Щиров М.Ю.

Коммунизм начинается с атеизма
К. Маркс

Борьба с религией – это борьба за социализм
Л. Троцкий

Первая Мировая война положила начало большим деформационным процессам во всех отраслях национального хозяйства и во всех сферах общества. В ходе войны из года в год росла критика императора Николая II и его окружения. Народ был недоволен нерешённостью широкого спектра вопросов – аграрного, рабочего, национального и др. Персональными объектами недовольства стали императрица Александра Фёдоровна и «придворный старец» Григорий Распутин, которому удавалось влиять на все важнейшие решения императора и императрицы, в том числе и на действия российской армии на фронтах войны. Благодаря этому обстоятельству шло разложение российской армии, её деморализация – на Восточном фронте обычным явлением становились братания с противником и массовое дезертирство. Страна же находилась в состоянии экономической разрухи.

Вмешательство Распутина в государственные дела резко усилило недовольство народа властью. Доверие к императору и императрице заметно ослабло и в среде духовенства Петрограда и Москвы. Эти колебания в отношении к монарху имели массовый характер среди духовенства, и они лишь усилились после Февральской революции. Более того, недовольство зрело и в самих верхах. С целью снять накал социальной напряжённости в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. князь Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович и В.М. Пуришкевич организовали убийство Григория Распутина. Однако этот шаг не мог изменить ситуацию и упредить кризис общества, впоследствии переросший в Февральскую революцию.

Как известно, важнейшим итогом этой революции стало падение монархии. 2 марта 1917 г. Николай II приказал составить манифест о своём отречении. Он отрекался от престола за себя и за своего малолетнего сына Алексея в пользу брата Михаила. 3 марта, опасаясь за свою безопасность, Михаил отказался короноваться. Это означало окончательную победу революции.

Русская Православная Церковь в новых условиях. Церковь и Временное правительство

События Февральской революции и падение царской династии не могли не вызвать беспокойства среди духовенства. Большая его часть отнеслась к этому известию с пониманием и соболезнованием, другая же, по сути, хладнокровно встретила его[1]. Сразу после отречения царя и его брата перед служителями Церкви встал вопрос о признании нового Временного Правительства. Как известно, законы Российской Империи не дозволяли какого-либо перехода к несамодержавной, а тем более антисамодержавной форме правления. Однако Синод «…не только отверг требование царского обер-прокурора Раева публично поддержать монархию, – он приветствовал отказ великого князя Михаила занять престол брата и не оказал никакого сопротивления, когда новый обер-прокурор князь В. Львов вынес царский трон из зала заседаний»[2]. Более того, 9 марта 1917 г. Синод опубликовал «Обращение к верным чадам Православной Церкви», по которому духовенству предписывалось читать в храмах манифесты об отречении Николая IIи его брата Михаила и «…возглашать многолетие Богохранимой державе Российской и Временному правительству её»[3]. Далее в этом послании говорилось: «… ради счастья Родины… доверьтесь Временному Правительству, …приложите все усилия, чтобы… облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и… вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы»[4]. Таким образом, в «Обращении…» Синода содержался призыв поддержать новое правительство. Но даже через несколько недель после отречения царя священники «…продолжали поминать… <его> за богослужением… и вообще делали вид, будто в стране ничего не случилось»[5].

Однако даже несмотря на то, что духовенство, по сути, заявило о своём намерении поддерживать Временное правительство, последнее, в свою очередь, не спешило доверять духовенству и видело в нём своего рода оплот монархистов. Новый революционный обер-прокурор Синода В.Н. Львов устроил настоящую слежку за епископами. Замеченных в монархических симпатиях он приказывал увольнять «на покой»[6].

В марте Синод отправил в отставку «…Петроградского митрополита Питирима (Окнова), престарелого Московского святителя Макария (Невского) и архиепископа Тобольского Варнаву (Накропина)»[7], инкриминировав им связи с Распутиным. Вслед за этим увольнения и аресты подозреваемых в монархических симпатиях священнослужителей начались по всей стране. Отношения между обер-прокурором, который стал открыто вмешиваться в чисто церковные дела, и Синодом, отстаивавшим «…подлинную свободу Церкви»[8] всё больше становились натянутыми и напряжёнными.

4 марта 1917 г. пьяные солдаты и матросы разграбили Александро-Невскую лавру. В апреле в Киево-Печерской лавре пьяные солдаты совершили кощунство над мощами преподобного Паисия. Остро реагируя на эти преступления против Бога, Церковь начала предупреждать верующих об угрозе гражданской войны, «…призывая возродить пошатнувшуюся мощь государства… на пути «всенародного единения»[9].

В конце марта 1917 г. «…с воззванием к пастве обратилось киевское духовенство: «По г. Киеву… распространяются воззвания, приглашающие расправиться с евреями в первые дни Светлого Христова Воскресения.<…> Уничтожайте эти воззвания <…> и всем… говорите, что Церковь православная призывает к миру и любви, что она строго осуждает всякое насилие и человеконенавистничество»[10].

20 марта 1917 г. Временное правительство приняло постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений». Такой шаг правительства означал «…ликвидацию всех привилегий православной… Церкви с одновременным предоставлением широких… возможностей… иным, неправославным конфессиям России (при условии сохранения лояльности существующему политическому строю)»[11].

Все эти обстоятельства значительно ослабляли революционные настроения среди духовенства. А противостояние обер-прокурора и Синода продолжилось, достигнув в конце марта пика своей остроты. Подлила масла в огонь записка В.Н. Львову от профессора Петроградской Духовной Академии Б.В. Титлинова, в которой он настаивал на определённых преобразованиях церковного строя. В частности, он писал следующее:

«Возрождающаяся церковная свобода… требует незамедлительной организации свободной церковной печати, во главе которой встали бы лучшие прогрессивные церковные элементы»[12]. В заключение он выдвинул предложение о передаче печатного органа Синода – «Всероссийского церковно-общественного вестника» – совету Петроградской Духовной Академии, объясняя это тем, что «…высшее культурно-просветительное церковное учреждение, несомненно, более пригодно для подобного издательства, чем административное учреждение, каковым являются Синод и его чиновники»[13].

Предложение Титлинова пришлось по душе В.Н. Львову, и уже 22 марта 1917 г. он предложил Синоду уволить главного редактора «Всероссийского церковно-общественного вестника» и передать издание в ведение совета Петроградской Духовной Академии. Для принятия соответствующего решения требовалось его обсуждение полным составом Синода, однако некоторые его члены находились на тот момент в своих епархиях в связи с пасхальными праздниками. Львов же не хотел ждать и 24 марта он сообщил в Петроградскую Духовную Академию, что соответствующее решение Синода якобы принято. Сразу после этого совет Академии избрал главным редактором «Всероссийского церковно-общественного вестника» профессора Титлинова.

