Калинина О.С.

Наших современников, когда они обращаются к истории и интересуются прошлым, все больше привлекают не только грандиозные события, перевернувшие ход истории, но и обычная повседневная жизнь простых людей. Не случайно, поэтому в последнее время все большее развитие получает так называемая «повседневная история», рассказывающая об обычной жизни прошлых поколений. Мне, родившейся и выросшей в Краснокутском районе Саратовской области, как и многим моим землякам, очень интересно знать прошлое своего города и района. О возросшем интересе людей к прошлому своего района свидетельствует непрерывно возрастающие показатели посещаемости местного краеведческого музея.

Обращаясь к прошлому своего района, я обнаружила, что период, когда наш город и прилежащие к нему села входили в существовавшую в 1918-1941 гг. АССР немцев Поволжья, практически не исследован.

История существовавшего в 1922-1941 гг. Краснокутского кантона Республики немцев Поволжья не получила должного рассмотрения в исторической литературе. В той или иной мере проблем существования и развития Краснокутщины в 1920-е – 1930-е гг. касались, по сути дела, лишь два автора – А. А. Герман и Е. М. Ерина. В работах А.А.Германа, освещающих историю Республики немцев Поволжья приводится ряд интересных фактов по истории Краснокутского кантона, затрагивающих социально-экономическую, политическую и культурную жизнь краснокутцев[1]. В исследовании Е.М. Ериной рассматриваются моменты культурного развития кантона[2].

Краснокутский кантон стал одним их 14 кантонов[3], образованных в 1922 г. в составе Области немцев Поволжья после ее «округления»[4], приведшего к увеличению ее территории. Наряду со старыми территориями области в состав Краснокутского кантона вошли и новые земли с ненемецким населением. Краснокутский кантон оказался одним из самых крупных кантонов немецкой автономии. Он располагался в ее восточной части, то есть в Заволжье.

Территория и население. При своем образовании по состоянию на 1 августа 1922 г. кантон имел площадь примерно 2320 кв. км и насчитывал 48,1 тыс. человек населения, то есть плотность населения составляла примерно 21 человек на один кв. км., что было близко к среднему показателю по всей немецкой автономии. На территории Краснокутского кантона располагалось 42 населенных пункта, из них немецких - 15[5].

Административным центром кантона стал рабочий поселок Красный Кут. Он располагался в 111 км от административного центра АССР немцев Поволжья г. Покровска (с 1931 г. – Энгельса) при езде по железной дороге. Ближайшая волжская пристань – Ровное (Зельман) находилась в 65 км от Красного Кута, но к ней можно было добраться только по полевым дорогам.

По всесоюзной переписи 1926 г. в Краснокутском кантоне насчитывалось уже 59,7 тыс. человек, в том числе мужчин – 28,6 тыс., женщин – 31,1 тыс. Из общего количества населения немцев насчитывалось – 24,8 тыс. (41,5 %), русских – 19,4 тыс. (32,4 %), украинцев – 13,2 тыс. (22,1 %), представителей других народов (эстонцев, татар, казахов и пр.) – 2,3 тыс. (4,0 %). В поселке Красный Кут по этой же переписи проживало 7907 человек, в том числе мужчин – 3772, женщин – 4135, немцев – 986, русских – 4711, украинцев – 1990, прочих – 220[6]. Таким образом, в кантональном центре по своей численности немцы находились на третьем месте, уступая русским и украинцам. Это вполне объяснимо, поскольку Красный Кут никогда не являлся немецким населенным пунктом и лишь его статус кантонального центра способствовал притоку в поселок немецкого населения (в основном – чиновничества и интеллигенции).

В 1933 г. население кантона сократилось до 58, 6 тыс. человек, к началу 1935 г. уменьшилось до 45 тыс. чел. (последствия коллективизации и раскулачивания, голода 1932-1933 гг.)[7].

В январе 1935 г. из состава Краснокутского кантона был выделен и образован Экгеймский кантон (в него вошла южная часть старого Краснокутского кантона). В результате новый Краснокутский кантон значительно уменьшился и по территории, и по населению. По данным 1935 года его площадь стала составлять 1786 кв. км, а население – 28,6 тыс. человек[8].

По всесоюзной переписи 1939 г. в Краснокутском кантоне проживало 41,2 тыс. человек (мужчин – 20,6 тыс., женщин - 20,6 тыс., т. е поровну). В самом Красном Куте насчитывалось 12716 человек (мужчин – 6205, женщин – 6511)[9]. Вторым пор численности населения населенным пунктом в кантоне было село Фриденфельд – 2614 человек. Значительное увеличение численности кантона было вызвано не только высокой рождаемостью, но и активными миграционными процессами.

Наконец, по данным 1941 г. Краснокутский кантон имел площадь – 1,8 тыс. кв. км, население – 41,5 тыс. человек, плотность населения на один кв. км – 22,6 человек. Процент немецкого населения в кантоне – 46,4. Красный Кут в 1941 году насчитывал 12,8 тыс. человек[10].

Природа и климат Краснокутского кантона определялись его нахождением в Заволжье на сыртовой равнине. Она отличается сравнительно спокойными мягкими очертаниями. Характерными элементами рельефа равнины являются обширные водораздельные массивы – сырты. Расчленённость поверхности речной и овражно-балочной сетью довольно значительная, но глубина вреза относительно невелика.

Характерные особенности климата территории РНП - его ярко выраженная континентальность, засушливость, большая изменчивость от года к году – определяются расположением его в зоне континентального климата, умеренных широт и влиянием солнечной радиации, подстилающей поверхности и связанной с ними атмосферной циркуляцией. Засушливые годы повторяются в среднем через два года.

Для территории, где располагался Краснокутский кантон характерны достаточно морозные зимы. Средняя температура зимних месяцев достигает минус 14 градусов. Нередки морозы 30-35 градусов. А в отдельные зимы температура переваливала и за -40 градусов. В то же время бывают и оттепели. В связи с этим наблюдаются большие колебания температуры. Нередки снежные зимы, когда высота снежного покрова превышает 50 см. Часты метели. При метелях скорость ветра может достигать больших значений.

Лето длится в среднем 4,5 месяца. В это время года средняя температура колеблется от +21 до +24 градусов. Как правило, погода сухая малооблачная. Часто с конца июня и до середины августа наблюдается сильная продолжительная жара, когда температура не опускается ниже +30 градусов. Нередки суховеи, достигающие большой силы. Летние осадки довольно неравномерны как во времени, так и в пространственном распределении. В среднем за три летних месяца выпадает 90 – 100 мм. Дожди часто имеют ливневый характер. При ливнях происходит большой поверхностный сток, когда смывается плодородный поверхностный слой, растут овраги.

