Кузоро К.А.

Дмитрий Никанорович Беликов (1852–1932) – заслуженный профессор богословия Томского Императорского университета, священнослужитель, историк, общественный деятель.

Д. Н. Беликов возглавлял кафедру богословия Томского Императорского университета, был настоятелем университетской церкви, заведовал Археологическим и этнографическим музеем. Д. Н. Беликов осуществил глубокое исследование местной истории, и в особенности, истории старообрядчества.

О самом же Д. Н. Беликове пока известно немного[1]. В тоже время, его личность достойна самого пристального внимания историков. Вся его жизнь стала примером искреннего и преданного служения науке, Родине, своему краю.

Дмитрий Никанорович Беликов родился 19 (31) октября 1852 года в Симбирской губернии в семье священника. После окончания Симбирской семинарии в 1874 году Дмитрий Беликов поступает в Казанскую духовную академию.

Время обучения Дмитрия Беликова в семинарии, а затем в академии совпало с либеральными реформами императора Александра II в сфере духовного образования. Духовные школы второй половины XIX – начала ХХ вв. воспитали ряд талантливейших богословов, ученых, философов оставивших заметный след в жизни России. Опыт организации образовательного и научного процессов в духовных школах может быть полезен и в наше время.

Причины образовательных реформ, проведенных министром народного образования и обер-прокурором Святейшего Синода графом Д. Н. Толстым, крылись как в растущем общественном недовольстве устройством духовных учебных заведений, во многом проигрывавших светским, так и в опасениях распространения атеизма – верного предвестника революции.

В 1867 году было подписано положение об Учебном комитете при Святейшем Синоде, в сферу компетенции которого входили вопросы образования и воспитания, введение новых уставов в духовных учебных заведениях. Учебный комитет немедленно включился в работу, результатом которой стало реформирование духовных училищ, семинарий и академий конца 1860-х годов.

Согласно произошедшим изменениям, в духовные училища теперь принимали учащихся из всех сословий. По окончании училища они имели право поступать как в семинарии, так и в светские учебные заведения. Новая программа была составлена таким образом, чтобы ученики могли компенсировать пробелы в своих знаниях, полученных в начальной школе.

Проведенные реформы положили конец имевшей место практике назначения ректоров академий и семинарий настоятелями отдаленных монастырей, что мешало им нормальному исполнению своих должностей. В семинариях для более четкого разграничения сфер деятельности создавались педагогическое собрание и административное собрание. Административное собрание ведало исключительно хозяйственными вопросами, а педагогическое – вопросами преподавания и дисциплины. В семинариях усиливались богословские предметы, особенно в трех старших классах, из программы вычеркивались такие дисциплины, как сельское хозяйство и медицина. Выпускники семинарий теперь могли поступать в университеты.

Особенно значимым для развития богословской науки стал Академический устав 1869 года, в составлении которого принимали участие ведущие представители богословской науки: митрополит Макарий (Булгаков), протоиерей И. В. Васильев, ректор Петербургской академии протоиерей И. П. Янышев.

Ранее задача академий состояла в подготовке лиц духовного звания к занятию высших церковных должностей и преподаванию в семинариях. Новый же устав предписывал академиям «давать высшее образование для просвещенного служения церкви и заботится о подготовке преподавателей для духовных учебных заведений»[2]. Особенно серьезное внимание уделялось первому из этих требований, которое предполагало собой дальнейшее совершенствование богословской науки. Полное признание, наконец, нашли фундаментальные методы научной критики, до того момента «подавлявшиеся из боязни вольнодумства и духовной самостоятельности ученых»[3]. Согласно новому Академическому уставу 1869 года произошло разделение преподаваемых наук на три отделения: богословское, церковно-историческое и церковно-практическое, следовательно, каждый студент мог выбрать наиболее близкую ему отрасль. Четвертый курс академии, куда допускались только студенты, сдавшие на отлично выпускные экзамены после третьего курса, был посвящен исключительно подготовке к преподаванию в семинариях и академиях. При этом студент мог выбирать интересующие его дисциплины, ранее интересы учащихся при выборе сферы преподавания не учитывались. Имея в виду все выше сказанное, нельзя не согласиться с тем, что реформа 1869 года сделала духовные академии «подлинно высшими школами богословской науки»[4].

Безусловно, годы, поведенные в академии, стали значительным этапом в жизни Д. Н. Беликова, оказавшим непосредственное влияние на формирование его как историка церкви. Об этом этапе, а так же о том, что представляла собой Казанская духовная академия того времени, следует сказать подробнее.

В Казани – городе, расположенном «лицом к народам полудиким, в воротах Азии слепой» издавна сформировался «центр просвещения для всего огромного восточного края России»[5].

Важнейшей предпосылкой для открытия здесь духовной академии было то, что Казань, в силу своего географического положения, соприкасалась с иноверцами – татарами, чувашами, калмыками, черемисами (мари), по отношению к которым правительство и церковь проводили политику христианизации. Открытая в 1794 году духовная академия просуществовала до 1818 года, а затем была закрыта на неопределенное время по недостатку средств для ее реформирования, а также «вероятно, в расчете, что, может быть, дело обойдется и с тремя академиями»[6].

Но последующий двадцатилетний опыт показал все неудобство управления духовными семинариями восточного края России из столицы, вследствие чего правительство сочло необходимым открыть Казанскую духовную академию заново. 6 июня 1842 года последовало утверждение Николаем I доклада Синода об открытии академии.

Ежегодно в академии на всех четырех курсах обучалось от 100 до 120 человек. Поступали в Казанскую духовную академию из Астраханской, Воронежской, Костромской, Нижегородской, Симбирской, Самарской семинарий. Каждый год из академии в семинарские правления поступал вызов на определенное число учащихся. Семинарские правления отбирали учеников по своему усмотрению и отправляли их в Казань для сдачи вступительных экзаменов («поверочных испытаний»). Кроме того, в академии оставалось несколько мест для лиц, желающих поступить помимо вызова, а также предоставлялось право на посещение лекций «в качестве посторонних слушателей»[7].

Д. Н. Беликов обучался на церковно-историческом отделении[8], в состав которого входили следующие кафедры: русской церковной истории, истории обличения русского раскола, русской гражданской истории, библейской истории Ветхого и Нового Завета, общей церковной истории, общей гражданской истории новой, общей гражданской истории (древней).

Занятия студентов первых трех курсов состояли в «слушании, записывании и на основе этих записей в составлении и усвоении читаемых им лекций, а также в чтении сочинений, относящихся к уяснению изучаемых ими предметов»[9]. Студенты четвертого курса под руководством преподавателей занимались разработкой различных вопросов по предметам их специальных занятий, готовились к преподаванию в семинариях, разрабатывали учебники и пособия, составляли проповеди. По окончании четвертого курса учащиеся должны были сдавать магистерские экзамены, принимавшиеся комиссиями под председательством ректора.

Говоря о Казанской духовной академии, нельзя не остановиться на том, что в ее преподавательский состав входили известные в то время ученые.

Должность ректора академии во время обучения там Д. Н. Беликова исполнял протоиерей Александр Владимирский – ординарный профессор по кафедре основного богословия, почетный член Казанского университета. Помощником ректора академии по церковно-историческому отделению был Петр Васильевич Знаменский, занимавший с 1866 года кафедру русской церковной истории. Наиболее известные его исследования: «Законодательство Петра I относительно духовенства» (1863), «Приходское духовенство со времени реформы Петра I» (1872), «Руководство к русской церковной истории» (1872), «Основные начала духовной училищной реформы при Александре I» (1878).

Историю русского раскола преподавал профессор Николай Иванович Ивановский – духовный писатель и исследователь староверия, автор таких трудов, как «Критический разбор неприемлющих священства старообрядцев о церкви и таинствах» (1883–1892), «Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола» (1886) и издатель двух памятников: «Книги об Антихристе и о прочих действиях иже при нем бытии хотящих» (1872–1892) и «Проскинитария Арсения Суханова» (1889).

Помощником ректора по церковно-практическому отделению в тот период был Иван Яковлевич Порфирьев – профессор истории русской словесности, член-корреспондент императорской академии наук. Его научные труды основаны, главным образом, на изучении рукописей Соловецкой библиотеки, поступивших в 1865 году в академию. И. Я. Порфирьев много сделал для подготовки издания сочинений Иосифа Волоцкого, Максима Грека, апокрифических текстов.

Итак, как мы можем убедиться, преподавание в академии было организовано на высоком уровне.

Дмитрий Никанорович Беликов сдавал магистерские испытания в 1878 году и по их результатам получил степень кандидата богословия с правом при искании степени магистра не держать нового устного испытания. По решению Совета академии выпускник был зачислен кандидатом на замещение вакантной кафедры общей гражданской истории (древней). 22 ноября 1878 года состоялась публичная защита его кандидатского сочинения на тему «Спартанская реформа при царях Агисе III и Клеомене III», напечатанного позднее на страницах «Православного собеседника». После защиты кандидатского сочинения Дмитрий Беликов был допущен к чтению лекций в звании приват-доцента.

В 1882 году Дмитрия Никаноровича рукоположили в священный сан. Служил он настоятелем Покровской церкви в Казани, а затем настоятелем церкви Родионовского института.

В 1887 году Дмитрий Беликов представил магистерскую диссертацию «Христианство у готов», в которой им рассматривалась история готов со времени их переселения к Черному морю и Дунаю (VII век до н. э.); их взаимоотношения с Римской империей, и, как следствие, – возникновение среди готов христианства.

После защиты диссертации Д. Н. Беликов был утвержден Синодом в степени магистра богословия 27 ноября 1887 года[10].

Спустя два года Совет академии назначает Дмитрия Никаноровича профессором богословия недавно открывшегося Томского Императорского университета. Весной 1890 года Д. Н. Беликов вместе с семьей – с женой Надеждой Степановной Адоратской, сыном Борисом и дочерьми Ниной и Екатериной переезжает в Томск.

С открытием в 1888 году Томского Императорского университета распространение высшего образования в России сделало огромный шаг на восток. В Томский университет приезжали работать преподаватели и выпускники Петербургского, Московского, Казанского, Харьковского, Киевского университетов. Приезжали как по собственной инициативе, поскольку Сибирь в те годы «была той лабораторией, где можно было проверить на практике свои самые дерзновенные идеи, создать собственные научные школы и направления»[11], так и по назначению.

Нет данных, прямо указывающих на то, был ли перевод в Томск личной инициативой Дмитрия Никаноровича или назначением академии (до него из Казанской академии в Томскую духовную семинарию были переведены Д. Л. Кузнецов и К. Евтропов), но так или иначе осенью 1890 года он приступил к работе в новом университете.

Как особый предмет в курсе университетских наук, богословие являлось обязательным для студентов православного вероисповедания медицинского и юридического факультетов. Богословие велось у студентов в течение первых двух семестров, по окончании второго семестра сдавался экзамен. Лекции читались три раза в неделю по одному часу. Количество отведенных на богословие часов было не меньше, чем на профилирующие дисциплины. В своих лекциях Д. Н. Беликов освещал «общее учение о религии, ее существе и происхождении с обозрением сюда относящихся философских и научных теорий, учение об откровенных религиях Ветхого и Нового Завета с изложением главнейших христианских догматов»[12]. Также изучалась история религиозных воззрений Китая, Индии, Древней Греции, Древнего Рима[13]. Значительное внимание Дмитрий Никанорович уделял христианскому нравственному учению, взаимоотношениям религии и нравственности.

Кроме лекций в университете Д. Н. Беликов на общественных началах выступал с публичными лекциями на богословские, исторические, краеведческие темы на общеобразовательных вечерних курсах, собиравших значительные аудитории слушателей.

Одновременно со вступлением в должность профессора богословия, Д. Н. Беликов стал настоятелем Градо-Томской университетской церкви во имя Казанской иконы Божьей Матери. Во время работы в университете Дмитрий Никанорович регулярно вел в этой церкви богослужения, организовал при ней церковный хор. В мае 1895 года он был возведен в сан протоиерея.

Несколько лет Д. Н. Беликов заведовал Археологическим и этнографическим музеем. Работа с музейными архивами подвела его к краеведческим исследованиям.

Опираясь на данные переписных книг Томского и Кузнецкого монастырей, Д. Н. Беликов приступает к исследованию заинтересовавшего его процесса освоения Сибири в XVII–XVIII веках. В 1898 году была издана его работа под названием «Первые русские крестьяне-насельники Томского края и разные особенности в условиях их жизни и быта». В данной работе историк рассматривает процесс колонизации Сибири, социальный состав потока переселенцев, описывает их повседневную жизнь. Следует отметить, что в исследовании автор проявляет заметный интерес к появлению в Томском крае староверов и мерам церкви и правительства по борьбе с ними. Впоследствии эта тема будет изучена им подробнее.

Используя архивные материалы, хранившиеся в разных городах Сибири и никем до него не разрабатывавшиеся, Дмитрий Никанорович приступил к исследованию староверия в Сибири.

Его первая работа на эту тему – очерк «Старообрядческий раскол в Томской губернии (по судебным данным)», напечатанный впервые в 1895 году на страницах «Известий Томского Университета». Источниками для этого исследования послужила серия уголовных дел, состоявших в производстве Томского губернского суда с 1878 по 1882 год. Логическим продолжением очерка стала докторская диссертация Дмитрия Никаноровича Беликова «Томский раскол: исторический очерк от 1835 по 1880-ые годы» (1900–1901).

В ноябре 1902 года Д. Н. Беликов защитил диссертацию в Казанской духовной академии и был утвержден Синодом в степени доктора церковной истории[14]. Тогда же Дмитрий Никанорович пишет следующие работы: «Старинные монастыри Томского края» (1898) и «Старинный Свято-Троицкий собор в г. Томске» (1900). В 1905 году выходит третье исследование Д. Н. Беликова, посвященное сибирскому староверию: «Старинный раскол в пределах Томского края».

Работы Д. Н. Беликова представляют собой своеобразную «энциклопедию» старообрядчества в сибирском крае; далеко не в каждой епархии было осуществлено исследование подобного масштаба.

Следует отметить, что Томская губерния конца XIX – начала ХХ вв. по площади занимала первое место в Российской империи: с севера, северо-запада и запада она граничила с Тобольской губернией, с юго-запада – с Семипалатинской областью, с юга и юго-востока – с Монголией, с востока и северо-востока – с Енисейской губернией[15]. Старообрядчество Томской епархии, ежегодно пополнявшееся переселенцами, было представлено практически всеми существующими в то время согласиями.

Создавая свои произведения, Дмитрий Никанорович Беликов использует дела, хранившиеся в архивах Томского губернского правления и Томской духовной консистории. Так же автор привлекает материалы архива канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства, собрание постановлений по части раскола, отчеты противораскольнического братства Св. Димитрия Ростовского, приходские отчеты священников, записки Императорского Русского географического общества, материалы первого миссионерского съезда, Томские и Тобольские епархиальные ведомости. Исходя даже только из этого перечня, мы видим, насколько серьезна была работа, проделанная историком с архивными материалами. Д. Н. Беликов не допускает в свое исследование каких-либо фальсифицированных источников, что неоднократно имело место в произведениях о расколе, написанных его предшественниками – церковными историками XVIII – XIX вв.

Кроме того, мы можем заметить, что в источниковую базу сочинений Д. Н, Беликова не входит ни одного труда, освещающего догматические аспекты противостояния старообрядчества и официального православия. Все источники несут в себе информацию о социальных аспектах жизни староверов, в то время как внимание синодальных историков предыдущих столетий было сосредоточено, главным образом, на вопросах догматики.

В предисловии к «Томскому расколу» Д. Н. Беликов обозначил, что его произведение имеет исключительно научные цели. В описании автором проделанной им работы мы отчетливо видим труд историка-позитивиста, различия между духовным и светским историком стираются: «Кто занимался в архивах с научными целями и при том, там, где нет архивной комиссии, тот поймет, какую массу усилий нам довелось употребить на дело собирания материала, раскиданного в многочисленных и полновесных самыми разнообразными бумагами, связках и систематического распределения добытых отсюда сырых фактов»[16]. Автор возлагает на свое произведение задачу проследить за жизнью староверов, внести нечто новое в имевшуюся картину знаний.

Появление и распространение старообрядчества в Сибири историк связывает с географическими, топографическими, культурными факторами. Кроме того, в качестве важнейшей причины его стремительного распространения Д. Н. Беликов выделяет отсутствие должного внимания со стороны православного духовенства. Это невнимание, помноженное на малограмотность сибирского населения, по мысли историка, неизбежно влекло за собой интерес к некой «народной» вере – старообрядчеству и сектантству. Открытое признание вины самого духовенства было очень важным шагом, сделанным церковной историографией начала ХХ века: в произведениях историков предшествующих столетий ничего подобного мы не видим.

Как историк-позитивист Д. Н. Беликов наполняет «Томский раскол» множеством конкретных фактов: перечислением городов, деревень, фамилий, цифр. К примеру, об обыске в одном из скитов Каинского округа автор пишет: «Книг и рукописей было найдено в кожаном переплете 1, в деревянных крышках 3, маленьких книг в худых переплетах 15 экземпляров… всех больших и малых икон и крестов в молельной нашлось 79»[17]. Но благодаря этим, казалось бы, совершенно излишним перечислениям, становится возможным заметить одну значимую деталь, отсутствующую в произведениях XVIII−XIX вв. – уважение автора к старообрядческой культуре. Д. Н. Беликов неоднократно приводит списки изъятых книг и икон, пишет о благоустройстве молелен и часовен, отмечает грамотность и начитанность староверов. Старообрядцы оставались для историка инакомыслящими, но, несмотря на это, он уважал и ценил сохраненное ими культурное наследие.

Д. Н. Беликов в очерке «Старообрядческий раскол в Томской губернии (по судебным данным)» и затем в «Томском расколе» отходит от комплексного обвинения староверов. Историк ни слова не говорит об их учении и обрядах, полностью сосредотачиваясь на социальной практике староверов. Причем здесь Д. Н. Беликова волнуют лишь асоциальные поступки, примеры которых он приводит в своих произведениях: убийства, общественные беспорядки, надругательства над святынями, неуважительное отношение к духовенству, массовые самосожжения староверов. Эти деяния, неприемлемые в любом обществе независимо от конфессиональной принадлежности совершившего их субъекта, автор жестоко осуждает.

Д. Н. Беликов в своих произведениях демонстрировал модель нового отношения священника к старообрядчеству. Действия как светской, так и духовной власти не должны быть чрезмерно строгими, поскольку излишняя жестокость может спровоцировать агрессию со стороны староверов. За исключением редких случаев, воздействие на старообрядчество – задача власти духовной. Приходскому священнику в этом деле принадлежит роль ни чуть не меньшая, чем миссионеру. И священник, и миссионер должны быть превосходно подготовлены к выполнению возложенных на них обязательств (высокий уровень образования в духовных учебных заведениях второй половины XIX – начала ХХ вв. позволял это).

Священник, по мнению Д. Н. Беликова, мог обращаться к помощи светских властей лишь в двух исключительных случаях: «в случае какого-нибудь особого кощунственного неистовства расколо-сектанта, неистовством возмущающего всю окружающую православную среду и не встречающего удержания со стороны ближайших сельских начальников, и в том разе, когда решительно некому стать в заступничество за жертву раскольнической нетерпимости, изнывающей под бременем кровных обид»[18]. При всех иных обстоятельствах борьба должна была вестись священником с помощью «духовного меча»: бесед, проповедей, наставлений. Главное, на что должны были делать ставку миссионеры и священники – это призыв к единению и просвещение своей паствы: регулярные, терпеливые беседы, диспуты, создание противораскольнических братств, основание новых церковно-приходских школ.

Обратимся к особенностям речи автора. Явление старообрядчества в своих произведениях Дмитрий Никанорович именует «расколом», «верой», «убеждениями». Самих староверов – «раскольниками», «старообрядцами», «кержаками», «защитниками раскола». Аввакума автор называет «самым авторитетным из расколоучителей» и «беспокойным неугомонным протопопом», отдавая должное его «богатырской, кипучей натуре» и «энергичному слову», оказавшему сильное влияние на жителей Сибирского края[19]. Лишь когда речь заходит о преступлениях, совершенных староверами, тон автора меняется, приобретая яркую эмоциональную окраску. Д. Н. Беликов старается быть максимально объективным, и, насколько это возможно, избегает оценочных суждений. Его слова – слова историка, а не полемиста; они обращены, в первую очередь, к разуму читателя.

«Томский раскол» был очень неоднозначно оценен современниками. Сохранилась переписка между обер-прокурором Святейшего Синода Константином Петровичем Победоносцевым и профессором Московской духовной академии Николаем Ивановичем Субботиным по поводу этой книги. В ответ на просьбу К. П. Победоносцева сообщить свое мнение о книге Н. И. Субботин напишет, что «Томский раскол» − это «простая систематизация разнородных данных из двух местных архивов, а не исследование по истории раскола Томского края». Поскольку сочинение представляло собой диссертацию на степень доктора богословия, по его мнению, оно должно было основываться «по возможности на всех печатных и рукописных материалах», а не только на архивных данных. Но достаточно было и положительных отзывов на книгу – к примеру, отзыв профессора Казанской духовной академии Николая Ивановича Ивановского. Но то, что была проделана «трудная, кропотливая и достойная полного уважения» работа с архивами, открыты неизвестные ранее фактические данные, не отрицалось и теми, кто «Томский раскол» не одобрял[20]. Действительно, книга Д. Н. Беликова стала своеобразной «энциклопедией» сибирского старообрядчества дореволюционного периода. Далеко не в каждой епархии к этому времени было осуществлено исследование подобного масштаба.

В 1914 году за свои научные труды исследователь был удостоен премии им. А. М. Сибирякова, ежегодно присуждавшейся Томским университетом.

В университете Д. Н. Беликов занимался, кроме того, и общественной работой. Он состоял в Совете Томского университета до июля 1906 года, присутствуя практически на всех заседаниях. Ученый отличался исключительным трудолюбием и за все время своей работы в университете ни разу не брал отпуска.

В 1893 году ученый был избран председателем Совета Томского епархиального женского училища. После открытия Томского технологического института он возглавил там по совместительству кафедру богословия. В 1904 году по выслуге лет Д. Н. Беликов был утвержден в звании заслуженного профессора и выведен из штата университета с сохранением звания. В университете он проработал до конца 1907 года.

В городе Дмитрий Никанорович пользовался большим уважением, поэтому неслучайно то, что именно его кандидатура была выдвинута советом Томской епархии на должность председателя Учебного комитета при Святейшем Синоде. Синод утверждает Дмитрия Никаноровича в этой должности, и в 1908 году он переезжает в Петербург. В том же году он получил сан митрофорного протоиерея и в мае был назначен настоятелем церкви Седми Вселенских Соборов. В это же время Д. Н. Беликов состоит депутатом Государственного Совета от духовенства. В 1913 году по собственному желанию он освобождается от должности председателя Учебного комитета.

До 1920 года Дмитрий Никанорович живет в Петербурге. В 1920 году в связи с начавшимися гонениями советской власти на церковь, он возвращается в Сибирь – сначала в Омск, а через два года – в Томск. В 1920 году в Омске Дмитрий Беликов был возведен в сан архиепископа. С 1922 года Дмитрий Никанорович служил в Покровском храме села Петухово Томского уезда, затем будучи утвержденным в звании архиепископа Томского, стал настоятелем Градо–Томской Сретенской церкви.

По ряду документов, относящихся к данному периоду[21], можно установить, что Д. Н. Беликов был причастен к григорианскому расколу русской православной церкви.

Обстановка, в которой возникло это течение, была следующей.

В декабре 1925 года, когда церковь временно остается без своего главы, в московском Донском монастыре собирается группа из девяти епископов во главе с Григорием Яцковским и временно принимает на себя ответственность за положение дел в церкви, создав Временный Высший Церковный Совет (ВВЦС). «Григорианцы» не посягали на православное вероучение и обряды, искренне заявляя о своей «верности заветам патриарха Тихона»[22]. Одновременно, в специально изданном заявлении группа выразила полную лояльность советской власти. Правительство, в свою очередь, ответило тем, что уже 2 января 1926 года ВВЦС получил официальную регистрацию.

При рассмотрении документов, содержащих в себе информацию о причастности Д. Н. Беликова к ВВЦС, возникают некоторые противоречия.

Так, в Условной резолюции Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра названы имена представителей григорианского раскола, которым временно поручалось управление церковными делами – архиепископа владимирского Николая, архиепископа Томского Димитрия и архиепископа Екатеринбургского Григория[23]. Но, как напишет митрополит Петр позже: «Архиепископ Димитрий Беликов… совсем и не собирался выезжать из Томска»[24].

Возникает вопрос: почему архиепископ, находившийся в 1926 году в Томске, был зачислен в коллегию, официально возглавившую григорианский раскол в Москве?

Известно, что организатор ВВЦС Григорий Яцковский до того, как стал епископом Екатеринбургским и Ирбитским, преподавал в Томской духовной семинарии и с 1897 года был ее ректором. Вполне вероятно, что в Томске он познакомился с Д. Н. Беликовым и поддерживал с ним связь, что могло стать поводом для «заочного» зачисления энергичного и эрудированного в духовных и светских вопросах архиепископа в коллегию.

На самом деле Д. Н. Беликов поддержал ВВЦС позже – в 1927 году, а в 1928 году был назначен митрополитом в расколе ВВЦС. Как и все остальные участники раскола, Дмитрий Никанорович был запрещен в служении заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским).

К сожалению, все имеющиеся документы, отражая лишь фактическую сторону вопроса, не дают нам возможности говорить о личном отношении Д. Н. Беликова к григорианскому расколу.

Скончался Дмитрий Никанорович Беликов 10 августа 1932 года от паралича сердца. Похоронен в Томске на Южном кладбище.

Дмитрий Никанорович Беликов прожил долгую жизнь, на протяжении которой ему удавалось успешно совмещать научную, преподавательскую и общественную деятельность. Вовлекая в научный оборот никем не изучавшиеся ранее материалы, Дмитрий Никанорович внес неоценимый вклад в исследование истории Сибири, и особенно – в исследование сибирского старообрядчества. Он был человеком, по-настоящему увлеченным своим делом, убежденным, что лишь верой и просвещением возможно изменить общество.

Список используемых источников и литературы

Источники

1. Беликов Д. Н. Старинный раскол в пределах Томского края / Д. Н. Беликов. – Томск : Паровая тип. Н. И. Орловой, 1905. – 67 с.
2. Беликов Д. Н. Старообрядческий раскол в Томской губернии (по судебным данным) / Д. Н. Беликов // Известия Томского Императорского университета. – Томск, 1895. − Кн. 7. – С. 1–39.
3. Беликов Д. Н. Томский раскол : исторический очерк от 1835 по 1880-е годы / Д. Н. Беликов // Известия Томского Императорского университета. – Томск, 1900−1901. − Кн. 16. – С. 1–48 ; Кн. 18. – С. 49–248.
4. Годичный акт в Казанской духовной академии. − Казань, 1878. – 262 с.
5. Государственный архив Томской области (ГАТО). – Ф. 102. – Оп. 1. – Д. 963. Диплом о присвоении степени магистра богословия (27 ноября 1887). Диплом о присвоении степени Доктора церковной истории (30 октября 1902).
6. Журналы заседаний Совета Императорского Томского университета. – Томск, 1894. – 157 с.
7. Марков В. С. К истории раскола–старообрядчества второй половины XIX столетия. Переписка профессора Н. И. Субботина, преимущественно неизданная, как материал для истории раскола и отношений к нему правительства (1865–1904 гг.) / В. С. Марков. – М., 1914. – 943 с.
8. Обозрение преподавания в Императорском Томском университете за 1895–1896 год. – Томск, 1897. – 31 с.
9. Переписка митрополита Петра (Полянского) Крутицкого // Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943 / сост. М. Е. Губонин. – М. : Изд-во Православного Свято-Тихоновского богословского института, 1994. – С. 880–886.
10. Программа преподавания в Императорском Томском университете за 1890 – 1891 г. – Томск, 1891. – 24 с.
11. Условная резолюция Патриаршего местоблюстителя, митрополита Крутицкого Петра // Акты Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея Руси, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943 / сост. М. Е. Губонин. − М. : Изд-во Православного Свято-Тихоновского богословского института, 1994. − С. 436−437.

Литература

1. Дмитриенко Н. М. Томский биографический словарь : Беликов Дмитрий Никанорович / Н. М. Дмитриенко // Сибирская старина (Томск). – № 7. – С. 41–42.
2. Кузоро К. А. Исследователь томского старообрядчества профессор Д. Н. Беликов : новые материалы к биографии / К. А. Кузоро // Старообрядчество : история, культура, современность. Материалы : в 2 т. − М., 2005. − Т. 1. − С. 173–178.
3. Кузоро К. А. Произведения Д. Н. Беликова о сибирском старообрядчестве в синодальной историографии начала ХХ вв. / К. А. Кузоро // XI Всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (16–20 апреля 2007 г.) : материалы конференции в 6 т. − Томск, 2007. − Т. 4. История. − С. 120−127.
4. Луков Е. В. Беликов Дмитрий Никанорович / Е. В. Луков // Профессора Томского университета. Биографический словарь. Вып. 1. 1888 – 1917 / отв. ред. С. Ф. Фоминых. – Томск : Изд-во Том. ун-та, 1996. – С. 34–37.
5. Пятидесятилетний юбилей Казанской духовной академии. 21 сентября 1892 года / под ред. А. Царевского и А. Попова. – Казань, 1893. – 469 с.
6. Смолич И. К. История русской церкви 1700–1917 / И. К. Смолич – М. : Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. – 799 с.
7. Томск : История города от основания до наших дней / отв. ред. Н. М. Дмитриенко. – Томск : Изд-во Том. ун-та, 1999. – 432 с.
8. Томская губерния // Энциклопедический словарь : в 82 т. / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. − СПб., 1901. − Т. 33 (а). − С. 482−490.
9. Цыпин В. История русской церкви 1917–1997 / В. Цыпин. – М. : Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. – 831 с.

Примечания

[1] Имеется несколько публикаций о нем : Дмитриенко Н. М. Томский биографический словарь : Беликов Дмитрий Никанорович // Сибирская старина (Томск). 1994. № 7. С. 41-42 ; Луков Е. В. Беликов Дмитрий Никанорович // Профессора Томского университета : Биографический словарь / отв. ред. С. Ф. Фоминых. Томск, 1996. Вып. 1. С. 34-37 ; Кузоро К. А. Исследователь томского старообрядчества профессор Д. Н. Беликов : новые материалы к биографии // Старообрядчество : история, культура, современность. М., 2005. Т. 1. С. 173-178 ; Кузоро К. А. Произведения Д. Н. Беликова о сибирском старообрядчестве в синодальной историографии начала ХХ в. // XI Всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование». Томск, 2007. Т. 4. С. 120-127.

• Русское краеведение