Потемин И.В.

Современная картина истории нашей страны складывается из событий давно минувших лет. В многочисленных исторических фактах и судьбах людей можно почерпнуть множество прецедентов решения возникших проблем, преодоления трудностей и поиска путей выхода из сложнейших ситуаций. Одним из значимых переломных моментов в истории России и Ярославского края стали события «Смутного» времени, иначе называемого «Великим Московским разорением». Ценным уроком, который следует нам вынести из исторического опыта, является пример патриотизма Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского и их единомышленников.

Череду трагических событий предрекал целый комплекс факторов как внутри страны, так и за ее пределами. Во внутриполитических перипетиях большую роль сыграла смерть в 1591 г. царевича Дмитрия в Угличе. О трагических событиях 15 мая 1591 г. можно узнать из допроса мамки царевича Василисы Волоховой: «в суботу, пришотчи от обедни, Царица велела Царевичу на двор итить гулять; а с царевичем были: она, Василиса, да кормилица Орина, да маленькие ребятки жилцы, да постельница Марья Самойлова, а играл царевич ножиком, и тут иа царевича пришла опять тажь черная болезнь, и бросило его о землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да туто его и не стало»[1]. Следствие по этому делу проводили князь Василий Иванович Шуйский, окольничий Андрей Петрович Клешнин и дьяк Елизарий Вылузгин. Как известно, Следственная комиссия пришла к выводу о гибели царевича в результате несчастного случая. Так создалась угроза пресечения царствующей династии Рюриковичей, поскольку у царя Федора Иоанновича не было наследника.

В начале XVII столетия на нашу страну обрушился страшный голод. Так это описал келарь Троице-Сергиевой Лавры Авраамий Палицын: «лета 7109-го [1601 г.] излиание гневобыстрое быть от Бога. Омрачи Господь небо облаки и толико дождь пролиася, яко вси человецы во ужасть впадошя и преста всяко дело земли и всяко семя сеянное возрастши разседеся от безмерных вод, лиемых от воздуха; и не обвея ветр травы земныя за десять седмиц дьней и прежде простертиа серпа поби мраз силный всяк труд дел человеческих и в полех и в садех и в дубравах всяк плод земный, и яко от огня поядена бысть вся земля»[2].

Увидев многочисленные трудности в Московском государстве, свои усилия активизировала Польша, которая имела претензии на русский престол. Первые активные действия поляков начались еще при царе Федоре Ивановиче. Польша отправила к нему посла Яна Сапегу, которому предстояло сыграть активную роль в событиях Смуты, в том числе и в Ярославском крае. Современные исследователи отмечают, что «в результате архивных разыска­ний удалось обнаружить тридцать документов, которые охватывают практически весь период властвования тушинцев в уезде с октября 1608 по апрель 1609 г.»[3]. Ян Сапега после общения с царем Федором Ивановичем сделал такое заключение: «Хотя про него говорят, что у него ума немного, но я увидел как из собственного наблюдения, так и из слов других, что у него вовсе его нет»[4]. Весть эта вскоре дошла до Польши, которой оставалось только ждать смерти Федора Ивановича. Его смерть наступила в 1598 году, и последнего царя династии Рюриковичей не стало. Борис Годунов – первый выборный на Земском соборе царь – лишь отсрочил планы Польши о вторжении.

В это время начинается авантюра Лжедмитрия I (Григория Отрепьева). Он появился в Киеве в монашеской одежде и затем учился «в Гоще на Волыни у панов Гавриила и Романа Гойских»[5] – последователей Арианской школы. Затем он поступил в «оршак» (придворная челядь) князя Адама Вишневецкого и познакомился с его братом Константином, женатым на дочери воеводы Юрия Мнишека, воеводы Сандомирского, влиятельного и богатого человека. Лжедмитрий влюбился в её сестру Марину Мнишек. Теперь за Лжедмитрием стояли «весомы» люди, которые «искренне» верили в его царское происхождение. Вишневецкие и Мнишек дали знать об этом королю Сигизмунду III. Король допустил самозванца к себе, объявил, что верит ему, назначил на его нужды 40 тыс. золотых в год и позволил пользоваться помощью и советом поляков. В результате этого Польша начинает вторжение с «законным» русским царем, что обеспечивало ей поддержку среди народа (города Рыльск, Путивль, Курск, Севск, Кромы, Моравск, Чернигов и другие подчинились Лжедмитрию I)[6].

Поляки видели в Лжедмитрии человека, способного привести их к власти. В крайнем случае, поляки смогли бы развязать войну в любой момент, так как Сигизмунд III был косвенно продолжателем рода Рюриковичей[7] в отличие от Бориса Годунова. Сигизмунд III был сыном Катерины Ягеллонки (польская королевская семья) и Юхана III, происходившего из рода шведских королей династии Ваза. Эта династия была связана с Рюриковичами следующим образом – Ярослав Мудрый был женат на Ингегерде (дочь Олава Шведского), и у них родился сын Всеволод, сыном которого является Владимир Мономах. Один из сыновей Владимира Мономаха Мстислав (в Швеции его звали Харальдом) был женат на Кристине, дочери Инги Шведского. Он уехал в Швецию, и эта ветвь была в родстве со Шведским королевским домом[8].

