Заблудина А.А.

Введение

Соборное уложение 1649 года было первым печатным памятником русского права, само, будучи кодексом, исторически и логически оно служит продолжением предшествующих кодексов права - Правды Русской и судебников, знаменуя вместе с тем неизмеримо более высокую ступень феодального права, отвечавшего новой стадии в развитии социально-экономических отношений, политического строя, юридических норм, судоустройства и судопроизводства Русского государства.

Как кодекс права Уложение 1649 г. во многих отношениях отразило тенденции дальнейшего процесса в развитии феодального общества. В сфере экономики оно закрепило путь образования единой формы феодальной земельной собственности на основе слияния двух ее разновидностей — поместий и вотчин. В социальной сфере Уложение отразило процесс консолидации основных классов — сословий, что привело определенной стабильности феодального общества и в то же время вызвало обострение классовых противоречий и усиление классовой борьбы, на которую, безусловно, влияло установление государственной системы крепостного права. В сфере политической кодекс 1649 г. отразил, начальный этап перехода от сословно-представительной монархии к абсолютизму. В сфере суда и права с Уложением связан определенный этап централизации судебно-административного аппарата, детальная разработка и закрепление системы суда, унификация и всеобщность права на основе принципа права-привилегии. Уложение 1649 г. — качественно новый в истории феодального права России кодекс, значительно продвинувший разработку системы феодального законодательства. В то же время Уложение является крупнейшим памятником письменности феодальной эпохи.

Моя работа основывается на использовании, в первую очередь, первоисточника «Соборное Уложение 1649г. Текст. Комментарий» под редакцией Л.И. Ивиной, Г.В. Абрамовича, а так же дореволюционной литературы «Обзор истории русского права» М.Ф. Владимирский-Буданов и постреволюционной «История телесных наказаний в России» Н. Евреинов, «Соборное Уложение – кодекс русского феодального права» К.А. Софроненко, где наиболее широко раскрывается выбранная мной тема.

Цели моей работы - подробное изучение системы преступления и наказания, основанное на проведении сравнительной оценки Соборного Уложения 1649г. и предшествующих кодексов права.

1. Понятие преступления и система преступления по Соборному Уложению 1649г.

Соборное Уложение 1649 года вобрало в себя многие традиции, выработанные законодателем и судебной практикой в сфере уголовного права в течение предшествующего времени – XV-XVI веков. Оно стало итогом развития главных тенденций уголовного права данного периода.

Впервые термины “преступление” и “вина” появились в юридических текстах в конце XVI века. Однако критерием, которым определяется уголовно-правовой характер деяния, была не столько злая воля преступника, сколько степень нарушения общественного интереса.

Необходимость выяснять форму вины предписывалась уже в судебных актах XVI века. Более строгие наказания влекли либо особый статус преступника (“ведомо лихой человек”), либо особые обстоятельства деяния (насилие и хитрость при совершении преступления).

В Уложении уточнено понятие “преступления” как противление царской власти и правопорядку, установленного государством, и даны стадии преступления: умысел, покушение на преступление и совершение преступления. Впервые в истории русского законодательства дана классификация преступления (антигосударственные, против церкви, уголовные, гражданские правонарушения). По систематике преступлений и их правовой квалификации Соборное Уложение – несомненный шаг вперед. Из уголовных преступлений большее внимание уделено убийству. Санкция определялась в зависимости от наличия умысла или его отсутствия, социального положения преступника и потерпевшего и место совершения преступления (в церкви, в царском дворе или вне этих мест). Увечье, побои членовредительство наказывались физически, не исключая принципа талиона (эквивалентного возмездия), а также возмещение бесчестья. Крупнейшим преступлениями считались разбой и татьба. Разбой, как более опасный вид преступления, наказывался суровее, чем татьба.

Получено дальнейшее развитие вменения вины. Уложение закрепило возникновение в законодательстве предшествующего периода понятие умысла, неосторожности, случайности, хотя еще не было четкого разграничения. Были введены обстоятельства, влияющие на определение степени виновности или на ее устранение: необходимая оборона, крайняя необходимость. Однако применение средств самообороны и ее последствия не ставились в связь со степенью опасности. Отягчающим вину обстоятельством признавалась повторность преступления. Смягчающими вину обстоятельствами являлись малый возраст, воровство вследствие “нужды” или “простого ума”.

Субъектами преступления могли быть как отдельные лица, так и группы лиц. Закон разделяет на главных и второстепенных, понимая под последними соучастников. В свою очередь, соучастие может быть как физическим (содействие, практическая помощь), так и интеллектуальным (то есть подстрекательство к убийству). В связи с этим, субъектом стал признаваться даже раб, совершивший преступление по указанию своего господина. От второстепенных субъектов преступления (соучастников) закон отличает лиц, только причастных к совершению преступления: пособников (создавших условия для совершения преступления), попустителей (обязанных предотвратить преступление, но не сделавших этого), недоносителей (не сообщивших о подготовке и совершении преступления), укрывателей (скрывших преступника и следы преступления).

Уголовная ответственность распространена на всех, в том числе на холопов [1]; господин отвечает за непредставление к суду своих холопов и крестьян-преступников даже в том случае, если наложит на них наказание сам [2].

Прямой закон о возрасте в уголовном праве отсутствует, но в статьях Новоуказа есть ссылка на постановление кормичей, по которому от уголовной ответственности освобождаются лица до 7 лет и “бесные” (сумасшедшие) [3]. Несовершеннолетние старше 7 лет подлежали уголовному наказанию, но смертная казнь (за соответствующие преступления) заменялась другими, смягченными наказаниями.

Психические заболевания так же не определяются в законе (кроме выше сказанного); практика, хотя и осознавала важность этого условия вменяемости, но допускала иногда суд и смягченное наказание для лиц невменяемых.

Субъективная сторона преступления обуславливалась степенью вины: Уложение знает деление преступлений на умышленные, неосторожные и случайные. Различие умышленного и непредумышленного деяния ясно выражено в отношении к убийству еще в Уставной книге Разбойного приказа: “Убийцу пытают, которым обычаем убийство учинилось – умышленным ли, или пьяным делом – неумышленным (в драке)”, за первое полагается смертная казнь, за второе кнут, или тюремное заключение. – Но неправильный язык заимствованных источников иногда вводит Уложение царя Алексея Михайловича в непоследовательность, например “А будет кто с похвальбы, или с пьянства, или умыслом наскочет на лошади, на чью жену, и лошадь ея стопчет или повалит, и тем ее обесчестить, или ея тем боем изувечить…, велеть его бить кнутом нещадно”; если потерпевшая от этого умрет, то его казнить смертию; но если     “такое убийство учинится от кого без умышления, потому что лошадь разнесет и удержать ея будет не мощно, и того в убийство не ставить и наказания не чинить” [4]. Здесь смешаны умышленное с неумышленным, а это последнее с случайностью, но такие оговорки закона не выражают его действительного смысла. К случайности применена также неосторожность (ненаказуемая). Наказуемая неосторожность иногда смешивается с умыслом благодаря той же неправильной редакции заимствованных источников. Вообще разделение деяний на “умышленные и неумышленные” не выражают действительного взгляда на предмет, изложенного московским законодательством еще в Уставной книге Разбойного приказа.