Вскоре после Пасхи члены Синода вернулись в Петроград и узнали о происшедшем. Все члены Синода единогласно высказались, что действия обер-прокурора по передаче газеты Петроградской Духовной Академии они считают незаконными. Однако Львов думал по-другому, он полагал, что всё осуществлялось на законных основаниях, и журнал при новой редакции будет соответствовать «…современному церковно-общественному течению мысли. Там теперь вы не найдёте таких имён, которые были сторонниками реакции»[14]. «Вестник» стал рупором обновленческого движения; «…в нём печатались статьи с клеветой на прошлое Церкви, с грубыми нападками на её иерархический строй, с развязными обвинениями архиереев в монар­хизме»[15]. В таких условиях в апреле 1917 г. Синод принял решение не выдавать денег на издание «враждебного Церкви» журнала. Это стало последней каплей, наполнившей чашу противостояния обер-прокурора и Синода до краёв.

15 апреля 1917 г. в зал заседаний Синода с группой чиновников и военных вошёл обер-прокурор и громко крикнул: «Прошу встать!». «Все члены Синода поднялись, <…> а обер-прокурор, взяв со стола бумагу, начал, отчеканивая каждое слово, читать Указ Временного Правительства о роспуске Синода»[16] и об увольнении всех его членов, кроме архиепископа Финляндского Сергия. После этого он прочёл список тех архиереев, которые должны были сформировать новый состав Синода.

Некоторые из членов нового состава Синода были известны своим либерализмом и открыто поддерживали отношения с обновленческой группировкой «Всероссийский Союз демократического духовенства и мирян» (например, протоиереи А. Рождественский, Ф. Филоненко, А. Смирнов и др.).

Основой этого Союза была образованная в 1905 г. «группа 32-х» священников, переименованная позднее в «Союз церковного обновления». На базе этой организации и был учреждён «Всероссийский Союз демократического духовенства и мирян». «Ядро этого союза получило странное для церковного слуха наименование «ЦК»[17]. Среди его руководителей были А. Введенский, А. Боярский, И. Егоров и Д. Попов. Эта организация пользовалась поддержкой Временного правительства и лично обер-прокурора В.Н. Львова. Члены Союза настаивали на скорейших преобразованиях церковного строя, которые «…должны были принять самый радикальный характер»[18]. Наряду с требованиями широких внутрицерковных реформ, «…выступая под лозунгом «Христианство на стороне труда, а не на стороне насилия и эксплуатации», Союз сближался и с социалистическими идеями»[19].Забегая вперёд, отмечу, что через несколько лет эта и другие либеральные группировки вызовут обновленческий раскол в Русской Православной Церкви.

Итак, после проведения своего рода «чисток» от монархических элементов среди епископата, обер-прокурор Львов объявил новый состав Синода. Тем временем «Всероссийский церковно-общественный вестник» активно проповедовал новые идеи, которые «…на деле оборачивались призывом к разрушению канонического строя Церкви»[20].

В этих условиях по всей стране стали созываться епархиальные съезды духовенства и мирян, участники которых «…выносили резолюции о недоверии епархиальным архиереям, в Синод направлялись петиции с требованием ввести выборность епископата»[21]. Вскоре требования эти были удовлетворены: отныне на всех уровнях церковного управления все должности должны были избираться. Во всех епархиях такие выборы прошли, и выяснилось, что большинство избранных клириков не были ставленниками обновленческих группировок. Они выразили доверие Синоду и просили его об оставлении их в епархиях. Таким образом, надежды Львова и церковных радикалов на обновление состава епископата не оправдались.

Тем не менее, Львов продолжил реализацию идеи церковного обновления на практике, и при его содействии в июне 1917 г. в Москве состоялся Всероссийский съезд духовенства и мирян. На нём много говорилось «…о необходимости радикальных перемен в Церкви, которые бы соответствовали духу времени, о демократизации церковного управления, о нововведениях в богослужении. <…> Но главной темой съезда был Всероссийский церковный Собор, скорейшего созыва которого ждала вся Церковь…»[22].

Вскоре после проведения съезда, В.Н. Львов инициировал ряд законов, которые всё больше ограничивали полномочия и привилегии Церкви.

14 июля 1917 г. Временное правительство издало постановление, в котором декларировалась свобода религиозного самоопределения для каждого гражданина, достигшего возраста 14 лет. Судя по всему, Министерство просвещения «…торопилось использовать это положение для того, чтобы низвести преподавание Закона Божия на уровень факультативного предмета или вовсе устранить его из программы обучения»[23].

Постановлением от 20 июля 1917 г. все церковно-приходские школы и семинарии были переданы в распоряжение Министерства народного просвещения. Синод выразил протест против этого решения Временного правительства, однако он не был услышан. В этих условиях отношения между Синодом и обер-прокурором могли обостриться с новой силой, но этого не случилось: в июле 1917 г. состав Временного правительства сильно изменился. Председателем нового состава Временного правительства стал А.Ф. Керенский, а место обер-прокурора В.Н. Львова занял профессор Санкт-Петербургской духовной академии А.В. Карташёв. На нового обер-прокурора Синод возлагал большие надежды. 22 июля 1917 г. в послании Синода можно было прочесть: «Пробил час общественной свободы Руси. Вся страна… возликовала… о новом, благоприятном для неё лете Господнем…»[24].

При А.В. Карташёве взаимоотношения Синода и обер-прокурора изменились к лучшему. Считая титул обер-прокурора символом зависимости Церкви от государства, 5 августа 1917 г. А.В. Карташёв ликвидировал его, возглавив образованное Министерство исповеданий. Теперь ему предстояло решить один из главных насущных церковных вопросов – вопрос о созыве Всероссийского Поместного Собора.

Подготовка к Собору. Первая сессия (15 августа 1917 – 9 декабря 1918 гг.)

В начале ХХ в. несколько раз поднимался вопрос о восстановлении патриаршества и возрождении соборности. Мысль о созыве Поместного Собора разделяли виднейшие иерархи церкви и многие клирики, бывшие ниже рангом, а также общественные деятели из мирян. Николай II до своего отречения имел статус главы Церкви, а после его отречения возникла необходимость в устроении нового порядка церковного управления, в назначении нового главы Церкви. Поскольку Временное правительство проводило политику, направленную на построение исключительно светского государства, на отделение Церкви от государства, то созыв Собора в сложившихся условиях нельзя было откладывать. А бывший тогда обер-прокурором В.Н. Львов надеялся, что большинство участников Собора выступят за обновление Церкви и реформы. Однако его надеждам не суждено было оправдаться.

