Лисейцев Д.В.

Одним из тёмных мест в истории приказной системы Московского государства до настоящего времени является проблема Городового приказа. Дискуссионным остаётся вопрос о времени его возникновения и функционирования, круге обязанностей. Особенностью истории исследования этого ведомства является то, что учёными Городовой приказ «открывался» несколько раз. Впервые на факт существования Городового приказа указал в конце XVIII века один из первых историков приказного строя - М.Г. Спиридов. В «Родословном российском словаре…» он отметил: «Городовой приказ: упоминается с 7084, 1576 года, и такие приказы были по всем городам, в коих главными присутствующими были городничие. Должность его была о благоустройстве и распорядке городском наблюдать». Автор, впрочем, совершенно ошибочно определил круг обязанностей Городового приказа, приписав ему т.н. «полицейские» функции. Возможно, именно этим обстоятельством следует объяснять невнимание авторов последующего времени к зафиксированному Спиридовым факту.

Вторичное «открытие» Городового приказа произошло уже в XX веке. А.Н. Сперанский в работе, посвященной приказу Каменных дел, указал, что в 1623 г. для восстановления городских укреплений в Можайске был создан особый Городовой приказ, в который направлялись необходимые средства, а также рабочая сила из приказа Каменных дел. Сам автор особого значения этому факту не придал; незамеченным он остался и в последующих работах по истории Городового приказа.

Третье «открытие» Городового приказа имело место в середине XX века. О.А. Яковлева обнаружила в писцовой книге по Коломне 1577/78 г. упоминание о Городовом приказе. С этого момента Городовой приказ окончательно завоевал себе место в историографии приказной системы и вызвал пристальное внимание учёных. В опубликованной в 1954 г. статье «О складывании приказной системы…» А.А. Зимин, опираясь на обнаруженные О.А. Яковлевой данные, высказал предположение о тождестве Городового приказа с приказом Каменных дел; оформление приказа А.А. Зимин связал с активным градостроительством в Московском государстве 70-80-х гг. XVI в.. В 60-е гг., благодаря публикациям В.И. Буганова, значительно расширилась источниковая база исследования истории Городового приказа. Автор ввёл в научный оборот значительный массив документов 1577 – 1578 гг., связанных с деятельностью приказа по управлению вновь завоёванными городами Ливонии. Соответственно, учреждение приказа В.И. Буганов связывал с событиями Ливонской войны. По мнению ученого, после утраты Ливонии в 1578 г. необходимость в Городовом приказе отпала, и он был упразднён.

Гипотеза В.И. Буганова в её последней части довольно быстро была опровергнута С.М. Каштановым. Исследователь обнаружил упоминание Городового приказа, относящееся к марту 1583 г., сделав вполне справедливый вывод о том, что Городовой приказ продолжал функционировать до конца царствования Ивана Грозного и ведал не только ливонские города, но, также, Коломну и Галич. По версии С.М. Каштанова, основной функцией Городового приказа было заведывание землями феодалов в городской черте, а также финансовые вопросы. Автор поддержал также версию А.А. Зимина о тождестве приказов Городового и Каменных дел. Кроме того, С.М. Каштановым была высказана гипотеза, связывавшая создание Городового приказа с удельной политикой Ивана Грозного. Ученый поставил вопрос: «Не связана ли его [приказа. – Д.Л.] деятельность… с режимом так называемого «двора» 1577 – 1583 гг., представлявшим собой особый вариант опричнины?»

