Ковалев М.В.

Вторая мировая война оказала существенное влияние на огромную российскую диаспору, разбросанную по разным частям света, на жизнь всей Зарубежной России. Само время, отведенное ей историей, хронологически умещается в рамках двух мировых войн. Волна российской эмиграции начала зарождаться в результате революции 1917 г., во многом вызванной к жизни событиями Первой мировой войны, и последовавшего за ней гражданского конфликта. В пламени же Второй мировой Зарубежной России суждено было закончить свое историческое существование.

Конечно, в рамках данной статьи автор не претендует на полноту охвата столь сложной проблемы, как «Вторая мировая война и Зарубежная Россия». В качестве одной из главных ее составляющих было бы интересно пристально взглянуть на судьбы российской эмиграции во Франции в годы войны.

Выбор этот не случаен. Во-первых, Франция прочно ассоциируется как крупнейший центр эмиграции, а Париж воспринимается как сердце Зарубежной России. В 1920-е – 1930-е гг. российская диаспора в этой стране была самой многочисленной. Во-вторых, Франция в числе первых государств оказалась втянутой во Вторую мировую войну, а в 1940 г. была оккупирована нацистами. На ее территории сложилось мощное движение Сопротивления, но в то же время ярко проявил себя коллаборационизм, выразившийся, в частности, в образовании правительства Виши и лично в фигуре Ф. Петена.

Эмиграция вписала свою страницу в историю антифашистского движения народов Европы. Но о русских участниках французского Сопротивления до сих пор известно очень немного. За редким исключением, сведения о них обрывочны. В партизанских отрядах и подпольных организациях порой опасно было вести какую-либо документацию. Неудивительно, что архивы практически не донесли до нас информации о русских героях Сопротивления. Самыми главными источниками по-прежнему остаются воспоминания, которые, с одной стороны, рисуют происходившие события глазами непосредственных участников и очевидцев, но, с другой стороны, как и всякая мемуарная литература, отличаются определенной долей субъективизма, вызванного индивидуальными свойствами человеческой памяти и восприятия.

---

Первые русские эмигранты включились в борьбу с нацизмом уже в сентябре 1939 г., когда после нападения А. Гитлера на Польшу во Франции была объявлена всеобщая мобилизация.

По закону от 31 марта 1928 г. лица без гражданства в возрасте до 30 лет, не служившие у себя на Родине, подлежали призыву во французскую армию. Это коснулось и русских. Среди них было немало тех, кто пошлел воевать добровольно, разделив с французами все тяготы войны, взяв на себя частицу ответственности не только за судьбу приютившей их страны, но и за всю Европу. По сведениям О.М. Орловой, около 4 тыс. русских вступило во французскую армию[1].

Среди добровольцев оказалось немало известных русских парижан: поэты Г. Адамович и Н. Оцуп, историк А. Керсновский и др. В 1939 г. в ряды французской армии вступил писатель В.С. Варшавский, впоследствии широко известный как автор книги «Незамеченное поколение» (1956 г.), шестая глава которой посвящена Второй мировой войне и русской эмиграции. В ней впервые обобщались данные о русских участниках французского Сопротивления – «Пантеоне самых доблестных и светлых русских героев», – впервые ставился вопрос о той роли, которую сыграли они в общей победе: «Мелькают слова: убит, скончался от ран, расстрелян немцами, добит штыками, посмертно награжден Военной Медалью, Военным Крестом с пальмами, доброволец, партизан, волонтер, перешел к де Голлю, погиб в Резистансе, убит в рядах войск Свободной Франции»[2]. В главе были приведены: список погибших в Сопротивлении молодых эмигрантов и рассказы о подвигах наиболее известных героев.

Французское командование поначалу надеялось отсидеться за цепью приграничных укреплений. М.В. Вишняк вспоминал по этому поводу: «Уверенность в неодолимую мощь линии Мажино заворожила правительственные круги и об­щественные, вызывая инерцию и апатию»[3]. Но «странная война» («drôledeguerre») рано или поздно должна была смениться войной настоящей. 10 мая 1940 г. немецкие войска пересекли границы Голландии, Бельгии и Люксембурга, и уже 13 мая броском через Арденны вражеские танки достигли французской территории. К концу месяца войска Х. Гудериана вышли к Па-де-Кале. Военная катастрофа у Дюнкерка окончательно похоронила надежду остановить немцев: французская армия стремительно отступала, не будучи способной сопротивляться. 8 июня пал Руан. На следующий день армия Рунштедта прорвала французский фронт на реке Эна. 11 июня немцы вышли к городу Шалон-сюр-Марн. Париж оказался обреченным…

14 июня 1940 г. нацисты вошли во французскую столицу. Журналист Л.Д. Любимов вспоминал: «Мерными колоннами двигались немецкие части по Парижу. Вытянувшись в струнку, солдаты сидели рядами на грузовиках. Огромные танки громыхали по Елисейским полям, по всем проспектам и улицам, выплывали отовсюду, ныряя хоботом и снова грузно выпрямляясь. Словно какие-то мастодонты вторглись в столицу Франции и наполнили ее своим шумом и тяжестью»[4].

Из Парижа еще накануне его падения начался массовый выезд жителей. Русским эмигрантам, как, впрочем, и другим иностранцам, требовалось сначала получить для этого специальный пропуск. Бегство принимало колоссальный размах. Дороги на юг были заполнены всевозможными видами транспорта: «По правой стороне дороги потянулась бесконечная вереница грязных машин, тяжелых повозок, запряженных исполинскими голландскими першеронами, грузовиков, набитых чумазыми от пыли, изможденными людьми; и пешком – десятки, сотни людей, колясок, повозок с инвалидами, семьи с детьми на плечах…»[5]

Захват Франции нацистами ставил под угрозу жизни многих евреев и социалистов, в том числе и среди представителей российской эмиграции. В оккупированной зоне почти сразу начались аресты. Вполне закономерно, что многие жители Франции стремились покинуть ее пределы.

Неоценимую помощь в выезде для многих эмигрантов оказал А.Ф. Керенский. Со списком лиц, желающих получить выездную визу, он обратился в июне 1940 г. напрямую к министру внутренних дел Ж. Манделю. Просьба бывшего главы Временного правительства была удовлетворена[6]. Всего же в течение лета – осени 1940 г. Францию покинуло значительное число российских эмигрантов – М. Вишняк, Ф. Дан, А. Керенский, М. Алданов и др. Точное их количество определить достаточно сложно.

