Галлямова Д.И.

Человек, речь о котором пойдет в статье, был знаковой личностью своего времени. И не только времени. Крепкое и нерушимое стремление нести благо в жизни само по себе шире узких временных рамок. Эпохи меняются, общественные отношения, ценности, культы. А люди, несущие свет, остаются сиять чистым огнем в памяти живущих. Увы, как показывает практика, именно они становятся объектом самых изощренных и частых насмешек, гонений, непонимания. Конечно, если среди сотни есть один непохожий, значит, с ним что-то не так. Александр Николаевич Боратынский действительно был необычным дворянином. Помогал бедным крестьянам и горожанам, общался с ними на равных, содействовал их образованию, приобщал к культуре, организовав оркестр народных инструментов, хор, театр. Подолгу занимался и беседовал с каждой ученицей Учительской семинарии, проводил в своем доме съезды учителей. Работал над облегчением труда крестьян, погружаясь в технические загадки насосов, мельниц, пашен и экономические трудности в периоды засухи, плохого урожая, непогоды. А что же делал он для себя? Почему не пользовался благами, которые давала ему фамилия и положение? На эти вопросы можно только пожать плечами. «Не наш человек…», - скорее всего проговорили бы горисполкомовцы советских времен (примеры такие есть, они всем общеизвестны, когда талантливые, благородные люди ставились на учет внутренними органами). А с точки зрения мышления современного человека, такое поведение и вовсе не понятно. Предприниматель, фермер, частный собственник, который трудится не для себя…

А ведь такие примеры только и могут помочь нам понять, что в самом высоком смысле заключает в себе звание Человека. И увидеть, что неся это звание, не изменив ему, человек становится сильнее всех, даже самых жестоких испытаний, оставаясь для других источником несокрушимой силы, веры, надежды и добра.

Строфы одной поэмы, воды одной реки…

Род Боратынских и семейные традиции дворянской династии

Когда исследователь пишет о жизни яркого человека, неизменно взгляд его обращается к семье и предкам героя. Что за почва, которая сформировала этого человека? Какие черты, традиции, уроки, страницы истории породили синтез светлой души, глубокого разума и интеллекта, чуткости сердца, постоянного стремления к познанию?

«Ко благу высшее стремленье от неба было мне дано». Эти строки принадлежат поэту «золотого века» Евгению Абрамовичу Боратынскому. Пророческие слова, определившие будущую жизнь его потомков. В этих строках берут начало и Николай Евгеньевич Боратынский, предводитель дворянства Казанской губернии,и Ксения Николаевна Боратынская, основательницы бесплатных школ для детей крестьян в Казани, последовательница Толстого, и Ольга Ильина, известная писательница в России и за рубежом, закончившая жизнь в эмиграции, правнучка поэта, и, конечно, Александр Николаевич Боратынский, уездный предводитель дворянства, духовный учитель для сотен людей на протяжении многих людей и по сей день.

При жизни и после смерти об Александре Николаевиче говорили: «Он был истинным дворянином». А в его заметках и в воспоминаниях родственников звучат его слова о том, что он стремится воспитать сына «настоящим дворянином». Понятие дворянства, дворянина определяется историей рода, в котором из поколения в поколения передаются заветы истинной жизни: чести, милосердия, мужества, человеческого достоинства. Александр Николаевич своей жизнью продолжил традиции рода Боратынских. Семья, в которой он рос, была пронизана любовью, одухотворенностью и нравственным содержанием. В свою очередь, он вместе с женой Надеждой Дмитриевной Шиповой создал благодатную атмосферу в своей семье.

Род Боратынских ведет начало с XIV в. Родоначальник его Дмитрий Божедар владел замком Боратынь в Галиции. Так произошла фамилия – Боратынские. Потомки Божедара ушли в Польскую землю, а один из них, Иван Петрович Боратынский, в XVII веке переселился в Россию, принял русское подданство и был пожалован земляками на Смоленщине. Потомком И. П. Божедара был дед поэта Евгения Боратынского Андрей Васильевич Боратынский – военный и гражданский служащий, глава многочисленного семейства, поручик с 1761 г., титулярный советник с 1799 г., он прославился не столько собственной деятельностью, сколько своими сыновьями – кадровыми офицерами.

Следуя устойчивой родовой привязанности к ратному делу, сыновья Андрея Васильевича с юных лет встали на военную стезю. Старший сын, Абрам Андреевич (1767-1810 гг.) (отец поэта Евгения Боратынского), начал военную службу с восемнадцати лет в Преображенском полку, участвовал в войне со Швецией, был в плену. Вскоре он вместе с младшими братьями Петром, Богданом, Ильей и Александром был зачислен в военную команду великого князя Павла Петровича, а затем назначен командиром Гатчинской, Павловской и Каменноостровской команды, особенно близкой сердцу цесаревича. Павел I благоволил Боратынскому, и он быстро получал военные чины: секунд-майора, премьер-майора, генерал-лейтенанта[1].

В декабре 1797 г. царь пожаловал двум братьям Боратынским – Абраму и Богдану – большое село Вяжли в Кирсановском уезде Тамбовской губернии. Это место и стало родиной для детей, которых в семье было семеро. В 1798 г. Абрам Андреевич женился на Александре Федоровне Черепановой (1776-1852). Воспитанница Смольного института, любимая фрейлина императрицы Марии Федоровны, считалась современниками «необыкновенной женщиной», в которой «благородство характера и нежность чувств соединялись с возвышенным умом и почти не женской энергией».[2]

Надо сказать, что все женщины из династии Боратынских и входившие в их семьи, воплощали в себе лучшие качества женщины, матери, жены. Никогда в семье Боратынских родители не определяли жизненный выбор детей, даже если он падал на представителей недворянских сословий.

Александра Федоровна стала заботливой матерью, посвятившей всю себя воспитанию детей. Это впоследствии тоже стало особой чертой рода Боратынских. Благодаря ней мы имеем богатое описание семейных традиций. Они запечатлены в мемуарах Боратынских, а, пожалуй, нерукотворным памятником семейных ценностей Боратынских стала книга «Канун восьмого дня» Ольги Ильиной, вышедшая при поддержке Национального музея РТ. «Это самое дорогое, что у нас есть», - говорят об этой книге сотруднике Литературного музея Е.А. Боратынского в Казани.