По сути, дискуссией между В.И. Бугановым и С.М. Каштановым в 60-е гг. XX в. разработка истории Городового приказа и завершилась. А.П. Павлов в статье о приказной системе конца XVI – начала XVII вв. остановился на версии, отождествляющей Городовой приказ с приказом Каменных дел, заметив, что «факт существования этого приказа в конце XVI в. отмечен рядом исследователей, но никакими определёнными данными о деятельности и составе этого учреждения за рассматриваемое время мы не располагаем». Н.Ф. Демидова, подготовившая наиболее полную публикацию дел, связанных с управлением российской администрацией ливонскими городами, ограничилась во вступительной статье анализом дискуссии В.И. Буганова и С.М. Каштанова. Кратко коснулись в статье о «Записках» Я. Ульфельдта функций Городового приказа В.А. Антонов и А.Л. Хорошкевич: «Край [Ливония] был подчинён Городовому приказу и таким образом включен в административную систему Российского царства. Эта акция преследовала несколько целей - хозяйственного освоения вновь присоединенных земель и наделения измученного многолетними походами рвавшегося к оседлой жизни дворянства».

Итак, подводя итог разработке проблемы Городового приказа в историографии, можно констатировать следующее. Наиболее раннее упоминание этого учреждения относится к 1577 г. Городовой приказ наиболее активно упоминается в документах 1577 – 1578 гг., преимущественно в связи с событиями Ливонской войны. Эпизодические упоминания этого ведомства имели место и по окончании войны, в 1583, 1593 и 1623 гг. Причём последние упоминания оказались практически незамечены исследователями, вследствие чего в историографии утвердились три версии относительно судьбы приказа в конце XVI столетия. Согласно первой, Городовой приказ был преобразован в приказ Каменных дел (А.А. Зимин); вторая гипотеза состоит в том, что приказ ликвидировали вследствие потери ливонских городов (В.И. Буганов); третья теория связывает создание Городового приказа с позднеопричной политикой Ивана Грозного, после смерти которого приказ, возможно, был упразднён (С.М. Каштанов).

Можно сразу отметить, что обнаружение документальных упоминаний о существовании Городового приказа в конце XVI – начале XVII вв., т.е. уже после окончания Ливонской войны и смерти Ивана Грозного, в известной степени опровергло гипотезы В.И. Буганова и С.М. Каштанова (по меньшей мере в той их части, где говорится об упразднении приказа). Найденное А.Н. Сперанским известие о параллельном существовании приказов Городового и Каменных дел, относящееся к 1623 г., полностью опровергает версию А.А. Зимина о том, что Городовой приказ был преобразован или переименован в приказ Каменных дел. Таким образом, ни одна из перечисленных схем не может быть признана абсолютно справедливой. С другой стороны, ни одна из этих гипотез не может быть полностью отвергнута. Городовой приказ мог быть основан в связи с активизацией городового строительства (А.А. Зимин), мог возникнуть именно для управления завоеванными ливонскими городами (В.И. Буганов), мог быть создан для управления городами упразднённых на исходе царствования Ивана IV уделов (С.М. Каштанов). Нерешённым остаётся не только вопрос о компетенции Городового приказа. Необходимо также ответить на вопрос о том, почему это ведомство упоминается в документах столь эпизодически.

Ответить на поставленные выше вопросы позволяет источник, введённый в научный оборот почти столетие назад. В 1915 г. известным историком и археографом Л.М. Сухотиным были опубликованы столбцы Печатного приказа, относящиеся к началу царствования Михаила Романова. В числе прочего, в них приводится текст памяти, имеющей непосредственное отношение к теме нашего исследования: она была прислана 4 июня 1613 г. из Городового приказа. Память содержала требование «на… городовое каменое дело х Китаю-городу прислати в Городовой приказ ко князю Луке Осиповичю Щербатову да к Чюлку Ивановичю Бартеневу да к дияком к Нечаю Перфирьеву, да к Ивану Федорову, да х Филипу Ларионову 5 рублев денег тотчас, чтоб за тем городовое каменое дело не стало».