Ещё 29 апреля 1917 г. Синод объявил о том, что начинает подготовку к созыву Поместного Собора. При Синоде был образован Предсоборный Совет, в котором работали «…62 представителя из священников, учёных богословов из мирян, известных церковно-общественных деятелей. Входил в Совет и… В.Н. Львов. Первое его заседание состоялось 13 июня в Петрограде. В Совете было образовано 10 тематических отделов; во главе каждого стоял архиерей»[25].

При обсуждении программы предстоящего Собора в Совете использовались материалы Предсоборного Присутствия 1905-1906 гг. и Предсоборного Совета 1912-1914 гг. Горячо обсуждался вопрос о высшем церковном управлении. «Профессора Петроградской Духовной Академии, преобладавшие в Совете, настояли на том, чтобы предложение о восстановлении патриаршества было отвергнуто. Законопроект, разработанный Предсоборным Советом, предполагал сохранение синодальной системы»[26].

5 июля 1917 г. Синод выпустил постановление о созыве Собора в Москве и определил дату открытия Собора на праздник Успения Пресвятой Богородицы – 15 августа.

12 августа 1917 г. Синод принял «Устав Поместного Собора Православной Всероссийской Церкви», внеся лишь небольшие изменения в проект, представленный Предсоборным Советом. Синод, конечно, признавал, что «право составления» такого наказа или устава «принадлежит самому Собору». Вместе с тем считал, что «Собор для составления им устава будет нуждаться в некоторых руководственных правилах»[27].

Итак, как пишет протоиерей Владислав Цыпин, «Синодальная эпоха в истории Русской Православной Церкви доживала последние дни»[28].

15 августа 1917 г. в Успенском соборе Кремля открылся Всероссийский Поместный Собор, который стал чрезвычайно важным событием не только церковной, но и общей истории России. Русская Церковь ожидала Собор и готовилась к нему долгие годы. В его работе принимало участие духовенство, миряне, представители науки и деятели культуры, интеллигенция и крестьяне, члены Государственной думы и военные. Всего на Соборе присутствовало 564 человека. «В состав Собора по должности вошли все присутствующие в Синоде и правящие епархиальные архиереи, члены Предсоборного Совета, а также наместники лавр и настоятели прославленных обителей – Валаамской, Соловецкой, Саровской и Оптиной, протопресвитеры Николай Любимов и Георгий Шавельский. Остальные члены Собора вошли в его состав по избранию: от монашествующих – 12 соборян, от военного и морского духовенства – 10 священников, от действующей армии – 15 мирян, от единоверцев – 11 человек, от духовных академий – 11 профессоров, от Академии наук и университетов – 13 членов, по 3 представителя от Государственной Думы и Государственного совета. Но большинство Собора составляли избранники от 66 епархий»[29]. В условиях крушения государства и развала общественных связей, среди царящих в стране хаоса и разрухи Собор оказался единственным законным органом.

Своим Почётным Председателем Собор утвердил митрополита Киевского Владимира. Председателем Собора был избран митрополит Тихон. Заседания Собора проходили в рамках трёх сессий с 15 августа 1917 г. до 20 сентября 1918 г. (первая сессия: август-декабрь 1917 г., вторая сессия: январь-апрель 1918 г., третья сессия: июль-сентябрь 1918 г.). В общей сложности состоялось 170 заседаний Собора.

Проекты докладов, которые обсуждались на заседаниях Собора, готовились на заседаниях тематических отделов. Их количество к августу 1917 г. увеличилось с 10 до 23. Принятые на заседаниях Собора решения утверждались Совещанием епископов, которое состояло из всех епископов, присутствующих на Соборе. Распорядительным органом Собора был Соборный Совет. «Он состоял из председателя – будущего патриарха Тихона – и двенадцати членов: шести заместителей председателя, секретаря Собора, двух заместителей секретаря и трёх выборных членов Собора: епископа, клирика и мирянина»[30]. Соборный Совет утверждал повестку дня заседаний Собора.

Всё происходящее на Соборе тщательно фиксировалось. «Соборная канцелярия готовила запись каждого заседания в двух вариантах. Протокол представлял собой краткую фиксацию всего, что происходило на заседании. Деяние – полная стенографическая запись»[31].

Одними из первых вопросов, обсуждаемых на Соборе, были вопросы об отношении к постановлениям Временного правительства от 14 и 20 июля 1917 г. Собор принял постановление о немедленной отмене решения Министерства народного просвещении о введении свободы религиозного самоопределения с 14 лет. Для решения вопроса о церковноприходских школах Собор направил в Петроград делегацию для переговоров с правительством. Делегация встретилась с А.Ф. Керенским, и он пояснил, что «…у Церкви отбираются лишь те школьные помещения, на постройку которых затрачены казённые средства, остальные государство берёт в аренду на два года, <…> но новый государственный строй должен быть внеконфессиональным, и поэтому закон от 20 июля отмене не подлежит»[32].

Но всё же главным вопросом на первой сессии Собора (15 августа – 9 декабря 1917 г.) стал всё тот же вопрос о высшем церковном управлении. Большинство участников Собора хотело возрождения патриаршества, рассматривая это как «…настоятельное требование канонов и как вековое чаяние православного народа»[33]. Однако были и те, кто выступал против этого и предлагал оставить в действии синодальную систему. К концу сентября влияние той группировки, которая стояла за восстановление патриаршества, стало преобладающим. «По мере приближения дня Октябрьского переворота становилось всё более очевидным, что противостоять большевизму сможет Церковь, ведомая не безликой коллегиальностью, а… духовным вождём»[34]. Споры по этому вопросу постепенно затухали и окончательно были прекращены уже после Октябрьской революции. 28 октября (10 ноября) 1917 г. состоялось голосование по вопросу восстановления патриаршества. «За» голосовали – 141; «против» – 112 при 12 «воздержавшихся»…»[35]. После голосования Собор вынес историческое решение:

«1. В Русской Православной Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору...

2. Восстанавливается патриаршество...

3. Патриарх является первым между равными ему епископами.

4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчётен Собору»[36].

Теперь предстояло выбрать самого патриарха. Было проведено несколько туров выборов, в ходе которых определилась тройка лидеров – архиепископ Антоний (Храповицкий), митрополиты Кирилл (Смирнов) и Тихон (Белавин). Однако выборы не дали абсолютного большинства ни одному из этих кандидатов.

В это время в стране уже свершившимся фактом стала Октябрьская революция. В ночь с 25 на 26 октября в Петрограде было арестовано Временное правительство. II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, заседавший в Смольном, 26 октября принял решение об образовании советского правительства – Совета народных комиссаров.

В это время в Москве шли кровавые столкновения между силами Военно-революционного комитета и Комитета общественной безопасности. В центре Москвы шли кровавые бои. «На улицах лежали убитые и искалеченные, всюду вооружённые толпы, отряды, патрули. Стреляли во дворах, с чердаков, из окон. В эти страшные дни многие члены Собора ходили по городу, подбирая и перевязывая раненых…»[37].

При таком стечении обстоятельств члены Собора очень болезненно реагировали на происходившие события. Вначале «революционные настроения преобладали, и многие сопротивлялись… восстановлению патриаршества – на том основании, что это было реакционной, монархической мерой. Парадоксально, но лишь когда в октябре к власти пришли большевики, на Соборе стал преобладать иной дух»[38]. Вот что пишет об этом один из участников Собора митрополит Евлогий: «Отсутствие единства, разброд, недовольство, даже взаимное недоверие… – вот состояние Собора в начале. Но… постепенно всё стало изменяться <…>. Люди становились мирными,… начинали по-иному чувствовать, по-иному смотреть на вещи. Этот процесс… был очевиден для всякого соборного деятеля. Дух мира… и единодушия поднимал всех нас…»[39]. И на волне этого подъёма делегаты Собора решили 5 (18) ноября 1917 г. бросить жребий, чтобы выбрать патриарха из трёх кандидатур. По результатам этого жребия патриархом стал митрополит Московский и Коломенский Тихон (Белавин).

«Святитель Тихон был человеком мягким, доброжелательным, ласковым. Но когда надо было постоять за правду, за дело Божие, он становился непоколебимо твёрд и непреклонен <…> Собор, избравший его своим председателем, успел за короткое время узнать в нём… очень энергичного, опытного администратора, одарённого высокой духовной и житейской мудростью»[40].

С избранием патриарха 217-летний Синодальный период в истории Русской Православной Церкви закончился. Отныне вся власть в Русской Православной Церкви принадлежала Поместному Собору, состоявшему из епископов, клириков и мирян и созываемому периодически, в установленные сроки. В перерыве между Соборами должны были действовать два органа – Священный Синод и Высший Церковный Совет, в состав которого входили не только епископы, но и представители белого духовенства и мирян.

Избрав Патриарха и определив органы церковного управления, Поместный Собор вернулся к обсуждению насущных вопросов. 15 ноября 1917 г. Собор приступил к обсуждению доклада профессора С.Н. Булгакова «О правовом положении Церкви в государстве», где требование об отделении Церкви от государства сравнивалось с желанием, «чтобы солнце не светило, а огонь не согревал»[41]. В итоге, окончательное определение Собора по этому вопросу было вынесено 2 декабря 1917 г. и оно гласило следующее:

«1. Православная Российская Церковь… занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий… положение… как великая историческая сила, созидавшая Российское государство...

2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти.

3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя православной Церковью... признаются государством имеющими юридическую силу...

4. Государственные законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью...

5. Церковная иерархия и церковные установления признаются Государством в силе и значении, какие им приданы церковными постановлениями.

6. Действия органов Православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам...

7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными.

8. Во всех случаях государственной жизни, в которых государство обращается к религии, преимуществом пользуется Православная Церковь»[42].

Важным пунктом был также последний пункт, в котором говорилось, что всё принадлежащее Церкви имущество «…не подлежит конфискации и отобранию»[43].

18 ноября 1917 г. Собор продолжил обсуждать вопрос об организации высшего церковного управления. И опять же вокруг него разгорелись споры: некоторые члены Собора пытались «…оттеснить Патриарха на последнее место среди высших церковных органов»[44], – писал по этому поводу протоиерей Владислав Цыпин.

В итоге, было принято решение о необходимости разграничения полномочий Священного Синода, Высшего Церковного Совета и патриарха. В ведение Священного Синода решено было отнести все дела, которые касаются богослужения, вероучения, церковной дисциплины и т.д. В компетенцию Высшего Церковного Совета были отнесены хозяйственные и административные дела, ему также предписывалось осуществлять ревизию и контроль. Особо важные дела должны были рассматриваться обоими органами совместно.

После определения полномочий Священного Синода и Высшего Церковного Совета Собор принял определение о возведении в сан митрополита нескольких архиепископов: Новгородского Арсения, Владимирского Сергия, Ярославского Агафангела, Казанского Иакова и Харьковского Антония.

На заключительном этапе своей работы в рамках первой сессии, 8 декабря 1917 г., Собор принял «Определение о правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России». В нём говорилось:

«1. Патриарх Российской Церкви есть Первоиерарх ея и носит титул «Святейший Патриарх Московский и всея России».

2. Патриарх а) имеет попечение о внутреннем и внешнем благосостоянии Российской Церкви… и является представителем Церкви пред государственною властию; б) созывает Церковные Соборы… и председательствует на Соборах; в) председательствует в Священном Синоде, Высшем Церковном Совете и соединённом присутствии обоих учреждений…»[45].

В права и обязанности патриарха также входило право посещения всех епархий Русской Православной Церкви, контакты с автокефальными православными Церквами и т.п. Патриарх давал «…архиереям братские советы, принимал жалобы на архиереев…, имел высшее начальственное наблюдение за всеми центральными учреждениями при Священном Синоде и Высшем Церковном Совете»[46]. Кроме того, во время богослужений во всех храмах России прихожане должны были молиться за здравие патриарха. Было также определено, что, когда патриарх умирает, его место в Священном Синоде и Высшем Церковном Совете должен занять старейший из присутствующих в Синоде иерархов, а единственным наследником имущества патриарха должен быть только лишь патриарший престол.

Итак, вопрос о высшем церковном управлении был окончательно решён. Это управление отныне осуществлялось тремя ветвями церковной власти – патриархом, Священным Синодом и Высшим Церковным Советом. На завершающем этапе своей работы в рамках первой сессии Собор выбрал состав последних двух церковных органов управления, а 9 декабря 1917 г. состоялось последнее заседание первой сессии Собора.

Работа второй сессии Собора (20 января – 7 апреля 1918 г.). Антирелигиозный курс советского правительства

Вторая сессия Собора открылась уже после Нового года и Рождества Христова – 20 января 1918 г. Первым постановлением второй сессии Собора было постановление от 25 января, которое, учитывая происходящие в стране события, предписывало патриарху Тихону назначить себе «…преемников, которые в порядке старшинства будут блюсти власть Патриарха в чрезвычайных обстоятельствах»[47], под которыми подразумевались смерть, болезнь и т.п.

После принятия этого постановления Собор перешёл к обсуждению насущных вопросов, ключевым из которых стал вопрос об устройстве епархиального управления. После долгих прений и обсуждений было принято решение, что «…соборные акты законодательного характера подлежали утверждению на совещании епископов …при соборном содействии клира и мирян»[48]. Обсуждался также вопрос об избрании епархиальных архиереев. Было утверждено, что кандидаты в епархиальные архиереи должны быть «…в возрасте не моложе 35 лет из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян»[49]. После избрания должно было пройти утверждение в органах высшего церковного управления.

После этого делегаты Собора обсудили вопрос о браке. Все присутствующие высказались за то, что «…брак, освящённый Церковию, не может быть расторгнут гражданскою властью <…> Совершающие расторжение церковного брака простым заявлением у светской власти повинны в поругании таинства брака»[50].

Работа второй сессии Собора закончилась 7 апреля 1918 г., и делегаты условились, что следующая сессия должна быть открыта 15 июня 1918 г. «Принимая во внимание сложность политической обстановки в стране, решено было, что для придания законности соборным деяниям достаточно будет присутствия на заседаниях одной четверти состава Собора»[51].

Стоит также остановиться на том моменте, что время работы второй сессии Собора омрачилось противостоянием между ним и новой властью, оказывавшей активное давление сверху на Собор ввиду своих установок, направленных на борьбу с религией. Советская власть в отношении всех религиозных конфессий установила две приоритетные задачи. «Во-первых, следовало разбить организации христианства, ислама, иудаизма, буддизма. Главного врага видели в мощной Русской Православной Церкви, которую рассматривали как составную часть имперской «машины угнетения», подлежащей уничтожению. Во-вторых, нужно было заменить религиозное мировоззрение народа на материалистическое»[52].

Основы антирелигиозной и антицерковной политики большевиков формировали три фактора (по Б.А. Филиппову)[53]:

1) Общий враждебный религии духовный и интеллектуальный климат в Европе (прежде всего, Западной) конца XIX – начала XX вв., в котором проходило становление социалистического/коммунистического мировоззрения.

2) Марксизм, под влиянием которого развивалось рабочее движение. Здесь известную роль сыграли брошюры Августа Бебеля «Христианство и социализм», используя которые советские публицисты внедряли в сознание населения представление о религии как о порождении невежества, о том, что её роль в обществе – быть орудием классового господства. Особенно популярен в советской пропаганде был тезис Бебеля о том, что так называемое доброе зерно в христианстве есть зерно не христианское, а общечеловеческое. То же, что принадлежит собственно христианству – его учение и догмы – враждебно человечеству. Нарком просвещения А.В. Луначарский в статье «Политика и религия» сравнивал религию с гвоздём: если бить её по шляпке, то она входит всё глубже, и можно так забить её в стену, что потом нельзя будет даже схватить её клещами, чтобы выдернуть. Большевики хотели построить принципиально новое социалистическое общество. Согласно Марксу, религия должна отмереть лишь в случае его построения. Поэтому «успехи» на пути «отмирания» религии и Церкви рассматривались большевиками как важнейший показатель успешности построения нового общества.

3) Полуторавековой опыт радикальной борьбы европейской буржуазии с религией и католической Церковью. Необходимость этой борьбы была аксиомой для европейских революционеров. В их глазах любая Церковь была опорой монархии и препятствием на пути прогресса человечества. Православная Церковь представлялась большевикам организованной силой, противодействующей социалистическому строительству.

Особое место в формировании большевистского мировоззрения занимала Великая французская революция XVIII в., из опыта которой большевики восприняли идеи формирования «нового человека» и построения «нового общества». Формирование «нового человека» предполагало воспитание, не связанное с традицией, которую символизировали религия и Церковь. Отсюда советский лозунг, помещённый в эпиграф: «Борьба с религией – это борьба за социализм». Какими же средствами должно было осуществляться «формирование нового человека»? Французская революция заявила о насилии как о действенном средстве борьбы не только с политическими противниками, но и с человеческим сознанием. Террор постепенно превратился в основной метод борьбы большевиков с религией и Церковью.

Конкретный опыт антирелигиозной борьбы был заимствован лидерами большевиков из «Политической истории Французской революции» историка А. Олара. Любопытно отметить, что эта книга была в библиотеке ссыльных большевиков в Туруханском крае, где её прочли будущие руководители государства – И.В. Сталин и Я.М. Свердлов. По мнению А. Олара, наиболее действенными средствами антирелигиозной борьбы были: провозглашение свободы вероисповеданий, вскрытие мощей, попытка раскола Церкви и введение нового революционного календаря.

Следуя этим соображениям, большевики проводили в отношении Церкви разрушающую политику. Ещё в 1905 г. в статье «Социализм и религия» Ленин призывал «…бороться с религиозным туманом»[54]. Позднее он писал А.М. Горькому, что «…всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке… есть невыразимейшая мерзость, ... самая гнусная «зараза»[55]. А Троцкий, например, в своей статье в «Правде», озаглавленной как «Водка, церковь и кинематограф», сравнивал Церковь с водкой и предлагал отвлечь от них народ с помощью кинематографа: «Кинематограф – великий конкурент не только кабака, но и церкви. Вот орудие, которым нам нужно овладеть во что бы то ни стало!»[56].

Подобной политикой партия руководствовались на протяжении всей истории советской власти, за редким исключением делая некоторые уступки Церкви, например, во время Великой Отечественной войны. Уже с первых дней своего существования советская власть стала предпринимать различные меры в отношении Церкви, постепенно усиливая нажим на неё. Документально эти меры воплощались в соответствующих декретах Совета Народных Комиссаров (СНК) и Всероссийского Центрального исполнительного комитета (ВЦИК).

Ещё во время работы первой сессии Собора, в ночь с 26 на 27 октября 1917 г. IIВсероссийский Съезд советов рабочих и солдатских депутатов принял «Декрет о земле», по которому церковные земли со всеми постройками, находящимися на них, и инвентарём передавались в собственность земельным комитетам.

11 ноября 1917 г. Собор, обращаясь «Ко всем чадам Православной Российской Церкви», призвал весь православный народ покаяться за грех братоубийства, оставить мечту «лжеучителей» о возможности осуществления всемирного братства и вернуться на истинно христианский путь[57]. Собор говорил о том, что держава погибнет от внутренних распрей и партийных раздоров, и подчёркивал, что никакое земное царство не может держаться на безбожии. Подобными заявлениями руководство Церкви только обостряло конфронтацию с новой революционной властью.

