» в станице Магнитной не вполне точны. Среди тех, кто не посещал церковь, но числился в православных, без сомнения, были и тайные последователи «старой веры», в силу религиозных притеснений не желавшие ссориться с официальной церковью и властями и афишировать религиозные взгляды. «В 1896 году было у исповеди и святого причастия 434 мужчины и 540 женщин; не бывших у исповеди …по отлучкам и другим препятствиям 33 мужчины и 10 женщин; по опущению 598 мужчин и 495 женщин», — косвенно подтверждает этот факт в отчете священник Александр Добролюбов [1, л. 16-17].

Анализ документов позволяет выяснить динамику роста численности с 1863 по 1896 годы — 3, 4 раза.

Рост численности можно обусловить двумя факторами:

– естественная рождаемость;

– «уклонение в раскол».

История сохранила биографию единственного староверческого поморского наставника станицы Магнитной — Алексея Ивановича Заварухина, «благодаря» его предательству «старой веры». Основным источником сведений о его жизни стала публичная исповедь-автобиография,

Староверческий поморский наставник Алексей Заварухин родился в никонианской православной казачьей семье в 1848 году. Через два года у него умерла мать, а в 14-летнем возрасте он остался круглым сиротой. Воспитанием Алексея Ивановича Заварухина занялся старший брат Михаил [17, с. 355-356]. По воспоминаниям А. Заварухина, брат перешел из никонианства в староверие поморского согласия в 1866 году, а вот священник Василий Дружинин в своем рапорте отмечает Михаила в числе раскольников раньше, еще в 1863 году [2, л. 18]. Вслед за братом с официальным православием расстался и сам Алексей Иванович. Будучи грамотным, он продолжил образование по старинным книгам под руководством умудренных жизнью местных «расколоучителей», постигнув древлеправославие и постепенно укрепляясь в староверии [17, с. 356]. В 1871 году закрепил «отпадение» от синодальной церкви, женившись на девушке из староверческой семьи, хотя формально зарегистрировал брак в православной Магнитской церкви, чтобы дети в последующем были призваны официальными властями законнорожденными. «Когда мне исполнилось 23 года, я женился на дочери раскольника, только брак принял по православным каноническим обрядам, желая тем придать законную форму моей брачной жизни», — вспоминал позднее старообрядческий начетник Алексей Иванович Заварухин [17, с. 356].

Сравнительный анализ письменных и устных источников того времени дает основание утверждать, что обычная запись в церковной метрике того или иного жителя станицы Магнитной вовсе не исключала его принадлежности к старообрядцам. Дело в том, что иногда староверы обращались за таинствами в православный храм, например, с целью придать своему поступку (например, браку) юридический статус [17, с. 128]. Могла быть и другая причина — желание староверов уйти от повышенного внимания властей, занять административную должность [16, с. 306; 19, с. 160].

В то же время такие единичные случаи посещения «никонианского» храма не мешали староверам считать в целом православную церковь еретической. Они проявляли при каждом возможном случае неуважение к официальной церкви: уклонялись от регулярного осуществления церковных таинств и обрядов, а также от участия в крестных ходах и процессиях

Старообрядческий наставник Алексей Иванович Заварухин вернулся в лоно официальной православной церкви в результате миссионерской работы со стороны Оренбургской епархии после четверти века пребывания  в расколе, под доводами церковных аргументов. Вот он как описывает свое обращение «из Савла в Павла» в письме-покаянии Оренбургскому и Уральскому Тихону. «Однажды мне случилось идти на раскольническую беседу, но на дороге попался мне, грешному, человек, который предложил мне книгу «Окружное послание». Я, хотя и с отвращением, но все-таки не отказался взять ее и стал упражняться в чтении ее. Прочитав послание, он обратился за разъяснением по интересующим вопросам к уездному миссионеру Великороссийской православной церкви г. Челябы, а затем — к приходскому батюшке». Талантливый челябинский миссионер Дмитрий Неаполитанов и местный священник Александр Добролюбов после долгой беседы убедили своего старообрядческого «коллегу» в правильности никонианского вероисповедания, убедив, что без церкви, священства и церковных таинств нет спасения [18, с. 355-357]. Это был самый крупный успех синодального православия в истории станицы Магнитной и Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. Магнитский батюшка Александр в отчете своему начальству отмечает, что после обращения в «официальное» православие в 1895 году староверческого начетчика Алексея Ивановича Заварухина «раскол ослабевает в своей нравственной силе» [1, л. 16-17].