На первый взгляд, это указание источника ничего не проясняет в вопросах, связанных с историей Городового приказа, добавляя лишь ещё одно отдельно стоящее известие об этом ведомстве. Однако в тех же столбцах Печатного приказа обнаруживаются и другие упоминания названных в вышеприведённой памяти руководителей Городового приказа – князя Л.О. Щербатого, Ч.И. Бартенева, дьяков Н. Перфирьева, И. Федорова и Ф. Ларионова. Они фигурируют в четырёх памятях, присланных в Печатный приказ: 15 марта, 1 и 21 мая и 14 июня 1613 г. соответственно. Во всех четырёх случаях указанные лица выступают в качестве руководителей Пушкарского приказа. Это обстоятельство было замечено Л.М. Сухотиным: при составлении предметного указателя к статье «Пушкарский приказ» он в скобках добавил вариант его названия – «Городовой». К сожалению, данное обстоятельство не нашло отражения в работах Л.М. Сухотина, который, похоже, не придал ему большого значения.

Итак, в свете данных столбцов Печатного приказа удаётся выяснить, что Городовой приказ был идентичен приказу Пушкарскому. В качестве возражения к этой версии можно было бы высказать следующий аргумент: Пушкарский и Городовой приказ могли быть разными ведомствами, но возглавляться одними и теми же лицами. Такое аргумент, однако, не может быть признан справедливым. Действительно, в начале XVII в. уже наблюдалось значительное количество случаев, когда два и более приказов находились в подчинении одного и того же лица. Но полное совпадение руководства двух приказов для этого периода совершенно не характерно. Например, на протяжении длительного времени одним и тем же судьёй возглавлялись Стрелецкий и Панский приказы. Но дьяки при этом в приказах служили разные. Думный дьяк Пётр Третьяков в 1613 – 1618 гг. возглавлял одновременно Посольский приказ и Устюжскую четверть, однако последним приказом он ведал один, без товарища по Посольскому приказу дьяка Саввы Романчукова. В 1616 – 1618 гг. три четвертных приказа – Новгородская, Галицкая и Владимирская чети – имели общего судью – боярина князя Г.П. Ромодановского. Однако в каждом из этих четвертных приказов сидели свои особые дьяки.

Идентичность Городового и Пушкарского приказа становится очевидной при ознакомлении с текстами памятей, присланных в Печатный приказ из Пушкарского. 15 марта 1613 г. было «велено зделати у Фроловских ворот на городе под колокол под набат, стан старой починить, и мост и лесница зделать новые… И… на тое поделку деньги прислати в Пушкарской приказ». Как видно, круг задач Пушкарского приказа вполне совпадает с функционалом Городового: он занимается починкой городских укреплений. Аналогичные задачи Пушкарский приказ выполнял и согласно памяти от 1 мая 1613 г.: «велено у Ризоположенских ворот поделать затворы, и двери, и крюки, и петли, и жюковины. И по государеву указу… на ту поделку прислати в Пушкарской приказ… 5 рублев денег». 14 июня 1613 г. «указал государь… поделати у Пречистые Богородицы в соборной церкве и у Царева города, на каменое дело на проломное место на Неглименское устье, на недоделку, доделати камнем и кирпичем… И по государеву… указу… велети прислать на то дело в Пушкарской приказ… 15 рублев денег тотчас, чтоб за тем то государево каменое дело не стало». Но наиболее очевидно идентичность Городового и Пушкарского приказов выступает в тексте памяти от 21 мая 1613 г., когда «государь указал… порченые железные пищали ковати изнова, и всякие пушечные снасти к станком ковати, полосы, и гвозди, и веретена; да у Китая-города у всех ворот затворы поделать, и жиковины, и крюки, и пробои, и засовы большие железные к затворам зделати… И по государеву… указу на то дело денег 10 рублев прислати в Пушкарской приказ… тотчас, чтоб затем то пушечное и городовое воротное дело [курсив мой. – Д.Л.] не стало».

Проверим теперь, подтверждается ли наша версия материалами конца XVI века. Наличие публикаций документов Городового приказа, осуществлённых В.И. Бугановым и Н.Ф. Демидовой, значительно облегчает эту задачу. 22 декабря 1577 г. воеводы г. Владимерца писали в Городовой приказ «о пушкарех и о свинце». Вопросы обеспечения города пушкарями и мастерами городового дела затронуты в отписке воевод города Борзуня, написанной в конце 1577 – начале 1578 гг.: «Да в твоем государеве наказе писано: велено быти московским двема пушкарем да трема пушкарем псковским, да двема воротником, да двема казеным сторожем, да кузнецу, да плотнику». В то же время в Разрядный приказ была направлена жалоба воеводы при наряде в городе Резице на городских воевод: «Да посланы, государь, с ними твои государевы пушкари для городовово наряду, и оне, государь, тех пушкарей отпустили во Псков торговать… Да и збежали, государь, от твоего государева наряду дети боярския…». Отписка была направлена в Разряд, поскольку именно это учреждение ведало воеводскими назначениями. Но, поскольку речь в ней шла о пушкарях, то на отписке была поставлена помета: «Отослати ся грамота к Ыстоме к Евскому, чтоб пушкарей беглых сыскать, отослать в Резицу». Истома Евский служил тогда в Городовом приказе. Заметим, что спустя три года этот же дьяк совершенно определённо упоминается как дьяк Пушечного приказа: 19 июня 1580 г. в Торопец из этого ведомства была отправлена грамота об организации ямчужного (селитренного) дела за приписью И. Евского.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление. За полгода до появления первых упоминаний Городового приказа, 3 июня 1577 г., Истома Евской выступает в качестве дьяка Засечного приказа, распоряжавшегося строительством засек в районе города Кадома. Впервые на этот факт указал в своей заметке С.М. Каштанов. Однако исследователь предположил, что в данном случае мы имеем дело с уникальным упоминанием особого Засечного приказа, который был создан для руководства «засечным делом». С.М. Каштанов отметил, что в более позднее время засеками ведал Пушкарский приказ. Обратил внимание ученый и на факт одновременного появления в источниках упоминаний о Засечном и Городовом приказах. Им же указано на то, что в XVI в. деньги «на городовое и засечное дело» представляли собой единый налог. Тем не менее, С.М. Каштанов склонился к мнению, согласно которому Городовой и Засечный приказы существовали отдельно друг от друга, а их создание было связано с Ливонским походом Ивана Грозного в 1577 г.

На наш взгляд, разделение в источниках 1577 – 1578 гг. под названиями Засечного и Городового приказов скрывается одно и то же учреждение – Пушкарский приказ. Дьяк И. Евской продолжал руководить строительством укреплений на южном рубеже и в конце 1577 г. Его приписью был удостоверен наказ от 20 октября 1577 г. о строительстве на берегу реки Оки крепостей на случай набега крымских татар. В 1577 - 1578 гг. И. Евской упоминается в качестве дьяка Городового приказа. Таким образом, мы имеем дело с ещё одним названием приказа, именовавшегося Пушкарским (Пушечным), Городовым и Засечным. Заметим, кстати, что в XVII столетии канцелярия Пушкарского приказа включала в себя городовой и засечный столы.

29 января 1578 г. в Городовом приказе была составлена справка относительно состояния артиллерии в городе Круцборхе: «в Круцборхе пять пищалей затинных испорчены и стрелять из них нельзе. И бояре… велели в Круцборх послать в тех порченых пищалей место их Чествина пять пищалей затинных… А грамота из Круцборха о пищалех у дьяков в Розрядной избе». В соответствии с боярским приговором из Городового приказа в город Чествин направили грамоту, потребовав при этом прислать отчёт: «А с кем те пищали… пошлете, и вы б о том отписали к нам на Москву в Городовой приказ к боярину нашему к Петру Васильевичю Морозову». Как и в 1613 г., Городовой приказ в XVI в. ведал и починкой крепостных сооружений, о чём свидетельствует отписка воеводы города Круцборха от января 1578 г.: «башни, государь, поделаны, а наряду на них нет, стрелять не из чего... А в городе, государь, зделаны три башни, а стена, государь, городовая зарублена на три сажени косых вверх, и та, государь, стена не засыпана, мне, холопу твоему, засыпати и делати некем…». Вопросами состояния артиллерии и фортификационных сооружений круг обязанностей Городового приказа не ограничивался. Распоряжение об устройстве в городе Кукенойсе ямского двора исходило из Городового приказа. Значительное количество документов сообщает о том, что это ведомство занималось также обеспечением ливонских городов хлебом. Это подтверждает, на наш взгляд, правоту В.И. Буганова, полагавшего, что создание Городового приказа было связано именно с русскими завоеваниями в Ливонии. По всей видимости, это произошло после триумфального похода войска Ивана Грозного в 1577 г. Об этом свидетельствует и не вполне ещё определившаяся компетенция приказа (грамоты о состоянии городской артиллерии поступали в Разряд), и отсутствие во многих документах упоминания названия приказа (в большинстве случаев говорится просто об отправке соответствующих документов к боярину П.В. Морозову). Однако компетенция этого приказа распространялась далеко за пределы Ливонии. В частности, в фрагменте писцовой книги по Коломне 1578 г., на который обратила внимание О.А. Яковлева («а ныне тот двор по памяти из Городового приказу за приписью дьяка Дея Губостово за князем Ондреем Петровичем Куракина»), речь идёт об осадных дворах в черте города. Вероятно, в течение нескольких первых лет своего существования Пушкарский приказ ведал судом и выехавших на службу в Россию иноземцев. В январе 1581 г. нововыезжего литвина, творившего разбой в Брянском уезде, правительство распорядилось арестовать и доставить в Москву в Пушечный приказ. Данная функция была утрачена артиллерийским ведомством в 80-е гг. XVI в., после потери Ливонии и учреждения особого Панского (Иноземского) приказа.

Отметим, что вопросы, связанные с артиллерией и оборонительными укреплениями, Городовой приказ ведал и по завершении Ливонской войны. В частности, работы по строительству укреплений в Новгороде в 1584/85 г. велись в соответствии с наказом, составленном в Пушкарском приказе. О том, что Пушкарский приказ ведал городовым и засечным делом, сообщает нам и опубликованная Б.Н. Морозовым челобитная, написанная, по нашему мнению, в 80-е гг. XVI в. Недавно была издана указная грамота в Переславль-Рязанский от 6 февраля 1593 г. Она была инициирована присланной в Москву жалобой осадного головы А. Денисьева, выражавшего беспокойство относительно плачевного состояния «зелейной казны» - т.е. городского цейхгауза («на зелейной казне болшая половина кровли крепка и укрыта с одной стороны, а от Спаса кровля обвалилась»). Соответственно из Москвы было прислано распоряжение починить кровлю «зелейной казны», взыскать с виновника пени в размере 5 рублей и прислать эти деньги «к Москве в Городовой приказ».

В начале XVII века артиллерию, обслуживающий её персонал и городовые укрепления ведали в Пушкарском приказе. В ноябре 1614 г. в Устюжскую четь было направлено распоряжение о передаче туда денег на жалованье пушкарям, направляемым под Смоленск и в Вязьму. Продолжал Пушкарский приказ в первые годы царствования Михаила Романова заниматься и восстановлением укреплений Москвы. 9 апреля 1615 г. царь распорядился выделить деньги «в Черторских воротях на два затвора на бревна»; соответствующие средства следовало передать в Пушкарский приказ. Несколько ранее, 25 января 1615 г. в Пушкарский приказ из Нижегородской четверти были переданы деньги, предназначенные для выплаты жалованья пушкарям, воротникам, казённым кузнецам и плотникам. Заметим, что в 1615 г. в ведении Пушкарского приказа находились те же категории лиц, что за четыре десятилетия до того, в 1578 г., подчинялись Городовому приказу: в отписке 1578 г. в Городовой приказ было сказано: «велено быти московским двема пушкарем да трема пушкарем псковским, да двема воротником, да двема казеным сторожем, да кузнецу, да плотнику». В описи дел Разрядного приказа 1626 г. упоминается «дело чорное тверское и ржевское городовое 125-го [1616/17] году, а подлинное послано в Пушкарской приказ».

Таким образом, источники указывают на тождество Городового и Пушкарского приказов. Городовой приказ – это второе, относительно редко употреблявшееся на практике название Пушкарского приказа. Наше утверждение возлагает на нас обязанность сказать также несколько слов относительно времени возникновения Пушкарского (Городового) приказа. Несколько выше было отмечено, что возникновение Городового приказа, согласно справедливому замечанию В.И. Буганова, следует связывать с событиями Ливонской войны, точнее – с походом русского войска 1577 г., в результате которого в руки россиян попало значительное количество «немецких» городов, в которых следовало восстанавливать разрушенные укрепления и которые необходимо было снабдить артиллерией. Эта версия, однако, вступает в противоречие с устоявшимся в исторической литературе мнением, согласно которому оформление Пушкарского приказа произошло значительно раньше, по меньшей мере в 60-е гг. XVI века. Рассмотрим, как развивался в историографии вопрос о времени учреждения Пушкарского приказа.

Минуя заведомо неверные указания авторов XVIII века, относивших создание этого (и большинства других приказов) к 20-м гг. XVII столетия, остановимся на трудах, написанных с середины XIX века на более широкой источниковой базе. К.А. Неволин отнёс возникновение Пушкарского приказа ко времени Ивана Грозного. Временем Ивана Грозного, без конкретизации, датировал появление Пушкарского приказа и К.Е. Троцина. Впервые несколько уточнить момент создания артиллерийского ведомства попытался Н.И. Хлебников, заметивший, что это произошло не ранее 60-х гг. XVI века. Специально занимавшийся изучением истории Пушкарского приказа Н.Е. Бранденбург наиболее раннее упоминание об этом учреждении отнёс к 1582 г. При этом исследователь указал, что Пушечная изба упоминается в документах с 1488 г., но отметил, что эта изба была техническим заведением, а не приказом. К сожалению, позднейшая историография это указание Н.Е. Бранденбурга проигнорировала. И.И. Вернер в обобщающей работе по истории приказов определил время создания Пушкарского приказа весьма широко – второй половиной XVI века. В работах А.П. Лебедянской, работавшей непосредственно над историей артиллерийского управления, Пушкарский приказ был прямо отождествлён с Пушечной избой конца XV века, хотя наиболее раннее обнаруженное ею упоминание приказа относилось к 1577 г. Версию о существовании Пушкарского приказа в 1488 г. повторил в своей статье А.В. Чернов. В современной справочной литературе воспроизводится схема А.П. Лебедянской, согласно которой «Пушкарский приказ возник ещё в начале XVI в. под названием Пушечной избы, которая в 1560-е годы была преобразована в Пушкарский приказ, впервые упоминаемый в дошедших до нас официальных документах под 1577 г.».

Таким образом, складывается парадоксальная картина. Факт существования в конце XV в. Пушечной избы (двора), где отливались пушки, провозглашается доказательством существования уже в то время Пушкарского приказа, который появляется под своим названием в 60-е гг. XVI в., но первое упоминание о себе, после почти столетнего функционирования, оставляет только в 1577 г. Безусловно, эта картина не может быть признана убедительной.

Действительно, обращение к источникам заставляет констатировать, что до 1577 г. (когда, кстати, впервые упоминается и Городовой приказ), мы не имеем никаких свидетельств о Пушкарском приказе. Генрих Штаден, покинувший Россию в 1576 г., в своём сочинении этого приказа не упоминает. Из иностранных наблюдателей Пушкарский приказ первым упомянул в своих записках английский дипломат Дж. Флетчер, находившийся в России в 1588 – 1589 гг. В дальнейшем это ведомство упоминается практически во всех посвящённых приказной системе сочинениях современников и очевидцев. Наиболее раннее упоминание о Пушечном приказе, которое удаётся обнаружить в источниках, действительно относится к 1576/77 г. В Боярском списке 1577 г. упомянут Пушечный приказ, в котором служили тогда князь С.И. Коркодинов и Ф.П. Молвянинов. Рядом с именами обоих имеется помета: «з государем», что означает их участие в ливонском походе Ивана Грозного 1577 г. По данным Н.П. Лихачева, дьяком Пушкарского приказа в тот год числился Терентий Лихачев. Не позволяют отодвинуть назад время возникновения Пушкарского приказа и материалы местнического дела, имевшего место в 1600 г. между дьяками И. Нееловым и Г. Клобуковым. В деле имеется упоминание этого приказа: «Сыскано в Розряде: Афанасей Демьянов а Розряде был большой дьяк, а с ним был Курбат Григорьев, а Сапун Аврамов был в Пушкарском приказе другой диак». Обращение к биографическим данным упоминаемых в деле дьяков позволяет установить, что указанная ситуация имела место в 1580 – 1582 гг. В обнаруженной С.М. Каштановым грамоте от 18 марта 1583 г. из Городового (Пушкарского) приказа упоминается дьяк этого ведомства Степан Лихачев. Источники позволяют установить имена дьяков, служивших в Пушкарском приказе в более позднее время. В самом начале 1585 г. (в январе - феврале) дьяками Пушкарского приказа были Василий Ивашев и Степан Трегубов. Названные лица продолжали службу в приказе и позднее: Терентий Лихачев упоминается в нем в ноябре 1585 г., Степан Трегубов в ноябре 1585 г. и в декабре 1586 г., Степан Лихачев и Василий Ивашев – в декабре 1589 г. В течение недолгого времени в Пушкарском приказе служил дьяк В.Я. Щелкалов: по памяти за его приписью от 29 марта 1585 г. было выдано жалованье служилому пушкарю и зелейным мастерам. Данный эпизод биографии знаменитого дьяка, как кажется, не нашел отражения в справочной литературе. Итак, мы располагаем значительным количеством сведений о руководителях Пушкарского приказа в 80-е гг. XVI в. Однако, обнаруженные А.П. Лебедянской и В.И. Бугановым упоминания о Пушкарском (Городовом) приказе, относящиеся к 1577 г., остаются наиболее ранними. У нас нет никаких документально обоснованных оснований предполагать существование Пушкарского приказа до 1577 года.

Несколько слов необходимо сказать также и по поводу одного из вариантов названия главного артиллерийского управления Московского государства, которое иногда выступает в источниках под названием Пушечного приказа. Н.Е. Бранденбург указал, что именно под таким названием существовало это ведомство первоначально, а с 1627 г. оно стало именоваться Пушкарским приказом. Эту же мысль проводила в своих исследованиях А.П. Лебедянская, отметившая, однако, что переименование произошло несколько ранее. Наиболее раннее упоминание в документах Пушкарского приказа было ею обнаружено в «Записке о царском дворе…»; время смены названия учреждения А.П. Лебедянская определила условно 1610 годом. При этом, похоже, этому переименованию автор придавал особое значение, видя в нём едва ли не отражение какой-то административной реформы, в ходе которой один приказ заменил собой другой: «Задачи, кадры и технические заведения Пушечного приказа перешли полностью к сменившему его Пушкарскому приказу». На первый взгляд, два варианта названия приказа как будто позволяют заподозрить различия в их функциях: название «Пушечный приказ» в большей степени ориентирует нас на производственную сторону (изготовление орудий), тогда как имя «Пушкарского приказа» является производным от особой категории служилых людей по прибору - пушкарей (и, следовательно, это наименование ведомства в большей степени указывает на его сословные функции). Однако внимательное ознакомление с источниками заставляет отвергнуть эту умозрительную схему.