---

В начале июня прекратился выход газеты «Возрождение», а в день, когда немецкие войска вступили в Париж, в свет вышел последний номер милюковских «Последних новостей». Редакция, однако, не теряла надежды в ближайшее время продолжить издание газеты где-нибудь во французской провинции, но эти попытки не увенчались успехом. П.Н. Милюков категорически отказывался покинуть Францию. Он переселился из Парижа в Виши, потом в Монпелье, а затем – в Экс-ле-Бен, которые находились вне зоны немецкой оккупации. П.Н. Милюков старался пристально следить за всеми происходящими в Европе событиями. Осознавая невозможность возобновить журналистскую деятельность, он пытался заниматься научной работой, писал воспоминания о Московском университете. Личной трагедией для П.Н. Милюкова стала весть о гибели в концлагере сотрудника «Последних новостей» А.М. Кулишера, печатавшегося под псевдонимом Юнiус, и смело обличавшего фашизм в своих статьях 1930-х гг.

Решительно отвергали саму возможность сотрудничества с нацистами и правительством Ф. Петена многие знаменитые эмигранты, жившие во Франции: писатели И.А. Бунин и А. Ремизов, генерал А.И. Деникин, химик А.Е. Чичибабин, генетик С.Н. Виноградский и др.

И.А. Бунин всю войну провел в своем доме в Грассе. Он пользовался большим уважением местных властей, видимо поэтому его не тронули 22 июня 1941 г., когда на юге Франции начались аресты среди русскоязычного населения. На своей вилле И.А. Бунин, несмотря на тяжелое материальное положение и риск подвергнуться репрессиям, укрывал евреев, которым грозил арест. Фашизм он ненавидел, а А. Гитлера и Б. Муссолини называл «взбесившимися обезьянами»[7].

А.И. Деникин еще в начале 1930-х гг. с патриотических позиций заявлял о недопустимости соглашения эмигрантов с любыми врагами России. Генерал полагал, что освобождение от большевизма не может прийти извне. Все внешние силы, провозглашающие своей целью свержение коммунизма, на самом деле будут стремиться к порабощению России и ее народа. В мае 1940 г., видя обреченное положение Франции, А.И. Деникин вместе с семьей перебрался в безопасное место недалеко от Бордо. В июне 1941 г. нацисты на несколько дней арестовали жену генерала, но его самого не тронули, а, наоборот, предложили переехать в Берлин и продолжить работу в самых удобных для него условиях. А.И. Деникин, не раздумывая, отказался, заявив по этому поводу: «…Оставаясь непримиримым в отношении большевизма и не признавая советскую власть, я считал всегда, считаю и ныне гражданином Российской империи…»[8]

Всю войну А.И. Деникин провел во Франции. Он внимательно следил за успехами Красной Армии, радовался ее победам. В конце 1945 г. семья Деникиных перебралась в США. Вскоре после войны, выступая за океаном перед русскоязычной аудиторией, генерал говорил: «Мы испытали боль в дни поражения армии, хотя она зовется “Красной”, а не Российской, и радость – в дни ее побед»[9].

---

Падение Парижа в июне 1940 г. ознаменовало начало нового этапа борьбы за Францию, в который активно включилась масса русских эмигрантов. Только теперь вся тяжесть борьбы переместились с полей сражений в партизанские отряды и на конспиративные квартиры. Перед каждым членом общества остро встала проблема: нужно ли продолжать сражаться, рискуя жизнью, или же необходимо смириться с поражением, сохранив себя? Ответ на него расколол общество. Трагические контрасты повседневной жизни французской столицы красноречиво иллюстрировали этот разлад.

На первый взгляд, ничто в Париже не изменилось: «Все старались получше одеться, пошикарнее, подчас совсем броско и пестро; у большинства женщин были сапоги и туфли на деревянной подошве, и они, как кастаньетами, отбивали по улице шаг; театры, кино – все было переполнено…»[10]. Но был и другой город, в котором за ширмой показного веселья, модных нарядов, кафе, заполненных публикой, не прекращались аресты патриотов. В этом городе сражались, устраивали диверсии и саботажи, освистывали немецкие кинофильмы и военные хроники в полумраке кинотеатров. Это был Париж подпольщиков и партизан!

Пришлось делать выбор и эмигрантам. Многие русские сделали его уже в сентябре 1939 г., вступив в ряды французской армии. Настоящим потрясением и личной трагедией для большинства стало воскресное утро 22 июня 1941 г.: Гитлер напал на Россию! И пусть она звалась тогда Советским Союзом, пусть у власти там стояли коммунисты, но, все же, это была Родина, которая находилась в смертельной опасности. В те дни М. Осоргин, обращаясь к своим соотечественникам, заметил что, «когда швыряются бомбы в Московский Кремль, они не в Сталина швыряются, а в сердце России, в ее историческое бытие»[11]. Подобно ему, высказался А.Ф. Керенский: «Имея позади трагический исторический опыт, я сейчас, во имя успешной защиты России, во имя сохране­ния имперского и культурного наследия наших предков, хочу не только успехов Красной армии, но хочу всячески помогать и Кремлю»[12]. 22 июня стало днем патриотической мобилизации эмиграции, но одновременно и днем ее нового раскола. Нельзя закрывать глаза на то, что среди эмигрантов нашлось немало лиц, еще до войны симпатизировавших А. Гитлеру.

В день нападения на СССР 22 июня 1941 г. по приказу оккупационных властей были проведены повальные аресты среди русскоязычного населения французской столицы. Задержанные в ходе этих облав были заключены в Компьенский лагерь. Среди них оказались инженер И.А. Кривошеин, профессор-историк Д.М. Одинец, граф П.А. Бобринский, сын М. Кшесинской князь В.А. Романовский-Красинский, генерал Н.Л. Голеевский, бывший русский военный атташе в Вашингтоне, отец Константин (Замбрежицкий) и др., примерно около тысячи человек без различия возраста и политических взглядов. Большинство арестованных были отпущены через 7-8 месяцев, и только Н.Л. Голеевский через полтора года[13]. Среди лиц, схваченных нацистами в Париже, оказался видный эсер И.И. Бунаков-Фондаминский. В июне 1940 г. он руководил эвакуацией евреев из Франции в США. Сам он отказался покинуть страну, хотя имел все возможности уехать. И, словно идя на Голгофу, он вернулся из Ниццы в Париж, где вскоре был арестован и отправлен в концлагерь. В заключении он принял православие. И.И. Бунаков-Фондаминский окончил свою жизнь в Освенциме, по-христиански смиренно разделил трагическую участь большого числа своих соотечественников. Подобная судьба ожидала его монпарнасских знакомых – поэтов Юрия Фельзена, Юрия Мандельштама, Раису Блох и Михаила Горлина.