11 декабря 1917 г. было принято постановление СНК РСФСР «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Народного комиссариата по просвещению». В результате, Церковь лишилась церковно-приходских школ, духовных училищ, женских епархиальных училищ, учительских семинарий и духовных академий с их зданиями, библиотеками, учебными пособиями. Таким образом, система образования, которая создавалась столетиями, была разрушена за один день.

Через три дня, 14 декабря 1917 г., председатель ВЦИК Я.М. Свердлов издал декрет о национализации банков. Так Церковь в одночасье лишилась всех хранившихся в них денежных сбережений.

16 декабря 1917 г. вышел совместный декрет ВЦИК и СНК, который отныне предписывал заключать и расторгать браки, а также регистрировать рождения и смерти только гражданским органам, лишив этого права Церковь, которая испокон веков выполняла эти обязанности.

Вдогонку вышел ещё один совместный декрет ВЦИК и СНК от 18 декабря 1917 г. под заголовком «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния». В нём было заявлено о том, что легитимными признаются только гражданские браки, которые «…наряду с рождениями и смертями фиксировались отделами исполкомов; церковные браки объявлялись частным делом, а всем приходам надлежало немедленно сдать регистрационные книги»[58].

Последующее юридическое закрепление эти принципы нашли в принятом 16 сентября 1918 г. Кодексе законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве, который установил, что «…браки, совершённые по религиозным обрядам и при содействии духовных лиц, не порождают никаких прав и обязанностей для вступивших в них лиц, если они не зарегистрированы затем в отделах записей актов гражданского состояния»[59].

16 января 1918 г. приказом Народного Комиссара по военным и морским делам были расформированы все управления военного духовенства в армии и во флоте. Хотя приказ и имел оговорку, что «…в случае пожелания личного состава войсковых частей можно оставлять у себя священнослужителей, расходы на содержание которых должны нести непосредственно воинские комитеты»[60], на деле ничего подобного не происходило, ведь армия была оплотом советской власти.

Затем последовало решение СНК о закрытии церквей при государственных учреждениях. В результате были реквизированы церкви Кремля и хранившиеся там святыни. Поместный Собор РПЦ и верующие выразили протест, но их требования были проигнорированы.

20 января 1918 г. вышло постановление Наркома призрения А. Коллонтай, которое отменяло выделение средств на содержание храмов, часовен и прекращало выдачу жалования священникам. Тяжелейшим ударом для Русской Православной Церкви и для всех религиозных конфессий в целом стал датированный этим же числом декрет СНК «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». Этот декрет был «…классическим свидетельством веры В.И. Ленина в учение К. Маркса о религии как духовной надстройке над материальным базисом»[61]. По этому декрету объявлялось право граждан «….исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, из документов устранялись указания на религиозную принадлежность, отменялась религиозная присяга, государственные и общественные действия не могли сопровождаться религиозными обрядами и церемониями, никакие конфессии не пользовались преимуществами и не могли получать субсидии от государства, провозглашался светский характер обучения»[62]. В целом, удар заключался в пунктах 12 и 13 декрета:

«12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.

13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием»[63].

За день до принятия этого декрета, 19 января 1918 г., патриарх Тихон направил воззвание всем православным людям, в котором, оценивая все предшествующие мероприятия власти в отношении Церкви, он заключил, что началось гонение на Церковь, обличал «…сатанинское дело», анафематствовал тех из большевиков, кто «ещё носит имена христианские». Перечисляя все упомянутые акты советской власти как проявление «самого разнузданного своеволия и сплошного насилия над Святой Церковью»[64], патриарх призвал всех верующих встать на защиту Церкви. Следует, однако, отметить, что он не говорил насильственном свержении большевистского режима.

К вечеру об этой анафеме стало известно правительству, и уже на следующий день на заседании СНК был принят известный декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». Однако думается, что нельзя связывать анафему патриарха и вышеуказанный декрет воедино, потому что декрет не был непосредственным ответом на анафему патриарха. Тезисы декрета были опубликованы на 24 дня раньше, следовательно, анафема могла только ускорить на несколько дней принятие декрета, но не изменить его сущности. «При обсуждении проекта данного декрета В.И. Ленин внёс предложение изменить его название на «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». В печати декрет появился под названием «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», но в «Собрании узаконений» №18 за 1918 г. он уже был опубликован с заголовком «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»[65]. Собор объявил этот Декрет «делом неслыханным», хуже татарского ига, а отделение школы от Церкви оценил как «посягательство на народные святыни»[66].

Положения декрета сразу же начали реализовываться: у Церкви было отобрано около 6 тыс. храмов и монастырей, как «…особо ценных памятников истории или архитектуры, подлежавших переходу «под охрану государства»[67]. И это было только начало антицерковной политики, проводимой большевиками. Этот декрет действовал более семидесяти лет и был аннулирован Верховным Советом РСФСР только в октябре 1990 г.

Принятием таких постановлений и декретов правительство РСФСР низводило Русскую Православную Церковь до положения абсолютно бесправного сообщества. Так возник резкий конфликт между Церковью и государством, «…усугублявшийся на местах бесконтрольными действиями безбожников, террористическими актами против священнослужителей»[68].

Работа третьей сессии Собора (2 июля – 20 сентября 1918 г.)

Однако вернёмся к истории Поместного Собора 1917-1918 гг. 2 июля 1918 г.[69] открылась его третья сессия. На ней делегаты продолжили работу над обсуждением и составлением определений, также посвящённых деятельности высших органов церковного управления. Например, в «Определении о порядке избрания Святейшего Патриарха» был установлен механизм избрания патриарха, похожий на тот, с помощью которого избирали патриарха Тихона. «В случае освобождения патриаршего престола предусматривалось незамедлительное избрание Местоблюстителя из членов Священного Синода соединенным присутствием Синода и Высшего церковного совета»[70].

После этого Собор принял «Определение о монастырях и монашествующих», по которому постригаемый в монахи должен быть не моложе 25 лет, «…монашествующим предписывалось до конца жизни нести послушание в тех монастырях, где они отреклись от мира»[71]. Более того, по этому определению восстанавливался «…обычай избрания настоятелей монастырей братией, епархиальный архиерей в случае одобрения избранного представлял его на утверждение Священного Синода»[72].

Собор также высказался за активизацию участия женщин в церковной жизни и рассмотрел проблемы учреждения «братств учёных монахов», и в этом опередил, по мнению Д. Поспеловского, весь христианский мир[73].

Летом 1918 г. служители Церкви лишились избирательных прав, что было закреплено на законодательном уровне в Конституция РСФСР 1918 г.:

«65. Не избирают и не могут быть избранными…

<…>

г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов»[74].

17 июля 1918 г. в Екатеринбурге в подвале Ипатьевского дома произошёл расстрел Николая II и его семьи: императрицы Александры Фёдоровны, наследника престола Алексея и дочерей – Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии. Узнав об этом, патриарх Тихон провёл заупокойную литургию, а Собор распорядился о том, чтобы подобная литургия была проведена во всех церквях, входящих в состав Русской Православной Церкви.

После этого участники третьей сессии продолжили устанавливать церковные правила. Они подтвердили, что для вдовых и разведённых священнослужителей был запрещён второй брак, а также постановили, что, если священнослужитель по каким-либо причинам был лишён сана по приговору духовных судов, то восстановление его в сане становится невозможным. 15 августа 1918 г. Собор издал постановление, по которому все акты о лишении сана священнослужителей по политическим мотивам признавались недействительными., и «…разрешил каждому члену церкви заниматься (или не заниматься) политической деятельностью, но только от своего собственного имени, а не от лица всей Церкви»[75].

26 августа 1918 г. Собор принял постановление о восстановлении празднования дня памяти всех святых «…в первое воскресенье Петровского поста»[76]. 12 сентября было издано определение «Об охране церковных святынь от кощунственного захвата и поругания». Последнее определение Собора было принято на его заключительном заседании, состоявшемся 20 сентября 1918 г. По нему, следующий Поместный Собор должен был быть созван не позднее весны 1921 г. При этом в случае невозможности созвать Собор, патриарх Тихон получал право «…управлять Церковью единолично (дань его исключительно высокому моральному авторитету)»[77]. После этого патриарх Тихон объявил о завершении работы Собора. Вслед за этим последовала конфискация помещений, в которых проходили заседания Собора.

Итак, работая больше года, Собор завершил свою деятельность, став событием эпохального значения. Он положил конец синодальной системе церковного управления и восстановил патриаршество, в этом был его главный смысл. Этим он провёл рубеж между двумя периодами русской церковной истории. Значение деяний этого Собора чрезвычайно велико, потому что «…в его заседаниях принимала участие вся полнота Церкви – епископы, клирики и миряне. Важнейшим деянием Собора было воссоздание канонически верной системы церковного управления, подлинное обновление церковной жизни на началах соборности…»[78]. Постановления и определения Собора послужили Русской Церкви своеобразным ориентиром на будущее. Собор смог выстроить такую схему церковного устройства, которая позволила Церкви выстоять в годы гонений. «Авторитет Собора не был поколеблен временем – и это одно из самых сильных свидетельств важности решавшихся и решённых на его заседаниях проблем»[79].

Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917-1918 гг. не успел обсудить многих вопросов, которые были намечены в его программе, и принять по ним свои решения. Более того, реализовать уже принятые решения «…в условиях жёсткой атеистической политики государства было невозможно»[80]. Однако Собор подвёл итоги прежнего существования Русской Православной Церкви и привёл её к новой эпохе, которая оказалась эпохой тяжёлых испытаний. В значительной мере Собор подготовил её к этим испытаниям. Началась новая эпоха в её истории – эпоха существования в атеистическом государстве.

Список использованных источников и литературы

Источники

 Религиозная литература

1) Евлогий. Путь моей жизни: Воспоминания Митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Манухиной. – М.: Московский рабочий: ВПМД, 1994. – 622 с.

Труды государственных и политических деятелей

2) Ленин В. И. Полное собрание сочинений: В 55 т. – 5-е изд. – М.: Издательство политической литературы, 1967. – Т. 12: 575 с.

3) Ленин В. И. Полное собрание сочинений: В 55 т. – 5-е изд. – М.: Издательство политической литературы, 1967. – Т. 48: 543 с.

4) Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: в 3 т. – М.: Прогресс. Культура, 1994. – Т. 2: Вера. Творчество. Образование. – Ч. 1. [Церковь. Религия. Литература]. – 415 с., ил.

Сборники документов

5) Декреты советской власти: 17 марта – 10 июля 1918 г. – М.: Политиздат, 1959. – 686 с.

6) Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. – [Репринт. Изд.]. – М.: Издательство Новоспасского монастыря, 1994. – Т. 3.: Деяния XXXI-XL. – 259 с.

7) Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году: Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви / Сост. М.А. Бабкин. – М.: Индрик, 2006. – 503 с., ил.

8) Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Обзор деяний. Третья сессия / Сост. А. Кравецкий, Г. Шульц; под общ. Ред. Проф. Г. Шульца. – М.: Крутицкое Патриаршее Подворье; Общество любителей церковной истории, 2000. – 432 с.

9) Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной российской церкви 1917-1918 гг. – Вып. 1-4. – М.: Новоспасский монастырь, 1994. – [186] с.

10) Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. – М.: Наркомат юстиции, 1918. - № 18

Материалы периодической печати

11)  Вопросы истории. М., 2003. №5

12)  Вопросы истории. М., 2004. №4

13)  Красный архив. М. – Л., 1926. Т. XV. С. 34-35

14)  Правда. 12 июля 1923 г.

Научная литература

15) Ахмедов Р.М. Государство и церковь в российском обществе ХХ столетия: Историко-правовое исследование. Монография. – Уфа: ОН и РИО УЮИ МВД РФ, 2002. – 117 с.

16) Бычков С.С. Русская Церковь и императорская власть (очерки по истории Православной Российской Церкви 1900-1917 годов). – Т. 1. – М.: Русское рекламное издательство, 1998. – 320 с.

17) Емельянов С.Н. Попытки модернизации органов церковного управления Русской православной церкви в условиях религиозной политики государственных органов власти в годы Гражданской войны (1917-1920 гг.): комплексно-исторический анализ. – Курск: Изд-во Курск. гос. пед. ун-та, 2002. – 277 с.)

18) История Русской церкви: [В 9 кн.]. – М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. – Кн. 9: 1917-1997 / Протоиерей Владислав Цыпин. – 830 с., ил.

19) Кашеваров А.Н. Советское государство и Русская Православная Церковь в 1917-1922 гг. Автореф. дис. … д.и.н. – СПб., 1998 – 42 с.)

20) Крапивин М. Ю. Непридуманная церковная история: власть и Церковь в Советской России (окт. 1917-го-конец 1930-х г.). – Волгоград: Перемена, 1997. – 366 с.