Основу гидрографии Краснокутского кантона составляла река Еруслан пересекавшая кантон с северо-востока на юго-запад, и ее немногочисленные притоки. Водосбор этих рек - невелик из-за небольшого количества осадков и большого испарения в летнее время. Поэтому важную роль в питании рек играют зимние осадки. Быстрое таяние снега весной часто вызывает бурный, паводок. Зимой все реки замерзают, и питание осуществляется только грунтовыми водами. В жаркое лето характерно значительное высыхание и как следствие – существенное уменьшение водного потока.

Основные виды почвы – каштановые. Вся территория кантона представляла собою степь с довольно скудной растительностью, лишь в пойме Еруслана кое-где имелись заросли кустарниковых.

В целом, можно отметить, что из-за засушливого климата Краснокутского кантона подавляющее большинство располагавшихся на его территории населённых пунктов относились к приречным и овражно-балочным типам поселений. Это – не случайность, поскольку именно в речных долинах, балках и оврагах оказалось легче получить воду для хозяйственных нужд[11].

Таким образом, природа и климат Краснокутского кантона были достаточно суровы и сложны для жизни и сельскохозяйственного производства, тем не менее, кантон являлся сельскохозяйственным. Большинство населения - 93 % - проживало в сельской местности и занималось сельским хозяйством. Кроме крестьянства в кантоне (главным образом в Красном Куте) имелись рабочие и интеллигенция (ее в основном представляли учителя и чиновники) [12].

Последствия засухи и голода. Голод 1921-1922 годов нанес значительный удар по всей экономике и, в первую очередь, по сельскому хозяйству. В результате голода пострадали все крестьянские хозяйства Краснокутского кантона. Несмотря на определенные социальные расслоения в крестьянской среде, после голодных лет, не существовало разницы между отдельными хозяйствами в способах обработки земли. Во всех хозяйствах была нехватка инвентаря. Орудия труда по-прежнему оставались примитивными. Землю пахали сохой, 1-2-лемешным плугом, хлеб косили косами, потом вязали в снопы, обмолачивали цепами, богатые – молотилкой.

Начавшийся в 1923 году экономический подъем сельского хозяйства было очень неустойчивым. Поэтому очередная засуха в 1924 года вновь нанесла сельскому хозяйству большой ущерб. В 1924 году в Краснокутском кантоне был собран плохой урожай. В результате – в январе 1925 года в Краснокутском кантоне голодало 24,4% населения[13].

Остро ощущалась в хозяйствах нехватка скота. Если, сравнивать с 1916 годом, где весь скот берется за 100%, анализ источников позволяет сделать вывод, к 1920 году лошадей на кантон приходилось – 91,4%, весной 1923 года – 24,4%, осенью 1923 года - 26,4%. К весне 1924 года лошадей в кантоне было 30%. Крупно рогатого скота в 1920 году в кантоне имелось 76,3% голов, весной 1923 года – 46,8% голов, а осенью 1923 года – 50,1% голов. К весне 1924 года в кантоне имелось 70,1% голов крупно рогатого скота. Свиней в 1920 году было 80,3%, весной 1923 года – 13,8%, а осенью 1923 года – 18,2%. К весне 1924 года – 39,2%. Верблюдов в 1920 году в кантоне имелось 60%, весной 1923 года – 52,8%, а осенью 1923 года – 56,3%. К весне 1924 года в кантоне имелось 66,1% верблюдов[14]

Статистические данные позволяют сделать вывод, что численность скота в Краснокутском кантоне начинает расти только к весне 1924 года, по сравнению с 1923 годом. Но, если сравнивать с 1916 годом по лошадям и верблюдам, то увеличение шло медленными темпами. За 1924 год количество поголовья скота увеличилось на 16%. Увеличение шло за счет молодняка и мелкого скота[15]. Засуха и голод 1924 г. нанесли новый удар по животноводству, однако, благодаря помощи государства удалось в кантоне не допустить нового резкого сокращения поголовья скота. В целом, скота в Краснокутском кантоне было мало. Так, на одного человека в кантоне приходилась одна голова всякого рода скота[16]. Поэтому неурожай 1924 года чрезвычайно сильно, в негативном плане, отразился на этих хозяйствах.

Площадь посева возрастала, а урожайность десятины все время падала. В сентябре 1924 года Советская власть отпустила зерно на осеннюю посевную кампанию, в качестве семенной ссуды. Для осенней посевной кампании Краснокутский кантон в сентябре 1924 года получил 85 тыс. пудов семенной ссуды, вместо 300 тыс. пудов семенной ссуды, в которой нуждался кантон[17]. Поэтому посевная кампания проходила в тяжелых условиях, так как не хватало семян. Во время осенней посевной кампании в 1924 году посев озимых в безлошадных хозяйствах Краснокутского кантона производился общественным трудом.

Социально-экономические отношения в деревне.Всего на территории Краснокутского кантона в начале 1920-х гг. было 10.345 крестьянских хозяйств, значительно меньше, чем до 1917 г. Основной причиной этого уменьшения стали разруха и голод[18]. Из этих хозяйств, ведущих свой двор было 8.808 хозяйств. Усадебных дворов имелось 9.972. Статистические данные позволяют сделать вывод, что голод 1921-1922 годов выбил из колеи многие домохозяйства, которые не смогли оправиться вплоть до 1925 года. Поэтому, многим семьям приходилось жить с другими семьями из-за того, что они не имели своего собственного двора[19].

Установить «классовые» различия между отдельными слоями крестьян для того времени крайне сложно. Одним из самых важных различий является критерий собственности на средства производства. В начале 1920-х годов единственным тягловым средством было животное. Следовательно, владение лошадью становилось решающим условием по подразделению крестьян на ту или иную группу. Так, например, в 1922 году хозяйств без рабочего скота было 65,2%. В 1923 году-52,3%, в 1924 году-56,8%. Число хозяйств с одной головой скота в 1922 году было 20,7%, в 1923 году составило 21,6% хозяйств, а в 1924 году было 24,7%. Число хозяйств с двумя головами рабочего скота в 1922 году было 8,7%, в 1923 году имелось 9,8% хозяйств. В 1924 году было 11,4%. Число хозяйств с тремя головами рабочего скота в 1922 году было 3,1%, в 1923 году имелось 3,9% крестьянских хозяйств. В 1924 году насчитывалось 4,4% крестьянских хозяйств. Число хозяйств состоящих из четырех и более голов рабочего скота в 1922 году насчитывалось 2,3%, крестьянских хозяйств, а в 1923 году в кантоне имелось 2,4% хозяйств. В 1924 году было 2,7% крестьянских хозяйств[20]

Приведенные статистические данные позволяют сделать вывод, что в деревне центральной фигурой к середине 1920-х годов стал выступать середняк.

Другим различительным признаком между социальными группами явилась способность арендовать землю, нанимать работников или, когда более богатые крестьяне давали более бедным в долг семена или инвентарь взамен требовали отработку долга, либо часть урожая[21].

Но эти критерии могут ввести в заблуждение, так как к ним прибегали не только «кулак», но и середняк. Вместе с тем не было точного определения, кого считать кулаками. В общепринятом смысле кулаком считался тот, кто использовал наемный труд, но в кулаки могли зачислить и тех, кто имел две коровы, или две лошади.

Государственная политика, с одной стороны, во всех своих аспектах, от налогообложения до семенных ссуд стремилась содействовать самым бедным слоям крестьянства. Таким образом, происходил процесс в деревне «осереднячивания» крестьян, то есть расширение слоя мелких крестьян земледельцев[22]. Но, с другой стороны, государство подрывало основы хозяйства, так как уничтожала самые продуктивные крестьянские хозяйства.

Середняк и «кулак» выступали одним фронтом по вопросам о сельскохозяйственном налоге. По землеустроительным работам середняк блокировался с бедняком[23].

В середине 1920-х годов в Краснокутском кантоне имели место такие формы эксплуатации бедноты «кулаком», как отработочная, испольная, ссудо-кабальная форма.

Суть отработочной формы заключалась в том, что бедняк за посеянную десятину работал все лето в «кулацком» хозяйстве. Испольная форма – бедняк отдавал весь или часть своего участка земли под посев – исполу. Ссудо-кабальная, когда бедняк попадал в тяжелое экономическое положение. Это происходило в конце зимы, начале весны, то есть когда иссякают все продовольственные запасы и тогда, бедняк принимал на себя у «кулака» кабально – ссудную сделку[24].

Власть негативно относилась к этим формам эксплуатации бедняка. Нанимателя рабочей силы ставила в разряд «кулака», с которым пыталась бороться. Для того чтобы защитить бедноту от «кулака» государство, в конце 1926 – начале 1927 года, выделяло крестьян на хутора и отруба. При землеустройстве крестьян наделяли пустующей землёй. Так, например, крестьянам села Воскресенка, в начале 1920 годов, отводили земли в селе Рекорд Краснокутского кантона. В селе Рекорд, в начале 1920 годов, была поселено семь семей. На одного мужчину отводилось 32 десятины земли. Но крестьяне не имели право собственности на землю.

Многие бедняцкие хозяйства, получив земли вблизи сел, не осваивали их, а стали передавать в аренду зажиточному крестьянству. Главный концессионный комитет летом 1924 года разрешил правительству АССРНП сдавать в аренду концессионные земли местным крестьянам. Так, например, Германо-Русское аграрное товарищество («ДРУАГ») сдавало в аренду концессионные земли зажиточным крестьянам Краснокутского кантона[25].

Важной формой классовой политики в деревне были землустроительные работы. В Краснокутском кантоне землеустройственные работы были проведены в 7 земельных обществах. Общая площадь этих земельных обществ составила 66.000 гектар земли. Всего землеустройство было проведено на общей площади 380.000 гектар[26].

«Кулак» выступал против землеустройства, так как землеустройство подрывало его собственное хозяйство. «Кулак» указывал на дороговизну землеустройства и настраивал против землеустройства бедноту. Так, например, в селе Гуссенбах «кулак» говорил о том, что бедняку придется продать последнюю корову для того, чтобы расплатиться за землеустройственные работы. Плата за землеустройство без разбивки на поля – 40 копеек[27].

«Кулак» не хотел терять рабочую силу, поэтому пытался подорвать землеустройство. И для достижения этой цели старался наделить бедноту худшей, неплодородной землей. Так, например, «кулак» в селе Екатериненталь Краснокутского кантона убеждал бедноту брать землю близ села, несмотря на то, что она была неплодородная. Но беднота выступала против и не соглашалась на это[28].

Подъем экономики. 1925-1928 годы стали наиболее благоприятными годами для восстановления и развития экономики на рыночных началах. Этому напрямую способствовало то, что в условиях проводившейся советским государством «новой экономической политики» антирыночные меры со стороны коммунистической власти применялись не столь широко как раньше.

В Краснокутском кантоне ведущей отраслью экономики в это время по-прежнему оставалось сельское хозяйство.

Увеличилась площадь посева. Так, в Краснокутском кантоне из 265.125 десятин земли пахотной являлось 193.303 десятин земли. Причем, сеяли преимущественно наиболее ценную культуру: пшеницу и рожь. На эти культуры приходилось 74.000 десятин земли[29]. В 1925 году в Краснокутском кантоне был хороший урожай, но из-за обильных дождей в момент уборки около трети части его погибло. Провести хлебозаготовительную кампанию в кантоне оказалось нелегко, так как крестьяне не хотели отдавать государству излишки зерна[30].

В 1925 году для поддержки безлошадных хозяйств и многодетных семей в кантоне была открыта «Сусликовая кампания»[31]. Государством велась заготовка суслинных шкур. Цена за одну суслинную шкуру была от 4 до 8 копеек. Хозяйства выходили на борьбу с сусликами целыми семьями, так как заработка на одного взрослого человека приходилось в сумме свыше одного рубля дохода. По Краснокутскому кантону в общем, количестве было истреблено свыше 1 миллиона сусликов, что дало заработок до 25 тысяч рублей. Далее, охота становилась менее выгодной, так как потребовалось много воды для выливания сусликов[32].

Проведенная посевная кампания в 1926 году дала задержку в росте посевной площади. Так, например, площадь посева в поселке Красный Кут в 1927 году составила 4125 десятин земли. Сокращение посевной площади объясняется тем, что население надеялось на государственные семена, так как своих у крестьян практически не оставалось. Но семенной ссуды было выдано недостаточно. Задержка в увеличении посевной площади отразилась на маломощном крестьянстве. Таким образом, часть маломощных крестьян, которые не имели в хозяйстве лишних семян, были вынуждены сдавать свои пласты зажиточному крестьянству[33]. Большой процент отпущенной государством семенной ссуды попал в руки «кулака» и середняка. Поэтому, деревенская беднота была недовольна этим. Но, все же, в 1926 году был получен хороший урожай.

Лошадей в Красном Куте имелось 492, волов – 23, верблюдов – 129. Количество же мелкого скота увеличилось в два раза, по сравнению с 1925 годом. Однако даже в 1928 году была нехватка рабочего скота. Недостаток рабочего скота, который являлся главной тягловой силой, был одним из самых существенных факторов, который сдерживал развитие земледелия и, в частности, расширения посевной площади[34].

В 1928 году площадь посева в поселке Красный Кут составила 4950 десятин земли. Площадь посева увеличилась в два раза, по сравнению с 1927 годом. Лошадей в поселке Красный Кут стало 548, а волов – 18. Происходило увеличение числа мелкого скота за счет молодняка[35].

Введение «чрезвычайщины» в деревне. С 1927 г. государство стало увеличивать план хлебозаготовительной кампании в Краснокутском кантоне. Так, например, план хлебозаготовительной кампании для поселка Красный Кут составил 3 тысячи пудов зерна[36].

С конца 1927 года в Краснокутском кантоне стала вновь проводиться кампания по насильственному изъятию у крестьян выращенного зерна, так как крестьяне стремились придержать хлеб, поэтому план хлебозаготовки не выполнялся. Основной причиной невыполнения плана хлебозаготовительной кампании состоял в том, что 1927 год был неблагоприятным в климатическом отношении. Но, все же, в Краснокутском кантоне удалось не допустить резкого падения урожайности.

Другой причиной, не выполнения плана хлебозаготовительной кампании, стал «кулак» и практически не отличающийся от «кулака» середняк. Они спекулировали зерном с целью повышения цен. По этой причине торговля в поселке Красный Кут велась очень слабо[37].

Среди крестьянства стало проявляться недовольство из-за распределения тракторов, так как 80% тракторов находилось в пользовании «кулака»[38].

В период хлебозаготовительной кампании 1927-1928 годов в законе о налоговом обложении крестьян была введена новая статья (28), которая предоставила местным налоговым органам право облагать «кулаков» в индивидуальном порядке, вне норм и ставок. Закон предоставлял большие льготы бедняцким хозяйствам.

От сельскохозяйственного налога в 1928-1929 году было освобождено 35% бедноты. Самообложение было проведено на 40%. От сельского хозяйства было собрано налога на сумму 10.202 рублей 75 копеек, вместо установленной сумму 14.967 рублей 84 копеек. При этом недоимки составили сумму 4.502 рубля 09 копеек[39].

Коллективизация в кантоне.В конце 1920-х годов Сталин, добившись единоличной власти в коммунистической партии и СССР, свернул новую экономическую политику. Страна вновь встала на путь насильственных методов строительства социализма. Новый курс получил название «развернутого наступления социализма по всему фронту». Составными частями нового курса стали ускоренная индустриализация, насильственная коллективизация сельского хозяйства и «культурная революция». 1929 год был назван «Годом великого перелома».

Все эти компоненты нового курса политики Сталина самым непосредственным образом отразились на жизни жителей Краснокутского кантона. Первой и главной ступенью нового курса в Краснокутском кантоне стала коллективизация, то есть насильственная ликвидация частных крестьянских хозяйств и объединение их в коллективные хозяйства – колхозы, которые находились под контролем государства и, которые, должны были регулярно поставлять хлеб государству.

Коллективизация сопровождалась «раскулачиванием», то есть ликвидацией самых крупных частных хозяйств и репрессиями по отношению к их владельцам. Ликвидация кулацких хозяйств имела своей целью, прежде всего обеспечение коллективным хозяйством материальной базы.

В сентябре 1929 года Обком ВКП (б) и Совнарком АССРНП принял решение об избрании Краснокутского кантона в качестве «образцового» для проведения сплошной коллективизации. Следовательно, начинается гонка за темпами и процентами без учета реальных условий и возможностей. Для улучшения руководства все имеющиеся в поселке Красный Кут колхозы были объединены в один крупный колхоз, который обслуживался тракторной станцией[40]. В 1927-1928 году в поселке Красный Кут в кооперативном сельскохозяйственном товариществе состояло 35 крестьянских хозяйств, а в 1929 году системой сельскохозяйственной кооперацией было охвачено 136 крестьянских хозяйств. В селе Ней-Шиллинг Краснокутского кантона не удалось организовать колхоз[41]. В 1929 году кооперативного хлеба собрали на 97%.

В 1930 году по Красному Куту было вновь кооперировано – 3926 крестьянских хозяйств. Всего пайщиков в этих хозяйствах было 17.838 человек[42]. В феврале 1930 года была организованна сельскохозяйственная артель батраков из 12 хозяйств.

В 1929 году хлебозаготовка в Краснокутском кантоне была выполнена на 55%. Контрольная цифра по хлебозаготовке на Красный Кут составило 140.000 пудов зерна. Из них на кулацкие хозяйства должно было приходиться 20.700 пудов зерна. Всего было выполнено кулацкими хозяйствами 13.228 пудов зерна. Хлебные излишки из кулацких хозяйств было выявлено на 100%[43].

Весной 1930 года тягловой силой в поселке Красный Кут обрабатывалось 155 гектаров земли, из имеющихся 380 гектаров земли[44]. В 1930 году в поселке Красный Кут имелось крестьянских хозяйств - 3091, в которые входило 649 человек, рабочих хозяйств - 768, в них состояло 203 человек. Батрацких хозяйств было 198, в них входило 119 человек; торговцев – 400 хозяйств из 61 человека[45].

Во время подготовки к весенней посевной кампании был организован женский коллектив из 24 женщин для совместной обработки огородов.

Так же, в этом году организованно посевное товарищество из 124 хозяйств. Из них бедняцких хозяйств было 71, середняцких хозяйств – 39, зажиточных – 14. С этих хозяйств было собрано пая на сумму 65 рублей 75 копеек[46].

Весенняя кампания 1930 года отличалась от осенней кампании 1929 года тем, что произошла замена мелких раздробленных индивидуальных крестьянских хозяйств на крупные коллективные хозяйства – колхозы.

Коллективизация проходила под сильным нажимом «сверху», сопровождалась запугиванием крестьян и массовым насилием в отношении всех не желавших вступать в колхозы. Крестьян пытались силой загнать в колхозы. Не желавшие вступать в колхоз крестьяне в знак протеста уничтожали инвентарь, скот[47].

Весной 1930 года в газете «Правда» была опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов». Всю вину за создавшееся положение он возложил на исполнителей, местных работников, Сталин заявил, что «нельзя насаждать колхозы силой». После этой статьи начался массовый выход крестьян из колхозов[48].

Причиной выхода из колхоза было тяжелое материальное положение крестьян. Колхозы переживали финансовый кризис. Крестьяне и беднота выходили из колхоза потому, что у них не было хлеба. Они уходили в совхоз, где им платили зарплату. Выходцы из колхоза ничего не получали. Всё принадлежало колхозу. Так, например, рабочий скот, инвентарь и сданные семена оставались в колхозной собственности[49].

На 5 мая 1931 года из колхозов в Краснокутском кантоне вышло 2.506 крестьянских хозяйств. Из общего числа 7.718 крестьянских хозяйств[50].

План колхоза в хлебозаготовительной кампании был выполнен на 63,4%. С началом 1930 годов, зерно в хлебозаготовительной кампании стали измерять ведром, которое в сельской местности получило название «пудовка», так как в одно ведро помещался один пуд зерна. Для выполнения плана хлебозаготовки, в 1931 году, у крестьян было изъято всё зерно.

Так же в этом году проходила кампания по борьбе с «черными обозами». Цель борьбы с «черными обозами» состояла в том, чтобы «не допустить продажи ни одного пуда в сторону» до выполнения государственного плана. В селе Ахмат, поселок Красный Кут, селе Дьяковка был мобилизован сельский актив колхозников, бедноты на борьбу с «черными обозами»[51].

Ставилась задача провести «Пятилетку в четыре года». Но по хлебозаготовке в некоторых селах ничего не было сделано. Так, например, в селе Карпенка Краснокутского кантона занимались распределением хлеба[52].

К маю 1930 года по Краснокутскому кантону было засеяно яровой культурой 111.739 гектаров земли. Из них колхозами было засеяно 70.896 гектар земли, единоличниками – 38.427 гектар земли, другими посевщиками было засеяно 2326 гектар земли[53].

Весной 1930 года по всему Краснокутскому кантону ощущалась нехватка семян, не производился ремонт инвентаря и техники. Так, в Шентальской МТС тракторы не были отремонтированы. Ремонт осуществлялся без системы и плана при наличии трех агрономов и технического персонала[54]. Часть инвентаря было отобрано у «кулака», но инвентарь продолжал лежать под снегом[55].

В начале 1930 года проходила кампания по выявлению семян. В селе Карпенка Краснокутского кантона, чтобы выполнить план по засыпке амбаров колхозными семенами, раскулачивали не только «кулака», но и середняка. На 3 марта 1930 года план по засыпке семян был выполнен на 10%[56].

В начале 1930-х годов шла борьба за пропашные культуры. «Кулак» особенно под кукурузу не хотел отдавать землю и отказывался высаживать. Таким образом, план пропашных культур таких, как проса, подсолнуха и кукурузы был выполнен на 27,7%. По плану этими культурами должно было быть засеяно 41.367 гектар земли, а посеяли только 11.466 гектар земли. План по огородным культурам был выполнен на 21,7%. Картофелем было засажено 439 гектар земли, вместо запланированных 2020 гектар земли[57].

В 1930 году зяблевая вспашка по поселку Красный Кут была выполнена на 4.079 гектарах земли. По плану под зябь отводилось 4949 гектар земли. Посев озимых культур был выполнен на 1862 гектарах земли, вместо установленных 2500 гектар земли[58].

В конце 1930 года в Краснокутском посевном товариществе состояло 46 человек. Из них: бедняков было 6 человек, середняков – 26 человек, зажиточных – 6 человек, кулаков – 5 человек[59].

С июля 1930 года началась новая кампания по хлебозаготовке, которая проводилась еще более жестко, чем в 1929 году. Врагом считался единоличник, поэтому на него приходился главный удар. Для того чтобы избежать расправы, единоличники вновь пошли в колхозы. Началась «вторая волна» коллективизации.

В конце 1930 года в Краснокутском кантоне коллективные хозяйства составляли 60%[60].

В конце 1930 – начале 1931 годов в Краснокутском кантоне в сельском хозяйстве перешли на трудодень. С помощью трудодня было решено улучшить производительность труда и дисциплину в колхозах, а так же качество работы[61].

В 1931 году «сплошная» коллективизация в Краснокутском кантоне была завершена. В 1932 году коллективные хозяйства в кантоне составляли 96%[62].

Последствия коллективизации. Коллективизация привела к тому, что был нанесен огромный урон сельскому хозяйству Краснокутского кантона. Исчезли самые продуктивные крестьянские хозяйства, более чем в два раза сократилось поголовье скота. Колхозы, которые только были созданы, не смогли компенсировать потери.

Хлебозаготовительные кампании привели к тому, что у крестьян для себя не оставалось хлеба. Поэтому, были случаи, когда государству не давали вывозить хлеб. В 1932 женщины в селе Ильинка и в селе Дьяковка пытались не дать вывезти хлеб государству[63].

Имели место случаи, хищения хлеба. Так, например, в селе Фриденфельд, Воскресенка, Лепехинка, Розенталь, Гоффенталь, Журавлевка во время молотьбы колхозного хлеба осуществлялась кража зерна. В селе Фриденфельд 20 колхозников похитили от 20 до 25 пудов зерна каждый. В селе Гоффенталь план хлебозаготовки был выполнен на 100%. В связи с этим стало ощущаться продовольственное затруднение. В селе имели место случаи употребления в пищу павших животных. Так, например, бедняк колхозник Штейнглитц А.К. в пищу употребил мясо дохлой лошади и дохлой овцы. Бедняк Генкель с семьёй употребил в пищу мясо трех дохлых овец[64].

В связи с голодом в селе Гуссенбах в правлении колхоза собралась толпа мужчин и женщин с требованием выдать хлеб. Над Бехтголем был совершен самосуд, так как он не выдал хлеб. Взломали замки на амбарах и самовольно разобрали хлеб. В селе Карпенка 30 человек ходили с требованием хлеба, а в селе Шенталь 20 женщин растащили паек учителей 12 пудов зерна[65].

В 1932 году правительством был принят закон об охране общественной собственности. Так, называемый закон «О трёх колосках».

К весеннему севу 1932 года в селе Гуссенбах и селе Логиновка годных к работе было 60%, вместо 66% рабочего скота. Ослабленных было – 26%, вместо 20% животных. Истощенных – 14%, вместо 12,6%. В селе Гуссенбах, селе Дьяковка внутри бригад не был укреплен за колхозниками скот и инвентарь. Распределение земельных участков, рабочего скота и инвентаря между бригадами села Ахмат, и села Ильинка производилась механически. В связи с этим в течение 5 дней сева по Краснокутскому кантону вместо 16-17 тысяч гектаров земли было посеяно 9 тысяч гектаров земли. Целый ряд колхозов пытались сорвать весеннюю посевную кампанию 1932 года. В таких селах, как Лебедевка, Эренфельд, Ней-Бауэр землю вспахали, но не засеяли, так как ожидали дождя. В других селах несмотря на то, что не был выполнен план, крестьяне переключились на другие работы, которые были не связаны с посевной кампанией. Так, например, в селе Балтийка и селе Эстонка занимались поделкой кизов, так же впрягали лошадей для разъездов на базар. Тогда как всю тягловую силу было необходимо использовать на работе по весеннему севу. В селе Гуссенбах и селе Ильинка разбазаривался семенной материал. А в селах Горецкое и Балтийка оставляли зерно и не засеивали его. Не была засеяна горчица и подсолнух[66].

Машино-тракторные станции (МТС) не руководили севом. В 1932 году в кантоне имелось 3 МТС, 82 трактора. МТС обслуживали 32 колхоза с площадью посева в 110.000 гектар земли, а остальные колхозы обслуживались мех кантонными МТС[67].

Голод 1932-1933 годов был последствие коллективизации. В течение зимы голод охватил весь Краснокутский кантон[68].

Сельское хозяйство кантона в 1934-1941 гг. 1 января 1934 года был принят закон «О колхозной торговле хлебом». Наряду с хлебозаготовкой стала осуществляться государством закупка хлеба у крестьян. Закупка должна была производиться у колхозников, единоличников на основе полной добровольности. Цена же закупки должна была превышать заготовительные цены на 20-25%. Хозяйства, которые продавали хлеб по закупочным ценам, получили право приобретать дефицитные промтовары на сумму в три раза превышающую стоимость проданного хлеба[69].

В целях стимулирования хлебозакупок в Красном Куте открывалась свободная государственная торговля[70].

К концу 1930-х годов в сельском хозяйстве по-прежнему сохранялось зависимость от климатических факторов. Борьба с засухой практически не велась. Так же, наблюдалось сокращение крупнорогатого скота и свиней. В селе Логиновка Краснокутского кантона в конце 1930-начале 1940-х годов сокращение крупнорогатого скота происходило из-за того, что скот был заражен чесоткой. Причем никаких мер не было принято. Больной скот не выделялся в особое помещение[71]. В селе Шиллинг потери коров составило 50%. Сокращение было вызвано нехваткой кормов из-за засушливых 1938-1939 годов[72].

Многие села не справлялись с уборкой, затягивали сев. Так, например, в селе Михайловка Краснокутского кантона в 1940 году после уборки хлеб остался лежать в поле. Следовательно, большое количество зерна было испорчено[73]. А в таких селах как Ахмат, Логиновка, Шиллинг были допущены потери зерна по той причине, что урожай оставался на корню[74].

В 1939 году в политике начинается ужесточение по отношению к селу. Начинают ликвидировать хутора. Крестьян селят в совхозы.

В предвоенные годы в Краснокутском кантоне пашня составляла 143,5 гектаров земли. На выгоны и пастбища приходилось 22,4 гектар земли. Под усадьбы было отведено 3,7 гектар земли, а под огороды 2,2 гектар земли.

Коллективизацией к началу 1940-х годов было охвачено 5238 крестьянских хозяйств, что составило 99,9%. В Краснокутском кантоне было 43 колхоза. Средний размер посева, который приходился на один колхоз составлял 2500 гектар земли.

На территории Краснокутского кантона располагались свиносовхозы №591 и № 596, птице совхоз №94, а так же селекционная станция в Красном Куте.

Посевной площадью в кантоне было охвачено 118.493 гектар земли. Под технические культуры было отведено 6954 гектар земли. Овощебахчевые культуру занимали 1524 гектар земли, при чем на картофель было отведено 505 гектар земли. Кормовые культуры занимали 20.646 гектар земли.

Росла техническая вооруженность сельского хозяйства. Все колхозы обслуживались МТС. К началу 1940-х годов в Краснокутском кантоне было пять МТС (Шентальская, Гоффентальская, Краснокутская, Екатеринентальская, Тельманская).

В кантоне имелось 426 тракторов, 166 комбайнов, 91 грузовых автомобилей. В колхозах кантона имелось 88 автомобилей. Так, например, совхоз № 596 имел 46 тракторов, 5 комбайнов, 6 автомобилей. В совхозе работало 203 человека. А совхоз № 591 имел 32 трактора, 6 комбайнов, 6 автомобилей. Он насчитывал 280 рабочих. В птицесовхозе № 94 имелось 8 тракторов, 2 комбайна, 2 автомобиля. В совхозе работало 186 рабочих[75].

Средняя урожайность зерновых культур по кантону за 1935-1940 годы составила 5,5 центнера с гектара. Орошаемые площади в кантоне занимали 1093 гектар земли.

В колхозах Краснокутского кантона в начале 1940-х годов насчитывалось 154 ферм. Из них с крупнорогатым скотом было 43 фермы, свиноферм 42, птицеферм – 20, кроликоферм – 6. Крупнорогатого скота в кантоне по переписи 1940 года имелось 10.572 головы. На совхозы приходилось 451 голова, а в колхозах было 4620 голов. В личном пользовании 5502 головы. Лошадей по кантону было 2958. На совхозы приходилось – 242, в колхозах было 2363.

Промышленность. Новая экономическая политика привела к оживлению не только сельское хозяйство, но, и, в некоторой мере, промышленности.

В 1924-1925 году в текстильном производстве по Краснокутском кантону имелось 83 ткацких станка. Ткачей в кантоне насчитывалось 132 человека. Шпуляров в кантоне имелось 99 человек. Желающих работать в этой отрасли производства было 133 человека.[76]

Условия труда и жизни рабочих в кантоне были незавидными. Заработная плата была очень низкой. Нередко имели место случаи задержки её выплаты. Так, например, на мельнице в Красном Куте, в 1927 году, рабочие требовали, чтобы им повысили заработную плату на один разряд. Но требование рабочих не было удовлетворено.[77]

В конце 1920 годов была образована в Красном Куте трикотажная артель, в которой насчитывалось 30 рабочих. Подсобных рабочих в артели было от 40 до 50 человек. В артели имелось 30 машин. Между членами артели проводились соревнования. При артели был делегатский совет и комсомольская ячейка.[78]

Развитие промышленности в кантоне было слабым из-за того, что не было финансирования из центра. По этой причине, в 1920 годы, в кантоне отсутствовали дороги, связь.[79] В 1932 году в Красном Куте слабо функционировала электростанция и железнодорожный узел.[80]

Вторая пятилетка(1933-1937 годов) оставила заметный след в индустриальном развитии кантона. В начале1930 годов Красный Кут получил телефонную и телнграфную связь со столицей АССРНП.[81] В 1937 году в Красном Куте появился новый вид транспорта-авиационный.[82]

В конце 1930-начале 1940 годов в кантоне не удалось решить вопрос энергетического обеспечения. Так, например, Краснокутская электростанция выполняла план на 53%.[83] Дефицитными были в кантоне предметы широкого потребления, такие как колесная мазь, примусные иголки, мыло и т. д.[84]

В начале 1940-х годов промышленность кантона была представлена 48 государственными, 24 кооперативными и 120 мелкими колхозными предприятиями. Основной отраслью промышленности в кантоне являлась мукомольная. В промышленности кантона было занято 772 рабочих, в том числе на государственных предприятиях – 326 рабочих[85].

Проведенный анализ источников позволяет сделать следующие выводы.

Краснокутский кантон являлся одним из «старых» кантонов[86] Республики немцев Поволжья и просуществовал свыше 21 года. По территории и населению он считался одним из крупных, даже несмотря на существенное уменьшение его территории и населения после административно-территориальной реформы 1935 г. Особенностью кантона было наличие смешанного в национальном отношении населения, когда ни одна из основных национальных групп (немцы, русские, украинцы не имели подавляющего превосходства в своей численности), что обусловило своеобразие и богатство межнациональных отношений. В целом они были позитивны и стабильны, хотя в разное время и имелись определенные межнациональные противоречия.

Кантон обладал слаборазвитой экономикой и инфраструктурой, главной отраслью являлось сельское хозяйство. Большевистская власть в годы Гражданской войны нанесла серьезный удар по экономике сел, вошедших позднее в кантон, превратив их в источник поставки продовольствия в рамках военно-коммунистической системы. Новая экономическая политика принесла с собой некоторую либерализацию. Государство стало выделять для засева крестьянским хозяйствам зерно в качестве семенной ссуды. Оно было вынуждено прибегнуть к этой мере для того, чтобы не повторять голодные 1920-1921 годы. К 1924 году в Краснокутском кантоне начинает увеличиваться поголовье скота, расширяется площадь посева.

Создание более свободных условий для развития крестьянских хозяйств в условиях новой экономической политики привело к развитию процесса дифференциации крестьянства, то есть к социальному расслоению деревни, однако характер этого расслоения существенно отличался от дореволюционного периода. Существенно сократился слой зажиточных крестьян – "кулаков", большим было число хозяйств, не имевших рабочего скота. Однако заметно росло число "середняцких" хозяйств, имевших 2-3 головы рабочего скота.

В конце 1920 годов нэп был свернут, провозглашен новый курс "развернутого наступления социализма по всему фронту". Составной частью нового курса была коллективизация, которая сопровождалась "раскулачиваением", то есть ликвидацией самых крупных хозяйств и репрессиями по отношению к их владельцам. Коллективизация привела к тому, что был нанесен огромный удар сельскому хозяйству Краснокутского кантона. Исчезли самые продуктивные крестьянские хозяйства, более чем в два раза сократилось поголовье скота. Колхозы, которые только были созданы, не смогли компенсировать потери. В последующем сельскохозяйственное производство вновь начало расти, однако уровня 1928 и тем более 1914 гг. оно так и не смогло достигнуть. Слаборазвитая промышленность кантона самостоятельной роли не играла, процесс индустриализации ее практически не коснулся.

Депортация немцев и ликвидация АССР НП, появление здесь эвакуированных и беженцев из оккупированных территорий создали для Краснокутского кантона совершенно новую ситуацию во всех сферах общественной жизни. По сути дела с конца 1941 года в кантоне началось формирование принципиально нового социума, с новыми социокультурными традициями. Уникальный социум довоенной поры был навсегда уничтожен, важнейшие традиции его развития – прерваны. Однако опыт многонационального сожительства граждан Краснокутского кантона в 1920-е – 1930-е годы, как представляется, может быть полезен и сегодня.

[1] См.: Герман А.А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941.Ч.I. Автономная область. 1918 –1924. Саратов: изд-во Сарат. гос. ун-та, 1992; Герман А.А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941.Ч.II.Автономная республика. 1924 –1941. Саратов: изд-во Сарат. гос. ун-та, 1992; Герман А. А. Большевистская власть и немецкая автономия на Волге. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005; Герман А. А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М.: Готика, 1996 и др.

[2] См.: Ерина Е.М. Очерки истории культуры немецкой автономии на Волге. Саратов: Изд-ва Сарат. ун-та, 1995 и др.

[3] Кантон (от франц. canton – округ), административно- территориальные единицы в Области немцев Поволжья (1921 – 1923 гг.) и в АССР немцев Поволжья (1924 – 1941 гг.). Проект административного деления территории проживания поволжских немцев по образцу швейцарских кантонов предлагался ещё в 1766 году одним из организаторов переселения немцев в Поволжье вызывателем К. Борегардом для поселения колонистов на левобережье Волги. Однако Канцелярией опекунства иностранных этот проект был отвергнут. С 1920 в Области немцев Поволжья проводилась административно-территориальная реформа, имевшая цель заменить три ранее существовавших уезда на 13 районов. Эта реформа получила своё официальное закрепление в декрете ВЦИК РСФСР от 17 февраля 1921 г. Однако крестьянские выступления весной 1921 г. и голод затянули «районизацию» автономной области на многие месяцы. Окончательно уезды были ликвидированы лишь в феврале 1922. Названия новых административных единиц «районы» приводили ко многим недоразумениям, т. к. центральные органы власти и управления РСФСР считали их составными частями уже ликвидированных уездов, отождествляя с т. н. «продовольственными районами», существовавшими в области в период сбора продразвёрстки (1919 – 1920 гг.). Поэтому, получив разрешение руководства РСФСР, облисполком Области немцев Поволжья, спустя несколько месяцев, переименовал районы в кантоны. Кантоны не имели какого-либо самоуправления и по своему статусу ничем не отличались от районов – низших административно-территориальных единиц СССР.

[4] Автономная область немцев Поволжья в 1918 г. создава­лась по национальному признаку и поэтому ее территория представляла собой ряд клочков, некоторые из которых не были даже связаны между собой. В таких условиях очень сложно было организовать связь, управление и практически невозможно было создать единый областной хозяйственный комплекс. Поэтому с началом восстановительного периода остро встал вопрос о так называемом «округлении» немецкой области, т. е. включении в ее состав всех русских, эстонских, татарских сел и хуторов, располагавшихся между немецкими селами или находившихся в анклавах, глубоко врезавшихся в территорию автономии поволжских немцев.Своим декретом от 22 июня 1922 г. ВЦИК РСФСР в законодательном порядке закрепил «ок­ругление» немецкой области. В результате в ее состав вошли следующие территории Саратовской губернии: Покровский уезд, Калдинская и Миусская волости Дергачевского уезда, Золотовская, Банновская, Топовская и Ахматская волости Камышинского уезда. Территория области выросла на 39%, достигнув 25,7 тыс. кв. км. Население увеличилось на 64|% и составило 527,8 тыс. человек. Процентный состав населения выражался следующим образом: немцев - 67,5%, русских - 21,1%, украинцев - 9,7%, других - 1,7%. См.: Герман А. А. Немецкая автономия на Волге 1918-1941. Часть 1. Автономная область. 1918-1924. Саратов, 1992. С. 155.

[5] В 1922 году на территории Краснокутского кантона располагались следующие населенные пункты: рабочий поселок Красный Кут; станция Лепехинская, Тимофеевка, Серино; села Ахмат, Балтийка, Батюшка, Владимировка, Воскресенка, Гнаденфельд, Горецкое, Гоффенталь, Гуссенбах, Дегтяревка, Дьяконовка, Дьяковка, Журавлевка, Ивановка, Ильинка, Карпенка, Катериненталь, Константиновка, Лавровка, Лангенфельд, Лебедевка, Логиновка, Михайловка, Ней-Байдек, Ней-Бауэр, Ней-Шиллинг, Радищев, Розенталь, Розенфельд, Рудня, Усатово, Фриденфельд, Шендорф, Шенталь, Шенфельд, Эренфельд, Эстонка, Ягодное. Выборка сделана автором по карте Автономная область немцев Поволжья: политико-административная карта. Покровск, 1922.

[6] См.: Энгельский Филиал Государственного архива Саратовской области (далее – ЭФГАСО). Ф. 1188. Оп. 1. Д. 150. Л. 42-56.

[7] См.: ЭФГАСО. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 2180. Л. 7.

[8] См.: Немреспублика в цифрах (в разрезе новых кантонов). Энгельс, 1935. С. 7, 8,9.

[9] См.: ЭФГАСО. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 2430. Л. 65.

[10] См.: Герман А. А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996. С. 248.

[11]См.: Beitrag zur Heimatkunde des deutschen Wolgagebiets. Pokrowsk, 1923 S. 4-78; География Саратовской области. Саратов, 1972. С. 15, 47, 64-68.

[12] См.: Государственный архив новейшей истории Саратовской области (далее – ГАНИСО). Ф.1127. Оп.1. Д.26. Л.64 об.

[13] См.: Герман А.А. Немецкая автономия на Волге 1924-1941г. Ч.II, Саратов 1994. С.28 .

[14] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп.1 Д. 19(б). Л. 4.

[15] См.: Там же. Л. 4.

[16] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д. 2а. Л.63.

[17] См.: Там же. Ф.1 Оп.1 Д. 104. Л.6.

[18] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д.2б. Л.64.

[19] См.: там же. Ф.1127 Оп.1. Д. 19(б). Л.5.

[20] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д.19(б). Л.5.

[21] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д.27. Л.86.

[22] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д.2а. Л.274.

[23] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д.27. Л.86.

[24] См.: Там же. Л.86.

[25] См.:Герман А.А. Немецкая автономия на Волге 1924-41г. Ч.II, Саратов 1994. С.24

[26] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д. 197. Л.10.

[27] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д. 109. Л.12.

[28] См.: Там же. Л.11об.

[29] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д. 2б. Л.64. Там же: Ф.1127. Оп.1. Д. 2а. Л.122.

[30] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д. 19(б). Л.5.

[31] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д. 2(б). Л.63.

[32] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д. 19(б). Л.5.

[33] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д. 10. Л.51.

[34] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д. 271. Л.30.

[35] См.: Там же. Ф. 1127. Оп.1. Д. 263. Л.178.

[36] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д. 10. Л.54.

[37] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д. 10. Л.55.

[38] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д. 27. Л.86об.

[39] См.: Там же. Ф. 1127. Оп.1. Д. 263. Л.179.

[40] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп.1. Д. 271. Л.19.

[41] См.: Там же. Ф. 1127. Оп.1. Д. 106. Л.149.

[42] См.: Там же. Ф. 1127. Оп.1. Д. 263. Л.3.

[43] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп.1. Д. 271. Л.29.

[44] См.: Там же. Л.29.

[45] См.: Там же. Л.30.

[46] См.: Там же. Л.29.

[47] См.: Там же. Ф. 1127. Оп.1. Д. 109. Л.109.

[48] См.: Правда. 1930, 5 марта.

[49] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп.1. Д. 274. Л.48.

[50] См.: Там же. Л.109.

[51] См.: Там же. Ф. 1127. Оп. 1. Д. 275. Л.12.

[52] См.: Там же. Л12об.

[53] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп. 1. Д. 274. Л.109.

[54] См.: Там же. Л.178.

[55] См.: Там же. Л.109.

[56] См.: Там же. Л.109.

[57] См.: Там же. Л.109об.

[58] См.: Там же. Л.29.

[59] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп. 1. Д. 274. Л.30.

[60] См.: Там же. Л.31.

[61] См.: Там же. Ф. 1127. Оп. 1. Д. 288. Л.15.

[62] См.: Там же. Ф. 1127. Оп. 1. Д. 274. Л.31.

[63] См.: Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2086. Л.18.

[64] См.: ГАНИСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2086. Л.16.

[65] См.: Там же. Ф. Л.18.

[66] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп.1. Д. 360. Л.5.

[67] См.: Там же. Л.5.

[68] См.: Там же. Ф. 1. Оп.1. Д. 2086. Л.16.

[69] Зеленин И.Е. Был ли колхозный НЭП// Отечественная история 1994. №2. С.112

[70] См.: ГАНИСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1991. Л.292.

[71] См.: ГАНИСО. Ф. 1127. Оп. 1. Д. 972. Л.2.

[72] См.: Там же. Л.12.

[73] См.: Там же. Л.13.

[74] См.: Там же. Л.14.

[75] См.: ГАНИСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4732а. Л. 47-48.

[76] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д.1з. Л.205.

[77] См.: ГАНИСО. Ф.1127. Оп.1. Д.27. Л.85.

[78] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д.271. Л.30об.

[79] См.: Там же. Л.30.

[80] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д.360. Л.3.

[81] См.: Там же. Ф.1. Оп.1. Д.4753. Л.36.

[82] См.: Там же. Ф.1. Оп.1. Д.3350. Л185об.

[83] См.: Там же. Ф.1127. Оп.1. Д.972. Л.2.

[84] См.: Там же. Л.2об.

[85] См.: ГАНИСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4732 а. Л.47-49.

[86] В 1935 году в АССР немцев Поволжья была проведена административно-территориальная реформа, которая привела к разукрупнению ряда кантонов и образованию новых. Если до 1935 г. в АССР немцев Поволжья было 16 кантонов, то с 1935 г. их стало 22.

• Русское краеведение