Нацисты совместно с вишистской полицией произвели аресты русских и во французской провинции. В дисциплинарный лагерь Верне близ Тулузы были заключены многие эмигранты, среди которых: лидер «Союза младороссов» А. Казем-Бек, князь А. Путятин и др.[14]

Несмотря на активную гитлеровскую пропаганду, идеи сопротивления нацизму охватили куда большие слои русских эмигрантов, чем идеи коллаборационизма. И это не удивительно, ведь большинство из них было воспитано в системе устойчивых духовных ценностей, среди которых патриотизм, чувство любви к Родине, неприятие ксенофобии всегда стояли на первом месте.

---

С июня 1940 г. русские стали активными участниками подпольной борьбы на территории Франции. Едва ли не первыми из них были молодые русские ученые, сотрудники «Музея человека» в Париже Борис Вильде и Анатолий Левицкий.

Борис Владимирович Вильде родился в 1908 г. в Санкт-Петербурге. После революции его семья перебралась в Эстонию. В Тарту в 1926 г. Б. Вильде закончил Русскую гимназию и поступил в университет. В 22 года он решил бросить все и уехать в Германию. Жилось ему там нелегко, молодой человек часто прибегал к случайным заработкам. Но уже тогда фигура Б. Вильде стала заметной в среде русской эмиграции. Его жизнь коренным образом изменило знакомство с Андре Жидом, который предложил ему перебраться во Францию. Так в 1932 г. Б. Вильде оказался в Париже.

Б. Вильде познакомился с крупным этнологом, директором «Музея человека» Полем Риве, который привлек его к научной работе. Совершенствуя свое образование в Сорбонне, Б. Вильде повстречался с очаровательной француженкой Ирэн, дочерью крупнейшего медиевиста Фердинанда Лота, которая в 1934 г. стала его женой. Он поступил на работу в отдел Арктики «Музея человека», где подружился с другим русским эмигрантом Анатолием Левицким, крупным исследователем шаманизма, будущим соратником по движению Сопротивления.

В 1930-е гг. Б. Вильде сделался заметной фигурой в среде русского литературного Парижа. Он получил известность как незаурядный поэт, печатавшийся под псевдонимом Дикой. В 1938 г. Б. Вильде вступил в монпарнасский «Круг», основанный И.И. Бунаковым-Фондаминским. Друзья любили его за щедрость, за широту души. Но как непохож был он на многих собратьев по перу! Б. Вильде был «измучен сознанием своей отверженности», «с ужасом чувствовал, что ему нету места в окружающем его чуждом и враждебном мире», «замыкался в своем недуге, в своих неизъяснимо-сладостных безумных мечтаниях о жизни и любви»[15]. Он соединял в себе, по воспоминаниям современников, искреннюю и неподдельную любовь к жизни с готовностью и решительностью в необходимый момент оставить все на свете. Твердая воля и жажда к жизни уживались в нем с экзистенциалистским, трагическим мировоззрением.

С началом войны Б. Вильде без раздумий вступил во французскую армию. Он не мог поступить иначе, ведь был «одним из тех, постоянно являвшихся в истории русского общества, беспокойных, волевых и смелых людей, которых влекла какая-то сила всюду, где борьба против угнетения и несправедливости, будь то революционное движение, война за освобождение славян или Трансвааль»[16].

В августе – сентябре 1940 г. в «Музее человека» сложилась подпольная интернациональная антифашистская организация. Помимо русских эмигрантов Б. Вильде и А. Левицкого в нее вошли французы Жан Кассу, бывший директором Музея современного искусства, Клод Авелин, эльзасец Пьер Вальтер, панамец Жорж Итье, евреи Андре Кюрель, Морис Нордман и др.

По инициативе Б. Вильде и А. Левицкого члены группы уже в августе 1940 г. распространял среди парижан листовки «Тридцать три совета оккупированным», расклеивал в телефонных будках, в уборных, даже на немецких автомобилях листовки со словами «Мы все с генералом де Голлем!»[17]

В это же время Б. Вильде наладил связь с противниками оккупантов в других районах Франции и заручился их поддержкой. Группа «Музея человека» фактически превратилась в первую крупную общефранцузскую подпольную организацию.

Борьба с идеологией нацизма и с идеологией пораженчества делала необходимым выпуск постоянного печатного органа. В начале сентября 1940 г. родилась идея издавать антифашистскую газету. Именно Б. Вильде, русский ученый-этнолог, волею судеб оказавшийся в Париже в 11-летнем возрасте, всю жизнь говоривший на французском с сильным акцентом, придумал название для газеты – «Résistance» («Сопротивление»), – которое, впоследствии, стало служить для обозначения всего французского антифашистского движения. Первый номер газеты, подготовленный Б. Вильде и Ж. Кассу, вышел из печати 15 декабря 1940 г. На первой странице был опубликован призыв к читателям: «Сопротивляться! Именно этот крик исходит из Ваших сердец повсюду… Это крик всех, кто не смирился, кто хочет выполнять свой долг»[18]. Всего с конца 1940 г. по март 1941 гг. было напечатано пять номеров газеты.

Б. Вильде вел широкую подпольную работу по всей территории Франции. Но нацисты в конце концов сумели установить слежку за членами группы.12 февраля 1941 г. произошел обыск в «Музее Человека», в ходе которого был арестован А. Левицкий и его невеста И. Оддон. Ж. Кассу, К.  Авелину и нескольким другим соратникам удалось скрыться. Сам Б. Вильде находился в тот момент в Лионе. Обстоятельства вынуждали его возвратиться в Париж. Этот поступок оказался для него роковым: 26 марта 1941 г. Б. Вильде был арестован во французской столице на площади Пигаль. Всего по делу «Музея человека» было задержано 17 человек.

В тюрьме Б. Вильде вел себя стойко, найдя в себе силы заниматься изучением любимых им восточных языков и выучив санскрит. В тюрьме он много писал, отредактировал свой дневник, выразив на его страницах свои мировоззренческие позиции. 8 января 1942 г. начался закрытый процесс над обвиняемыми по делу «Музея Человека». Их мужество и стойкость поразили даже нацистских палачей. 17 февраля был оглашен приговор: Б. Вильде, А. Левицкий и еще пятеро их соратников были приговорены к смерти, остальных ожидало заключение в концлагере. Напрасно Б. Вильде просил суд помиловать совсем юного участника группы Рене Сенешаля, по прозвищу Мальчуган. Напрасно добивались помилования самого Б. Вильде члены Французской академии П. Валери, Ж. Мориак, Ж. Дюамель. Вечером 23 февраля 1943 г. немецкие пули оборвали жизнь семерых героев у расстрельной стены во дворе тюрьмы Френ.

