Лунев Р.С.

Тема данного исследования была выбрана не случайно, так как в 2003 году отмечалось 60-летие победы советских войск на Курской дуге и освобождение территории Белгородчины от немецко-фашистских захватчиков. В Шебекинском районе в 2003 году отмечалось сразу два знаменательных события в судьбе района и города: 65-летие города Шебекино и 75-летие образования Шебекинского района. В 2004 году Белгородчина широко праздновала 50-летие образования Белгородской области.

В первой половине ХХ века на долю населения нашей страны выпали суровые испытания. Страна пережила великие потрясения: три революции, две Мировых войны, гражданскую войну, два смертоносных голода 1932-33 гг. и 1946-47 гг. все это непосредственно коснулось населения нашего края.

Шебекинский район входит в центрально-чернозёмный промышленный регион, занимающий не последнее место по своей ресурсной оснащённости. Изучение истории края в период с конца 1920-начале 1940-х годов представляет большой интерес для отдельного исследования, так как этот период охватывает время НЭПа и коллективизации, наполненных большой пёстротой особенностей социального и экономического развития города и района.

В аспекте данной темы исследования рассмотрим вопросы, касающиеся политики коллективизации сельского хозяйства на территории Шебекинского района, а также сельскохозяйственная деятельность в Шебекинском районе в 1930 гг.

Политика коллективизации сельского хозяйства на территории Шебекинского района

До образования в 1928 г. Шебекинского района город Шебекино был центром Шебекинской волости. В Шебекинскую волость входило 10 сельских советов-Безлюдовский, Волковский, Крапивинский, Логовской, Масловский, Ново-Таволжанский, Старо-Таволжанский, Титовский, Устинский и Чураевский[1].

В ходе административно-территориальных преобразований в 1924 г. Курская губерния была разделена на пять округов. Образованный Белгородский округ вобрал в себя Белгородский и Корочанский уезды. Тогда же укрупнялись и все волости. В Шебекинской волости стало уже 13 сельсоветов и насчитывалось 20 населенных пунктов с населением 30854 человека[2].

В 1928 г. в связи с новыми административно территориальными преобразованиями укрупнением субъектов была образованна Центрально-Черноземная область с центром в Воронеже. Также в результате реформы волости были преобразованы в районы. Так в 1928 г. Шебекино стало центром образованного Шебекинского района[3].

Шебекинский район, образованный в 1928 г. был примерно вдвое меньше современного, так как восточную часть нынешней территории его занимал Больше-Троицкий район. Шебекинский район до объединения в 1962 г. с Больше-Троицким районом занимал территорию, размер которой не превышал 922,82 кв. километров с земельной площадью 99298 га[4].

Шебекинский район населяли представители преимущественно двух национальностей: русские и украинцы. Население Шебекинского района на 1 мая 1931 года насчитывало 70067 человек, которые по национальному составу делились следующим образом: русских проживало 49467 человек или 70,6%, украинцев 26389 человек или 29,1 %.⁵ Представителей других национальностей 211 человек или 0,3 %[5].

Перепись 1937 года дала следующие цифры. Население района возросло на 20 000 человек. Средняя плотность населения общая по району 71,5 человек на 1 кв. километр. Плотность населения по селам 65,5 человека на 1 кв. километр[6].

Административное деление Шебекинского района выглядело следующим образом.Административной единицей являлся совет. В районе было 27 советов, из них городских - 1, сельских - 26. В составе района находился 101 населенный пункт, из них 2 рабочих поселка, 44 села, а остальные мелкие населенные пункты (хутора).

Каждый сельский совет объединял сразу несколько населенных пунктов. На один сельсовет приходится сразу по 3 по 4 населенных пункта[7].

Вынужденный переход Советской России к НЭПу в 1921 году поднял экономику страны. Заработала промышленность, начала крепнуть деревня. НЭП начала приносить свои положительные результаты. К 1925 году в Шебекинской волости приходится 10,5 железных плугов на 1000 десятин земли. В 1926 году в Шебекинской волости 47,9 % крестьян были безлошадными. В 1925 году в Шебекино создан свекловодческий кооператив «Объединение свекловодов», располагающий даже тракторами и помогающий крестьянам техникой и семенами[8].

В целом, период времени с осени 1926 года до весны 1927 года характеризуется ликвидацией острого товарного голода и восстановлением относительного рыночного равновесия. В этих условиях хлебозаготовки шли относительно спокойно и успешно[9].

Для борьбы с инфляцией и для обеспечения рентабельности хлебного экспорта, который существовал для закупки оборудования. В конце сентября 1927 года было решено существенно снизить государственные закупочные цены на хлеб. Наряду с недостатком промтоваров это явилось важной причиной падения планов хлебозаготовок.

В то время в 1927 году в Шебекинской волости существовало 4 ТСОЗа – товарищества по совместной обработке земли, возникшие во времена НЭПа вместо неудавшихся коммун. Таковые были в с. Чураево и один в с. Крапивное, объединявшие очень незначительную часть крестьянства, а именно 115 крестьянских семей-бедняков.

Отношение большинства крестьян к организуемым коммунистами ТСОЗам характеризует следующий пример. В 1924 году комсомольцы Н.-Таволжанского сахзавода решили организовать ТСОЗ в с. Графовка. После выступления комсомольцев на эту тему крестьяне села подняли их на смех. И воспоминаний А. Ф. Ярошенко: «Выступали с юмором, под общий хохот всех присутствовавших, другие выступали с издевкой, третьи в своих речах высказывали всю свою злобу по поводу идей о создании товарищества»[10].

К 1926 году в Белгородском округе насчитывалось 42 сельскохозяйственной артели и 25 ТСОЗ. В июне 1929 года Чураевское ТСОЗ им. Молотова Ютановское ТСОЗ им. Калинина объединились в сельскохозяйственную артель «Профинтерн»[11].

В Шебекинском районе было 13 000 крестьянских хозяйств из которых только около 500 относились к беднейшим хозяйствам. Хозяйства содержали 9 239 коров и 4 429 свиней[12].

Следует отметить, что ТСОЗы и сельскохозяйственные артели являлись прообразами будущих колхозов, так сказать, более мягкая форма колхоза. Вообще, ТСОЗы и сельскохозяйственные артели как форма ведения хозяйства просуществовали до 1930 года, после чего в связи с коллективизацией они были трансформированы в колхозы. В с. Крапивное в 1930 году вместо ТСОЗа решили создать колхоз. Но нашлось слишком мало желающих в него вступать, поэтому ТСОЗ ликвидировали и создали из остатков товарищества колхоз «Революционная Заря». В него добровольно вошли 17 бедняцких хозяйств. Председателем назначили рабочего 25-тысячника Подольского мехзавода Чижова Т. А. – одного из 200 рабочих, присланных партией для создания колхозов в Белгородском округе[13].

В русле решений XV съезда ВКП(б) 12 июля в г. Шебекино проходила первая районная партконференция, в которой участвовало 62 делегата. Конференция взяла установку на создание колхозов в районе, а также комитетов бедноты, упраздненных еще в 1918 году. Это был силовой орган партии, куда входила люмпенизированная часть крестьянства, зачастую подменявшая всю законную власть на селе и по своему усмотрению отбиравшая землю, инвентарь и хлеб у зажиточных крестьян в создаваемые колхозы. К декабрю 1928 года их существовало в районе 17[14].

В 1928 году в Шебекино создается колхоз «Коминтерн» во главе с бедняками А. М. Коробкиным и Л. Романовым[15]. Компания по коллективизации набирала темпы. ЦК ВКП(б) приказал местным парторганизациям увеличить темпы и количество колхозов. Следуя установкам Шебекинского РК ВКП(б) в районе на базе кооперативов и товариществ было создано несколько колхозов. Чтобы как-то поддержать создаваемые колхозы государство оказывало огромную помощь: кредитование и снабжение машинами и орудиями, предоставление налоговых льгот, передача лучших земель и другие. Но даже все эти меры позволили в 1929 году охватить 25-ю колхозами по Шебекинскому району только 16,6% крестьянских хозяйств[16].

С конца 1928 года началось широкое применение чрезвычайных мер-репрессий по отношению к сопротивляющимся насаждаемому колхозному строю крестьянам. Крестьян, отказывавшихся продавать свой хлеб, стали привлекать к ответственности по ст. 107 УК РСФСР за спекуляцию или по ст. 61 УК РСФСР, предусматривающую ответственность за отказ от выполнения государственных заданий.

У крестьян отбирали не только товарные излишки хлеба, но и запасы для потребления и посева. Особенно широко и жестоко чрезвычайные меры применяли в хлебозаготовительную компанию 1929 года. В селах начались повальные обыски и аресты.

М. П. Нутов, крестьянин с. Нежеголь Шебекинского района заявлял: «Хлебозаготовка нам не нужна: хлебозаготовки истощили крестьянство»[17].

К весне 1929 года завершилась высылка крестьян села Купино, имущество было распродано или передано в созданный колхоз им. Сталина, объединивший 16 % крестьян. Крестьяне были согласны на все, лишь бы не покидать родные места. Группа крестьян, явившись в Шебекинский райисполком тщетно пыталась доказать свою «непричастность к кулацким элементам». При этом крестьяне заявляли: «Лучше убейте, отрубите нам головы, а из села мы никуда не поедем»[18]. В Шебекино на заседании комбеда (председатель Иван Шилов) были раскулачены Озеров, Коробкин, Чередников и другие крестьяне. Дом Озерова отошел сельсовету. В с. Логовом имущество Тарасова - паровая молотилка, сеялка и другой сельскохозяйственный инвентарь отошли к колхозу[19].

В ответ на эти меры росло сопротивление крестьян. Белгородские власти летом 1929 года вынуждены были признать значительное увеличение «преступлений террористического характера, совершенных исключительно в связи с мероприятиями по хлебозаготовке»[20].

Проводимая коммунистами в пользу бедных компания по «раскулачиванию» ударила по самим же неимущим крестьянам. Вот мнение одного пастуха из сводки Белгородского окружкома ВКП(б) за 1929 год: «Вы, коммунисты, описываете имущество кулаков и забираете у них хлеб, а все село остается без хлеба. Нам беднякам, до нового урожая нигде хлеба не дадут. Пусть они, по-вашему, кулаки, но они нам давали хлеб и по дешевой цене, и даже в долг - без денег»[21].

Были отмечены и такие настроения: «Вы у кулака продаете все имущество, а чем же будем обрабатывать землю, ведь он имел лошадей, волов и обрабатывал землю больше, чем мы, и давал государству больше хлеба, а теперь все мы станем бедняками и будем с одной лошадью засевать хлеба только на одну семью»[22].

В ответ на реквизицию скота крестьяне начали его резать – «все равно отберут, так нам хоть что-то останется». В Шебекинском районе к началу 1930 года по сравнению с 1928 годом скота уменьшилось в 2 раза. Партия приняла репрессивные меры. Газета Шебекинского РК ВКП(б) «Пламя» пестрела заголовками: «Обрушить пролетарский гнев на убийц скота», «Дать кулакам и зажиточникам твердые задания». Бюро Шебекинского РК ВКП(б) запретило убой скота и его продажу. Милиции и угрозыску было поручено в подобных случаях «производить дознание в самый кратчайший срок, чтобы можно было через два дня закончить следствие». «Виновные подлежат ответственности как за вредительство»[23].

План хлебозаготовок по Белгородском округу к июлю 1929 года был выполнен на 66,8 %, а к 1 декабря 1929 года - уже на 108 %[24]. По решению коллегии Наркомзема РСФСР в декабре 1929 года Белгородчина была объявлена зоной сплошной коллективизации. Осенью 1929 года в с. Вознесеновка был создан колхоз «Красный партизан», в с. Маломихайловка – «ВЭСЭЛЭ ЖITTЯ», в с. Н. Таволжанка – «День урожая», в с. Устинка – «Красный октябрь». В одном с. Логовом стало 4 колхоза[25].

В начале января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) принимает постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», то есть от политики ограничения и вытеснения кулака перешли к политике ликвидации его как класса. 30 января во все местные парторганизации Белгородчины по телеграфу был направлен его текст.

Причину массового вступления в колхозы также раскрывает документ от 9 февраля 1930 года. Органами управления ГПУ была проведена операция в Белгородском и Шебекинском районах. Имущество кулаков передано в колхозы, причем бедняки сами помогали и указывали «надо такого-то…». Крепкий середняк боится, молчит и в массовом порядке идет в колхоз. В колхоз не принимают, идут в райком, говорят: «Берите все, только примите в колхоз». Один старик сказал» «Возьмите не только имущество, но и старуху мою, только примите»[26].

Требуя проведения репрессивных мер по отношению к зажиточным крестьянам, коммунисты стремились скрыть от населения масштабы репрессий. Раскулачивание, выселение семей за пределы района старались проводить по ночам. Этот факт подтверждает директивное письмо секретаря Белгородского окружкома ВКП(б) Павловцева П. Я. райкомам ВКП(б) о неразглашении сведений о раскулачивании, от 14 февраля 1930 года: «Предлагается обеспечить конспиративность решений партии в вопросе раскулачивания и категорически воспретить публикацию в печати и стенгазетах фактов репрессий, особенно в части применения высшей меры репрессий к кулакам[27].

Чтобы быстрее доложить в центр о ликвидации «кулачества» Белгородский окружком ВКП(б) в начале 1930 года спустил в райкомы ВКП(б) развертку, где было определено, сколько, какой категории должно быть раскулачено.

В хлебозаготовительную компанию 1929-30 гг. Шебекинский РК ВКП(б) мобилизовал 810 членов районного и сельского актива. Они обходили дворы, забирали хлеб и гужевым транспортом, так называемыми «красными обозами» отправляли его на станции[28].

Конфискованное имущество раскулаченных распределяли без всякого ведома. Печин – председатель Пристенского сельского совета переехал в кулацкую хату, имея свое хозяйство. Савостин - председатель колхоза в селе Пристень, тоже из своего дома переехал в новый кулацкий. Анохина, родственница обоих, не только переехала в освободившийся дом, но и пользовалась по своему усмотрению всем конфискованным добром этого дома[29].

В колхозе конфискованное имущество раскулаченных распределялось между своими.

Не мало перегибов было допущено и с раскулачиванием. Особое же зло – это командование мужиком, грубое обращение с ним. Нужно честно сознаться в своих ошибках и открыто, а не тайком их исправить.

Основным в настоящее время является большевистское признание всех ошибок, допущенных при коллективизации и немедленное их исправление[30].

Однако, надо было отмежеваться от перегибов так, чтобы не помешать теми же темпами и дальше загонять крестьян в колхозы. Вот почему постановление, сказав коротко о главном – о нарушении принципа добровольности в колхозном движении, далее сосредотачивает внимание на мелочах. Было решено отказаться от головотяпского перетаскивания крестьян от артельной формы к коммуне, от закрытия церквей и базаров, от обобществления мелкого скота и птицы, от ликвидации приусадебных огородов. В Шебекинском районе были отмечены следующие факты. Так, в селе Никольском была создана коммуна во главе с рабочим Подольского завода Н. Л. Богорадовым. В селе Муром – закрыта церковь, в селе М-Пристань – церковь была передана сельсовету под культурные нужды[31].С подобными явлениями при коллективизации предлагалось решительно покончить. Но темп коллективизации, согласно постановлению, необходимо было закрепить, что также выделил Павловцев П. Я. в докладе на пленуме Шебекинского райкома: «Некоторые увлеклись успехами раскулачивания и думают, что классовая борьба в колхозах закончена. Это в корне не верно. Кулак ведет активную, решительную борьбу и нам предстоит здесь проделать двойную работу». Признав в целом принцип добровольности вступления и выхода из колхоза, он все же подчеркнул, что «…мы решительно против такой добровольности, которая может разрушить колхоз, которую стремится навязать нам кулак»[32].

Здесь необходимо отметить, что если бы постановления ЦК ВКП(б) не было, то, по признанию самих коммунистов, возникла бы реальная угроза существованию Советской власти. В закрытом письме ЦК ВКП(б) от 2 апреля 1930 года «О задачах колхозного движения в связи с борьбой с искривлениями партлинии» ситуация оценивалась следующим образом. Поступившие в феврале месяце в ЦК сведения о массовых выступлениях в Центрально-Черноземной области, на Украине, в Казахстане, Сибири, Московской области вскрыли положение, которое нельзя назвать иначе, как угрожающим. Если бы не были тогда немедленно приняты меры против искривлений партлинии, мы имели бы теперь войну повстанческих крестьянских хозяйств, добрая половина наших «низовых работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение»[33]. По существу речь шла не об угрозе, а о начале крестьянской войны против насильственной коллективизации, против партии и Советской власти.

Тем не менее, крестьянин в массовом порядке побежал из колхоза. Весной 1930 года в с. Купино родственники высланных «кулаков» разобрали из колхоза лошадей, скот, сельскохозяйственный инвентарь. В с. Муром из более 300 крестьянских хозяйств осталось 18 даже к 1932 году в этом селе удалось коллективизировать только 55 % хозяйств[34].В с. Чураево в колхозе от прежней численности осталось только 25 % крестьян-бедняков[35]. Начались серьезные конфликты из-за земли. Вышедшие крестьяне требовали обратно свою землю и урожай. Среди них были даже партизаны 6-го Корочанского повстанческого полка, сражавшиеся за Советскую власть в годы гражданской войны и также выступивших против насаждаемого колхозного строя. Но все равно, лучшие земли забирал колхоз, а остальные были отданы обратно крестьянам.

По апрельской сводке 1930 года Белгородского окружкома ВКП(б): из 3 690 подвергшихся раскулачиванию хозяйств по 1 313 было отменено раскулачивание, но только 35,6 % из этих ошибочно раскулаченных восстановлено в правах[36].

Наступило кратковременное «затишье», своеобразная стабилизация, когда «низы» добровольно не хотели возвращаться в колхозы, а тем более создавать новые, а растерявшиеся «верхи» на местах не решались начинать новое наступление на крестьян.

После этих событий в Шебекинском районе из всех крестьянских хозяйств 45 стало единоличниками. К 1930 году в деревне осталось только 2 слоя: колхозники и единоличники[37]. Это не устраивало партию. К середине 1930 года с помощью чрезвычайных мер процесс массового выхода из колхозов был остановлен и количество коллективных хозяйств начало постепенно расти. 27 сентября 1930 года в г. Шебекино проходит 4-я партконференция, которая основываясь на постановлении ЦК ВКП(б) от 14 марта 1930 года «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» взяли установку на формирование темпов сплошной коллективизации в районе. Все это для отчетности было приурочено к определенной компании.

С 15 октября по 25 октября 1930 года в СССР были объявлены «дни урожая». В Шебекинском районе они проходили по лозунгом «За 10 дней удвоить ряды колхозников», что и было сделано по району, как требовал Шебекинский РК ВКП(б) ровно за 10 дней[38].

В ноябре 1930 года проходит пленум ЦК ВКП(б), который подвел итоги сплошной коллективизации : «Хлебозаготовительный план нашего района на 1 ноября выполнен на 100,8 %, выдвинутый сверх этого плана встречный план хлебозаготовок, составляющий 20 % годового плана, в основном тоже выполнен»[39].

Кроме этого силами Шебекинского комсомола к 16-му международному дню юношества 5 сентября было организовано движение «красных обозов» в количестве 30 000 пудов к 13 годовщине Октября было организовано 6 «красных обозов». В этот момент район был коллективизирован на 29 %[40]. РК ВКП(б) дал также указания комсомолу: «Комсомольская организация поведет решительную борьбу с проявлением левых и правых загибов в рядах нашей партии и комсомола»[41].

Если весной 1930 года в Шебекинском районе было 43 колхоза, то на начало 1931года - 47, а к июлю 1931 года - 59 колхозов. К осени 1931 года уже на 70 % крестьянских хозяйств в Шебекинском районе вступили в колхоз[42].

Таким образом, следует сказать, подытоживая выше обозначенные факты, сделаем некоторые выводы. Итак, до образования Шебекинского района (1928 г.) город Шебекино был центром Шебекинской волости. Шебекинский район населяли представители преимущественно двух национальностей: русские и украинцы. К 1923 году в Шебекинской волости на долю частника приходилось 52 % товарооборота. Крестьянские хозяйства, являвшиеся своего рода предпринимательскими, начали набирать большой рост развития к 1925-27 гг., а число бедняцких хозяйств уменьшилось до 20-25%. Период политики преобразования мелких, единоличных крестьянских хозяйств в крупные общественные социалистические хозяйства путём кооперирования, положил начало массовому недовольству среди зажиточного населения района, что дало толчок массовым репрессиям со стороны государства.

Сельскохозяйственная деятельность в Шебекинском районе в 1930 гг.

В Шебекинском районе в рассматриваемый период было 61 867 га сельскохозяйственных угодий[43]. Пашня занимала территорию, равную 923 га, усадебные земли занимали площадь в размере 6 081 га, на сенокос отводилось 3 275 га[44]. В 1931 году в сельском хозяйстве Шебекинского район было занято 17 253 человека - 43,3 % от общего населения района[45]. Шебекинский район ко дню 5-й районной партконференции был коллективизирован на 63 %, удельный вес социалистического сектора превысил индивидуальный[46]. В общей землеобеспеченности района социальный сектор занимает 70,7 % и по пашне - 72,5 %. В районе значительно увеличивается рост посевных площадей и в особенности по соцсектору . Если в 1930 годусовхозы засеяли 6 889 га[47], то в 1931 году - 7 325 га, колхозы в 1930 году засеяли 9 700 га, то в 1931 году - 30 000 га[48].

Площадь посева у единоличников сократилась в результате политики раскулачивания (реквизиций в пользу соцсектора). С каждым днем колхозы пополнялись вступающими единоличниками. Вся площадь посева так же увеличилась по сравнению с 1930 г. В 1930 году было засеяно 49 299 га, в 1931 году было засеяно 5 205 га. Удельный вес посева соцсектора поднялся до 72,8 %[49].

Шебекинский район – район сахарной промышленности и вполне понятно, что основной культурой в районе является сахарная свекла. Из года в год увеличивается площадь посевов сахарной свеклы и по сравнению с 1929 годом посевы сахарной свеклы увеличились на 100 %: в 1929 году было посеяно 3 715 га, в 1930 г. – 6 049 га, в 1931 г. засеяно – 7 311 га[50].

Расширение посевной площади под сахарную свеклу шло в основном, главным образом, за счет земли, занятой под пары. Из года в год идет рост технический культур, и в частности – сахарной свеклы, как сырьевой базы для основной промышленности района.

Кроме сахарной свеклы в районе выращивали следующие сельскохозяйственные культуры: рожь, пшеница (яровая и озимая), ячмень, овес, зерно, горох, просо, картофель. Урожайность в 1930 году по свекле была 306 2228, в 1931 году по свекле удалось получить 676 777 цт[51]. Валовой урожай и сбор за 1936 год с 1 га составил (таблица № 1)[52]:

 Таблица

Название культуры	Посевная площадь (га)	Урожайность (цт с 1 га)	Валовой сбор
Рожь озимая	5 407	9,06	54 103
Пшеница озимая	4 649	14,4	65 272
Пшеница яровая	2 526	10,3	26 018
Ячмень	4 845	10,3	4 903
Овес	2 390	11,9	2 841
Вика-зерно	236	10,8	3 629
Горох	907	4,1	3 718
Просо	979	6,97	6 823
Картофель	322	80	4 869
Сахарная свекла	6 373	87,9	560 488

Валовой доход сельского хозяйства из года в год повышался. Если в 1929 году в колхозах от полеводства прибыль составила 156 712 рублей, то в 1930 году цифра поднялась до 1 625 956 руб., а в 1932 году – цифра равнялась 4 105 710 рублей[53].

Животноводство после катастрофического падения численности поголовья скота в 1930 году и принятых мероприятий со стороны парторганизаций по восстановлению стад были достигнуты значительные успехи. Численность поголовья была восстановлена в особенности по социалистическому сектору сельского хозяйства. Если на 1 июля 1930 года в колхозах крупного рогатого скота было всего 332 головы, в совхозах 985 голов, в единоличных хозяйствах 8 530 голов, то на 1 июля 1931 года в колхозах имелось701 голова, в совхозах – 1 423 головы и в единоличных хозяйствах 15 108 голов[54]. Значительно увеличилось за год поголовье другого скота – овец, свиней, лошадей. К 1937 году поголовье сельскохозяйственного скота увеличилось по крупному рогатому скоту до 22 526, также волы – 1 447, поголовье свиней стало 13 187 голов, мелкий рогатый скот составил 12 503 голов[55].

Животноводство в колхозах развивалось главным образом по линии организации молочно-товарных и свиноводческих ферм. К 1931 году в колхозах было создано 9 молочно-товарных ферм с 460 головами скота и 2 фермы ЦРК и ЗРК[56].

В районе было 17 свиноферм по колхозам с количеством скота 662 головы, а в общем по району 20 свиноферм, с количеством скота 903 головы – (данные на 1931 год).

На капитальное строительство колхозных МТФ выделено 79 600 руб. и СТФ 59 700 руб. Выполнено капитальное строительство на 69 %. Но, не смотря на то, что кредиты на строительство и покупку племенного скота были отпущены вовремя, эти кредиты остались неиспользованы (около 40 000 рублей), МТФ и СТФ находились в антисанитарном состоянии (даже по сахкомбината)[57].

В МТФ Буденовского сахкомбината коровы стоят по колено в навозе. В «Профинтерне» - молодняк брошен на произвол судьбы. Отсюда падеж скота телят выразился в 70 %. В Муромском колхозе «Трудовик» вследствие плохого ухода за свиньями и массового заражения произошел падеж 20 голов свиней[58].

Газета «Пламя» писала: «В Никольском колхозе на молодняк совершенно не обращают внимания. Колхоз обобществил молодняк колхозников не построив им соответствующего помещения, не предоставив правильного ухода и правильного кормления. В результате 10 голов телят пало и 32 головы сильно истощены, ждут той же участи»[59].

В колхозе «Красный партизан» (с. Вознесеновка) свиноводческому хозяйству не уделено достаточного внимания. Уход за свиньями особенно за свиноматками, поставлен из рук вон плохо. В Марьинском совхозе скот содержался в плохом состоянии. Правильное кормление отсутствует. В особенности, плох уход за телятами и поросятами. Телята заражены легочными заболеваниями и падеж их выразился в 42 %. Имеется падеж и поросят, от плохого ухода за ними[60].

В колхозе им. «Ленина» с. Пенцево за имеющимися свиньями не налажено никакого ухода, от недогляду матка поросят подавила. Само управление колхоза недооценивает вопросы свиноводства и часто снимает свинарей, посылая их на другие работы[61]. Говорилось о таком существовавшем порядке вещей в животноводчестве в районной газете «Пламя».

Работали колхозники в созданных колхозах не за деньги, а за «трудодни», «палочки», то есть единицы. Детям до 14 лет по 5 «палочек». На одну «палочку» было положено по 3 пуда хлеба (48 кг). Но получали колхозники это раз в году, после уборки урожая и полного расчета с государством[62]. Но так как урожаи в колхозах были очень низкими, а государство забирало почти все, это началось уже в 1931 году, даже семенной фонд, то крестьянам почти ничего не оставалось. Кормились они с приусадебных участков. А реальная картина была такая: в 1932 году в Шебекинском районе колхозники на трудодни получали по 2,2 кг хлеба, в 1933 году – 4 кг, в передовых колхозах – почти 5-7 кг[63], а в некоторых колхозах его и вовсе не получали. Здесь можно сказать, что статистика в то время была подтасована. Из сведений, например, в колхозе с. Ржевка в 1939 году колхозники на трудодень получали 4 кг, и это считалось хорошим показателем[64]. Такой порядок в сельском хозяйстве просуществовал до 1966 года.

Основой колхозной организации труда являлась сдельщина. Сдельщина обозначает распределение доходов колхоза в соответствии с количеством и качеством затраченного колхозником труда. При подведении итогов колхозного урожая, когда колхоз расплатится со всеми обязательствами перед государством и приступит к распределению доходов среди колхозников, эти доходы распределялись по выработанным каждым колхозником трудодням. Следовательно, запись о вырабатываемых трудоднях являлась основным условием сдельщины, без учета проведение сдельщины теряло всякий смысл, являлось формальным.

Знание каждым колхозником количества выработанных им трудодней было обязательным условием проведения сдельщины. Вырабатываемые отдельными колхозниками трудодни были известны всем участникам бригады с целью повышения конкуренции между колхозниками. Это служило основой соревнования и вызывало стремление не отставать от других.

Между тем, по сведениям, которые поступали в редакцию газеты «Пламя», с учетом труда колхозников дело обстояло из рук вон плохо. Во многих колхозах учета труда вовсе нет, во многих колхозах записи велись таким образом, что в последствии недоразумения при распределении были неизбежны.

В чем причина того, что это необходимое условие правильной сдельщины не проводилось в жизнь? Местные органы объясняли это тем, что до колхоза еще не дошли формы, что на местах не хватало счетных работников.

Отсутствие четкого учета трудодней делало невозможным налаживание составляющих основ социалистического труда (ударничества и соревнования) в колхозе. Непосредственная проверка проведения сдельщины на местах показывала, что сплошь и рядом сдельщина проводилась лишь формально.

Особенная путаница царила вокруг расценок и норм выработки трудодней. Трудоднем многие считали рабочий день и каждому присутствовавшему на месте работы от гудка до гудка записывался трудодень. В то время, как в действительности при правильном понимании того, что такое трудодень, проработанный день мог приравниваться к двум трудодням, а мог составить и меньше половины трудодня.

При сдельщине каждая работа имела свою расценку. Колхозная сдельщина отличалась тем, что расценки работ велись не в деньгах, а в трудоднях. То что колхозник должен был работать не за деньги, а за трудовые «палочки» партийное руководство трактовало следующим образом: «Устанавливать расценку в деньгах в колхозе нельзя. В колхозе не может быть зарплаты, ибо зарплата бывает при работе по найму, а в колхозе работают хозяева, равноправные члены хозяйства. Колхоз – это хозяйство колхозников. В колхозе между его членами распределяются доходы. Для колхоза твердая зарплата – вреднейшее явление»[65]. В ответ на обращения колхозников о начислении зарплаты в денежном эквиваленте шли обвинения в адрес как бы уже ликвидированного класса кулачества, говорилось, что якобы кулак старается подбить колхозника на требование твердой зарплаты, стараясь представить колхоз в качестве хозяина для колхозника. А колхозники должны знать, что они сами являются хозяевами, что их доходы будут целиком определяться количеством затраченного труда. Но заранее определить какой будет доход, устанавливать твердые ставки не предполагалось. Поэтому и применялись установленные расценки колхозных работ в трудоднях[66].

Трудодень был не только временем работы 8, 10 или 12 часов. Под понятием трудодень подразумевалось количество работы и ее качество. Именно такое количество, которое могло быть произведено в течение дня напряженной работы. Нормами трудодня были 3/4 га вспашки, 5 га боронования, 5,5 м двухрядной прополки[67].

В каждом колхозе в зависимости от условий работы этого колхоза и наличия орудий труда, трудодень устанавливается по-своему. Важно было то, чтобы трудодень как можно ближе подходил к тому, что в действительности в течение напряженного рабочего дня могло быть выработано лучшим колхозником.

Например, в Чураевском колхозе «Профинтерн» постановка учета и организации труда были неналажены. Бригадиры, которые должны были вести учет в своих бригадах этим вопросом не занимались. Функции некоторых бригадиров выполнял табельщик, который после работы замерял, сколько сделано и отмечал, а бригадир только следил за работой[68]. Не было точной разбивки бригад. Люди в бригадах менялись. Например, две бригады косили луг, а потом по собственной инициативе соединялись и работали вместе. Так же не достаточно четко были проработаны нормы выработки. Например, скосить 1 га травы на 6 человек давали 9 трудодней, то есть 1,5 трудодня на человека, в то время, как сами колхозники говорили, что эта норма низкая, что можно выработать и больше[69]. В большинстве случаев каждый колхозник старался выработать норму. Индивидуальная сдельщина совершенно отсутствовала, вследствие чего отсутствовало ударничество и соцсоревнование. Имелись случаи, когда колхозник работал не полный день и не вырабатывал установленной нормы выработки, а ему записывали полный трудодень. Правление Пенцевского колхоза им. «Ленина» было осуждено за бездействие в газете «Пламя». Для этого послужил эпизод из колхозной жизни: 7 июля 1931 года колхозница Осадченко Александра Васильевна пришла жаловаться в правление колхоза на то, что многие женщины не дают ей работать по ударному, не дают ей перевыполнить нормы выработки, едва только она начинала в работе уходить вперед. Это подтвердил и бригадир: ее коллеги начинали ударницу всячески оскорблять[70]. Правление колхоза, в свою очередь, вместо того, чтобы дать отпор антиударническим настроениям и создать атмосферу для развертывания ударничества, также обвиняло ударницу Осадченко. Между колхозами заключались договоры о социалистическом соревновании. Но большинство колхозников не очень торопилось перевыполнить план. Агитаторы, находившиеся среди колхозников, подговаривали колхозников не торопиться выполнять план работ раньше других, так как передовиков посылали на помощь отстающим хозяйствам[71].

Само руководство в некоторых селах, ранее поддержавшее коллективизацию, начало роптать. Партия начала направлять уже репрессии против самих колхозников, искать новых «кулаков». Недаром постановлением ЦИК и СНК СССР от 23 декабря 1930 года местным советам было предписано самим устанавливать признаки кулацких хозяйств, применительно к местным условиям[72]. В декабре 1930 года в с. Купино действовала выездная судебно-прокурорская бригада, арестовавшая руководство сельского света. Она же провела аресты в с. Репное, Дмитровка и в Шебекинском сельском совете. РК ВКП(б) вынужден был провести досрочные выборы в сельский совет. В Шебекинском районе в начале 30-х гг. шла борьба за чистоту колхозных рядов от классово чуждых элементов. Например, Маслово-Пристаньская ячейка произвела расследование указанных фактов, факты подтвердили, что Ивановский колхоз «Ударник» засорен кулачеством, которое, якобы, всячески тормозило успешное окончание весеннего сева. В колхозах «Ударник» и «им. Ленина» было обнаружено семь кулацких хозяйств, которые до революции имели много земли, эксплуатировали чужой труд, нанимали батраков[73]. Это семьи Крючковы и Беззубова А. А. Муж последней, лишенный избирательных прав был раскулачен и выслан за пределы Центрально-Черноземной области на 9 лет. Пробрались в колхоз эти «кулаки» при содействии зятьев Крючкова Андрея, Воловичева Дениса и Журавлева Назара. Последний работал председателем колхоза, а во время следствия он работал счетоводом колхоза. 13 июля 1931 года расширенный пленум Маслово-Пристаньского сельского совета постановил исключить из колхоза вышеуказанные кулацкие хозяйства[74].Член Чураевского сельского совета Калмыков Яков Матвеевич не только сам не вступил в колхоз, он заявил в помещении сельсовета: «В колхоз пошли лодыри, а все лучшие остались вне колхоза». Бригадир призвал очистить сельсовет от кулацкого ставленника. Лебеденко В.И. работал в должности полевода в совхозе «Поляна». Он имел до революции 20 десятин земли, около 7 десятин леса, ветряную мельницу и другое имущество. Держал сезонных и постоянных батраков. Предполагалось немедленно кулака Лебеденко выгнать из социалистического сектора и поставить полеводом своего человека[75].

Насилие порождало насилие. Всю свою злобу и ненависть за унижение и разорение крестьян направляли на непосредственных исполнителей репрессивной политики: 1 июля 1931 года убит председатель сельского суда с. Устинка Г. П. Молчанов, 5 ноября 1930 года в с. Никольском был убит активист колхозного движения коммунист Столяров, в августе 1932 года убит председатель колхоза «Красный октябрь» в с. Устинка З. А. Лазарев. Недаром в сводке ОГПУ от 23 июля 1932 года говорилось об «ухудшении политнастроения части колхозников», «росте массовых выходов из колхозов, разборе скота, имущества и сельскохозяйственного инвентаря». Усиление тенденции к индивидуальному сбору урожая, «самочинном захвате и разделе в единоличное пользование земли и посевов», продолжении многочисленных случаев отказа от работы целых групп колхозников мотивированных отсутствием хлеба и ненадежностью общественного питания на полях[76].

В 1933 году были созданы так называемые политотделы при МТС и совхозах, начавшие чистку кадров колхозов и МТС с отдачей их под суд, а также организацию партячеек в созданных колхозах[77]. В Ржевском совхозе политотдел возглавил 25-тысячник А. И.Удалов, Шебекинскую МТС – Гусев, Зиборовскую МТС - Зелкан[78]. Просуществовали политотделы до 1935 года. Политотделы не подчинялись ни сельским советам, ни районным земельным органам[79].

В селах возобновились реквизиции хлеба в пользу государства. Особенно остро стал вопрос в 1932 году, когда зерна было собрано меньше, чем в 1931 году. А хлеб надо было взять. И для этих целей при сельсоветах образовывались бригады мобилизованные по ликвидации прорыва в хлебозаготовках. Яркий пример ликвидации прорыва в хлебозаготовках произошел в ноябре 1932 года в с. Нежеголь, описанный подробно в газете «Пламя» 24 ноября 1932 года: «17 ноября в 17.00 Нежегольские организации рапортовали району о выполнении плана хлебозаготовки. Колхозный сектор первый по селу выполнил долг перед государством, но Нежегольский сельсовет тянул вниз единоличный сектор, задолженность за которым составляла 98 цт. из плановых 692, а вследствие невыполнения плана по культурам предстояло еще изъять 150 цт.

11 ноября в 6 часов вечера собралась Нежегольская парторганизация на совещание. На повестке дня стоял один вопрос - план хлебозаготовок по единоличному сектору выполнить во что бы то ни стало.

Во время ударной работы были обнаружены до 40 случаев укрытия хлеба. Хлеб прятали всюду. Вот отдельные факты: «У Диничева, не выполнившего плана хлебозаготовок хлеб в количестве 10 мешков был обнаружен спрятанным в соломе, там же были спрятаны 8 овчин, которые также были конфискованы. У единоличницы Снимщиковой было обнаружено просо, которое было подвешено за иконами, под крышкой стола и под загнетью печи в земле. У Семенкова в сенях под полом было обнаружено 3 мешка пшеницы. У Жданова Д. И., твердого должника, в яме на огороде было обнаружено 3 центнера проса. У Щекинова Ф. А., Жданова Я. Г., Закурдаева М. П., Пономарева М. Т. - хлеб был найден закопанным в ямах, в сараях, под навозом, на огородах и т. п. Попутно с хлебом были обнаружены у тех же единоличников ямы с сахарной свеклой и с сахаром. Некоторые умудрялись прятать хлеб и сахар на пустых кулацких усадьбах»[80]. в газете всячески восхваляли реквизиторов, называя их ударниками, указывая, что они могут быть истинными большевиками.

17 ноября в 5 часов вечера план хлебозаготовок по единоличному сектору был выполнен со следующими показателями. Уточненный план с остатками недовыполненного был установлен в 248 цт, выполнено 268, 76 цт – 108, 3 % плана и сверх плана сдано масленичных культур»[81].

Аналогичные события в это же время происходили и в других селах. Штурмовая бригада Вознесеновских колхозников в Волковском сельсовете развернула широкую массовую работу среди колхозников и единоличников по выполнению хозполиткомпании. Во всех участках сельсовета проведены собрания по вопросу о состоянии выполнения хлебозаготовок и мобилизации денежных средств. Бригады были разбиты на звенья по 3-4 человека и каждое звено получило определенное задание. До приезда бригады годовой план хлебозаготовки был выполнен на 75 %, картофелезаготовки на 95 %, план мобилизации средств четвертого квартала 7 %. За время пребывания бригады в селе хлебозаготовка в селе была выполнена на 88 %, картофелезаготовка на 105 %, мобилизация средств 4 квартала 45 %. Эта бригада организовала красный обоз хлеба имени 15 годовщины октября и сдала на приемочный пункт в ноябре 87 цт хлеба[82]. После решительных мер, принятых по ликвидации прорыва хлебозаготовок в Волковский колхоз вступили 4 единоличника[83].

Сельское хозяйство пострадало так от сокращения производства только в период колхозного строительства.

Все эти мероприятия могли привести к одному голоду, с осени 1932-1933 гг., в результате которого голодало не менее 30 млн., а умерло от голода не менее 7 млн. человек[84].

Многие дети в с. Новая-Таволжанка и других селах ходили голодные[85].

Но даже в это время темпы коллективизации не были остановлены. В Шебекинском районе уже к январю 1934 года 83 % крестьянских хозяйств было коллективизировано[86].

Этому непосредственно способствовало введение единовременного налога для единоличных крестьянских хозяйств. Постановление ЦИК, СНК СССР установило единовременный налог на следующих основаниях. К единовременному налогу привлекались все единоличники, занимавшиеся сельским хозяйством, проживающих в сельской местности, дачных поселках и городских поселениях, с которых взимался сельхозналог. От единовременного налога освобождались хозяйства рабочих и служащих, уплачивающих сельхозналог, у которых основным доходом являлась зарплата, хозяйства колхозников, военнослужащих, милиции и единоличные хозяйства, освобожденные по маломощности в 1932 году, инвалиды войны и труда, отнесенные к 1 и 2 группе инвалидности[87].

Ставки единовременного налога устанавливались в следующих размерах. Хозяйства облагались сельхозналогом по твердым ставкам. Уплачивали единовременный налог в размере 15-20 рублей. Хозяйства, облагаемые сельхозналогом по прогрессивным ставкам уплачивали единовременный налог в размере от 100 до 175 % к окладу сельхозналога 1932 года, но не менее 25 рублей[88].Кулацкие хозяйства уплачивали единовременный налог в размере 200 % оклада сельхозналога 1932 года. Хозяйства, вступившие в колхозы до 10 декабря 1932 года от единовременного налога освобождались, а хозяйства вышедшие и исключенные из колхозов привлекались к налогу наравне с единоличными. Райисполком Шебекинского района пользуясь правом, оговоренным в постановлении ЦИК СНК СССР повысил для хозяйств «кулаков» ставки единовременного налога и увеличил ставку единовременного налога до 300 %[89].Шебекинский РИК ВКП(б) установил для каждого сельсовета в процентном соотношении к сельхозналогу[90].

Обработка земли в колхозах была невозможна без создания в Шебекинском районе МТС (машинно-тракторные станции). МТС были государственными организациями и выполняли не только технические функции, но и осуществляли идеологическое и политическое руководство колхозами (ведь реально ни один трактор не был отдан колхозам - они полностью зависели от МТС). МТС являлись как бы смычкой партии и деревни на местах.

Весной 1930 года при сахзаводе «Профинтерн» на базе тракторной колонны Шебекинского машинного товарищества, которая обслуживала колхозы Шебекинского, частично Б-Троицкого и Волчанского районов, создана 1-я в районе машинно-тракторная станция. Она имела 68 тракторов: 36 «Фордзонов» и 32 «Интернационала»[91].На площади в 15 га началось строительство ее усадьбы. В 1932 году была создана Зиборовская МТС, а в 1937 году третья МТС Полянская. В общем в 1928-29гг. по стране тракторам принадлежало 2,5 % энергетических мощностей сельского хозяйства, а рабочему скоту - 94,8 %, в 1929 году не было и по одному трактору на 20 колхозов, даже к 1934 году был только 1 трактор на 2 колхоза[92]. К 1937 году на трех МТС (Зиборовской, Шебекинской и Полянской) было уже 152 трактора[93].

Появились новые модели тракторов - это ЧТЗ (6 тракторов), УГ (42 трактора), ХТЗ (22 трактора)[94].

МТС полностью не справлялись с возложенными на них обязательствами. Трактора приходилось перегонять часто из колхоза в колхоз, из-за чего имелись длительные простои тракторов. Сорвана была 23 часовая работа. Например, в начале сева весной 1931 года выбыли сразу 22 фордзона[95].В связи с необеспеченностью перевозными средствами недостаточно обслуживались бригады механиками, трактора обслуживались непостоянными трактористами, и в каждом колхозе происходила смена тракториста, вследствие чего внимание к трактору уделялось недостаточно, поэтому трактора часто ломались. К числу основных дефектов относились и неумение дирекции МТС увязать работу тракторов с наличием тягловой силы в колхозах, отсутствие достаточной помощи колхозам со стороны агрономов МТС по внедрению плановости и учета, а также проверки качества работы. Также имели место большие простои тракторов из-за несвоевременной подвозки горючего и воды, часто планы работы МТС не были согласованы с колхозами. Во время сева произошло 52, из которых 23 из-за недоброкачественности ремонта, а остальные 29 по вине тракториста. Простои по «Фордзонам» были особенно велики и выразились в 2 297 часов или 63 % по отношению к выработанным часам. По «Интерам» простой был меньше и выразился в цифре 1 615 часов или 22 % по отношению к отработанному времени[96]. Норма выработки на тракторах также не выполнялась. Имел место значительный перерасход топлива, отсутствие освещения на тракторах сорвало 23 часовую работу тракторов. Не хватало специалистов[97]. Шебекинская МТС неоднократно участвовала во всесоюзной сельскохозяйственной выставке на протяжении 1939-41 гг. В 1940 году ей вручили на выставке диплом 1-й степени[98].

Работам МТС на полях колхозов предшествовало подписание договоров между МТС и колхозом о совместных работах. Образец договора был разработан Наркомземом СССР и был утвержден СНК СССР от 5 февраля 1933 г[99].

Колхоз обязан был производить доставку горючего и машин со станции, железных дорог к месту работы и подвозку воды к месту работы трактора. Установка скирд и молотьба хлебов производилась в определенных местах по указанию станции. Подвозка продукции причитающейся МТС за ее работы к железнодорожным станциям, пристаням, элеваторам и заводам производилась перевозными средствами колхоза, за его счет. В целях наиболее производительного использования сложных сельхозмашин, принадлежащих колхозу, МТС покупала у колхоза по особому соглашению все сложные молотилки и локомобили. Колхоз рассчитывался с МТС не деньгами, а натуральными продуктами (зерном, хлопком, свеклой, льном). За проведение всех основных сельскохозяйственных работ МТС получала от колхоза в оплату своих расходов натуральным продуктом 20 % урожая по зерну, кукурузе, подсолнуху, хлопку и льну, 17 % по свекле и 16 % по картофелю[100].

В перечень всех основных сельскохозяйственных работ входили: по зерну – вспашка, посев, косьба, молотьба или уборка комбайном, по кукурузе – вспашка, посев, культивация и уборка, по подсолнуху – вспашка, посев, молотьба, культивация, по картофелю - глубокая вспашка, посадка и копка, по льну – две вспашки, посев и теребление. В случае, если МТС в колхозе производил не все основные работы, колхоз оплачивал МТС лишь каждую произведенную работу в процентах от урожая.

Оценивая производительную деятельность МТС в колхозах можно выделить некоторые негативные моменты. Сложившаяся форма производственно-технического обслуживания со стороны МТС воспринималась крестьянами неоднозначно. Одна часть крестьянства считала, что натуральная оплата взимается с колхозов (хотя и на добровольных началах) была слишком кабальной. После выполнения хлебозаготовок и натуроплаты (зерном) у многих колхозов оставалось мало зерна для распределения на трудодни. Недовольны были крестьяне и тем, что МТС были слабо заинтересованы в повышении урожайности, так как денежное начисление производилось не от урожайности, а в зависимости от количества гектаров обработанной земли[101].

Таким образом, в середине 1930-х годов Шебекинский район занимал не последнее место по числу сельскохозяйственных угодий. Большие темпы развития в исследуемый период занимает сахарная промышленность, в которой была задействована большая часть рабочей силы города и района. Колхозное хозяйство начало приобретать первостепенное значение. С 1930-х и до начала 1940- гг. в промышленное производство начинают внедрятся новшества, направленные на улучшение урожайности, повышения заготовительной сырьевой базы и т. д. Большой вес в данный период приобретает агропромышленный комплекс.

Библиография

I. Источники

а). Государственный архив Белгородской области:

   ФР - 959. Шебекинский военный комиссариат.

1 ГАБО. - ФР-959. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 71.

2 ГАБО. - ФР-959. - Оп. 1. - Д. 6. - Л. 6.

б). Шебекинский историко-художественный музей:

3 НСА - Воспоминания А. Ф. Ярошенко.

4 НСА - Воспоминания Н. И. Серикова.

II. Периодическая печать

5 Гончаренко Ю. Резерв душ для отсева сеятелей // Белгородская правда. - 1990. - 4 августа.

6 Данилов В. П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. - 1990. - № 5. – С. 45.

7 Зеленин И. Е. Революция сверху: завершение и трагические последствия // Вопросы истории. - 1994. - № 10. - С. 28-29.

8 Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

9 Кузюлев Н. Н. Крепнуть колхозам, богатеть колхозникам // Красное знамя. - 1985. - 23 октября.

10  Кузюлев Н. Н. Трудные дни становления // Красное знамя. - 1985. - 25 июля.

11  Лацис О. Перелом // Знамя. - 1986. - № 6. – С. 135.

12  Пламя. - 1930. - 8 марта.

13  Пламя. - 1930. - 26 марта.

14  Пламя. - 1930. - 5 июня.

15  Пламя. – 1930. - 2 ноября.

16  Пламя. - 1931. - 13 мая.

17  Пламя. - 1931. - 28 мая.

18  Пламя. - 1931. - 31 мая.

19  Пламя. - 1931. - 15 июля.

20  Пламя. - 1931. - 17 июля.

21  Пламя. - 1931. - 20 июля.

22  Пламя. - 1931. - 30 июля.

23  Пламя. - 1931. - 11 августа.

24  Пламя. - 1931. - 19 августа.

25  Пламя. - 1931. - 1 декабря.

26  Пламя. - 1932. - 13 ноября.

27  Пламя. - 1932. - 24 ноября.

28  Поздняков Э. Н. Шебекино в 20-е - 30-е гг. // Красное знамя. - 1998. - 30 июня.

29  Салуцкий А. Артельские люди // Наш современник. - 1988. - № 2. – С. 14.

III. Литература

30  Ким М. П. История индустриализации Центрально-Черноземного района 1926 - 1932 гг. В 2-х тт. Т. 1. – Воронеж: «Центрально-Черноземное книжное издательство», 1970. - 493 с.

31  Краев М. А. Победа колхозного строя в СССР. - М.: «Госполитиздат», 1954. - 73 с.

32  Мигущенко О. Н. Влияние социально-экономической политики государства на развитие правовых взглядов сельского населения в 1928-34 гг. – Курск: «Курский филиал Орловского юридического института», 1998. - 268 с.

33  Поздняков Э. Н. История Шебекино XX в. – Белгород: Издательский дом «В. Шаповалова», 2001. - 77 с.

34  Поясов С. А. Шебекино: историко-краеведческий очерк. - Шебекино: ШИХМ, 1970. - 194 с.

35  Рогалина М. А. Коллективизация: уроки пройденного пути. - М.: Изд. МГУ, 1989. - 222 с.

36  Тепцов В. Н. Аграрная политика на крутых поворотах 20-х - 30-х гг. - М.: «Знание», 1990. - 62 с.

37  Трапезников С. П. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства. - М., 1959. – С. 356.

38  Трапезников С. П. Коммунистическая партия в период наступления социализма по всему фронту. Победа колхозного строя в деревне (1929 – 1932 гг.). - М.: «Госполитиздат», 1959. - 447 с.

[1] Поздняков Э. Н. История Шебекино XX в. – Белгород, 2001. - С. 16.

[2] Там же.

[3] ГАБО. - ФР-959. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 71.

[4] Там же. - Л. 72.

[5] Там же.

[6] Там же.

[7] ГАБО. - ФР-959. - Оп. 1. - Д. 6. - Л. 6.

[8] Там же. - Л. 7.

[9] Поздняков Э. Н. Шебекино в 20-е - 30-е гг. // Красное знамя. - 1998. - 30 июня.

[10] Поясов С. А. Шебекино: историко-краеведческий очерк. - Шебекино, 1970. - С. 85.

[11] Там же – С. 86.

[12] ШИХМ-НСА (Из воспоминаний А. Ф. Ярошенко).

[13] Кузюлев Н. Н. Крепнуть колхозам, богатеть колхозникам // Красное знамя. - 1985. - 23 октября.

[14] Там же.

[15] Поясов С. А. Указ. соч. – С. 87.

[16] Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

[17] Поясов С. А. Указ. соч. - С. 89.

[18] Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

[19] Гончаренко Ю. Резерв душ для отсева сеятелей // Белгородская правда. - 1990. - 4 августа.

[20] Трапезников С. П. Коммунистическая партия в период наступления социализма по всему фронту. Победа колхозного строя в деревне (1929 – 1932 гг.). М., 1960. – С. 103.

[21] Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

[22] Гончаренко Ю. Резерв душ для отсева сеятелей // Белгородская правда. - 1990. - 4 августа.

[23] Там же.

[24] Данилов В. П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. - 1990. - № 5. – С. 45.

[25] См. подробнее: Пламя. – 1930. - 2 ноября.

[26] Кузюлев Н. Н. Трудные дни становления // Красное знамя. - 1985. - 25 июля.

[27] Там же.

[28] Гончаренко Ю. Резерв душ для отсева сеятелей // Белгородская правда. - 1990. - 4 августа.

[29] Там же.

[30] Там же.

[31] Пламя. - 1930. - 5 июня.

[32] Гончаренко Ю. Резерв душ для отсева сеятелей // Белгородская правда. - 1990. - 4 августа.

[33] Пламя. - 1930. - 8 марта.

[34] Пламя. - 1930. - 26 марта.

[35] Зеленин И. Е. Революция сверху: завершение и трагические последствия // Вопросы истории. - 1994. - № 10. - С. 28-29.

[36] Кузюлев Н. Н. Крепнуть колхозам, богатеть колхозникам // Красное знамя. - 1985. - 23 октября.

[37] Там же.

[38] Гончаренко Ю. Резерв душ для отсева сеятелей // Белгородская правда. - 1990. - 4 августа.

[39] Кузюлев Н. Н. Крепнуть колхозам, богатеть колхозникам // Красное знамя. - 1985. - 23 октября.

[40] Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

[41] Там же.

[42] Кузюлев Н. Н. Трудные дни становления // Красное знамя. - 1985. - 25 июля.

[43] Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

[44] Кузюлев Н. Н. Крепнуть колхозам, богатеть колхозникам // Красное знамя. - 1985. - 23 октября.

[45] ГАБО. - ФР-959. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 71.

[46] Там же.

[47] Пламя. - 1931. - 30 июля.

[48] Пламя. - 1931. - 19 августа.

[49] Там же.

[50] Там же.

[51] Там же.

[52] Там же.

[53] Там же.

[54] ГАБО. - ФР-959. - Оп. 1. - Д. 6. - Л. 7.

[55] Пламя. - 1931. - 19 августа.

[56] Трапезников С. П. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства. М., 1959. – С. 356.

[57] ГАБО. - ФР-959. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 75.

[58] Пламя. - 1931. - 19 августа.

[59] Там же.

[60] Пламя. - 1931. - 11 августа.

[61] Там же.

[62] Там же.

[63] Салуцкий А. Артельские люди // Наш современник. - 1988. - № 2. – С. 14.

[64] Зеленин И. Е. Революция сверху: завершение и трагические последствия // Вопросы истории. - 1994. - № 10. - С. 35.

[65] Кузюлев Н. Н. Крепнуть колхозам, богатеть колхозникам // Красное знамя. - 1985. - 23 октября.

[66] Там же.

[67] Пламя. - 1931. - 31 мая.

[68] Там же.

[69] Там же.

[70] Пламя. - 1931. - 15 июля.

[71] Там же.

[72] Там же.

[73] Лацис О. Перелом // Знамя. - 1986. - № 6. – С. 135.

[74] Зеленин И. Е. Революция сверху: завершение и трагические последствия // Вопросы истории. - 1994. - № 10. - С. 35.

[75] Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

[76] Пламя. - 1931. - 20 июля.

[77] Пламя. - 1931. - 13 мая.

[78] Зеленин И. Е. Революция сверху: завершение и трагические последствия // Вопросы истории. - 1994. - № 10. - С. 34.

[79] Рогалина М. А. Коллективизация: уроки пройденного пути. - М., 1989. - С. 166.

[80] Кузюлев Н. Н. Заботы райкома партии // Красное знамя. - 1985. - 1 июня.

[81] Рогалина М. А. Указ. соч.- С. 167.

[82] Пламя. - 1932. - 24 ноября.

[83] Пламя. - 1932. - 13 ноября.

[84] Там же.

[85] Зеленин И. Е. Революция сверху: завершение и трагические последствия // Вопросы истории. - 1994. - № 10. - С. 34.

[86] Из воспоминаний Н. И. Серикова. - НСА ШИХМ.

[87] Кузюлев Н. Н. Трудные дни становления // Красное знамя. - 1985. - 25 июля.

[88] Пламя. - 1931. - 24 ноября.

[89] Там же.

[90] Тепцов В. Н. Аграрная политика на крутых поворотах 20-х - 30-х гг. - М., 1990. – С. 27.

[91] Там же.

[92] Пламя. - 1931. - 1 декабря.

[93] Мигущенко О. Н. Влияние социально-экономической политики государства на развитие правовых взглядов сельского населения в 1928-34 гг. – Курск, 1998. - С. 64.

[94] Поясов С. А. Указ. соч. - С. 88.

[95] Лацис О. Перелом // Знамя. – 1988. - № 6. - С. 149.

[96] ГАБО. - ФР - 959. - Оп. 1. – Д. 6. - Л. 55.

[97] Там же. - Л. 56.

[98] Пламя. - 1931. - 28 мая.

[99] Краев М. А. Победа колхозного строя в СССР. - М. 1954. – С. 19.

[100] Поздняков Э. Н. Шебекино в 20-е - 30-е гг. // Красное знамя. - 1998. - 30 июня.

[101] Ким М. П. Указ. соч. - С. 448.

• Русское краеведение