Этот переход  позволил синодальной православной церкви ослабить влияние раскольничьей агитации и пополниться новообращенными адептами из числа семейства Заварухиных и одностаничников-староверов, которые, вероятнее всего, составили большую часть из числа 16 обращенных за 1886-1896 годы в православие раскольников. Однако «предательство» наставника и части старообрядцев не остановило рост популярности старообрядчества в станице Магнитной. В том же рапорте отец Александр Добролюбов  сообщает неутешительную статистику бурного роста станичной староверческой общины: «За последние 10 лет ...уклонилось в раскол 25 мужчин и 25 женщин» [1, л. 16-17].

Тем не менее, это событие свидетельствовало о нестабильности религиозного состояния последователей поморской веры в станице.

Выводы по первой главе

Статистика свидетельствует о постепенном переходе казаков станицы Магнитной из официальной православной церкви в старообрядчество, что свидетельствует о близости к народу старообрядческой поморской веры, чему способствовали «ученость» и довольно высокий моральный облик поморов.

Вместе с тем, отсутствие полноценного в православном понимании,  канонического священства и церковных таинств привело к духовному кризису в старообрядческой беспоповщинской среде и возврату в отдельных случаях в официальное православие.

2. Традиционная культура старообрядцев станицы магнитной

2.1 Особенности материальной и духовной культуры старообрядцев станицы Магнитной

Фотографии жизни казаков-староверов позволяют дополнить историю старообрядческой общины станицы Магнитной. Для изучения религиозности дореволюционных казаков-старообрядцев станицы Магнитной из-за отсутствия собственных метрик фотографии — практически единственный источник.

Судя по фотографии дома старообрядческого наставника А. Заварухина, богослужения проходили в обычных избах-молельнях [10], [Приложение В]. У такой молельни, как свидетельствует фотография начала XX века, был богатый внутренний интерьер, состоящий из иконостаса, подсвечников, аналоя [11]. В своих богослужениях и молитвословиях староверы использовали старинные книги и иконы, а также медные кресты [6, с. 240], [Приложение Б]. О круге чтения старообрядцев свидетельствуют выявленные в ходе наших археографических исследований среди потомков казаков станицы Магнитной книги — Октоихи, Часословы, Скитские покаяния, некоторые их которых датируются серединой XVII века [3-5], [Приложение А]. К сожалению, нам не удалось выявить местную рукописную старообрядческую традицию, которая, по-видимому, так и не сложилась. Медные кресты и иконы-складни были традиционного поморского литья, а деревянные иконы были дораскольного письма [6-8] [Приложение Б].

Все это позволяет сделать вывод, что материальная и духовная  культура староверов станицы Магнитной в целом не отличалась от других поморских общин.

2.2 Эволюция материальной культуры старообрядцев станицы Магнитной (на примере семьи Ханжиных)

Для исследователей старообрядчества представляют научный интерес фотографии казачьей староверческой семьи Ханжиных, которая позволяет через преемственность поколений проследить некоторые особенности трансформации религиозности старообрядцев в этой станице.

Например, фотография казака Дмитрия Ханжина — потомка исетских казаков-староверов, переселившихся на Южный Урал в начале XIX века, — дает представление об облике старовера-поморца станицы Магнитной старшего поколения, живших на рубеже XIX-XX веков. На фотографии запечатлен благообразный старец с типично патриархальным лицом. Его пронзительный взгляд говорит о житейской мудрости. Длинная густая окладистая борода выдает в нем «раскольника», своим обликом похожего на лики Христа и святых со старинных, дониконианских икон. Простая длинная рубаха и кушак Дмитрия Ханжина также соответствовали стереотипу старовера, который был должен, как считали поморцы, одеваться в скромную и  длинную одежду. Этот облик был типичен для консервативного старовера-поморца. Поношенность рубахи — свидетельство обыденного ношения: в ней Дмитрий Ханжин трудился на поле или дома. Старые потертые брюки казачьего покроя выдавали в нем представителя служилого сословия [12], [Приложение Г].