В последнем письме из тюрьмы Б. Вильде писал своей жене: «Я видел некоторых моих товарищей: они бодры. Это меня радует… Вечное солнце любви восходит из бездны смерти… Я готов, я иду»[19]. 3 ноября 1943 г. находившийся в Алжире генерал де Голль посмертно наградил Б. Вильде и А. Левицкого медалью Сопротивления. В приказе о награждении говорилось: «Будучи арестованными чинами гестапо и приговоренными к смертной казни, явили своим поведением во время суда и под пулями палачей высший пример храбрости и самоотречения»[20].

Вообще же, многие молодые представители российской диаспоры, родившиеся уже за рубежом, или же проведшие большую часть сознательной жизни вне России, сыграли исключительную роль в деле Сопротивления. К. Радищев, студент Сорбонны, потомок А.Н. Радищева, участвовал в деятельности подпольной антифашистской ячейки. Нацисты арестовали его в 1943 г. и заключили в немецкий концлагерь, где молодой герой погиб в 1944 г. в возрасте 22 лет. Н. Мхитарянц-Мхитаров участвовал в важных разведывательных операциях. Он был арестован во время выполнения спецзадания и расстрелян в июле 1944 г. в возрасте 20 лет.[21].

Молодые эмигранты оказалось в составе французской армии в 1939 г. Хотя нужно иметь в виду, что еще до начал Второй мировой войны процент русских во французских вооруженных силах, особенно в Иностранном Легионе, был высок. Они прошли славный боевой путь, вместе с французами тяжело переживали военную катастрофу 1940 г., вместе же освобождали Париж в августе 1944 г. Они не боялись идти в бой, не боялись отдать свои жизни за общие ценности, ради победы над нацистами, ради освобождения Франции, России и всей Европы.

---

Женщины-эмигрантки внесли огромный вклад в борьбу с нацизмом. Часто именно от них зависел исход тех или иных рискованных операций. Именно женщины, в основном, были связными, на них ложилась забота о раненых и бежавших из плена. Они печатали на машинках антифашистские листовки.

Врач Т.А. Волконская в составе партизанского отряда сражалась в Дордоне. Она оказывала помощь раненым, распространяла антифашистские листовки, а иногда и сама вынуждена была брать в руки оружие и участвовать в сражениях. В марте 1944 г. она была арестована нацистами, избита до полусмерти и брошена на обочине дороги. Лишь чудом ей удалось выжить, но и после этого она продолжала свою опасную работу.

Княгиня З.А. Шаховская с 1940 г. находилась в санитарных войсках французской армии. В январе 1942 г. она при помощи друзей перебралась в Англию, где в Лондоне работала редактором Французского информационного агентства.

Парижская красавица Г.К. Хагондокова (в замужестве графиня Ирен де Люар) в годы войны руководила передвижным военным госпиталем, вместе с которым прошла боевыми дорогами по Северной Африке и Италии.

Ариадна Николаевна Скрябина (Сарра Кнут), дочь великого композитора, вместе с мужем, известным поэтом Довидом Кнутом, участвовала в подпольной организации, оказывавшей помощь евреям. Задачей их группы была переправка евреев за пределы Франции. Однажды во время очередной операции 22 июля 1944 г. А.Н. Скрябина попала в засаду и была убита полицией на улице Тулузы. За героизм и самоотверженность она посмертно награждена Военным крестом и медалью Сопротивления, «своей смертью искупив подлость позорящего честь русского имени черносотенства некоторых эмигрантских кругов»[22].

Каждому французу известно имя русской поэтессы Анна Смирновой-Марли. Ребенком ее увезли из России во Францию, где она выросла, глубоко впитав в себя историю и культуру приютившей ее страны. В 1940 г. А. Марли оказалась в Лондоне, где в тот момент начиналось вещание французского радио. Для него она сочинила и исполнила несколько патриотических песен, посвященных любимой Франции, героизму бойцов, неминуемой победе над врагом и долгожданному освобождению. Зимой 1942 г., восхищенная мужеством своих соотечественников, ведущих на Восточном фронте борьбу с врагом, она написала в их честь «Марш партизан». Вскоре Жозеф Кессель и Морис Дрюон предложили для него французский текст. В новом варианте песня была впервые исполнена на радио Би-Би-Си (BBC), и быстро превратилась в гимн французского Сопротивления («Chantdepartisans»).

Историю русского участия во французском Сопротивлении невозможно представить без княгини Веры (Вики) Аполлоновны Оболенской (урожденной Макаровой). Она родилась в Москве в 1911 г., а после революции оказалась во Франции. Она принадлежала к той группе русских изгнанников, которые оказались за рубежом в совсем юном возрасте и выросли в иной культурной среде, к особому поколению, у которого было две Родины. Первая – приютившая их Франция, а вторая – Россия, где многие из них даже никогда не бывали, но в сознании неизменно рисовали ее яркие образы. Поэтому и поражение Франции в 1940 г., и нападение Германии на СССР 22 июня 1941 г. сделалось для многих личной трагедией.

В.А. Оболенская не смогла смириться с позорной капитуляцией перед нацистами, с образованием правительства Ф. Петена. Она, не задумываясь, включилась в дело Сопротивления. В августе 1940 г. В.А. Оболенская стала личным секретарем Жака Артюиса, создателя «Подпольной организации ОСМ» («RéseauOrganisationCivileetMilitaire»), которая доставляла в Лондон сведения о расположении немецких войск, группировала партизанские отряды, формировала будущий гражданский аппарат власти для генерала Ш. де Голля.

В декабре 1941 г. Ж. Артюис был схвачен нацистами, В.А. Оболенская уцелела. Она продолжила работу, служила связной, хранила у себя на квартире на улице Кассет архив подпольной организации, переправляла в Лондон планы местности для дальнейшей разработки схем высадки союзников, перепечатывала приказы руководства Сопротивления, копии секретных документов, тайно добытых агентами.

17 декабря 1943 г. В.А. Оболенская была арестована на конспиративной квартире вместе со своей соратницей С.В. Носович. Двух мужественных женщин ожидали многочасовые пытки в отделении гестапо, а затем отправка в тюрьму Френ. Нацисты пытались склонить княгиню к сотрудничеству, убеждали в необходимости «крестового похода» против евреев и коммунистов. На это она неизменно отвечала им: «Я – русская, жила всю свою жизнь во Франции; не хочу изменять ни своей родине, ни стране, приютившей меня. Но вам, немцам, этого не понять… Я – верующая христианка, и поэтому не могу быть антисемиткой»[23]. В тюрьме она претерпела пытки и издевательства, но не выдала никого из своих соратников. Пораженные таким мужеством нацисты прозвали ее «Княгиня Ничего не знаю» (Prinzessin ich-Weiss-Nicht).

Весной 1944 г. В.А. Оболенскую перевели в тюрьму Арраса, а затем, в июне, – в Германию. 4 августа 1944 г. в Берлине ее жизнь трагически оборвалась: по приговору суда она была обезглавлена.

Образ В.А. Оболенской служил примером для современников. Недаром в приказе о награждении фельдмаршал Монтгомери писал о ней: «Этим приказом я хочу запечатлеть мое восхищение перед услугами, оказанными Верой Оболенской, которая в качестве добровольца отдала свою жизнь, дабы Европа снова могла стать свободной (6 мая 1946 г.)»[24].

Широкую известность приобрела легендарная участница Сопротивления Елизавета Юрьевна Скобцова (урожденная Пиленко, в первом замужестве – Кузьмина-Караваева), более известная под именем матери Марии.

Впервые о ней заговорили еще до революции, когда в 1912 г. в Петербурге вышла небольшая книжечка ее стихов «Скифские черепки». Любовь к поэтическому творчеству она сохранила на всю жизнь. Елизавета Пиленко входила в «Цех поэтов», часто посещала «Башню» Вячеслава Иванова, была хорошо знакома с А. Ахматовой, Н. Гумилевым, А. Белым, В. Брюсовым. Но особо теплые отношения связывали ее с А. Блоком, которого она безответно любила, и который посвятил ей знаменитое стихотворение «Когда вы стоите на моем пути…».

В 1919 г. она эмигрировала; несколько раз меняла места жительства: Болгария, Сербия и лишь с 1923 г. – Париж. Во французской столице у нее установились теплые дружеские отношения с Н.А. Бердяевым, Г.П. Федотовым, К.В. Мочульским. Е.Ю. Скобцова активно публиковала свои исследовательские работы (иногда под псевдонимом Юрий Данилов) о Ф.М. Достоевском, А.С. Хомякове, В.С. Соловьеве, до сих пор сохраняющие свое научно-философское значение.

В 1932 г. Е.Ю. Скобцова приняла монашество и имя Мария. В 1935 г. ее подвижническим трудом было создано общество «Православное дело», которое было призвано оказывать помощь всем нуждающимся русским эмигрантам. Для этого мать Мария выкупила здание бывших конюшен на улице Лурмель и обустроила там благотворительную столовую и общежитие.

Как истинная христианка, как великая гуманистка мать Мария никогда не смогла бы примириться с фашизмом. С момента оккупации Франции ее дом на улице Лурмель превратился в очаг Сопротивления. Можно с уверенностью сказать, что «православное дело» для матери Марии стало равнозначно борьбе с нацизмом. Желая помочь свои соотечественникам, брошенным в концентрационные и дисциплинарные лагеря, мать Мария осенью 1941 г. создала «Комитет помощи заключенным лагеря Компьень». В его состав вошли И.А. Кривошеин, отец Дмитрий (Клепинин), О.А. Игнатьева, С.Ф. Штерн, С.В. Медведева, Л.Б. Савинков и др. Члены Комитета собирали продуктовые посылки и на машине французского Красного Креста, выхлопотанной матерью Марией, регулярно привозили их для передачи эмигрантам, заключенным в Компьенский лагерь. Уже вскоре «Комитет» на улице Лурмель стал оказывать помощь всем русским во Франции, ставших жертвами нацистов. В своем доме мать Мария установила радиоприемник и следила за сводками из Лондона и Москвы. На огромной карте России она флажками отмечала продвижение Красной Армии. Мать Мария ни на минуту не сомневалась в грядущей победе над нацизмом. Как-то раз она пророчески заявила: «Я не боюсь за Россию. Я знаю, что она победит. Наступит день, когда мы узнаем по радио, что советская авиация уничтожила Берлин. Потом будет “русский период” истории… Все возможности открыты. России предстоит великое будущее. Но какой океан крови»[25].

Чрезвычайно сложной задачей для матери Марии стало содействие евреям Франции. Она помогала им раздобыть фальшивые документы и бежать из страны. Отец Дмитрий выписывал им справки о крещении. В доме матери Марии, итак до отказа заполненным престарелыми и больными эмигрантами, скопилась теперь и масса евреев, жизнь которых находилась в смертельной опасности.

А. Гитлер предлагал в кратчайшие сроки покончить с «еврейским вопросом» во Франции. Только в одном Париже в ночь на 16 июля 1942 г. был намечен арест 28 тыс. евреев. Членам «Комитета» заранее удалось узнать об этом и предупредить многих о надвигающейся облаве. В результате оккупационные власти арестовали на 15 тыс. чел. меньше[26]. Все задержанные были размещены на зимнем стадионе на улице Гренель. Мать Мария и Ф.Т. Пьянов договорились с охраной и провезли для арестантов партию продуктов. Самой матери Марии удалось тайно вывезти со стадиона в мусорных баках несколько детей.

Гестапо не могло не обратить внимания на действия подозрительной монахини, да к тому же русской. 9 февраля 1943 г. был произведен обыск в здании на улице Лурмель, в ходе которого был взят в заложники сын матери Марии Юра Скобцов. На следующий день в гестапо явилась она сама, надеясь, что взамен нацисты освободят сына. Но этого не последовало. Всего с 9 по 16 февраля 1943 г. были арестованы многие сотрудники Комитета – отец Дмитрий (Клепинин), Ф.Т. Пьянов, Ю.П. Казачкин и др.

Мать Марию направили в форт Роменвиль, затем – в Компьенский лагерь, где она в апреле 1943 г. в последний раз смогла увидеть сына. Юра Скобцов и отец Дмитрий (Клепинин) погибли в феврале 1944 г. в Бухенвальде.

Последние два года жизни самой матери Марии прошли в концлагере Равенсбрюк. Современники отмечали, что в заключении она вела себя стойко и выдержанно. Заключенные лагеря оказывали ей глубочайшее уважение и почтение. С.В. Носович вспоминала, как поразилась стойкости этой женщины, во время встречи с ней в 1944 г. Она описала случай, когда однажды во время переклички мать Мария разговаривала с одной из девушек и не заметила произнесшей ее имя эсесовки: «Та грубо окликнула ее и стеганула со всей силой ремнем по лицу. Матушка, будто не замечая этого, спокойно докончила начатую по-русски фразу. Взбешенная эсесовка набросилась на нее и сыпала удары ремнем по лицу, а та ее даже взглядом не удостоила»[27]. Мать Мария регулярно приходила к баракам, где содержались заключенные из СССР, подбадривала и утешала их, «отдавала … свой кусок хлеба той, которую считала слабее себя, относила сюда последнюю ложку супу, последний кусочек хлеба»[28].

