Байбородина И.В.

Прошло более полутора столетий со времени революционного выступления декабристов на Сенатской площади Петербурга.

За этот период Россия пережила не одно историческое потрясение, совершила не один героический подвиг во имя общечеловеческого прогресса и стала первым в мире социалистическим государством. На фоне грандиозных событий подвиг декабристов приобретает особенное значение, и чем дальше он отодвигается в прошлое, тем ощутимее его неповторимое своеобразие, тем   привлекательнее становятся и     они   сами  эти благороднейшие личности  первые в России поднявшие знамя освободительной борьбы.

Декабристы признавались, что они сами были «детьми 1812 года». Война заставила их по-новому взглянуть на российскую действительность. Лучшие люди из дворянства стали сознавать, что причина экономической, политической и культурной отсталости России коренится в крепостном праве, которое они справедливо сравнивали с рабством.

Всех декабристов объединяло желание положить конец крепостному праву, разрушить самодержавный деспотизм. Их сочинения и программные документы проникнуты тревогой за судьбу Отечества, поисками путей коренного преобразования общественной жизни.

Выступление декабристов имело огромное значение в истории нашего государства. Являясь самым крупным событием в политической и идеологической жизни первой четверти XIX века, оно знаменовало собой начало революционного движения в России.

Таким образом, дело, начатое декабристами, привело к развитию массового рабочего движения в конце XIX века, к возникновению марксистских кружков, к созданию ленинской партии, сплотившей рабочий класс и всех трудящихся для окончательного штурма самодержавия и капитализма.

«В 1825 году Россия впервые видела революционное движение против царизма, и это движение было представлено почти исключительно дворянами », - писал В. И. Ленин, оценивая подвиг декабристов.

Приступая к созданию тайного общества, будущие декабристы исходили из убеждения, что Россия находится накануне революции и что именно революция является единственным средством преобразования всей государственной системы. Это побуждало их внимательно изучать опыт национально-освободительных движений в Западной Европе.

Первая декабристская организация «союз истинных и верных сынов Отечества», или «Союз спасения», был создана в конце 1816 года. В нее вошли СИ. Муравьев-Апостол, СП. Трубецкой, И.Д. Якушкин, Александр и Никита Муравьевы, П.И. Пестель. Позднее к ним присоединился М.А. Фонвизин, ставший одним из наиболее инициативных деятелей декабристских организаций. Программу Союза разработал П.И. Пестель. В ней ставились две задачи: освобождение крестьян от крепостной зависимости и введение представленных учреждений.

Однако с притоком новых членов Союз утрачивает первоначальное идейное единство. Теперь ни у кого не вызывала возражений первая задача тайного общества, но относительно второй полного единодушия не было. Многие начинали склоняться к мысли, что не самодержавие составляет главное зло для будущего России, а крепостное право, и предлагали сохранить в программе лишь пункт об искоренении «рабства». «Горе тем государственным людям, - доказывал А.И. Тургенев, придерживавшийся умеренных взглядов, - кои, не искоренив сего первого зла, будут думать об ограничении самодержавной власти! В землях, где существует деспотизм, состояние людей, коих участь зависит от других, то есть состояние рабов, всегда   бывает несравненно лучше,   нежели   в республиках и   в других ограниченных правительствах».

В 1818 году противоречия в «Союзе спасения» приобрели особенно острый характер. Это было связано с некоторым оживлением в дворянском обществе монархических иллюзий под влиянием речи, произнесенной Александром I на открытии польского сейма, в которой он уверял в своей приверженности к представленным формам правления и высказывал намерение распространить законосвободные учреждения «на все страны», провидением попечению моему вверенные». Умеренные члены Союза восприняли речь императора, как подтверждение собственной правоты, и потребовали полного пересмотра пестелевского устава. Так появилось второе тайное общество, созданное в 1818 году и получившее название «Союз благоденствия».

