Мишенина В.Ю.

В течение 70 лет советской власти Екатерина II была практически вычеркнута из отечественной истории. Россия того времени изучалась так, как будто императрицы не существовало. К её личности обращались для того, что бы метнуть очередную критическую стрелу. Она превратилась в своего рода символ крепостничества и с позиций классового подхода подлежала за то беспощадному порицанию[1]. Для большинства работ советского времени характерен, во-первых, классовый подход и, во-вторых, рассмотрение екатерининских преобразований в рамках концепции «просвещенного абсолютизма». При этом превалирует достаточно негативная оценка. Со страниц многих работ императрица предстаёт как убеждённая крепостница, проводящая сугубо продворянскую политику, и если и заигрывающая с либеральными идеями, то лишь в первые годы царствования. Особое внимание советские историки уделяли крестьянству и его классовой борьбе, истории пугачёвщины, которая рассматривалась в свете концепции крестьянских войн, городским восстаниям, развитию торговли, мануфактуры, русского города, землевладению. В значительной мере именно с оценкой екатерининского периода русской истории непосредственно связаны прошедшие в советской историографии 1960-1980-х годов дискуссии о генезисе капитализма, абсолютизме, крестьянских войнах и городских восстаниях. Однако сосредоточенность на концепции «просвещенного абсолютизма», сугубо социологический подход с позиций классовой борьбы, появление устойчивых историографических штампов типа «дворянская империя» практически исключили из научной тематики личность Екатерины II, её творчество, многие факты политической истории[2]. Истоки негативной оценки Екатерины следует искать в трудах основоположника советской историографии М.Н. Покровского. В середине 30-х годов советские историки отказались от его исторической концепции, но предшествующее десятилетие Покровский был общепризнанным законодателем мод в исторической науке. Покойный историк и писатель Н.Я. Эйдельман приводит слова одного из последователей Покровского Я.Л. Барскова, обнаруженные им в архиве последнего. Барсков так характеризовал Екатерину: «Ложь была главным оружием царицы, всю жизнь, с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владея им, как виртуоз, и обманывала родителей, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков». Хотя эти строки и не были опубликованы, они синтезируют существовавшую в литературе оценку Екатерины, в смягчённом виде сохранившуюся до самого последнего времени[3]. Хотя на данный момент учёными доказано, что инициатива о разделе Польши исходила от Фридриха.

В постсоветский период продолжает возрастать интерес к царствованию Екатерины II, о чём свидетельствует факт проведения в 1996 году в ряде стран мира несколько крупных международных конференций, приуроченных к 200-летию со дня смерти императрицы. Среди историков уделявших интерес к императрице стоит отметить таких, которые уделяли внимание как внешней, так и внутренней политики царицы и таких, которые акцентировали своё внимание на отдельных вопросах правления. Среди исследователей эпохи Екатерины II следует выделить О.Г. Чайковскую, А.В. Каменского, Н.И. Павленко, Н. Васнецкого, М.Ш. Фанштейна, В.К. Калугина, И.А. Заичкина, В.Н. Виноградова, С.В. Королёва, И.И. Лешиловскую, П.П. Черкасова.

С 1991 года меняются взгляды на политику Екатерины II . В советский период в массовом сознании складывался образ об императрице, как о властолюбивой и деспотической развратнице. Многие историки, рассматриваемого нами периода, пытаются опровергнуть это мнение. Они пытаются преподнести нам новую Екатерину – просветительницу и законодательницу, блестящего политика и дипломата.

Обратим свой взор вначале к взглядам О.Г. Чайковской на политику Екатерины II, которые она изложила в своей монографии «Императрица. Царствование Екатерины II». Внешней политике Екатерины Алексеевны автор уделяет лишь незначительное внимание. И это не случайно. Да, Чайковская соглашается с тем, что Екатерина была сильным дипломатом, и войны её были победоносны[4]. Но, описывая внешнюю политику императрицы, учёная соглашается с мнениями мемуаристов XVIII века о дегероизации войны[5]. На наш взгляд, именно поэтому она мало внимания уделила этому вопросу, ссылаясь на то, что екатерининские войны не были честными и героическими.

Далее обратимся к взглядам учёной на внутреннюю политику императрицы. Исследовательница, как и многие историки, пишет о том, что, придя к власти, Екатерина застала государственную систему в полном развале[6]. Так же Чайковская О.Г. рассматривает и вопрос о крепостном праве, ссылаясь на то, что правителя XVIII века нельзя оценить, не поняв, как он решал эту проблему. Как только Екатерина II взошла на престол, пишет историк, в стране повсюду шли волнения заводских крестьян. Решение Екатерины было следующее: «Заводских крестьян непослушание, - вспоминает она, - унимали генерал майоры А.А. Вяземский и А.А. Бибиков, рассмотря на месте жалобы на заводосодержателей. Но не единожды принуждены были употребить против них оружие и даже до пушек»[7].

Чайковская замечает, что для историков, враждебных Екатерине, эти её слова были находкой и главным доказательством её крепостнической сущности, скрываемой за либеральными разговорами. Автор по этому поводу высказывается очень жёстко: «Кровь невинных никак нельзя возместить и ничем невозможно компенсировать. И если так поступила она, просвещённая, то этого нельзя оправдать даже во имя самой прогрессивной деятельности»[8].

Далее в своей работе Чайковская отмечает, что Екатерина, великий рационалист, как и все деятели Просвещения, была убеждена: если разумно, то получится. Всё дело в законе – счастливо то общество, где правит закон, обладавший в глазах Екатерины II, необыкновенным могуществом. Вот откуда её законодательная одержимость[9].

Так же Чайковская не обошла в своем исследовании судебную реформу Екатерины II. Она поражалась, как точно Екатерина понимала проблемы правосудия[10]. Особенно, Чайковская восхваляет Екатерину, когда затрагивает проблему пыток. Ей симпатизирует позиция Екатерины, которая была изложена в Наказе. Вот, что пишет Чайковская: «Ну, разве не умница? Не только умница, но ещё и прирождённый просветитель, она вызывает не только к разуму, но и к сердцу читателя, к его воображению, ей надо, чтобы он представил себе реального, каково приходится пытаемому и чего можно ждать от него, когда он в тяжких муках, в полусознании, в бреду»[11].

Интересен и тот факт, что Чайковская опровергает тот постулат, что в екатерининском Наказе отсутствовала глава о крестьянстве. Она пишет: « в екатерининском наказе ставился вопрос об уничтожении крепостного права. А значит, в нём всё-таки была глава о крестьянстве. Но дело в том, что Наказ редактировали, и редактировали варварски»[12]. Таким образом, Чайковская выдвигает серьезную догадку, которая в будущем должна подвергнуться проверке.

Стоит отметить, что Чайковская также оправдала Екатерину за указ 1767 года о запрете крепостным крестьянам жаловаться на своих помещиков. Она аргументировала это тем, что царица была в смертельной опасности. И далее она пишет: «самодержавная правительница России, она совершенно не принимала её социально-политического строя, крепостной своей основы; может быть, и старалась это скрыть, но всё время себя выдавала – то выходкой в Вольном экономическом обществе, то Наказом в его первой редакции»[13].

Обращаясь к указу о вольности дворянства. Чайковская констатировала, что он имел двойственный общественный эффект. С одной стороны, он ужасным образом воздействовал на общество в целом и особенно пагубно именно на дворянство[14]. Но далее О.Чайковская пишет, что не может быть сомнений в том, что этот указ – был одновременно благодатен для дворянства и для страны: он давал дворянину независимость. В условиях этой независимости в среде дворян пошёл сильнее процесс своеобразной дифференциации – совсем не по линии землевладения и чинов. Водоразделом служило мировоззрение, понимание своих общественных обязанностей[15].

Далее мы обратимся к взглядам Н.И. Павленко, изложенные в его работе «Екатерина Великая». В своей работе Павленко указывает, что Екатерине Алексеевне явно не везло с оценкой её царствования, ни тем более в советской историографии, но эта оценка, по его мнению, была не точна. Исследователь замечает, что ещё в годы её правления современники отмечали немало тёмных пятен, затмевавших в их глазах то положительное, что было связано с её именем. Во-первых, она была чистокровной немкой, и, видимо, национальная гордость не позволяла дать её царствованию объективную оценку. Во-вторых, и это, пожалуй, ещё важнее, она не имела никаких прав на престол и узурпировала корону у собственного супруга. В-третьих, на её совести, если не прямо, то косвенно, лежит печать ответственности за смерть не только супруга, императора Петра III, но и законного претендента на престол Иоанна Антоновича. Наконец, нравственность императрицы не вызвала восторгов ни у современников, ни у историков. И всё же, отмечает историк, правление Екатерины, прежде всего, сопряжено с достоинствами и достижениями, позволяющими возвести её на ранг выдающихся государственных деятелей дореволюционной России, и поставить её имя рядом с именем Петра Великого[16].

Исходя из этого ясно, что Н.И. Павленко считает императрицу выдающимся государственным деятелем. В своей монографии Н.И. Павленко сравнивает Екатерину II с Петром I. Далее он проводит следующие параллели. Пётр I стоял у истоков превращения России в великую державу, Екатерина II утвердила за Россией репутацию великой державы. Пётр Великий «прорубил окно в Европу» и создал Балтийский флот, Екатерина утвердилась на берегах Чёрного моря, создала мощный черноморский флот, присоединила Крым. По мнению Н.И. Павленко, без труда можно обнаружить то главное, что было присуще в одинаковой мере Петру и Екатерине: оба они являлись «государственниками», то есть монархами, признававшими огромную роль государства в жизни общества. Поскольку они жили в разные эпохи, существенно отличавшиеся укладом экономической, политической и культурной жизни, то и усилия управляемого ими государства были нацелены на выполнение разноплановых задач. По мнению Н.И. Павленко, Екатерине Великой принадлежит выдающееся место в истории России второй половины XVIII века. Эта немка оказалась более русской, чем, например, русские императрицы Анна Иоанновна и Елизавета Петровна. Именно её рассудительности, осторожности и отваге страна обязана как внешнеполитическими успехами, так и реализацией идей Просвещения[17].

Обратимся к взглядам Н.И. Павленко на внешнюю политику Екатерины II. По его мнению, за продолжительное царствование Екатерина II вела три войны, причём во всех трёх случаях Россия выступала не агрессором, а жертвой агрессии со стороны её главных, традиционных недугов. Все три войны заканчивались победоносно для Росси. Н.И. Павленко упоминает, что Екатерину часто сравнивают с Петром I по достигнутым успехам. При Петре наметилась чёткая тенденция превращения России в великую державу, которая могла составить компанию крупнейшим государствам Западной Европы. При Екатерине статус России укрепился настолько, что ни одна коалиция держав не могла игнорировать её влияние и могущество. Успех сопутствовал в обеих сферах внешнеполитической деятельности – военной и дипломатической[18].

Характеристику внутренней политики Екатерины II исследователь начинает с характеристики сельского хозяйства. Успехи в развитии сельского хозяйства Н.И. Павленко называет весьма скромными и всё же сдвиги имелись. К новшествам в сельском хозяйстве екатерининского царствования учёный относит возделывание подсолнечника и картофеля. На полях появилась также и кукуруза. Новым в укладе деревенской жизни являлось широкое распространение отходничества, повышение товарности сельского хозяйства. Новшества негативного плана состояло в малоземелье, появившемся в отдельных районах в связи с приростом населения[19]. Н.И. Павленко замечает, что во время царствования Екатерины происходит развитие крепостничества вширь и в глубь. Как отмечает учёный, особенно выразительно бесправие крепостных крестьян, низведённых до положения рабов, обнаруживает распространившиеся при Екатерине практика их купли-продажи в одиночку и семьями. Газеты того времени пестрят о продаже крестьян, об обмене их на породистых псов и лошадей[20].

Н.И. Павленко пишет, что Екатерина последовательно проводила чётко выраженную продворянскую политику. В истории России, по его мнению, дворянство никогда не было облагодетельствовано в такой мере разнообразными привилегиями, как при Екатерине Великой. Именно в её царствование тенденция освобождения дворян от обязательной службы получила завершение.

Историк отмечает, что направленность проводимой Екатериной политики очевидна: уберечь дворян от тлетворного влияния проникновения рыночных отношений в помещичью усадьбу, создать дворянам тепличные условия для приспособления этого хозяйства к нейтральным формам его ведения. Объективно эта политика консервировала старую модель хозяйственной деятельности помещика.

В этой связи, у историка, возникают вопросы как в деятельности императрицы, совмещалась просветительская идеология не только с сохранением крепостнического режима, но и его ужесточением? Почему Екатерина не предприняла попытки хотя бы ослабить влияние крепостного права на личную жизнь и хозяйственную деятельность селянина, не говоря уже об отмене крепостного права? Ключом к разгадке этого противоречия является, на взгляд исследователя, довлевший над императрицей страх за судьбу своей короны, её опасение сменить покои роскошного дворца на келью какого-нибудь отдалённого монастыря[21]. Свободнее императрица чувствовала себя, когда речь заходила о промышленной политике и промышленности. Но и здесь некоторые меры правительства имели в виду интересы не промышленников из купцов, в руках которых находилось подавляющее большинство крупных предприятий, а интересы дворян, занимавшихся промышленным предпринимательством.

Принципиально новым явлением, по мнению Н.И. Павленко, в промышленной политике екатерининского времени были отмена монополий и привилегий, которые в петровское время относились к основным средствам поощрения развития промышленности[22]. Некоторые историки полагают, что искать буржуазные явления в экономике России екатерининского времени – дело бесперспективное. Буржуазные элементы в политике и экономике настолько очевидны, что их можно обнаружить, не прибегая к оптическим приборам.

По мнению историка по сравнению с сельским хозяйством успехи в развитии промышленности были более ощутимы. Он отмечает, что промышленная статистика того времени позволяет установить количественные и качественные сдвиги, происходящие в мануфактурном производстве в годы царствования Екатерины II. Заслуживает внимание, по мнению Н.И. Павленко, социальный аспект промышленного развития, имеющий прямое отношение к генезису капитализма. Почти вся металлургия, как он отмечает, работала на принудительном труде. Таким образом, по его мнению, промышленность в целом представляла капиталистический островок в море феодального хозяйства России[23].

Далее познакомимся с мнением историка В.К. Калугина о внутренней политике Екатерины II, которое он изложил, в своей работе «Романовы. Триста лет на российском престоле». Автор отмечает, что как правительница государства Екатерина II была во многом полной противоположностью своим предшественницам Анне Иоанновны и Елизавете Петровны. Он аргументирует своё мнение тем, что Екатерина всерьёз была убеждена в том, что все несчастья России, куда Бог привёл её царствовать, происходили оттого, что страна пребывала в совершеннейшем беспорядке. И так же всерьёз верила, что эта ситуация исправима вполне: русские в поддающемся большинстве сообразительны и обучаемы, и просто не знают, что и как надо делать. А она, Екатерина, знает это прекрасно[24]. Калугин В.К. отмечает, что одной из сложнейших проблем для императрицы был крестьянский вопрос. Вот его мнение данной проблеме: «Начитавшись книг деятелей Просвещения, Екатерина поставила перед собой задачу облегчить участь тех, кто жил на земле – пахал, сеял и кормил страну. И здесь императрица выступила в роли первопроходца – она стала ездить по стране, приговаривая: «Глаз хозяина коня кормит». Она хотела знать, как и чем живёт её страна. Так она совершила своё знаменитое путешествие по Волге, а её поездка в Крым и вовсе вошла в анналы русской истории как событие не просто значительное, а крайне полезное»[25]. Историк замечает, что началось всё в инспекции в Прибалтику в 1764 году. Екатерина ездила по всей Лифляндии и принимала жалобы от населения. В.К. Калугин замечает, что не просто так императрица начала свои эксперименты именно в Прибалтике. Он объясняет это тем, что только в Прибалтике она могла проявить свою решительность и жестокость, не опасаясь, что в ответ подымится один из гвардейских полков, чтобы заменить её на ещё жившего в то время Ивана Антоновича, либо на её собственного сына Павла. У «остзейских баронов» не было социальной опоры в массе российского дворянства, и они были более зависимы от императорской власти. Здесь Екатерина вполне могла вступиться за крестьян, поставить вопросы об их собственности, их повинностях и о жёстком с ними обращении[26].

Историк не оставил так же без своего внимания и «Наказ» императрицы. Каждое слово «Наказа» свидетельствует не только о знание Екатериной предмета разговора, но и о любви к людям, о стремлении осчастливить подданных разумным и справедливым законом. К примеру, императрица требовала отмены наказаний, уродующих человеческое тело, а так же выступала за отмену пыток. Она говорила, что слабым телом и духом человек не вынесет пытки и, примет на себя, какую угодно вину, лишь бы избавиться от мучений. А крепкий и здоровый – перенесёт пытку и всё равно не сознается в преступлении, а следовательно, не понесёт заслуженного наказания»[27]. Учёный отмечает, что на первый взгляд екатерининский «Наказ», состоящий из пронумерованных статей, трактующих правовую теорию и практику, не очень привлекателен. Прежде всего, как отмечает В.К. Калугин, из-за корявости изложения – императрица писала по-французски, ибо чаще всего тесты были списаны с французских оригиналов, а переводчики переводили, как умели, подчас совсем не заботясь о красоте и даже ясности слога. И всё же именно в этот труд Екатерина вложила всю свою убеждённость, образованность и ум, горячность и практическую хватку[28]. В своей монографии исследователь немного затронул историографический вопрос «Наказа». Он отмечает, что в советской историографии «Наказ» определяется как чистая компиляция. Однако, как замечает В.К. Калугин, сама Екатерина, со свойственной ей самоиронией, не раз признавалась в этом грехе, называя себя «вороной, вырядившейся в павлиньи перья». Так как действительно многое просто-напросто списала у знаменитых европейских юристов, особенно у Монтескье, которого нещадно «обобрала». Другие автор, как замечает историк, напротив, полагали, что «Наказ» – творение замечательное и даже выдающееся, но практически не сыгравшее той судьбоносной роли в жизни страны, на которую рассчитывала императрица. В итоге В.К. Калугин, приходит к выводу, что вероятно, истина, как всегда, лежит посередине – «Наказ» был важен для страны и определённую роль всё же сыграл[29]. Исследователь, так же указывает, что собственно «Наказ» являл собой не свод новых российских законов, а лишь наставление о том, какими, по мнению императрицы, они должны быть. По сути дела Екатерина задумала и осуществила совершенно невероятную для самодержавной России идею – стране предлагалось свободно выбрать депутатов, которым предстояло выработать проекты новых законов. Другими словами, в России осуществлялась попытка возрождения элементов сословного представительства, существовавших в период Земских соборов XVI – XVII веков.

Характеристике внутренней политики Екатерины Великой, так же уделил внимание и И.А. Заичкин, в своём труде «Русская история от Екатерины II до Александра II». Учёный отмечает, что, придя к власти, Екатерина для начала решила освободиться от вельмож, занимавших высокие должности при дворах Елизаветы и Петра III. Отставку получили генерал-фельдмаршал А. Шувалов, генерал-фельдмаршал Н. Трубецкой и генерал-адмирал М. Голицын[30]. Историк в своём труде, указывает на то, что внутреннее положение страны к началу царствования Екатерины II было далеко не блестящим. Государственная казна практически опустела, а кредит России настолько пал на европейской бирже, что голландские банкиры не хотели больше давать ссуду. Участились выступления крестьян. Особое внимание автор уделяет крестьянскому вопросу. Вот, что он отмечает: «Главная черта Екатерины II как государственного деятеля выражалась в полной и откровенной поддержке правящего класса дворян. Она, как никто другой из правителей, укрепила крепостное право в России»[31]. Указы 60-х годов венчают крепостническое законодательство, превратившее крепостных крестьян в людей, совершенно беззащитных от произвола помещиков. Заичкин отмечает, что законодательным актом Екатерины II, вызванным стремлением увеличить государственный земельный фонд, который затем можно будет раздавать в качестве пожалований дворянству, была секуляризация населённых церковных земель. Облегчением императрице в решение данной задачи, по мнению учёного, явились волнения монастырских крестьян. Важным результатом данного проекта явилось улучшение положения бывших монастырских крестьян. Последние получили в своё пользование и часть монастырских земель[32]. Учёный полностью согласен с мнением историка В. О. Ключевского по поводу того, что: «При Екатерине II когти правительства остались те же волчьи когти, но они стали гладить по народной коже тыльной стороной, и добродушный народ подумал, что его гладить чадолюбивая мать»[33]. К несомненной заслуге императрицы, учёный относит её борьбу против применения в русском судопроизводстве пыток. Он отмечает, что здесь кроме влияния французских просветителей на неё сильное впечатление произвело знакомство с делом Артемия Волынского[34].    Наиболее ярким проявлением политики просвещения абсолютизма И.А. Заичкин называет Комиссию по составлению проекта нового Уложения и «Наказ», написанный Екатериной II специально для депутатов этой Комиссии. Материалом для «Наказа» послужили «Дух законов» Монтескье и «О преступлениях и наказаниях» Беккария. Но историк отмечает о том, что, черпая у Монтескье и Беккария материал для своей работы, Екатерина заимствовала у них, скорее отдельные мысли и статьи, нежели общий дух их учения. Историк замечает, что она смотрела на них с точки зрения философии Вольтера в то же время сквозь призму практических соображений старых русских консерваторов. Этим историк и объясняет разнохарактерность её работы, хотя мысль её почти везде выражена достаточно ясно[35]. Анализирую работу Комиссии, историк отмечает, что Комиссия не выполнила своей прямой и непосредственной задачи – она не только не выработала новый кодекс законов устаревшего Уложения 1649 года, но даже не закончила рассмотрения всех вопросов, подлежавших её обсуждению[36]. Стоит отметить, что И.А. Заичкин в своей работе, отмечает ещё одну причину, мешавшую Комиссии выполнить своё назначение: большинство её членов не имели никакого представления о том, для чего они созваны, и так не поняли этого до конца. Историк также отмечает, что Екатерина постепенно разочаровалась в созыве Комиссии и, в конце концов, начала открыто ею тяготиться[37].

Далее обратим своё внимание на взгляды учёного М.Ш. Фанштейна Учёный в своей монографии «Вознесены на пьедестал» пишет следующее: «Императрица понимала – необходимо упорядочить старые законы и принять новые. С этой целью в 1763 году была учреждена особая комиссия из представителей всех сословий и государственный учреждений. Они должны были решить, какие законы устарели, какие требовали уточнений и «новой редакции». При составлении свода законов выборные должны были руководствоваться так называемым «Наказом», составленным императрицей»[38]. Так же М.Ш. Фанштейн, в своей работе затрагивает и губернскую реформу Екатерины II, причём с положительной стороны. По этому поводу он пишет следующее: «Учреждение для управления губернией» имело существенное значение для России. Оно значительно увеличило состав и силы местного управления, прежде крайне слабого, и более или менее надлежащим образом распределило ведомства между органами управления»[39]. Без внимания ученого не остался и крестьянский вопрос времён царствования Екатерины II. По этому поводу он отмечает тот факт, что в начале своего царствования императрица стремилась улучшить положение крестьян. Она предполагала даже освободить их от крепостной зависимости, причём это освобождение по её плану должно было совершиться не сразу, а постепенно. Однако, Фанштейн М.Ш. отмечает о том, что императрица встретилась с сильным противодействием её придворного окружения и всего дворянства, благосостояние которых было построено на даровом труде, и была вынуждена уступить. Освобождены были только крестьяне, принадлежавшие духовенству, составившие особый разряд государственных крестьян, находившихся под управлением особой «Коллегии экономии»[40]. Далее М.Ш. Фанштейн, пишет о том, что при Екатерине II крепостное право усилилось. Но, так же он отмечает тот факт, что именно в её царствование высшая власть впервые была вынуждена задуматься о состоянии крестьян. Екатерина прекрасно понимала разницу между трудом крепостного крестьянина и трудом свободного землепашца и как это сказывается на экономическом состоянии страны. Поэтому, отмечает историк, желая обустроить многочисленные земли Российской империи, доселе пустовавшие, а также обучить «российских своих верно подданных» методами европейского земледелия, 4 декабря 1762 года Екатерина издала манифест, призывавший желающих из Европы селиться в степных владениях России. Однако, манифест этот, кроме призыва к поселению, не содержал никаких гарантий в пользу гражданского положения будущих поселенцев. Но в итоге историк отмечает, что при всех- недостатках колонизационной политики немцы-переселенцы принесли в Россию достаточно передовые по тем временам методы ведения хозяйства. Однако главного достигнуть не удалось: на русское население, которому ещё целый век оставалось жить на условиях крепостного строя, колонисты никакого влияния оказать не смогли[41].

Далее мы рассмотрим взгляды на внутреннюю политику Екатерины II такого современного историка, как А.Б. Каменского. Каменский изложил свои мнения по поводу внутренней политики Екатерины II в своём труде «От Петра I до Павла I». Политика Екатерины II, по мнению Каменского, имеет ряд важнейших свойств, отличающих их от преобразований её предшественников. Прежде всего, это системность, продуманность и основанность на определённых принципах и определённой программе, последовательно реализовавшейся в течение длительного исторического периода[42]. Оценивая реформу 1763 года, Каменский указывает, на то, что в то время реформа рассматривалась Екатериной, прежде всего, как средство создания более эффективной системы управления и такая цель реформы была достигнута. Но одновременно императрица смотрела на реформу лишь как на первый этап, часть масштабной реорганизации высших органов управления. В целом, историк подчёркивает, что сенатская реформа 1763 года, введение новых штатов, издание «наставления» губернаторам и ряда указов, направленных на упорядочение организации государственной службы, в совокупности была весьма серьезной реформой, коснувшейся разных сфер управления. Причём это было лишь первый этап более масштабной реформы, продолжённой Екатериной в последующие годы[43]. Ещё одна важная реформа, о которой упоминает историк, судебная реформа. По его мнению, императрица отлично понимала необходимость преобразований всей судебной реформы и одновременно невозможность его осуществления без тщательной предварительной подготовки. Причём речь шла не только об изменении системы судебных органов, но и в самих принципов судопроизводства, начиная с начальных этапов следствия[44]. Уложенная комиссия 1767-1768 годов, как пишет А.Б. Каменский, один из наиболее ярких эпизодов истории России XVIII столетия. По его мнению, идеи кодификации существующего законодательства и выработки нового свода законов отнюдь не были изобретением Екатерины, но, напротив, практически все её предшественники осознавали их как наиважнейшую проблему. Не была нова и форма её мышления – путём создания специальной комиссии. Однако, как утверждает историк, её замысел был качественно иным[45].

Доктор исторических наук, Н. Васнецкий, в своей статье «Я хотела быть русской», отмечает следующее: «Екатерине II были свойственны прагматизм и стремление действовать не в соответствии с догмой или схемой, а исключительно сообразуясь с обстоятельствами. В практической программе она решила троякую задачу. Проводила строго национальную, смело патриотическую внешнюю политику; следовала благодушно-либиральным приёмам правления с опорой на местное управление и три главных сословия страны; занималась салонной, литературно-педагогической пропагандой просветительных идей и осторожно, но последовательно воплощала консервативное законодательство, охраняющее интересы дворянства»[46].

Историк также отмечает о том факте, что Екатерина ставила перед русским народом ровно столько и такие задачи, сколько и какие они были в состоянии переварить и претворить их на практике. Требовала от них только то, что было им близко, а значит, понятно. В этом, по мнению историка, секрет её небывалой популярности[47]. Н. Васнецкий отмечает, что императрица достигла больших высот во внешней политики: « К 1975 году Екатерина покончила три тяжёлые войны: с Польшей, Турцией и с Пугачёвым. Россия окончательно утвердила право на Крым. К России добровольно присоединилась Грузия»[48]. О внутренней политики Екатерины Алексеевны учёный также отзывается положительно. Он выделяет в ней положительные и отрицательные моменты. Начнём с положительных: «Верхом дворянской апологетики Екатерины явилось обнародование в 1785 году Жалованная грамота дворянству. Указом 1775 года купечеству разрешили заводить станки и производить на них всевозможные изделия. Так был открыт путь стремительному росту промышленности. К концу царствования Екатерины II произошло значительное увеличение материальных средств империи. Она достигла своих естественных границ на юге и западе. На три четверти возросло население страны. Усилились государственные финансы. Если в 1762 году государственные доходы исчислялись 16 миллионов рублей, то в 1796 году – 68,5 миллионов рублей»[49]. К отрицательным моментам внутренней политики императрицы историк относит следующее:

- крепостной вопрос: «…Екатерина раздала примерно 850 тысяч душ крепостных. По её инициативе крепостное право ввели на Украине. Ликвидировали монастырское землевладение»[50].

- социальный вопрос: «…в просвещение царствование особыми успехами похвастаться не могло. Страсть Екатерины к законодательству, превратилась в болезнь»[51].

Обратимся к взглядам профессора, доктора исторических наук В.Н.Виноградова. Он посвятил целую монографию балканскому вопросу во внешней политике «Век Екатерины II. Дела Балканские». Профессор отмечает, что во многих работах, посвящённых политике Екатерины II, она выступает как продолжательница агрессивно-наступательного имперского курса Петра I, душеприказчица, приступившая к осуществлению, в частности, на Балканах, его мифического «Завещания». Далее он отмечает: «Екатерина, действительно, осуществила многое, не довершенное Петром»[52]. Сказанное выше, по мнению В.Н. Виноградова, определяло задачи, ставшиеся перед русской армией и дипломатией в начале русско-турецкой войны 1768-1774 года. Так же исследователь пишет, что «политических задач в отношении Балкан не ставилось – это означало бы сооружать воздушные замки, чем екатерининская дипломатия не занималась. Они возникли в ходе войны под влиянием громких успехов российского оружия и под воздействием настойчивых просьб представителей балканских народов о покровительстве, иногда – о вхождении в состав Российского государства»[53]. Как отмечает историк, в балканском курсе российской внешней политике: упор делался не на прямое завоевание, а на образование самостоятельных государств населявших полуостров народов с явной надеждой на преобладания там российского влияния[54]. Виноградов пишет, что: «явственно такой стратегический курс обрисовался в самом знаменитом в истории частном письме Екатерины II австрийскому императору Иосифу II, от 10 (22) сентября 1782 года, известном под названием «Греческого проекта», в котором предполагалось образовать в Юго-Восточной Европе два государства – Греческое и Дакийское»[55]. Итак, по мнению профессора, при всей нереальности замысла «проект» важен как проявление тенденции к отказу от прямых завоеваний на Балканах и стремления способствовать образованию здесь христианских государств.

Интерес к внешней политике императрицы заметен и в трудах других российских исследователей. Среди них работа профессора Санкт-петербургского Университета – С.В. Королёва, которая носит название «Екатерина II и образование независимого крымского ханства». По мнению Королёва, разрешение крымского вопроса составляет важную часть восточной политики российской империи во второй половине XVIII века вообще, и её восточного направления – в частности[56]. Историк, отмечает, что с середины XVIII века, российская администрация стремилась установить непосредственные отношения с крымским ханом. Однако эти попытки не могли быть успешными, без выработки концепции. В годы, предшествовавшие русско-турецкой войне 1769-1774 годов, Россия смогла заинтересовать в тесном сотрудничестве не только видных представителей крымско-татарской аристократии, но и сераскеров (предводителей) большинства ногайских орд, кочевавших в те годы в Северном Причерноморье. Опираясь на сепаратные соглашения с ногайцами (последние формально находились в подчинении Крымского ханства), представители Екатерины сумели заложить основу для аналогичных соглашений с ханством. Но, как дальше отмечает С.В. Королёв, в годы войны главная цель русской политики состояла в скорейшем подписании выгодного мира с Портой, и крымский вопрос был отнесён на второй план[57]. Тем не менее, Карасу-Базарское 1772 года сыграло немаловажную роль в утверждении России в Тавриде. В конце того же года Петербург посетила представительная делегация татарских мирз, и встреча Екатерины с одним из них – Шахин–Гиреем – инициировала создание «буферного государства в Крыму»[58]. С.В.Королёв отмечает, что судьбу этого странного государственного образования следует рассматривать в контексте русско-крымских крымско-оттоманских отношений в целом[59].

Далее обратимся к взглядам московского историка И.И. Лешиловской, которые она обозначила в своей статье «Екатерина II и Балканский вопрос». Историк отмечает, что формирование Балканского вопроса связало с зарождением перемен в социально-экономическом и духовном развитии балканских народов, возвышением России как главного внешнеполитического фактора на Балканах, складыванием новой системы международных отношений в Европе под влиянием развития рыночного хозяйства и её проецированием на Балканах[60].

Со времени Петра I, пишет историк, Россия в силу своего геополитического положения и экономических интересов упорно пробивалась к Чёрному морю. Тогда же в поле зрения российского правительства оказались балканские народы как возможные союзники в войне против Турции. Во второй половине столетия освоение южных территорий страны и потребность безопасности южных границ сделали закрепление России на Черноморском побережье её главной внешнеполитической задачей. Находившаяся на подъёме, она обрела важный международный вес в Европе. Складывалась общность её государственных интересов подвластных Порте народов в ослаблении Турции и в конечном итоге вытеснении её из Европы[61]. По мнению И.И.Лешиловской, всё это позволило российскому правительству перейти к наступательной политике в отношении османской империи и её новому идеологическому обоснованию[62]. Общность интересов угнетённых балканских народов и России получала реальный выход в расширении и углублении всевозможных связей. Из общности интересов, по мнению И.И.Лешиловской, рождалась потребность взаимного познания и общение, помощи и поддержки. Они облегчались благодаря традициям православных контактов. Историк замечает, что: «русско-турецкая война 1768-1774 годов вывела Россию на решение широких международных задач»[63].    Оценивая балканское направление внешней политики Екатерины II, историк отказывается от традиционной, в советской историографии формулы о преследовании царизмом корыстных целей на Балканах и объективно прогрессивном значении внешней политики России для положения балканских народов[64]. Таким образом, историк отмечает, что при Екатерине II политика России на Балканах получила идеологическое оформление. Был сформулирован постулат защиты христианских народов екатерининской дипломатии.

Далее обратимся к взглядам историка П.П. Черкасова, которые он изложил в монографии «История имперской России. От Петра Великого до Николая II». Вот, что он пишет: «С первых дней воцарения Екатерина II взяла в свои руки всё управление внешней политикой, поручив текущее ведение дел Никите Ивановичу Панин…однако все основные вопросы внешней политики императрица решала сама»[65]. Далее он отмечает: «иностранка по происхождению, Екатерина постоянно подчёркивала, что намерена проводить традиционную национальную политику в духе Петра Великого и Елизаветы Петровны. У неё были несомненные дипломатические способности, сочетавшиеся с природным женским притворством, в котором Екатерина достигла совершенства. Дипломатия была её любимым занятием»[66] Черкасов, отмечает, что: «…дипломатия, и войны Екатерины II значительно повысили удельный вес и значение России в европейской политике, расширили её территорию и обеспечили осуществление извечной мечты русских государей о Чёрном море»[67]. Нельзя не согласиться с мнением историка, что внешняя политика Екатерины II имела и ряд отрицательных сторон. Так как внешнеполитический курс, проводимый императрицей, давал основания для обвинения России в агрессивности и аннексионистских притязаниях. Говоря о дипломатии Екатерины II, следует учитывать высокую степень заинтересованности императрицы, узурпировавшей престол, во внешнеполитических успехах, которые должны были укрепить и легитимизировать её власть[68].

Таким образом, мы можем отметить тот факт, что в постсоветский период меняется взгляд историков на внешнюю политику Екатерины II, как и на многие другие сферы общественной жизни. В первую очередь это связано с освобождением исторической науки, а следовательно, и историографии от идеологических рамок социалистической парадигмы. Учёные достаточно полноценно оценивают деятельность императрицы, руководствуясь в своих исследованиях рациональными суждениями, а также комплексным и всесторонним подходам и источниковой базе.

Список используемой литературы

1. Васнецкий Н. Я хотела быть русской // Рабочая трибуна 27 июня, 1997. № 115-116. – 8 с.

2. Виноградов В.Н. Век Екатерины II. Дела балканские.- М.: Наука, 2000.- 295 с.

3. Заичкин И.А. Русская история от Екатерины Великой до Александра II.- М.: Мысль, 1994.- 765 с.

4. Калугин В.К. Романовы. Триста лет на российском престоле.- СПб.: Культ-информ пресс, 2005.- 608 с.

5. Каменский А.Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII века.- М.:РГГУ, 2001.- 575 с.

6. Манько А.В. Чтение об особах Российского императорского дома.- М.: Просвещение, 1994.- 176 с.

7. Павленко Н.И. Екатерина Вторая.- М.: Мол. Гвардия, 1999.- 415 с.

8. Покровский М.Н. Полный курс лекций по русской истории.- М.: Наука, 1986.- 127 с.

9. Пушкарёв С.Г. Обзор русской истории.- Ставрополь: Кавказский Край, 1993.- 416 с.

10. Фанштейн М.Ш. Вознесены на пьедестал.- М.: Панорама, 1992.- 48 с.

11. Чайковская О. Императрица. Царствование Екатерины II.-М.: Олимп; Смоленск: Русич, 1998.- 512 с.

12. Черкасов П.П. История императорской России. От Петра Великого до Николая II.- М.: «Международные отношения», 1994.- 448 с.

Электронный ресурс

1. http://ekaterina 2.brd.ru

[1] Виноградов В.Н. Век Екатерины П. Дела Балканские. – М.: Наука, 2000. – С. 3.

[2] Каменский А.Б. От Петра Iдо Павла I. – M.: РГГУ, 2001. – С. 320-321.

[3] Покровский М.Н. Избранные произведения в четырёх книгах. Книга 4. – М.: Мысль, 1967. – С.296.

[4] Чайковская О. Императрица. Царствование Екатерины II.-М.: Олимп; Смоленск: Русич, 1998.- С. 358

[5] Там же.- С. 359.

[6] Там же.- С. 111.

[7] Там же.- С. 111.

[8] Там же. – С. 112.

[9] Там же. – С. 139.

[10] Там же. – С. 149.

[11] Там же. – С. 145.

[12] Там же. – С. 168.

[13] Там же. – С. 220.

[14] Там же. – С. 365.

[15] Там же. – С. 366.

[16] Павленко Н. И. Екатерина Великая.- М.: Мол. Гвардия, 1999.- С.5.

[17] Там же.- С. 9.

[18] Там же.- С. 242.

[19] Там же.- С. 295.

[20] Там же.- С. 297.

[21] Там же.- С. 301.

[22] Там же.- С. 302.

[23] Там же.- С. 303.

[24] Калугин В.К. Романовы. Триста лет на российском престоле.- СПб., Культ-информ пресс, 2005.- С. 378.

[25] Там же.- С. 387.

[26] Там же.- С. 388.

[27] Там же.- С. 389.

[28] Там же.- С. 389.

[29] Там же.- С. 389-390.

[30] Заичкин И. А. Русская история от Екатерины II до Александра II .- М.: Мысль, 1994.- С. 10-11.

[31] Там же.- С. 20.

[32] Там же.- С. 20-21.

[33] Там же.- С. 21.

[34] Там же.- С. 23.

[35] Там же.- С. 26.

[36] Там же.- С. 35.

[37] Там же.- С. 35.

[38] Фанштейн М. Ш. Вознесены на пьедестал.- М.: Панорама, 1992.- С. 13.

[39] Там же.- С. 14.

[40] Там же.- С. 15-16.

[41] Там же.- С. 16-17.

[42] Каменский А.Б. От Петра I до Павла I.- М.: РГГУ, 2001.- С. 465.

[43] Там же.- С. 389.

[44] Там же.- С. 405.

[45] Там же.- С. 406.

[46] Васнецкий Н. Я хотела быть русской. //Рабочая трибуна 27 июня, 1997. № 115-116. - С. 8.

[47] Там же.- С. 8.

[48] Там же.- С. 8.

[49] Там же.- С. 8.

[50] Там же.- С. 8.

[51] Там же.- С.8.

[52] Виноградов В. Н. Век Екатерины II. Дела балканские.- М.: Наука, 2000.- С. 5.

[53] Там же.- С. 6.

[54] Там же.- С. 6.

[55] Там же.- С. 7.

[56] http://ekaterina 2.brd.ru

[57] http://ekaterina 2.brd.ru

[58] http://ekaterina 2.brd.ru

[59] http://ekaterina 2.brd.ru

[60] http://ekaterina 2.brd.ru

[61] http://ekaterina 2.brd.ru

[62] http://ekaterina 2.brd.ru

[63] http://ekaterina 2.brd.ru

[64] http://ekaterina 2.brd.ru

[65]. Черкасов п. п. История императорской России. От Петра Великого до Николая II.- М.: «Международные отношения», 1994.- С. 185.

[66] Там же.- С. 185.

[67] Там же.- С. 186.

[68] [68] Там же.- С. 186.

• Переломные точки русской истории