Доподлинно неизвестны обстоятельства гибели матери Марии. К весне 1945 г. фашистская Германия под ударами Красной Армии и англо-американских войск уже висела на волоске от гибели. Условия содержания в концлагерях резко ухудшились: сокращался и без того мизерный продуктовый паек, но одновременно усиливалась эксплуатация труда заключенных. По одной из версий, в конце марта 1945 г. по лагерю разнесся слух, что нацисты готовят казнь группы женщин из русского блока. Мать Мария немедленно побежала к их баракам и уговорила одну из молодых женщин, с которой успела подружиться во время заключения, обменяться номерными куртками, пойдя в газовую камеру вместо нее и приняв мученическую смерть.

Значение подвига матери Марии невозможно оценить словами. Силой слова и дела она умела вселять надежду в отчаявшихся, в трудную минуту оказывать помощь тем, кто в ней нуждался, почти всегда при этом рискуя своей жизнью. Подвиг матери Марии имел огромную нравственную и духовную силу, которую нечасто встретишь в истории. В 2004 г. мать Мария и ее верные друзья и соратники (сын Юра Скобцов, отец Дмитрий (Клепинин), протоиерей А. Медведков, И.И. Бунаков-Фондаминский) были канонизированы решением Священного Синода Константинопольского патриархата.

---

В тесном сотрудничестве с матерью Марией работал инженер Игорь Александрович Кривошеин. Выйдя на свободу из Компьенского лагеря, куда его заключили 22 июня 1941 г., он быстро включился в антифашистскую борьбу. Связь с другими подпольными организациями он поддерживал через своего брата К. Кривошеина, состоявшего в южнофранцузском «Объединенном движении Сопротивления» («Mouvement Unis de la Résistance»), а также математика В.А. Костицина и М. Пренана. И.А. Кривошеин выполнял множество ответственных поручений, в том числе собирал сведения для подготовки Парижского восстания. Много ценных сведений он получал от своих соотечественников, входивших в «Дурданскую группу» и «Союз русских патриотов». Но в июне 1944 г. И.А. Кривошеин был схвачен гестапо и отправлен в Бухенвальд, из которого вернулся лишь чудом уже после окончания войны.

---

В годы войны, русские эмигранты рука об руку сражались вместе с французами в подпольных группах и партизанских отрядах. Несмотря на то, что русские играли в них значительную роль, французы численно превосходили их. Но были примеры организаций, которые полностью состояли из эмигрантов, коренных жителей в них либо не было вовсе, либо представлены они были незначительно. Таких групп было несколько; они были разными по числу участников и по масштабам своей деятельности. Остановимся на самых ярких примерах.

Эмигрантская антифашистская группа в городе Дурдан начала складываться в 1941 г. Создателем и вдохновителем был работавший на одной из французских мельниц инженер А.А. Угримов. Ее основу составили друзья и коллеги А.А. Угримова: В.Ф. Шашелев, В.А. Попандопуло, Б. Волынцев, Г. Отфиновский, а также француз Раймон Кальвель.

Первостепенной задачей этого объединения стало создание хорошо законспирированной антифашисткой группы, которая должна была наладить связь с другими подпольными организациями. Однако осуществить эти планы долгое время не удавалось, и группа А.А. Угримова вынуждена была действовать изолированно. К тому же в 1942 г. нацисты нанесли серьезный удар по дурданскому подполью, арестовав многих французских патриотов, и разместив в самом городе воинский гарнизон.

Но и в этих сложных условиях А.А. Угримову и его соратникам удавалось вести успешную работу. Члены группы помогали бежать заключенным из нацистского плена, снабжали их необходимой провизией и фальшивыми документами. Они также помогали доставать хлебные карточки тем лицам, которые по разным причинам были их лишены. Сам А.А. Угримов вспоминал об этом: «Фермеры доставляли на мельницу лишнее зерно за деньги или за белую муку и манную крупу. Излишки муки привозились шоферами мельницы к тем булочникам, с которыми у них были хорошие отношения. Булочники оплачивали муку в размере цены на соответствующее количество зерна и, кроме того, давали хлебные купоны, сданные им населением, в размере около 50% веса муки. Таким образом, получался оборот зерно-мука-зерно плюс большое количество бесплатных купонов, которыми можно было пользоваться в течение текущего месяца»[29]. Члены группы оказывали также помощь сбитым в небе над Францией английским, американским и канадским летчикам, скрывали их от нацистов, помогали переправляться через границу. В случае необходимости медицинскую помощь всем нуждающимся оказывала русский врач из Сен-Женевьев Э.Н. Бакунина

К 1943 г. география деятельности группы была достаточно широка. В самом Дурдане постоянно находилась только семья Угримовых, остальные подпольщики жили в близлежащих районах и собирали там ценные разведывательные данные. Существовало отделение группы в Париже, возглавляемое В.Ф. Шашелевым, которое поддерживало тесную связь с матерью Марией. Ценные сведения регулярно сообщал А.А. Угримову его друг И.А. Кривошеин. В начале 1943 г. ценой больших усилий А.А. Угримову удалось войти в контакты с французскими подпольщиками. «Дурданская группа» вошла в состав ФФК («ForcesFrançaisesCombattantes»). Теперь ее задачи значительно расширились.

Район Дурдана, лежавшего всего в 45 километров от Парижа, имел важное стратегическое значение из-за своей удобной для посадки парашютистов равнинной местности. Союзники намеревались использовать это свойство и провести крупную воздушно-десантную операцию. Помощь в ее подготовке легла на плечи русских и французских подпольщиков. Решено было создать недалеко от Дурдана крупные партизанские соединения. Одно из них возглавил французский автогонщик Альберт Бенуа (Лионель). В начале 1944 г. партизаны получили первую партию оружия, сброшенную союзниками на парашютах. Но в конце июня 1944 г. Лионель был схвачен гестапо и вскоре казнен в Бухенвальде[30]. Последовали и другие аресты. А.А. Угримову и еще пятерым членам удалось скрыться. Но они продолжили борьбу и уже к концу 1944 г. принимали участие в освобождении Дурдана.

Заметный след в истории движения Сопротивления оставил «Союз русских патриотов». Отличительной особенностью этой организации было то, что ее члены находились под сильным влиянием левых социалистических идей. Многие из них еще недавно во время гражданской войны в Испании сражались на стороне республиканцев.