Фотографии же его сына, Петра Ханжина, позволяют говорить о постепенном стирании конфессиональных особенностей казаков-староверов от основной массы православного казачьего населения, так как повседневная жизнь и служба заставляли их взаимодействовать с иноконфессиональными одностаничниками и сослуживцами, которые в основном принадлежали к официальному православию. Петр Дмитриевич Ханжин запечатлен в 1894 году в день окончания Харьковского реального училища в военной форме, с усами, но без бороды, что считалось в староверческой среде грехом [Приложение Г]. Можно предположить, что молодые старообрядцы-казаки во время обучения были вынуждены адаптироваться к особенностям дореволюционной системы обучения, в которой значительную роль играло православие [13]. На более поздних фотографиях (начало XX века, после принятия Манифеста о веротерпимости), когда старообрядчество стало дозволенной религией, мы видим Петра Дмитриевича в кругу других казаков. Его внешний облик (одежда, обувь, оружие, головной убор) ничем не отличается от облика его сотоварищей. Лишь длинная, почти до самого пояса, борода выдает в нем конфессиональную принадлежность. Борода была, пожалуй, одним из главных конфессиональных признаков [14], [Приложение Г].

На фотографиях жены станичного атамана Петра Ханжина Ольги Никитичны сразу бросается в глаза длинная юбка, рубаха и длинный черный платок на голове [15], [Приложение Г]. Как свидетельствуют воспоминания, Ольга Ханжина сохраняла приверженность «старой вере», но была не суровой поморкой: чашки, полотенца не «подразделяла» для «своих» и «чужих», не соблюдала обычай избегать общения с никонианами в еде и молитве. Она была обмирщена, что было грехом среди староверов. Не случайно их сын Алексей Ханжин в 1914 году перешел в официальное православие, что было логичным продолжением обмирщения староверов вследствие соприкосновения с окружающим населением [18, с. 156]. Ситуация усугубилась после царского манифеста о свободе вероисповеданий 1906 года, снявшего со староверов ограничения в вероисповедании, из-за чего раскол в Оренбуржье и Верхнеуральском уезде усилился. Вот почему «Оренбургский вестник» отметил как крупный успех представителей Оренбургской епархии Великороссийской православной церкви переход в лоно православной веры 14-летнего Алексея Ханжина — сына магнитского атамана-старовера Петра Ханжина, обращенного в официальную веру верхнеуральским священником Валерием Лепоринским [18, с. 129].

Революция 1917 года поставила точку в межконфессиональном соперничестве, уровняв в положении гонимых властью официальное православие и старообрядчество.

Выводы по второй главе

Фотографии подтверждают, что казаки-староверы выделялись из общей массы жителей станицы Магнитной предметами материальной и духовной культуры, поведением в быту, даже своим внешним обликом. Анализ запечатленного на старинных фотографиях внешнего облика казаков-староверов подтверждает предположение, что уклад казачьей жизни и поликонфессиональность станицы Магнитной не позволяли староверам полностью в повседневности отгородиться от православных соседей и создать замкнутую консервативную общину. Староверы станицы Магнитной во взаимоотношениях с «миром» были довольно открыты, а потому шло их постепенное «обмирщение», что было в таких условиях жизнедеятельности вполне закономерно.

Старообрядческое вероисповедание способствовало формированию некоторых этнографических отличий казаков-староверов станицы Магнитной от окружающего «никонианского» большинства населения, прежде всего духовной традицией, предметами духовной культуры и внешним обликом. Казаки-староверы, будучи верующими, более жестко ориентировались в своей повседневной жизни на христианские образцы, чем одностаничники, представляющие официальную церковь, что, безусловно, сказывалось на авторитете последователей «древнего благочестия».

Заключение

1. Старообрядчество в России возникло в результате церковного раскола XVII века, а в регионе появилось в результате переселения сюда старообрядцев.

2. Зафиксирована положительная динамика роста старообрядческого населения. Вместе с тем, отметим определенный духовный кризис в старообрядческой беспоповщинской среде и возврат в отдельных случаях в официальное православие.

3. Материальная и духовная  культура староверов станицы Магнитной была типична для беспоповщинских поморских общин.

4. Фотографии семьи Ханжиных подтверждают, что казаки-староверы предметами материальной и духовной культуры,  поведением в быту, даже своим внешним обликом выделялись из общей массы жителей станицы Магнитной. Однако они во взаимоотношениях с «миром» были довольно открыты, а потому шло их постепенное «обмирщение», что было в таких условиях жизнедеятельности вполне закономерно.

