Пашкова Л.В.

Введение

Наряду с Бородинским сражением московский пожар — одно из неразгаданных событий Отечественной войны 1812 года. Пожалуй, двумя самыми главными проблемами в изучении Отечественной войны являются вопросы о том, кто выиграл Бородинское сражение и кто является виновником пожара Москвы.

Наша тема посвящена московскому пожару.

Москва горела в течение шести дней во время пребывания в ней французов, но и после вспыхивали небольшие пожары в разных частях города. До сих пор не определено, кто был виновником сожжения древней столицы — русские или французы. Существует также точка зрения о том, что Москва загорелась случайно. Все эти гипотезы начали разрабатываться сразу же после окончания войны, поскольку о московском пожаре писали в то время многие очевидцы событий. Изучение этой проблемы получило своё дальнейшее развитие, однако в процессе исследований историки так и не пришли к однозначному ответу.

После окончания войны очень широко была распространена версия о том, что Москву сожгли французы. Об этом писали в своих записках Ф.В.Ростопчин, С.Р.Воронцов, Н.А.Дурова.

В то же время выдвигались предположения о том, что французы не могли быть поджигателями Москвы, поскольку в ней они рассчитывали дать отдых армии, пополнить запасы оружия и продовольствия. Особенно данную гипотезу развивал в своих записках Д.П Рунич. Факт причастия Наполеона к пожару отвергал в своих «Записках» и С.Н. Глинка. Первый официальный историк Отечественной войны А.И. Михайловский-Данилевский опроверг в своем труде широко распространенное тогда мнение об умышленном сожжении Москвы. Другой современник событий, Д.С. Свербеев, полагал, что главной причиной пожаров в Москве было отсутствие дисциплины в наполеоновской армии и беспорядки в городе. Так постепенно появилась точка зрения о том, что Москву сожгли русские. Генерал М.И. Богданович называл главным виновником пожара Ф.В. Ростопчина. Данная версия была очень широко распространена во французских источниках. Наполеон писал о том, что Москву подожгли её жители по приказу Ростопчина. Так же писали и Стендаль, и Домерг, и Дедем, и Ложье, и Сегюр.

Также получила распространение версия о том, что Москву не поджигали ни русские, ни французы и что Москва загорелась случайно. Эта точка зрения подробно развита Д.С. Свербеевым и С.Н. Глинкой; она нашла своё отражение в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».

В начале ХХ века было выпущено юбилейное издание «Отечественная война и русское общество», где были помещены статьи о московском пожаре. С.П. Мельгунов в одной из них писал о причастности Ростопчина к московским пожарам.

Советские историки по-разному писали о причинах московского пожара. Такие историки, как М.В. Нечкина, П.А. Жилин, Е.В. Тарле писали о том, что Москву сожгли русские. Впрочем, эти исследователи смотрели на проблему по-разному. М.В. Нечкина утверждала, что Москву сожгли патриотически настроенные жители города и что поджоги носили массовый характер. Нечкина называла московский пожар актом народного патриотизма. П.А. Жилин писал о том, что русские уничтожили лишь часть хозяйственных объектов и запасов, которые имели военное значение. Е.В.Тарле, признавая участие Ростопчина в пожарах Москвы и совершение московскими жителями поджогов в городе, одновременно утверждал, что пожары возникали ещё и из-за грабежей французов. Другие советские историки, такие, как Н.Ф. Гарнич, Л.Г.Бескровный, напротив , писали о том, что Москва была умышленно сожжена французами. Во Франции была издана книга «История XIX века» под редакцией Лависса и Рамбо, в которой признавался факт участия французов в поджоге Москвы.

Итак, в науке проблема московского пожара до наших дней остаётся нерешенной.

В данной работе будет рассматриваться вопрос о том, что стало причиной пожара в Москве. Для изучения данного вопроса необходимо поставить объект и предмет исследования, сформулировать основные цели и задачи, выдвинуть гипотезу.

Объект исследования: причины московского пожара.

Предметы исследования:

• Москва накануне вторжения Наполеона в Россию и в начале войны;
• взаимосвязь между общественными настроениями в Москве и политикой Ростопчина и Кутузова;
• свидетельства и документы о московских поджигателях;
• свидетельства и документы о поджоге Москвы французами;
• второстепенные факторы в московском пожаре.

Цели исследования:

• определить состояние московского общества накануне и в начале войны;
• выявить связь между общественными настроениями в городе и действиями Ростопчина и Кутузова;
• обосновать возможность участия в поджогах как русских, так и французов;
• определить последствия московского пожара.

Задачи исследования:

• характеристика дворянства и крестьянства в начале войны (общественная реакция в Москве);
• исследование политики Ростопчина в начале войны;
• изучение источников, указывающих на участие французов и русских в пожарах Москвы.

Гипотеза данного исследования: московский пожар возник как в результате поджогов, совершённых жителями Москвы, так и в результате беспорядков в городе и грабежей французов.

Использованные в данном исследовании источники можно разделить на три группы:

1-я группа источников — мемуары, письма и записки русских очевидцев;

2-я группа источников — мемуары, письма и записки французских очевидцев;

3-я группа источников — документальные источники.

Источники первой группы относятся к нарративному жанру (мемуары) и эпистолярному жанру (официальная и частная переписка). В большинстве своём их авторами являются представители дворянства: Ф. В. Ростопчин., А. Г. Хомутова, М. А. Волкова, А. Д. Бестужев-Рюмин, C. Н. Глинка, Д. Н. Свербеев.

Особенного интереса заслуживают мемуары Бестужева-Рюмина, поскольку он стал очевидцем московского пожара. Его мемуары отличались критической направленностью. Однако его «Краткое описание…» (опубликованное в 1859 году в «Чтениях ОИДР») является достоверным источником, так как, во-первых, Бестужев-Рюмин оставался в Москве во время пребывания в ней французов, во-вторых, мемуары были составлены почти сразу после окончания войны.

«Воспоминания» Хомутовой и «Записки о 1812 годе» Глинки также можно считать достоверными источниками, хотя они, несомненно, носят ярко выраженную субъективную направленность. «Воспоминания» Хомутовой охватывают достаточно широкий аспект общественных отношений и представляют собой интерес в историко-бытовом отношении.

«Записки» Глинки (напечатаны в «Русском вестнике» в 1866 и 1867 годах) написаны в патетическом тоне; в них звучат патриархально-самобытнические нотки, что затрудняет выборку данных. Впрочем, данное произведение очень подробно отражает происходившие события, и поэтому этот источник является достоверным.

Следующим источником для характеристики общественных настроений в Москве являются записки Ростопчина. Предположительное время написания — июль – декабрь 1825 года. Полный текст записок был напечатан в 1889 году в «Русской старине». В Париже, в конце своей жизни, Ростопчин издал брошюру «Правда о пожаре Москвы», в которой отрицал свою причастность к поджогам в городе. Записки Ростопчина носят отчётливо выраженную субъективную направленность, ярко сказавшуюся в желчных портретах военноначальников, государственных деятелей, московских чиновников, дворян. В своих мемуарах он стремился оправдать проводимую им политику накануне сдачи Москвы, а, значит, данный источник не достаточно объективен.

Ещё один источник для характеристики данного периода — письма Волковой — фрейлины императрицы Марии Фёдоровны. Данный вид источника относится к эпистолярному жанру (это частная переписка). Письма Волковой характеризуют общественные настроения в Москве. Её письма можно считать информативными, поскольку в них она отмечает как патриотические порывы московского населения, так и социальную напряжённость в городе из-за недовольства городских низов, следовательно, охватывают самые разные аспекты общественных отношений. Таким образом, можно сделать вывод о том, что письма Волковой достаточно информативны и отличаются достаточной объективностью в изображении событий.

До нас дошли также письма Ростопчина, которые, хотя и отличаются тенденциозностью, однако, как и переписка Волковой, являются важнейшим источником для изучения общественных настроений в Москве.

Вторая группа источников — мемуары и записки французских очевидцев. Это, прежде всего, мемуарный труд адъютанта Наполеона Сегюра. Его работа называется «История Наполеона и Великой армии в 1812 году», которая вышла в Париже в 1824 году. Его труд отличается критической направленностью. Сегюр был очевидцем московского пожара и написал свои мемуары, исходя из увиденных им событий, поэтому данный источник можно считать достоверным. О московском пожаре писали также Стендаль, Домерг, Дедем, и Ложье. Особо следует упомянуть труд аббата Сюрюга. При анализе его работы следует учитывать, прежде всего, тот факт, что он жил в Москве и знал её топографию, следовательно, его мемуары являются важнейшим источником при изучении географии распространения пожара. Другой очевидец — шевалье д‘Изарн долго жил в Москве и хорошо знал планировку города, поэтому его воспоминания также следует учитывать при изучении географии распространения пожара.

Третья группа источников — документальные источники. При изучении данной проблемы следует рассматривать, прежде всего, «Бумаги Щукина» (выходили в 1897 – 1908 г.г.). «Бумаги Щукина» — это документальная публикация (документы М.И. Кутузова, П.П. Коновницына, а также императора Наполеона I и его сподвижников). Данный вид источника является достоверным и информативным для нашего исследования, так как, во-первых, содержит ценные сведения о географии распространения пожаров, во-вторых, содержит наиболее полную публикацию протокола от 4 сентября 1812 г. о суде над двадцатью шестью поджигателями. Подлинность протокола несомненна, что делает изучаемый источник особенно ценным.

1. Москва в начале войны 1812 года

Причины пожара Москвы до сих пор остаются неизвестными. И несмотря на множество исследований на эту тему, данный вопрос остаётся открытым.

Следует исследовать вопрос о том, был ли московский пожар организованным и заранее спланированным актом русского командования. Ведь приказ об организации пожара в Москве, которая была символом России, — дело большой ответственности: в сознании населения мысль о Москве была неразрывно связана с мыслью о России и для многих потеря Москвы отождествлялась с потерей всей России. Поэтому огромную роль в данном вопросе играли психологический и идеологический факторы, которые никак нельзя не учитывать при исследовании причин московского пожара. Суть этих факторов следующая: никто не предполагал даже возможность сдачи древней столицы, все были изначально убеждены, что в Москве врагу не бывать. В самой же Москве вплоть до Смоленского сражения не могли допустить мысли о том, что Москва будет сдана. Поэтому организовать в подобных условиях пожар в городе оказалось бы очень рискованным предприятием. Необходимо было учитывать общественные настроения в Москве. Поэтому определяя причины пожара в древней столице и учитывая, что пожар возник не сам по себе, необходимо изучить состояние московского общества в начале войны, а также те условия и обстоятельства, которые их обусловили. Также в данной главе необходимо рассмотреть две личности, которые могли быть организаторами и вдохновителями пожара: Кутузова и Ростопчина, а также выявить ту связь, которая, несомненно, существовала между их планами и деятельностью с общественными настроениями в Москве и с состоянием русского войска после Бородинского сражения.

Известно, что накануне вторжения Наполеона в древней столице предполагали возможность войны, и вместе с тем никто ничего не знал определённо о том, в каких отношениях находятся Россия и Франция, и потому в Москве всё было спокойно. Вот как характеризует общее положение в городе современник событий М.М. Евреинов: «никогда в Москве так не веселились, как в 1811 году»[1]. Ещё одна современница писала следующее: «Зиму 1812 года провели мы, как и всегда, на балах, концертах, благородных спектаклях. Весело промчалась зима и помину тогда не было о политике… Никто не тревожился за сильную и непобедимую Россию, тем менее за её столицы»[2]. Однако лучше всего охарактеризовал общее положение в Москве другой очевидец — Бестужев-Рюмин, который отмечал некоторую неопределённость и двойственность в общественных настроениях. С одной стороны, в городе ходили слухи о разрыве мира с Францией, «подозревали что-то неладное»[3]; с началом движения войск эти подозрения усилились, так что стали говорить уже о войне, и что война эта «с французами будет… война жестокая»[4]. Однако определённых известий не было никаких. Известие о вступлении Наполеона в Россию оказалось для московских жителей слишком внезапным. «Источники единогласно свидетельствуют о повышенном и напряженном интересе различных слоёв московского населения к совершающимся событиям… Жадное ожидание военных новостей проявлялось повсюду… «Московские ведомости» наполнились военными известиями»[5]. Подобные толки порождали неуверенность и сомнения относительно военных действий. «Спокойствие покинуло наш милый город. Мы живём со дня на день, не зная, что ждёт нас впереди… Мы же, москвичи, остаёмся по-прежнему в неведении касательно нашей участи»[6], — так охарактеризовала настроения московских жителей Волкова.

Психологическая неподготовленность к войне вызвала напряжённый интерес к происходившим событиям, в то время как неоднозначность сообщений о ходе боевых действий вызвала недовольство среди московского населения и усилило социальную напряжённость.

1.1. Московское крестьянство в начале войны

Суть вышеуказанной противоречивой реакции, сложившейся в Москве, состоит прежде всего в том, что «необоснованный подъём настроения сменялся резким упадком, недовольство нарастало»[7]. Это недовольство не могло не остаться незамеченным для московских властей, в частности, для генерал-губернатора Москвы — графа Ростопчина. Ещё до начала Отечественной войны Ростопчин говорил о возможности крестьянских восстаний. В его многочисленных письмах ясно чувствуются тревога и волнение из-за недовольства крестьян. В 1806 году он писал императору о возможности бунта, для которого, как он считал, было достаточно одного только слуха о свободе. «Толк о мнимой вольности, — писал Ростопчин — подымет народ на приобретение оной (т.е. свободы) истреблением дворянства, что есть во всех бунтах и возмущениях единая цель черни»[8]. О возможности крестьянского бунта писал также и крепостник Поздеев. Он утверждал, что «при таком частом и строгом рекрутстве и наборах ожидай всеобщего бунта против государя и дворян»[9]. О раздражении городских низов писала и Волкова. В письме к Ланской она утверждала, что «народ так раздражён, что мы не осмеливаемся говорить по-французски на улицах»[10]. Мысль о возможности восстания тревожила почти всё дворянство. В день приезда императора в Москву известие о его задержке произвело волнение в народе. Записки Хомутовой выразительно рисуют дворянскую реакцию на это волнение: «На Спасской башне пробило десять часов; народ на площади заволновался. Демидов притронулся к локтю похолоделою рукою и сказал: «Бунт». И это слово, переходя из уст в уста, слилось в глухой гул»[11]. Таким образом, ожидание народных волнений, судя по воспоминаниям современников, было чрезвычайно напряжённым. Другой современник событий, француз Мишивье, много лет проживший в России, писал, что, «как только французы появятся под Москвою, крестьяне восстанут против своих господ и вся Россия будет покорена»[12].

Теперь необходимо сравнить данные нарративных источников, которые носят в первую очередь субъективный характер, с официальными документальными актами. Сохранилось предписание секретного комитета 13 января 1807 года московскому генерал-губернатору И.В.Гудовичу «усугубить при теперешних обстоятельствах полицейский надзор, где народ собирается»[13]. Известно также официальное свидетельство того, что в апреле 1812 года крестьяне оказали буйство против членов суда. Это сообщение в известной мере соответствует мемуарным описаниям, однако при сопоставлении документов с воспоминаниями и записками современников можно обнаружить, что опасения дворян, безусловно, были несколько преувеличенными и что отдельные случаи волнений крепостных не могли означать неизбежность бунта или всеобщего восстания. Москвичка Кологривова записала толки простого народа, у которого неудачи объяснялись изменой: «Начальники изменяют, — вот и только»[14]. Таковы были настроения крестьян и простого народа в начале Отечественной войны 1812 года.

В этих условиях Ростопчин решил разжечь ненависть у москвичей к иностранцам с помощью своих афишек. О том, какую реакцию вызвали эти афишки среди жителей Москвы, и о демонстративной высылке иностранцев из города будет сказано ниже, а теперь необходимо определить положение московского дворянства.

1.2. Московское дворянство в начале войны

Следует отметить, что Москва была центром дворянства, его резиденцией. И потому «Москва являлась средоточием общественного мнения русского дворянства»[15].

Реакция московского дворянства на начало войны с Наполеоном очень хорошо прослеживается по воспоминаниям Хомутовой. По её словам, известие о вступлении Наполеона в Россию произвело сильное впечатление на дворян, однако не побудило их к каким-либо конкретным действиям. Здесь записи Хомутовой перекликаются с воспоминаниями Вяземского, который писал, что настроения и толки в московском обществе «не выходили за пределы обыкновенных»[16]. Однако многие признали серьёзность последствий вторжения французов в Россию и поняли настоящий характер войны. Но хотя большинство из дворян выразило готовность оказать помощь правительству в организации ополчения и снабжения фронта и пожертвовало часть «своего имущества, чтобы спасти всё»[17], однако готовность эта у определённой категории дворян далеко не означала их готовности поддерживать правительственную политику и одобрять стратегию войны. Об этом говорит, прежде всего, тот факт, что дворяне в Москве выбрали главнокомандующим Кутузова, который был в немилости. Сохранилась также запись Глинки о том, что некоторые из дворян собирались при встрече с императором спросить у него, «сколько у нас войска и где наше войско»[18], что не могло означать ничего иного как полемики с «правительственной стратегией войны и движением на отступление»[19]. Также и Ростопчин писал о том, что одни обвиняли императора, что он не избежал третьей войны с противником, другие негодовали, что правительство легкомысленно втянулось в войну, «когда враг ещё был далеко»[20]. Так, в Москве установилась социальная напряжённость, в условиях которой Ростопчин, конечно, не смог организовать пожар в городе.

1.3. Политика Ф.В. Ростопчина в Москве

Деятельность М.И. Кутузова накануне сдачи Москвы

С 1-го июля в Москве стали печататься так называемые ростопчинские афишки, всего их было насчитано 57, авторство 23 из них атрибутируется Ростопчину. Отклики населения Москвы на афишки оказались достаточно противоречивыми. Вяземский отмечал, что Ростопчин, сам того не желая, своими афишками возбуждал народ против дворян, что ещё более усиливало напряжённость среди московского населения. В своих афишках, написанных простонародным языком, Ростопчин объявлял, что французам Москвы не видать и что у русских достаточно войска, чтобы не впустить неприятеля в Москву. Одновременно Ростопчин стремился возбудить ненависть у московского населения к иностранцам. Он демонстративно выслал из Москвы «сорок человек иностранцев, которые были замечены по своим неуместным речам и дурному поведению»[21]. Ростопчин уже понимал, что древняя столица может быть взята врагом. Об этом говорит также тот факт, что он распорядился вывозить из города казённое имущество.

После поражения русских войск под Смоленском началось бегство жителей из Москвы. «Люди … голову потеряли; все едут отсюда»[22], — так описывал эти события Булгаков, а Волкова отмечала: «Ежедневно тысячи карет выезжают во все заставы»[23]. При таких обстоятельствах заявление о сдаче Москвы вызвало если бы не бунт, то по крайней мере сильнейшее волнение и уличные беспорядки.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что у Ростопчина при сложившихся обстоятельствах не было ни условий, ни возможностей для организации пожара в Москве. Однако Бестужев-Рюмин в своём «Кратком описании», рассказывая о пожарах, замечает, что зажигали магазины, и, «как говорили, зажигал лавки сам частный пристав городской части, какой-то князь»[24]. Возможно, что отдельные распоряжения о поджогах некоторых хозяйственных объектов все-таки были. Итак, отдельные поджоги совершались по приказаниям Ростопчина; следовательно, необходимо признать участие Ростопчина в подготовке именно отдельных локальных поджогов некоторых домов и хозяйственных объектов в Москве, однако эти поджоги, разумеется, не могли привести к масштабным пожарам.

Другой человек, который мог бы стать организатором пожаров в Москве, был Кутузов. Отличительными чертами Кутузова, как военоначальника и полководца, были осторожность и хитрость. Известно, что Кутузов учитывал прежде всего общественные настроения и поэтому заявлял о наступлении русских войск на французов, желая тем самым убедить население в том, что Москва не будет отдана. В этих условиях Кутузов , как и Ростопчин, разумеется, не мог организовать пожар в Москве.   

2. Гипотезы о поджигателях Москвы

До сих пор остаётся неизвестным вопрос о том, кто был непосредственным виновником пожара в Москве. Поначалу, то есть сразу же после окончания Отечественной войны 1812 года, самым распространённым было мнение о том, что Москву сожгли французы. Особенно широко эта идея распространилась среди представителей знати и дворянства. «Французы сожгли Москву, а мы сохранили Париж»[25], — говорил С.Р. Воронцов.  

Однако уже после окончания Отечественной войны очевидцы допускали возможность участия в поджогах как французов, так и русских.

2.1. Пожар и начало грабежей

Все источники, как русские, так и французские, сходятся в описании вступления армии Наполеона в Москву. Мемуары свидетельствуют о том, что 2 сентября, когда неприятельские войска начали занимать город, древняя столица оказалась опустевшей. Ермолов писал в своих «Записках», что «дома были пусты…, на некоторых улица не встречалось ни одного человека»[26]; то же писал и француз Де-ла-Фриз: «Население… целиком бежало из своей столицы»[27]. Однако в воспоминаниях Растковского сохранились записи о следах беспорядков в Москве; он писал о том, что «лавки представляли собой беспорядок»[28]. О том, что первые грабежи начались ещё 2 сентября, писал офицер гвардии Лабом. Приближаясь 2 сентября с отрядом конных гвардейцев к Кремлю, на Красной площади он и его спутники встретили «толпу солдат, открыто торговавших краденым товаром»[29]. Однако   шевалье д‘Изарн отмечал, что грабежи начались, когда пожары уже распространились, и всё, что «уцелело от пламени, попадало в руки солдат»[30]. Чтобы примирить все эти противоречивые данные, можно предположить, что грабежи действительно начались в первый день вступления французов в Москву, однако не приняли ещё столь массового характера, как в последующие дни. Можно предположить в данном случае, что пожары могли начаться именно во время этих первых грабежей, тем более, что загорались в первую очередь торговые ряды и лавки. Однако современник тех событий Свербеев выделял как одну из причин московских пожаров «отсутствие всякого порядка между кочующими по городу толпами жителей»[31]. Поэтому трудно определить в данном случае, русские или французы были первыми поджигателями в Москве. И нам кажется в данном случае возможным предположить, что поджоги были совершены как французами, так и русскими.

2.2. Свидетельства очевидцев и документы о поджоге Москвы её жителями

Изучение источников показывает, что пожары возникали как во время грабежей французов, так и в результате намеренных поджогов, совершаемых московскими жителями. Вначале мы будем приводить те свидетельства, которые указывают на участие русских в поджогах города. Наполеон говорил о том, что для организации пожара были наняты «сотни бродяг, которые рассеялись по разным частям города… и головешками поджигали дома»[32]. Сегюр в своих мемуарах писал, что в башне под арсеналом был найден солдат русской полиции, который «исполнил предписание, заметив сигнал, поданный начальством»[33]. О том, что Кремль поджигали русские, писал и Домерг. О причастности Ростопчина к пожарам писал в своём дневнике Стендаль. Дедем писал о том, что Москву поджигали русские; он утверждал, что ещё раньше получил известия «относительно намерения русских сжечь свои города»[34]. Сегюр писал, что Биржа была подожжена солдатами русской полиции. Итальянский офицер Цезарь Ложье писал, что поджигателями были представители самых разных сословий: солдаты, казаки, помещики, чиновники, семинаристы. Однако наибольший интерес представляют французские документальные источники о поджигателях. В 21-ом бюллетене Великой армии сообщается о расстреле 300 поджигателей. Протокол от 4 сентября свидетельствует о суде над 26 поджигателями. Сохранилась запись о том, что поджигатели были схвачены на месте преступления. Среди них — представители самых разных сословий московского общества; и это свидетельство соответствует вышеуказанным записям Ложье.

Сохранились свидетельства русских о московских поджигателях. Ростопчин передавал рассказ о том, как дворник Муравьёвых и один купец были схвачены в момент поджога своих домов и расстреляны. Отец историка М. П. Погодина видел унтер-офицера, который был поджигателем. Сохранилось свидетельство о том, что 3 сентября Москворецкий мост подожгли казаки. Также следует ещё раз упомянуть свидетельство Бестужева-Рюмина (уже указанное выше) о том, что поджигали лавки частный пристав городской части и князь. И наконец, до нас дошли слова Кутузова о том, что Москву сожгли русские, проникнутые любовью к Родине и, готовые ради неё на самопожертвование, они гибли в горящем городе. Итак, участие москвичей в пожаре Москвы несомненно, это подтверждается как русскими, так и иностранными источниками.

2.3. Свидетельства очевидцев и документы о поджоге Москвы французами

Теперь необходимо изучить те свидетельства источников, которые доказывают участие в пожарах французов. Сохранилось свидетельство надзирателя Воспитательного дома М.Ф. Тутолмина о поджогах, которые совершали французы. Он писал: «Воспитательный дом находился в величайшей опасности, будучи со всех сторон окружён пламенем… Когда я с подчинёнными моими… старался загасить огонь, тогда французские зажигатели поджигали с других сторон вновь… Не переставали ходить французские зажигатели около Дома»[35]. В «Бумагах Щукина» содержится свидетельство о поджоге французами помещения Вдовьего дома, где находились раненые русские солдаты: «Кудринский вдовий дом сгорел 3-го сентября, во вторник, не от соседственных дворов, но от явного зажигательства французов…, которые стреляли в оный горючими веществами»[36]. О том, что французы поджигали Москву, говорил и Кутузов. Эти слова противоречат вышеуказанному заявлению Кутузова о том, что Москву сожгли русские. Однако на наш взгляд, данные факты не противоречат, а являются дополнением друг другу. Кутузов, который, по своим же словам, знал, «что в каждый день, в каждый час происходит в Москве»[37], несомненно, понимал, что поджигать древнюю столицу могли как русские, так и французы. Одним из самых важных свидетельств, указывающих на участие французов в поджогах, является свидетельство из письма Ростопчина о том, что среди казнённых Наполеоном поджигателей было семь французов. А. И. Герцен, основываясь на рассказе своей няни, писал о том, что их семья во дни пожаров добралась до Голохвастовского дома, который был весь объят пламенем; а рядом, в саду, оказалась «ватага солдат, препьяных». Сержант роты Бургонь писал о том, что уже в первые дни вступления французской армии в Москву начались грабежи торговых лавок, так что «вся площадь была покрыта всякой всячиной.., тут были разных сортов вино, водка…»[38]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что французы также совершали поджоги в Москве. Однако необходимо рассмотреть все обстоятельства, связанные с пожарами в Москве. Признавая, что русские поджигали Москву, нельзя не учитывать тот факт, что очень многие жители столицы помогали тушить пожары и стремились спасти имущество от огня. Этот факт признаёт сам Наполеон, который говорил о том, что «жители делали всё возможное, чтобы… потушить» огонь. В письме приказчика Максима Сокова есть упоминание о том, что он вместе с дворовыми людьми спасал имущество своего хозяина.  Признавая также и тот факт, что солдаты наполеоновской армии принимали участие в поджогах, необходимо оговориться, что не всё войско грабило и что часть его пыталась как-то справиться с пожаром. Наконец, нельзя не признать того факта, что часть пожаров могла возникнуть «от солдатских огней, разведенных слишком близко к домам почти сплошь деревянным»[39]. Вместе с тем известно, что Наполеон и его окружение предпринимали серьёзные меры, чтобы наладить жизнь в городе. Это говорит о том, что французское командование не организовывало пожары в Москве и что поджоги были совершены рядовыми солдатами из наполеоновской армии во время мародёрства и грабежей.

2.4. Второстепенные факторы в московском пожаре

При изучении причин пожара следует также учитывать природный фактор. Ветер, сменившийся ураганом, способствовал быстрому и стремительному распространению пожара. Сильный ветер подул уже 3 сен-тября. Признание в качестве главной причины быстрого распространения пожара этого природного фактора есть как в русских, так и в иностранных источниках. Соков в своём письме писал о том, что во время сильного ветра «загорелись домы за Москвой-рекой»[40]. Домерг в своих записях утверждал, что «пожар… расстилался по ветру[41]».

Следующий фактор, который нельзя не учитывать — это особенности планировки Москвы. Из 9158 домов в Москве более 6000 были деревянными. До 1812 года Москва выгорала несколько раз. Домерг и д‘Изарн в своих записях отмечали такую особенность в топографии Москвы, как «теснота места». Оба они считают, что тесное пространство затрудняло борьбу с огнём. Вот что пишет по этому поводу Домерг: «Сила пламени, поддерживаемая множеством товаров, тесное пространство между лавками… делали всякую помощь бесполезною и потери невознаградимыми»[42].

Таким образом, можно выделить два второстепенных фактора, способствовавших быстрому распространению пожаров: это сила ветра и особенности планировки и строений Москвы.

Заключение

На основании проведённого исследования мы выяснили, что стало причиной московского пожара, определили, кто принимал участие в поджогах в древней столице, изучили «случайные факторы» в пожаре.

Мы выяснили, что накануне сдачи Москвы в городе была социальная напряжённость из-за психологической неподготовленности московского населения к войне (время начала войны оказалось для жителей Москвы слишком неожиданным), а также из-за неоднозначности сообщений о ходе боевых действий. Эта напряжённость стала причиной проведения Ростопчиным политики по разжиганию у жителей Москвы патриотических чувств и ненависти к иностранцам. Ростопчинские афишки, данные которых не соответствовали действительности, усилили общую напряжённость в городе, так что при сложившихся обстоятельствах у Ростопчина не было ни условий, ни возможностей для организации пожара в городе. Таким образом, мы пришли к выводу, что сожжение Москвы не было заранее спланированным актом московского правительства. Однако мы выяснили также и тот факт, что Ростопчин имел причастность к организации отдельных поджогов некоторой части хозяйственных объектов в Москве.

Изучая источники, мы нашли в них свидетельства об участии в поджогах как русских, так и французов. Было определено, что первые пожары возникли в результате поджогов, совершённых русскими, а также в результате беспорядков, связанных с началом грабежей в городе. Были изучены свидетельства очевидцев и документы о поджоге Москвы её жителями. Мы рассмотрели свидетельства как русских, так и иностранцев. Данные этих источников перекликаются между собой, а также с информацией документов, что также было нами доказано в процессе нашего исследования.

Аналогичные выводы были получены относительно участия французов в поджогах Москвы.

Было также определено, что одной из причин быстрого распространения пожаров в Москве было наличие так называемых второстепенных факторов. Это природный фактор (ураган, способствовавший усилению пожаров), а также особенности планировки Москвы (в частности, деревянные дома и постройки).

Итак, на основании перечисленных выводов можно сделать общий вывод о том, что не существовало одной причины возникновения пожаров в Москве. В данном случае следует исследовать совокупность факторов и причин, приведших к возникновения пожаров в городе. Можно выделить фактор социальный (участие русских и французов) и уже упомянутые второстепенные факторы.

Таким образом, выдвинутая нами в начале нашего исследования гипотеза полностью подтвердилась в процессе изучения источников и анализа их данных. Нами было определено, что их данные перекликаются друг с другом, и это подтверждает верность нашей гипотезы.

Нами была обоснована возможность участия в поджогах как московских жителей, так и французов. Следовательно, на наш взгляд, нельзя оценивать и писать о московском пожаре однозначно и утверждать, что Москва была сожжена только русскими, то же нельзя говорить и о французах. Следует учитывать совокупность всех обстоятельств, которые были обозначены нами выше (т.е. в данном случае необходимо использовать многофакторный подход).

Именно благодаря многофакторному подходу мы пришли к вышеобозначенным выводам о причинах московского пожара.

Список источников и литературы

Источники

1. Васютинский А.М. Наполеон в России. М., 2004.
2. Глинка С.Н. Записки о 1812 годе. СПб., 1895.
3. Ермолов А.Т. Записки. М., 1991.
4. Ростопчин Ф.В. Ох, французы ! М., 1992.
5. Бумаги Щукина. М., 1900.
6. Недаром помнит вся Россия… Сборник.Сост. Левченко В.Г., Володин
7. В.В. М., 1987.
8. Россия и Наполеон. М., 1912
9. Русская старина. 1893. № 1.

Литература

1. Кудряшов К.В. Москва в 1812 году. 150 лет. М., 1962.
2. Матвеев М. Москва и жизнь в ней накануне нашествия 1812 года. М.,
3. Мельгунов С. П. Ростопчин — московский главнокомандующий //
4. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. IV.
5. Мельгунов С.П. Кто сжёг Москву ? // Отечественная война и русское
6. общество / М., 1912. Т. V.
7. Нечкина М.В. Москва в 1812 году. М., 1947.
8. Семевский В.И. Волнения крестьян 1812 года и связанные с
9. Отечественной войной // Отечественная война и русское общество.
10. М., 1912. Т. V.
11. Сироткин В.Г. Отечественная война 1812 года. М., 1988.
12. Тарле Е.В. Наполеон. Минск, 1993.
13. Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М., 1992.
14. Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика. М., 1980 Отечественная война 1812 года. М., 2004.

1. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. IV. С. 34.
2. Бахрушин С.В. Москва в 1812 году.М., 1913. C. 10.
3. Недаром помнит вся Россия…: Сборник.Сост. Левченко В.Г.,
4. Володин В.В. М., 1987. C. 22.
5. Там же.
6. Нечкина М. В. Москва в 1812 году. М., 1947. С. 3.
7. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. IV. C. 56.
8. Нечкина М. В. Указ. соч. C. 4-5.
9. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. IV. C. 74.
10. Там же. С. 79.
11. Нечкина М. В. Указ. соч.C. 5.
12. Русский архив. 1891. Т. III. С. 315.
13. Русская старина. 1893. № 1. С. 23.
14. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. V. С. 76.
15. Русский архив. 1886. Т. VII. С. 341.
16. Жилин П. А. Гибель Наполеоновской армии в России. М., 1974. C. 179.
17. Вяземский П. А. Воспоминания о 1812 годе. // Русский архив. 1869.
18. Матвеев М. Москва и жизнь в ней накануне нашествия 1812 года. М., 1912. С. 171.
19. Глинка С. Н. Записки о 1812 годе. СПб., 1863. С. 17-18.
20. Нечкина М. В. Указ. соч. C.8.
21. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. V. С. 38.
22. Недаром помнит вся Россия…: Сборник.Сост. Левченко В.Г.,
23. Володин В.В. М., 1987. C. 76..
24. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. IV. С.57.
25. Там же. С. 59.
26. Там же. С. 168.
27. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. IV. С. 162.
28. Недаром помнит вся Россия…: Сборник.Сост. Левченко В.Г.,
29. Володин В.В. М., 1987. C. 60.
30. Там же. С. 113.
31. Там же. С. 112.
32. Сироткин В. Г. Отечественная война 1812 года. М., 1988. C. 146.
33. Отечественная война и русское общество. М., 1912. Т. IV. С. 144.
34. Там же. С. 65.
35. Россия и Наполеон. М., 1912. С. 191.
36. Россия и Наполеон. М., 1912. С. 193.
37. Недаром помнит вся Россия…: Сборник.Сост. Левченко В.Г.,
38. Володин В.В. М., 1987. C. 152.
39. Гарнич Н. Ф. 1812 год. М., 1952. С. 143.
40. Бумаги Щукина. М., 1900. Ч. 5. С. 155.
41. Гарнич Н. Ф. Указ. соч. С. 141-142.
42. Сироткин В. Г. Указ. соч. C. 146.
43. Недаром помнит вся Россия…: Сборник.Сост. Левченко В.Г.,
44. Володин В.В. М., 1987. C.139.
45. Недаром помнит вся Россия…: Сборник.Сост. Левченко В.Г.,
46. Володин В.В. М., 1987. C. 131.
47. Там же. С. 143.
48. Там же.

• Переломные точки русской истории