Условия необходимой обороны. Вынужденная оборона, зачастую, не влечет за собой никакой ответственности, если все определенные условия соблюдены (основное – проверка судом, при обороне требуется настоятельность опасности, но не требуется соразмерность средств обороны с целями нападения: “Если кто в присутствии суда, поссорясь с соперником, начнет бить его, а тот обороняясь, его убьет, то не подлежит наказанию”; Улож. X,105). Допускается убийство при обороне собственной жизни и собственности. А оборона чужих прав не только дозволяется, но и входит в обязанность соседей и слуг (Улож. XXII.16,22), точно также, как и оборона государственных прав (“кто догонит изменника и убьет его, получит награду”; Улож. II,15) [5].

К состоянию крайней необходимости относится постановление о беззаконном истреблении чужих животных при защите от них, причем как признак действительной крайности, указывается на то, что животное убито “ручным боем”, а не из ружья.

Соотношение воли нескольких лиц в одном преступлении излагается гораздо полнее, чем в памятниках 1-го периода. В отношениях интеллектуального виновника (подустителя) к физическому (исполнителю) различается приказание господина своему слуге, которое не освобождает последнего от наказания, но смягчает его.

При сообществе (“скоп и заговор”) Уложение (глава X,статья 198) различает главного виновника – совершителя преступления, и его “товарищей”: за убийство при наезде – смертная казнь, “а товарищей его бить кнутом”. В преступлениях, которые могут быть совершены по способу разделения труда (подделка монеты), закон уменьшает наказание каждого сообщника, сравнительно с той степенью наказания, которой подвергся бы виновник, если бы он один совершил все составные элементы преступления. Пособничество, именно указание средств для совершения преступления (“подвод”) и устранение препятствий при его совершении (“поноровка”) наказывается наравне с совершением самого преступления. Прикосновенность в некоторых видах также сравнима по тяжести с самим преступлением: так “стан”, то есть постоянное пристанодержательство, и “приезд”, то есть предоставление временного убежища разбойникам, карается наравне с разбоем [6]; напротив, “поклажея”, то есть прием на хранение вещей, добытых преступлением, и покупка таких вещей ведут только к отдаче на поруки, или к тюремному заключению (Улож. гл. XXI ст. 64). Недонесение о преступлении имеет огромное значение в разряде политических преступлений, именно оно наказывается наравне с самим преступлением, если виновными в нем оказывались ближайшие родственники преступника: жена, дети, отец, мать, братья родные и не родные, дяди и др. [7]. – закон, идущий прямо в разрез с психологическими началами уголовного права, но объясняемый политическими целями, так как замыслы преступника ближе всего известны его семье и родне.

Понятие об объектах преступления в праве Московского государства, сравнительно с правом Русской Правды и судных грамот, изменяется: уголовный закон защищает ни одни права физических лиц, но и защищает строй, установленный государством, то есть объектами преступления Соборное Уложение считало Церковь (преступления против религии впервые включены в светское законодательство и сразу же поставлены на первое место), государство, семью, личность, имущество и нравственность (имеется ввиду непочитание детьми родителей, отказ содержать престарелых родителей, сводничество, “блуд” жены).

Система преступлений включает в себя:

1) Преступления против религии и Церкви      

Хотя Московское государство приняло в значительной степени теократический характер, но по сравнению его с современными католическими и протестантскими государствами, отличается меньшим вмешательством в дело веры. По крайней мере, преступления против веры, совсем не упоминаемые в Судебниках, отмечаются лишь в Уложении царя Алексея Михайловича с осторожной краткостью.

- Богохульство. Квалификацией состава этого преступления рассматривается не только как оскорблением словом Бога, но главным образом как неверие, отрицание его существования, что считалось посягательством на основы христианского вероучения. Так же воспрещалась хула на христианскую святыню: Христа, Святую Богородицу, святой крест и святых. Виновные наказывались смертной казнью через сожжение: ”А будет ктоимноверцы,какия ни буди веры или русский человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив казнити, зжечь.” [8].

- Совращение (именно в мусульманскую веру – обрезание) из православия, “насильством” или по согласию – “обманом”безразлично ведет совратителя к смертной казни через сожжение. Закон умалчивает о совращение в другие нехристианские религии (буддизм, иудейство), конечно, потому что не предвидел практической возможности подобных случаев; но о совращении в другие христианские вероисповедания он мог умолчать намеренно; между тем практика распространяла применение этой статьи и на последний род деяний. Вероотступничество не подлежит уголовному суду государства, совращенный отдается на суд церкви.

- Насильственное обращение в православие не предусматривается в кодексах, но определяется в наказах воеводам (Астраханским 1628 г.): “наказати всякими мерами и накрепко с угрозами, чтобы тайно в неволю не крестили”. В этом выразился остаток древней русской веротерпимости, которая постепенно ослабевала в Московском государстве, но поддерживалась и тогда порядком вещей: огромная масса подданных принадлежала к нехристианским религиям [9].

- Чародейство, которое особенно приковывало внимание в 1-ом периоде (в церковных уставах и практике), теперь не так не интересовало государство; впрочем, постановления Стоглава об этом были выделены особым указом: “… к волхвам бы и к чародеям и к звездочетцам волхвовати не ходили”, под неопределенной угрозой великой царской опалы и ответственности перед духовным судом (указ 1552 года). Это постановление не принято в Уложении 1649 года. По мере удаления от времен язычества, ослабляется внимание к преступлениям подобного рода; в Московскую эпоху практика фиксирует незначительное количество случаев уголовного преследования волшебства сравнительно с современной практикой в Западной Европе. Это объясняется тем, что ослабление языческих верований, мысль о волшебстве направляется на успехи научных знаний и изобретений, которых у нас в то время вовсе не было.

- Ереси и расколы так же не входят в круг предметов уголовного законодательства (в Уложении); но практика с XV века заинтересована ими гораздо больше ереси стригольников и жидовствующих, подрывавших глубокие основы христианства. Церковная власть (Геннадий Новгородский и Иосиф Волоцкий) обвиняла светскую в прослаблении еретикам и указывала на пример испанской инквизиции; но Иоанн III был осторожен и долго не вмешивался в вопросы совести, пока собор 1504 года не вынудил его прибегнуть к казням (сожжению, урезанию языка, заточению). Последующие преследования еретиков (мнимых и действительных) объясняются иногда сторонними мотивами (заточение Максима Грека при Василии Иоанновиче). Самое активное участие светская власть принимает в деле раскола XVII века, очевидно по его связи с вопросами государственного характера. Фактическое преследование раскола узаконено статьями 1685 года: за участие в расколе – ссылка, за его распространение – смертная казнь, за укрывательство раскольников, передачу их писем – кнут и ссылка.

- Нарушение церковной литургии во время службы наказывалось смертью; это не только преступление против церковного благочиния, но и проявление неверующего фанатизма. Этим можно объяснить строгость наказания сравнительно с деянием, определяемым в Уложении (гл. I ст. 3), именно оскорбление священника в церкви и как последствие – произведенный “мятеж”, то есть тот же перерыв богослужения, карается лишь торговой казнью; в последнем преступлении объект сложный (против церкви и против чести частных лиц).

- Кража церковного имущества наказывалась смертью, и имение вора отдавалось церкви (“А церковных татей казнить смертью же безо всякого милосердия, а животы их отдавати в церковныя татьбы“) [10].

2) Государственные преступления      

Что касается политических преступлений, то в судебниках отмечаются только два вида: крамола (верховная измена, хотя крамольниками называются иногда и ябедники, см. указ от 9 октября 1582 года) и земская измена (в форме сдачи города неприятелю: Судебник 1497 г., статья 9; Судебник 1550 г. статья 61). В тоже время практика, особенно в эпоху Ивана IV, знала и карала все виды деяний этого рода. Царствования Ивана Грозного и Бориса Годунова представляли самую плодородную почву для практического развития учения о политических преступлениях. Уложение точно определяет виды политических преступлений. Государственная измена состояла в оскорблении царя и в бунте. Злой умысел на царя, на государство, измена, порицание царских намерений, выезд за границу для измены, подстрекательство к бунтам и смутам, - все это считалось государственной изменой и наказывалось смертной казнью. Неопределенность определения государственной измены имело серьезные последствия: самый небольшой проступок мог быть отнесен к категории государственных преступлений и влек за собой смертную казнь.

3) Преступления против порядка управления

Появление группы преступлений против порядка управления связано с общими процессами государственной централизации. Бунт против административных властей сравнен с верховной изменой, в частности к этому разряду отнесены нарушения карантинных постановлений и устава о проезжих грамотах (Уложение VI. 4). Но законодательство больше интересовалось преступлениями против финансовых прав государства. Известное еще церковному законодательству корчемство запрещалось Стоглавом, а Соборное Уложение предусматривало уголовную ответственность не только незаконных изготовителей и продавцов вина, но и для его потребителей (“питухов”). Наказание постепенно ужесточается, в случае повтора преступления, и так до 4-х раз (когда, наконец, следовала ссылка в дальние города и конфискация имущества). В XVII веке, с запрещением ввоза некоторых товаров (“заповедных”), появляется понятие контрабанды; так запрещено было вывозить за рубеж соль, лен, сало и др. под угрозой смертной казни (Указ 1662 г. и 1681 г.) [11].

Одним из наиболее серьезных правонарушений было фальшивомонетчество – деяние, направленное против денежной монополии государства. Памятники 1- го периода не знают такого преступления, так как орудиями обращения были металлы по весу, осуществлялся лишь особый надзор государства за частными производителями денег, которые подвергались наказанию только за выпуск монет ниже установленной пробы. Исключительное производство монеты государством устанавливается лишь в XVI веке, и с этого же времени начинается практическое преследование о подделке монеты: при великом князе Василии Иоанновиче (1533 г.) “казнили многих людей в деньгах, а казнь была – олово лили в рот, да руки секли”[12]. Михаил Федорович смягчил наказание, установив, вместо залития горла расплавленным металлом, вечное тюремное заключение; но подделка монеты резко увеличилась, и царь в 1637 году восстановил смертную казнь в прежней форме “для пущих воров” (главных виновников) и простую для пособников, укрывателей и сбытчиков. При Алексее Михайловиче пособников карали различно: отсечением руки, урезанием ноздрей. В 1654 году и последующих годах неудачные финансовые меры правительства (уменьшение веса серебряной монеты и выпуск медной) вызвали массу преступлений; в числе фальшивомонетчиков были и высшие правительственные лица, и казенные денежные мастера, и простые граждане: в течение 9-ти лет было наказано 22 тысячи человек. Это привело к изданию полного и точного закона о подделке монеты 1661года. К подобному роду преступлений относятся: выделка монеты, равной по качеству с казенной, частными лицами; посеребрение медной монеты для обмана и, наконец, выделка монеты низшего качества. Во-первых, закон 1661 года различает между преступниками главных виновников, именно подделывателей, доставителей металла, сбытчиков и пристанодержателей, и, во-вторых, пособников и покушавшихся. Первых он карает усечением левой руки, вторых – отсечением двух пальцев на той же руке. В последствии эти казни заменялись: в 1663 г. ссылкой в Сибирь и членовредительным наказанием высшей степени, то есть отсечением руки и обеих ног для главных виновников (Указ 1672 года).

Подделка документов, печатей и подписей наказывалась смертью (гл. IV ст.1. "Будет кто грамоту от государя напишет сам себе воровски, или в подлинной государевой грамоте и в иных каких приказных письмах что приправит своим вымыслом мимо государева указу и боярского приговору, или думных приказных людей и подъячески руки подпишет, или зделает у себя печать такову, какова государева печать, и такова за такия вины по сыску казнити смертью") [13]. Нарушение клятвы подвергалось кнуту, "поторгам по три дни", годичному тюремному заключению, и лишению чести.

Самоуправство строго запрещалось ("А будет кто у кого и насильсвом землю хлебом посеет, и ему земли искати судом, а собою не управлятися, и хлеба с поля без указу не свозити, и животиною не толочити и не травити") [14].

4) Должностные преступления

В эпоху кормления не было такой необходимости для образования понятия об этих преступлениях; “обида”, причиняемая наместниками, могла возбудить лишь частный иск первых против последних. Однако преступления этого рода проникают в законодательство уже в эпоху судебников. Среди них на первом месте стояло лихоимство. Лихоимец (человек, нарушивший установленный порядок судопроизводства) из Думских людей (заседавшие в Боярской думе, к "думским чинам" принадлежали бояре, окольные и думные дворяне) подвергались лишению чести и денежной пени; лихоимец не из думных людей, наказывались телесно, кнутом (гл. X ст. 5 "А будет который боярин или окольничий, или думной человек, или иной какой судья, истца или ответчика по посулом, или по дружбе, или по недружбе правого обвинит, а виновного оправит, а сыщется про то допряма, и на тех судьях, взяти исцов иск втрое, и отдати исцу, да и пошлины и пересуд и правой десяток взяти на государя на них же. Да за ту же вину у боярина, и у окольничего у думного человека отняти честь. А будет, который судья такую неправду учинит не из думских людей, и тем учинити торговая казнь, и въпредь у дела не быти." ).

Независимо от лихоимства складывается понятие о следующих преступлениях: умышленное неправосудие вследствие мести или дружбы (Судебник 1497г., статья 1); отказ в правосудии (Судебник 1550 г., статья 7). Соборное Уложение дополняло эту группу статьями о волоките, нарушении порядка судопроизводства и использовании труда подсудимых в хозяйстве судьи.                  

Посул (плата судье или правителю от заинтересованных лиц) был сначала дозволен. Нормирование размеров посулов превращало излишки в предмет лихоимства, и посул превращался во взятку. Запрет взимания тайных посулов содержался в Псковской судной грамоте. Судебник 1550 года связывал с получением посула вынесение не правосудного решения судом, за что предусматривалось уголовное наказание. Нарушителя подвергали телесному наказанию, навязывая ему при этом на шею кошелек или соленую рыбу, то есть ту вещь, которая является взяткой. Подобным же образом это рассматривает и Уложение (гл. X. ст. 5-8).      

Из преступлений, вводящих судебную власть в заблуждение и ведущих к неправильным решениям, лжеприсяга занимает в Московском праве высшее место. Понятие о ней, как о преступлении, не могло образоваться в 1-й период, когда присягали стороны и их послухи, прибегая к суду Божьему – безапелляционному и не допускающему проверки. В XVI веке, когда послушество обратилось в простое свидетельское наказание, стало возможным принесение лживой присяги. В постановлениях Стоглава и Соборного Уложения она имеет двойственный объект, как преступление против религии и государственной судебной власти; в Уложении эта двойственность выразилась в противоречащих постановлениях двух глав кодекса (XIV и X); В одной из них выписывается постановление кормичей книги Василия Васильевича, в которых за лжеприсягу полагаются церковные епитимии (“два лета да плачется, три лета да послушает святого писания”)[15]. Напротив, в другой главе московский закон дает свое простое определение: “бить его кнутом по торгам, посадить его в тюрьму на год” и лишить права исков. Лжесвидетельство (без присяги) признано даже деянием преступным (Судебник 1550 г., статья 99). Уложение еще усиливает эти наказания (X. 162, XXI. 36). К тому же разряду относится ябедничество, которое в судебниках стоит в одной категории с убийством и разбоем (Судебник 1497г., статья 8; Судебник 1550 г., статья 59 – добавляет сюда еще подписку). Субъектами этого преступления могли быть как сами истцы, так в особенности их поверенные; последние явились причиной создания указа от 12 марта 1582 года, в котором преступники этого разряда разделяются на ябедников, крамольников и составщиков (то есть лживых обвинителей в частном преступлении, и составителей лживых гражданских исков). Закон в некоторых из них применяет те же наказания, каким подвергся бы ложно обвиненный ими. Объект преступления ябедничества довольно сложный: кроме главного предмета (против судебной власти: “казнити смертью для того: в жалобнице и в суде не лай”), ябедничество имеет и другой объект – права частных лиц, ложно обвиняемых: “а будет лаял кого…,а не докажет, чим лаял, ино его бив кнутьем, доправити безчестье без суда”. Особенный вид преступления того же порядка – подмет поличного с целью обвинить невиновного в татьбе [16].

К преступлениям против правосудия относится: подача ложной жалобы на должностное лицо, побег от судебного пристава, сопротивление при изъятии поличного, неявка ответчика в суд.

Что касается злоупотреблений администрации, то наказуемость их определена лишь в Уложении (гл. X ст.150): если “приказные люди учнут … людям чинить продажи и убытки”, то следует денежное удовлетворение истцов и пеня.

Воинские преступления. К группе воинских преступлений относились: самовольное оставление службы (часто – посул), “наезды”, потравы посевов ратными людьми, насилие по отношению к мирному населению, кража оружия, уклонение от воинских смотров и т. д. Соборное Уложение впервые ввело понятие “дезертирство” и положило начало систематизации воинских преступлений. Особыми субъектами в этой группе преступлений были сборщики и “окладчики”, то есть лица ответственные за проведение мобилизации. Тяжесть наказаний за воинские преступления усугублялась в обстановке боевых действий.

5) Преступления против личности

Преступления против личности включали большую группу составов, среди которых были убийство, нанесение телесных повреждений, побои и оскорбления. Права всех частных лиц пользуются равной защитой уголовного закона. Различие тяжести взысканий общественному состоянию потерпевших удерживалось только в преступлениях против чести, здоровья. Личное право холопов и крестьян (прикрепленных) признано самостоятельным объектом преступления (некоторые ограничения равенства уголовной защиты, отмеченные в первом периоде, теперь исчезают): сам господин не может убить своего холопа даже в том случае, если холоп попадется в разбое (Уложение XXII.79). Убийство чужих крестьян наказывается независимо от частного вознаграждения (Уложение XXI.71).

- Преступления против жизни мало-помалу отделяются от имущественных преступлений, а именно убийство от разбоя; в судебниках душегубство и разбой являлись самостоятельными и раздельными преступлениями: “а на кого доведут татьбу или душегубство, или иное какое лихое дело, оприч разбоя” (Судебник 1550г.,60).В Уложении появляется определение квалифицированных видов убийства; лишение жизни может быть более или менее тяжким преступлением, смотря в каких отношениях, состоял убийца и жертва. Из отношений родства и служебной зависимости римское право создало понятие “parricidium”,что через немецкое право перешло в литовский статут, а оттуда в Уложение 1649 г., но по литовскому статуту, из этих отношений возникают более тяжкие виды убийства; по Уложению же, семейные отношения убийцы и жертвы могут быть причиной и уменьшения наказания за убийство [17]. В XVI веке наряду с понятием “неумышленное убийство”, которое было известно еще в Русской Правде, появилось понятие “случайное убийство”, не влекшее за собой ответственности. В Судебнике 1497г. вводится понятие “государский убойца”. В XVI веке убийство в законодательстве уже отделено от разбоя, но в практике Разбойного приказа оба состава все еще проходили вместе. Их окончательную дифференциацию осуществило только Соборное Уложение. Оно разрабатывает систему признаков, квалифицирующих убийство, включив в нее убийство женой мужа (карается страшной казнью – зарытием живой в землю) [18]; а женоубийство вовсе не отмечается, как особый вид (из практики видно, что оно наказывалось иногда мягче, чем убийство постороннего человека). Отцеубийство карается смертью “безо всякой пощады”. Убийство детей никогда не наказывалось смертью, виновный сажался в тюрьму на год и потом подвергался публичному церковному покаянию. Но “детоубийство” в узком смысле, то есть убийство матерью незаконнорожденного ребенка, карается смертью.

Убийство господина слугой еще в Судебниках отмечается, как тягчайшее деяние, наравне с государственной изменой; по Уложению даже покушение на такое убийство наказывается отсечением руки (гл. XXII ст. 8-9). Из этого видно, что ужесточение и смягчение тяжести одного и того же преступления основано не на субъективных мотивах, а на стремлении закона поддержать установленный гражданский порядок (родительскую власть, власть мужа и власть господина). На этом основании соучастие в отцеубийстве и мужеубийстве посторонних лиц наказывается наравне с главным виновником.

Убийство совершенное неумышленно, нечаянно и при самообороне не считалось преступлением и не наказывалось (Уложение XXII.20. "А будет кто, стреляющий ис пищали, или из лука по звери, или по птице, или по премете, и стрела или пулька вспловет, и убьет кого за горою, или за городью,...., что такое убийство учинялось не нарочно, без умышления, и за такое убийство никакого смертию не казнити, и в тюрьму не сажати потому, что такое дело учиниться грешным делом без умышления ").

К группе умышленных убийств Уложение относило преступления, совершенные “насильством, скопом и заговором”, что рассматривалось как отягчающие обстоятельства.

Уложение дифференцирует убийства на хитростные и бесхитростные. Последние (случайные, “совершенные грешным делом”) наказанию не подлежали. Следует отметить, что грань между неосторожностью и случайностью оставалась размытой.

- Преступления против здоровья. В Русской Правде разряд преступлений против здоровья колебался между преступлениями против жизни (причинение увечья) и преступлениями против чести (легкие побои). В московском праве нанесение увечья вполне выделяется из разряда преступлений против жизни, но зато в Судебнике 1550 г. (статья 26) смешивается с преступлением против чести (“смотря по человеку и по увечью”). Очевидно, что сохраняется еще остаток древнего взгляда на увечье, как на умаление прав. Уложение сформулировало особый состав, называя его “мучительное поругательство” (носа, уха, ноги, руки, выкалывание глаза), за которое кроме штрафа полагалось нанесение аналогичного увечья (“принцип талиона”). Нанесение ран и тяжких побоев теперь отделяется от преступлений против чести и имущественных прав (Уложение гл. XXIIст. 10-12), именно бесчестье сливается, в свою очередь, с тяжкими побоями, но не с увечьем. Низший вид преступлений против здоровья, легкие побои, не упоминается в Уложении и, по всей вероятности, сливается еще с преступлением против чести.

- Преступления против нравственностив светских законодательных памятниках Московского периода открывается довольно верный взгляд на преступления этого рода, наказуемой безнравственностью признана общественная, именно: в эпоху судебников – азартная игра и общественный разврат (содержание притонов), в Уложении запрещается сводничество (ст.XXII, гл.25), но косвенно и блуд. Еще в уставных грамотах запрещалось скоморошество, как из целей охраны нравственности, так и из соблюдения полицейского порядка. В законах, подтверждающих церковные постановления, круг запрещенных деяний этого рода на божбу, брань “непотребными” словами (Указ 1552 года). Запрещалось табакокурение под угрозой кнута, урезания ноздрей и ссылки   (Уложение гл.XXV,статьи 11 и 16).

Оскорбление женщины признавалось квалифицированным (тягчайшим) видом преступлений против чести: за оскорбление жены взыскивался штраф вдвое против оклада мужа; за оскорбление дочери-девицы – вчетверо (тогда как за оскорбление несовершеннолетнего сына – только в половину). Первоначально из оскорбления не выделялась клевета, как особый вид, причина этого в том, что понятие клеветы входило в понятие “ябедничества”, важным считалось не обвинение кого-либо в противозаконных и постыдных деяниях перед обществом, а лживое обвинение перед судебной властью. В Уложении понятие клеветы существует, но только как квалифицированный вид бесчестья, при чем “безчестье” (штраф) взыскивалось двойное. К составу этого преступления относился не только упрек в постыдных действиях самого оскорбляемого, но и упрек в незаконности происхождения, в развратной жизни жены и т.д. Закон допускает проверку предоставленных суду обвинений и наказывал оскорбителя лишь в том случае, если бы обвинение оказалось лживым (Уложенное X. 280).

6) Имущественные преступления

В имущественных преступлениях Соборное Уложение 1649 года обращает особое внимание, на похищения разделяя их на разбой (совершаемый в виде промысла), татьбу (кражу) и мошенничество (хищение, связанное с обманом, но без насилия). Татьба была простая и квалифицированная (церковная, на службе, конокрадство, совершенная в государственном дворе, кража овощей из огорода и рыбы из садка). За первый разбой виновный лишался правого уха, сажался на три года в тюрьму и потом ссылался на Украину (гл. XXI. ст.16. "... у таго разбойника за первой разбой после пытки отрезать правое ухо, а в тюрьме сидеть три годы, а животы его дати в выти исцом, а ис тюрьмы выимая его, посылати в кайдалах работати всякое изделье, где государь укажет. А как он в тюрьме три годы отсидит, послати в Украинные городы... "). За второй разбой он лишался жизни (гл. XXI ст. 17. " А будет разбойника поймают на разборе другие, и его потому же пытать в и(ы)ных разбоях. Да будет он повинится только в дву разбоях, а убийства хотя и не учинил, и его за другой разбой казнити смертию, а животы его отдать в выть исцом."). За первую татьбу виновный подвергался наказанию кнутом и лишению левого уха, двухгодичной тюрьме и ссылке на Украину; во второй раз он наказывался кнутом, лишался правого уха, сажался в тюрьму на четыре года и потом ссылался на Украину; третья татьба всегда наказывалась смертью. Мошенничество считалось наравне с первой татьбой и также наказывалось: "Да и мошенником чинить тот же указ, что указано чинить татем за первую татьбу" [19].

Уничтожение, порча чужого имущества наказывались не менее жестокими наказаниями. Поджигатель подвергался огню (гл. II ст. 4 "А будет кто умышлением и изменою город зажжет, или после того зажигальщик изыман будет, и сыщется про то его воровство допряма, и его самого зажечь безо всякого милосердия "). Убытки от пожара выплачивались виновником (гл. X ст. 224. " А будет кто учнет жечь на нивах своих жечь солому, или на лугах траву, и в то время огонь разгорится, и пожжет чужие нивы и огороды, и в том на него будут челобитчики, и про то сыскати. Да будет по сыску объявится, что он учинил то хитростью, пустил огонь по ветру, и чужие инвы и огороды не отнял своею леностью, а отняти было мощно, и на нем исцам убытки их велеть доправит по сыску "), но не умышленный пожар не влек за собой никаких взысканий (гл. X ст. 226. " А будет, у кого загорится двор не нарошным делом, и от того и иных людей дворы погорят, и на том, чей двор напередь загорится, никому ни чего не правити потому, что дому его запаление учинилось не по его умышлению"). Завладение чужим имуществом наказывалось кнутом, недельною тюрьмой и пенею. Беглые наказывались тем, что возвращались во владение их хозяина.

2. Принципы, цели и система наказаний

Цели наказания по Соборному Уложению различны. Во-первых, не чужды цели, которыми руководствовалась власть времен Русской Правды - это возмездие и имущественные выгоды. Принцип наказания, который присущ Уложению 1649 г. с большою основательностью есть возмездие, внешнее или материальное, т.е. воспроизведения в состав наказания состава преступления, или лишение преступника того блага, которого он лишил другого. Принцип материального соответствия наказанию преступления можно видеть в казни сожжением за поджог, в залитии горла расплавленным металлом за фальшивомонетчество. Тот же принцип материального возмездия появляется в направлении казни на тот орган, которым совершается преступление: за кражу - отсечение руки, за лжепресягу - урезание языка. Именно этим началом внешнего возмездия объясняется в некоторых случаях явное нарушение внутреннего соответствия между тяжестью преступления и тяжестью наказания. Но принцип материального возмездия не может считаться не только единственным, но и главным принципом.

Вторая цель наказания, унаследованная из Русской Правды это имущественные выгоды. Сюда нужно отнести только те виды наказания, которые избраны и установлены по имущественным соображениям, т.е. пеня, конфискация, ссылка.

Этими двумя древнейшими целями отнюдь не исчерпываются карательные задачи: напротив, уголовное право по Соборному Уложению отличается от уголовного права Русской Правды и судебных грамот именно новыми карательными задачами чисто государственного характера. Эти задачи состоят в защите общества от преступников и преступлений. Такая обширная задача может быть осуществлена различными способами. А именно:

Существует мнение, что основной целью наказаний по Соборному Уложению должно быть признанно истребление преступников; но согласиться с этим можно было бы лишь тогда, когда бы за всякое преступление полагалась лишь смертная казнь, или вечное изгнание и заключение, однако мы видим, что было и много других разнообразных видов наказания, которые отнюдь не вели к указанной цели.

С большей основательностью указывают на устрашение, как главную цель наказаний по Соборному Уложению: " чтоб иным на то смотря не повадно было так делать" [20].

Принимая во внимание пропорциональное отношение, друг к другу видов наказания мы можем признать одним из главных принципов наказания - лишение преступника средств повторить преступление.

К указанной цели ведет, прежде всего, предложение об исправлении самого преступника; государство только тогда прибегает к бесповоротным карам, когда общество признает преступника неисправимым.

Для системы наказаний были характерны следующие признаки:

1. Индивидуализация наказания. Жена и дети преступника не отвечали за совершенное им деяние. Однако пережитки архаической системы наказаний были еще живы и выразились в сохранении института ответственности третьих лиц: помещик, убивший чужого крестьянина, должен был передать понесшему ущерб помещику другого крестьянина; сохранялась процедура "правежа", в значительной мере поручительство походило на ответственность поручителя за действия правонарушителя (за которого он поручался).

2. Сословный характер наказания. Он выражался в том, что за одни и те же преступления разные субъекты несли разную ответственность (так, за аналогичное деяние боярин наказывался лишением чести, а простолюдин кнутом, гл.Х).

3. Неопределенность в установлении наказания. Этот признак был связан с целью наказания - устрашением. В приговоре мог быть указан не сам вид наказания, и использовались такие формулировки: "как государь укажет", "по вине" или "наказать жестоко". Если даже вид наказания был определен,   неясным   оставался   способ его исполнения ("наказать смертью") или мера (срок) наказания (бросить "в тюрьму до государева укай"). Принцип неопределенности дополнялся принципом множественности наказаний. За одно и то же преступление могло быть установлено сразу несколько наказаний: битье кнутом, урезание языка, ссылка, конфискация имущества. За кражу наказания устанавливались по нарастающей: за первую кражу - битье кнутом и урезание уха, два года тюрьмы и ссылка; за вторую - битье кнутом, урезание уха, четыре года тюрьмы: за третью - смертная казнь. Неопределенность в установлении наказания создавала дополнительное психологическое воздействие на преступника. Публичность казней имела социально-психологическое назначение.

Система наказания в Уложении весьма жестока: часто встречаются различного вида смертные казни, изувечия и телесные наказания. Московское право не дает общей схемы наказаний. Однако в более древних памятниках этого периода, близких к эпохе Русской Правды, можно уловить разделение наказаний на личные и имущественные. В дальнейшем движении уголовного законодательства имущественные наказания уступают место личным, а оставшиеся становятся только добавочными.

1) Личные наказания всех разрядов (направленные против свободы, жизни, здоровья и чести лица) были известны в московскую эпоху. Их нормальное развитие шло следующим путем:

 - Изгнание имеет такое же значение, как и в земскую эпоху, то есть изгнание с той же земли, где жил преступник. Но в XVIв. в замен его приходит ссылка. В Уложении это наказание применяется лишь несколько раз за кражу и разбой (гл.XXI ст. 9 -10), за самовольный переход из городского состояния в крестьян или холопов (гл.XIX ст. 13), за корчемство или употребление табака (гл.XXV ст. 3,17), за невнесение судебного дела в книги из корыстной цели (гл.X ст. 129). После Уложение применяет ссылки за непредумышленное убийство (1657г.), за ябедничество (1660 г.), за разбой при отсутствии собственного сознания и прочее. Таким образом лишь во второй половине XVIIв. Ссылка становится одним из самых употребляемых видов наказания; в особенности было важно применение ссылки к раскольникам (1685г.), что привело к колонизации Сибири. Ссылаемые лишь в особых случаях заключались на месте ссылки в тюрьму. Место ссылки в законе не определялось. Несамостоятельность этого вида и недостатки организации заставляли обращаться к другим видам наказаний.

Разновидностью ссылки, применяемой к представителям аристократической верхушки, была опала: в начале XVIв. несколько сотен знатных родов подверглись опале по указу великого князя.

 - Бесчестящие наказания впервые появились в Соборном Уложении, начиная с самых мягких (выговор в присутствии понятых) и кончая выдачей головой. Сюда входило отнятие чести, то есть лишение званий или понижение в чине (например, перевод из бояр в дворяне). Исполняемое наказание регистрировалось в Разрядной книге.

Судебник 1550 г. специально определил такой вид наказаний, как отрешение от должности и запрет занимать такую должность в будущем, а Стоглав и Соборное Уложение расширили сферу применения этого наказания (помимо судейских чинов, к поместникам, волостителям).
- Тюремное заключение упоминается еще в XI-XIIвв., когда в темницы заключались еретики. Вначале тюремное заключение применялось лишь как предварительная мера, но с XVIв. (Судебник 1550г.) стало самостоятельным наказанием. В Уложении этот вид наказания упоминается более сорока раз и как мера предварительная, и как основное наказание. Срок наказания колебался от трех дней до пожизненного заключения.

Тюрьмы были земляные, деревянные и каменные, монастырские и опальные (для политических заключенных). В монастырских тюрьмах, как и в других, осуществлялась охрана заключенных и их использование на тюремных работах, в политических тюрьмах полностью исключались любые контакты с заключенными.

Тюремные сидельцы кормились либо за счет родственников, либо на подаяние, получаемое ими во время прохода под стражей по городу. Собранное подаяние делилось между всеми заключенными.

- Членовредительные наказания. Имеют двоякое значение: полицейское – для того, чтобы поставить преступнику метку (“улику”) его злодеяния, и чисто карательное. К первой категории относятся: урезание уха (за татьбу) и мошенничество в 1-й и 2-й раз, а за разбой в 1-й раз: Уложение XXI. 9, 10, 15, 16, 90; за непредумышленное убийство – клеймение (пятнание), известное уже с XVIв. Увечащие наказания второй категории являлись уменьшенной формой смертной казни. Применяются к тем же преступлениям, какие бы привели к смертной казни при обстоятельствах, увеличивающих вину.

Членовредительные наказания, часто основанные на принципе талиона, включали отсечение руки (за кражу, должностной подлог, покушение на господина), урезание ушей, ноздрей и носов (за повторную татьбу, продажу табака), языка (за ложную присягу). Виновных в убийстве родителей разрывали клещами.

- Болезненные наказания развились под влиянием татарщины. Их виды: батоги, наказание прутьями толщиной в палец и кнут. Под торговым наказанием понимается наказание преступника кнутом публично. По своему свойству она была простая или нещадная, производилась на торгах, у приказа при многих свидетелях. Все сословия подвергались торговой казни и телесному наказанию. Битье кнутом могло длиться до трех дней, число ударов оставалось на усмотрение судьи. Этот вид наказания сохранился до середины XIXв. На практике обычно наносили 30-50 ударов, часто это наказание приводило к смерти. Иногда в приговоре прямо предписывалось: “забить до смерти”. Битье батогом также бывало “простым” или “нещадным”. Эта процедура называлась “правеж” и первоначально являлась средством принуждения к исполнению судебного решения по имущественным искам. Длительность “правежа” завесили от искомой суммы долга (обычно за 100 рублей на правеж стояли месяц). На правеж ставился ответчик, либо его поручитель, либо зависимые от ответчика люди (крестьяне и холопы). Болезненные наказания явились первоначально, как альтернатива продажи (в случае несостоятельности) и уже потом получили самостоятельное значение. Они применяются ко всем преступлениям в сочетании с другими наказаниями (тюрьма, ссылка, изгнание).

 - Смертная казнь. По Псковской Судной грамоте смертная казнь (без указания вида) назначалась за пять составов преступлений, по судебникам - в двенадцати случаях, по Уложению – в тридцати шести (но за счет расширения “жестоких и нещадных” наказаний – фактически в шестидесяти случаях). Она полагается за: богохульство и совращение в иную веру, все политические преступления и участие в них, составление фальшивых актов, фальшивомонетчество, умышленное убийство, неумышленное убийство в некоторых случаях (на государевом дворе, в походе, в присутствии суда), изнасилование, поджог. В месте с тем усложнились ее формы, из которых не все определены законом, но многие практикуются.

Наиболее распространенными видами смертной казни были повешение и отсечение головы. В документах XVв. упоминается утопление в реке. К квалифицированным видам смертной казни относились: четвертование, сожжение в срубе, железной клетке или открытом костре, копчение на медленном огне. Законодательно сожжение было закреплено Соборным Уложением и практиковалось до конца XVIIIв. (по делам религиозным и к поджигателям).

В практике употреблялись, и другие формы из разряда простой (расстрел, отравление) и квалифицированной смертной казни (колесование, рассечение на части, перетирание тонкими веревками, посажение на кол, распятие на кресте).

Уже в первой половине XVIв. в приговорах судов упоминается о таком виде казни, как залитие горла расплавленным металлом (фальшивомонетчикам).

Уложение установило для женщин-мужеубийц особый вид казни – закапывание живой по горло в землю (обычно смерть наступала через два-три дня). “Лихие люди” подвергались казни независимо от состава совершенного ими преступления.

Приговоренный к смерти преступник сажался в особую избу на шесть недель для покаяния и потом подвергался казни (гл. XXI ст. 34. "А которые тати и разбойники доведутся казнити смертью, и их для покаяния посадити в тюрьме и в и(ы)збу на шесть недель, и как им отойдут урочные дни, и таких татей и разбойников казнити"). Приговоренный к смерти не имел права доноса; ему ни в чем не верили (гл. XXI ст.93. "А на которых людей языки учнут говорить с первые и з другие пытки, а с третьие пытки тех языков доведется казнить, и те языки, идучи к казни, учнут с тех людей на кого они говорили, зговаривать, и тому их зговору не верить"). Беременная женщина не наказывалась и содержалась под стражей в тюрьме до рождения ребенка (гл. XXII ст.15 "А которая жонка приговорена, будет к смертной казни, а в те поры она будет беременна, и тоя жонки, покаместа она родит, смертно не казнити, а казнити ея вте поры, как она родит, а до тех мест держати ея в тюрьме, или за крепкими приставы, чтобы она не ушла") [21].

Необходимо отметить, что исполнители казней выбирались из вольных людей, содержались они правительством (Улож. гл. XXI ст. 96 “А в палачи на Москве прибирати из вольных людей, и быть им в палачах с поруками, и государево им жалование давать из Государевой казны из Разбойного приказу”); но тюрьмы строились и содержались на общественный счет.

2) Имущественные наказания были следующих видов: продажа, пеня, конфискация.

- Посягавшие на имущество, честь и здоровье частных лиц наказывались по уложению штрафом. Штрафы разных размеров и видов применялись Русской Правдой. Там они были компенсационной (за ущерб) мерой, а с XIV в. стали средством для искупления вины. Убытки истца возмещались из имущества преступника (татя, разбойника и их соучастников). Характерно, что сумма иска определялась самими разбойниками на пытке; как минимум она составляла четверть предъявленного иска. Русская Правда говорит о “продаже” как о штрафе за преступление, поступившем в казну или суд. Размер продажи определялся судом.

Размеры платы за бесчестье были дифференцированы: было бесчестье простое, двойное и тройное. К этому добавлялась сложная шкала штрафных санкций за каждый вид телесного повреждения.

- Пеня, прежде означавшая то же, что и древняя продажа, делается самостоятельным видом наказания по уничтожению продажи и применяется главным образом к преступлениям против порядка государственного управления. Одинаковое значение с пенею имеет заповедь, то есть денежный штраф за проступки против полицейских распоряжений правительства (Уложение XX. 1-2). Другой вид заповеди – это добавочное денежное наказание за общие преступления.

- Конфискация – наиболее тяжелое имущественное наказание (“разграбление” по Русской Правде). В XIVв. Эта мера стала применяться к имуществу “отъехавших” от великого князя бояр, в XVIв. она стала называться “великим разорением”. Судебники ввели конфискацию в качестве дополнительного наказания для “лихих людей” и за злоупотребления по должности. Порядок конфискации регламентирован в Соборном Уложении: конфискации подвергалось как движимое, так и не движимое имущество, имущество жены политического преступника и его взрослого сына. Все поступало в государственную казну (судебники предусматривали передачу части конфискованного имущества судьям).

Соборное Уложение предусматривало конфискацию в отношении обвиненных в разбое, укрывательстве разбойников, нарушении правил продажи табака, дезертирстве со службы.

Заключение

Впервые в историю русского законодательства в светскую кодификацию были включены преступления против религии, ранее находившиеся в юрисдикции церкви. В системе преступлений они поставлены на первое место. Подобный пересмотр системы имел двоякое значение: с одной стороны Церковь как основная идеологическая сила, ценность занимала в ней особое место, что свидетельствовало о росте ее влияния, с другой – принятие Церкви под защиту государственных институтов и законов указывало на их приоритет в политической систем, развивающийся по пути к абсолютной монархии.

Так же впервые в истории русского законодательства дано систематическое описание государственных преступлений и определен процесс по ним. Таким преступлениям предан политический характер; они квалифицируются как измена государю и Русскому государству, а их целью признается стремление самому быть государем (самозванно). В особый разряд выделены военные преступления, основными из которых считались переход на сторону неприятеля и любые формы сношения с ним. Впервые введено понятие умысла и наказание за него.

Понятие о преступлении приближается (но еще не равняется) к понятию нарушения закона. Законодательство того времени не задумывалось об основании и правильности классификации преступных деяний. Уложение дает понятие классификации в той последовательности, в какой оно излагает уголовные постановления, а именно: сначала преступления против религии (глава I)и против государства (глава II), затем против порядка управления (глава IV – VII и IX) и суда (глава X, XIV), наконец, против прав частных лиц (главы XXI – XXII).

Целями наказания были устрашение и возмездие, изоляция преступника от общества. Для системы наказаний были характерны индивидуализация и сословный характер наказания. С устрашением связана неопределенность в установлении наказания (“по вине”, “как государь укажет”, “наказать жестоко”). Часто применяется принцип талиона (эквивалентного возмездия): пойманного поджигателя бросали в огонь, обвиненного в отравлении заставляли выпить яд. Почти в 60 случаях предусматривалась смертная казнь, широко применялись увечащие наказания.

Уложение 1469 г. значительно превосходит предшествующие памятники русского права, прежде всего, своим содержанием, широтой охвата различных сторон действительности того времени - экономики, форм землевладения, классово-сословного строя, положения зависимых и не зависимых слоев населения, государственно-политического строя, судопроизводства, материального, процессуального и уголовного права.

Второе отличие - структурное. В Уложении дана довольно определенная систематика норм права по предметам, которые расположены таким образом, что легко могут быть объединены по разновидностям права - государственное военное, правовое положение отдельных категорий населения, поместное и вотчинное, судопроизводство, гражданские правонарушения и уголовные преступления.

Третье отличие, как прямое следствие первых двух, состоит в неизмеримо большом объеме Уложения в сравнении с другими памятниками.

Наконец, Уложению принадлежит особая роль в развитии русского права вообще. И Русская Правда и судебники прекратили свое существование, сказав на Уложение в сравнении с другими его источниками (например, указными книгами приказов) довольно скромное влияние, Уложение же как действующий кодекс, хотя и дополняемое многими новыми установлениями, просуществовало свыше двухсот лет.

Список использованной литературы

1. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Киев, 1905.   С. 348.      

2. Соборное Уложение 1649г. / Под ред. Л И. Ивиной. Л., 1987.

3. Евреинов Н. История телесных наказаний в России. Харьков, 1994. С. 23.

4. Тихомиров М.Н., Епифанов П.П. Соборное Уложение 1649г. // Учебное пособие для высшей школы. М., 1961. С. 14.

5. Софроненко К.А. Соборное Уложение 1649г. – кодекс русского феодального права. М., 1959. С. 10.

6. Чистяков И.О. История отечественного государства и права. М., 1993.

7. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М., 1988. С. 52

8. Скрипилев Е.А. Развитие русского права второй половины XVII-XVIII вв. М., 1992. С. 28.       

[1]   Владимирский - Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 348;

[2]   Соборное Уложение 1649г. / Под ред. Л.И. Ивиной. Л., 1987. гл. XXI ст. 79.

[3] См.: Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 349;

[4] См.: Уложение. гл. XXIст.17. 18.

[5]   Скрипилев Е.А. Развитие русского права второй половины XVII–XVIII вв. М., 1992. С. 28.

[6] См.: Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 353;

[7] См.: Развитие русского права второй половины XVII– XVIII вв. М., 1992. 33.

[8] См.: Уложение. гл. I, ст. 1.

[9] См.: Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 354.

[10] См. Уложение. гл. XXI ст.14 .

[11] Павлов – Сильванский Н.П. Феодализм в России. М., С. 52.

[12] Евреинов Н. История телесных наказаний в России. Харьков, 1994. С. 23.

[13] См.: Обзор истории русского права. Киев,1905. С. 362;

[14] Cм.: Уложение. гл. X ст. 213.

[15] См.: Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 370.

[16] См.: Развитие русского права второй половины XVII – XVIIIвв. М., 1992. С. 36.

[17] См.: Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 372.

[18] См.; История телесных наказаний в России. Харьков, 1994. С.24.

[19] См. Уложение. гл. XXI ст. 11.

[20] См.: История телесных наказаний с России. Харьков, 1992. С. 29.

[21] См.: Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 390.

• История Руси (допетровская эпоха)