21) Левченко И.В. Русская Православная Церковь и государство: Учеб. пособие. – 2-е изд., испр. и доп. – Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2001. – 188 с.

22) Петров М.Н. Крест под молотом / Науч. ред. В.Л. Янин. – Новгород: [Б.и.], 2000. – 446 с.

23)  Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. – М.: Республика, 1995. – 509 с., ил.

24)  Регельсон Л.Л. Трагедия русской церкви. 1917-1945. – Париж: YMCA-PRESS, 1977. – 625 с., ил.

25) Фёдоров В.А. Русская православная церковь и государство. Синодальный период. 1700-1917. – М.: Русская панорама, 2003. – 480 с.

26) Филиппов Б.А. Советское государство и Православная Церковь (1917-1991). – Б.м.: Духовно-просветительское объединение; «Издательство ГЛАС», 2005. – 224 с.

27) Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.). – Б.м.: Б.и., 2002. – 624 с.)

28) Цыпин В. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700-2005). – 3-е изд., испр. – М.: Издание Сретенского монастыря, 2007. – 816 с.

29)  Цыпин В.А. Русская церковь (1917-1925). – М.: Издательство Сретенского монастыря, 1996. – 335 с.

30) Шавельский Г. Русская Церковь пред революцией. – М.: Артос-Медиа, 2005. – 512 с.

31) Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской православной Церкви ХХ века. – СПб.: Нестор, 1999. – 100 с.

[1] Подробнее см.: Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году: Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви / Сост. М.А. Бабкин. М., 2006

[2] Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917-1999). СПб., 2001. С. 30-31

[3] Филиппов Б.А. Советское государство и Православная Церковь (1917-1991). Б.м., 2005. С. 12

[4] Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году… С. 32

[5] Красный архив. М. – Л., 1926. Т. XV. С. 34-35

[6] В отставку – Прим. авт.

[7] Цыпин В.А. Русская Церковь (1917-1925). [М]., 1996. С. 5

[8] История Русской Церкви. М., 1997. Кн. 9: 1917-1997 / Протоиерей Владислав Цыпин. С. 10

[9] Филиппов Б.А. Указ. соч. С. 15

[10] Вопросы истории. М., 2004. №4. С. 4

[11] Крапивин М.Ю. Непридуманная церковная история: власть и Церковь в Советской России (окт. 1917-го-конец 1930-х г.). Волгоград , 1997. С. 7

[12] Цит. по: Цыпин В.А. Русская Церковь… С. 5

[13] Там же

[14] История Русской Церкви… С. 11

[15] Цыпин В.А. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700-2005). М., 2007. С. 331

[16] Шавельский Г. Русская Церковь пред революцией. М., 2005. С. 147

[17] Цыпин В.А. Русская Церковь… С. 4

[18] Он же. История Русской Православной Церкви… С. 330

[19] Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской православной Церкви ХХ века. СПб.,1999. С. 10-11

[20] История Русской Церкви… С. 11

[21] Там же. С. 12

[22] Там же

[23] Бычков С.С. Русская Церковь и императорская власть (очерки по истории Православной Российской Церкви 1900-1917 годов). Т. 1. М., 1998. С. 298

[24] Русская Православная Церковь и Февральская революция 1917 года // Вопросы истории. М., 2003. №5. С. 23

[25] История Русской Церкви... С. 15

[26] Там же

[27] Бычков С.С. Указ. соч. С. 299

[28] Цыпин В.А. История Русской Православной Церкви… С. 329

[29] История Русской Церкви… С. 16-17

[30] Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 7

[31] Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Обзор деяний. Третья сессия. М., 2000. С. 5

[32] История Русской Церкви… С. 23

[33] Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 9

[34] Там же. С. 10

[35] Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994. Т. 2. Ч. 1. С. 208

[36] История Русской Церкви… С. 27

[37] Там же

[38] Мосс В. Указ. соч. С. 35

[39] Евлогий. Путь моей жизни: Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Манухиной. М., 1994. С. 273

[40] История Русской Церкви… С. 34

[41] Там же. С. 37

[42] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.. М., 1994. Вып. 2. С. 6-7

[43] Там же. С. 7

[44] История Русской Церкви… С. 37

[45] Собрание определений и постановлений… Вып. 1. С. 4

[46] История Русской Церкви… С. 39

[47] Там же. С. 41

[48] Там же. С. 42

[49] Там же. С. 43

[50] Собрание определений и постановлений… Вып. 2. С. 22

[51] История Русской Церкви… С. 45

[52] Петров М.Н. Крест под молотом. Новгород, 2000. С. 14

[53] См.: Филиппов Б.А. Указ. соч. С. 21-25

[54] Ленин В.И. Социализм и религия. // Полн. собр. соч. Т. 12. С. 144

[55] Ленин В.И. А.М. Горькому // Полн. собр. соч. Т. 48. С. 227-228

[56] Троцкий Л.Д. Водка, церковь и кинематограф // Правда. 12 июля 1923 г.

[57] См.: Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Т. 3. М., 1994. С. 185-187

[58] Петров М.Н. Указ. соч. С. 15

[59] Ахмедов Р.М. Государство и церковь в российском обществе ХХ столетия: Историко-правовое исследование. Монография. Уфа, 2002. С. 8

[60] Емельянов С.Н. Попытки модернизации органов церковного управления Русской православной церкви в условиях религиозной политики государственных органов власти в годы Гражданской войны (1917-1920 гг.): Комплексно-исторический анализ. Курск, 2002. С. 37

[61] Там же. С. 39

[62] Петров М.Н. Указ. соч. С. 15

[63] Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. № 18. М., 1918. С. 263

[64] Левченко И.В. Русская Православная Церковь и государство: Учеб. пособие. Иркутск, 2001. С. 93.

[65] Емельянов С.Н. Указ. соч. С. 38

[66] Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 18

[67] Емельянов С.Н. Указ. соч. С. 39

[68] Левченко И.В. Указ. соч. С. 95

[69] Здесь и далее даты даны по новому стилю – Прим. авт.

[70] История Русской Церкви… С. 46

[71] Там же

[72] Там же

[73] Подробнее см.: Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. С. 45

[74] Декреты Советской власти: 17 марта – 10 июля 1918 г. Т. 2. М., 1959. С. 559

[75] Регельсон Л.Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. Париж, 1977. С. 250

[76] История Русской Церкви… С. 48

[77] Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 12

[78] Священный Собор Православной Российской Церкви… С. 5

[79] Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.). Б.м., 2002. С. 565

[80] Фёдоров В.А. Русская православная церковь и государство. Синодальный период. 1700-1917. М., 2003. С. 306

• Переломные точки русской истории