19 марта 1800 г. у Боратынских родился сын Евгений, будущий поэт. «По прошествии времени можно сказать, что сбылись два главных упования Боратынского – на сочувственный отклик его поэзии у читателей будущего и на неиссякаемость поэтического вдохновения в его собственном потомстве. Первое не нуждается в доказательствах, о втором же свидетельствует не прерываемая в нескольких поколениях Боратынских высокая традиция отображения жизни средствами поэзии», - пишет журнал «Русское наследие».[3] Действительно, заложенная Евгением Боратынским поэтическая традиция продолжила жить в поколениях его потомков. В Казани в 1882, 1904 и 1914 гг. были изданы три сборника стихотворений, носивших одно название: «Друзьям на память». Их авторами были: Николай Евгеньевич – сын Евгения Абрамовича Боратынского, Александр Николаевич – внук, и Надежда Дмитриевна, урожденная Шипова, жена внука. Через 100 лет в 1985 г. в Лос-Анджелесе увидел свет сборник стихов Ольги Александровны Ильиной, с 1923 г. жившей в эмиграции в Калифорнии. Книга имела посвящение: «Моей семье и друзьям», что, возможно, указывало на малочисленность эмигрантских читателей. Но, скорее всего, это посвящение было осознанным продолжением семейной традиции.[4]

Отца и дедов портреты

В моем сердце, как звездный свет, -

Отец мой и дед поэты –

И прадед большой поэт.

В одно сливаемся все мы,

Общей мечтой близки,

Строфы одной поэмы,

Воды одной реки.[5]

Как же получилось так, что родным городом потомков Боратынского стала Казань?

Энгельгардты, из рода которых происходила жена Евгения Боратынского Анастасия Львовна, были богатыми казанскими помещиками. В Казанском уезде им принадлежали село Каймары, деревни Князь-Камаево, Иши и Шуманы. Барский дом находился только в Каймарах. Именно туда направлялся Евгений Абрамович в 1831 году, проезжая через Казань. Именно это имение станет домом для Боратынских, в нем родится сын поэта Николай.

Четыре года с 1864 г. Николай прожил там с женой – Ольгой Александровной Казембек, дочерью ученого-востоковеда Александра Касимовича Казембека. Там родились их старшие дети – Ольга, Александр и Екатерина (младшая дочь Ксения родилась в Казани).

К сожалению, сегодня дом в Каймарах, несмотря на его историческую и архитектурную ценность, находится в плачевном состоянии. Хочется верить, что взор государственных органов по охране памятников культуры и истории успеет обратиться на него до его окончательного разрушения, так же как и на усадьбу Боратынских в Казани.

Николай Евгеньевич Боратынский принимал активное участие в деятельности органов сословного самоуправления: с декабря 1865 г. в течение девяти лет был предводителем дворянства Казанского уезда. С этого же времени на протяжении семнадцать лет он возглавлял совет Мариинской гимназии.

Дом Боратынских на Лядской улице (ныне ул. Горького) был и остается местом сильнейшего аккумулирования любви. Сегодня один из его флигелей служит Литературным музеем имени Е. А. Боратынского в Казани. Это единственный в России музей поэта Боратынского и, конечно, его потомков. Директор музея Е.А. Боратынского Ирина Васильевна Завьялова и старший научный сотрудник Елена Викторовна Скворцова в статье «Тепло дома Боратынских» писали: «Сегодня многие казанцы знают этот небольшой домик на перекрестке улиц Горького и Муштари. И некоторые из них, придя сюда в первый раз, стали друзьями музея – это известная исполнительница романсов Юлия Зиганшина, ученые Л. С. Андреева, Л. Я. Воронова, А. Н. Пашкуров, Т. В. Абалимова, великолепный гитарист А. Лаврентьев, журналистка О. Иванычева, поэтесса Н.Ахунова и многие другие. Тепло дома Боратынских – это также тепло сердец наших друзей».

«Музей Боратынского делает тебя Человеком, дает духовные силы перенести сегодняшний день. Это богатейшая литературная и человеческая культура», - так говорит о музее его друг – Наталья Михайловна Аксенова, старший научный сотрудник музея ИЗО[6].

В «Баратынке» собирались культурные, активные, творческие, одухотворенные люди разных возрастов; посетители дома любили устраивать самодеятельные спектакли. Это увлечение постепенно переросло в профессиональный театр. Театр Боратынских пользовался успехом. Деньги, собранные на благотворительных спектаклях, Ольга Александровна передавала бедствующим крестьянам.

Дом на Лядской был открыт для всех, кто хотел получить образование. Первоначальную подготовку крестьяне и их дети проходили в доме Боратынских, а далее продолжали свое образование в средних и высших учебных заведениях при их помощи или на их средства.

Ольга Архиповна Боратынская, правнучка поэта, в своей статье «Баратынка», опубликованной в январе 1979 г., так писала о доме своих предков: «Баратынка была очагом культуры: местом литературных встреч, философских почт, поэтических экспромтов, но главное – местом духовного единения, тепла, очищения, одним их оплотов «сражения» за добро, одним из маяков для великой боевой флотилии света!»[7].

Жизнь под знаком вечности. Обещание, которое нужно сдержать

Золотой сентябрь. Между улицами Муштари и Горького шум проезжающих машин не нарушает спокойствие, которое льется из Лядского парка, где мягко шелестят деревья, а безмолвие старинных зданий отзывается внутри голосом воспоминаний и глубоким трепетом от неувядающей красоты. Знакомый колокольчик на двери литературного музея Е.А. Боратынского. 90 лет назад, таким же золотым сентябрем, порог усадьбы навсегда перешагнул горячо любивший ее последний хозяин Александр Боратынский. Перешагнул последний раз в жизни, чтобы навсегда остаться в памяти этого дома. Сегодня, как и много лет назад люди приходят в этот дом, как и раньше на встречу с любимым уездным предводителемдворянства, защитником и духовным учителем сильных и слабых, богатых и бедных.

Это был один из дней, когда из Казани уходили белые. Еще вдохновленные своей организованной победой, они верили, что уходят лишь на время, что это стратегическое отступление… Медленно и скорбно город покидали бывшие его «хозяева», а, точнее, хозяйки, потому что многие мужчины, представители дворянства, интеллигенции, вступили в Белое движение. Их жены спешили, весть о том, что уже подготовлены списки расстрелов пронеслась белой кометой темной осенней ночью.

Александр Боратынский остался. Наивно полагать, что он не знал о предрешенности своей судьбы. Уездный предводитель дворянства, земский либеральный деятель, хозяин усадьбы… Учитывая его интеллигентность и человеческую скромность, трудно представить, что он надеялся даже на ту поддержку, которую окажут ему горожане. Будут поданы прошения в ЧК, заявления от духовных воспитанниц, рабочих, учителей, крестьян Шушар и Каймар о просьбах освобождения и оправдания Боратынского. Но они остались без ответа, хоть надежда и витала в воздухе. В день расстрела была назначена комиссия 12-ти комиссаров, которая должна была вынести вердикт по его делу. Все комиссары единогласно поставили оправдать. Передали просьбу председателю ЧК и Военного трибунала Лацису[8]. Тот, пообещав выполнить их желание, приказал осуществить расстрел. То ли чаша весов режима перевесила «Чем выше нравственное значение человека, тем быстрее нужно их уничтожать», то ли Александр Николаевич отказался выполнить его условия…

«Он сказал, что все так же бодр и готов ко всему. Сказал: «Я терпелив». Тогда ходили по городу слухи, что если сыновья взятых в заложники отцов возвратятся, то отцы будут освобождены. На этом основании он сказал: «Скажи детям, что если буду взят заложником, и это в лучшем случае, я сам наложу руки, чтобы они не возвращались».