Вместе с тем, казаки-староверы, более жестко ориентировались в своей повседневной жизни на христианские образцы, чем одностаничники-никониане, что, безусловно, сказывалось на авторитете последователей «древнего благочестия». Кроме того, этому способствовали «ученость» и довольно высокий моральный облик поморов.

Старообрядческое вероисповедание способствовало формированию некоторых этнографических отличий казаков-староверов станицы Магнитной от окружающего «никонианского» большинства населения, прежде всего духовной традицией и внешним обликом.

Источники и литература

Архивные документы

1. ГАОО. Ф. 173. Оп. 3. Д. 5662.

2. ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 9684.

Материалы археографических исследований

3. Октоих. — Вильно: [ б. и. ], — кон. ХVIII в. // Личный фонд магнитогорских старообрядцев.

4. Псалтырь. — М.: Московский печатный двор. — 1651 г. // Личный фонд краеведа Федорова Н. С. [куплена у старообрядцев станицы Магнитной в начале 30-х гг. ХХ в. старообрядцем — спецпереселенцем Кучумовым М. И.].

5. Скитское покаяние. — М.: [б. и.] — нач. ХХ в. // Личный фонд магнитогорских старообрядцев.

Источники материальной и духовной культуры

6. Поморский медный складень. ХIХ в. // Личный фонд магнитогорских старообрядцев.

7. Тихвинская божия матерь. ХVII вв. // Личный фонд магнитогорских старообрядцев.

8. Распятие медное. ХIХ в. // Личный фонд магнитогорских старообрядцев.

9. Распятие медное. ХIХ в. // Личный фонд магнитогорских старообрядцев.

font-weight: bold; text-align: center;">Иллюстративные источники

10. Фотография старообрядческой молельни конца ХIХ века. Современное состояние. // Личный фонд краеведа Федорова Н. С.

11. Внутренний вид старообрядческой молельни начала ХХ века. // Личный фонд краеведа Федорова Н. С.

12. Фотография казака ст. Магнитной Ханжина Д. (кон. ХIХ в.). // Личный фонд краеведа Гончаровой Г. И.

13. Фотография казака ст. Магнитной Ханжина П. Д. (1894 г.) // Личный фонд краеведа Гончаровой Г. И.

14. Фотография казака ст. Магнитной Ханжина П. Д. (после 1905 г.). // Личный фонд краеведа Гончаровой Г. И.

15. Фотография казачки станицы Магнитной Ханжиной О .Н. (нач. ХХ в.). // Личный фонд краеведа Гончаровой Г. И.

Литература

Монографии

16. Галлигузов, И. Ф. Народы Южного Урала: история и культура. / Галлигузов И. Ф. — Магнитогорск: [б. и.], 1994. — 499 с.

17. Галлигузов, И. Ф. Станица Магнитная: от казачьей станицы до города металлургов /  Галлигузов И. Ф., Баканов В. П. — Магнитогорск: [б. и.] 1994. — 398 с.

18. Гончарова, Г. И. Родословная Магнитки. / Гончарова Г. И. — Магнитогорск:  [б. и.], 2006. — 512 с.

Приложение А

Материалы археографических исследований 

Октоих. — Вильно: [б. и. ], — кон. ХVIII в. // Личный фонд магнитогорских старообрядцев.

 Скитское покаяние. — М: [б. и.]– нач. ХХ в. // Личный фонд магнитогорских старообрядцевПсалтырь. — М. : Московский печатный двор. — 1651 г. // Личный фонд краеведа Федорова Н. С. [куплена у старообрядцев станицы Магнитной в начале 30-х гг. ХХ в. старообрядцем — спецпереселенцем Кучумовым М. И.].

Приложение Б

Предметы духовной культуры

Старообрядческие иконы

Поморский медный складень (ХIХ в.) Тихвинская божия матерь (ХVII вв.)

Тихвинская божия матерь

Распятия медные ХIХ век

Приложение В

Фотографии

Приложение Г

Фотографии семьи Ханжиных

Фотография казака ст. Магнитной Ханжина Д. кон. ХIХ в. Фотография казачки станицы Магнитной Ханжиной О.Н. (слева). Нач. ХХ в. Фотография казака ст. Магнитной Ханжина П.Д. (после 1905 г.) Фотография казака ст. Магнитной Ханжина П.Д (1894г.)

• Русское краеведение