Но это, разумеется, не означало прекращения идейно-теоретических и организационных споров внутри «Союза благоденствия». Вскоре становится очевидным, что сосуществование в одном обществе сторонников конституционной монархии и приверженцев «республиканской свободы» невозможно. Разногласия были столь значительными, что требовали принципиального обсуждения. В январе 1820 года в Петербурге состоялось совещание Коренной управы «Союза благоденствия ». участники совещания (П.И. Пестель, Н.М. Муравьев, М.С. Лунин, СП. Трубецкой и др.) постановили созвать съезд, который состоялся через год в Москве. На московском съезде 1821 года с планом реорганизации тайного общества выступил М.А. Фонвизин. Он отстаивал, по существу, пестелевский план создания строго конспиративной организации и предлагал «освободиться» от ненужных тайному обществу членов. Обсуждение проекта Фонвизина показало, что «Союз благоденствия» в своем настоящем виде реорганизован быть не может, поэтому на съезде было принято решение упразднить его вообще. На его базе возникли две новые тайные организации - Южное общество во главе с П.И. Пестелем и Северное общество, руководимое Н.М. Муравьевым.

Мораль дворянских революционеров следует рассматривать как этап на пути нравственного прогресса, как мораль первого поколения русских революционеров.

На утверждение новых форм морали, нравственного сознания в первую очередь оказывают влияние освободительное движение, социально-политическая борьба. Проблемы морали и задачи политической борьбы неразрывно связаны, ибо преобразование общества всегда предполагает изменение, перестройку нравственного сознания, морали данного общества. Именно в активной деятельности, в борьбе складывались нравственные идеалы и нормы дворян-революционеров.

Одним из главных источников декабристской морали были идея французских и русских просветителей, социально-этические взгляды А.Н. Радищева и передовой русской профессуры начала XIX века.

Многие из декабристов в своих дневниках, мемуарах, показаниях отмечали необычайное воздействие сочинений Монтескье, Руссо, Гольбаха, Гельвеция на взгляды своего поколения, с идеями французских философов будущие декабристы знакомились не только во время заграничных походов, но и слушая лекции прогрессивных профессоров Лицее, университетах, занимаясь самообразованием.

Всей идеологии Просвещения было присуще сопряжение социально-политических и этнических идей. Для философов XVIII века политика представлялась как мораль в действии. Такой же взгляд на мораль был присущ и декабристам.

В центре этических теорий . просветителей - идея счастья каждой личности, а в основе ее счастья должна быть свобода, а главная идея, воспитанная декабристами, - идея свободы человека. В работах просветителей поднимались проблемы общественной пользы, сочетания общественного и личного интереса, общественного и личного блага. Французская революция возродила интерес к античности, к республиканскому правлению и героям древности.

Связь с этими идеями программ первых тайных обществ декабристов несомненна. Однако наибольшее влияние не становление морали первых русских революционеров оказали социально-этические взгляды А.Н. Радищева. Его произведения были хорошо известны декабристам: они были в библиотеках Н.М. Муравьева, Н.И. Тургенева, на следствии В.К Кюхельбекер, В.И. Штейнгель, П.А. Бестужев открыто признавали идейное влияние запрещенных работ А.Н. Радищева. Его социально-этическая теория была первым призывом действию, первой попыткой переосмыслить дворянские нормы поведения, основные нравственные представления с иных, революционных позиций, внести в нравственное сознание новые идеи, дать определенное социальное направление всей морали.

В центре нравственной теории А.Н. Радищева - поиск путей борьбы за свободу, за «блаженство общественное». «Не все рожденные в отечестве достойны величественного наименования сына отечества (патриота), писал он. - Под игом рабства находящиеся недостойны, украшаться сим именем». Стало быть, с точки зрения Радищева, истинная любовь к Родине, патриотизм возможны лишь в свободном обществе, и только свободный человек может бескорыстно жертвовать собой на благо общества. Свобода -есть основание для нравственного совершенства, и поэтому борьба за свободу есть источник, побудительная основа истинной добродетели.

Подобный подход к проблеме свободы характерен и для другого выдающегося мыслителя Д.И. Фонвизина, также оказавшего значительное влияние на становление декабристской идеологии. Требуя в своем трактате «Рассуждение об истребившейся в России совсем всякой формы государственного правления», требуя введения в России законо-свободных учреждений, которые, ограничив произвол самодержавной власти, укрепили бы государство, Д.И. Фонвизин провозглашал, что подданные имеют право низвергнуть существующую власть, если она не заботиться о народном благоденствии. Д. И. Фонвизин писал, что деспотизм восторжествовал, в недавние времена и что первоначально власть была в руках самой нации.

Следовательно, заключал он, нация «без государя существовать может».

На таких идейных традициях складывалась революционная мораль декабристов. Вместе с тем чрезвычайно важно подчеркнуть, что декабризм как система идейных, нравственно-духовных ценностей складывался на протяжении длительного периода - вплоть до 50-х годов XIX века. Это связано с тем, сто в ссылке многие декабристы не только продолжали литературную и просветительскую деятельность, но и открывали для себя новые сферы политической борьбы, по-новому осмысливали опыт собственного революционного выступления, опыт выступлений пролетариата Запада. Значимость работ сибирского периода несомненна в плане как раскрытия эволюции идеологии декабристов, так и выяснение основных этапов становления их революционной морали.

В условиях ссылки декабристы продолжали жить активной творческой жизнью, что отразилось в их мемуарах, записках, письмах, публицистических сочинениях и т. д. Эти документы показывают, что декабристы не изменили политическим и нравственным идеалам своего движения и оставались, верны им всю свою жизнь. Главная нравственной цель - стержень их жизни в сибирской ссылке оставалась прежней: борьба с самодержавным деспотизмом, крепостничеством.

С переходом декабристов на позиции последовательной революционности на первый план выступает задача расширение пропагандистской деятельности и, прежде всего вовлечения в процесс революционного просвещения «трудящихся классов», то есть солдатской массы и крестьянства. Необходимость преодоления отчужденности от народа,   стремление   в   какой-то   мере   избежать   социальной   узости (ограниченности) своих рядов вынуждала декабристов, если не на уровне политики, социологии, то, по крайней мере, на уровне этики ориентироваться на поддержку «трудящихся классов». Именно этим объясняется обращение многих декабристов к религии как форме распространения своих социально-политических воззрений.

Особую роль они отводили христианству. В нем они отделяли то, что, по их мнению, было истиной, оттого, что они квалифицировали как исторические суеверия и предрассудки. Другими словами, декабристы отвергали в Священном писании те положения и догматы, которые не соответствовали их собственным идеологическим воззрениям и служили оправданию самодержавного деспотизма и церковной ортодоксии. «Напрасно иные порицают христианскую религию, будто она поддерживает самовластие и потакает оному; стоит развернуть Ветхий завет, чтобы удостовериться в противном мнении...

Хотя текст Ветхого завета и не дает оснований для столь категорического утверждения, оно, тем не менее, содержит некое рациональное зерно: действительно, христианское вероучение неоднородно по своему идеологическому содержанию. Противоречивый характер его догматов и законоположений обусловлен спецификой исторического развития религии и в конечном счете тем, что христианство, возникнув в среде рабов, сводной бедноты и покоренных Римом народов, впоследствии стало религией господствующих классов и решительно порвало на Никейском соборе (325 г.) с предшествующей традицией, проникнутой «демократически-революционным духом». Многие декабристы выражали свои революционные устремления на языке религиозной морали. Примечательна в данном смысле «Русская правда» П.И. Пестеля. Обсуждая ней вопрос о правах и обязанностях человека, он утверждал: первоначальная обязанность человека состоит в сохранении своего личного бытия. Это подтверждается не только «естественным разумом», но и «словами евангельскими, залучающими весь закон христианский: люби бога и люби ближнего, как самого себя, - словами, вмещающими и любовь к самому себе как необходимое условие природы человеческой, закон естественный, следственно, обязанность нашу».

Пестель, как видим, переосмысливает евангельское положение таким образом, что оно превращается у него в требование любить самого себя, в требование, на котором он основывает естественную обязанность каждого заботиться о сохранении собственного индивидуального бытия. Отсюда он выводит и право человека на поступки, направленные на пресечение правительственных злодеяний и тиранства. Целью государственного правления, по Пестелю, должно быть «возможное благоденствие всех и каждого», а это достижимо лишь при том условии, если постановления государственные пребывают в «таком же согласии с неизменными законами природы, как и со святыми законами веры».

Предлагая, в сущности, еретическую интерпретацию евангельского предписания, Пестель тем самым принципиально расходится с официальным церковным богословием. Его религиозно-социальные обобщения, во-первых, всецело выдержанны в духе теории естественного права и просветительского сциентизма и, во-вторых, носят последовательно антимонархический и противоцерковный характер: из них непосредственно вытекает, что народное, республиканское правление более соответствует «истине» христианства, чем монархическое. Пестель, еще, будучи воспитанником Пажеского корпуса, «подвергал рассуждению о значении помазания вашего величества», писал воспитатель Клингер в своем доносе Александру I. Впоследствии этот юношеский антимонархизм получил в «Русской правде» законченное выражение в афоризме: «...правительство есть принадлежность народа, и он учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства».

Итак, Пестель воспринимал евангельские законы как законы самой «природы, нужд естественных». Но в силу своего метафизического взгляда на мир он остался в рамках традиционного деизма и утверждал, что творцом всех естественных законов является бог. Однако сама по себе ориентация на религию отнюдь не свидетельствует о безусловной религиозности Пестеля. Религия, как было сказано выше, служила для него лишь формой, средством популяризации революционных воззрений, пропаганды их среди масс, остающихся пока еще под глубоким и традиционным воздействием церковного вероучения. Вместе с тем более действенным и эффективным признавал Пестель такую пропаганду революционных идей, которая опирается на просвещенное сознание, состоит на уровне знаний своей эпохи.

Существует мнение, что идею «внутренней церкви» декабристы заимствовали у масонов. Так оно, возможно, и было. Но тут необходимо отметить одно важное обстоятельство: воззрение масонов на сущность внутренней церкви не заключали в себе нечего противоцерковного. Напротив, они признавали «внешнюю», официальную церковь своеобразной школой, научающей «правильнейшему и действительнейшему устранению духовных упражнений внутреннего богослужения».

Декабристы трактовали учение о внутренней церкви исключительно в антиклерикальном смысле. Более того, они ясно видели в нем, по свидетельству масона графа Виельгорского, «узду деспотическому правлению». М.А. Фонвизин, которого особенно привлекала идея духовной вселенской церкви, одним из первых усмотрел в ней антимонархическое содержание.   Если   масоны  признавали   к   уединенным   молитвам и непрестанной борьбе со своими страстями, то он, связав учение о внутренней церкви с отрицанием так называемой территориальной системы реформации, упрочившей   главенствующую   роль   светского   государя    в   церковной администрации, придал ему революционную направленность.

Вместе с тем идея внутренней церкви, заключая в себе отрицание всех деспотических и богословских «предубеждений» - сознательных отступлений от «истины», - была и единственной, с точки зрения Фонвизина, истинной первоначального христианства. Суть же ее - в предписываемой Евангелием обязанности любить ближнего. Но исполнение данной обязанности возможно лишь в государстве с демократическим правлением; оно и соответствует, поэтому наиболее всего христианскому обществу. Таким был вывод Фонвизина.

Разумеется, все сказанное не следует понимать так, будто идеологи декабризма черпали свою революционность в идеях христианства. Их воззрения в первую очередь были обусловлены самой эпохой. Они формировались и под влиянием демократических, революционных идей, распространенных в Европе, и прогрессивного общественного мнения в России. Дворянские революционеры шли вслед за А.Н. Радищевым -провозвестником антикрепостнических, антимонархических взглядов.

Священное писание было для них формой, условным языком для выражения политических воззрений. Они революционно переосмысливали, перетолковывали Библию, приспосабливая ее для своих целей, как, например, составитель остроумного «Православного катехизиса» СИ. Муравьев-Апостлол. На вопрос: «Что, значит, веровать в бога?» - она давал примечательный ответ: бог наш Иисус Христос, сошедший на землю для спасения нас, оставил нам святое свое Евангелие. Веровать в бога значит следовать во всем истинному смыслу начертанных в нем законов. Истинный же смысл этих законов несовместим с тиранством самодержавия, рабством народа... Русский народ и русское воинство страдают лишь оттого, что покоряются царям, похитившим у них свободу.   И божеским делом будет раскаяться в долгом раболепствии и ополчится против тиранства и нечестия, ибо только такое правление сходно с законом евангельским, где все равны и где нет царей, кои прокляты суть от него, яко притеснители народа.

И.И. Горбачевский, возражая СИ. Муравьеву-Апостолу, говорил о бессмысленности революционной агитации русского народа «языком духовных особ»: «Ежели ему начнут доказывать Ветхим заветом, что не надобно царя, то, с другой стороны, ему с малолетства твердят, и будут доказывать Новым заветом, что идти против царя значит, идти против бога и религии». Горбачевский был прав: христианство вследствие неоднородности, противоречивости своей социальной доктрины могло поощрять цели, взаимно исключающие друг друга. Однако этим вовсе не умаляется революционное звучание катехизиса Муравьева-Апостола, который, опираясь на Священное писание, проповедовал противное тому, что преподносили русскому народу в качестве боговдохновенной истины церковнослужители. Горбачевский не принимал в расчет и того, что народ в тот период, хоть и не отличался особой религиозностью, но все же из-за всеобщего засилья церковной идеологии доже свое вольнодумство выражал в терминах религиозных. Данное обстоятельство и учитывали, прежде всего, П. И. Пестель и его последователи: они ориентировались главным образом на глубоко укоренившиеся в народе еретически-раскольничье, язычески двоеверное понимание христианских вероисповеданий догматов и законоположений. Поэтому в библеизации революционной программы нашел свое выражение последовательный демократизм декабристских идей.

А.И. Герцен, заметив по этому поводу, что «доселе с народом можно говорить только через Священное писание», справедливо писал: «Именно Пестель первый задумал привлечь народ к участию в революции. Он соглашался с друзьями, что восстание не может иметь успех без поддержки армии, но во что бы то ни стало, хотел также увлечь за собой раскольников...».

Совершенно еретическую, с точки зрения церковного богословия, мысль проводил и М.Ф. Орлов: христианский закон - это лишь возродившаяся естественная человеческая нравственность и наука, и поэтому «дух начального христианства» вполне сходствует «с образованием нынешних времен». Он доказывал: «В религии, как в науках и философии, признак варварства есть односторонний взгляд на предметы и пристрастие, происходящее от невежества, а признак просвещения есть полный объем предмета, подробный разбор оного и убеждение, основанное на совершенном понятии».

Орлов, таким образом, отвергал существеннейший элемент религии -веру, на место ее ставил убеждение, формирующееся на основе всестороннего изучения и понимания предмета. В подробном осмыслении религии уже нет ничего религиозного в точном значении слова. Это, по сути дела, вера в нравственное назначение человека, подкрепленная просвещенным взглядом на сущность древнего морального закона, возрожденного первоначальным христианством. Поэтому он объявлял пропаганду раннехристианских этнических принципов составной частью борьбы за гражданскую свободу, за общего равенство всех перед законом.

Естественно, что Орлов, подобно Пестелю, Фонвизину, Муравьеву-Апостолу, считал несовместимой монархическую власть с «истинными» христианскими заповедями. Еще в 1820 году он писал, что правила его жизни «заключаются в истинной и непреклонной ненависти к тиранству». Он решительно критиковал систему государственного правления и России, «политических староверов», полагающих, что «вселенная создана для них одних, что они составляют особенный род, избранный самим промыслом для угнетения других, что люди разделяются на две части: одна, назначенная для рабского челобития, другая - для гордого умствования в начальстве». Если в России и дальше будут сохраняться тиранство и крепостничество, предупреждал Орлов, то в ней не привьются ни просвещение, ни наука, ни понятие положительной нравственности, то есть нельзя будет даже мечтать об успехах общественного благоденствия.

Фактически Орлов был первым декабристом, который не только еретически, в противоцерковном духе интерпретировал отдельные положения Библии, не только в политических целях противопоставлял Ветхий завет Новому, но и возвысился до понимания противоположности между первоначальным и посленикейским христианством. Поэтому восстановление истинной нравственности он связывал с установлением такого социального строя, в.. структуре которого в состоянии функционировать эта нравственность.

Весьма четко проявилось в декабризме также традиция противопоставления католицизма и православия. Примечательно, что такого рода противопоставление было обусловлено, прежде всего, западнической ориентацией некоторых членов тайных обществ относительно будущего развития России. Католицизм представлялся им институтом, связанным с конституционной формой правления и доказавшим свою способность содействовать действительному прогрессу христианских государств.

Напротив, католическая церковь, считал Лунин, благотворно воздействовала на нравственный облик человека. Она якобы стояла выше правительственных начинаний, и это позволяло ей «действовать на разум» и «искоренять злоупотребления посредством постепенного улучшения национальных учреждений».

Любопытно, что, аргументируя свой вывод о нравственном превосходстве католицизма над православием, Лунин обращался к характеристике женщины. Посмотрите, говорит он, на русскую женщину в православном храме. Притворство, раболепство, грубое и неловкое насилие своего чувства - вот черты, составляющие принадлежность ее характера. Во имя обещанного спасения она вынуждена, бывает отречься о наиболее отличительного свойства своего пола - «прелести». Иное дело - католичка. Ее можно «с первого взгляда узнать среди тысячи женщин по осанке, по разговору, по взгляду. Есть нечего сладостное, спокойное и светлое во всей ее личности, что свидетельствует о присутствии истины... Лишь среди католичек Рафаэль мог найти тип Мадонны».

Нет нужды опровергать эти восторженные славословия католицизму. Их заданность очевидна. Такая идеализация западной церкви вызвана политическим радикализмом Лунина, поскольку именно с католицизмом он связывал развитие представительного, конституционного правления в европейских государствах. Конечно, это тоже заблуждение, но оно крепчайшими узами соединено с его антимонархическими идеалами и было одновременно формой отрицания православной церковной системы. Важно то, что Лунин, хотя и придерживался в христианстве католической ориентации, тем не менее, католицизм воспринимал в том же смысле, в каком понимали истинную религию Пестель и его последователи, - в смысле законной положительной нравственности.

Во времена декабристов понятие морали связывалось обычно с религией, не мыслилось, что может существовать какая-то иная мораль - вне религии. Отвергая в христианкой морали то, что служило официальной церкви, самодержавию, угнетению народа, многие декабристы искали в ней то, было созвучно их революционным устремлением. Стоя на позициях религиозного свободомыслия и неприятия официальной провасловно-церковной доктрины, они выделяли в христианском вероучении лишь те стороны, которые могли содействовать революционной пропаганде антимонархизма и давали нравственное оправдание для такой пропаганды.

По мере развития идеологии декабризма идеалы обще христианского равенства все более заменялись идеалом просвещенной свободы. Это, в частности, выразилось в усилении исторических ориентации декабристов, в стремлении опереться на вечевые вольности Древней Руси как нравственный претендент в пользу свержения самодержавного деспотизма.

В целом обращение декабристов к религии свидетельствует об их демократических ориентациях. Религия, как неоднократно подчерчивали классики марксизма-ленинизма, в разные исторические эпохи и в разной социальной среде выполняет разные функции: выступает то средством одурманивания масс, усыпления их политического сознания, то легальным способом формулирования их оппозиционных идей. И так было не только в прошлом. И сейчас, в современную эпоху, когда широкий размах приобретает          национально-освободительное     движение,     на     арену политической жизни выдвигаются угнетенные народы бывших колоний, религия сохраняет свою двойственную роль. Лозунги одной и той же религии, как подчеркивалось на XXVI съезде КПСС, могут использоваться как в освободительной борьбе, так и в реакционных, контрреволюционных мятежах.

Декабризм был первым этапом революционно-освободительного движения в России, и, естественно, обращаясь к религии, он выделял в ней те лозунги и положения, которые соответствовали его собственным прогрессивным устремлениям.

Царизм, напуганный революционным выступлением декабристов, всячески пытался представить их злодеями, преступившими нравственные
законы, а их дело - противозаконным и безнравственным. Но величие общественного подвига декабристов не померкло. Их борьба, их
нравственные искания стали мерилом, точкой отсчета для последующих поколений борцов за народное счастье. Движение   дворянских революционеров составило органическую часть общемирового революционного процесса, явилось существенным звеном в общеевропейском революционном процессе начала XIX века.

«Именно восстание декабристов, - пишет академик М.В. Нечкина, -крепостная самодержавная Россия вступила во всемирное революционное движение».

Велика, историческая заслуга декабристов состояла в том, что они, «рожденные в среде палачества и раболепия», смогли подняться выше своих кассовых интересов, презреть сословные привилегии и пойти «сознательно на явную гибель» во имя своих высоких, благородных идеалов. Подлинное рыцарство, душевная чистота и благородство, высоко развитые чувства чести, товарищества и гражданственности - отличительные черты декабристов. Они жертвовали всем своим достоянием, привилегиями, которые давало им их происхождение, даже самой жизнью во имя «святого дела», блага народа.

Литература:

1. Волк С.С. Исторические взгляды декабристов. М., 1958
2. Иосифова Бригита Декабристы. М., 1981
3. Мемуары декабристов: Северное общество М., 1981
4. Мемуары декабристов: Южное общество М., 1982
5. Нечкина М. В, Движение декабристов. Т. 1-2 М., 1955
6. Нечкина М.В.Восстание деабристов М., 1955
7. Карпачев   М.Д.   очерки   истории   революционно-демократического движения в России. - Воронеж 1995
8. Дьяков В.А. освободительное движение в России 1825-1861 гг МЛ 1979.
9. Сыроечковский Б.Е. Из истории движения декабристов. М. 1969.
10. Замалеев А.Ф. Овчинникова Е.А. Революционная мораль декабристов. Л., 1998.

• Переломные точки русской истории