Лидером «Союза русских патриотов» был бывший боец Интербригады Г.В. Шибанов. Осенью 1943 г. вокруг него сформировалась группа единомышленников (А. Кочетков, Н. Роллер, Д. Смирягин, Г. Клименюк, И. Михневич, Н. Миронов, Ф. Сафронов, П. Пелехин и др), которая через полковника Гастона Лароша установила контакты с французскими подпольщиками. На организационном собрании в Париже в октябре 1943 г. среди основополагающих целей группы были обозначены издание листовок и газеты «Русский патриот» (с осени 1943 г.), оказание помощи военнопленным, организация их побегов, формирование из них отдельных партизанских отрядов, пропаганда среди солдат «национальных легионов» и формирований Русской Освободительной Армии. Сформировались отделения «Союза русских патриотов» в самом Париже, а также в Пти-Кламаре, Шавиле, Леваллуа. Особая группа действовала в Лионе. Всего в сеть организации было вовлечено около 120 чел.[31]

Первый номер газеты «Русский патриот» вышел в свет уже в ноябре 1943 г. Издатели отмечали: «Мы подчеркиваем прежде всего, что «Союз русских патриотов» есть … организация русских, проживающих за рубежом, объединившихся на основании патриотизма и любви к Родине для оказания всемерной помощи своему народу, своей стране.»[32]. Всего за годы оккупации вышло 13 номеров газеты под редакцией М.М. Бренштедта и А.С. Сизова с регулярностью 2 раза в месяц тиражом 300 – 500 экземпляров. В создании материалов принимали участие Н.В. Борисов, Д.М. Одинец, Н.С. Качва, А.П. Рослов, Н.Я. Рощин, М.А. Струве. Несколько первых номеров печатали в пригороде Парижа на ротаторе (Н.Н. Роллер, Д. Смирягин, Б.А. Савицкий)[33].

С начала 1944 г. новой задачей «Союза русских патриотов» стало участие в формировании партизанских отрядов из бывших военнопленных в Руая, Лилле, Бретани, Лионе и Сент-Этьене. Особая ставка делалась на военнослужащих Красной Армии, взятых плен на Восточном фронте, и оказавшихся во Франции. Работу с ними, в частности, вел знаменитый писатель Гайто Газданов со своей женой Фаиной. Он редактировал подпольную газету, издававшуюся бежавшими военнопленными[34].

Среди членов «Союза русских патриотов» прославился И.И. Троян, который вместе с В.К. Таскиным вел подпольную работу в Нанси, организовывал побеги из нацистских тюремных застенок и лагерей. В начале 1944 г. в Тиле И.И. Троян был арестован гестапо и погиб в заключении[35].

На юге Франции чисто русских групп Сопротивления не сложилось. Это объясняется изначальной рассеянностью расселения эмигрантов в этом регионе. Поэтому те из них, кто участвовал в подпольной борьбе, как правило, входили во французские антифашистские организации.

В июне 1941 г. в группу, возглавляемую болгарином И. Моновым, вступил Г.Б. Шеметило и его жена. Ее участник собирали сведения о сооружаемых нацистами укреплениях на южном побережье и о дислокации войск, следили за сводками «Свободной Франции» и распространяли их среди населения, помогали бежавшим военнопленным. В феврале 1944 г. руководство группы было арестовано. Г.Б. Шметило вместе с женой удалось скрыться. Они перебрались сначала в Клермон-Ферран, а затем в Лион, где продолжили опасную работу.

В Лионе же русский эмигрант А. Шапошников успешно вел разлагающую пропаганду в формированиях Русской Освободительной Армии генерала А. Власова. Но в июле 1944 г. с большой группой подпольщиков он был схвачен гестапо в Сан-Женис-Лаваль и, после допросов, 17 июля 1944 г. вместе со 140 соратниками был заперт в заброшенном доме и взорван.

Н. Захаров вместе с женой оказывал помощь советским военнопленным в департаменте Рона, пока не был схвачен в 1944 г. фашистами и отправлен в Бухенвальд, откуда вернулся после освобождения тяжело больным. Г. Маковский руководил одной из групп Сопротивления в Ницце. В июле 1943 г. при попытке ареста, он покончил жизнь самоубийством. В департаменте Верхняя Савойя одним из руководителей подпольной борьбы был М.М. Штранге, впоследствии известный историк. Во французском отряде «Свобода» («Liberté») сражался П. Зиссерман, бежавший из концлагеря в бельгийском Малине в Швейцарию и затем оттуда тайно переправившийся в Савойю. 23 октября 1943 г. он погиб, прикрывая отход своего отряда от карательной группы СС. Среди других участников Сопротивления на юге Франции необходимо назвать Г. Алпатова, О. Качву, А. Марченко, З.А. Юдовина, А.В. Кожевникова и др.

---

Русские эмигранты прославились своим участием в движении «Свободная Франция» («LaFranceLibre»). 18 июня 1940 г. находившийся в Лондоне Ш. де Голль обратился с воззванием, в котором подчеркивал, что «абсолютным долгом всех французов, которые еще носят оружие, является продолжение сопротивления»[36]. Призыв тогда еще мало кому известного генерала был услышан по всему миру; на него откликнулось множество людей. Процент иностранцев в войсках «Свободной Франции» («Forces FrançaisesLibres») был изначально высок: «Так в первой «тысяче» войск генерала де Голля, отправленной под командой генерала Монклара в Дакар, затем в Экваториальную Африку, а оттуда в Судан и Абиссинию, было более половины иностранцев, среди которых немало и русских»[37].

Среди первых добровольцев был Н.В. Вырубов. Будучи в 1940 г. студентом Оксфордского университета, он пытался попасть в британскую армию, но из-за отсутствия английского подданства получил отказ. Тогда он решил вступить в войска «Свободной Франции». Н.В. Вырубов стал участником многих военных кампаний, был тяжело ранен и награжден за свои подвиги высокими французскими наградами.

Под знаменами армии Ш. де Голля немало эмигрантов прошло славный боевой путь от Северной Африки до Парижа; «могилы русских людей, павших на поле брани, разбросаны по всему боевому пути этих войск: Абиссинии, Сирии, Египту, Ливии…, Тунису, Италии, Франции»[38].

Многие из них в составе войск «Свободной Франции» освобождали африканский континент[39]. Широкую известность получил князь Д. Амилахвари, воевавший в рядах 1-ой дивизии войск «Свободной Франции», получивший прозвище «легендарного героя». Он родился в Грузии в 1906 г., а после революции в совсем юном возрасте оказался во Франции, где затем получил блестящее военное образование. Во время кампании в Северной Африке Д. Амилахвари много раз геройски проявил себя. На африканской земле под Эль-Аламейном он и принял свой последний бой в 1942 г.

В составе армии Ш. де Голля русские принимали участие в освобождении Франции. Немало полегло их во время сражений. Прямой потомок Е.И. Пугачева, танкист П.А. Дураков сражался под командованием генерала Ф. Леклкерка и погиб при освобождении Тулона. В 1944 г. в Вогезах погиб И. Зубов, вступивший добровольно в ряды французской армии в самом начале войны. В сражениях за город Друмон в ноябре 1944 г. был убит лейтенант Н.М. Расловлев, служивший во французской армии еще с 1935 г.

Активное участие приняли эмигранты и в Парижском восстании в августе 1944 г., когда русские бойцы из «Свободной Франции» и их соотечественники из подпольных организаций рука об руку боролись за освобождение столицы. Члены «Союза русских патриотов» вели сражение в районе Сената и освободили здание посольства СССР. Во время выполнения спецзадания в районе Аустерлицкого вокзала погиб журналист Ю. Дориомедов и его жена Г. Ретько. В. Рыгалов, доставлявший из Нормандии оружие для восставшего Парижа, был схвачен немцами и расстрелян. В уличных боях погибли А. Карновский, прошедший со 2-й дивизией генерала Ф. Леклерка от Чада до французской столицы, И. Дембаров и др.

После освобождения города, когда Ш. де Голль торжественно шагал от Триумфальной арки к Собору Парижской Богоматери, русский полковник французской армии Николай Румянцев командовал войсками, освобождавшими северные пригороды Парижа от засевших там нацистов[40].

Вторая мировая война перевернула жизнь русской эмиграции, заставила ее по-новому задуматься над судьбами Родины. В результате войны прекратили существование видные издания («Последние новости», «Современные записки», «Возрождение» и др.), политические партии («Союз младороссов» и др.), навсегда покинули Францию видные политические и культурные деятели (М.В. Вишняк, А.Ф. Керенский, А.И. Деникин, Г.П. Федотов и др.), в Сопротивлении погибли многие эмигранты, на сцену вышло новое поколение русских изгнанников, те, которые родились уже за рубежом, или покинули Россию совсем юными («незамеченное поколение»). Одним из главных последствий Второй мировой войны для русской эмиграции стало прекращение ведущей роли Франции как культурного и политического центра Зарубежной России, переместившегося теперь в США. Блистательный «русский Париж» прекратил существование и стал историей.

[1] Орлова О.М. Гайто Газданов. М., 2003. С. 214.

[2] Варшавский В.С. Незамеченное поколение. М., 1992. С. 313 – 314.

[3] Вишняк М.В. Годы эмиграции. 1919 - 1969. Stanford, 1970. С. 116.

[4] Любимов Л.Д. На чужбине. М., 1963. С. 305.

[5] Кривошеина Н.А. Четыре трети нашей жизни. М., 1999. С. 119.

[6] Вишняк М.В. Указ. соч. С. 118.

[7] Седых А. Далекие, близкие. М., 2003. С. 190 – 191, 198; Рощин М.М. Иван Бунин. М., 2000. С. 205, 306.

[8] Черкасов-Георгиевский В. Генерал-писатель // Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 2003. С. 11.

[9] Обращение генерала А. Деникина к добровольцам 15 ноября 1917 – 1944 гг. // Родина. М., 1992. № 6/7. С. 105.

[10] Кривошеина Н.А. Указ. соч. С. 140 – 141.

[11] Осоргин М. Письма о незначительном // Русский Париж. М., 1998. С. 360.

[12] Вишняк М.В. Указ. соч. С. 169 – 170.

[13] Кривошеин И.А. Так нам велело сердце // Против общего врага. М., 1972. С. 268 – 269; Кривошеина Н.А. Указ. соч. С. 133.

[14] Menegaldo H. Les russes dans le Sud-Ouest de la France // Slavica Occitania. Toulouse, 1998. № 7. P. 166.

[15] Варшавский В.С. Борис Вильде // Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции. Париж, 1947. № 2. С. 10 – 11.

[16] Там же. С. 9 – 15.

[17] Сосинский Б. Вильде – Левицкий (Дело «Музея Человека») // Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции. Париж, 1947. № 2. С. 4 – 9.

[18] Résistance. Paris, 1940. № 1. 15 décembre.

[19] Последнее письмо Бориса Вильде к жене // Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции. Париж, 1947. № 2. С. 15 – 16; Любимов Л.Д. Указ. соч. С. 338.

[20] Варшавский В.С. Борис Вильде. С. 9; он же. Незамеченное поколение. С. 330.

[21] Варшавский В.С. Незамеченное поколение. С. 319.

[22] Варшавский В. Незамеченное поколение. С. 352 – 353; Сухомлин В. Гитлеровцы в Париже // Новый мир. 1965. №  12. С. 122; Седых А. Указ. соч. С. 252 - 253; Menegaldo H. Ariane Scriabina (1906 – 1944), heroine de la Résistance française à Toulose // Slavica Occitania. Toulouse, 1998. № 7. Р. 173 – 176.

[23] Сухомлин В. Указ. соч. С. 121; Варшавский В.С. Незамеченное поколение. С. 348.

[24] Носович С.В. Вики Оболенская // Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции. 1947. № 2. С. 38; Варшавский В.С. Незамеченное поколение. С. 344.

[25] Гаккель С. Мать Мария. Париж, 1980. С. 150.

[26] Эту цифру назвал в своих воспоминаниях соратник матери Марии И.А. Кривошеин, хотя подтвердить или опровергнуть ее пока не представляется возможности: Кривошеин И.А. Указ. соч. С. 271.

[27] Носович С.В. Встреча с матерью Марией в лагере Равенсбрюк // Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции. 1947. № 2. С. 48.

[28] Тверитинова А. Форт Роменвиль // Звезда. 1960. № 4. С. 131.

[29] Угримов А.А. Из Москвы в Москву через Париж и Воркуту. М., 2004. С. 556.

[30] Кривошеин И.А. Указ. соч. С. 280.

[31] Laroche G. On les nommait des étrangers… (LesimmigrésdanslaRésistance). Paris, 1965. Р. 243.

[32] Русский патриот. 1943. 7 ноября . № 1.

[33] Кривошеин И.А. Указ. соч. С. 282.

[34] Орлова О.М. Указ. соч. С. 232 – 233.

[35] Кривошеин И.А. Указ. соч. С. 280 – 285; Тихонова З.Н. Иван Троян – герой Французского Сопротивления // Вопросы истории. 1966. № 11. С. 151 – 155.

[36] Голль Ш. де. Военные мемуары: Призыв. 1940-1942 годы. М., 1957. С. 331-333.

[37] Алексинский В. Несколько слов о русских добровольцах в рядах войск Свободной Франции // Африка глазами эмигрантов: Россияне на континенте в первой половине ХХ века. М., 2002. С. 91.

[38] Там же.

[39] Список русских, принимавших участие в рядах «Свободной Франции» в освобождении Северной Африки, был составлен и опубликован В. Хохловой: Хохлова В. Опаленные войной // Африка глазами эмигрантов: Россияне на континенте в первой половине ХХ века. М., 2002. С. 185 – 193.

[40] Алексинский В. Указ .соч. С. 92.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом