Меркулов В.И.

Г.Ф. Миллер и его отношение к немецкому норманизму

Недавно научная общественность отметила 300-летие со дня рождения выдающегося русского историка, немца по происхождению, Герарда Фридриха Миллера. Почтение к этой памятной дате заставляет обратиться и ко всей истории русско-немецких научных связей, одним из ярких выразителей которых был Миллер. Он занимался не только историей, но был автором многочисленных трудов по археологии, этнографии, филологии и источниковедению. Научному наследию Г.Ф. Миллера посвящено огромное количество работ и их анализ может представлять собой отдельный историографический и библиографический интерес.[1]

Для тех, кто изучает проблему начала Руси, истоков российской государственности, Миллер интересен как исследователь древнерусской истории. Обычно его имя связывают с норманнской теорией, которая получила развитие среди некоторой части немецких учёных в первой пол. XVIII в. Норманисты настаивали на том, что древние руссы (летопись называет их варягами) были родом из Скандинавии, указывая на сообщения ряда источников, различающих руссов и славян. Одним из основоположников норманнской теории, наравне с немецкими академиками Г.З. Байером и А.Л. Шлёцером, считается и Г.Ф. Миллер.

Однако в историографии традиционно существуют противоречивые оценки его взглядов по варяжскому вопросу.[2] Миллер посвятил проблеме начала Руси и происхождения варягов около полувека, неизменно возвращаясь к ней снова и снова на протяжении всей своей жизни и научной деятельности в России. Начав как прямой последователь Байера, Миллер со временем изменил свои взгляды, отказавшись от многих ранних постулатов. Его позиция по варяжской проблеме претерпела развитие, что свойственно многим крупным научным фигурам, к каковым, вне сомнения, относится и Миллер.

Герард Фридрих Миллер обратился к варяжской проблеме в начале 30-х гг. XVIII в. В 1732 г. он выступил с идеей выпускать немецкоязычный журнал по русской истории, получившей название «SammlungrussischerGeschichte». В одном из первых номеров он опубликовал статью «Известие о древней рукописи русской истории Феодосия Киевского». Миллер предложил подробный пересказ текста «Повести временных лет» на немецком языке с элементами исследовательского характера в виде авторских комментариев, в которых он обозначил свою позицию, как сторонник скандинавского происхождения варягов – основателей древнерусской государственности. А.Н. Котляров отмечал, что «небольшие миллеровские пояснения сыграли роль первотолчка для развития в России норманистского течения».[3] Стоит, однако, отметить, что в то время сами летописные источники Миллер исследовал, к сожалению, не совсем корректно (сказывалось его незнание русского языка).[4]

Проблема, которую ставил перед собой Миллер, была типична для научной методологии первой пол. XVIII в.: «Рюрик, откуда призван ли, чтоб стать самовластным государем?»[5] Поэтому он обратился к генеалогиям, и не случайно, когда историк-любитель П.Н. Крекшин в 1746 г. подал на рассмотрение Сената «Родословие великих князей, царей и императоров», в котором род Романовых возводился к князю Рюрику, работа была передана в Академию наук и попала на отзыв Миллера.

Становление взглядов Миллера на варяго-русский вопрос происходило на фоне давно существовавшей генеалогической традиции, вполне сложившейся в немецкой науке к первой пол. XVIII в., согласно которой происхождение Руси связывали с Мекленбургской областью в северной Германии.[6] Традиция восходила к Сигизмунду Герберштейну и другим средневековым авторам, связывавшим начало русской династии с варягами из южно-балтийского региона.[7] Согласно некоторым мекленбургским родословным, Рюрик был сыном варяжского князя, погибшего в 808 г. при отражении датского нападения на город Рерик (этот город, к слову, по сей день располагается на балтийском взморье близ Ростока и Висмара). Вокруг этих генеалогий в первой половине XVIII в. шла полемика, которая затихла после того, как споры о происхождении варягов переместились в Россию.[8] Однако вряд ли вполне обоснованно писал П. Гоффман о том, что именно Миллер поставил точку в упомянутой дискуссии после выхода в 1754 г. его работы «Bedenken überzwoVermählungen, womitdasGeschlechtderaltenGrossfürstenvonRusslandvermehretwerdenwollen».[9] Дискуссия продолжилась, но Миллер уже не принимал в ней участия.

В 1749 г. Г.Ф. Миллер выступил как научный оппонент М.В. Ломоносова и ряда других историков во время обсуждения своей диссертации «Происхождение народа и имени российского». Инициаторами обсуждения стали фактические руководители Академии наук И.Д. Шумахер и Г.Н. Теплов, последний из которых обвинял Миллера в неосторожных высказываниях, «что скандинавы победоносным своим оружием благополучно себе всю Россию покорили».[10] Текст был первоначально издан на латыни и переведён на русский язык. Кстати одно время ошибочно считалось, что печатные варианты доклада Миллера были уничтожены.[11]

Основная мысль Миллера состояла в том, что варяги, которые пришли вместе с Рюриком, и само название Русьбыли скандинавского происхождения. Он развивал идеи покойного к тому времени академика Г.З. Байера, делая вывод об организующей роли скандинавов в создании российского государства. Эти предположения, конечно, шли в разрез с бытовавшей тогда традицией о происхождении варягов из Мекленбурга.

Вероятно, определённое влияние на диссертацию Миллера оказала работа Олафа Далина «История шведского государства», в которой тот придавал огромное значение правлению Рюрика, считая, что этим именем в русских летописях называли шведского короля Эрика Упсальского. О. Далин писал, что от Швеции Русь оторвало только монгольское нашествие.[12]

Важнейшую роль в концепции Миллера играл его комментарий летописного известия о варяжской дани и изгнании данщиков накануне появления на исторической арене князя Рюрика. Миллер полагал, что дань со славян собирал датский конунг Рагнар Лодборг, который «завоевал Россию, Финляндию и Биармию и отдал оные земли во владение своему сыну Витзерку». Однако Витзерк вскоре будто бы погиб в Прибалтике, и новгородские словене смогли освободиться от дани.[13]

Концепция Миллера была неприемлема для М.В. Ломоносова, которого поддержали профессора И.Н. Попов, В.К. Тредиаковский и С.П. Крашенинников. С основными положениями миллеровской диссертации высказал несогласие и В.Н. Татищев, который написал: «Хотя вижу, что г. Миллер в разглагольствовании о начале народа русского иначе, нежели я, писал, но я не хотел ни его порочить, ни моего более изъяснять, а отдам в его лучшее рассуждение, дабы ему дать причину лучшее изъяснение издать».[14]

М.В. Ломоносов прямо отрицал скандинавскую этимологию названия Русь, доказывая происхождение первых князей от племени роксоланов. Особенно он возражал против того, что Миллер принимал норманистские тезисы Байера без должной проверки. Например, он указывал на то, что корень рус неизвестен в скандинавских языках, но широко распространён на южном побережье Балтийского моря. В работе Миллера Ломоносов усматривал «множество пустыши и нередко досадительной и для России предосудительной».[15] Томский историк Л.П. Белковец, вступаясь за немецкого академика, указывала на то, что далеко не все обвинения Ломоносова носили объективный характер, иначе «можно сделать вывод, что Миллер был врагом России».[16] Конечно, считать таковым Миллера у нас нет никаких оснований.

Удивительно, однако, что именно Ломоносов, а не Миллер, следовал немецкой генеалогической традиции, выводившей Рюрика с южно-балтийского побережья. В своей «Древней российской истории» он указывал на то, что «Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, (…) жили на восточно-южных берегах Варяжского (т.е. Балтийского – В.М.) моря, между реками Вислою и Двиною».[17] Живой интерес Ломоносова к древней истории южнобалтийского региона отразился не только в его научных изысканиях, но и в поэтическом творчестве.[18]

При этом полемика Миллера с Ломоносовым не была столкновением немецкой и собственно русской точек зрения на вопрос о начале Руси, как обычно принято считать.

Под влиянием дискуссии с Ломоносовым, взгляды Г.Ф. Миллера на варяжскую проблему претерпели изменения. «Факт на первый взгляд поразительный, – писал немецкий историк Петер Гоффман, – если принять во внимание вражду между Миллером и Ломоносовым».[19] Но Миллер выступил как принципиальный учёный, способный преодолеть личные отношения во имя научной истины.

Эволюция его взглядов была обусловлена и объективными обстоятельствами. Со временем сам Миллер стал серьёзным исследователем. После сибирской поездки он выучил русский язык, которого не знал в ранние годы своего интереса к истории России, и это дало ему полноценную возможность обратиться к огромному массиву новых источников. Наконец, Миллер смог лучше узнать русский народ, сам став поистине русским учёным, как многие сотни и тысячи немцев, связавших свои судьбы с Россией. Он узнал великую страну, о которой на Западе всегда имели смутное, а зачастую невежественное представление.

Миллер отказался от скандинавской исторической литературы, как от единственного источника, и даже начал критиковать О. Далина, обвиняя его в националистической апологетике. Он обратил внимание на западноевропейские источники, но также стал воспринимать их критически. «Иностранцы весьма неточны и делают много ошибок», – отмечал Миллер в письме к У. Коксу от 4 октября 1778 г.[20] Но к традиции, шедшей от Герберштейна он так и не обратился, полагая, что тот подобен прочим иностранцам, писавшим о Руси и России.

В начале 60-х гг. XVIII в. Г.Ф. Миллер начал печатать в «Ежемесячных сочинениях» свой труд «Краткое известие о начале Новгорода», в котором довёл новгородскую историю до середины XVII в.[21] Он уже писал о том, что Рюрик с братьями появился в новгородской земле в качестве предводителей наёмных дружин, связывая происхождении русского народа с «роксоланами», но считая их не славянским (как Ломоносов), а готским племенем.

Впоследствии Миллер отошёл от норманнской трактовки варяжского вопроса, высказав в своей работе «О народах, издревле в России обитавших» мнение, что варягами собирательно называли все северные народы, занятые мореплаванием по Балтийскому (Варяжскому) морю.[22]

Данное утверждение тогда было чрезвычайно интересным, но и в наши дни с ним соглашаются многие противники норманнской теории. Так липецкий историк В.В. Фомин, например, пишет о том, что термин «варяги» (изначально обозначавший конкретное племя с южно-балтийского побережья) мог пониматься на Руси расширительно с первой пол. X в.[23] С конца XII в. он полностью исчезает из новгородского делопроизводства, где был заменён словом «немцы», как называли в России всех иностранцев из западной Европы вплоть до екатерининских времён. Уже в XV в. русские летописи, опиравшиеся на новгородскую традицию, писали о том, что Рюрик пришёл «от немцев».

Отказался Миллер и от тезиса о «норманнской» экспансии на Русь, подчеркнув особенное происхождение российской монархии и высшей знати, которое он связывал теперь не с завоеванием (как в странах западной Европы), а с неким договором с варягами.[24]

На протяжении всего своего научного служения России Г.Ф. Миллер не был последовательным норманистом. Он представляется нам учёным, взгляды которого закономерно развивались. Увлекшись в ранние годы норманнской теорией, он не привнёс в неё ничего нового, и со временем вообще отказался от её главных постулатов.

К сожалению, в литературе не всегда принимается во внимание развитие миллеровских взглядов на русскую историю, и самого Миллера предпочитают именовать одним из основоположников норманнской теории, которая традиционно считается сугубо политической и враждебной России. Однако Г.Ф. Миллер был объективным исследователем, искренне любившим, хочется верить, нашу страну, ставшую для него второй Родиной.

[1] Каменский А.Б. Академик Г.Ф. Миллер и русская историческая наука XVIII века // История СССР. 1989. № 1; Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. – Л., 1965; Рубинштейн Н.Л. Русская историография. – М., 1941; Черепнин Л.В. Русская историография до XIX века. – М., 1957; HoffmanP. GerhardFriedrichMüller. Die Bedeutung seinen geographischen Arbeiten für den Russlandbild des 18. Jahrhunderts. – Berlin, 1958; Mohrmann H. Studien über russisch-deutsche Begegnungen in der Wirtschafts-Wissenschaft (1750-1825). – Berlin, 1959; Winter E. Aktuelle Bezüge der Geschichte der deutsch-slawischen Wissenschaftsbeziehungen // Russisch-deutsche Beziehungen von der Kiever Rus’ bis Oktoberrevolution. – Berlin, 1976.

[2] Котляров А.Н. Развитие взглядов Г.Ф. Миллера по «варяжскому вопросу» // Проблемы истории дореволюционной Сибири. – Томск, 1989. – С. 9.

[3] Там же. – С. 9.

[4] А.Б. Каменский отметил как «досадную ошибку», что в работе с «Повестью временных лет» Г.Ф. Миллер доверился переводчику, который приписал авторство летописи игумену Киево-Печерского монастыря Феодосию. По этой причине летописец Нестор на Западе достаточно долгое время был известен под именем Феодосия. См.: Каменский А.Б. Судьба и труды историографа Герарда Фридриха Миллера (1705-1783) / Миллер Г.Ф. Сочинения по истории России. Избранное. – М., 1996. – С. 378.

[5] Миллер Г.Ф. Важности и трудности при сочинении Российской истории // Сочинения по русской истории. Избранное. – М., 1996. – С. 364.

[6]Aepinus F.J. Geschichte von Meklenburg für Jedermann in einer Folge von Briefen. Erster Theil. – Rostock, 1791; Beehr M.J. v. Acht Bücher der Mecklenburgischen Geschichte. – Ratzenburg, 1759; Buchholtz S. Versuch in der Geschichte des Herzogthums Meklenburg. – Rostok, 1753;Franck D. Des Alt- und neunen Mecklenburgs anderes Buch. – Güstrow-Leipzig, 1754; Klüver H.H. Vielfälting vermerhrte Beschreibung des Herzogtums Mecklenburg. Dritten Teils erstes Stück. – Hamburg, 1739; Thomas Fr. Die nahe Anverwandtschaft des Herzogs Carl Leopold mit der Fürstin Catharina von Ruβland. – Güstrow, 1716.

[7]ГерберштейнС.Запискиомосковитскихделах. – СПб., 1908. – С. 4; Marschalk N. Die Mecklenburger Fürstendynastie und ihre legendären Vorfahren. Die Schweriner Bilderhandschrift von 1526. – Bremen, 1995.

[8] Меркулов В.И. Дискуссия по варяжской проблеме в немецкой историографии первой половины XVIIIвека // Научные труды Московского Педагогического Государственного Университета. Серия: социально-исторические науки. – М., 2003. – С. 47-51.

[9] Hoffman P. Die deutsche Publikationen aus der ersten Hälfte des 18. Jahrhunderts zur Geschichte des vorpetrischen Ruβland // Wissenschaftliche Zeitschrift der Humbolt-Universität zu Berlin. R. XVII. 1968. 2. – S. 266.

[10] Пекарский П.П. История императорской Академии наук в Петербурге. Том I. – СПб., 1870. – С. 360.

[11] Гуревич М.М., Шафрановский К.Н. Об издании 1749 года речи Г.Ф. Миллера «Происхождение русского народа и имени российского» // Книга. Исследования и материалы. Сб. 6. – М., 1962. – С. 282-285.

[12] Далин О. История шведского государства. Ч. 1, 2. - СПб., 1805.

[13] Миллер Г.Ф. Происхождение народа и имени российского. – СПб., 1749. – С. 44.

[14] Андреев А.И. Переписка В.Н. Татищева за 1746-1750 гг. // Исторический архив. 1951. Т. 6. – С. 258.

[15] Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 10. – М.-Л., 1952. – С. 231.

[16] Белковец Л.П. Миллер в оценке отечественной историографии // Вопросы истории. 1988. № 12. – С. 112.

[17] Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. – М.-Л., 1952. – С. 21.

[18] Мыльников А.С. О славистических реминисценциях в одах М.В. Ломоносова // Литература и искусство в системе культуры. – М., 1988.

[19] Гоффман П. Значение Ломоносова в изучении древней русской истории // Ломоносов. Сборник статей и материалов. – М.-Л., 1961. Т. 5. – С. 208.

[20] Миллер Г.Ф. Сочинения по русской истории. Избранное. – М., 1996. – С. 373.

[21] Миллер Г.Ф. Краткое известие о начале Новгорода и о происхождении российского народа, о новгородских князьях и знатнейших оного города случаях // Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие. – СПб., 1761, июнь.

[22] Миллер Г.Ф. О народах, издревле в России обитавших. – СПб., 1773. – С. 90.

[23] Фомин В.В. Варяги в средневековой письменной традиции. Автореферат диссертации на соиск. уч. степ. к.и.н. – М., 1997. – С. 9.

[24] Миллер Г.Ф. Известие о дворянах российских. – СПб., 1777.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом