Петров С.А.

ИДо настоящего времени большинство отечественных историков, занимавшихся феодальной раздробленностью Руси в монгольское время, уделяли самое пристальное внимание лишь ее ключевым княжествам, а именно: великому Владимирскому, Суздальскому,Московскому, Тверскому, а также Новгородской республике. О других землях и, в частности, Рязанской, говорилось сравнительно редко.

Целью нашего исследования является изучение внешней политики Олега Рязанского по отношению к Орде и Москве.

Хронологические рамки работы – середина XIV-начало XV в., т.е. время правления великого князя Олега Ивановича.

Источниковой базой служат письменные источники, главное место среди которых принадлежит древнерусским летописям, дошедшим до нас преимущественно в списках XV-XVI вв. Наибольшее значение мы придаем Симеоновской, Троицкой, Новгородской I и IV, Софийской I летописям и Рогожскому летописцу в силу их наибольшей достоверности и приближенности к интересующим нас событиям.

Существенную, роль играют и так называемые до окончания, мирные договора между князьями. Наибольший интерес у нас вызывают внешнеполитические акты от 1381 и 1402 гг.

Первые серьезные попытки изучения истории Рязанского княжества указанного времени относятся еще ко второй половине XIX в. и связаны с публикацией источников А. Н. Пискаревым [4] и архимандритом Иеронимом [30], а также трудами Д. И. Иловайского [8], и А. В. Экземплярского [48]. К настоящему времени публикации первых двух авторов потеряли свою актуальность, поскольку в 1909 г. содержащиеся в них источники были изданы в «Духовных и договорных грамотах князей великих и удельных» [5] под редакцией С. В. Бахрушина. К 1950 г. Л. В. Черепнин подготовил к печати «Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI веков» [6].Работы же остальных авторов нужно использовать с осторожностью в силу их некритичного подхода к Никоновской летописи, преимущественно на основании которой шло изложение материала.

В советское время появилось больше серьезных и тематически разнообразных работ по истории Рязанского края. Среди исторических трудов следует отметить исследования А. Е. Преснякова [28], А. Н. Насонова [14; 15], Л. В. Черепнина [44], М. Н. Тихомирова [35]. Наряду с изучением общих русско-ордынских отношений, авторы касались проблемы рязано-московско-ордынских внешнеполитических связей.

К рассмотрению истории русских княжеств через призму становления и распада Золотой Орды подошли М. Г. Сафаргалиев [31], Г. А. Федоров-Давыдов [42], Б. Д. Греков [3].

Следует отметить советские и российские археологические исследования и нумизматические каталоги таких исследователей, как А. Л. Монгайт [12], Н. А. Тропин [36-41], А. В. Чернецов [45], А. А. Ильин [9], В. Е. Семенова [13] и др.

Из современных исследований по истории Рязанского княжества необходимо выделить монографии и статьи А. А. Горского [2], Ю. В. Селезнева [32; 33], А. В. Шекова [47], С. А. Фетищева [43], Г. А. Шебанина [7; 46] и справочник В. В. Похлебкина [27].

Рязанская земля благодаря своему размеру и окраинному территориальному положению при умелом руководстве могла превратиться в одного из ключевых игроков на древнерусском политическом поле. В этом случае особенно возрастало значение личности человека, находящегося у власти.

Первая информация о Рязанском княжестве второй половины XIV века датируется 1353 г., когда, согласно Троицкой летописи, «въ Петрово говенiе месяца iюня въ 22 день взяша Рязанци Лопасну; князь же великiи Олегъ, тогда еще младъ, былъ съ своими Рязанци; и Лопасну взяша и наместника изнимаша Михаила Александровичя и поведоша его на Рязань и биша его, и многы пакости сътвориша ему, и потомъ одва выкупили его» [29, 374]. В качестве объекта для нападения была выбрана ранее находившаяся в составе Рязанского княжества Лопасна. Считаем, что причиной похода было желание разграбить одно из пограничных поселений, причем без попытки присоединения, понимая, что сил у московского князя для его отвоевания достаточно. Однако в тот же год после посещения Орды «вси князи русстiи» [29, 374] было, по-видимому, получено одобрение вхождения Лопасни в Рязанское княжество.

Что касается времени нападения, то оно было выбрано неслучайно, поскольку после смерти Семена Гордого его возможный преемник – Иван Иванович – во-первых, еще не был утвержден великим князем владимирским, и, во-вторых,находился в Орде, где решался вопрос о великом княжении.

В составе напавшего на Лопасну отряда Рогожский летописец упоминал некие «сбродни»: «князь Олегъ … съ своими Рязанци с потаковникы ему сбродни, много зла христiаномъ сътвориша»( курсив мой – П.С.) [21, 63]. Л. В. Черепнин под словом «сбродни» понимал бродников или «казаков, селившихся на окраинах Рязанского княжества» [44, 538]. По видимому, в этом походе кроме собственно рязанцев участвовали так же наемники, названные «сбродом», т.е. различной по своему составу группой, которые действительно могли проживать в рязанской земле. За оказанную Олегу помощь они взяли дополнительные трофеи, сотворив, тем самым, большее зло христианам. Вряд ли верно считать их казаками или бродникаи.

Рязанское княжество, поддерживаемое Ордой в деле присоединения Лопасны, укрепило свой авторитет. «Тое же зимы [1357 г.] по последнемоу поути болшии бояре Московьскые того ради оубииства отъехаша на Рязань съ женами и зъ детьми» [21, 65]. Речь идет об убийстве в Москве тысяцкого, после чего часть московской знати бежала на Рязань. Выдачи они могли не опасаться по причине напряженных отношений Олега Ивановича с Иваном Ивановичем. В тот же год в Орде началась междоусобная война, в ходе которой к власти пришел Бердибек, как следствие, русские князья были вынуждены ехать к новому хану [21, 66]. В Орде беглые бояре, приехавшие с Олегом, перешли к князю московскому [2, 78].

В 1358 году, согласно Троицкой и Рогожской летописям, «выиде посолъ изъ Орды царевъ сынъ именем[ъ] Мамат Хожа на Рязаньскоую земьлю и много въ нихъ зла сотвори и къ великому князю Ивану Ивановичю присылалъ о розьезде земля Рязаньсыя» [21, 67]. Источники отметили две важные статусные характеристики Мамат Хожи – «царевъ сынъ» и «посолъ», которые позволяют предположить, что в рязанской земле он появился не случайно, а с конкретной, заранее известной основной целью: определить и закрепить межкняжеские границы («разъезд») между Иваном Ивановичем и Олегом Ивановичем. Этому сопутствовали вполне обычные для татар занятия: грабеж и насилие над местным населением («в нихъ зла сотвори»). «Князь же великии не въпоусти его во свою очину в Роусьскую земьлю и потомъ наборьзе отъ царя въ Ордоу позванъ бысть Мамот Хожа… и там[о] оубьенъ бысть повелЪниемъ царевымъ»[21, 67]. Поскольку со стороны Бердибека не было серьезных претензий к московскому князю (учитывая успешное возвращение на родину из Орды в 1358 г.), то Иван Иванович имел все основания усомниться в беспристрастности «царева сына» и согласованности требований о размежевании между Москвой и Рязанью с позицией хана. В источниках отсутствует информация о причинах подобной «заботы», можно предположить, что, находясь в Орде во время «замятни», рязанская знать посредством богатых подарков упросила татарского царевича посодействовать в решении территориальных споров с Москвой. Так, например, А. Н. Насонов напрямую связывал события 1353 и 1358 годов [15, 121]. Своей основной цели Мамат Хожа не достиг, поскольку был вызван в Орду и вскоре убит (решение о казни было принято в Орде самостоятельно или при содействии московской знати? – П.С.).

В следующие семь лет источники не зафиксировали ни одного события в рязано-московских и рязано-оордынских отношениях, что было обусловлено «великой замятней» [31, 119-131; 42, 150-152] в Орде и достижением, видимо, некоторого согласия Олега Ивановича с Дмитрием Ивановичем.

В 1361 г. один из представителей татарской знати по имени Тагай захватил Наручадь[29, 378] – это историческая область, занимавшая, по мнению М. Г. Сафаргалиева, значительную территорию в пределах бывшей Симбирской, Нижегородской, Пензенской губерний, что подтверждается данными топонимики по XIX век включительно [31, 119-120]. Через четыре года «Тагаи князь Ординьский изъ Наручади прiиде ратiю татарьскою на Рязаньскую землю и пожже градъ Переяславль» [21, 80]. Олег Иванович, видимо, не успел вызвать подкрепление из Пронска, как следствие, оставил город на разграбление. Лишь после подхода помощи от Владимира князя Пронского было решено дать бой: «Князь же Олегъ Рязаньскыи и Володимеръ Проньскыи собравъ силу свою и иде въ след его и стиже его на месте нарицаемЪ… (в Симеоновской – под Шишевским лесом) и бысть имъ бои, брань люта и сеча зла, и поможе Богъ Олгу князю и Володимеру Проньскому, а Тагаи въ мале дружине едва оубежа» [21, 80]. Считаем, что целью татарского похода послужило желание наживы и богатого полона. На стороне Олега в решающем сражении выступили, согласно Троицкой летописи, князья Владимир Пронский и Тит Козельский [29, 381-382]. Упоминаемый в Симеоновской летописи Шишевский лес, по мнению М. Н. Тихомирова, следует искать р. Шиш, притоке Тырницы, впадающей в Оку ниже Пары [35, 120]. Что касается итогов похода Тагая, то, несмотря на разорение Переяславлья Рязанского, русские войска одержали уверенную победу («Тагаи въ мале дружине едва оубежа»). Это была первая за все время ордынской власти на Руси победа над «чисто татарскими» войсками в открытом сражении [ 2, 83].

В 1370 году войска Ольгерда подошли к Москве. Положение Дмитрия Ивановича в осажденном городе было сложным. Его двоюродный брат Владимир Андреевич, собрав войско, ожидал подмоги, которая появилась в лице Владимира Пронского с рязанской ратью. «Слышавъ же то Олгердъ и убояся, и нача мира просити» [19, 17]. Таким образом, в данном конфликте пронский и рязанский князья действовали совместно на стороне Москвы.

Но уже в декабре 1371 г. перед Рождеством в местечке Скорнищево [1] источники зафиксировали военное столкновение между бывшими союзниками – Москвой и Рязанью. Что могло вызвать недовольство Дмитрия Ивановича, который «посла рать на князя Олга на Рязаньскаго» [21, 98]? В 50-е годы XIV века земельный вопрос был наиболее важным в рязано-московских отношениях. Возможно, что за оказанную против Ольгерда помощь Олег потребовал у Москвы территориальных уступок, что и вызвало вооруженный конфликт. Московское войско под командованием Дмитрия Михайловича Волынского одержало победу, «князь Олегъ едва убежа» [21, 98], Странной представляется информация о разговоре, который произошел между рязанцами незадолго до сражения: «Не емлите с собою доспехов, ни щитовъ, ни копья, ниже коего иного оружiа, но токмо емлите съ собою едины ужища кождо васъ, имже вязати начнете Москвичь, понеже суть слабы и страшливи и не крепци» [29, 393]. Если воспринимать данную фразу буквально, то получится, что опытные воины, которые, вероятно, участвовали во взятии Лопасни, походе против Ольгерда и в победном сражении против Тагая, предлагали не брать на войну оружие и доспехи, а лишь веревки, чтобы сразу пленить врагов. Уверены, что такое буквальное понимание является ошибочным. В качестве версии можно предположить следующее: источники зафиксировали шутку или ехидные слова, которые ходили в рязанском войске накануне сражения. Возможно, что успех в вышеназванных событиях повлиял на серьезную недооценку возможностей москвичей и переоценку собственных сил.

Победа позволила московскому князю посадить на рязанском столе Владимира Пронского, однако уже в 1372 г. Олег «собрав вои, приде ратiю на Рязань изгономъ на князя Володимера Проньскаго и согна его, а самъ седе на княженiи» [21, 100]. Согласно «Общему гербовнику дворянских родов Всероссийской Империи» в годы правления Олега к нему приехал служить из Большой Орды мурза Салахмир. Он был крещен под именем Иван, получил в жены родную сестру Олега Настасью и земельное владение [16, 56]. Данная информация позволила Д. И. Иловайскому справедливо предположить, что именно Салахмир помог рязанскому князю вернуть престол (в другом случае Олег вряд ли отдал свою сестру в жены татарину) [8, 164]. Московский князь, по-видимому, признал рязянский княжеский стол за Олегом, в 1372 г. попыток посадить в Переяславле Рязанском другого правителя источники не зафиксировали.

Как только отношения Москвы с Рязанью стали налаживаться, тут же, в 1373 г., «прiидоша Татарове ратiю от Мамая на Рязань на Олга князя, грады пожгоша, а людiи многое множество плениша и побиша и сътворше много зла хр[и]стiаномъ и поидоша въсвояси» [21, 104]. «Рать от Мамая» занималась обычными для подобных набегов вещами: грабежом и пленением местного населения. Ответные действия Олега остались неизвестны. Логично предположить, что он удалился в безопасное место, ожидая окончания набега. Ситуация была очень серьезной, что подтверждается следующим летописным сведением: «Князь великiи Дмитрiи Московьскыи, собравъ всю силу княженiа великаго, о то время стоялъ оу Оки, а братъ его князь Володимеръ прiехалъ изъ Новагорода, тамо живъ весну всю» (курсив мой – П.С.) [21, 104]. В целях обеспечения безопасности собственной московской земли Дмитрий Иванович собрал всех имеющихся воинов (в том числе вызвал Владимира Андреевича из Новгорода) и был вынужден стоять на Оке, не имея возможности или желания для оказания помощи Олегу.

Логично предположить, что любой ордынский хан стремился к усилению своего влияния на Руси, а также нуждался в регулярном поступлении выхода с русских княжеств. События 1371-1372 гг. повлекли за собой прекращение в 1371-1372 гг. выплаты Рязанью дани Орде [2, 86]. Кроме того, по мнению А. Н. Насонова, Мамай желал наказать Олега за сближение с Москвой в 1372 г. [15, 131]

По справедливому мнению Д. И. Иловайского, в 70-е годы XIVв., видя все возрастающую угрозу от Твери и Великого княжества Литовского, московский князь стремился найти опору в рязанской земле [8,164. Более предпочтительным, т.е. управляемым, выглядел Владимир Пронский, но сильнее и хитрее оказывался Олег Иванович. Результат сближения Москвы и Рязани обнаруживается, во-первых, в перемирной грамоте лета 1372 года [10, 119-168] между Ольгердом Гедеминовичем и Дмитрием Ивановичем, где на стороне московского князя фигурировали рязанский и пронский [5, 22],во-вторых, в докончании московского и тверского князей от 1375 г., по которому Олег Рязанский выступал в качестве третейского судьи [5, 28].

Осенью [8, 166] или в конце августа – начале сентября 1377 г. татарская рать «изъ Мамаевы орды» [29, 403] захватила и разграбила Переяславль Рязанский. Причем, согласно летописям, Олег едва избежал плена [26, Л. 245 об.; 22, 105; 23, 124; 25, 34]. В 1378 году произошла успешная для русских битва на р. Воже. Вызывает недоумение то обстоятельство, что Олег Иванович не принимал личного участия в походе под командованием великого московского князя на территории собственной земли, Источники упоминали лишь Даниила Пронского [29, 415], который мог находиться в то время в большей зависимости от Москвы, чем от Рязани, но не собственно рязанских воинов (в похожей ситуации в 1370 г. присутствие рязанцев в войске Владимира Пронского оговаривалось особо).

В этой связи по меньшей мере нелогично выглядит поход разгневанного Мамая на Рязанское княжество осенью 1378 г., когда были разорены Переяславль с округой и захвачен большой полон [21, 134].

Действия хана совершенно нелогичны, поскольку он должен был идти с Олегом на сближение, но не вымещать злобу на нейтральном человеке. Отсутствие сведений позволяет высказать следующую версию: помня о бедствиях от «татар Мамая», Олег пытался сохранить нейтралитет, обещая Бегичу нечто такое, чего не смог выполнить (неучастие Пронского князя в сражении? Участие рязанцев на стороне татар? – П. С.). Невыполнение своих обязательство и повлекло за собой карательную экспедицию 1378 г.

В 1380 г. все тот же Мамай организовал поход на Дмитрия Ивановича. Узнав о приближении вражеского войска, Олег Рязанский отправил послов с предложением, которое полностью устраивало хана, а именно: изъявление покорности, оказание некоторой военной помощи и выплата выхода [26, Л. 25 об; 19, 36; 22, 110; 23, 126-127]. Действия князя были логичны, поскольку еще свежи были воспоминания о трагических событий 1377 и 1378 гг., и направлены на обеспечение безопасности своей земли. Пытаясь предусмотреть все возможные варианты дальнейших событий, Олег предупредил Дмитрия Ивановича об опасности [26, Л. 249; 22, 108]. Вряд ли великий князь знал о тайных соглашениях Олега с Мамаем до начала битвы, как об этом сообщает, например, Новгородская IV летопись [18, 75-82], ибо в таком случае он бы не оставил врага у себя в тылу.

Не касаясь самой битвы, отметим, что наибольшие трудности вызывает определение степени участия Олега на стороне Мамая в 1380 г. Некоторые летописи в татарском войске выделяли литовскую и рязанскую рати [26, Л. 254; 22, 113]. Данное сообщение вызывает сомнения, поскольку открыто поддерживать Мамая было слишком опасно в случае его поражения. Что же касается грабежа возвращавшихся через рязанскую землю воинов и разрушении мостов [18, 82], то имеется следующая версия: грабить в массовом порядке людей великого московского князя, одержавшего крупнейшую победу в истории русско-ордынских отношений, было глупо и опасно. Но отдельные такие случаи все же были зафиксированы [6, 30]. Если разрушение мостов, о которых шла речь, происходило до Куликовской битве (с целью задержать русское войско и дать время Ягайло), то это логично, а если после – также маловероятно.

О двойственной позиции Олега Дмитрий Иванович, по нашему мнению, узнал уже после Куликовской битвы, но не в Москве [18, 82], а в рязанской земле. И этому есть ряд подтверждений. Во-первых, после Куликовской битвы московский князь должен был задержаться на поле брани – отдых воинов, сбор трофеев, похороны мертвых – и непременно узнать о «деяниях» Олега. Во-вторых, поход на него в таком случае был бы организован сразу, а не по возвращении в Москву. В-третьих, к Дмитрию Ивановичу внезапно приехать с челобитной рязанская знать могла лишь в том случае, если она была а) хорошо осведомлена о ситуации в войске; б) великий князь находился все еще на их земле: «со внезапу въ то время прiехаша къ нему бояре Рязаньстiи и поведаша ему, что князь Олегъ повергъ свою землю, да самъ побежалъ и со княгинею и з детьми и с бояры и с думцами своими» [21, 140]. В-четвертых, в случае оказания серьезной помощи Мамаю (например, войском) Дмитрий Иванович вряд ли бы удовлетворился челобитной рязанской знати и изгнанием Олега из Переяславля. В-пятых, приняв челобитную, «рати на нихъ не посла, а самъ поиде въ свою землю, а на Рязанскомъ княжении посади свои наместници» (курсив мой – П. С.) [21, 141], т.е. в это время московский князь находился не на своей земле.

Летом 1381 г. между Дмитрием Ивановичем, Владимиром Андреевичем, с одной стороны, и Олегом Ивановичем, с другой, было заключено докончание [10, 223-246]. Его основные положения могут быть сведены к следующему.

1. Титуловался Олег как великий князь, но по статусу был «младшим братом» князя московского и «братом» Владимира Серпуховского (статья 2) [6, 29].

2. Рязанская земля признавалась московской вотчиной. Договаривающиеся стороны обязаны были соблюдать неприкосновенность земель друг друга (статьи 2, 3) [6, 29].

3. Определялись рязано-московские и рязано-владимирские границы (статьи 4-10) [10, 251-262].

4. Если московский князь находился в мире или войне с Литвой, Ордой, русскими княжествами, то в таком же состоянии должен был находиться и рязанский князь, т.е. Олег был не в праве проводить самостоятельную внешнюю политику (статьи 11-13) [6, 29-30].

Таким образом, рязано-московское докончание 1381 г. было неравноправным. Дмитрий Иванович не только сохранял за собой захваченные у Рязани земли, но и приобретал ряд территорий на обоих берегах Оки (Такасов, Талицу, Выползов, Верею). Олег Иванович становился «младшим братом», которому было отказано в осуществлении самостоятельной внешней политики к Литве, Орде и русским землям. В Рязанском княжестве, по мнению В. А. Кучкина, произошло «установление прямого московского административного контроля» [10, 270].

В 1382 г. к южным пределам рязанской земли неожиданно подошла армия хана Тохтамыша. В нарушение подписанного договора, Олег выразил покорность хану (желая спасти собственное княжество от разорения) и показал путь на Москву в обход своей земли [29, 422; 19, 43-44; 22, 121-122]. Казалось бы, цель обеспечения сохранности княжества достигнута, но, отступая, татары все-таки разграбили рязанскую землю, осенью того же года их примеру последовали и войска Дмитрия Ивановича. Олег не оказал сопротивления [21, 146; 29, 424-425]. События 1382 года, с одной стороны, увеличивали зависимость Рязани от Москвы, но с другой, способствовали усилению местного сепаратизма.

В 1384 г. Русь обязывалась платить Орде большой выход золотом и мехами [24, 90; 21, 149; 19, 49; 20, 85]. Рязанское княжество, по всей видимости, испытывало значительные трудности в сборе дани. Это было обусловлено двумя объективными причинами: во-первых, в 1382 г. был заключен невыгодный для рязанской земли договор с Москвой; во-вторых, оно было дважды разорено, как уже говорилось выше, в 1382 году, сначала отступающим от Москвы ханом Тохтамышем, а затем великим московским князем. Можно предположить, что данные факторы вызывали в рязанской знати желание отомстить при первом удобном случае. 25 марта 1385 г. Олег напал на Коломну (была отторгнута от рязанской земли в начале XIV – П.С.), захватил много товаров, драгоценных вещей и увел в плен наместника Александра Андреевича Остея и других знатных людей [17, 537; 21, 146; 29, 428].

Летописи Троицкая и Рогожская однозначно называли руководителем похода двоюродного брата Дмитрия Ивановича Владимира Андреевича Храброго [21, 150; 29, 429]. На основании летописей и докончания от 1402 г. между князьями Василием Дмитриевичем и Федором Олеговичем можно сделать вывод об участии в войне на стороне Москвы Михаила, сына князя Андрея Ольгердовича Полоцкого [19, 49; 21, 150]и многих бояр московских, новгородских и переяславских [20, 86], (участие новгородских бояр сомнительно – П. С.), а так же князей тарусских и князя Романа Новосильского [6, 54].

Летописи не дают четкой информации об итогах похода на Рязань, но, по нашему мнению, Владимир Андреевич потерпел серьезное поражение, так как с инициативой заключения мира выступал именно московский великий князь, причем неоднократно; только лишь посредничество знаменитого игумена Сергия склонило Олега Рязанского к вечному миру, который в 1387 году был скреплен брачным союзом дочери Дмитрия Ивановича Софьи и сына Олега Рязанского Федора [21, 152; 29, 429, 431].

Таким образом, конфликт 1385 г., вызванный обидами начала 80-х гг. XIV в., был последним серьезным столкновением Москвы и Рязани, завершившим длительный период острого военно-политического противостояния.

В последние годы жизни Олега Ивановича наблюдается увеличение числа походов татар на рязанскую землю. Одним из самых опасных походов, можно, пожалуй, считать разорение города Елец Темир Аксаком в 1395 г. [29, 446].

По подсчетам Ю. В. Селезнева, с 1387 по 1401 гг., татары совершили 9 нападений [32, 120-128]. Исследователь опирался на следующие летописи: Софийская I, Никановская, Авраимки. Информация источников скупа на подробности. В большинстве случаев фиксировался только факт нападения татар.

Рассмотрение рязано-московских отношений будет неполным без анализа литовско-рязанских связей. Как уже отмечалось выше, Олег Иванович в начале 70-х годов поддержал Дмитрия Ивановича в борьбе против Ольгерда, но в 1380 г. Новгородская IV летопись говорит о существовании каких-то союзнических отношений Олега с Ягайло [18, 76]. Зная об их существовании, великий московский князь указал в 11 статье договора 1381 г. о невозможности проводить самостоятельную, отличающейся от московской, политику [6, 29-30]. 28 сентября 1395 г. Витовт напал на Смоленск. Князь Юрий Святославович в то время находился у своего тестя на Рязани [18, 101]. Московский великий князь поддержал успехи Витовта.

В 1401 г. Юрий Святославич, получив помощь от тестя, воспользовался бунтом в Смоленске и захватил город. Витовт осенью того же года попытался отбить город, но ничего не получилось. Заключив перемирие, он удалился в свою землю [18, 104-105]. Предполагаем, что Олег начал войну с Витовтом, имея перед собой четкую цель – не допустить усиления Великого княжества Литовского настолько, чтобы рязанская земля попала в орбиту его влияния.

25 декабря 1402 г. уже после смерти Олега Ивановича был подписан новый договор между Федором Ольговичем и Василием Дмитриевичем. Анализ показывает большое сходство договоров 1381 и 1402 гг.

1. титуловался Федор как великий князь, но по статусу был «младшим братом» князя московского, «братом» Владимира Андреевича, Юрия Дмитриевича, но князьям Андрею Дмитриевичу и Петру Дмитриевичу приходился «старшим братом» [6, 52-53] (статья 2).

2. Федор Ольгович имел право внешних сношений с Ордой, не делая при этом «хитрости». Необходимо было отсылать любые «вести». Серьезные дела предполагали решать сообща «по думе» [6, 53] (статья 3).

3. Предписывалось «не обидети» московскую землю, «ни втупатися никоторой хитростью» [6, 53] (статья 4).

4. Вопрос о границах оставался в рамках договора от 1381 г. [6, 53] (статьи 5-7, 12-13).

5. Особо оговаривалось разрешение заключить мир с Витовтом, если того пожелает Федор Ольгович (статья 23).

6. Остальные статьи касаются вопросов равноценного обмена пленными, суда, мира с младшими братьями Василия Дмитриевича.

Таким образом, по сравнению с договором 1381 г. рязанским князьям удалось отстоять самое главное – право на осуществление самостоятельной политики. Кроме того, в договоре было прописано возвращение пленных с 1371 года.

Необходимо также отметить следующую особенность долгого правления Олега Ивановича. Понимая, что против врага ему не победить, он всегда принимал единственно правильное решение – отступал с дружиной. Летописи не уточняли места, как правило, давалось расплывчатое «за Оку», т.е. или на запад в Великое княжество Литовское или на восток – к татарам. Такие действия позволялисохранить жизнь себе и своим воинам. Спустя время, он возвращался, выгонял посаженного на его место князя или наместников, после чегоотстраивал и укреплял город.

Политика лавирования Олега между Москвой и Ордой способствовала усилению его княжества, что, в свою очередь, позволило выпускать собственные деньги, представляющие собой золотоордынские монеты начала 80-х гг. XIV в., на которых появляются надчеканки русских букв. Со второй половины 80-х гг. – начинается изготовления наиболее распространенных типов джучидских дирхемов [11, 38; 9, 23-25]. Вместо букв встречалась также тамга-знак, напоминающий баранью голову [13, 12].

Таким образом, княжение Олега Ивановича представляет собой череду попыток, направленных на утверждение независимости своего княжества на татарско-московском перепутьи, хотя в то же время национальные интересы требовали объединения русских сил в борьбе против татар и Великого княжества Литовского. Отсюда, при невозможности постоянного успешного сопротивления ни татарам (только лишь в союзе с князем Владимиром Пронским был разбит отряд Тагая в 1365 г.), ни Московскому княжеству (кроме событий 1353 и 1385 гг.) колебания Олега то в сторону Москвы (против Ольгерда.), то в сторону татар (с Мамаем и Тохтамышем в 1380 и 1382 гг.) и необходимость принимать удары за политическое лавирование (в 1382 г. от Тохтамыша и московского князя).

В 1402 г. Олег Иванович умер, оставив после себя двух сыновей и передав княжество Федору Ольговичу. Ему не удалось превратить Переяславль Рязанский в один из центров объединения русских земель. Но именно благодаря его успешной деятельности Рязанское княжество было присоединено последним в первой четверти XVI в.

Список источников и литературы:

1. Алексеев И. История названия села Канищево // Преображение № 7 (15), 2004. - С. 4 // http://metarya.narod.ru
2. Горский А. А. Москва и Орда. – М., 2004.
3. Греков Б. Д. и Якубовский А. Ю. Золотая Орда и её падение, М.-Л.: АН СССР. – 1950.
4. Древние грамоты и акты Рязанского края, собранные А. Н. Пискаревым. – СПБ., 1854.
5. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей / под ред. С. В. Бахрушина. – М.: Типография Вильде, 1909.
6. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XVI вв. / отв. ред. С. В. Бахрушин. – М - Л.: АН СССР, 1950.
7. Заидов О. Н. Шебанин Г. А. К вопросу о пути следования войск Дмитрия Донского на Куликово поле // Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси: события, памятники, традиции. Труды юбилейной научной конференции «Дмитрий Донской - государственный деятель, полководец, святой» (Тула – Куликово поле, 12-14 октября 2000 г.) / отв. ред. А. Н. Наумов. – Тула: Тульский полиграфист, 2001. – С. 155-161
8. Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. – М.: Университетская типография, 1858.
9. Ильин А. А. Классификация русских удельных монет. Вып. 1. – М., 1940.
10. Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договора. – М.: Древлехранилище, 2003. – 367 с.
11. Мельникова А. С., Узденников В. В., Шиканова И. С. Деньги в России: История русского денежного хозяйства с древнейших времен до 1917 г. – М.: Стрелец, 2000. – 224 с.
12. Монгайт А. Л. Рязанская земля. – М.: АН СССР, 1961. – 400 с.
13. Монеты допетровской Руси / под ред. Семенова В. Е. – СПб.: Конрос, 2008. – 40 с.
14. Насонов А. Н. История русского летописания XI – начала XVIII в Очерки и исследования. – М.: Наука, 1969. – 557 с.
15. Насонов А. Н. Монголы и Русь (истории татарской политики на Руси). – М-Л.: АН СССР, 1940. – 178 с.
16. Общий гербовник дворянских родов Всероссийской Империи. – СПб, 1797.
17. ПСРЛ Т.1. – Л: АН СССР, 1926-1928.
18. ПСРЛ. Т. 4. – СПб.: В типографии Эдуарда Праца, 1848
19. ПСРЛ. Т. 8. – СПБ: В типографии Эдуарда Праца, 1859.
20. ПСРЛ. Тт. 11-12. – М.: Наука, 1965. – 266.
21. ПСРЛ Т. 15. – М.: Наука, 1965. – 505 с.
22. ПСРЛ. Т. 16 Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки. – С.-Петербургъ, 1889.
23. ПСРЛ. Т. 26. – М.-Л.: АН СССР, 1959.
24. ПСРЛ. Т. 33. – Л.: Наука, 1977.
25. ПСРЛ Т. 37. – Л: Наука, 1982.
26. ПСРЛ. Т. 43. – М.: Языки русской культуры, 2004. – 368 с.
27. Похлебкин В. В. Татары и Русь: 360 лет отношений Руси с татарскими государствами в XIII-XVI вв. 1238-1598 гг. От битвы на р. Сить до покорения Сибири. Справочник. – М.: Международные отношения, 2000. – 189 с.
28. Пресняков А. Е. Образование великорусского государства. Очерки по истории XIII-XV столетий. – Петроград, 1918.
29. Приселков М. Д. Троицкая летопись. – М.-Л.: АН СССР, 1950.
30. Рязанские достопамятности, собранные архимандритом Иеронимом И. / с прим. Добролюбова. – Рязань, 1889.
31. Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой орды. – Саранск: мордовское книжное издательство, 1960.
32. Селезнев Ю. В. «А переменит Бог Орду…» (русско-ордынские отношения в конце XIV-первой трети XV вв.). – Воронеж: ВГУ, 2006. – 160 с.
33. Тропин Н. А. История изучения Чернигово-Рязанского порубежья // Отечественная археология XX века (исследователи, история исследований). Вып. 18. Археология восточноевропейской лесостепи: сб. науч. тр. - Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2004. - С. 99-112.
34. Тропин Н. А. Сельские поселения XII-XV веков южных территорий Рязанской земли. - Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2004. - 264 с.
35. Тропин Н.А. Южные территории Рязанской земли в XII-XV вв.: формирование и развитие региона // Русь в IX-XIV веках. Взаимодействие Севера и Юга. - М.: Наука, 2005. - С. 244-252.
36. Тропин Н. А. Южные территории Чернигово-Рязанского порубежья в XII-XV вв. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006. - 368 с.
37. Тропин Н. А. Южные территории Чернигово-Рязанского порубежья в XII-XV вв.- автореф. на соискание докт. Степени. – М., 2007. - 44 с.
38. Тропин Н. А. История изучения Чернигово-Рязанского порубежья // Отечественная археология XX века (исследователи, история исследований). Вып. 18. Археология восточноевропейской лесостепи: сб. науч. тр. - Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2004. - С. 99-112.
39. Федоров-Давыдов Г. А. Общественный строй Золотой Орды. – М.: МГУ, 1973.
40. Фетищев С. А. К вопросу о присоединении Муромы, Мещеры, Тарусы и Козельска к Московскому княжеству в 90-е гг. XIV в. // Российское государство в XIV-XVII вв.: сб. ст., посвященный 75-летию со дня рождения Ю. Г. Алексеева. - С. 31-39.
41. Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства в XIV-XV веках. – М.: изд-во социально-экономической литературы, 1960.
42. Чернецов А. В. Великое княжество Рязанское: историко-археологические исследования и   материалы. Институт Археологии РАН. - М. Памятники исторической мысли, 2005. - 589 с.
43. Шебанин Г. А. О владениях рязанских князей на правобережье верхнего Дона в конце 14-начале 16 в. // Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси: события, памятники, традиции. Труды юбилейной научной конференции «Дмитрий Донской - государственный деятель, полководец, святой» (Тула – Куликово поле, 12-14 октября 2000 г.) / отв. ред. А. Н. Наумов. – Тула: Тульский полиграфист, 2001. – С. 162-171.
44. Шеков А. В. Верховские княжества (краткий очерк политической истории. XIII – середина XVI вв.). – Тула, 1993. – 100 с.
45. Экземплярский А. В. Великiе и удельные князья Северной Руси въ татарский перiодъ, съ 1238 по 1505 г. Биографические очерки по первоисточникамъ и главнейшимъ пособiям. – Т. 2. Владетельные князья суздальско-нижегородскiе, Тверские и Рязанские, съ одной параллельно-синхронологической и семью родословными таблицами князей. – СПб.: издание графа И. И, Толстого, 1891.

1. Селезнев Ю. В. Рязанское великое княжество и Орда на рубеже XIV-XV в.: военное давление или пограничная война? // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История: сб. ст. в 2-х т. – Т. 2. История, этнография. Искусствоведение / Ивашов М. И., Гурьянов В. Н., Андреев С. И, и др., под ред А. Н. Наумова. – Тула: РИФ «ИНФРА», 2004. – С. 57-67
2. Селезнев Ю. И. Темник Мамай – противник великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского // Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси: события, памятники, традиции. Труды юбилейной научной конференции «Дмитрий Донской - государственный деятель, полководец, святой» (Тула – Куликово поле, 12-14 октября 2000 г.) / отв. ред. А. Н. Наумов. – Тула: Тульский полиграфист, 2001. – С. 147-154
3. Тихомиров М. Н. Русское летописание. М.: Наука, 1979.

• История Руси (допетровская эпоха)