Борис Годунов владел этой информацией и пытался обезопасить свою власть. Потенциальному наследнику шведского короля Густаву было запрещено появляться в Швеции и Финляндии. Он был вынужден скитаться по Европе и часто испытывал финансовые затруднения. В 1600 г. царь Борис Годунов переманил Густава в Москву, рассчитывая использовать его в политических целях в отношениях между Россией и Швецией. Но Густав отказался, в результате чего он был арестован и посажен в тюрьму. В 1607 г. он умер в маленьком городке Кашин, в 180 км от Москвы, на берегу реки Кашинки (притока Волги)[9].

Хуже дело обстояло с Лжедмитрием I, которого поддерживал Сигизмунд III. Войско самозванца быстро росло и вскоре оно насчитывало около 15 тыс. человек. 20 декабря 1605 г. эти силы разбили посланное Борисом Годуновым войско под началом Федора Мстиславского. Царь Борис более не мог скрывать перед народом факта проникновения самозванца и требовал узнать о нем. Очевидно, Борис Годунов понял, что сила его врага заключается не в военной силе, с которой он вступил в государство, а в готовности народа пойти за ним и поддержать его. Но планам Бориса Годунова по борьбе с самозванцем не суждено было исполниться. Он скоропостижно умер 13 апреля 1605 г.

Лжедмитрий I в 1605-1606 годах занимал русский престол (11 месяцев). Удивительно то, что план авантюриста был так сравнительно легко и быстро осуществлен. Однако его пропольская политика вызывала недовольство русских людей, и 17 мая 1606 г. в Москве началось восстание против Лжедмитрия и поляков: «В субботу поутру, семнадцатого мая, около двух часов, ударили в набат сперва в Кремле, а потом во всем городе, и было великое волнение… они [заговорщики] склонили к тому одного дьяка… и звали его Тимофеем Осиповым… он объявил, что Димитрий не царев сын, а беглый монах, по имени Гришка Отрепьев… И заговорщики настигли его [Димитрия]… скоро покончили с ним, стреляя в него и рубя саблями и топорами, ибо они страшились, что он убежит»[10].

На русский престол вступил «выкликнутый» царь Василий Шуйский. Его главным соперником стал «новоявленный в Стародубе» самозванец Лжедмитрий II. О нем сохранились весьма противоречивые сведения. Очевидно только то, что он выступал пешкой в руках польской партии. Поляками были взяты города Карачев, Орел, Брянск. Отсюда войско Лжедмитрия II двинулось к Москве, и рядом был заложен лагерь в селе Тушине (между Москвою рекой и впадавшей в нее рекой Всходней). Так самозванец получил свое прозвище «Тушинского вора». «На день св. Петра и Павла, каковой пришелся в 1608 г. на 29 июня, Димитрий разбил большой лагерь в Тушине, в 12 верстах от Москвы, стоял там до 29 декабря 1609 г., и за это время много было жестоких схваток между лагерем и городом и с обеих сторон много было побито народу»[11].

Армия тушинцев быстро пополнялась из числа воинов, приведенных панами Млоцким, Самуилом Тышкевичем, Романом Рожинским, Александром Заборовским, Выламовским, Стадницким, Яном Сапегой и др. Были среди его поддержки и русские «воры», искавшие богатства, роста влияния и новых государственных чинов – Дмитрий Черкасский, Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, Алексей Сицкий, Засекины и другие[12].

Василий Шуйский принял решение заключить мир с Речью Посполитой на 3 года и 11 месяцев. По его условиям все пленные поляки отпускались на родину, и до границы им предоставлялось все необходимое. Марину Мнишек с отцом вызвали из Ярославля в Москву, где она должна была отказаться от титула московской царицы, а Мнишек обязался бы не называть самозванца своим зятем. Марину вызвали в Москву не просто ради формальности, а в связи с тем, что она была очень честолюбивой и могла в дальнейшем заявить претензии на московский престол, и могло служить поводом для развязывания войны. Важно было оговорить в договоре любые нюансы. Марина именовала себя «Московской царицей» уже после гибели Лжедмитрия I, когда она пребывала в Ярославле[13]. Она называла себя так и после вызова в Москву.

Марина Мнишек не выполнила условий этого договора, что видно из письма от 15 января 1610 г. к польскому королю Сигизмунду III: «Всего лишила меня превратная фортуна, одно лишь законное право на московский престол оказалось при мне, скрепленное венчанием на царство, утвержденное признанием меня наследницей и двукратной присягой всех государственных московских чинов»[14]. Впрочем, это уже было после того, как Марина попала в Тушинский лагерь и познакомилась с Лжедмитрием II. Недалеко от границы Марина Мнишек задержана отрядом Заборовского и Мосальского, высланным из Тушино. Они отправились в погоню ради того, чтобы русские узнали, что царь посылает за женой. Марина была отдана «под защиту» Яна Сапеги и перевезена в Тушино, где признала своим мужем Лжедмитрия II (как пишет Р.Г. Скрынников, признала нехотя, через уговоры отца, который ее «продал» за 100 тыс. руб. и Северскую землю)[15].

Следует признать, что в годы Смуты часть русских бояр, дворян и людей служилых сотрудничала с поляками. Это было вызвано не столько верой в истинность царевича, сколько корыстью и алчностью, желанием больше приблизиться ко двору. Вместо того что бы объединить усилия, бояре поступали в угоду своим амбициям, что вносило много разногласий и разобщало их. Даже пропольская партия в лице Мстиславских и Романовых четко отдавала себе отчет в том, что народ не желает видеть на троне иноземного королевича.

Инициативу свержения Шуйского взяла на себя не партия Владислава, а партия Голицыных. Среди русских претендентов на трон Василий Васильевич Голицын был самой влиятельной фигурой. Он казнил царя Федора Годунова, затем руководил расправой над Лжедмитрием I. Теперь настала очередь Василия Шуйского[16]. В Москве Василий Голицын и Иван Никитич Салтыков, Захар Ляпунов, Мстиславские и другие поддержали Трубецкого, который агитировал людей свергнуть ненавистного Шуйского, а затем лживо манил обещаниями о свержении и тушинского Лжедмитрия II. В военном лагере за Серпуховскими воротами открылся Земский собор с участием Боярской думы. Большинство его участников выступило за низложение Василия Шуйского. Ему предложили это заговорщики, мирно послав гонца, но он отказался от уговоров. Тогда его силой выгнали из дворца на старый двор и взяли под стражу.

Заговорщики ошибочно полагали, что то же самое произойдет и с «Тушинским вором», а затем они совместно изберут государя, но их ждало жестокое разочарование. Когда иллюзии рассеялись, начался разлад в выборе кандидата. Мстиславские выступали против предложенной Гавриилом Пушкиным и Захаром Ляпуновым кандидатуры Василия Голицына. Партия Шуйских стремилась вернуть утраченные позиции. Филарет предложил своего четырнадцатилетнего Михаила. Пропольская партия выдвигала Владислава[17]. Никто из претендентов тогда не добился поддержки большинства в думе и Земском соборе. Весомым аргументом было, что Шуйский был избран без участия провинции и поэтому его считали узурпатором.

Стоит выделить одну из важнейших дипломатических побед пропольской партии. Им удалось протащить решение не избирать на государство никого из московских бояр. В провинцию помчались гонцы с наказом выбирать из всех чинов по человеку. По давней традиции Боярская дума в период междуцарствия выбрала семь избранных бояр. Так образовалась Московская «семибоярщина», в составе которой значились Федор Мстиславский, Иван Воротынский, Василий Голицын, Иван Романов, Федор Шереметев, Андрей Трубецкой, Борис Лыков.

После подписания Смоленского договора прошло достаточно времени для восстановления сил поляками, а Россия погрузилась в пучину борьбы за власть после свержения Шуйского. Король прислал из-под Смоленска инструкции, которые грозили свести насмарку московские переговоры. Он велел вести дела так, что бы Москва присягнула Сигизмунду III и его сыну разом. При всем этом Сигизмунд считал возможным и вовсе без договоров силой занять Московский трон, а инициатором унии был гетман Жолкевский. Причиной такой спешки было то, что он не имел денег, чтобы расплатиться с войском, а семибоярщина соглашалась оказать финансовую помощь, но лишь после подписания договора.

16 августа 1610 г. Федор Мстиславский, Филарет Романов, Василий Голицын и соборные чины привезли гетману Жолкевскому окончательный текст соглашения. Затем на Новодевичьем поле при 10 тысячах москвичей договор был торжественно утвержден. На самом деле договор был предельно прогматичен и носил компромиссный характер. Боярская дума и патриарх не допускали мысли о том, что на православном царстве обустроиться католический государь Владислав. Жолкевский считал абсурдом перспективу крещения по православному обряду королевича. Патриарх Гермоген рьяно защищал православие и даже помышлял казнить тех русских, которые «малоумием своим» принять папскую веру. Соглашение это подтвердило незыблемость границ России. В основу Московского договора легли соглашения заключенные еще в тушинском лагере под Смоленском. Семибоярщина не заручалась окончательным согласием претендента и его отца. Тем не менее, она отдала приказ о немедленной присяге царю Владиславу.

Этот договор служил основанием претензий поляков на русский престол, и окончательное разрешение этого вопроса оттянулось вплоть до Смоленской войны. После его заключения семибоярщина начала резко терять свой авторитет в глазах людей. Многие не желали присягать католическому государю, часть жителей покинула столицу и перебралась в лагерь самозванца. В августе 1610 г. волнения прокатились по Твери, Владимиру, Ростову, Суздалю и Галичу. Страна вновь стояла на пороге социального взрыва. Народ еще не забыл восстания Ивана Болотникова 1606-1607 гг. Страх перед необузданной силой восстания погнал бояр в стан интервентов. С помощью иноземных войск они надеялись покончить с крестьянско-казацкими выступлениями. Это был очередной пример, показывающий семибоярщину с плохой стороны.

Еще договор содержал очень важный пункт, который обязывал Жолкевского принять на себя обязательства промышлять над воровскими таборами, пока вор не будет пойман или убит. После воцарения Владислава предстояло поставить вопрос о существовании вольных казаков. Наконец, после присяги Владиславу, Москва снарядила послов к королю, чтобы в его лагере под Смоленском завершить мирные переговоры. С послами в Смоленск выехало около 50-ти человек, представляющие все чины или палаты Земского собора[18]. Москвичи целовали крест иноверному королевичу в надежде на немедленное прекращение войны. Но их надежды оказались тщетны, неутешные вести поступили на исстрадавшуюся Русскую землю. С точки зрения дипломатии это являлось просчетом. Семибоярщина не смогла дать стране ни мира, ни династии. И народ отвернулся от нее окончательно. Знать пировала в кремлевском дворце вместе с иноземцами, а за окнами волновался простой люд. Акт национального предательства был завершен разрешением вступить в Москву иноземным частям.

***

Ярославль в начале XVII века представлял собой оживленный торговый город, богатеющий и процветающий, который сочетал в себе перевалочный пункт для европейских и азиатских товаров, а так же место пребывания русских и иностранных купцов. В карте или «Книге большого чертежа», сочиненной в 1584-1598 гг. и дополненной в 1680 году, о Ярославле говорилось так: «Город Ярославль, строением церковным весьма украшен и посадскими велик, городской стены нет, только башни каменные… Подле города Ярославля на берегу Которосли реки монастырь Всемилостивого Спаса; строение церковное, и келии, и град [крепость – И.П.] – все каменное гораздо стройно». Город был обнесен насыпью в (528 саженей) 1 км 280 м длиной, и в нем было 12 деревянных башен, две из которых видимо уже были каменные, они же и проезжие. Население города составляло примерно 10 тыс. человек.

Ярославская земля была втянута в гущу событий Смутного времени с 1606 года. Василий Шуйский, придя к власти, разослал в августе 1606 г. поляков по разным городам. Марина Мнишек, ее отец, брат и дядя, а также 375 человек из свиты «царицы» были высланы в Ярославль, часть поляков (190 человек) была выслана в Ростов, а потом к Белоозеру[19]. Об этом пишет Исаак Масса (Голландский торговец был в Московском государстве в 1601-1609 гг.): «Воеводу вместе с его дочерью, бывшей царицей, и дворянами, которых было около четырех сот, сослали в Ярославль, что на реке Волге, и там отвели им двор, который стерегла со всех сторон крепкая стража»[20]. Об этом еще писал Конрад Буссов: «Марину Юрьевну, вместе с ее отцом, воеводой Сандомирским, а также господина Скотницкого и других польских вельмож вместе со всеми их близкими отправили из Москвы на заключение в Ярославль»[21]. Пленные содержались в Ярославле до 1608 г. – подписания мирного договора Василем Шуйским, по условиям которого поляки получили возможность вернуться на родину.

После этого для Ярославля и его жителей продолжилось время суровых испытаний. Из «Тушинского лагеря» была организована экспедиция на северные земли гетмана Яна Сапеги и пана Александра Лисовского. Во время обороны Ростова погибло не менее 2 тыс. человек[22]. На Ярославль, сдавшийся интервентам без боя, Тушинским лагерем была наложена огромная контрибуция. По подсчетам Конрада Буссова, черпавшего сведения у находившихся в Ярославле купцов-иноземцев, горожане выплатили тушинским властям огромную по тем вре­менам сумму — 30 тыс. руб. и выдали «кормов» на 1 тысячу всадников, но наемников это не удовлетворило. В отчаянии ярославцы писали Яну Сапеге: «и таких, государь, великих кормов собрати не мочно, и взяти негде и не на ком»[23].

Первые месяцы 1609 года характеризовались грабежом и насилием, творимым тушинцами в Ярославском крае. Постоянны были карательные рейды, но как только войска интервентов покидали ту или иную населенную местность, в ней вновь повторялись восстания.

По приказу воеводы князя Михаила Скопина-Шуйского 16 марта 1609 г. в Ярославль двинулось вологодское ополчение Никиты Вышеславцева. После победы над поляками 7 апреля 1609 г. у села Григорьевское, это ополчение вступило в Ярославль. Однако Никита Вышеславцев прекрасно понимал, что карательный рейд двинется в Ярославль в течение самого ближайшего времени. В пределах города существовали Кремль и монастыри, но они не смогли сдержать натиск поляков. Вышеславцев принялся за исправление старых и строительство новых городских укреплений. Слободы обставили заставами. Вокруг посада возвели острог [деревянную стену – И.П.]. Все эти меры были приняты вовремя, потому что под Ярославль были переброшены отряды Александра Лисовского из-под Владимира.

Бои за Ярославль начались 30 апреля (10 мая) 1609 г. и с перерывами длились почти весь май 1609 г. Важно подчеркнуть, что большая часть укреплений города были деревянные или земляные. Только Спасский монастырь имел каменные стены. 1 (11) мая 1609 г. был сожжен посад. Враги проникли в город видимо за счет действий предателя, который открыл ворота. Исаак Масса сообщал: «Польские паны двинулись на Ярославль и с помощью измены захватили его врасплох, подожгли со всех сторон и вконец разграбили вместе с прекрасным тамошним монастырем, также перебили множество людей, а остальных покорили. [Ярославль] предал сам воевода, князь Федор Барятинский (Bratinsco), и вместе с ним некий монастырский служка, и они дали знать неприятелю, и по взятии города все присягнули Димитрию и [в Ярославле] был поставлен другой воевода, а при нем был также и помянутый Барятинский»[24].

Спасский монастырь служил последним оплотом сопротивления и благодаря героическим действиям Ярославцев он так и не был взят. Ярославцы оказывали сопротивления войску Александра Лисовского и пана Будзилы по 3-4 приступа в день, а 4 мая приступ длился целый день и ночь. Видя безуспешность приступов, враги пытались склонить ярославцев к сдаче мирным путем, уговорами. Но ничто не действовало на ярославских ратников и «честных перед Отечеством людей». Наконец 22 мая (1 июня) 1609 г. враг отступил от нашего города. Последними постыдными действиями неприятеля являлись опустошение части Земляного города, сожжение посада и женского Рождественского монастыря и, вероятно, слобод за Которослью и Волгой. Лисовский прекрасно осознавал, что баланс сил, перешел к ополченцам, и у него нет шансов долго осаждать города. Он преследовал цель максимально награбить, а также навредить русским землям.

***

Трагические времена складывались для всей нашей страны. 18 июля 1610 г. царь Василий Шуйский был, низвергнут с царствования и посажен в монастырь. Началось время так называемой семибоярщины. В 1611 г. Москва попала во вражеские руки только потому, что в стране не было оформленной власти.

Попытки сломить неприятеля, конечно, были, например, было сформировано Рязанское ополчение под руководством Прокопия Ляпунова, однако успехом оно не увенчалось. Ярославль послал свои рати под командованием Волынского в помощь ополченцам, но они были немногочисленны. К тому же смерть Прокопия Ляпунова в значительной степени ослабила состав стоявшего у Москвы ополчения. После провала первого ополчения ситуация в стране сильно обострилась. Города присягали на верность: одни – Сигизмунду III, другие – Владиславу, его сыну (в том числе и Ярославль), иные – шведскому королевичу Филиппу, а некоторые – новым самозванцам.

Затем инициатива перешла в руки национальных героев князя Дмитрия Пожарского и земского старосты Козьмы Минина. Успех второго ополчения напрямую зависел от своевременного финансирования. В решении этого вопроса, безусловно, большую роль сыграл земский староста Кузьма Минин. Примечательно, что он не являлся крупнейшим богачом Нижнего Новгорода, были и куда более богатые представители. Однако осенью 1611 года посадские люди его избрали старостой за его благонадежность и положительную репутацию человека, который сам пожертвовал на благо родины скопленными деньгами. В Минине видели гарант того, что все выделенные деньги пойдут на дело, не будут прилипать к рукам властьимущих. Опыт, которым обладал Минин в поиске финансирования, проявлялся им еще в нижнем Новгороде, когда находились средства для формирования второго ополчения и этот опыт послужил на славу и в Ярославле[25]. Тут финансовая система находилась в полном расстройстве. Население, видя постоянные грабежи, спрятало имущество и затаилось. Минину приходилось много трудиться, прежде чем уверить население в своем авторитете. Минин призвал в Ярославле местных купцов внести свои взносы в формирование ополчения. Но те остались глухи. Тогда Минин решился на рискованный шаг. Он послал за стрельцами и Никитникова и прочих богатых купцов привели в воеводскую избу к Пожарскому. Перед воеводами объявили их вины и потребовали лишить их всего имущества. Пожарский поддержал своего выборного человека своим авторитетом. И эта мера подействовала. Лучшие люди Ярославля попадали на колени, видя свою «неправду» и покорились. Можно выделить купцов и солепромышленников Строгановых, которые по настоянию Кузьмы Минина дали ополчению в долг четыре тысячи рублей. К примеру, семь других купеческих фамилии (три Московские и четыре Ярославские) все вместе смогли собрать лишь тысячу. Земская казна, сформированная в Ярославле, постоянно пополнялась за счет добровольных пожертвований, сюда же везли добровольную казну и других городов. На собранные деньги нанимали и содержали войска.

Все военное руководство взял на себя князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Необходима была военная мощь, а это дворянство, которое нужно было привлечь. Дворяне попросту были разорены и небоеспособны. Для этого Пожарский провел смотр и разбил дворян на три статьи. Первостатейные помещики получали до 20-30 рублей на душу, дети боярские третьей статьи по 15 рублей. Помимо этого оклада, земская изба раздала им всем единовременное пособие на покупку коня и починку доспехов[26]. Эти меры позволили привлечь в ополчение служилых людей из различных окраин. Принцип, сформированный в Нижнем Новгороде, работал и в Ярославле, но учитывая его специфику, стоит отметить, что в отличие от Нижнего Ярославль не был преимущественно посадским городом. В нем проживало многочисленное дворянство, основа для формирования войска. Ядром ополчения стали хорошо вооруженные конники и стрелецкая пехота. Вновь прибывших в Ярославль дворян, стрельцов, пушкарей осматривали воеводы и определяли им жалование, требуя от помещиков поручителей и письменного обязательства нести службу честно и со службы не сбегать. Резко был поставлен вопрос о найме солдат за морем. Дело в том, что Пожарский забил тревогу, потому, что в Ярославль явился гонец от капитана Маржарета. Это Французский подданный, который ранее служил в России. Он уехал сначала в Голландию, а потом и в Англию. Всюду рассказывая о сказочно прибыльной службе в России. Кому служить ему было все равно, лишь бы платили. При всем этом Маржарет обладал репутацией человека жестокого, заработавшем славу на «кровавых подвигах» при подавлении восстания в Москве. Пожарский вопрос о найме солдат за морем передал соборным чинам. Собор постановил « Наемные ратные немецкие люди, нам не надобны». Так был решен вопрос об иностранной помощи.

Понимая, что только сбором средств дело не решить, Князь Пожарский собрал по городам из «всех чинов и людей человека по два» для участия в «Совете всея земли». Это было фактически временное правительство, в котором большую роль играли богатые ярославские купцы. Григорий Никитников, Михаил Гурьев, Надея Светешников, Василий Лыткин вносили крупные средства в казну ополчения, позднее за эти заслуги их пожаловали в «гости государевы». Еще в составе временного правительства были боевые воеводы, явившиеся из Подмосковья Мирон Вельяминов, Исак Погожий со многими детьми боярскими, подьячими и торговыми людьми. Старшими членами Совета числились бояре князь Андрей Петрович Куракин, Василий Морозов, князь Василий Долгорукий и окольничий Семен Головин. Эти люди уже имели за плечами огромный политический опыт. Например, князь Долгорукий сидел до марта 1611 г. в Кремле вместе с «литвой» и принимал участи в управлении. Еще можно выделить таких людей как князь Никита Одоевский, князь Петр Пронский, князь Иван Черкасский, Борис Салтыков, князь Иван Троекуров, князь Дмитрий Черкасский и прочие другие[27]. Все эти влиятельные люди сыграли важную роль в функционировании совета. Своим авторитетом они склоняли других встать на свою сторону. Их признавали за рубежом как ответственных людей, с которыми есть возможность вести дипломатические переговоры.

Одним из таких дипломатических контактов можно назвать переговоры Австрийского посла Грегори с князем Дмитрием Пожарским. Итогом стало обещание Грегори содействовать на родине признанию «Совета всея земли» как законного правительства[28], а так же грамота императору «бьем челом вашему цесарскому величеству всею землею, что бы вы …. В нынешней нашей скорби на нас призрели»[29]. Еще у Австрии просили быть посредницей в переговорах с Польшей[30].

В течение короткого времени была организована система управления обширными территориями. В Ярославле действовал свой поместный приказ, Казанский дворец, Новгородская четверть[31]. Поместный приказ занимался раздачей земель оскудевшим дворянам. Минин в считанные часы разослал дозорщиков в Суздаль Кинешму, Торжок. Таким образом, Ярославский совет смог выяснить реальные возможности налогоплательщиков. Был организован Монастырский приказ, во главе которого встал Тимофей Витовтов, человек безупречной репутации. Это было сделано, потому, что Козьма Минин понимал необходимость использования монастырских средств для формирования ополчения, и он охотно обращался к ним за займами (займы довались под расписку, расписывался сам князь Дмитрий Михайлович Пожарский).

Еще один важный шаг – учреждение нового герба. Это было необходимо, потому что иначе с «Советом всея земли» никто не имел бы общих дел. Герб означал ответственность за действия, определенную позицию и взгляды, демонстрировал самостоятельность в принятии решений и выступал неким гарантом при подписании бумаг (гербовой печатью удостоверяли важнейшие документы). Все самозванцы, начиная с Григория Отрепьева, выступали под знаменами с двуглавым орлом. Ополчение избрало другую эмблему – льва. Большая земская печать несла изображение «двух львов стоячих», меньшая дворцовая печать – «льва одинокого». При выполнении внешнеполитических функций пользовались печатью князя Пожарского. Она изображала двух львов, которые поддерживали геральдический щит с изображением ворона, клюющего вражескую голову. Под щитом был помещен поврежденный издыхающий дракон. По краю располагалась подпись: « Стольник и воевода и князь Дмитрий Михайлович Пожарского Стародубского».

Одной из важнейших акций стало создание Денежного двора, где чеканили серебряные монеты. На лицевой стороне ярославских монет чеканился всадник с копьем и знак Денежного двора – буквы ЯР с маленькой «с» под ними, означавшее «Ярославль» Их выпуск стал источником выплаты жалования ополченцам.

28 июля 1612 года ополчение двинулось из Ярославля на Москву. Войско насчитывало примерно 20 тыс. бойцов[32].

Все эти меры помогли найти силы, чтобы дать сопротивление польской интервенции в Россию. Агрессия Польши постоянно нарастала в 1609-1613 годах. Но опасность исходила и от бывшего союзника – Швеции. Незащищенными от набегов крымских татар оставались и южные рубежи.

Деятельность поистине народных героев Минина и Пожарского и роль, которую сыграл в сплочении патриотических сил Ярославль, помогли выйти из сложившейся ситуации с честью и достоинством. Как говорилось в грамоте Земского собора 21 февраля 1613 г. об избрании Михаила Федоровича царем: «Да примет он скипетр Российского Царства для утверждения истинной нашей православной веры, и чтобы Господь Бог Его Государским призрением исправил и во едино благочестие совокупил и междоусобие утолил и вся благая Московскому Государству устроил»[33].

В это время он вместе с матерью укрывался в Ипатьевском монастыре, и именно через Ярославль лежал его путь в Москву на царство. 21 марта 1613 г. он приехал в Ярославль. «И пребыв на Костромe немноги дьни, и поиде благоверный великий государь царь… царьствующему граду… Во граде же Ярославле тогда съeхашяся на поклонение государю от всeх градов многое множество дворян и дeтей боярских… В Ярославлe же пребысть нeколико дьней…возведен бысть в царьский его дом в лeто 7121 (1613 г.)»[34].

Об избрании Михаила Романова на российский престол сохранились еще интересные воспоминания иностранцев. Адам Олеарий писал: «Когда русские вновь стали хозяевами в стране, они избрали и короновали великим князем Михаила Федоровича. Случилось это в 1613 г. Отец его был Феодор Никитич, родственник тирана Ивана Васильевича... по природе своей был очень благочестив и богобоязнен»[35]. Конрад Буссов: «После того как они получили обратно московский Кремль, местопребывание царей, они избрали царем своего соотечественника, знатного вельможу Михаила Федоровича из рода Никитичей, и короновали его… Если этот новый царь удержит свою державу, значит ему очень везет»[36].

После избрания царя Россия вновь встала на путь централизации, защиты суверенитета и сохранения культурных ценностей. События Смутного времени показывают многочисленные примеры патриотизма, отваги простых людей и вклада замечательных личностей. В это время возникла необходимость взять все под контроль не в столице, а на региональном уровне. И с этой задачей героически справился Ярославль, на примере которого можно видеть как, несмотря на все трудности, можно аккумулировать в себе все силы. Славное прошлое Ярославля является свидетельством о его заслугах перед страной и вкладом в национальную культуру.

***

Все это говорит в пользу того, что реальная власть в государстве порой оказывается в очень шатком положении. Когда страна сильна и сплочена духовным единством, непоколебима перед лицом иноземных держав, подобные ситуации не происходят не потому, что нет некоторых из факторов, сопутствующих переломным моментам, а потому, что все они разбиваются как морские волны о могучие скалы державы. В моменты, когда страна слаба, важна роль каждого из ее регионов, патриотичность граждан и выбор ими четкой позиции.

Можно сказать, что переломные точки встречаются не спонтанно, а этому предшествует определенный сценарий. При этом, чем более развита и сложнее политическая система, тем больший комплекс предпосылок необходимо учитывать. Целый ряд факторов повлиял на события Февральской и Октябрьской революций 1917 года. Кризис предшествовал и событиям августа 1991 года. Примечательно, что каждый раз действия развивались абсолютно по-разному и с разным количеством жертв и имели разные последствия, но объединяет их то, что им предшествовал ряд предпосылок, а итогом их стала смена систем власти. Опыт прошлых лет может позволить увидеть условия, при которых формируется опасный переломный момент. Важно, что бы страна к этому могла быть готова. Ошибки, допущенные ранее, не должны быть повторены. В переломные моменты для восстановления функционирования системы управления страной обычных мер было недостаточно.

Список использованных источников и литературы

1. Salme Kotivuori. Eerik XIV ja Kaarina Maununtytär.Turun linna, 2000
2. Siarczyński, «Obraz wieku panowania Zygmunta III, zawieràjący opis osòb zyjących pod jego panowaniem». – Варшава, 1828.
3. Буссов Конрад. Московская хроника. 1584 – 1613. М. – Л., 1961.
4. Генкин Л.Б. Ярославский край и разгром польской интервенции в Московском государстве в начале XVII века. – Ярославль, 1939.
5. Гиршберг А. Марина Мнишек / Русский перевод с предисл. А.А. Титова. – М., 1908.
6. Зимин А.А. В канун грозных потрясений: предпосылки первой крестьянской войны в России. – М., 1986.
7. Иерусалимский Ю.Ю., Федорчук И.А. События Смутного времени на Ярославской земле // Ярославский край в период Смутного времени начала XVII века. Сборник материалов межрегиональной научной конференции. – Ярославль: Изд-во ЛИЯ, 2008.
8. Иерусалимский Ю.Ю., Федорчук И.А.События смутного времени на Ярославской земле //Ярославский край в период смутного времени начала XVII века. Сборник материалов научного семинара. – Ярославль, 2008.
9. Иерусалимский Ю.Ю., Федорчук И.А. Ярославский край в Смутное время // Русская смута начала XVII века: От противостояния к единению. Сборник материалов межрегиональной научной конференции. – Ярославль: Изд-во «Ремдер», 2007. – 144с.
10. Исаак Масса. Краткое известие о Московии в начале XVII в. – М.: Изд-во Государственное социально-экономическое, 1937.
11. Козляков В.Н. Василий Шуйский. – М.: Мол. гвардия, 2007 (ЖЗЛ).
12. Козляков В.Н. Марина Мнишек. – М. : Мол. гвардия, 2005 (ЖЗЛ).
13. Козляков В.Н. Михаил Фёдорович. – М. : Мол. гвардия, 2004 (ЖЗЛ).
14. Козляков В.Н. Служилый «город» Московского государства XVII века (от Смуты до Соборного Уложения). – Ярославль, 2000.
15. Козляков В.Н. Смута в России. XVII век. – М., 2007.
16. Кищенков М.С. Национальные Взаимоотношения на территории Ярославского края в период смуты. Смута и Ярославский край: Молодежный альманах / Музей истории города. – Ярославль, 2008. – 86 с.
17. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. – М.: Изд-во Эксмо, 2006. – 1024с., ил.
18. Леонтьев Я.В. История противостояния «Батьки» Лисовского и воеводы Давыда Жеребцова // Ярославский край в период Смутного времени начала XVII века: Сборник материалов межрегиональной научной конференции. – Ярославль: Изд-во ЛИЯ, 2008.
19. Леонтьев Я.В. История противостояния «Батьки» Лисовского и воеводы Давыда Жеребцова // Русская Смута начала XVII века: От противостояния к единению. Сборник материалов межрегиональной научной конференции. – Ярославль: Изд-во «Ремдер», 2007.
20. Марасанова В.М. «Великое Московское разорение в начале XVII века» // Ярославский край в период Смутного времени начала XVII века. Сборник материалов межрегиональной научной конференции. – Ярославль: Изд-во ЛИЯ, 2008.
21. Марасанова В.М. «Великое Московское разорение» в начале XVII века // Ярославский край в период Смутного времени начала XVII века. Сборник материалов межрегиональной научной конференции. – Ярославль: Изд-во ЛИЯ, 2008.
22. Марасанова В.М. Традиции народных ополчений и помощи фронту в Ярославском крае // Русская Смута начала XVII века: От противостояния к единению. Сборник материалов межрегиональной научной конференции. – Ярославль: Изд-во «Ремдер», 2007.
23. Марасанова В.М. Ярославцы и смута в Московском государстве. Смута и Ярославский край: Молодежный альманах / Музей истории города. – Ярославль 2008. – 86 с., ил.
24. Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию. М., 1996.
25. Сказание Авраамия Палицына. СПб.: Типография М.А. Александрова, Императорская Археографическая комиссия, 1909. Гл. 2.
26. Скрынников Р.Г. Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени. – М.: Мол. гвардия, 1981. – 352с, ил. (ЖЗЛ).
27. Соловьев С.М. Русь и норманны. Великий князь Ярослав Мудрый. – М.: ТЕРРА, 1996. – 480с., ил.
28. Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 4. История России с древнейших времен. – М., 1990.
29. Тупикова Н.А. Тюменцев И.О., Тюменцева Н.Е. Жители Ярославля и тушинцы в 1608 – 1609 годах (По материалам русского архива тушинского гетмана Яна Сапеги) // Ярославская старина. – Вып. 6. – Ярославль, 2006. – С. 3-17.
30. Тюнина М.Н. Ростов Ярославский (путеводитель по городу и окрестностям). – Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1979. – 237 с.

• Переломные точки русской истории