Колотушкин А.А.

Проблема установления этнической принадлежности первых русских князей является на протяжении уже без малого трех столетий одной из самых сложных, запутанных и злободневных проблем отечественной истории. Решение ее затруднено более значительной, чем проблема происхождения слова «русь», политизацией результатов «анализа крови» людей, оказавшихся во главе формировавшегося крупного государства восточных славян. И вполне естественно, что самой актуальной стала проблема исторической родины князя Рюрика, происхождение которого, а так же причины его прибытия на Русь, как и в целом начальная история России, окутаны туманом тайн и загадок. Более чем двухвековое «противостояние» сторонников норманнской теории происхождения государственности на Руси, так называемых норманистов, и их ярых оппонентов, отрицающих главенствующую роль скандинавского элемента в образовании Древнерусского государства, так называемых антинорманистов, не обошло стороною и этой проблемы. Всем известен уникальный памятник Тысячелетию России, стоящий в центре Новгородского кремля, монумент из металла, отлитый в 1862 г. и повествующий не об одном событии, а о целом тысячелетии. Одной из центральных фигур, изображенных на монументе, и является Рюрик, приход которого на Русь считают отправной точкой истории государства Российского.

Наибольшую трудность в определении этнической принадлежности первых правителей Древней Руси представляет наличие достаточно небольшого количества источников по этому вопросу, а также проблема их достоверности и аутентификации. Обращение к генеалогии князей позволяет раздвинуть границы источниковой базы не только «вширь», затрагивая источники иностранные, но и «вглубь», привлекая источники по более ранним историческим периодам и вторгаясь в сферу легенд, преданий и мифов. Такое положение, с одной стороны, дает возможность рассмотреть значительный временной период, а с другой – придает исследованию необходимую междисциплинарность.

Из всего доступного для исследования комплекса письменных источников, по времени появления более близких к описываемым в них событиям, и поэтому наиболее приемлемыми для рассмотрения, являются отечественные письменные источники, имеющие то достоинство, что они были созданы на месте непосредственных совершавшихся событий, и потому лучше других отражающие событийную среду[1].

И русские летописи – это, пожалуй, единственный источник, который дает по-своему систематический, хотя и не лишенный ощутимых пропусков обзор главных политических событий IX – середины X вв. на Руси[2]. Для изучения истории Древней Руси особенно велика роль летописания XIV – XV вв., ведь именно в этот период возникает наибольшее число параллельных летописных сводов, повествующих об одних и тех же событиях с разных точек зрения.[3] Хоть и некоторые, относительно немногочисленные летописи этого периода (в отличие от более ранних летописей) дошли до нас в списках, близких ко времени создания самих письменных памятников, но, как правило, сохранившиеся до настоящего времени рукописи моложе тех сводов, которые легли в их основу[4]. Да и летописные своды были не начальной, а заключительной стадией исторических обобщений, которым предшествовали записи об исторических событиях и отдельные сказания[5].

Главным источником по истории нашего древнего прошлого, в том числе и памятником, наиболее вобравшим в себя идеи и представления эпохи образования Древнерусского государства, а так же источником для прояснения этнической принадлежности варягов, к которым бесспорно относят первого русского князя, является «Повесть временных лет». Только здесь есть единственное точное указание, где живут варяги: это область по Варяжскому – Балтийскому морю от ляхов (поляков) до англов[6]. Общепринято, что «Повесть» была написана в начале XII в., вероятно, по инициативе киевского князя Святополка II, и почти сразу после его смерти переделана согласно «указаниям» Владимира Мономаха[7].  Как считают исследователи, автор «ПВЛ» - Нестор был первым из летописцев, получивших доступ к документам княжеского архива[8]. По большому счету, анализ текста источника не оставляет сомнений, что летописец выполнял, выражаясь современным языком, «социальный заказ» — обосновать права сначала Святополка, а потом Мономаха и их наследников на киевский престол[9]. К сожалению, в оригинале «Повесть временных лет» не дошла до исследователей, но ее информация сохранилась в более поздних летописных сводах, таких как Лаврентьевская, Радзивиловская, Троицкая, Ипатьевская и других летописях.

Не менее важно для рассмотрения заявленной проблемы и новгородское летописание, поскольку оно имеет особое значение в вопросе призвания варяжских князей, так как события, описанные в летописных сводах, происходили именно на данных территориях Северо-Западной Руси. Летописные памятники Новгорода и Новгородской земли сохранили в себе ранние летописные своды XI в., предшествовавшие «Повести временных лет». Новгородское летописание представлено большим количеством памятников и списков, но наиболее важными для рассмотрения происхождения основателя княжеской династии Рюриковичей и его ближайших преемников являются Новгородская Iлетопись старшего и младшего изводов, Софийская I летопись старшего извода, а также Новгородская IV летопись. Первая из указанных летописей содержит ряд уникальных известий, не отразившихся в «Повести временных лет». Сопоставление же двух других летописей дает возможность предположить существование одного общего протографа, происхождение которого, однако, до конца поныне не определено. Необходимо сказать также, что ведение летописных занятий в том или другом феодальном центре в известные моменты осложнялось редакторскою работою, которая подвергала пересмотру накопленный материал и весьма часто вливала в него записи местных летописцев[10].

Стоит отметить, что более поздние русские летописи несут в себе черты творчества их составителей, а также следы публицистического влияния. Тем не менее, они также содержат ряд уникальных сведений по истории Древней Руси IX-X вв. Однако отделяет их от описываемых событий громадный временной отрезок. Ряд летописных известий имеет исключительно легендарный характер, другие, скорее всего, являются домыслом летописца. Но в то же время появление ряда сведений объяснить вымыслом составителя сложно. Отдельные из них получают косвенные подтверждения в других письменных источниках, более достоверных. Из поздних летописей наиболее цены такие источники, как Никоновская, Воскресенская летописи. Написаны они были в XVI в. Первая из них была названа так по имени патриарха Никона, которому принадлежал один из списков. Воскресенская же летопись названа так по списку, принадлежавшему Воскресенскому монастырю в Новом Иерусалиме.

Особняком следует отметить так называемую Иоакимовскую летопись, несохранившийся памятник позднего летописания, содержащий ряд уникальных известий о древнерусской генеалогии, которых нет в других письменных источниках. Выдержки из этой летописи были использованы историком В. Н. Татищевым и содержатся в его основной работе по истории Руси – «Истории Российской», в четвертой главе первого тома. Авторство источника Василий Никитич приписывал первому новгородскому епископу Иоакиму. Несмотря на то, что историк полностью считал летопись достоверной и аутентичной, использование ее известий возможно лишь при самом тщательном их критическом анализе. Следует отметить, что в последнее время в околонаучной литературе все чаще доминирует абсолютно неисточниковедческое, некритическое отношение к этому документу.

Помимо летописных материалов для исследования важны и иные отечественные письменные источники. Среди них творение агиографической литературы - «Сказание о князьях Владимирских», зафиксировавшее умонастроения правящих слоев эпохи его создания (первая четветь XVI в.) в генеалогической легенде. Точное авторство документа не известно, однако явно заметно, что его автор (или авторы) преследовали скорее не исторические цели достоверного повествования, а политические цели возвышения московских правителей на международной арене.

Не менее ценный источник – «Казанская история» - историческое сочинение, написанное во второй половине XVI в. и повествующее о почти трехвековой истории русско-татарских отношений — от образования Золотой Орды до завоевания царем Иваном IV Казанского ханства в 1552 г. Содержит данный памятник и ряд упоминаний о Новгородской земле IX в., о порядках и нравах, царивших на данной территории.

Должное внимание стоит обратить на «Сказание о Словене и Русе и городе Словенске», источник, составленный, по мнению исследователей, основателем сибирского летописания митрополитом Киприаном (1626 – 1634 гг.) Главными героями в произведении являются князья Словен и Рус, названные предками русского народа и потомками легендарного князя Скифа. Как гласит описанное в нем предание, Словен и Рус с родами ушли на поиски новых благоприятных для проживания земель и появились на берегах озера Ильмень, где Словен основал город Словенск (якобы современный Новгород), а Рус – город Руса (якобы современный город Старая Русса). Содержит этот источник и сведения о Руси IX в., в частности о призвании варягов. Однако стоит сказать, что всерьез этот письменный памятник рассматривается лишь рядом неакадемических историков, учеными же с академическими историческими званиями он подвергается резкой критике как ненаучный и недостоверный.

Для исследования заявленной проблемы были привлечены и такие шедевры письменной мысли Древней Руси, как «Слово о законе и благодати», созданное митрополитом Иларионом в середине XI в. между 1037 и 1050 гг., и «Память и похвалу князю Владимиру», приписываемая православному монаху и мыслителю Иакову Мниху и датированная также XI в. Данные источники имеют одно главнейшее достоинство – они написаны ранее русских летописей, и, тем самым, не подвержены идеологической направленности, которую преследовали древнерусские летописцы. В них имеются и некоторые принципиально важные сведения о первых русских князьях. Для характеристики князя Рюрика применим и такой памятник древнерусской литературы конца XIV– начала XV вв., как «Задонщина», содержащий о нем некоторые известия.

Теперь непосредственно обратимся к тому, что же повествуют об этнической принадлежности князя Рюрика и его прибытии на Русь отечественные письменные источники. Так, анализ летописного материала показывает, что принадлежность князя Рюрика, родоначальника правящей династии, к варягам не подвергается летописцами никакому сомнению. Лаврентьевская летопись по этому поводу сообщает: «…и придоша, старейший Рюрик, седе Новъгородъ, а другий, Синеусъ, на Белееозере, а третий Изборьсте, Труворъ. И от техъ варягъ прозвася Руская земля»[11]. Но все же, как полагает большинство исследователей, вряд ли можно назвать варягов каким-либо племенем. Скорее всего, варяги представляли собой особое воинское братство – некий прообраз будущих рыцарских орденов, они были хорошими организаторами, обладали богатым опытом во всех областях хозяйственной жизни, торговли и особенно воинского искусства[12]. Первым из отечественных историков, высказавшим эту мысль, был Л. Н. Гумилев.

В Новгородской IV, Софийской I старшего извода, Типографской, Волынской краткой, Никифоровской, Супрасльской летописях и Пискаревском летописце имеется четкое указание, что Рюрик со своими братьями «избрашася отъ Немецъ»[13]. «Избрашася от Немецъ три браты с роды своими, и пояша съ собою дружину многу»[14]. Но следует отметить, что данное сообщение вовсе не означает, что Рюрик по своему происхождению был немцем, то есть германцем в конкретном этническом значении, ведь сами по себе немцы – это составной этнос, и их этническую основу составили племенные союзы – франков, саксов, баваров, алеманов, тюрингов[15]. В силу этого Рюрик вряд ли мог по своему происхождению быть представителем какого-либо из этих союзов.

Стоит отметить, что происхождение первого русского князя в отечественном летописании связывается с его родством с неким новгородским старейшиной Гостомыслом, предание о котором впервые появляется в XV в. в Софийской I летописи, где говорится, что ильменские словене поставили город Новгород и посадили в нем старейшину Гостомысла[16]. В Новгородской IV, Ермолинской, Львовской летописи в части, посвященной предыстории, также имеется данная информация. В Иоакимовской летописи рассказывается о генеалогии древнеславянских князей: о правителе Славене, его потомке Вандале, жене Вандала «от варяг» - Адвинде и трех их сыновьях – Изборе, Владимире Древнем и Столпосвяте[17]. В девятом поколении от Владимира Древнего указывается князь Буривой, воевавший с соседями, но побежденный ими у реки Кумени[18]. Сведения Иоакимовской летописи гласят, что после поражения Буривого от варягов народ, терпящий гнет и насилие, обратился к нему с просьбой передать власть своему сыну – Гостомыслу. И едва тот принял власть, варяги тотчас же были разбиты в бою и изгнаны. Но после этого правитель смекнул, что необходимо заключить мир с варягами. «И бысть тишина по всей земли» - сообщает летопись[19]. Все вокруг стали почитать и уважать Гостомысла, присылая ему дары и приезжая посмотреть на него и оценить его мудрость.

Иоакимовская летопись сообщает и о потомстве новгородского старейшины, в источнике указано, что у него было четыре сына и три дочери. Но сыновья правителя умерли – кто своей смертью, кто пал в бою. Согласно известиям летописи, средняя дочь старейшины, Умила, была замужем за одним из западнославянских князей острова Руген, или Руян (современный Рюген в Германии)[20]. Князя этого звали Годослав. Сыном Умилы, как гласит источник, и был Рюрик[21].

Из летописи известно, что Гостомысл, оставшись без наследников, задумался о дальнейшей передачи власти. Но затем в источнике рассказывается о его чудесном сне. Новгородскому старейшине снится, что из чрева его средней дочери вырастает огромное дерево, покрывающее своими плодами и ветвями весь «Великий Град», то есть всю страну[22]. Тогда он обратился к волхвам, вещунам и кудесникам, чтобы они объяснили его сон. Один из волхвов выслушал его и сказал, что сын Умилы должен стать славянским князем, а его потомки прославят всю славянскую землю[23].

В одном из важнейших источников по истории Древней Руси, проясняющем сложившуюся ситуацию того времени – «Сказании о Словене и Русе и городе Словенске» говорится о том, что когда же старейшина пришел в глубокую старость и не мог уже здраво рассуждать, а тем более владеть такими многочисленными народами и усмирять многомятежные междоусобные кровопролития в роде своем, тогда призвал к себе всех властителей русских и обратился к ним с просьбой после его смерти пойти за море в Прусскую землю и пригласить на княжение своего внука Рюрика[24]. Похожее сообщение содержится и в Воскресенской летописи. «Сказание о Словене и Русе» свидетельствует о том, что понравилась всем речь старейшины, и когда он умер, тогда всем градом «проводиша честно до гроба, до места, нарицаемого Волотово, иде ж и погребоша его, по смерти же сего Гостомысла послаша всею Русскою землею послы своя в Прусскую землю. Они же шедша и обретоша тамо курфирста или князя великого, именем Рюрика, рода суща Августова, и молиша сего, да будет к ним княжити. И умолен быв князь Рюрик, и поиде на Русь з двема братома своима, с Трувором и Синеусом»[25]. Так, согласно этой информации, и появляется на Руси Рюрик, будущая династия которого становится по женской линии своеобразным продолжением рода древних славянских правителей.

Необходимо здесь также уделить внимание одной легенде более позднего происхождения, которую вызвали к жизни причины скорее политического характера, нежели установление исторической истины. Речь идет о происхождении Рюрика в четырнадцатом поколении от некоего Пруса, родственника римского императора Октавиана Августа. Согласно легенде, Август послал своего брата на берега реки Вислы, и по имени Пруса подвластная ему земля получила название Пруссии. Следует отметить, что многие европейские правители пытались вывести свою генеалогию именно от императора Октавиана Августа – величайшего деятеля античной истории, правившего на рубеже двух эр. И, тем самым, происхождение первого русского князя не является неким исключением. Легенда о Прусе отразилась в «Сказании о князьях Владимирских», сложившемся в начале XVI в. Появление теории о происхождении Рюриковичей от династии императора Августа на рубеже XV-XVI вв. способствовало дальнейшей легитимации уже московского княжеского рода, поскольку Рюрик оказывался не безызвестным варягом неясного происхождения, а законным потомком, то есть преемником Августа[26]. Источник сообщает о посольстве славяно-финских послов к Рюрику и о его приходе на Русь следующее: «Они пошли в Прусскую землю и нашли там некоего князя по имени Рюрик, который был из римского рода Августа-царя. И умолили князя Рюрика посланцы от всех новгородцев, чтобы шел он к ним княжить. И князь Рюрик пришел в Новгород вместе с двумя братьями; один из них был именем Трувор, а второй – Синеус, а третий – племянник его по имени Олег. С тех пор стал называться Новгород Великим; и начал первым княжить в нем великий князь Рюрик»[27].

Похожие сведения содержатся и в «Казанской истории» - историческом беллетризованном сочинении XVI в. В главе третьей данного источника сказано следующее: «Новгородцы же не хотели подчиняться ему и звать великим князем. Вначале ведь, в первые времена, было единое царство и единое государство, единая держава Русская: и поляне, и древляне, и новгородцы, и полочане, и волыняне, и подолье — все это была единая Русь: служили они одному великому князю киевскому и владимирскому, которому платили дани и повиновались.Новгородцы же, неразумные, привели себе из Прусской земли, от варягов, князя и самодержца и отдали ему всю свою землю, чтобы владел ими, как хочет»[28]. Имя Рюрика здесь, как видно, прямо не указывается, но нетрудно предположить, что под «князем и самодержцем от варягов» подразумевается именно он.

Как первого русского князя «знает» Рюрика и такой отечественный письменный источник, как «Задонщина» -   поэтическое творение конца XIV в. Автор произведения прославляет Рюрика как первого правителя: «Той бо вещий Боян, воскладая свои златыя персты на живыя струны, пояше славу русскыим князем: первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичу и Святославу Ярославичу, Ярославу Володимеровичу…»[29]

В то же время необходимо отметить, что иностранное, а точнее скандинавское, происхождение Рюрика косвенно подтверждается одной из версий этимологии слова «русь». Согласно ей, «русь» есть славянское произношение финского «Ruotsi», т.е. финского названия шведов. Принято считать, что в IX в. финны называли так всех викингов-варягов, собиравших дань с местного населения. Однако, в результате исследования «Повести временных лет» можно сделать вывод, что термин «русь» используется для обозначения одного из народов, помимо свеев, урман и прочих: «Тех варягов звали русь, как другие называются свеи, другие же урмане и англяне, а иные готы»[30]. Тем самым, русь в источнике не идентифицируется ни со шведами, ни с норвежцами, а представляется отдельным народом. Примечателен еще и тот факт, что когда, по сообщениям Ипатьевской летописи, князь Олег в 882 г. отправился на Смоленск и на Киев, то в перечислении племенного состава его войск чудь (древнерусское собирательное название северо-западных финноязычных племён) стоит на первом месте после варягов и перед ильменскими словенами: «Пошел Олег, взяв много своих воинов – варяги, чудь, словене, меря, весь, кривичи, и прибыл в город (Смоленск) и посадил в нем мужей своих»[31].

Говоря о причинах прибытия Рюрика на Русь, помимо сведений о родстве князя с новгородским старейшиной Гостомыслом и добровольном приглашении первого на северо-западные территории по предсмертной воле последнего, все же преобладающее большинство русских летописей сообщает об обстоятельствах появления Рюрика на Руси нечто другое. Во всех летописных сводах имеется одно и то же сообщение, что «В лето 6367 (859 г.) брали варяги, приходящие из заморья, дань с чуди и словен, с мери и всех кривичей, а хазары брали дань с полян, северян и вятичей»[32]. Здесь сразу же бросается в глаза тот факт, что летописцы никак совершенно не объясняют, каким образом варягам удалось на время завладеть указанными в летописи племенами. События, предшествовавшие этому, освещаются поверхностно, сообщаются лишь отдельные, вырванные из общего хода исторического процесса факты[33]. Но уже «В лето 6370 (862 г.) восстали кривичи, словене, меря и чудь против варягов; изгнали их за море и не дали им дани, начали сами собой владеть и города ставить; и не было между ними правды; и восстал род на род; и была между ними борьба великая и усобица, и воевать начали друг с другом»[34]. Осознание того, что в этой войне всех против всех не может быть победителя, заставило враждующие стороны обратиться к поискам некой сторонней силы, равно чуждой всем участникам конфликта, а потому – пригодной для роли арбитра[35]. Тогда многие заговорили: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву»[36]. Затем в источниках говорится следующее: «И пошли они за море к варягам, к руси, эти варяги звались русью, как другие зовутся свеями, урманами, англами, готами, так и эти русью»[37].

Далее в русских летописях присутствует полная разноголосица летописцев, касающаяся изображения цели, ради которой Рюрик был призван на княжение. Данное разногласие заключается всего лишь в одном слове, по-разному обозначенном и интерпретированном. «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да и пойдите княжить и владеть нами», - гласит большинство летописей, таких как Лаврентьевская, Ипатьевская, Троицкий список Новгородской I летописи. Но в Новгородской IV, Никифоровской, Супрасльской летописях, Пискаревском летописце об этом говорится нечто другое. Так, в Новгородской IV летописи сказано: «Вся земля наша добра и велика есть, и изобильна всем, а нарядника в ней нет, пойдите к нам княжить и владеть нами»[38]. Из всего этого очевидно, что под словом «наряд» понимается «порядок», а под словом «нарядник» понимается «правитель». Слово «нарядник» фигурирует также и в некоторых других русских летописях, среди которых можно назвать Тверскую, Львовскую, Никифоровскую, Холмогорскую и Густинскую летописи. Так, к примеру, в Густинской летописи вместо спорного «наряда» прописана развернутая фраза «…но строения доброго несть в ней» [39].

Поэтому необходимо отметить, что одни летописцы видели цель призвания Рюрика в налаживании внутреннего и внешнего спокойствия, пресечении междоусобиц и вражды между славянскими и финскими племенами, другие же – в организации управления над призвавшими князей племенами. Тем не менее, согласно письменным известиям, на Русь прибывают три брата со своими родами. Старшим из них был Рюрик. Младших братьев звали Синеус и Трувор.

В то же время в отечественных письменных источниках можно отыскать сведения, заставляющие задуматься о том, а было ли в действительности приглашение Рюрика на княжение добровольным со стороны славяно-финского населения Северо-Западной Руси. Так, в более поздней Никоновской летописи (1-я половина XVI в.) сообщается о смуте в Новгороде, жители которого были недовольны правлением Рюрика. Данное событие отнесено к 864 г., т. е. когда по Ипатьевской летописи Рюрик основал Новгород. Чтобы подавить смуту, Рюрик убил некоего Вадима Храброго – лидера восставших, о котором известно только то, что сказано в одной этой летописи: «В лето 6372 … оскорбишася Новгородци, глаголюще: «яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго, и иных многих изби Новгородцев съветников его»[40]. Таким образом, можно сказать, что если бы призвание Рюрика было добровольным, то его правление в столь короткий срок вряд ли бы могло привести к столь масштабному мятежу, направленному против ненавистного князя.

Анализ более ранних, чем Никоновская, летописей позволяет выявить, что они совершенно ничего не говорят о Вадиме Храбром и смуте взбунтовавшихся новгородцев против Рюрика. Тем более что и сам Новгород был построен, согласно археологической датировке, уже после смерти Рюрика вблизи его укреплённой резиденции (Рюрикова городища).

Следует также отметить, что самые, пожалуй, знаменитые древнерусские книжники XI в. Иларион и Иаков Мних вообще не желали признать факт существования не только Рюрика, но и князя Олега и начинали историю своего государства с княжения Игоря. В «Слове о законе и благодати», созданном Иларионом в 30-40-х гг. XI в., читаем: «Похвалим же и мы, по силе нашей, великого кагана нашей земли Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава»[41]. Следовательно, согласно авторитетному мнению выдающегося философа и оратора Древней Руси не Рюрик и не Олег были родоначальниками правящей в Киеве княжеской династии. Иларион видит его в Игоре. Точно так же не знает Рюрика и Олега другой киевский источник, созданный как и «Слово» Илариона, раньше «Повести временных лет», - во второй половине XI в. – «Память и похвала князю Владимиру»[42], - приписываемая большинством ученых монаху Киево-Печерского монастыря Иакову, упоминаемому в летописи Нестора под 1074 г.[43] Он также считает Игоря основателем киевского великокняжеского рода. Князь Игорь упоминается в источнике в следующем контексте: «А блаженный князь Владимир сокровище свое на небесах милосердием и добрыми делами скрыл, там и сердце его было в царстве небесном. И бог помог ему, и сел в Киеве на месте отца своего Святослава и деда своего Игоря»[44]. О Рюрике и Олеге в «Памяти и похвале князю Владимиру» нет ни единого слова. Достаточно сказать, что и «Слово о полку Игореве» Рюрика вообще «не знает», и можно предположить в этой связи, что, похоже, черниговские князья, из среды которых был главный герой произведения – князь Игорь, версию князей Мономаховичей о ведении их родословной от Рюрика не приняли[45].

Таким образом, обобщая вышесказанное, можно сделать следующие выводы. Главнейшими отечественными письменными источниками о происхождении первых русских князей являются русские летописи, однако генеалогическая информация в них довольно скудна и фрагментарна, а потому восстановить целостную картину происхождения древнерусской княжеской династии IX в., используя один лишь летописный материал, достаточно трудно. Анализ летописного материала показывает, что принадлежность князя Рюрика, родоначальника правящей династии, к варягам не подвергается летописцами никакому сомнению. Но все же, как полагает большинство исследователей, вряд ли можно назвать варягов каким-либо племенем, так как они представляли собой особое воинское братство – некий прообраз будущих рыцарских орденов. В Новгородской IV, Софийской I старшего извода, Типографской, Волынской краткой, Никифоровской, Супрасльской летописях и Пискаревском летописце имеется указание, что Рюрик со своими братьями «избрашася отъ Немецъ». Но данное сообщение вовсе не означает, что Рюрик по своему происхождению был немцем, германцем в конкретном этническом значении, ведь сами по себе немцы – это составной этнос, и их этническую основу составили несколько племенных союзов. Происхождение первого русского князя в отечественном летописании также связывается с его родством с новгородским старейшиной Гостомыслом, предание о котором впервые появляется в XV в. в Софийской I летописи. Согласно сведениям Иоакимовской и Воскресенской летописи, а также «Сказания о Словене и Русе и городе Словенске» Рюрик был сыном его средней дочери и западнославянского князя острова Руян Годлава. Гостомысл, оставшись без наследников, повелел после своей смерти призвать Рюрика на княжение.Так, согласно этой информации, и появляется на Руси Рюрик, будущая династия которого становится по женской линии своеобразным продолжением рода древних славянских правителей. В «Сказании о князьях Владимирских» отразилась легенда о происхождении Рюрика в четырнадцатом поколении от некоего Пруса – брата римского императора Октавиана Августа. Появление теории о происхождении Рюриковичей от династии императора Августа способствовало дальнейшей легитимации московского княжеского рода. Похожие сведения содержатся и в «Казанской истории». Помимо летописной версии о приглашении Рюрика на Русь после смерти Гостомысла в источниках присутствует и другая. Там сообщается и об изгнании варягов за море племенами чуди, мери, словен и кривичей и возникшей вскоре после этого изгнания междоусобице. Далее в русских летописях присутствует полная разноголосица летописцев, касающаяся изображения цели, ради которой Рюрик был призван на княжение. Так, Лаврентьевская, Ипатьевская, Троицкий список Новгородской I летописи говорят о том, что князья были призваны для установления «наряда», то есть порядка. Но в Новгородской IV, Никифоровской, Супрасльской, Тверской, Львовской, Густинской, Холмогорской летописях, Пискаревском летописце уже говорится об отсутствии у славяно-финских племен «нарядника», то есть правителя. В более поздней Никоновской летописи под 864 г. сообщается о смуте в Новгороде, жители которого были недовольны правлением Рюрика. Чтобы подавить смуту, Рюрик убил некоего Вадима Храброго – лидера восставших. Анализ более ранних, чем Никоновская, летописей позволяет выявить, что они совершенно ничего не говорят о Вадиме Храбром и смуте взбунтовавшихся новгородцев против Рюрика. Самые знаменитые древнерусские книжники XI в. Иларион и Иаков Мних в своих произведениях «Слове о законе и благодати» и «Памяти и похвале князю Владимиру» вообще не желали признать факт существования не только Рюрика, но и князя Олега и начинали историю своего государства с княжения Игоря. «Слово о полку Игореве» Рюрика также «не знает».

Примечания:

[1] Ловмяньский Х. Русь и норманны. – М., 1985. – С. 220.

[2] Там же.

[3] Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. – Л., 1976. – С. 3.

[4] Там же.

[5] Тихомиров М. Н. Начало русской историографии // Вопросы истории. – 1960. - № 5. – С. 41.

[6] Кузьмин А. Г. Падение Перуна (Становление христианства на Руси). – М., 1988. – С. 153.

[7] Егоров В. У истоков Руси: меж варягом и греком. – М., 2010. – С. 4.

[8] Скрынников Р. Г. Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // Вопросы истории. – 1997. - № 8. – С. 8.

[9] Егоров В. Указ. соч. – С. 4.

[10] Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. – Режим доступа: http://www.sedmitza.ru/text/443273.html.

[11] Лаврентьевская летопись (Полное собрание русских летописей) / под ред. Е. Ф. Карского. – М., 1997. –     Т. 1. - С. 20.    

[12] Демин В. Н. Загадки русских летописей. – М., 2001. – С. 96.

[13] Пензев К. А. Хан Рюрик: начальная история Руси. – М., 2007. – С. 202 - 204.

[14] Шахматов А. А. Новгородская четвертая летопись // История русского летописания. – СПб., 2003. – С. 211; Новгородская четвертая летопись (Полное собрание русских летописей) / авт. предисловий А. Г. Бобров, Б. М. Клосс. – М., 2000. – Т. 4. Ч. 1. - С. 11; Софийская первая летопись старшего извода (Полное собрание русских летописей) / авт. предисловий А. Г. Бобров, Б. М. Клосс. – М., 2000. - Т. 6. В. 1. – С. 14.

[15] Пензев К. А. Указ. соч. – С. 205.

[16]Софийская первая летопись старшего извода…С. 10.

[17] Демин В. Н. О Истории Иоакима епископа новгородского // Русь летописная. – М., 2002. – С. 424 – 425.

[18] Там же. - С. 425.

[19] Там же.

[20]Богуславский В. В. Гостомысл // Славянская энциклопедия. Киевская Русь – Московия. – М., 2005. - Т. 1. А-М. – С. 309.

[21] Демин В. Н. Указ. соч. – С. 425.

[22] Там же.

[23] Бутромеев В. П. Рюрик // Всемирная история в лицах: Раннее Средневековье. – М., 2000. – С. 44.

[24]Демин В. Н. Сказание о Словене и Русе и городе Словенске (Из Хронографа 1679 г.) // Русь летописная. – М., 2002. – С. 422.

[25]Там же.

[26] Пчелов Е. В. Генеалогия древнерусских князей IX - н. XI в. – М., 2001. - С. 68.

[27] Сказание о князьях Владимирских. – Режим доступа: http://old-rus.narod.ru/07-4.html.

[28] Казанская история. – Режим доступа: http://historydoc.edu.ru/catalog.asp?ob_no=%2012721.

[29] Задонщина. – Режим доступа: http://historydoc.edu.ru.

[30] Повесть временных лет (Текст по Лаврентьевской летописи) // Хрестоматия по истории России: Учебное пособие / сост. А. С. Орлов, В. А. Георгиева, И. Г. Георгиева,                      Т. А. Сивохина. – М., 2004. – С. 17.

[31] Ипатьевская летопись (Полное собрание русских летописей) / сост. Л. Л. Муравьева,          Л. Ф. Кузьмина; отв. ред. В. И. Буганов. – М., 1998. – Т. 2. - С. 16.

[32] Повесть временных лет // Хрестоматия по истории России. С древнейших времен до XVII в. / сост. И. В. Бабич, В. Н. Захаров, И. Е. Уколова. – М., 1994. – Т. 1. - С. 25.

[33] Греков Б. Д. Киевская Русь. – М., 1952. – С. 451.

[34] Новгородская четвертая летопись (Полное собрание русских летописей). – М., 2000. – Т. 4. Ч. 1. - С. 11.

[35] История России: IX-XXI вв. От Рюрика до Путина / отв. ред. Я. А. Перехов. – М.; Ростов н/Д., 2007. – С.8.

[36] Лаврентьевская летопись… С. 19.

[37] Там же.

[38] Новгородская четвертая летопись... С. 11.

[39] Демин В. Н. Указ. соч. – С. 238.

[40] Никоновская летопись. – Режим доступа: http://old-rus.narod.ru.

[41] Слово о законе и благодати митрополита Илариона. - Режим доступа: http://www.vehi.net/oldrussian/slovo.html.

[42] Иаков Мних. Память и похвала князю Владимиру. – Режим доступа: http://old-rus.narod.ru/02-8.html.

[43] Котляр Н. Ф., Смолий В. А. История в жизнеописаниях. – Киев, 1990. – С. 36.

[44] Иаков Мних. Память и похвала князю Владимиру…

[45] Славяне и Русь: Проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / сост. А. Г. Кузьмин. – М., 1998. – С. 472.

Список источников и литературы

I. Источники

1. Демин, В. Н. О Истории Иоакима епископа новгородского / В. Н. Демин. // Русь летописная. – М.: Вече, 2002. – С. 423 – 430.
2. Демин, В. Н. Сказание о Словене и Русе и городе Словенске (Из Хронографа 1679 г.) / В. Н. Демин // Русь летописная. – М.: Вече, 2002. – С. 418 – 423.
3. Задонщина. – Режим доступа: http://historydoc.edu.ru.
4. Зиборов, В. К. Новгородская первая летопись младшего извода /    В. К. Зиборов // История русского летописания XI – XVIII вв. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2002. – С. 236 – 258.
5. Зиборов, В. К. Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи / В. К. Зиборов // История русского летописания XI – XVIII вв. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2002. – С. 179 – 235.
6. Иаков Мних. Память и похвала князю Владимиру. – Режим доступа: http://old-rus.narod.ru/02-8.html.
7. Ипатьевская летопись (Полное собрание русских летописей) / сост. Л. Л. Муравьева, Л. Ф. Кузьмина; отв. ред. В. И. Буганов. – М.: Языки русской культуры, 1998. – Т. 2. – 648 с.
8. Казанская история. – Режим доступа: http://historydoc.edu.ru/catalog.asp?ob_no=%2012721.
9. Лаврентьевская летопись (Полное собрание русских летописей) / под ред. Е. Ф. Карского – М.: Языки русской культуры, 1997. – Т. 1. – 496 с.
10. Никоновская летопись. Никоновская летопись. – Режим доступа: http://old-rus.narod.ru.
11. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (Полное собрание русских летописей) / отв. ред. М. Н. Тихомиров; под ред.    А. Н. Насонова – М.: Языки русской культуры, 2000. – Т. 3. – 720 с.
12. Новгородская четвертая летопись (Полное собрание русских летописей) / авт. предисловий А. Г. Бобров, Б. М. Клосс. – М.: Языки русской культуры, 2000. – Т. 4. Ч. 1 – 728 с.
13. Повесть временных лет // Хрестоматия по истории России. С древнейших времен до XVII в. / сост. И. В. Бабич, В. Н. Захаров, И. Е. Уколова. – М.: МИРОС, 1994. – Т. 1. – С. 25 – 26.
14. Повесть временных лет (Текст по Лаврентьевской летописи) // Хрестоматия по истории России: Учебное пособие / сост. А. С. Орлов, В. А. Георгиева, И. Г. Георгиева, Т. А. Сивохина. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. – С. 13 – 45.
15. Сказание о князьях Владимирских. – Режим доступа: http://old-rus.narod.ru/07-4.html.
16. Слово о законе и благодати митрополита Илариона. – Режим доступа: http://www.vehi.net/oldrussian/slovo.html.
17. Софийская первая летопись старшего извода (Полное собрание русских летописей) / подг. текста С. Н. Кистерова, Л. А. Тимошиной. – М.: Языки русской культуры, 2000. – Т. 6. В. 1. – 312 с.
18. Шахматов, А. А. Новгородская четвертая летопись / А. А. Шахматов // История русского летописания. – СПб.: Наука, 2003. – С. 211 – 212.

II. Литература

9. Греков, Б. Д. Киевская Русь / Б. Д. Греков. – М.: Главное политическое изд-во литературы, 1952. – 568 с.
10. Демин, В. Н. Загадки русских летописей / В. Н. Демин. – М.: Вече, 2001. – 480 с.
11. Егоров, В. У истоков Руси: меж варягом и греком / В. Егоров. – М.: Эксмо, 2010. – 304 с.
12. История России: IX-XXI вв. От Рюрика до Путина / отв. ред.           Я. А. Перехов. – М.: ИКЦ «Март», Ростов н/Д.: ИЦ «Март», 2007. – 688 с.                                                                                                        
13. Кузьмин, А. Г. Падение Перуна (Становление христианства на Руси) / А. Г. Кузьмин. – М.: Молодая гвардия, 1988. – 240 с.
14. Ловмяньский, Х. Русь и норманны / Х. Ловмяньский. – М.: Прогресс, 1985. – 304 с.
15. Пензев, К. А. Хан Рюрик: начальная история Руси / К. А. Пензев. – М.: Алгоритм, 2007. – 304 с.
16. Пчелов, Е. В. Генеалогия древнерусских князей IX - н. XI века /Е. В. Пчелов. – М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. – 262 с.
17. Приселков, М. Д. История русского летописания XI-XV вв. / М. Д. Приселков. – Режим доступа: http://www.sedmitza.ru/text/443273.html.
18. Смирнов, В. Г. Россия в бронзе: Памятник Тысячелетию России и его герои / В. Г. Смирнов. – Новгород: Русская провинция, 1993. – 224 с.
19. Шахматов, А. А. История русского летописания / А. А. Шахматов. – СПб.: Наука, 2003. – 1024 с.

III. Периодические издания и энциклопедическая литература

1. Богуславский, В. В. Гостомысл / В. В. Богуславский // Славянская энциклопедия. Киевская Русь - Московия. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. – Т.1. А-М. - С. 309.
2. Богуславский, В. В. Рюрик / В. В. Богуславский, В. В. Бурминов // Русь. Рюриковичи. Иллюстрированный исторический словарь. – М.: Познавательная книга плюс, 2000. – С. 481 – 483.
3. Бутромеев, В. П. Рюрик / В. П. Бутромеев // Всемирная история в лицах: Раннее Средневековье. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. – С. 43 – 46.
4. Славяне и Русь: Проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / сост. А. Г. Кузьмин. – М.: Флинта. Наука, 1998. – 488 с.
5. Тихомиров, М. Н. Начало русской историографии / М. Н. Тихомиров // Вопросы истории. – 1960. - № 5. – С. 41 – 57.

• Русское краеведение