«Скажите всем от меня, что я терпелив, что мой оптимизм от всего этого нисколько не убавился. И что бы ни случилось, я всегда буду верить во все хорошее»[9].

«От солнца и Евангелия можно отвернуться, но нельзя погасить во Вселенной их вечный день», - говорил Александр Боратынский. До последних минут своей жизни на земле он утешал и помогал страждущим. Читал в тюрьме Евангелие, уступил место больной арестованной, а сам просидел ночь на корточках, отдав и подушку, и одеяло, утешал и делился пищей насколько мог.

Есть несколько объективных причин, по которым он остался в городе. Умирала его тяжелобольная мать, а подле нее находилась сестра Екатерина, чтобы отвести от них удар, а также от жены сына Софии с маленькими детьми он чувствовал свой долг остаться. Но была еще одна, нематериальная и в то же время самая высокая и определяющая причина. В книге «Канун восьмого дня», которую написала Ольга Ильина, дочь Боратынского, звучат слова героя, прототипа ее отца: «Я всю жизнь боролся одним оружием, и оставить его в конце жизни, значит, предать все, чем я жил…». Это оружие – непротивление злу насилием, преодоление личного страха, вера в высокое значение человека.

«Если бы даже у нас этот миллион был, Саша отверг бы спасенье через него, раз он полной волей пошел на страданье»[10]

Я не случайно начала рассказ о биографии Александра Боратынского с его конца. Бывает, что человек заканчивает жизнь, так и не поняв, для чего он в нее приходил. Или уходит опустошенным, в забытьи, в отчаянии. Не говоря уже о множестве нелепых, случайных, несправедливых завершений. А жизнь Александра Боратынского – это линия непрерывного духовного роста, которая привела к тому уровню личной свободы, когда ни страх, ни телесные наказания, ни угрозы не влияют на человека, настолько сильна его внутренняя опора.

А истоки непреодолимого стремления Боратынского к познанию глубоких пластов жизни идут из детства. Детство Александра Николаевича Боратынского было поистине счастливым: большой так называемый Серый дом в Казани, живописное имение Шушары неподалеку от города; семья, полная любви и сердечных привязанностей, нравственная серьезность родителей, без которой жизнь может быть комфортной, но никогда не достигает гармонии, возможной только под знаком вечности[11]. «Папы мы все боялись, и всего строже он был с Сашей, желая выковать из него порядочного человека и достойного гражданина-дворянина. В то время в дворянских семьях много было сыновей-неудачников, отбившихся от учения и вкусивших сладость праздного дворянского житья»[12].

Позднее Александр Николаевич будет воспитывать так своих сыновей – Дмитрия и Александра.

Александр Николаевич Боратынский получил домашнее образование, активное участие в котором принимала его мать – Ольга Александровна (урожденна Казембек)[13]. Затем обучался в Петербургском училище правоведения, после окончания которого в 1889 г. служил по ведомству министерства юстиции в местных судебных учреждениях: помощником секретаря 1 уголовного отделения суда Казани (1890 г.), городским судьей 2 участка в г. Чистополе (1891 г.), товарищем прокурора Симбирского окружного суда (1893-1897 гг.)[14].

В 1898 г., после смерти отца, он возвращается в Казань. Тогда же Александр Николаевич был избранпредводителем дворянства Казанского и Царевококшайского уездов[15].

Александр Николаевич получил чин действительного статского советника. Был награжден орденами Святого Станислава I степени, Святого Владимира 3 и 4 степеней, Святой Анны 2 степени, серебряной медалью в память императора Александра III, медалью в память Дома Романовых и за труды по отличному выполнению всеобщей мобилизации, золотым нагрудным знаком в память 50-летия введения земских учреждений[16].

Три дела стали главными в его жизни: воспитание Учителя, который может понести свет знаний в самые отдаленные уголки большой родины, развитие земства и помощь слабым.

Прежде чем остановиться подробнее на его деятельности, обращусь к центру его жизни и личности – его любви. Их любовь с Надеждой Дмитриевной (урожденной Шиповой) носила более высокий заряд, чем принято понимать в обыденной жизни. Когда Надежда Дмитриевна умирала от скарлатины, забрав болезнь у сына Дмитрия, она написала Александру Николаевичу карандашом: «Ненадолго расстаемся, милый». Это было спасительное обещание. Обещание, которое все Боратынские потом сдержали. Именно по клочкам этой записки нашли тело Александра Николаевича его родные и близкие тем золотым сентябрем.

«Цена» земского либерализма

А. Н. Боратынский входил в число либеральных земских деятелей, которые составляли меньшинство дворянского сословия в России конца XIX-начала ХХ века. В стране существовало противоречивое общественное положение, которое порождалось развитием капиталистических отношений и сдерживающей их административной силой политической реакции. В итоге, в тяжелейшие условия контроля и давления реакции попали главные общественные институты – земства и сфера образования. Несмотря на постоянные ограничения верховной властью, к концу XIX в. система местного самоуправления в России сложилась и носила реальные черты общественной власти на местах. Конечно, нельзя говорить о сословном равноправии, полноценном народном представительстве, но то, что земства являлись очагами гражданственности, гласности, а на местах решались проблемы здравоохранения, школ, хозяйственного благоустройства, является фактом. Конечно, во многом развитие и эффективность деятельности земств зависели от его руководителя, что и порождало проблемы и противоречия.

Согласно законодательству, глава власти в уезде отождествлялся с представителем дворянства. Высшее сословие в России никогда не было единым. Более того, дворянство раскололось на два полярных крыла: консервативное и либеральное. Таким образом, судьба земства во многом зависела от того, какая дворянская группировка сил окажется весомей в уезде. В этом контексте пример Казанского уезда является показательным.

Для того, чтобы проанализировать деятельность Александра Николаевича Боратынского как общественного деятеля, необходимо видеть те объективные исторические условия, в которых ему приходилось работать.

Введение земского самоуправления совпало с резкой реакцией в правительственных сферах. Это сильно отразилось на положении земства и выразилось в различных законодательных ограничениях, а в дальнейшем, во враждебных отношениях между земством и правительственными административными учреждениями, как центральными, так и местными. Земское положение 1864 г. гласило том, что органы земского самоуправления были введены для заведования местным хозяйством, губернским и уездным, для самостоятельного удовлетворения местных общеземских нужд, при помощи средств, которые были им даны, и, пользуясь известной долей правительственной власти, которая была им предоставлена по закону. Это, прежде всего, различные так называемые земские повинности: обязанности содержать дороги в исправности, проводить новые дороги, содержать почтовые станции, отводить помещения для чиновников, командируемых на места, и для проходящих войск[17].

Какими же средствами и способами должны были земства удовлетворять все эти требования? Земский сбор, который шел на удовлетворение повинностей, делился на государственный и губернский. К числу повинностей, обеспечиваемых на губернский земский сбор, было отнесено содержание дорог, почтовой гоньбы, квартирная повинность чиновников разных местных казенных учреждений, которые заведовали перепиской по делам о земских повинностях, и несколько других – то есть это относительно немногочисленное количество повинностей, которые в земствах удовлетворялись за счет общего земского сбора. Земства получили право самообложения, т.е. право налагать на местное население определенные налоги. Налоги могли взиматься как за землю, так и за торгово-промышленные заведения. Также земствам были переданы на содержание больниц, богаделен, рабочих и смирительных домов капиталы из приказов общественного призрения вместе с состоявшими в их заведениях учреждениями[18].

Таким образом, местное самоуправление было поставлено в условия нежизнеспособности, оказалось связано по рукам и ногам. Земские деятели получили практически неограниченную власть. Тем самым, правительство пыталось опереться на дворянское сословие для обеспечения своей безопасности и спокойствия в стране. Можно сказать, что предводители дворянства получили право выбора – какую политику им проводить, как строить и развивать земство или не делать этого. И исторические факты подтверждают, что далеко не все земские начальники следовали главному смыслу своей деятельности. Наделенные почти неограниченной властью над крестьянами, земские начальники еще и злоупотребляли ею – особенно властью пороть крестьян, всех, без различия должности, возраста и пола. Подобно дореформенным крепостникам, земские начальники унижали человеческое достоинство крестьян, глумились над ними.[19]

Это позволяет утверждать, что продолжение либеральной политики в земстве конца XIX в., развитие местного самоуправления, гуманное отношение к крестьянам являлось редким, достойным уважения случаем, идущим вразрез с господствующими в стране общими тенденциями. Земское правление в Казанском и Царевококшайском уездах под руководством Александра Николаевича Боратынского носило именно такой характер. В одном из своих писем домой из Таврического дворца он писал: «Служу не только казанскому дворянству, но, главным образом, земскому делу, воспитываю уездных детей; десять выпусков семинарии уносят ежегодно хоть немного моей души с собой, несут это в народную школу».[20]

Александр Николаевич входил в группу либеральных земских деятелей. Несмотря на огромное давление, правительству все же не удалось отстранить их от общественно-политической жизни страны. Многое в жизни Казанской губернии стало определяться активностью прогрессивных земцев, среди которых Александр Николаевич находился на передовых позициях.

Боратынский много сил уделял проблемам земских учителей и врачей, ратовал за самостоятельность земских больниц. «По нашему глубокому убеждению, земское хирургическое отделение должно быть вполне самостоятельно, и лишь при этом непременном условии земский хирург действительно является, прежде всего, хранителем земских интересов»[21] - писал он.

В личном архиве А.Н. Боратынского, хранящемся в музее Е. А. Боратынского, сохранились письма с многочисленными прошениями Александра Николаевича об увеличении пенсий для вдов, чьи мужья погибли на войне, кормилиц-одиночек; многочисленные письма крестьян к нему с обращениями о помощи (в устройстве детей в школу, в пропитании, обеспечении коровой и др.). Так, крестьянка деревни Бимеры Казанского уезда А. Миронтьева, не имеющая «никаких средств к жизни», просит о помощи. В 1916 г. житель Свияжского уезда, отставной подпрапорщик 64 пехотного полка С. Капустин, ставший нетрудоспособным после тяжелого ранения, просит помочь его семье[22].

А. Н. Боратынский в числе представителей первой группы присутствовал на июльском совещании земств в Москве в 1905 г., где поддержал умеренное крыло либерального движения. Его представители выступали за реформирование всей системы государственного управления в России по так называемому «земскому образцу», т.е. созыв «Земского Собора» из представителей местных губернских земских собраний. Они выступали против всеобщего избирательного права, чтобы к управлению приходили только компетентные и образованные люди. Осуществить это планировалось на основе трехступенчатых выборов: сначала избираются выборщики в состав уездного земского собрания, затем его гласные выбирают гласных в губернское земское собрание, а те – соответственно депутатов во Всероссийскую Думу. Таким образом, в Думу должны попасть самые лучшие представители народа, которые действительно смогут реформировать существующий строй.[23]

После Февральской революции, когда у власти в России находилось временное правительство, либеральные силы в Казанском крае продолжали быть консолидирующей силой. И, что очень важно, продолжали действовать органы местного самоуправления, что доказывает высокий уровень самосознания местного населения в крае. Во многом это объединение происходило благодаря его центральным фигурам. В октябре 1917 г. на выборах в Казанскую городскую думу наибольшее количество голосов получила партия «народной свободы». В партийном списке кандидатов фигурировало имя Боратынского.

«Дело государственного строительства»: А. Н. Боратынский – депутат III Государственной думы

Александр Николаевич Боратынский стал членом III Государственной Думы в 1908 г. от «Союза 17 октября». Эта партия играла ведущую роль на левом фланге либерализма. Организационно Союз начал складываться в октябре 1905 г., когда в Москве и Санкт-Петербурге состоялось несколько встреч либеральных земцев с представителями крупной буржуазии. В ноябре 1905 г. на проходившем в Москве земско-городском съезде будущие октябристы выступили уже более сплоченной группой. 9 ноября в газете «Слово» был опубликован первый вариант программы партии. До конца 1905 г. оформилось два отделения ЦК партии (в столицах), а также 60 отделов на местах. Подавляющее большинство возникших отделов находилось в земских губерниях Европейской России с относительно развитым дворянским землевладением.

Процесс формирования партии октябристов в Казани проходил одновременно со столичными организациями. 10 ноября 1905 г. в губернской земской управе состоялось собрание с участием представителей гласных земских собрании, преподавателей университета и др. В числе них был и Александр Николаевич Боратынский. Обсудив создавшуюся в стране и крае политическую ситуацию, они решили объединиться в организацию под названием «Казанская партия Манифеста 17 октября», провозгласив основной своей задачей «прекращение в России анархии, переход к созидательной деятельности, умиротворение страны и поддержку правительства в его намерении провести в жизнь объявленные в Манифесте 17 октября 1905 г. свободы и реформы».

Отношения Александра Боратынского с октябристами отличались согласием только в первые годы его членства партии. Постепенно он разочаровывается в политической программе этой партии.

Какой же была III Государственная дума? После третьеиюньского переворота национальное представительство в Думе резко сократилось. Но она вновь стала ареной жесткого противостояния имперского и национального, консервативного и демократического. Проводником имперской политики стали усилившиеся в III Думе правая группа и русская национальная фракция, которые постоянно включались в полемику с членами национальных и оппозиционных фракций, провоцировали скандалы в Думе и национальные конфликты в обществе.

В III Думе обозначилось новое наступление на права национальных регионов. В 1910-1911 гг. Дума приняла ряд законов, ограничивавших автономию Великого княжества Финляндского. Усиление имперских тенденций в этнорегиональной сфере проявилось также в принятом в 1912 г. законе о выделении из состава Люблинской и Седлецкой губернией Царства Польского их восточных частей с образованием новой губернии – Холмской, становившейся внутренней губернией Российской империи.

Усиление имперского влияния в региональной политике проявилось также в попытках введения земств в Витебской, Минской, Могилевской, Киевской, Волынской и Подольской губерниях с разделением избирателей на национальные курии – русскую и польскую[24].

В контексте этого становится понятно, почему проекты Александра Боратынского о реформировании средней школы и введении в инородческой начальной школе преподавания на родном языке не были приняты. Государственная дума не продвинулась в реализации программы вероисповедальных преобразований, не были рассмотрены проекты об отношении к сектантам, об иностранных и иноверных религиозных обществах, об иностранных  и иноверных богослужениях, о разрешении католических монастырей. Фактически не было осуществлено ничего из приписываемой П. А. Столыпину программы новой политики в отношении регионов и национальных меньшинств.

По мнению видного британского историка Д. Хоскинга, трагедия российского парламента заключалась в том, что «Дума, особенно после изменения избирательного закона в 1907 г., превратилась в форум, отчасти удовлетворявший дворян – но никакой другой класс или сословие – как средство реализации своих устремлений через систему»[25].

III Дума, в отличии от предыдущих, оказалась более работоспособной. Однако, она так же была закрыта к нововведениям, как и предыдущие. Мешали этому реакционность большинства, которое составляли представители правых партий, слабое сотрудничество и понимание между партиями. Период пребывания А.Н. Боратынского в думе охватывают 1909-1912 гг. Этими же годами датируются его письма домой из Таврического дворца, которые сейчас хранятся в Литературном музее им.Е.А. Боратынского в Казани. Эти письма представляют большой интерес – они дают возможность судить об отношении Александра Николаевича к Государственной думе, ее партиям, глубже раскрывают его общественно-политические взгляды.

Вскоре он сообщил Ольге Александровне, что избран товарищем председателя волостной подкомиссии и уже приступил к подготовке законопроекта, и тут же добавил: «…трудно работать. Правительство не сопротивляется той творческой работе, которую проявляет волостная подкомиссия, но и не содействует нам. Сведения цифровые даются с большой задержкой и осторожностью, думаю, для того, чтобы не дать нам в руки материала, который был бы использован несогласно с видами правительства».

В первой своей речи «О земстве» Александр Боратынский обосновал позицию о неправомерности выборности в земские организации на основе имущественного ценза и сословных привилегий. По его мнению, в основу должен быть положен «деловой признак» - люди должны заниматься «каким бы то ни было трудом». Участвовать в выборах в земские организации мог каждый человек – это «естественное право, приобретается самим рождением». Выборы должны быть прямыми. Все это увеличило бы «присутствие в земстве крестьян и интеллигенции». Александр Николаевич считал, что правительство должно финансировать земство, так как различные сборы не могут обеспечить нормальную работу его учреждений. Но точка зрения Александра Николаевича полностью противоречила основному положению о земстве, и поэтому речь его была воспринята неоднозначно[26].

После того, как был отклонен проект реформирования средней школы Александр Николаевич писал в письме матери:

«Я смотрел на греческую образину, сидящую передо мной и подумал, вот она русская действительность…» - «Что вы говорите, Лев Аристидович[27], как что остается? Русский язык, русская словесность, русская история, география России – все то, чего, благодаря недостаточному русскому отношению к школе, мы были лишены… Образина смутилась…». Не устраивали Кассо и другие положения законопроекта[28]. Впоследствии отрывок из его выступления был опубликован в газете «Речь». В своем письме Александр Николаевич отрицательно отозвался об этой публикации, обратив внимание Ольги Александровны на то, что его речи дали иную политическую окраску, интерпретировали текст в «кадетском цвете»[29].

В это время определилось его отношение к партиям в думе и ее лидерам. Он отрицательно относился к кадетам, резко враждебно к националистам и их шовинистической политике. Об этом свидетельствует его сатирическое послание к лидеру этой партии, одному из основателей черносотенного «Союза русского народа», крайне правому монархисту В. Пуришкевичу:

Союза Русского царевич,

Пустоголовый богатырь,

С башкой плешивой, как пузырь.

Нарыв народный. Пуришкевич…

Преступник заповеди пятой,

Не ты ли дерзостно еврею

Грозишь веревкою проклятой…[30]

В личном архиве Боратынского хранятся и другие поэтические фельетоны на депутатов, например, о Друцком[31], Хомякове[32], а также карикатуры.

Боратынский много размышляет о смерти Л.Н. Толстого и отречение его от церкви. Он видит в этом ошибку, дает многоликое толкование личности Толстого, которое должно предостерегать всех от его субъективного, однозначного восприятия[33].

Как уже написано выше, Боратынский относился к фигуре царя с неприкосновенным почтением, но замечая все недостатки первых лиц государства, в чьих руках сосредоточено управление. Александр Николаевич отрицательно относился к Витте и Столыпину, обвиняя их в нетрудоспособности, непринятии во внимание интересы народа, в реакционности[34].

В 1911 году усиливаются его разногласия с фракцией октябристов и ее лидером. В марте 1911 года он сообщил Ольге Александровне: «Октябристы, по моему мнению, снова установили неопределенный, но несомненный флерт с правительством, и я решил выйти из фракции…Можно таким образом дойти до полной беспринципности»[35].

Но полностью разрыв с фракцией произошел в 1912 г. Октябристы проголосовали вместе с правыми за предоставлении правительству кредита для выполнения военно-морской программы. Вот что писал Александр Николаевич по этому поводу: «Центральным вопросом настоящей политической минуты является вопрос об ассигновании 500 миллионов на флот. Все мое внутреннее отношение к этому отрицательное… В последнем заседании фракции я высказался против». Во-первых, «не произведены жизненно необходимые преобразования в военном и морском министерстве». Во-вторых, «выхватывать из страны по 10 миллионов в год – это весьма трудно и ответственно по отношению к нарду». В-третьих, «Государственная дума 4-го созыва не будет уже иметь возможности приостановить ассигнование даже в том случае, если эти деньги будут расходоваться неправильно».

В своем решении он остался непреклонен. 2 июня 1912 г. он писал: «Ты вероятно, знаешь, как меня ругают газеты («Вечернее время», «Биржевая речь» и другие) за мои слова и Notum в бюджетной комиссии по флоту».

Это был последний законопроект, который приняла III-я Государственная дума. Вскоре она была распущена[36]. Александр Николаевич предвидел этот итог, о чем неоднократно писал в своих письмах[37].

В целом можно сказать, что партия октябристов не нашла широкой поддержки в народных массах. К тому времени возможности построения конструктивного диалога с крестьянами и рабочими уже были утрачены. Радикализм крестьян достиг предела, и теперь их могли удовлетворить лишь максималистские лозунги и идеалистические обещания, которые они получали от партий социалистического толка. Именно так можно охарактеризовать жизнь политических сил в Росси начала ХХ века. Сотрудничество и созидание, реформирование и поэтапный выход из кризиса оказались невозможными в условиях всесторонней конфронтации и раздоров. Александр Николаевич Боратынский своей деятельностью в Думе опережал время. Можно сказать, что это было преломление его личности сквозь ту сложную общественно-политическую обстановку в стране. Человек прошел сквозь это преломление, разочаровавшись в политических силах России начала ХХ века, но оставшийся верным своим убеждениям и взглядам.

Вклад А.Н. Боратынского в развитие народного образования

«От одухотворенного верой знания зажгите свои свечи. Несите этот свет, ограждая его от порывов увлечений, от бури жизни в темные углы нашего Отечества! От вас зажгут свои светильники и другие и, верьте, если еще не при вас, то после вас, будет светлее. Идите, охраняйте свой огонек. Он освещает в темноте лишь небольшой круг…но вы вошли в школу, вы вошли в избу – а там стало светло…» - эти слова Александр Николаевич Боратынский посвятил будущим народным учителям Казанской губернии[38].

Развитие образования и просвещения в уезде, осуществление доступа всех сословий к свету знаний, формирование гуманного учителя – это дело стало главным в жизни Александра Николаевича Боратынского. С 1898 г. он являлся попечителем созданной при его деятельном участии женской народной учительской семинарии, председателем училищного совета Мариинской гимназии, председателем Казанского уездного училищного совета.

Александр Николаевич считал, что переход Росси на новый уровень возможен не путем политической, административной ломки через давление, ущемление человека, насилие, а только через формирование нового человека, гармонично развитую личность. Осознавая значимость воспитания и всестороннего образования, он вкладывал огромные силы в создание достойных условий для процесса обучения в народных школах, для жизни учителей. И это при тех скудных условиях, в которых находилась в то время местная школа по части финансирования, благоустройства и отношения к ее значимости.

Выступая с докладом по народному образованию в дворянском собрании в 1901 г., Александр Николаевич ставил вопрос об обеспечении школ удобными помещениями и о создании нормальных жилищных условий для учителей, обратил внимание на то, что «среди учителей участились заболевания туберкулезом и неврастенией и увеличилась смертность… Наблюдается, что эта печальная участь постигает наиболее старательных и полезных учителей». Благодаря его усилиям многие училища получили удобные для занятий помещения, а для учителей были созданы более нормальные условия жизни.[39]

Узнав о том, что учителя часто собираются вместе для решения методических вопросов обучения детей, Александр Николаевич организовал съезды учителей подопечных ему уездов, предоставив для этой цели свои дома в Шушарах и Казани. На съездах под его руководством разрабатывалась методика ведения урока, давались пробные уроки с последующим обсуждением. Но не менее важным было просто общение этих сельских тружеников, что, по словам А. Н. Боратынского «скрашивало и разнообразило их серую, трудную жизнь». «Мысль устройства этих съездов в нашем доме принадлежала Саше, - писала мать Боратынского - Ольга Александровна - а мы с Катей и Ксенией (сестры А.Н. Боратынского – прим. авт.) энергично принялись приводить эту мысль в исполнение. Съезжались примерно в 4 часа до 20 человек в праздничные дни. Заседание торжественно начиналось в гостиной. Председательствовал Саша…». Ольга Александровна в своих воспоминаниях приводит одно выступление Александра Николаевича на съезде: «Мне бы хотелось сделать вам понятной цель съезда, сделать так, чтобы цель эта была вполне осознана вами и возбудила бы в вас самих деятельность; чтобы на съездах вы друг от друга заражались святыми намерениями приносить истинную пользу людям, нести свет в тьму суеверия и невежества крестьянских изб. Идите. Охраняйте свой огонек. Он освещает в темноте лишь небольшой круг… но вы вошли в школу, вы вошли в избу – а там стало светло…». Записывались решения состоявшегося заседания, намечались вопросы к следующему съезду. Говорили о пользе книгонош, о необходимости летних курсов для учителей. И тот и другой вопрос потом были проведены Александром Боратынским в училищном совете. «Но самые оживленные разговоры, - вспоминает Ольга Александровна, - бывали после съезда, когда переходили в столовую или на площадку. Вечер заканчивался ужином, после которого иногда пели хором, а раза два даже танцевали. Все бывали веселы, оживлены, все любили эти сборища. Помню, в день, назначенный для съезда, поднялась метель. Мы так и думали, что никто не придет. Но съехались почти все, некоторые издалека».[40]

Вот пример повестки дня одного из съездов, на котором обсуждалась проблема оторванности школы от жизни, несовершенства учебной программы, отсутствия в ней этического, воспитательного начала. Вчитываясь в эти записи, все глубже убеждаешься в том, как актуально это в наше время, сегодня! Может быть, даже острее и злободневнее, чем было тогда. Национальный проект «Образование» на сегодняшний день объективно работает слабее остальных. Систему российского образования, которая после распада СССР работала инертно, развивалась стихийно, сегодня постиг серьезный структурный кризис. Его составляющими, на мой взгляд, являются, оторванность образования от рынка труда, низкое качество подготовки специалистов, кадровые проблемы, условия жизни и работы педагогов, и самое главное – воспитание, точнее, во многих случаях, его отсутствие, которое дает школа молодому человеку, новому гражданину страны.

Ученицы женской народной учительской семинарии обожали своего руководителя огромной, благодарной любовью, как своего вдохновителя, источника веры, поддержки, силы.

В Государственной Думе Александр Николаевич возглавил комиссию по среднему образованию. Проект, подготовленный комиссией предусматривал: 1. исключение из программы гимназии целого ряда предметов: древних языков (латинского, греческого), оставляя их лишь в некоторых гимназиях; «мироведения» («обо всем и ни о чем» – А. Боратынский); 2. введение в программу, как обязательных: русской истории, географии, естествознания, русского законодательства, полного курса русского языка и отечественной литературы. («История литературы обрывается на Пушкине, а над современностью опускается занавес» - А. Боратынский); 3. предоставление широкого доступа женщинам в гимназии без классовых ограничений. Так Александр Николаевич стремился решить проблемы оторванности образования от жизни, его привилегированный характер. Он понимал, как важно сделать образование доступным всем слоям российского общества, поскольку это является основой для модернизации России.

Проект без поправок был принят комиссией по среднему образованию, но правительство его отвергло. Цитата министра народного просвещения Л. Кассо: «Мы с этим законопроектом согласиться не можем, и главная причина в том, что вы там нападаете на латинский язык».

Александр Николаевич боролся против ограничений в системе начального обучения по национальному признаку. Знание обстановки в Казанской губернии позволяло ему глубоко проникнуть и понять эту проблему. Приведу выдержки из его проекта, касающегося инородческих школ:

«Признано, что необходимо преподавание на родном языке, признано очень просто, потому что надо почесть азбучной истиной, что учить на непонятном языке – по крайней ере бессмысленно и бесцельно. Но Министерством народного просвещения взята форма, но не взят дух, сама задача этой идеи. Если мы обратимся к инородческой школе вообще – вспомнить надо ту систему русификации, которая была распространяема по нашему отечеству к другим инородческим школам, то мы заметим ее несостоятельность. Инородческие школы отказываются от школ с русским языком. От старой системы русификации осталась только вывеска, с которой можно ходить, чтобы хвастаться приверженностью старым заветам национализма, но без надежды кого-нибудь присоединить, сделать Россию единой. Жизнь нас обошла, и если мы не создадим школы, которая привлекла бы мусульманское население, государственной школы, на которую мы могли бы влиять, то она нас будет обходить и дальше.

Если столько десятилетий, в течение которых занимались обрусением татар, пошли бесследно, и это обрусение совершенно не удалось, то отчего вы надеетесь, что дальше будет иначе. Ведь вы не хотите изменить условий, а хотите оставить школу, в которую инородцы своих детей не поместят.

В деле просвещения действовать можно только через учителя, ибо ни язык, ни учебники не дадут вам того, что вам может дать живая человеческая душа. Если вы хотите заронить в сердце инородцев любовь к отечеству, чтобы достигнуть задач объединения племен, населяющих Россию, чтобы сделать ее единой и не раздельной, то не обостряйте же недружелюбие, рвущее на части ее тело. Чтобы влиять на ход просвещения, вы должны посылать в школу таких учителей, которым ваши идеалы были бы ясны, учителей, которые эти идеалы могли бы провести в жизнь. Поэтому задачи нашей церкви по отношению к школе должны быть в следующем: готовить и создавать учителей, понимающих, что нужно русской земле и какие идеалы они должны нести в народную школу; то же самое нужно сделать для инородческих народных школ. Учить все языки на непонятном им языке – по крайней мере, бесцельно. Так и только так просветится русская земля»[41].

«В деле просвещения действовать можно только через учителя, ибо ни язык, ни учебники не дадут вам того, что может дать живая человеческая душа…». Мы видим, что центральным звеном взглядов и деятельности Александра Николаевича было воспитание Учителя с большой буквы. Понимание этого сегодня – ключ к решению многих злободневных проблем. Перед отъездом в Петербург для работы в Государственной Думе Александр Николаевич произнес в учительской семинарии прощальную речь, которая как бы подытожила его многолетний общественный и духовный труд. Речь эта впоследствии была издана отдельной брошюрой, и сегодня, как и раньше, цитируется разными российскими изданиями:

«Пусть за удовлетворением данной минуты в вас поднимается энергия стремиться дальше, и за разочарованием – настойчивое стремление к достижению заветов добра и правды.

Подчеркните себе одну основную человеческую слабость: человек склонен себя оправдывать и обвинять другого. Это происходит от того, что люди не умеют любить, не научились ставить себя на место другого, жертвовать своими личными интересами.

В стремлении к созданию мира и благополучия иногда берутся за оружие. Протест против насилия и несправедливости – насилием и несправедливостью. Не попадайте в этот заколдованный круг! Будьте провозвестницами не разрушения, а творчества. Только творчество нового делает ненужным отживающее старое, если оно лучше и выше его. Стремитесь выйти на поле Вашей деятельности новыми людьми.

Причины неуспеха начальной школы ищут и в программе, и в неудовлетворительных помещениях и проч. Но это все препятствия и недостатки, имеющие характер отговорок. Мы, люди, стоящие близко к школе, знаем, в чем дело. Учеба не есть культура, сама по себе грамотность есть ключ к добру и к злу. Я встречал людей полуграмотных, но духовно – высококультурных, продумавших и прочувствовавших жизнь. Встречал и людей с университетским образованием – не культурностью скажу больше, полудикостью которых поражался.

Не отлито еще, недостаточно освещено у нас назначение учителя и, особенно, - начального учителя. Неужели не ясно, что прежде всего надо учить ребенка добру. Надо создать в нем искателя блага. Тогда грамотой и сведениями, которые вы ему дадите, он воспользуется для блага. Около ребенка учитель должен быть и воспитателем, сливая учение и воспитание в одну осмысленную, цельную деятельность. Воспитывайте сами себя, чтобы создать из себя деятелей нового направления, имеющих в виду только воспитание и образование человека и не изменяющих вероломно своему назначению под наносным вихрем общественной, политической или иной страсти. Дайте и мне потом, когда-нибудь, погордиться тем стойким духовным учителем, которого мы, земцы, на народные деньги дадим народу.

Вы увидите, как и у вас будет мало единомышленников, как насмешливо отнесутся к вашим святыням, но эти святыни – свет людям, и если будет вас немного, то все-таки будет светлее, чем если вас не будет. От одухотворенного верой знания вы здесь зажгли свои свечи, и скоро, выходя отсюда, вступите в далекие деревенские школы, где властвует тьма. Несите же этот свет и его тепло во вверенные вам школы, несите, ограждая его от порывов увлечений, от бури жизни, несите его в темные углы нашего Отечества! От вас зажгут свои светильники и другие и, верьте. Если еще ни при вас, то после вас будет светлее. Верьте, ибо от солнца и Евангелия можно отвернуться, но нельзя погасить во Вселенной их вечный день»[42].

Подводя итог статье, можно сказать, что ранее жизнь и общественно-политическая деятельность Александра Боратынского, потомка поэта «золотого века», представителя Казанского дворянства в дореволюционном российском Парламенте, либерального земца, не была предметом специального исследования, хотя отдельные работы имели место.

Речь шла о человеке, жизнь которого может быть примером для людей современного и последующих поколений в России. Александр Николаевич Боратынский вошел в историю Казанского края как носитель прогрессивных взглядов, народный заступник и духовный учитель.

Род Боратынских представлял собою богатый пласт дворянской культуры в истинном и главном ее понимании как совокупности ценностей и норм, основанных на понятиях чести, морали, интегрированных в мировую культуру и общечеловеческие этические ценности. Это создавало благодатную почву, которая в каждом поколении порождала личностей гуманных и великодушных. Культура рода Боратынских была настолько сильно аккумулирована, развита его потомками, что и сегодня соприкосновение с ней дает сильное моральное и эстетическое удовлетворение, а потомки рода, разбросанные по миру после революции 1917 г., продолжают нести ее и передавать заветами в будущее.

Труд Боратынского по созданию в доме очага культуры, света, любви, к которому мог обратиться каждый желающий, можно назвать подвижническим. Благодаря таким формам просвещения каждый человек из малообеспеченных слоев населения и низших сословий Казани и окрестностей уезда имели возможность получить начальное образование и приобщиться к национальной и мировой культуре.

Вместе с другими представителями либерального крыла Боратынский боролся за развитие земства как органа местного самоуправления, в основе которого должны лежать не имущественный ценз и сословные привилегии, а право каждого человека, занимающегося каким-либо трудом, участвовать в выборах.

Наиболее широкая и активная его деятельность связана с решением проблем народного образования и просвещения. Его проект реформирования системы образования, который он представил в Государственной Думе, был направлен на качественное преобразование программы обучения в средней школе. Многие из целей этого проекта являются актуальными и сегодня: это преодоление оторванности школы от жизни, качество преподавания, интегрирование образовательного и воспитательного начала в школах. Особое внимание Александр Николаевич Боратынский уделял борьбе за права национальных регионов. Он доказывал, что только через национальную культуру и свободу вероисповедания можно просветить весь многонациональный состав Российской империи, что является главным условием ее качественной модернизации.

Александр Николаевич Боратынский являлся прогрессивным мыслителем и общественным деятелем, чьи идеи и проекты во многом опережали свое время и те социально-экономические и политические условия, уровень общественной культуры и самосознания, который существовал в России в начале ХХ в.

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Казанский телеграф. 1905. 5 июля.
2. Казанский вечер. 1907. 24 окт.
3. Литературный музей им. Е.А. Боратынского. Личный архив А.Н.Боратынского, КП 32827/651, 32827/652, 32827/653, 32827/656, 32827/670/673, 32827/675, 32827/677-678, 32827/680-682, 32827/686, 32827/690, 32827/692, 32827/695, 32827/738, 32827/740, 32827/743, 32827/746, 32827/750, 32827/779.
4. НА РТ, ф. 1, оп. 6, д. 465.

 Литература

1. Айнутдинова Л. М. Либеральное движение в Казанской губернии. Казань, 2003.
2. Боратынская К.Н. Мои воспоминания. М.: Зебра Е, 2007.
3. Герасименко Г. А. Земское самоуправление в России. М., 1990.
4. Загвозкина В. Г. Е. А. Боратынский и Казань. Казань, 1985 г.
5. Загвозкина В.Г. Литературные тропы: поиски, встречи, находки. Казань, 1991.
6. Ильина О. А. Канун восьмого дня. Казань, 2003.
7. Климкова М.Поэзия домашнего круга// Русское наследие.2005. № 3. С.116-123.
8. Корнилов А. А. Курс истории России XIX в. М.: Высшая школа, 1993.
9. Пушкин А. С. Письмо А. А. Бестужеву 12 января 1824 г.//Полное собрание сочинений. М. 1937. Т. 13. С. 84.
10. Троицкий Н. А. Россия в XIX в. М., 1999.
11. Циунчук Р.А. Представители многонациональной Российской империи в Государственной Думе//Казань: иллюстрированный общественно-политический, историко-публицистический и литературно-художественный журнал. 2006. № 3. С. 24-35.
12. Шелохаев В.В. Партия октябристов в период первой российской революции.
13. Энгельгардт Л. Н. Записки. М.: Новое литературное обозрение, 1997.

[1] Художественная летопись рода Боратынских// Русское наследие. С. 127.

[2] Там же. С.12-13

[3] Климкова М. Поэзия домашнего круга//Русское наследие.2005 г. № 3. С. 116-117

[4] Там же. С. 123

[5] Ильина О.А. Поэзия домашнего круга//Русское наследие. 2005 г.. № 3 С. 117

[6] Из речи Аксеновой Н. М. на празднике «Рождество в музее Боратынского», декабрь 2004 г.

[7] Боратынская О. А. Баратынка // Казань, 2000 г. спецвыпуск

[8] Латис (Лацис) – Ян Фридрихович Судрабс (1888-1938). Председатель ЧК и Военного трибунала 5-й армии Восточного фронта. (Прим.авт.)

[9] К.Боратынская. Начало конца. Страницы воспминаний. – Юность. С.79

[10] Там жн. С.78

[11] Русское наследие с.121

[12] Там же. С. 67

[13] Боратынская К. Н. Указ. соч. С. 32

[14] Айнутдинова Л. М. Либеральное движение в Казанской губернии. Казань, 2003. С. 167.

[15]

[16] НА РТ Ф.407. оп.1. д. № 938. Лл. 1-8

[17] Корнилов А.А. Курс истории России XIXв. М.: 1993 г. С. 310

[18] Там же. С.311

[19] Там же. С.321

[20] Литературный музей им. Е.А. Боратынского. Личный архив А.Н.Боратынского. КП 32827/653 (Далее: ЛМБ).

[21] Личный архив А.Н. БоратынскогоЛМБ КП 32827/656

[22] Загвозкина В.Г. Литературные тропы. Казань. 1991 г. С. 164-165.

[23] Айнутдинова Л. М. Указ. соч. С. 33

[24] Циунчук Р.А. Представители многонациональной Российской империи в Государственной Думе//Казань: иллюстрированный общественно-политический, историко-публицистический и литературно-художественный журнал. 2006. № 3. С. 32.

[25] Там же. С. 33

[26] Загвозкина В. Г. Литературные тропы. Казань. 1991г. С.166

[27] Л.А. Кассо – министр народного просвещения

[28] Там же. С.170

[29] Личный архив А.Н. Боратынского ЛМБ КП 32827/746

[30] Загвозкина В.Г. Литературные тропы. Казань. 1991 г. С. 167

[31] Личный архив А.Н. Боратынского ЛМБ КП 32827/681

[32] Личный архив А.Н. Боратынского ЛМБ КП 32827/695

[33] Личный архив А.Н. Боратынского ЛМБ КП 32827/690

[34] Личный архив А.Н. Боратынского ЛМБ КП 32827/692, 738, /743

[35] Личный архив А.Н. Боратынского ЛМБ КП 32827/776

[36] Загвозкина В.Г. Литературные тропы. Казнь. 1991 г. С.171

[37] Личный архив А.Н. Боратынского ЛМБ КП 32827/680-682

[38] Личный архив А. Н. Боратынского ЛМБ Ц-7071 Прощальная речь въ семинарии. Опуб. Казань, Типография И.С. Петрова, 1908 г.

[39] Загвозкина В. Г. Литературные тропы. Казань 19991 г. С. 162.

[40] Там же. С. 163-164.

[41] Личный архив А.Н. Боратынского Речь члена Государственной Думы Боратынского Опуб. Типография М.К. Кошкина. Казань, 14 янв. 1911 г.

[42] Личный архив А. Н. Боратынского ЛМБ Ц-7071 Прощальная речь въ семинарии. Опуб. Казань, Типография И.С. Петрова, 1908 г.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом