Самохвалов С.В.

Введение

В глубокой древности восточнославянские племена занимали обширную территорию. Каждое племя имело свой административный центр - «град» либо место, где происходило «вече» - собрание правоспособных мужчин, принимавшее решения по важнейшим вопросам общественной жизни. Военный вождь со своими лучшими воинами, старейшины племени и жрецы, уважаемые соплеменниками лица осуществляли повседневное регулирование жизни общества, надзирали за порядком, решали бытовые споры, расследовали преступления и исполняли наказания.

В самый ранний, догосударственный период русской истории вопросы справедливости решались практически единолично главой рода или вождем племени на основе норм обычного права. «Исполнение судебных решений в древнейшие времена не предполагало ни особенных мер, ни особых должностных лиц, назначенных для этого рода деятельности. Пока судья был отец семейства, до тех пор, слова его, приказание было самою сильною мерою. В последствии община принуждала обвиненных к исполнению ее судебных решений»¹.

В IX веке объединение славянских племен под властью Киева положило начало образованию Древнерусского государства. Во главе федерации княжеств стоял великий князь киевский. Опираясь на поддержку князей, возглавлявших восточнославянские племенные союзы, при помощи совета старейшин и своей дружины правитель государства сам исполнял функции верховного судьи. Княжеский двор был местом правосудия, а своим приближенным боярам великий князь доверял разбирательство дел в качестве судей. Суд на местах от имени великого князя киевского осуществляли наместники. Однако следует отметить, что Древнерусское государство не знало судебных органов как особых учреждений по причине отправления правосудия органами власти и управления.

Обычное право восточных славян и Киевской Руси - «Закон Русский» содержало нормы уголовного, наследственного, семейного, процессуального права Что же касается исполнения судебных решений, то в этот период оно отличалось юридической незамысловатостью. Как видно из ст. 5 договора Руси с Византией от 911 года виновный в ударе мечем или другим предметом обязывался уплатить потерпевшему определенную сумму серебром. «Если же совершивший это окажется неимущим, то пусть даст сколько может вплоть до того, что даже снимет с себя те самые одежды, в которых ходит, а (что касается) недостающего, то пусть присягнет согласно своей вере, что никто не может помочь ему, и пусть судебное преследование с целью взыскания (с него) штрафа на этом кончается»².

В Киевской Руси был создан государственный аппарат, ведавший вопросами повседневного управления, сбором дани и податей, судом, взысканием штрафов. Как правило, исполнением решений великокняжеского суда занимались доверенные воины из младшей дружины князя, решения же представителей княжеской администрации на местах проводили в жизнь дружинники наместников. Древнейший юридический памятник отечественной истории - Русская Правда «упоминает о мечнике, о детском (судебном исполнителе), о вирниках, которые собирали с населения виры и продажи, их помощниках (отроках, метельниках), взыскивавших судебные пошлины, о ябедниках...»³, выступавших в качестве вспомогательных судебных органов.

Эти должностные лица занимались, в основном, исполнением денежных взысканий по решению суда, поскольку в качестве основного наказания по древнерусским законам виновные уплачивали различные штрафы. Высокими уголовными штрафами обеспечивалась и относительная безопасность судебных исполнителей. К примеру, за убийство «мечника» Русская Правда предусматривала немалую по тем временам сумму штрафа в 40 гривен, а за нанесение побоев и увечий- 12 гривен.

В законе оговаривалось также причитающееся вознаграждение за производство процессуальных действий. «В ст. 86 мечник упомянут в качестве одного из судебных исполнителей при испытании железом; в его пользу идет часть судебной пошлины»⁴ В частности, за испытание железом «мечнику» полагалось 5 кун, «детскому» - полгривны. За помощь в связывании беглого крестьянина «отроку» следовало 10 кун, но платы за поимку он не получал.

Помимо производства взысканий и сбора судебных пошлин, вышеупомянутым лицам приходилось обеспечивать явку в суд истцов и ответчиков, вызывать свидетелей, обеспечивать безопасность судей и охранять порядок при разбирательстве дел. За привод ответчика в суд они получали отдельную гашу. «Но все указания Русской Правды о вызове в суд и об особых служителях суда, употреблявшихся при этом случае, служат только неясными намеками тому, что была какая-то форма вызова в суд и были при суде для этого особые служители, но какая это форма была именно, и какие права и обязанности судебных служителей, занимающихся вызовом в суд, того из статей Русской Правды не видно»⁵.

Примечания:

1. Михайлов М. История образования и развития системы русского гражданского судопроизводства до Уложения 1649 года. - Спб., 1848 - с. 118.
2. Памятники русского права, вып. 1 - М, 1952 - с. 11-12.
3. Юшков СВ. История государства и права СССР. Ч. 1 - М, 1961 - с. 127.
4. Горский А А Древнерусская дружина (К истории генезиса классового общества и государства на Руси). -М, 1989 -с. 68.
5. Беляев И О вызове в суд по древним русским законам до Уложения 1649 года. - Спб., 1869 -с. 3.

Глава I. Институт судебных приставов в XII-XV веках

Ослабление власти великого князя и усиление крупных феодалов на местах привели к распаду единой Киевской Руси на ряд суверенных княжеств. С 30-х годов XII века наступает период феодальной раздробленности, продолжавшийся до конца XV столетия. Каждое княжество стремилось стать полностью независимым от соседей государством, при этом количество уделов постоянно увеличивалось. В XIV веке насчитывалось более двухсот крупных и мелких удельных владений.

Каждый князь был суверенным правителем на своих землях, поэтому продолжавшие действовать нормы Русской Правды были дополнены положениями межкняжеских соглашений и торговых договоров русских городов с иноземными. При возникшей удельной системе судебный исполнитель одного княжества не ездил за ответчиком - подданным другого князя, не заручившись предварительно содействием коллег из этого княжества. Такое же правило действовало и в отношении иностранцев. К примеру, по договору, заключенному в середине ХШ в. смоленским князем Мстиславом Давидовичем с немецкой общиной, княжеский пристав не мог по решению суда забрать иноземца, не получив прежде на то согласия руководства общины.

В своем уделе князь являлся верховным судьей, судившим подданных как непосредственно, так и утверждавшим приговоры своих наместников и посадников. «При них, как и при самом князе, были отроки, или детские, которых они посылали для проверки показаний на месте, для приведения в исполнение судебных решений (например, делить наследство), для присутствия при испытании железом, на роте или присяге и т.д.»¹. Охраной порядка на княжеском суде занимался «мечник», получавший за это часть судебных пошлин.

Необходимо отметить, что в данный исторический период лица, занимавшиеся исполнением судебных решений, в разных частях Руси имели различные названия («княжеские отроки», «пристава», «дворяне» и другие). В удельных княжествах отправление правосудия происходило, в основном, посредством «тиунов, осуществлявших судебные функции; доводчиков, вызывавших на суд и готовивших соответствующие материалы; праветчиков, исполнявших судебные приговоры»². «Доводчики» и «праветчики» практически повсеместно набирались из дворовых людей управителей.

Во время феодальных междоусобиц представители церкви выступали арбитрами в спорах князей. На Руси церковь обладала судебной властью над всем христианским населением по делам, не входившим в компетенцию княжеского суда, а также осуществляла правосудие на церковных землях. Нередко великий князь в виде пожалования наделял какой-либо монастырь своим приставом, обязанным призывать в суд ответчиков по жалобам монастырских людей и исполнять судебные решения на землях этого монастыря. Вмешательство иных судебных исполнителей в компетенцию данного пристава не допускалось.

Вероятно, именно такой пристав упоминается в нормативном акте «А се есть правосудие митрополичье», датируемом ХIII-XIV вв. Согласно ст. 26 этого документа пристав освобождался от ответственности за побег из под его стражи неосужденного, однако, если преступник уже был осужден - пристав обвинялся и с него брали убытки истца: «А тать у пристава убежит, а не осужден - приставу в том несть вины; а осужден - вина; убежит- приставу вина, а исцева дата»³.

В период феодальной раздробленности политическим и экономическим центром Северо-Западной Руси была Новгородская республика. Великий Новгород - один из крупнейших городов Европы того времени - властвовал над многими окрестными землями. Высшим органом власти было вече -собрание свободных граждан, призывавшее князя, оформлявшее согласием законодательные акты, контролировавшее и смещавшее должностных лиц, влиявшее на исполнение судебных решений, производившее непосредственное разбирательство дел и предоставлявшее судебные льготы. Высшей судебной инстанцией был приглашенный князь, деливший свою власть с посадником, и бывший не вправе издавать или изменять законы, а также вершить суд за пределами города. Посадник руководил деятельностью должностных лиц. Судом по торговым делам ведал тысяцкий, судебные полномочия имел архиепископ новгородский.

Самые ранние сведения о новгородских судебных исполнителях содержатся в берестяных грамотах ХП столетия. «В документах на бересте, которые датируются XII-XV вв. названы «ябедник», «детский», «бирич», «дворяно», «приставе», «праведьщик», «сотский»⁴. Разные названия судебных исполнителей отражают их различные функции. К примеру, если <<цетские» исполняли функции сборщиков долгов и участвовали в делах по ложному обвинению высокопоставленных лиц, то «биричи» рассылали судебные повестки - «бирицы», проводили испытания железом, взимали денежные цгграфы. Судебные исполнители были представителями княжеской администрации, суда архиепископа («софьяне») и новгородского веча.

В упомянутых берестяных грамотах имеются сведения и об исполнении судебных решений. Грамота середины XII века (№ 235) содержит жалобу на деятельность «ябедников»: «...Жадко послал двух судебных исполнителей и они ограбили меня за братний долг. А я поручитель [за брата] перед Жадком. Запрета же ему, пусть не посылает на меня стражи.. .»⁵. Другая грамота (№ 307) сообщает о том, как судебные приставы, опечатывают имущество, предъявляя официальные «рукописания».

Сведения о судебных исполнителях имеются также в Новгородской Судной Грамоте - памятнике права Новгородской республики XV века. Среди судебных чинов наряду с дьяками и писцами Грамота упоминает «приставов», «позовников», «подвойских» и других исполнителей, выполнявших различные функции в судебной системе Великого Новгорода. Обязательными участниками процесса были два «пристава», представлявшие интересы тяжущихся сторон. Ст. 25 Новгородской Судной Грамоты доверяла быть в приставах «людем добрым», требуя «судиги им в правду» после принесения присяги с целованием креста. Ст. 29 предусматривала для истца в затянувшейся земельной тяжбе «... взять от Великого Новгорода приставов (для контроля) над судьею, который в присутствии этих приставов должен закончить процесс»⁶.

Характерно, что уже к XIV веку вызов ответчиков в суд производился посредством исполнителей по решению самого суда, тогда как ранее вызов ответчика должен был обеспечить истец. Судебная повестка - «позовница» вручалась должностным лицом ответчику по месту его нахождения, после чего на него брались приставом поручительства от родных или соседей. Когда же за ответчика не находилось поручителей он задерживался судебным исполнителем и принудительно, часто в оковах - «железах», доставлялся в суд или содержался под стражей до начала процесса. За вызов далеко живущих свидетелей приставы получали от тяжущихся 4 гривны за каждые 100 верст проезда для покрытия своих издержек при таком вызове.

Следует отметить, что по Новгородской Судной Грамоте тяжело карались люди, вздумавшие оказать неповиновение законным требованиям судебного пристава. К примеру, ст. 34 в случае уклонения ответчика от суда предписывала: «... взять на него приставы с веча, да имать его в городе и в селе с тыми приставы; а почнет хорониться от приставов, ино его казнить всим Великим Новымгородом» . Строго наказывались новгородцы за негостеприимную встречу «позовника» со штрафной грамотой за неявку в суд, за воспрепятствование исполнительным действиям на своем дворе, за вооруженное или массовое выступление против должностных лиц суда, за попытку силой отбить у приставов арестованного и т. п.

К сожалению, нередко подобная суровость закона потворствовала произволу отдельных судебных исполнителей. Изготовив подложные грамоты на взыскания и подобрав сообщников, они начинали вымогательства по селам, волостям и даже в пределах самого Великого Новгорода. Именно о таких поборах «ябедников» писал

в 1445 году новгородский летописец: «... не бе в Новегороде правде и правого суда, и возсгаша ябедници, изнарядиша четы и обеты и целованья на неправду, и начата грабити по селам, и по волостем, и по городу <. . .> и бе по волости изъезжа велика, и боры частые, кричь и рыданья, и вопль.. ,»⁸.

В середине XIV века из состава новгородских владений выделилась юридически независимая Псковская феодальная республика. Сохранился до наших дней свод законов этого государства под общим названием Псковская Судная Грамота. Из текста Грамоты видно, что «для вызова в суд были особые служители суда, называвшиеся во Пскове позовниками, приставами, дворянами и подвойскими; эти служители суда, или позовники и приставы, были двух разрядов, одни княжие, а другие от Пскова; первые именовались дворянами, а вторые подвойскими»⁹. При каждом вызове они ездили сообща, причем уплачиваемая виновными по суду пошлина- «езд» делилась между ними поровну.

Княжеские и городские приставы вызывали тяжущихся и свидетелей в суд, ч производили обыски, совершали выемки поличного, присутствовали при размежевании границ спорных земельных владений, наблюдали за продажей господином имущества беглого или умершего без наследников землепашца, приводили в исполнение судебные решения. Выполнение этих функций требовало усилий честных и добросовестных людей, известных и князю и посаднику. Псковская Судная Грамота требовала: «... ино князю и посаднику приставы отпустить люди добрые неизменны, а тым приставом где будет татьба обыскивати...»¹⁰.

Обыск и выемка поличного производились псковскими судебными исполнителями обязательно в присутствии 2-3 понятых, а изъятые вещи сдавались для сбережения третьим лицам или направлялись на хранение в суд. Если подозреваемый в «татьбе» препятствовал производству обыска, что подтверждалось присягой приставов и показаниями понятых, - то он признавался вором и привлекался к ответственности. Потерпевший проигрывал дело, если приставы не находили улик у подозреваемого или же пытались сами оклеветать невинного.

Необходимо отметить, что Псковская Судная Грамота упоминает среди судебных чинов особых привратников - «подверников», которых «при суде было двое: один являлся представителем Пскова, другой представлял интересы князя. Перед вступлением в должность они приносили присягу в том, «што правого не погубит, а виноватого не оправит». С каждого дела, которое рассматривалось в суде, подверники получади по 2 деньги на двоих»11. Они были обязаны следить за порядком в помещении суда, не допуская в судебную палату никого, кроме тяжущихся и сопутствующих им неопасных лиц (монахов, женщин, малолетних и пр.).

Бывало, что родственники и сторонники тяжущихся пытались насильно проникнуть в помещение судебного заседания, оказывая активное неповиновение требованиям «подверников» и даже нанося им побои. Виновного в таком проступке ст. 58 Псковской Судной Грамоты предписывала заключать в колодки - «всадити его в дыбу», оштрафовать на рубль в пользу князя и дополнительно взять с него 10 денег в пользу «подверников» в качестве компенсации.

Хотя служба судебных исполнителей псковского государства была нелегкой, она неплохо оплачивалась. К примеру, при вызове ответчика в суд приставы получали с истца прогоны на каждые 10 верст пути по 1 деньге. Если же они ехали «обыскивали татьбы» сумма удваивалась и выплачивалась уличенным в воровстве или истцом, когда «татьба» не подтверждалась. Закон предусматривал выплату судебной пошлины двум приставам за организацию судебного поединка - «поля», Они получали по 6 денег с побежденного, когда тяжущиеся сражались, и по 3 деньги - когда мирились, не доводя дело до вооруженного противоборства. Существовали и иные выплаты в пользу судебных приставов.

Одновременно с Новгородским, Псковским и другими государственными образованиями периода феодальной раздробленности существовало Московское княжество, постепенно становившееся объединяющим центром русских земель. «В московских владениях в это же время вызов в суд был гораздо строже, чем в Новгороде и Пскове. В Москве, как свидетельствует губная уставная запись 1486 года, тогда при вызове в суд, также как в Новгороде и Пскове, употреблялись приставы; в записи сказано: «А во Езерецкое село, тамо судья с Москвы не ездит, да ездит пристав, да возмет себе товарища.. .»»12.

Московским князьям принадлежала высшая судебная и административная власть над проживающими в государстве людьми. Укрепление княжеской власти

шло параллельно с формированием централизованной системы управления владениями Москвы. Наряду с московскими судебно-административными учреждениями и разъездными судами создавались смешанные - «смесные» суды из представителей центра и местных «лучших людей». Постепенное расширение сферы великокняжеской юрисдикции в XIV столетии способствовало упрочению политического авторитета Москвы как столицы объединявшихся русских земель. В середине XV века «Московская запись о душегубстве» засвидетельствовала что в «удельные владения в Московском уезде стал посылаться великокняжеский пристав, т.е. сыск и дознание перешли в руки великого князя»13.

Назначенные великим князем наместники и волостели, помимо управления порученной им территорией, ведали и судебными делами на местах. Когда же на наместника поступала обоснованная жалоба, он приглашался для разбирательства в Москву, а при неявке - обвинялся без суда и пристав великого князя ехал для взыскания в наместничество. Об этом свидетельствует, в частности, «Уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле», датируемая концом XIV в. Эта же грамота установила, что в иных случаях тяжущиеся вызывались в суд «дворянами» и «Подвойскими».

В судах наместников действовали вспомогательные должностные лица, осуществлявшие вызов сторон в суд, производившие расследование обстоятельств совершения преступлений, исполнявшие приговоры и взыскивавшие судебные пошлины. Набранные из дворовых людей наместника «пиуны» разбирали тяжбы, «доводчики» вызывали в суд и вели следствие, «правегчики» производили взыскание положенных по судебному решению денежных сумм с должника путем «правежа» - ежедневного битья прутьями по ногам неплательщика до полного погашения иска. Белозерская уставная грамота 1488 г. предписывала наместнику иметь 2 «тиунов» и 10 «доводчиков», причем оговаривалось денежное содержание судебных исполнителей. Они получали 1 деньгу - «хоженое» за несение обязанностей в городе, а при служебных поездках - «езд» из расчета 1 деньга за две версты. Судебные пошлины удваивались, когда исполнители расследовали обстоятельства дела на месте.

Помимо денег, «доводчику» с каждой единицы податного обложения -«сохи» выдавались продукты натурой, С «сохи» же он получал в качестве оговоренного вознаграждения 4 деньги на Рождество Христово и 2 деньги на Петров день. «Доводчикам» строго запрещалось самим собирать пошлины и поборы. Назначаемые на год судебные исполнители наместника ведали только закрепленные за ними округа и не имели права ездить по иным волостям и станам. Каждый «доводчик» должен был ездить по своему округу на одной лошади и без работника, при этом ему возбранялось ночевать там же, где он отобедал.

Следует отметить, что в это время существовали суды крупных феодалов, получивших от правительства особые грамоты. Так, в августе 1469 г. великий князь московский Иван Ш пожаловал боярина Я.Г. Рюму-Бесгужево городом Серпейском. Выданная великим князем «несудимая» фамота гласила: «...и наместницы мои, и волостели, и их тиуны, и довотчики и праветчики тех ево людей не судят ни чем, а праветчики и довотчики поборов своих у них не емлют и не всыпают к ним ни по что...»14. Дарованные феодалам «в кормление» территории переходили, как правило, под судебный контроль пожалованных.

Постепенная централизация управления Великим княжеством Московским привела к сосредоточению судебной власти в столичных инстанциях. В конце XV века судебными полномочиями обладали великий князь, Боярская Дума, ответственные «путные бояре» и зарождающиеся «приказы» - ведомства в Москве. На местах сохранялся суд наместников и волостелей, однако наиболее серьезные дела передавались на <<доклад» великому князю. Сами наместники не подлежали суду до оставления должности. «На наместников, волостелей и их тиунов, только в важных уголовных делах и в приказных делах, в которых сам государь велел дать на них зазывную запись, можно было посылать пристава»13. Существовали также вотчинные суды светских и церковных властителей, обладавших правом судить зависимое население по всем или некоторым категориям дел.

К концу XV столетия увеличившееся в 6 раз Московское княжество превращается в Русское централизованное государство. Вошедшие в состав Великого княжества земли бывших независимых государственных образований на первых порах пользовались некоторыми льготами. К примеру, при ликвидации Новгородской республики в последней трети XV в. великий князь Иван Ш Васильевич оставил новгородцам суд «по старине» без обязательного вызова в

Москву. Вызов в суд по новгородским волостям должен был осуществляться великокняжескими «позовниками» и его «Подвойскими» в самом Новгороде наравне с местными судебными исполнителями.

Принятый в 1497 году первый свод законов Русского государства - Судебник зафиксировал организацию судебно-административной власти в центре и на местах. В Судебнике 1497 г. упоминались особые судебные исполнители -«недельщики» и впервые излагались их права и обязанности. В отличие от наместничьего «доводчика», вызывавшего тяжущихся в местный суд, «недельщик» нес службу «в Москве при государе и при государевых боярах, и вызывал в Москву тяжущихся из всех городов и областей Московского государства, по челобитным, поданным государю или боярам. Недельщик получил свое название от недель, потому, что он исправлял свою должность не постоянно круглый год, а только в чередовые недели»³⁶.

Безусловно необходимо указать, что понятие «недельщик» было известно русскому законодательству как минимум за четверть века до принятия этого Судебника. «Первое точно датированное упоминание о недельщике - в жалованной грамоте князя Михаила Андреевича Верейского-Белозерского, выданной 1 июня 1467 г. Троицкому Сергиевскому монастырю на село Илемна: «А недельщику моему к ним в Илемну не въезжати, ни на поруку не дата без моей приставной грамоты»»¹⁷.

«Недельщикам» поручалось разыскивать ответчиков для вручения им грамот о вызове для судебного разбирательства в Москву только в тех городах, где сами приставы не имели жительства. Отдельная статья Судебника - «Указ о езду» определяла получаемые ими пошлины за служебные поездки. Так, за проезд от Москвы до Дмитрова «недельщику» причиталось 10 алгын, до Звенигорода - 2 гривны, до Коломны или Можайска - полггина, до Калуги или Ростова - рубль, до Устюга - 5 рублей, до Холмогор и Двины - 8 рублей. Прогоны платились истцом, который возмещал свои расходы позднее за счет проигравшего дело ответчика. Пешее перемещение пристава по Москве для вызова тяжущихся в суд оценивалось в 10 денег, но при расследовании им дела на месте сумма удваивалась.

Когда истец подавал челобитную в суд, дьяк в присутствии судебного исполнителя рассматривал ее. Если издержки на вызов ответчика не превышалисумму иска, дыне подписывал заготовленную «приставную память» - грамоту, выдававшуюся приставу о даче на поруки ответчика и вызове его в суд. В документе указывались также назначенный пристав, суть дела и основание иска, ответчик и место его жительства. «Помимо приставной, давалась срочная грамота с указанием срока явки в суд, которую недельщик обязан был вручить сторонам и либо собственноручно доставить ответчика в суд, либо взять его на поруки (ст. 36, 37 Судебника 1497 г.)»¹⁸.

По получении «приставной памяти» судебный исполнитель уплачивал установленные пошлины дьяку и хранителю печати, после чего отправлялся за ответчиком или посылал за ним своих помощников. Хотя ст. 31 Судебника запрещала «недельщикам» посылать за себя наемных людей - «урочников», приставы были вправе доверить свои обязанности либо родственникам, либо своим зависимым людям. «Приехав в город или волость, прописанные в приставной, недельщик или его помощник должен был представить приставную наместнику или волостелю, а те передать ее местному доводчику, который и приводил недельщика к ответчику»¹⁹. Местные власти обязаны были давать судебным исполнителям стражу для поимки обвиняемого в уголовном преступлении.

Как правило, пристав, получивший от ответчика письменное обязательство явться в Москву к назначенному сроку суда, оставлял подлежащего суду на поруки родственников и соседей. Однако, если за ответчика не было поручителей, «недельщику» следовало арестовать его и держать у себя до начала суда. Пойманного же уголовного преступника «недельщик» должен был везти с собой под караулом в тот суд, от которого был послан. Прибью в Москву, пристав держал обвиняемого под арестом до и во время судебного разбирательства Судебник 1497 г. строго запрещал «недельщикам» брать взятки за отдачу на поруки, попустительствовать «татям», использовать арестованных в хозяйстве или иным каким образом распоряжаться ими, без ведома судей отдавать на поруки или «продавати» истцу до отработки долга.

Судебным приставам приходилось организовывать проведение судебного поединка - «поля» за особую плату, регулярно отъезжать из столицы для вылавливания «гатей» в наиболее неспокойные местности, расследовать преступления на месте их совершения. Наиболее яркое представление о деятельности московских «недельщиков» дает ст. 34 Судебника: «А которому дадут татя, а велят его пытати, и ему пытати татя бесхитростно, а на кого тать что взговорит, и ему то сказати великому князю или судии, который ему татя дасть <...> А пошлют которого недельщика по татей, и ему татей имати бесхитростно, а не норовити ему никому, А изымав ему татя, не отпустити, ни посула не взята, а опришних ему людей не имати»²⁰.

Судебник 1497 г. регламентировал также деятельность местных судебных исполнителей. К примеру, ст, 44. утвердила обычай получения приставами наместников «хоженого» и «езда» на основании уставных грамот тех областей государства, где они несут службу. В иных случаях <<доводчики» получали 4 деньги за исполнение обязанностей в пределах города, а за его пределами - брали «езд» из расчета по деньге за версту. Привлечение местного пристава к исследованию обстоятельств дела на месте оплачивалось вдвойне. Законодательно установленные размеры судебных пошлин должны были препятствовать поборам недобросовестных исполнителей.

Примечания:

1. Любавский МИ. Лекции по древней русской истории до конца XVI века - Спб., 2000 - с. 209.
2. Макаров В. Б. История государственного управления и местного самоуправления в России (IX в. -1917 г). - R Новгород, 2000-с. 24.
3. История государства и права СССР (сборник документов). Ч. I - ML, 1968 - с Л 24.
4. Безус II. Б. Судебные исполнители в Новгороде XI-XV вв. (по материалам берестяных грамоту/Новгород и Новгородская земля. История и археология, вып. 12 - Новгород, 1998 с. 171-172
5. Янин В.Я, Зализняк АЛ. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 п.). - М, 1986-е. 171-172.
6. Памятники русского права, вып. 2 - М, 1953 - с. 224.
7. Хрестоматия по истории отечественного государства и права (X век - 1917 год). М, 1998 - с. 24.
8. Янин BJL Я послал тебе бересту.., - М., 1975 - с. 114.
9. Беляев И. О вызове в суд по древним русским законам до Уложения 1649 года - Спб., 1869 - с. 4-5.
10. Хрестоматия по истории...-с. 31.
11. Маргысевич ИД Псковская Судная Грамота. Историко-юридическое исследование. - М._? 1951 -с. 120.
12. Беляев И. Указ, соч. - с. 15-16.
13. Кучкин ВА Судебник 1497 г. и договорные грамоты московских князей XIV-XV веков//Огечесгвенная история - М., 2000 - № 1 - с. 107.
14. Акты ХШ-ХУП вв. представленные в Разрядный Приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества, ч. 1 - М., 1898 - с. 27.
15. Михайлов М. История образования и развития системы русского гражданского судопроизводства до Уложения 1649 года - Спб., 1848 - с. 80.
16. Беляев И. Указ. соч. - с. 17.
17. П.Алексеев Ю.Г. Статьи о недельщиках. Реформа центрального судебно-полицейского аппарата при Иване III // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. - вып. 1. - Спб., 1999 - с. 3.
18. Развитие русского права в XV - первой половине XVII в. - М, 1986 - с. 228.
19. Беляев ИД История русского законодательства - СПб., 1999 - с. 451.
20. Хресгомаггия по истории... - с. 42.

Глава II. Институт судебных приставов в XVI веке

В первой половине XVI столетия деятельность судебных исполнителей в центре и на местах основывалась на положениях Судебника 1497 г. «Недельщик» мог брать нескольких человек в одном пункте, но сумма «езда» была единой. В сохранившейся грамоте великого князя Василия Ш от декабря 1517 г. перечислено несколько истцов и несколько ответчиков, но пристав назначен один: «...дал есми пристава Злобу Данилова сына Лукерыша, велел есми их [ответчиков] поставити перед собою»»¹. Всех указанных лиц следовало доставить в Москву на суд по частным искам.

Вызываемые стороны получали от судебных исполнителей «срочные грамоты» с указанной датой явки в суд. В одной из таких грамот «срок отписал пристав князя великого Олешка Чюбаров» трем лицам, обвиняемым в выкосе митрополичьей пожни: «…стати им перед великим князем на Ильин день, а кто не станет, тот без суда да виноват...»². Не пожелавшие явиться в Москву для судебного разбирательства лица подлежали принудительному приводу «недельщиками» и наказанию за неявку. Но в случае, когда «оба истца» были из одной волости, пожалованной кому-либо в «кормление», великокняжескому приставу следовало «ставить» их перед тем феодалом или его «тиуном». Нарушивший это требование исполнитель лишался денежного вознаграждения за свою поездку.

Приставам приходилось обеспечивать своевременную уплату исков и пошлин проигравшей дело стороной. Довольно часто они не могли взыскать денег у неимущих ответчиков. К примеру, в 1503 году «недельшик» Г. Светиков доставил к судье «ответчика Михалка Жука, да так рек: что ми еси, господине, велел правши на том Михалке полудесята рубля, ино <…> тех денег на нем доправити немочно; а поруки <...> по нем нет и перевести не на кого»³. В подобных случаях должника выдавали истцу «головой» для отработки долга.

Дважды посетивший Россию в первой трети XVI века С- Герберштейн в своих «Записках о московитских делах» отметил: «...недельщик есть до известной степени общая должность для тех, кто зовет людей на суд, хватает злодеев и держит их в тюрьмах; и недельщики принадлежат к числу благородных»⁴. В целом, действия судебных приставов в этот период не сильно отличались от производства взысканий в более ранние времена, однако их деятельность становится более подконтрольной центральному аппарату государства

К середине XVI столетия складывается приказная система центрального управления страной. Приказы в Москве судили людей определенной территории, неподсудных местным судам по указу 1549 года. Существовала судебная обособленность бояр и детей боярских в особых ведомствах с правом обращения к суду самого царя. В это время судебная система Российского государства состояла из ряда инстанций: суд наместников и воевод, суд приказной, суд Боярской думы или суд государя. Были также церковные и вотчинные суды, продолжали деятельность суды «смесные». В середине XVI в. учреждаются сословно-представительные органы на местах - выборные «губные избы», подконтрольные приказам и исполнявшие полицейско-судебные функции. Сыск и суд по уголовным делам перешли от наместников к «губным старостам» в сельской местности и к «излюбленным головам» в городах.

Принятый в 1550 году новый Судебник засвидетельствовал усиление роли центральных судебных органов в государственном управлении. Царский судебник предписывал упорядочить деятельность судебных приставов. «Недельщикам»

категорически запрещалось посылать за ответчиком своих родных или знакомых, но для исправного несения службы исполнителям дозволялось иметь не более 7 ответственных подручных - «ездоков». Деятельность «ездоков», обязанных вызывать ответчиков и свидетелей в суд, вне договора с каким-либо «неделыьщиком» запрещалась. Иск потерпевшего на «ездоке» взыскивался с судебного пристава и его подручных совокупно, а непосредственно виновный в нанесении ущерба заключался в тюрьму.

Другим звеном специального аппарата судебных приставов стали «заговорщики». Эти «лица, вступившие с недельщиком «в заговор» с целью совместного несения его служебных обязанностей и получения соответствующего вознаграждения, составляли товарищество. Круговая порука заговорщиков, отвечавших за неправильные действия одного из них своим имуществом совместно, гарантировала возмещение нанесенного стороне вреда. Вот почему ст. 47 Судебника 1550 г. гласила: «А без заговорщиков недель не делата»»⁵. «Заговорщики» были товарищами - сослуживцами «недельщика», в отличие от подвластных ему «ездоков».

Дьякам в приказах и иных судебных местах Судебником поручалось завести особые книги для учета всех «недельщиков» и их «заговорщиков» и «ездоков». Эта мера преследовала несколько целей: во-первых, закрепление определенных людей за конкретным «недельщиком» по особому договору; во-вторых - усиление контроля за деятельностью судебных исполнителей на предмет взыскания с них убытков потерпевших (от поборов с их стороны, от неправильных действий при производстве, от нерадивости по службе и т.д.); в-третьих - объявление всех невнесенных в упомянутые книги самозванцами и преступниками, притесняющими население под видом государевых слуг.

Каждый принимаемый на службу судебный исполнитель был обязан представить за себя поручителей из числа лиц, знавших его с положительной стороны. Например, зимой 1568 года 10 человек поручились дьяку «по недельщике по Скурате по Иванове сыне Оничкова», пожалованным службой в Новгороде. Они обещали уплатить пени, «что Государь укажет», удовлетворить все «исцовы иски» и отдать «с судных дел пошлины» за счет своих имуществ, если С. Оничков станет «...недели делата не в правду, или посулы и поминки имати и истцов и ответчиков волочити, или учнет татьбу и корчму и зернщиков и подметчиков у собя в дворе держати, или его небереженьем колодник убежит, или с судных дел доправя пошлины на исцех и на ответчиках у собя держати, а Государеву дьяку не отдаст...»⁶.

Скурат Оничков 17 августа того же года бил челом царю Ивану Васильевичу о своем нежелании делиться доходами по должности «недельщика» со своими товарищами - «заговорщиками» и нести имущественную ответственность за «проделку» - превышение полномочий или неисправную службу. Дословно он заявил следующее: «...с ними делати в заговоре не хочю и добычею с ними делитца, и какова, Государь, проделка учинитца с сех мест и мне в ту проделку им не тянута...»⁷. Очевидно, после этого упомянутый «недельщик» должен был либо подыскать себе новых «заговорщиков», либо оставить службу.

Судебник 1550 г. усилил ответственность судебных приставов за ненадлежащее исполнение ими своих должностных обязанностей. К примеру, за умышленное завышение установленной законом пошлины с истца исполнитель сам должен был заплатить тройной штраф. Царский Судебник предписывал уличенных во взяточничестве «недельщиков» бить кнутом на торге - «казнити торговою казнью», взыскивать с них сумму взятого «посула» в тройном размере и выгонять со службы - «из недель выкинута». За отпуск обвиненных из заключения ст. 54 Судебника санкционировала «,..на том неделщике исцов иск доправити вдвое, да казнити его торговою казнью да кинута в тюрьму, а в казни что государь укажет» .

С другой стороны, лживая жалоба при челобитье на судебного исполнителя приводила клеветника к битью кнутом прилюдно и заключению в тюрьму. Приставы были защищены и от произвола приказных дьяков, поскольку ст. 44 Судебника запрещала дьякам подписывать «приставные памяти» в отсутствие того «недельщика», которому поручалось исполнение. Им также запрещалось подписывать те грамоты, в которых было более одной поездки из города в город или иск составлял меньше рубля «езду» - судебной пошлины в пользу «недельщика» за его труды.

В качестве вознаграждения за службу судебные приставы получали денежное содержание от тяжущихся сторон. Однако размер судебных пошлин оговаривался законодательно. Когда пристав в пределах одного города извещал тяжущихся о явке в суд или по поручению любой из сторон оформлял отсрочку - ему причиталось «хоженое». Те же самые действия, сопряженные с поездкой «недельщика» в иной город или уезд, приводили к взиманию им «езда». Согласно ст. 45 и ст. 46 Судебника исполнитель, участвовавший в расследовании дела на месте и в сборе доказательств, получал двойное «хоженое» или «езд». За содержание обвиняемого в оковах - «железах» и его кормление приставом брались пошлины «пожелезное» и «прокорм». Существовали и иные выплаты - например, «вязчее» - плата «недельщику» за обнесение веревкой или цепью места проведения судебного поединка - «поля».

В XVI столетии судебные приставы не только исполняли свои прямые обязанности, но и привлекались правительством к взысканию налогов и сборов с населения. Так, в феврале 1552 г, «Уставная Земская грамота» для некоторых волостей Двинского уезда требовала уплаты налогов в указанные сроки, иначе население платило вдвойне и пошлину приставам, приезжавшим для сбора «оброка». Представители местной администрации предупреждались, что если они «...оброков сполна к Москве в нашу казну не привезут и не заплатят, и мне царю и великому князю, в том посьшаги по них приставов да велети на них те оброки доправливать вдвое и с ездом»⁹.

В те времена основным способом производства денежных взысканий и исполнения решений суда по личным искам считался «правеж». Судебные «праветчики» подвергали неплательщика мучительному истязанию - ежедневному битью прутьями по ногам до полного возмещения искомой суммы. На ночь же испытуемый заключался под стражу. Если «правеж» не приносил результатов, неплательщика отдавали истцу «головой до искупу» (до отработки долга). Долги господ «правились» на их дворовых людях и крестьянах, а за отсутствием таковых - в уплату иска поступало имущество ответчика. По указу 1555 года время «правежа» ограничивалось месячным сроком.

«При обвинении в краже с поличным истец должен был подробно указать» «какого имянно поличного он ищет», после чего ему давался пристав, в обязанность которого входили поиск и выемка поличного»¹⁰- В присутствии пристава и понятых истец тщательно обыскивался ответчиком и только после этого мог приступать к поиску своего имущества. Найденные вещи означали начало розыскного процесса, и обвиняемый подвергался пытке. Согласно указу от августа 1556 г. при обыске составлялся особый акт, вручавшийся для доставления в приказ тому же «недельщику», который привозил грамоту о производстве обыска у подозреваемого.

Судебным приставам приходилось содержать под стражей ненадежных и «беспоручных» ответчиков до начала слушания дела. Обвиняемые по фажданским или незначительным уголовным делам могли проживать во дворе пристава, но закоренелые уголовники безусловно помещались в тюрьму. В середине XVI века «Уставная книга Разбойного приказа» упоминала, что «сидят в тюрьмах здесь на Москве многие люди в татьбах и розбоех, а приставы живут у тюрем...»¹¹

Следует заметить, что помимо государственных судебных исполнителей, существовали также монастырские приставы и «недельщики» церковные. Правители России нередко жаловали постоянными приставами угодившие им монастыри. К примеру, 22 февраля 1514 г. великий князь Василий Иванович «дал пристава своего даного Тимошку Нечаева сына Внукова» суздальскому Покровскому монастырю. Через четверть века игуменья и сестры этого же монастыря были пожалованы от великого князя Ивана Васильевича, который «дал им пристава даного Бреха Семичева»12.

Закрепленный за монастырем пристав принимал активное участие в решении вопросов судебной сферы, затрагивающих интересы как духовных лиц, так и монастырских крестьян. Именно по их искам «даной пристав» вызывал ответчиков для судебного разбирательства. Кроме него, никакой иной исполнитель не смел въезжать в пределы монастырских владений, чтобы призвать кого-либо к суду.

Жалованная грамота великого князя Василия Ивановича о назначении в декабре 1511 года приставом Троице-Сергиева монастыря Ч.И. Соколова утверждает: «А недельщиком есми своим по тех сел приказчика и по хрестьян ездити не велел ни от кого. А которые мои великого князя недельщики приедут по их приказчика тех сел или по хрестьян от кого в чом ни буди, опроче моего даного пристава Четвертака Соколова, и яз им тем приставом на поруки даватися не велел»¹³. «Срочные» и «бессудные» грамоты, полученные приказчиком и крестьянами этих сел не из рук упомянутого пристава, теряли свою юридическую силу.

Однако не все монастыри имели собственных судебных исполнителей. Поэтому в XVI столетии от имени государя местным властям поручалось посылать приставов по просьбам духовных лиц. «Так, например, в фамоте 1542 г. чухломскому городовому приказчику предписывалось, что если городские люди будут красть дрова Покровского Чухломского монастыря, сложенные на песке у Соли-Галицкой для монастырской соляной варницы, то чтобы он давал на них монастырю пристава и чинил им управу»14.

Необходимо отметить, что многие монастыри обладали особыми великокняжескими грамотами, по которым государственные судебные исполнители могли лишь два раза в год вызывать в суд обитателей и крестьян этих монастырей. Эти сроки четко оговаривались в грамотах и, как правило, совпадали с крупными христианскими праздниками. Однако по тяжким уголовным преступлениям (убийство, разбой, татьба с поличным» и др.) судебные приставы «наметывал и сроки» в любое время года

Состоявшийся в 1551 году Московский церковный собор («Стоглавый») ввел понятие о святительских приставах, обязанных вызывать священников и мирских людей на суд церковных иерархов. По решению собора недобросовестные святительские приставы подвергались тройному взысканию исковой суммы и отстранялись от службы, но телесные наказания к ним не применялись. На Соборе были регламентированы многие аспекты повседневной деятельности «митрополичих недельщиков». В частности, им запретили вмешиваться в действия как государственных исполнителей, так и монастырских приставов (за исключением некоторых случаев).

Во второй половине XVI столетия приказная система организации центральных органов управления государством разделила судебных приставов по ведомствам и привилегированным корпорациям. При подсудности разных сословных групп различным приказам и дворцовым учреждениям «недеиьщики» какого-либо приказа не смели проводить исполнительных действий в отношении людей другого ведомства. Такое положение усугублялось прошениями потерпевших от действий исполнителей рассмотреть их дела в ином приказе. К примеру, в 1593 году елецкий сотник Д. Ровенский ходатайствовал перед царем Федором Ивановичем о суде в Посольском приказе, поскольку «и по его де брата и людей и крестьян емлют государевы грамоты и приставов из Резанской судной избы. И в том де ему чинятся убытки великие и поместья пустошат»¹⁵.

Одной из высших категорий судебных исполнителей того времени были «великого князя пристава дворцовые» и «недельщики», призывавшие на суд Боярской думы и государя. «Дворцовые недельщики» доставляли для судебного разбирательства людей, принадлежащих к различным привилегированным группам. Так, в сохранившемся постановлении царя Федора Ивановича относительно жителей одной из слобод Ярославского уезда говорится: «А кому будет по тех моих рыболовей и оброчников каково дело, ино по них в том ездят мои недельщики дворцовые, а сужу их яз Царь и Великий Князь и мой дворецкий»¹⁶.

Высоким статусом обладали судебные исполнители, действовавшие при столичных приказах (Посольском, Разбойном, Поместном и др.). Однако особенным почтением пользовались приставы, служившие в созданных в последней четверти XVI века судных Московском, Владимирском, Дмитровском и Рязанском приказах. Немалую роль в деятельности государственного аппарата играли «недельщики», подчинявшиеся царским наместникам в крупнейших городах России. Показательно, что в декабре 1555 года царь Иван IV Васильевич повелел выбрать «недельщиков» в Новгороде «сколко пригоже, из детей боярских или из земцов, которые нашие службы еще не служат,..»¹⁷.

На всей территории страны при наместниках и волостелях несли службу местные судебные исполнители - «доводчики» и «праветчики». Их количество, местопребывание и причитавшееся вознаграждение за труды оговаривались в особых грамотах. Например, 26 октября 1568 года ряжского наместника И.Ф. Карамышева обязали держать в городе двух «доводчиков» и одного «правегчика». При этом каждый «доводчик» должен был получать судебные пошлины «хоженого четыре денги, а езду на версту по денге, а на правду вдвое»¹⁸.

Местные приставы служили в городах и их уездах, выполняя распоряжения наместников или воевод. Подчиненные волостелям исполнители были закреплены за волостями и станами уезда Судебник 1550 г. установил особую процедуру вызова в суд как представителей местной администрации, так и их «тиунов» и «доводчиков». «Приставная память» на них вручалась «недельщику» сразу из Боярской думы и только по окончании их наместничества или службы они обязывались явиться для суда в Москву, за исключением дел особой важности.

При получении от прибывшего из столицы «недельщика» «приставной памяти» местная администрация поручала своим «доводчикам» оказать ему содействие в поиске упомянутых в грамоте лиц. При этом Судебник 1550 г. требовал от приставов арестовывать ответчиков не прежде, чем объявив об этом городским или волостным выборным людям. В противном случае ответчики могли быть освобождены, а «недельшик» обязывался платить пени за «бесчестие» и возмещать их убытки в двойном размере.

Как видно из документов того времени, «должность доводчика была судно-полицейской: он, во-первых, обязывался по судным вызовам представлять в суд

тяжущихся или брать с них поруки о явке в суд; во-вторых, на нем лежала Ч

обязанность брать подсудимых под арест; в-третьих, он производил следствие в тех

случаях, ежели где поднимут мертвого; в-четвертых, имел надзор за тем, чтобы

жители в его стане или волости не корчемствовали, не играли в азартные игры, не

держали у себя беглых холопов и неведомых людей, не давали пристанища

разбойникам и татям и не держали развратных женщин»¹⁹.

Не вызывает сомнения, что добросовестно исполнявшие свои обязанности «доводчики» вряд ли могли рассчитывать на нелицемерное уважение со стороны населения. Местные приставы были способны успешно подавлять противодействие отдельных лиц. Однако при массовом и вооруженном сопротивлении жителей им приходилось либо отступать и ждать подмоги, либо подвергать свою жизнь и здоровье немалой опасности.

В качестве примера можно указать на случай, произошедший в 1579 году в селе Хрепелеве. Прибывшего по служебной надобности «доводчика» Т. Гостева крестьяне соседних сел «учали бить на смерть, и стрелять из луков и из рушниц, и колоть рогатинами и саблями сечь и топорками» . У израненного исполнителя были также отобраны мерин с санями, одежда и шапка, кошель с 35 алтынами и другое имущество. Практически всегда оказавшие подобное неповиновение сельские жители сурово наказывались после их усмирения, а пострадавшим

«доводчикам» выплачивалась денежная компенсация за «бесчестье», «увечье» и «грабеж».

Ни один «доводчик» не мог быть смещен ранее одного года пребывания в должности. При этом нелегкие труды местных приставов неплохо оплачивались. Кроме причитавшихся судебных пошлин исполнителям три раза в год вручались от населения продуктовые «поборы». Например, в январе 1536 года было решено, что крестьяне села Высоцкого «доводчику» волостеля едадут побор, с деревни на Рожество Христово коврига, часть мяса, зобня овса, а на Велик день доводчику дадут побор, с деревни коврига, часть мяса, а на Петров день доводчику дадут побор с деревни коврига, да сыр...»²¹. В случае, если «доводчику» «побор» будет «нелюб», крестьяне обязывались уплачивать его стоимость в денежном эквиваленте.

Кроме «доводчиков» местная администрация имела в своем распоряжении особых служителей - «праветчиков», которые посылались для взыскания штрафов по судебным приговорам, сбора недоимок с населения и денежных задолженностей отдельных лиц. При производстве исполнительных действий «праветчики» подвергали виновных аресту и каждодневному «правежу» в течение определенного срока. Если при истязаниях должник не обещал мзды бившему его «праветчику», то судебный исполнитель нередко намеренно увечил его. Выстоявший на «правеже» подлежал принудительной продаже его имущества либо отдаче заимодавцу в собственность до отработки долга.

Подобно «доводчику», назначенный на должность «праветчик» не мог быть «переменен» местной администрацией до истечения одного года службы. Плату за исполнение обязанностей составляли четко оговоренные «поборы» с населенного пункта, взимаемые трижды в год. Однако, если «доводчик» мог получать от населения либо продукты, либо деньги по своему усмотрению, то «праветчику» всегда причитались только денежные суммы. Половину своего годового дохода от «поборов» каждый «праветчик» получал на Рождество Христово. В целом, с одной деревни ему доставалось около 12-16 денег в год.

В середине XVI столетия суд по уголовным делам перешел из ведения наместников к выборным от населения «губным старостам» и их помощникам. Функции судебных исполнителей при выборных судебно- полицейских органах управления на местах исполняли особые «земские приставы». «Так в судном списке 1596 г. сказано: «и судьи велели... земскому своему приставу... поставить... перед себя... ищей и ответчиков... с очей на очи»²². Вероятно, должностные обязанности «земских приставов» были тождественны обязанностям «доводчиков» при наместниках.

Примечания:

1. Суцебники XV-XVI веков. - M-JL, 1952. - с. 72.
2. Акты, относящиеся до юридическою бьгга Древней России -т. 3. - Спб., 1884. - с. 421-422.
3. Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства - Спб., 1838. - с. 19.
4. Гербериггейн С Записки о московюхжих делах. - Спб., 1908. - с. 84.
5. Развтие русского права в XV - первой половине XVII в. - М, 1986. - с. 230.
6. Акты юридические... - с. 294.
7. Акта юридические... - с. 91.
8. Хрестомаггия по истории отечественного государства и права (X век - 1917 год). - М, 1998. - с. 57.
9. Российское законодательство Х-ХХ веков. - т. П. - №, 1985. - с. 229-230.
10. Развитие русского права...-с. 246.
11. История государства и права СССР (Сборник документов). - ч. I ~ М, 1968. - с. 176.
12. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою коммиссиею. -т. 2 - Спб., 1841 -с. 174.
13. Акты Русского государства 1505-1526 гг. - М, 1975 ~ с. 94.
14. Носов НЕ. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века -М.-Л., 1957. -с. 192.
15. Анпилогов Г.Н Новые документы о России конца XVI - начала XVII в. - М, 1967. - с. 354.
16. Ланге Н Древние русские смесные или вобчие суды. - М, 1882 - с. 187.
17. Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографическою коммиссиею. - т. 1-Спб, 1846-е. 139.
18. Акты X111-XVII вв., представленные в Разрядный Приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества-ч. 1-М, 1898-е. 177.
19. Беляев ИД История русского законодательства - Спб., 1999. - с. 443.
20. Акшюридические... -с. 92.
21. Акты исторические... - г. I -Спб., 1841 -с. 198-199.
22. Судебники XV-XVI векоа-с. 455.
    

Глава III. Институт судебных приставов в XVII веке

Ознаменованное общероссийской смутой начало века не могло не сказаться на деятельности судебно-исполнительного аппарата государства. Крайне тяжелая обстановка в стране привела к расширению круга полномочий судебных приставов. Уже в правление Бориса Годунова приставы посылались в имения неявившихся на воинскую службу лиц, чтобы принудить их прибыть под полковые знамена. «Недельщикам» поручалось привозить в столицу под охраной «всякие денежные доходы» из тех областей России, где местные власти затягивали сроки их отправки в Москву, Нередко судебные исполнители направлялись для сбора сведений о ситуации в отдаленных уездах, использовались для пересылки различной корреспонденции.

По давней традиции, закрепленный за каким-либо населенным пунктом судебный пристав являлся оберегателем его жителей и живым воплощением защитника правосудия. Поэтому в годы смуты разоренные жители отдельных местностей просили правителей государства назначить им таких приставов. К примеру, в конце 1608 г. дворцовые крестьяне села Иркова «били челом» Лжедмитрию II: «...вели нам дати своего Государева пристава <...> чтоб мы сироты твои, без твоего Государева пристава, от твоих Государевых загонных людей, и вдосталь вконец не погибли, и с женишками и с детишками напрасною голодною смертию с студи и с голоду не померли»¹.

Особые приставы назначались для надзора за обвиненными в государственных преступлениях представителями знатных семейств. Так, летом 1601 года Боярская дума приговорила многих из рода Романовых к лишению имущества и ссылке в дальние области по обвинению в покушении на жизнь царя Бориса Годунова. Пристав Леонтий Ладыженский сопровождал А.Н. Романова на поселение к Белому морю, а сосланного в Пелым И.Н. Романова берег Иван Смирный-Мамонтов. М.Н. Романов был отправлен в Великую Пермь, где сопровождавший его пристав, не желая подыскать «близ Ныроба удобного помещения для узника, <...> приказал выкопать для него землянку. Мало того, он заковал Михаила Никитича в цепи и велел давать ему только хлеб и воду»². Пытавшиеся организовать передачу продуктов узнику 6 местных жителей были отосланы приставом в Москву, где четверо из них умерли при пытках.

Даже шестилетний Михаил Романов, ставший впоследствии царем, не избежал общей участи - его с сестрой и родственницами отправили на Белоозеро. «Достоверно известно, что пристава, наблюдавшие за содержанием опальных, часто отказывали им даже в молоке и яйцах для их стола, а заботливые тетки не могли допроситься и куска холста, необходимого для белья детям, вверенным их попечению»³. Отец Михаила, сосланный в Холмогорский уезд и постриженный в монахи под именем Филарета, много претерпел от надзиравшего за ним пристава Богдана Воейкова. Мать Михаила также с приставом отправили в Новгородский уезд и постригли в монахини. Спустя несколько лет выживших Романовых освободили от опалы и, по воле Земского собора, в 1613 году они стали династией царей.

В XVII столетии высшими судебными инстанциями в Российском государстве являлись царь и Боярская дума. «Всея России самодержец» по своей воле решал все дела, превышавшие компетенцию нижестоящих судебных палат или требовавшие монаршего благоусмотрения. Царь же являлся и высшей апелляционной инстанцией. Боярская дума производила суд по политическим преступлениям, разбирала местнические споры, слушала дела, переданные на утверждение приговоров из приказов или неподсудные им, рассматривала челобитные на решения приказных судей. Ряд следственных и судебных дел Боярская дума решала без государя, но ее приговоры подлежали утверждению царем. Во второй половине XVII в. активно действовала Расправная палата - департамент Боярской думы по судебным делам. Палата постоянно заседала в Москве и только особо важные дела отправляла на усмотрение самодержца.

Подконтрольной Боярской думе была деятельность приказов -центральных административно-судебных ведомств по управлению государством. В России того времени не существовало сахмостоятельных судебных органов, «поскольку суд не только не отделялся от администрации, но и являлся одной из важнейших функций последней»⁴. В XVII столетии приказная система управления достигла своего расцвета. Каждый приказ

обладал судебными полномочиями в отношении людей своего ведомства, подсудного круга лиц или населения определенной территории. Однако нечеткое разграничение сферы действий приказов приводило к пересечению ведомственных интересов или к дублированию деятельности приказных чиновников.

В частности, Разбойный приказ (переименованный позднее в Сыскной) обладал судебно-полицейскими полномочиями по всей стране и вел преследование уголовных преступников. Земский приказ ведал управлением Москвы с правом суда по уголовным и гражданским делам. В Посольском приказе разбирались судебные споры приезжих иноземцев с русскими подданными. Центральной судебной инстанцией по земельным тяжбам был Поместный приказ, сыск и суд по делам о беглых холопах вел Холопий приказ. Стрельцов судил Стрелецкий приказ, также разбиравший в конце XVII в. дела пойманных в столице и ее окрестностях разбойников. Приказ Казанского дворца осуществлял судебное управление народами Поволжья.

Действовали приказы, осуществлявшие преимущественно судебные функции. Судный Дворцовый приказ был высшей судебной инстанцией для населения подведомственных Приказу Большого дворца городов, сел и слобод. Высшей инстанцией по гражданским искам являлся Московский Судный приказ. Созданный в 1689 году Преображенский приказ занимался розыском и судом по важнейшим политическим и воинским делам. Наконец, в 1699 году указом государя был основан единый Судный приказ. Церковный суд находился в ведении особых Патриарших приказов, однако с середины столетия духовенство и зависимое население церковных земель стали подсудны государственному суду в Монастырском приказе.

Каждый приказ в Москве обладал необходимым количеством «недельщиков» и их «ездоков», сгруппированных в ответственные товарищества. Приказные дьяки заносили в особые книги «поручные» и «заговоры» - обязательства поручителей и самих исполнителей в добросовестном несении службы. Дьяками же для различных надобностей составлялись отдельные списки приставов. В частности, сохранился «Список детем боярским и земцом новгородским помещиком, которые были в Великом Новегороде в неделях по государевым грамотам»⁵. В этом «Списке» поименно перечислены лица, которые в конце XVI - начале XVII вв. в Новгороде «были в неделщиках, приставех».

Для XVII столетия характерна бюрократизация повседневной службы судебных исполнителей. При обороте значительного количества многообразных форм документации в приказах от приставов требовали полно и правильно оформлять должностные бумаги. Это было вполне оправдано в качестве меры контроля за действиями «недельщиков» и их подручных. Производились подробные записи при описях передаваемого имущества, при производстве ареста либо конфискации собственности, и в иных случаях. Составленные описи пересылались в приказы для обеспечения казенного интереса.

Даже при обычной поездке за ответчиком «недельщику» приходилось получать в приказе «приставную память» и «наказную память», регламентировавшие его исполнительские действия, а также «зазывную» или «срочную» грамоту с указанной датой явки в суд. От поручителей за ответчика судебный пристав брал «поручную запись», которую вместе с «доездной памятью» - отчетом о своих действиях привозил в приказ. К концу столетия «недельщик» обязывался срочно оформлять «поручную запись» на ответчика «к суду в статье», которую следовало доставить в приказ не позднее следующего дня. В приказе дьяк отмечал время поступления «поручной» и склеивал ее с «приставной памятью».

Роспись дополнительных статей к Судебнику 1550 года, датируемая 1628-1629 гг., указывает на изменение порядка вызова ответчиков в суд. В частности, «новый закон не дозволяет недельщикам и вообще судебным приставам арестовывать и ковать ослушников, не дающих по себе поручных записей и отказывающихся явиться в суд, а довольствуется только назначением платежа за проести и волокиту и наказанием за ослушание государеву указу»⁶. Излишний гуманизм новых статей только способствовал уклонению ответчиков и свидетелей от явки в судебное заседание.

Указ царя Михаила Федоровича от 17 февраля 1641 г. констатировал, что «иные ответчики от суда бегают и на поруки не даются, чинятся силны, и по тех ответчиков посылают к дворам их приставов, и те ответчики чинятца силны ж, и людей с дворов не дают и приставов бьют, а у иных ответчиков емлют з дворов людей их, и те их люди сидят в приказе за приставы многое время, а ответчики их в приказ нейдут..,»⁷. Государь указал по истечении недельного срока винить несознательных ответчиков в их отсутствие, чтобы не затягивать разбирательства дел в приказах.

Но не только обеспечением явки ответчиков и свидетелей в суд занимались приказные недельщики в первой половине XVII века. Им приходилось также участвовать в передаче недвижимости от одного владельца к другому, описывать и опечатывать имущество несостоятельных должников для последующего удовлетворения требований заимодавцев. У судебных исполнителей находилось на хранении различное имущество до тех пор, пока не появлялся его владелец. Предметы, на которые никто не заявлял своих прав, реализовывались. К примеру, в 1627 году были «приводные явочные лошади отданы приставом», но поскольку их хозяева «не выискались», животные были проданы в интересах государственной казны.

Судебные приставы обеспечивали безопасность приказных судей, тяжущихся сторон и свидетелей, во время процесса не допускали возможных беспорядков со стороны поддерживавших истца или ответчика людей. Они же наблюдали за содержавшимися в приказах обвиняемыми, производили «имание» преступников по решению суда. Так, в 1647 году «...ноября в 16 числе в шестом часу ночи извещал пристав Григорей Гридцов, что татя Ивашка Шкары в Земском приказе в тюрьме нет. И тое ж ночи для поимки <...> послан пристав Григорей Гридцов да с ним 30 человек ярыжных, и того вора Ивашку Шкару поймали <...> Да на том же его, Ивашкове, дворе вынято многих татеб поличное и татинные снасти, ломы и ключи»⁸.

Выемка поличного также входила в сферу деятельности судебных исполнителей. Тщательная регламентация этой процедуры не оставляла возможностей ворам уйти от ответственности. Своеобразную форму поиска поличного принимала ловля бежавших холопов, поскольку прежний хозяин просил «пристава на поличное», когда устанавливал их местонахождение. Пойманного беглеца в ряде случаев отдавали под стражу пристава до решения суда. Покинувшие Москву и ее посады «тяглые люди» разыскивались и возвращались приказными «недельщиками». Им же нередко поручалась и доставка в столицу представителей администрации или выборных органов из областей страны. В частности, приставы Разбойного приказа посылались за нерадивыми «губными старостами».

В домах или на дворах судебных исполнителей содержались обвиняемые в различных преступлениях до решения их участи приказными судьями. Хотя пребывание «за приставом» избавляло этих людей от ужасных условий тюрем, тем не менее, они нередко жаловались на продолжительность и строгость их содержания. К примеру, «кормовой немчин» С. Мор «бил челом» царю Михаилу Федоровичу: «...сижу за приставом в чепи и железах, помираю всякою нужною и голодною смертью другой год». Челобитчик опасался повторения судьбы своего знакомого, который был также «отдан за пристава и, у пристава сидя, со всякия нужи умер»⁹. К сожалению, жалобы заключенных не всегда были необоснованны.

Сведения о находящихся «за приставом» вносились в приказах в отдельные списки. Так, составленная в середине века «Роспись колодником Иноземскаго приказу» упоминает капитана М. Чернышева, который «сидит в недочетных денгах в 105 рублех» под надзором судебного исполнителя. Обвиняемым представителям знати разрешалось проживать в своих домах за присланными из приказов должностными лицами. Высокородные преступники направлялись к месту ссылки и пребывали там под присмотром особых приставов. Например, в 1624 году князь И. Голицын за умысел к измене сослан был «с приставом в Пермь, и приставу со стрельцами велено быть у него неотлучно и беречь его накрепко»¹⁰.

Посредством столичных приставов осуществлялась пересылка документов между приказами, происходила доставка «государевых грамот» местным органам власти и управления. Часто «недельщик» одного приказа отвозил в дальние города и уезды грамоты сразу от нескольких приказов. Как и встарь, приставы участвовали в производстве «правежа» долгов, передавали уголовников органам наказания, выполняли иные поручения. В целом, функции судебных исполнителей середины XVII столетия не намного превышали круг должностных полномочий их предшественников.

В 1649 году Земский собор принял Соборное Уложение, ставшее первым сводом всех действовавших правовых норм Российского государства. Текст нового кодекса состоял из 25 глав (около тысячи статей), многие из которых действовали вплоть до первой трети XIX века. Соборное Уложение - первый русский законодательный памятник, изданный типографским способом. Отпечатанный тиражом в 2000 экземпляров текст кодекса был разослан во все приказы и органы местного управления.

Отдельные статьи Уложения 1649 г. регламентировали деятельность судебных приставов. sЗaкoнoдaтeльнo закреплялось взятие от «недельщиков» всех приказов обязательных «крепких порук» в том, «...что им будучи у государева дела в недельщиках никаким воровством не промышляти, и челобитчиком продажи и убытков ни в чем не чинити, и колодников ис приказу и от себя з дворов без указу не отпускати, и никаких дел на скуп никому не отдавати»¹¹. Кроме того, ст. 83 главы XXI кодекса обязывала приставов «имати татей и розбойников без хитрости» и не отпускать их за «посулы». Общины «ездоков» в тексте Уложения не упомянуты, - возможно, их функции перешли к «розсыльщикам».

По Соборному Уложению как преступления против порядка управления расценивались злостная неявка ответчика в суд и сопротивление судебному исполнителю. Если ответчик намеренно покидал Москву, то пристава обязывали вести его поиск в уезде. В случае, когда задержанный ответчик «отбивался», «недельщику» следовало взять в свидетели «окольних людей» и сообщить о происшествии судьям. За убийство исполнителя или понятых полагалась смертная казнь наряду с взысканием всех исков и особых штрафов с поместья или вотчины. Две статьи нового кодекса предусматривали ответственность за оскорбление действием судебных приставов.

«Третье сопротивление приставу влекло взыскание иска и всех пошлин без суда, наказание батогами и тюремное заключение на месяц»¹². Неявившиеся к суду ответчики проигрывали процесс и подлежали принудительной доставке в

Москву. Если же такой ответчик укрывался в родовом имении, судебные исполнители не могли врываться в его жилище и должны были терпеливо «стеречь у двора его день и два и три». Помимо того, «недельщик» был вправе задержать любого из людей ответчика и отвезти его в приказ. Оказанное ответчиком сопротивление обязывало местного воеводу дать «недельщику» стражников «...сколько человек пригоже, чтобы приставу было с кем такова ослушника изымати». При расследовании дела «розыском» вызов ответчика сопровождался строгими мерами принуждения.

Соборное Уложение установило при войсках должность пристава для урегулирования взаимоотношений «ратных людей» с населением государства. В периоды массовых закупок продовольствия и фуража на товары устанавливалась твердая «указная цена» для предотвращения спекуляции и насильственных поборов. Приставы следили за соблюдением порядка при снаряжении войск в поход: «...без приставов для хлебных запасов и конских кормов ратным людям ни к кому не ходити...» - гласила ст. 21 главы VII Уложения¹ .

Ряд статей Соборного Уложения вводил строгую ответственность судебных исполнителей за должностные преступления и ненадлежащее несение службы. «Недельщика» наказывали вне зависимости от того, допустил ли он нарушение долга службы по небрежности или недостатку опыта, либо же из-за корыстной («по посулом») или иной личной («по дружбе») заинтересованности. Размеры наказания определялись величиной проступка, причем провинившегося пристава могли: «от дела отставить, и в приказе ему у дела быти не велеть», «бити батоги нещадно», «бити кнутом и из недельщиков выкинуть», «вкинути в тюрьму до государева указу».

Уложение 1649 г. повысило ответственность «недельщика» за несвоевременное представление «поручных записей». Согласно ст. 123 главы X, «в случае неоформления ставочной поручной в трехдневный срок он подлежал нещадному битью батогами, а неоформление поручной в течение дня после наказания влекло за собой отрешение его от должности с передачей дела другому приставу»¹⁵. Исполнителям запрещалось взимать в свою пользу судебные пошлины «сверх указу» - свыше законодательно установленных размеров. В противном случае пристава заставляли вернуть «лишнее хоженое» челобитчику и наказывали батогами. При повторном проступке («так сворует вдругие и в третьие») его уже били кнутом и выгоняли со службы.

Точно такое же взыскание ожидало «недельщика» и за незаконную поддержку интересов какой-либо из тяжущихся сторон. Пристава наказывали кнутом, если выяснялось, что он ложно заявил об избиении и бесчестии его при исполнении должностных обязанностей. Отпустивший «за посулы» пойманных грабителей «недельщик» возмещал все убытки истца, подвергался битью кнутом и тюремному заключению. Та же кара при взыскании иска в двойном размере настигала пристава за нарушение ст. 86 главы XXI Уложения, запретившей отдавать арестованных лиц на поруки без ведома судей. Упустивший заключенного из под стражи пристав вместе со своими поручителями отвечал за все «исцовы иски». Неспособного возместить причиненный ущерб «недельщика» отдавали «головой» для принудительной отработки задолженности в хозяйстве истца.

Когда пристав упускал обвиняемого в государственном преступлении, против него самого выдвигали обвинение в «государевом деле». В таком случае судебный исполнитель рассматривался «как пособник бежавшего, как соучастник его в изменных замыслах: его пытали, по какому умышлению он изменника упустил и не дал ли ему письма за рубеж; в менее важных делах оплошных приставов отправляли за свой счет и своими средствами розыскивать беглецов, «а не сыщут, сажать их самих в тюрьму до государева указа»»¹⁶. Доказанное расследованием соучастие исполнителя в побеге вело к суровым мерам наказания.

За незначительные проступки «недельщики» лишались причитавшихся им по закону пошлин. Денежное содержание судебных приставов оговаривалось в нескольких статьях Соборного Уложения, упоминавших различные виды вознаграждения. «К ним относились: хоженое (10 денег) - за вызов стороны в городе, то же с истца и ответчика за вызов общей правды; 2) езд - за вызов из сельской местности, по полтине за каждые сто верст; за вызов общего свидетеля езд выплачивался пополам истцом и ответчиком, но по окончании суда проигравший дело возмещал выигравшей стороне половину стоимости езда; 3) пожелезное (3 деньги в день) и прокорм (4 деньги в день) - приставу, когда он держал кого-либо под арестом; эти пошлины взыскивались по окончании суда с виновного...»¹⁷.

Пристав, занимавшийся расследованием дела на месте и сбором доказательств для суда, получал удвоенное вознаграждение за свои труды. В случае, когда «спорный холоп до вершения судного дела» содержался под присмотром судебного исполнителя, за него причиталось 7 денег в день. Сумма «пожелезного» и «прокорма» уплачивалась приставу либо проигравшей дело стороной, либо истцом, отказавшимся от своих притязаний на холопа до решения суда. В марте 1658 года взимание «прокорма» и «пожелезного» было отменено, однако в том же году исполнители стали получать жалованье из судных приказов. «Великого государя жалованье» выплачивалось неравномерно различным категориям судебных приставов. Так, в 1689 г. пристав Павел Скрябин получил «государево жалованье сто рублев денег» после исполнительных действий в отношении осужденных и сосланных Голицыных.

Во второй половине XVII века были приняты новые законодательные акты, регламентирующие судебно-исполнительное производство. Для защиты государственных интересов 21 июня 1673 г. был издан указ «О правеже с должников прежде казенных долгов, а потом иноземцам и русским». Также была усилена ответственность подданных за противоправное вмешательство в действия судебных исполнителей. В частности, «Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убивственных делах» предписывали ссылать в Сибирь тех людей, которые не смогли выплатить штрафов за отбитие задержанных у приставов.

Согласно ст. 48 указа «О порядке судопроизводства и взыскании проестей и волокит», (датируемого 11 ноября 1685 г.), «лицо знатного происхождения, не допустившее в свой дом пристава с обыскными людьми, каралось денежным взысканием, а лица, принадлежавшие к непривилегированной части населения, подвергались телесным наказаниям...»¹⁸. Было законодательно установлено, что не ставшая в назначенный срок к суду сторона проигрывает процесс и обязуется удовлетворить требования своевременно явившихся в суд оппонентов. С февраля 1686 года всем судьям следовало по просьбам тяжущихся «отправлять их за приставом в тот приказ, где они скажут», во избежание их неявки к суду в ином приказе.

В XVII столетии происходила реорганизация местного управления путем ограничения компетенции выборных органов наряду с передачей части судебных функций назначаемым в города и уезды воеводам. Разбиравшие уголовные дела и занимавшиеся поимкой преступников «губные старосты» вместе с «земскими судьями», выносившими решения по гражданским искам, постепенно попали под влияние воеводской власти. В царствование Федора Алексеевича областное управление и суд почти полностью перешли в ведение присылаемых из Москвы воевод и приказных людей.

В своей повседневной деятельности воеводы опирались на специально созданный аппарат - «приказную или съезжую избу, в которой производились все дела по управлению городом и уездом. <...> В приказной избе были также приставы, недельщики, рассыльщики и сторожа, которые приводили в исполнение приказания воеводы»¹⁹. Подчинявшиеся воеводе судебные исполнители назначались в приказные избы центральной властью, способной заменить недостойных приставов «служилыми людьми» разных званий. В частности, сохранилось повеление царя Алексея Михайловича воеводе г. Ладоги о назначении 6 местных «пушкарей» «за денежное и за хлебное жалованье ходить в съезжей избе в приставех и в уезды посылать велели их же, а приставов от дела, буде есть, отставить...»²⁰.

Сфера деятельности местных судебных исполнителей была достаточно широкой - от участия в усмирении народных волнений до доставки различной документации в столичные приказы. Характерно, что в 1614 году было запрещено посылать приставов в Москву менее чем с 4-5 «судными списками» (нерешенными на местах делами). Воеводские приставы привозили в Москву и пойманных преступников для дальнейшего разбирательства. Так, направленная в декабре 1651 года воеводе г. Пскова «государева грамота» велела арестованного «Дружинку Бородина за его воровство» наказать кнутом «нещадно» и выслать «к Москве з женою и з детми с приставом и с провожатыми». От сопровождавшего пристава требовалось «тово Дружинку вести скована с великим бережением, чтоб он в дороге никуды не ушол и дурна над собою ни каково не учинил»²¹.

При розыске беглых крестьян и холопов с присланного воеводе перечня делались «списки» и «росписи», которые вручались местным судебным исполнителям. Приставы не только находили беглецов с женами и детьми, но и доставляли их к воеводе в город. Кроме того, исполнителям приходилось «с понятыми людми всяких воровских людей имать», ровно как и «пришлых людей без сподлинных подорожных». Периодически приставов посылали «во всех волостех учинить заказ накрепко, чтоб всяких чинов людей воровских и пришлых людей в домех у себя не держали, и на наслег не пущали, и хлебом не кормили...»²².

Часто исполнители привлекались для выполнения поручений различного свойства, не входящих непосредственно в компетенцию суда. К примеру, в ноябре 1669 года по указу царя Алексея Михайловича и распоряжению местного воеводы было «велено ехать белозерскому приставу Игнашке Рюхину в Белозерский уезд в Заозерский стан», чтобы произвести набор уклонявшихся от воинской службы, которых и «велено выслать на службу великого государя в полк к боярину и воеводам...»²³. Другой белозерский пристав Петр Бубнов в то же время ездил в вышеупомянутый стан для сбора налога с церковных владений на выкуп пленных.

Следует отметить, что на местах судебные исполнители с давних пор обладали правом брать у населения коней и подводы для надобностей службы, причем нередко даже «с уздою и с проводником». Так, в сопроводительном документе пристава, посланного в 1679 г. собирать пошлины в Яренском уезде, записано: «А подвода ему приставу Петрушке Кокорину имать в Сысольских волостех, от волости до волости, и (от) стану до стану, и от деревни до деревни; а подводу бы ему давали везде, не издержав ни часу, и ездить ему приставу днем и ночью без всякого мотчания»²⁴. В отличие от воеводских исполнителей, столичные «недельщики» пользовались услугами ямщиков при поездках в иные города.

В 70-е годы XVII века была уточнена численность «служилых людей» по разным городам России. Больше всего судебных исполнителей насчитывалось в Костроме: «Детей боярских, которые ходят в неделях, 10 человек. Приставов 27 человек»²⁵. В Пскове несли службу 20 приставов и 6 «недельщиков» архиепископа, в Переяславле-Рязанском приставов с «розсыльщиками» было 13 человек. Приставов находилось в Великом Новгороде - 14, в Переяславле-Залесском - 17, в Ярославле - 4, в Кашире - 1 человек. «Смотренный список города Суздаля» показывает, что в сентябре 1676 г. на службе состояли: «...неделщиков 12 человек, бою у них по сабле, по паре пистолей на человека.

<...> Восмь человек приставов с топорками».

Из текста документов того времени видно, что свое существование продолжали выборные от населения «земские приставы». Например, 28 января 1654 г. выбирали «в земские приставы в Тавренской волости Рыкована Акинфиева сына» сроком на год. Избиратели установили денежное вознаграждение за его труды, обязав: «а на извет ему ходить приставу кто позовет на землю, и на то хоженого по две денги ему имать; а у земского судьи для Государевых дел у него быти же...».

Свою деятельность не прекратили и «недельщики», подчинявшиеся церковным властям. Однако их количество сократилось после Собора 1667 года, запретившего использовать светских архиерейских служителей. Церковные приставы привлекались для исполнения различных распоряжений высшего духовенства. Так, по воле митрополита Ростовского и Ярославского преосвященного Ионы, в сентябре 1681 года «митрополичь дел приставу Митке Иванову» пришлось ехать из Соли Вычегодской «во весь Усольский уезд» с объявлением о кончине особ царствующей династии.

Примечания:

1. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссией) - т. 2. - Спб., 1841-с. 149.
2. Триста лет царствования Дома Романовых. - М., 1912. - с. 3.
3. Триста лет... -с. 5.
4. Ефремова Н.Н. Судоустройство России в XVIII - первой половине XIX в. (историко-правовое исследование). - М., 1993. - с. 14. 39

5. Носов   НЕ.   Очерки   по истории местного управления   Русского  государства первой половины XVI века. - М.-Л., 1957 - с. 348-349.
6. Беляев И. О вызове в суде по древним русским законам до Уложения 1649 года. - Спб., 1869 »с. 44.
7. Археографический ежегодник за 1962 год. - М., 1963 - с. 482.
8. Памятники русского права. Вып. 5. - М, 1959 - с. 387-388.
9. Новомбергский Н. Слово и Дело Государевы (Процессы до издания Уложения Алексея Михайловича 1649 года). - т. I - М., 1911 - с. 353.
10. Тельберг ГГ. Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века. - М., 1912 - с. 262.
11. Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период. - М., 1990 - с. 148-149.
12. Соборное Уложение 1649 года. Текст. Комментарии. - Л., 1987 - с. 200.
13. Хрестоматия по истории... -с. 147.
14. Памятники русского права. Вып. 6. - М., 1957 - с. 55.
15. Соборное Уложение 1649 года. - с. 197.
16. Тельберг ГГ. Указ. соч. - с. 222.
17. Маньков А.Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. - Спб., 1998 - с. 176.
18. Памятники русского права. Вып. 7. - М., 1963 - с. 472.
19. Ерошкин Н.П История государственных учреждений дореволюционной России. - М., 1968 - с. 70.
20. Дополнения к Актам Историческим, собранные и изданные Археографическою коммиссиею. - т. III - Спб., 1848 - с. 134.
21. Исторические и юридические акты XVII и XVIII столетий. - М., 1870- с. 3.
22. Дополнения к Актам Историческим .. - т. VIII - Спб., 1862 - с. 246.
23. Акты, относящиеся до юридического быта Древней России. - т. I - Спб., 1857 - с. 527, 528.
24. Дополнения к Актам Историческим... - т. VIII - с. 212.
25. Дополнения к Актам Историческим... - т. IX - Спб., 1875 - с. 224.
26. Дополнения к Актам Историческим... -т. IX-с. 21.
27. Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства - Спб., 1838 -с . 290.

• История Руси (допетровская эпоха)