Баженова А.Е.

«Каждое слово, даже самое незначительное, таит в себе таинственное недоумение».

А. П. Чехов

Ориентиры поиска

Наряду с архитектурой и произведениями искусства, стилем и модой, наименования становятся неотъемлемым атрибутом той или иной эпохи их породившей. Смена власти и настроений оставляла свой след в виде имён.

Изучение топонимического наследия города Магнитогорска обусловлено необходимостью анализа прошедших за десятилетия событий. Возведение этого города параллельно со строительством металлургического комбината явилось одним из ключевых моментов плана по индустриализации «страны Советов». Этапы застройки, расширения занимаемой территории, технический прогресс, реформы в политической и социальной сферах жизни общества, увековечивание памяти первопроходцев, партийных деятелей, учёных и писателей, событий и известных жителей города – всё это, так или иначе, находит своё подтверждение в происхождении и утрате урбанонимов[1].

Необходимо отметить, что после распада Советского Союза и особенно сейчас, стала наблюдаться тенденция к переосмыслению данных когда-то наименований. Научные труды и изыскания по топонимике занимают значительное место в краеведении любой местности, что позволяет проследить определённые изменения в ходе исторического процесса.

Если говорить о хронологических рамках предложенного исследования, то первый период, попадающий под рассмотрение – это временной отрезок с 1929 по первую половину 1941 гг. Логически, размежевание хронологических границ подобным образом, объясняется тем, что это первое десятилетие построения города, определение его территориальных рамок, своеобразной структуры и наполнение первыми жителями, которые совершали первые рекорды и привносили в закладывающийся характер города металлургов свои нравы и обычаи; в этот период Магнитогорск выходит на свой темп развития.

Но не будем при этом забывать, что полноценная и яркая картина происходящего складывается из мелких деталей, своего рода пазлов, которые в общей своей массе и составляют единое понятие о пространстве и времени.

О первых попытках

Первоначально, так называемые рабочие посёлки, состояли из палаток, наспех сколоченных бараков и землянок. Но для огромного количества постоянно прибывающего рабочего класса, переезжавшего на новое место с семьёй и скромным имуществом, требовалось постоянное жильё. В вырастающем из небольших разрозненных посёлков городе необходима была система нумерации и наименования. И 5 июля 1930 года была заложена первая улица – Пионерская. Пионерская значит первая, новая. Вот как современники описывают это событие: «5 июля 1930 года на северном склоне горы Кара-Дыр в присутствии 14 тысяч магнитостроевцев в торжественной обстановке была произведена закладка первого капитального жилого дома Магнитогорска (ныне дом № 27 по улице Пионерской), вслед за чем началось возведение первой части будущего города»[2]. Последовавшие за ней улицы носили, в большинстве своём, менее романтическую характеристику, так как основной упор делался либо на расположение и очередность по счету, либо на находящиеся вблизи предприятия, заводы и цеха комбинатов (например, Магнитогорский завод, на тот момент времени, состоял из группы основных цехов: коксового, доменного, мартеновского, прокатного и группы вспомогательных цехов: литейного, модельного, механического, кузнечного, котельно-ремонтного, деревообделочного и лесопилки, группы силикатных цехов: шамотного, динасового и краснокирпичного, а впоследствии – шлакобетонного и шлако-кирпичного цеха[3]), которые выступали своего рода ориентиром, отправной точкой для адаптации в пространстве. Поэтому весомую часть наиболее распространенных адресов, составляют сами учреждения данные по инвентаризации органами Коммунально-бытового управления и Горкомхозом, в частности, без соответствующих номеров и дополнительных поясняющих знаков, видимо в надежде на их широкую известность среди населения.

В подтверждение этих слов выступают следующие годонимы[4]. Переулок Хлебозавод на 5-м участке[5], получивший своё название от находящегося там Хлебокомбината, который в дополнении с номером барака выгодно отличается, например, от адресов: Горпрофсовет, Ремонтные цеха, КБУ, Фабрика-Кухня Треста Столовых, Изопропункт, и многие другие, в частности, магазин № 43, аптека № 51 или столовая № 16. Как разобраться? И ещё лучше вопрос: как найти в незнакомом районе нужный дом? Для упрощения системы, улицам сначала также присваивались порядковые номера (например, улица 11 или улица 18), не отличавшиеся, однако, точностью в последовательности, что относится и к номерам бараков. Знаменитый советский писатель С. Д. Нариньяни вспоминает как в 1930 году: «Представитель «Комсомольской правды» был первым корреспондентом в Магнитогорске, поэтому начальник строительства решил создать ему максимальные удобства. Чтобы корреспондент смог бывать на всех двадцати строительных участках и успевать сообщать в газету магнитогорские новости, к нему была прикреплена лошадь Катька, а чтобы корреспондент мог после долгих ежедневных скитаний по стройке отдохнуть, ему был выдан ордер на койку в комнате 11, в бараке № 4, под Сосновой горой[6]. Корреспондент сразу же отправился с вещами к новому месту жительства. Вот, наконец, и Сосновая гора. Вокруг, куда ни посмотришь, - пустырь. Где же барак № 4?

«А зачем он вам?» - спрашивает подошедший прораб. «Как зачем, у меня ордер». «А-а-а...», - многозначительно тянет прораб и ведет корреспондента к месту размеченному колышками: «Вот здесь будет стоять барак № 4». Затем отмеривает от какой-то лунки три шага в сторону и добавляет: «А здесь расположится комната № 11».

Прораб был человеком не без чувства юмора. Оп посмотрел на корреспондента и спросил: «Ну как, вы переедете на жительство в комнату № 11 сейчас или подождете до осени, когда закончится постройка барака?».

Корреспондент улыбнулся и спросил: «Мой ордер, это что — ошибка?» «Нет, зачем же! Это надежда на лучшее будущее».

И так как жилищный отдел Магнитостроя выдал таких «надежд» на три вперед, пришлось корреспонденту жить все лето на стоге сена» [7] . Объективной причиной подобного казуса, а также сотен других, послужил фактор нехватки рабочей силы и дополнительных средств для возведения временного неблагоустроенного, а впоследствии и капитального жилья для вновь прибывающего населения. Генеральный план города Магнитогорска ещё не был принят [8], но застройка рабочих поселков велась непосредственно возле действующих или возводящихся промышленных предприятий и объектов, но «темпы жилищного и культурно-бытового строительства сильно отставали от промышленного и не поспевали за быстрым ростом населения города. Уже в 1933 году оно приблизилось к 200 тысячам человек, а весь жилой фонд составлял тогда менее 400 тысяч кв. метров, то есть по 2 кв. метра на жителя» [9]. Поэтому вполне естественно, что подобный, практически, бесконтрольный рост населения, не входивший в намеченные планы, вносил свои отрицательные коррективы в условия жизни. Однако, наличие бараков и домов, находящихся на определенных улицах, в поселках и городках, увы, не гарантировало отсутствие проблем. Развернувшийся на улице диалог в январе далекого от нас 1935 года как нельзя лучше демонстрирует неразрешенную проблему ориентации в пространстве.

«- Простите, гражданка, будьте добры — скажите, где здесь находится ша-два?

Вопрошающий в изнеможении поставил свой большой чемодан на землю и тяжело вздохнул. Это был товарищ, впервые очутившийся на магнитогорской земле. С вокзала.

Гражданка застыла в недоумении.

- Ша-два!? Кто это будет ша-два?[10]

- Корпус... Корпус так тут называется. Десятый раз вот спрашиваю, и никто не может мне указать...

Подобные сцены можно наблюдать на улицах соцгорода ежечасно, ежедневно. Не только вновь приезжающие, но и годами уже живущие в соцгороде не могут постигнуть мудреную нумерацию, изобретенную строителями соцгорода. Недавно КБО соцгорода провел настоящую нумерацию, раз навсегда покончив с различными дробями, нолями, которые только путали адреса.

А что делается с нумерацией и наименованием улиц по прочим участкам Магнитогорска? В ней также трудно разобраться, также трудно найти желанный адрес, как трудно постигнуть иероглифы. На большинстве бараков вообще никаких номеров нет. Напрасно вы окидываете глазами белеющие стены бараков. Они ни о чём не говорят. А если и говорят, то не о том, о чём нужно. На многих бараках ещё сохранились, так называемые, инвентарные номера КБУ. Эти номера окончательно путают всякого, кто желает найти тот или иной барак.

Порядок следования номеров установлен самый произвольный. Вот барак № 112. Как будто бы вполне естественно, что по соседству с ним надо искать барак № 110. На самом деле это не так. Рядом со 112-м бараком расположен барак...№ 6 или 4! Подобная зигзагообразная нумерация по 13-му и другим участкам города.

А ведь было обязательное постановление президиума горсовета (ещё в прошлом году), о новом наименовании улиц, о новой нумерации всех жилых строений города.

Обязательно ли это постановление для товарищей из горкомхоза?» [11]

Но возвращаясь всё же к «первым попыткам» цивилизованного разделения города на объекты и пути, не забудем добавить, что после опыта розыска подобных адресов, в объявлениях и предписаниях стали появляться дополнительные сведения, направленные на то, чтобы помочь сориентироваться на местности. В архиве газеты «Магнитогорский рабочий» за 1937 год, в одном из таких объявлений можно найти следующие адреса: 1 участок, магазин № 1 – мясокомбинат, центральное шоссе, напротив трамвайной остановки [12]; или Культмаг № 8 (бывший ОРСа на 1 участке), отдел культтоваров универмага при крупноблочном доме, рядом с кино «Магнит» [13]; 1 участок - магазин «Сортсемовощь» рядом с магазином «Точмашсбыт» [14]. Но и это не спасало от неудач, происходивших при попытках проследовать точно по адресу. Вот каким мы обнаружили текст гневного письма письмоносицы Люсиной, опубликованного всё в том же «Магнитогорском рабочем» за 11 февраля 1937 года: «Иногда бывают и такие адреса: «13 участок, барак № 72, рядом с ледяной горкой»… Где эта улица, где этот дом? Такие головоломки чуть ли не каждый день приходится разрешать работникам скорой помощи и письмоносцам. Теряется понапрасну время, труд. Если даже вам удалось найти по такому «точному» адресу соответствующий барак или корпус, то ещё не так просто найти нужного вам жильца.

Попробуйте пройтись по жилым корпусам Кировского района, и вы убедитесь, что ни в одном из них нет указателей квартир с фамилиями жильцов. А, ведь, в каждом таком доме живет, по меньшей мере, около 100 семей.

Если вы попробуете обратиться за помощью к первому попавшемуся жильцу этого дома, то вам обязательно порекомендуют обратиться к коменданту. На поиски коменданта тратится не меньше часа. Если, предположим, комендант оказался дома, и вы получили точный адрес, то это ещё не всё. Вам придётся блуждать в лабиринтах площадок и лестниц, потонувших во тьме. Из-за громадной экономии подъезды и площадки в корпусах не освещены. А, ведь, все эти ненормальности легко устранить. Стоит только повесить указатели и осветить площадки и подъезды домов.

Всё это, конечно, относится не только к Кировскому району» [15].

Ещё один из аспектов в рассмотрении поднятой нами проблемы, которую, как и любую другую, необходимо изучать комплексно: неблагоустроенность жилых кварталов, отсутствие элементарного освещения др. [16]. Временное жильё, ставшее для многих уже постоянным. Отсутствие единого стандарта обозначения территории как в документах, так в практическом исполнении должно было быть учтено при возведении новых кварталов и районов города. Но производившееся финансирование строительства не покрывало всех нужд и часто приостанавливалось до лучших времен [17]. Однако, основная проблема заключалась в том, что средства и строительные материалы просто не доходили до пункта назначения, как и те жалобы, которые в невероятных количествах поступали и в КБО, и в Городской Совет. Президиум Горсовета заседал, принимал постановления и подписывал протоколы [18], но чаще всего безрезультатно.

Забытые посёлки

Увлёкшись разбором метода проб и ошибок, мы несправедливо опустили тот факт, что город, к тому же, делился на участки, поселки, районы и так называемые городки. Своеобразная история возникновения каждого из них, отразившаяся в наименовании, показывает, что оно (название) зависело в первую очередь от расположения посёлка, либо от назначения и функциональной направленности. Здесь, также, как и в присвоении «имен» улицам, эти самые имена могли быть заменены порядковыми номерами, например, 1, 5, 6, 7, 11, 13 и 14 участки. Нельзя не отметить также и того, что в данной нумерации присутствуют не все порядковые числа. В процессе сбора материала оказалось, что некоторые из них - просто забыли. В подборке «Магнитогорского рабочего» за несколько месяцев 1935 и 1937 г.г. регулярно обнаруживаются заметки о неучтённых участках и посёлках: «Мы живём на 3-м участке. Скучно живём. Никакой культурной работы у нас не проводится. Нет на 3-м участке ни клуба, ни красных уголков. Даже радио нет. Почему забросили 3-й участок, нам совсем непонятно» [19] или, например: «Недалеко от вокзала расположено около 150 домиков-землянок. Здесь царит бескультурье, подвизаются даже «знахари» и «бабки». Есть в поселке только один колодец, но и в нём почти никогда нет воды. [...] Мы не хотим быть оторванными от культурной городской жизни. Горсовет должен вспомнить и о нашей забытой окраине» [20]. Не удивительно, что после этого даже сами жители не помнят название собственного посёлка.

Уходя от неучтённых номеров, обратим внимание на связь расположения и целей создания районов и городков и их наименований. Итак, своей функциональной особенностью выделялись посёлки нескольких типов.

Во-первых - поселки на территории которых находились какие-либо крупные предприятия и учреждения, например, Бетонитовый посёлок (Бетонитовый комбинат), Больничный городок, Известковый посёлок (Известковый карьер), Доменный городок, Станция и Элеватор, Туковый [21] и Ново-Туковый, Вагонный участок (7 участок), поселок Трамвайного Парка и др.

Во-вторых - по месту расположения, по характерным особенностям местности: Центральный посёлок (а также Центральный поселок с пометками – специальный или трудовой), посёлок Берёзки (также могут встречаться написания – Березка, Березовая, Березовка [22]), посёлки Магнитный и Ново-Магнитный, посёлки Северный, Старо-Северный и Ново-Северный, Восточный посёлок, Средне-Уральск, посёлок Большой Шанхай, Горняцкий (бывший Большой поселок Ежовки; он же – поселок Горняк) и Горный поселки [23], поселок Дальняя Гора, Ежовка, поселки Ай-Дарлы и Новый Ай-Дарлы.

В-третьих – по национальному составу населения: Казахский посёлок (в записях часто встречается с пометкой - нацменский), Башгородок, Американский городок [24] или Американка (Берёзки).

В-четвертых – районы и поселки, названные в честь партийных деятелей, писателей и военачальников: Кировский (он же Соцгород) [25], Орджоникидзевский [26] и Сталинский районы, поселки - имени Блюхера (Блюхер В. К. (1890-1938) - советский военачальник, маршал Советского Союза (1935)), имени Каширина (Н. Д. Каширин (1888 —1938 гг.) — советский военный деятель, командарм 2-го ранга (1935)), имени М. Горького (М. Горький (1868-1936) – настоящее имя и фамилия А. М. Пешков, русский писатель, публицист).

В-пятых – городки и поселки, названия которых связаны с партийной идеологией и планами по этой линии: Первомайский, Первооктябрьский, Рабочий и Коммунальный поселки, Социалистический городок. При тщательном подборе материала, список и классификацию можно не только продолжить, но разбить на более мелкие подгруппы и категории. Несомненно, важную роль в таком случае играет характеристика местности, на которой располагается та или иная территориальная единица. Характеристика - один из ключей к раскрытию и пониманию специфики затрагиваемой проблемы. Рассмотрим несколько поселков «разного статуса».

Например, поселок Большой Шанхай. Странная совместимость понятий: Урал и Шанхай. Где здесь логическая связь? Неужели там жили переселенцы из Азии? Нет, на самом деле достаточно прочесть характеристику района для того, чтобы хотя бы чуть-чуть приблизиться к истине: «Кривые, изогнутые улочки в этот ранний вечерний час кажутся совершенно мертвыми. Четыре одинаковых уличных фонаря не разрывают застоявшейся темноты посёлка. Редко промелькнет фигура пешехода или проскрипят полозья саней. Автомашины сюда не заезжают: запутаются в переулках. [...] Расположенный в нескольких километрах от центра города, Большой Шанхай фактически отрезан от всей культурной, общественной жизни. Школа, аптека, почта, магазины и ларьки, библиотека, сберкасса – всё это отсутствует на территории посёлка. Даже вода – и та дефицитный продукт. Ближайший водоисточник расположен за полкилометра. Единственное удобство – электрический свет в землянках, но и он, к сожалению, часто отсутствует» [27].

Печальная вырисовывается картина, но если убрать из статьи название посёлка, то на тот период времени, это описание подошло бы не только ему одному. Также как и поселок Средне-Уральск, 3 и 14 участки, поселок Шанхай находящийся на окраине города и составлял часть своеобразного «мира». Это забытый и неблагоустроенный «мирок», до пределов которого редко доходили: снабжение продуктами и предметами первой необходимости, внимание Горсовета и агитаторов, культурная жизнь. В периодической печати тех лет встречается множество едких сатирических заметок, а также писем трудящихся о крайнем моральном и материальном состоянии этих и других поселков:

Приют магнитогорских летунов,

Прогульщиков и пьяниц пристань,

Букет зловоннейший притонов и шинков,

Нора, где прячутся пороки и убийства [28].

«Шанхай» становится именем нарицательным, с явной пренебрежительной окраской, а так называемая «шанхайская печать» налагалась на те бараки, что прослыли в народной молве, как «бескультурные». Но при этом не стоит думать, что все районы в 1930-х годах выглядели именно так. Существовали и другие категории поселков, уровень жизни в которых разительно отличался от обычных рабочих.

Посёлок Берёзки

В Магнитогорске существовали места диаметрально противоположные обычным рабочим посёлкам и городкам. К числу таких мест относился и посёлок Берёзки. Американец Джон Скотт принимавший участие в строительстве комбината и проживавший в Магнитогорске с 1932 по 1938 гг. оставил в своих мемуарах такие воспоминания: «Один или два вечера в неделю у меня не было занятий. В этих случаях я иногда шел в Березки — маленький пригород, где жили «валютные» иностранцы (получавшие зарплату в валюте) и высокие советские должностные лица. Березки представляли собой замкнутый маленький мирок. Большинство магнитогорских рабочих понятия не имели, кто там живет и как.

Березки, или «Американский город», как его иногда называли, состоял приблизительно из ста пятидесяти домов, расположенных между двумя холмами милях в пяти от комбината. Эти дома были хорошо построены, в большинстве из них были каменные стены и металлические крыши, и во всех домах — водопровод и центральное отопление. Здесь жили триста или четыреста немецких и американских специалистов, которые получали зарплату золотом и работали либо непосредственно на Советское правительство, либо на иностранную фирму, чье оборудование они устанавливали. Было сделано все, чтобы создать для этих специалистов условия, близкие к тем, к которым они привыкли у себя на родине» [29]. Пользуясь расположением руководства иностранные рабочие, кстати говоря, часто ездили в отпуск на историческую родину, отправляли часть зарплаты в «валюте» своей семье по месту жительства за границей, вывозили семью с собой на Магнитострой и получали хорошее медицинское обслуживание [30], чего простые советские рабочие даже придумать не могли. Но при этом далеко не все иностранцы, приехавшие в Магнитогорск, жили именно в Березках. Подавляющая их часть проживала либо в корпусе № 7 Соцгородка (этот корпус часто называли «Немецким домом»), либо в бараке № 17, на 11-м участке. Это не было комфортабельным жильем, но и оно для некоторых, после долгих скитаний, было «счастьем». Снабжение иностранцев продуктами и предметами первой необходимости также производилось по «отдельной статье»: «В магазине для иностранцев — Инснаб,— отделение которого находилось в Березках, было в продаже большое количество всех необходимых продуктов: мясо, масло, яйца, молоко, мука, хлеб, рыба, консервы, кондитерские изделия, а также много одежды, но весьма плохого качества. Цены были гораздо ниже (иногда они составляли одну десятую) тех цен, по которым советские рабочие покупали подобные товары в своих магазинах [...].

Жизнь, которую вели люди в Березках, была весьма разнообразна и в большинстве случаев приближалась к западноевропейским стандартам». А в поселке Шанхай, к сравнению, не было даже самых обычных магазинов и ларьков с их примитивным ассортиментом, не говоря уже о санитарных пунктах и каком-либо культурном досуге для трудящихся.

Но ничто не стоит на месте, всему свойственно изменяться. После осмотра города с другом Джо Барнсом в 1938 году, Джон Скотт оставляет следующие записи: «В то время как в Кировском районе в основном жили бригадиры, мастера и квалифицированные рабочие, а также небольшое число учителей, врачей и служащих различных городских учреждений, большинство административно-технических и политических работников, занимавших высокое положение, переехали в Березки, где раньше жили иностранные специалисты. Здесь, помимо хорошо построенных и оборудованных домов для иностранцев, Завенягин возвел дюжину больших домов для себя и своих наиболее ценных сотрудников. Созданные по проекту молодого архитектора Сапрыкина, они представляли собой почти точную копию проектов из американских архитектурных каталогов. В результате, как заметил Джо, получилось нечто, весьма напоминающее Маунт Вернон в штате Нью-Йорк или же Джермантуан в Пенсильвании. Дома были расположены на холме. Вокруг каждого дома был большой сад, землю для которого (в отдельных случаях) привозили на грузовиках из мест, находящихся за много миль отсюда». Таким образом, после отъезда многих иностранных специалистов из Магнитогорска за границу, что в свою очередь явилось, по большей части, следствием «чисток» второй половины 1930-х гг., поселок Березки становится поселком местной элиты, в котором царили свои нравы: «В Березках был прекрасный сад с теннисным кортом, который зимой превращали в каток. Вечером здесь ощущалась совсем иная атмосфера, нежели в Кировском районе. Она напоминала дух самодовольства, царивший на Парк Авеню или на чикагском Золотом побережье» [31].

Однако, наряду с подобным великолепием, сосуществовал, например, всё тот же посёлок Шанхай: «Я повел Джо взглянуть еще на одну часть города, которая называлась «Шанхай». Она представляла собой скопление самодельных глинобитных домиков, сгрудившихся в овраге напротив железнодорожной сортировочной станции. Здесь жили в основном башкиры, татары, киргизы, построившие свои жилища из материалов, которые они находили или воровали на протяжении многих лет. Крыши обычно делали из кусков старого металла и иногда из дерна или соломы. В доме вместе с семьей жили цыплята, куры, свиньи и корова, если она имелась в хозяйстве. Такой способ размещений домашнего скота был обычным явлением для беднейших семей сельских районов России. Хозяевами этих «землянок» были чернорабочие и их семьи. Принадлежавшие им куры и козысвидетельствовали о том, что «они живут хорошо» с точки зрения стандартов русского крестьянства. У них были яйца и молоко, а отцы семейств, работавшие на комбинате, зарабатывали деньги» [32].

Таким образом, всеобщая неблагоустроенность одних, ничего не значила для других. И даже на таком сравнительно небольшом отрезке времени, который мы рассмотрели, заметны различия. Неконтролируемый рост населения строящегося города, естественно не входивший в составленные планы и расчеты, негативно отразился на качестве жилья, а отсутствие необходимых строительных материалов лишь усугубило и без того бедственное положение. Путаница в нумерации домов и наименованиях улиц указывают на отсутствие определённой системы единого стандарта в их распределении, в четкости и последовательности обозначения. Это в свою очередь указывает на отсутствие опыта работы по строительству и благоустройству подобных «городов-гигантов», как Магнитогорск, квалификацию кадров и вниманию, которое уделялось данным проблемам. Но с течением времени ошибки, и недочеты были осознаны. Об этом свидетельствуют, как уже говорилось раннее, постановления и приказы Президиума Горсовета, но теория тем и хороша, что не предполагает собой столкновения с проблемами реальной действительности. Исходя из практики, можно сказать, что исправление некоторых ошибок становится делом не одного года. Но и здесь следует помнить о том, что ошибка исправлена только тогда, когда был найден её корень, в противном случае, она не исчезает, а лишь перетекает в другие формы, приобретая уже гораздо большие размеры.

Примечания

[1] Урбаноним – собственное имя любого внутригородского географического объекта, в том числе агороним (названия городских площадей, рынков), годоним (улицы, проспекты, бульвары и т.п.), эрготопоним (название предприятий, учреждений), внутригородские урочища (Моисеев А.П. Топонимическое краеведение Челябинской области/ А.П. Моисеев – Челябинск: АБРИС, 2009 – 128 с.).

[2] Магнитка. Краткий исторический очерк/ Ред.-сост. М. Чуремин. Челябинск: Южно – Уральское книжное изд-во – 1971. – С. 51.

[3] Сказинский Б.Магнитогорский гигант имени тов. Сталина. – М.-Свердловск: Государственное изд-во. Уральское областное отделение, 1930. – С. 34.

[4] Годоним – название линейного объекта в городе, в том числе проспекта, улицы, переулка, проезда, бульвара, набережной (Моисеев, А. П. Топонимическое краеведение. Челябинская область. - Челябинск, 2009.)

[5] Предположительно переулок получил свое название от находившегося там нового хлебозавода, который был запущен в эксплуатацию в 1934 г.

[6] Чуть позже, Сосновая гора вошла в состав 13 участка.

[7]. Нариньяни С. Д. Ты помнишь товарищ. - М.: Молодая гвардия, 1957. – С. 51.

[8] Генеральный план города Магнитогорска был принят только в 1934 году, но и он не стал последним. (Баканов В. П. Испытание Магниткой. – Магнитогорск: ПМП «Мини Тип», 2001. – С. 134.)

[9] Магнитка. Краткий исторический очерк. – Челябинск, 1971. – с. 60.

[10] Примечательно, что в газете «Магнитогорский рабочий» от 3 октября 1938 г., в объявлении встречаем подобный адрес: «Щитовой городок, Ш-2, Аэроклуб». Это говорит о повторах в нумерации, которые, впрочем, можно встретить и сейчас в разных районах города.

[11] Карпов. Где находится ША-2?// Магнитогорский рабочий. – 1935. - 21 января.

[12] Магнитогорский рабочий. – 1937. - 18 января.

[13] Магнитогорский рабочий. – 1937. - 21 марта.

[14] Магнитогорский рабочий. – 1937. - 22 января.

[15] Люсина. Где эта улица, где этот дом// Магнитогорский рабочий. – 1937. - 11 февраля.

[16] Малинин А. За чистоту и порядок в городе// Магнитогорский рабочий. – 1939. - 8 января.

[17] Игошев, Петров. На строительстве Правобережного города// Магнитогорский рабочий. – 1937. - 9 мая.

[18] МУ «Магнитогорский городской архив» (МУ МГА). Ф. 10. Оп. 1. Д. 240. Л. 281 - 281 об.

[19] Разумов, Донец. Заброшенный участок// Магнитогорский рабочий. – 1937. - 16 февраля

[20] Степной. Забытый посёлок//Магнитогорский рабочий. – 1937. - 16 марта (Во всех статьях сохранена орфография авторов – прим. А.Б.)

[21] Наименование произошло от: Тук м. 1. жир, сало, вязь. 2. Перегной, чистый чернозем, удобряющий землю и составляющий, в смеси с ископаемою россыпью, почву; минеральное удобрение. 3. Ископаемое тальковой породы (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. Т. 4. – 2-е изд., стер. – М.: Прогресс, 1987. – С. 116.)

[22] МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 293. Л. 1 об.

[23] Возможно поселки Горный, Горняцкий и Горняк – это одно и то же.

[24] Название связано с проживавшими в этом поселке специалистами американской фирмы «Мак-Ки», которые в 1930 –х гг. проводили проектировочные и строительные работы на Магнитострое. Кроме американцев (среди иностранцев) в Березках жили немцы, итальянцы и др.

[25] Переименован в честь члена Политбюро ЦК С. М. Кирова (1886 – 1934 гг.), предположительно после его убийства в 1934 г. Примечательно, что оба наименования одного района в документах и периодической печати упоминаются на протяжении нескольких лет (примерно 1934-1938 гг.) параллельно.

[26] Назван в честь члена Политбюро, наркома тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе (1886-1937 гг.)

[27] Догадов А., Фиолетова Л. Большой Шанхай// Магнитогорский рабочий. – 1937. - 22 января

[28] Роман Р. Крокодил в Магнитогорске. - М.-Свердловск: ОГИЗ, 1931. – с. 41.

[29] Скотт, Джон. За Уралом: Американский рабочий в русском городе стали: [Пер. с англ.]/ [Авт. вступ. ст. Л. И. Васькина] – М.: МГУ; Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991. – С. 105-107.

[30] МУ МГА. Ф. 129. Оп. 1. Д. 243. Л. 10.

[31]Скотт, Джон. За Уралом: Американский рабочий в русском городе стали: [Пер. с англ.]/ [Авт. вступ. ст. Л. И. Васькина] – М.: МГУ; Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991. – С. - 234-237.

[32] Там же

• Русское краеведение