Впервые (в 1577 г.) это ведомство мы встречаем, действительно, под именем Пушечного приказа. Впрочем, в том же году мы сталкиваемся и с иными его названиями – Городовой и Засечный приказ. Пушечным приказом это учреждение названо и в памятях от 1580 - 1585 гг. Весьма скоро после того артиллерийское ведомство стало именоваться также и Пушкарским приказом. Так, в местническом деле 1600 г. оно фигурирует именно под этим названием, причём в деле цитируются памяти начала 80-х гг. XVI века. Пушкарский приказ упоминается в разрядной книге под 1584/85 г.; дьяки этого ведомства именуются пушкарскими в 1585/86 и 1589/90 гг. Приказ назван Пушкарским (Powshkarskoieprikaze) и в составленных около 1599 г. «Писаных законах России». С этим же названием артиллерийское ведомство фигурирует и в «Записке о царском дворе…». Впрочем, приведённые факты сами по себе не опровергают версии Н.Е. Бранденбурга и А.П. Лебедянской, лишь отодвигая дату гипотетического переименования (или реформирования) приказа в конец XVI века. Однако источники начала XVII в. показывают, что главное артиллерийское управление Московского государства и при Михаиле Романове продолжало на абсолютно равных основаниях именоваться то Пушкарским, то Пушечным приказом. Пушечный приказ упоминается в памяти, отправленной в Устюжскую четь в ноябре 1614 г., тогда как в памяти в ту же четь от апреля 1615 г. этот же приказ назван Пушкарским. Аналогичным образом, в памятях в Нижегородскую четь от августа 1613 г., декабря 1614 – августа 1615 гг. встречаем как Пушечный, так и Пушкарский приказ. Это заставляет нас отказаться от версии о каком-либо переименовании или реформировании приказа. Одно и то же ведомство фигурирует в документах под разными названиями, именуясь Пушечным, Пушкарским или Городовым приказом. При этом используемый в документах вариант названия далеко не всегда отражал ту конкретную функцию приказа, в связи с которой он вступал в переписку с другими учреждениями. Так, например, в Городовой приказ отправляли памяти относительно артиллерии; в Пушкарский приказ требовали прислать деньги на починку городовых укреплений; Пушечный приказ обращался с запросом о присылке денег на выдачу жалования пушкарям; в Пушкарский приказ адресовались средства, необходимые для восстановления вышедших из строя пушек.

Подобная ситуация, характерная не только для Пушкарского приказа, нередко вводит исследователей приказной системы в заблуждения. Так, в большинстве работ разными учреждениями представляются Оружейная палата (приказ) и Бронный приказ; Панский и Иноземский приказы. В редких случаях, когда исследователями отмечается их тождественность, как правило, речь идёт о «реформах», связанных со сменой названия. В силу этого представляется, что сделанные нами на материале Пушкарского (Городового) приказа наблюдения в известной степени могут быть перенесены на приказную систему в целом, поскольку доказывают, что одно и то же учреждение могло существовать под разными названиями, и это вовсе не означало каких-либо структурных перемен как в самом приказе, так и в системе управления в целом.

Список литературы

1. Антонов В.А., Хорошкевич А.Л. Якоб Ульфельдт и его записки о России. / Ульфельдт Я. Путешествие в Россию. – М., 2002
2. Богоявленский С.К. Приказные судьи XVII века. – М.-Л., 1946
3. Вернер И.И. О времени и причинах образования Московских приказов. / Учёные записки Лицея цесаревича Николая. Вып. 1 – 2. – М., 1907 - 1908
4. Зимин А.А. О складывании приказной системы на Руси. // Доклады и сообщения института истории Академии наук. Вып. 3. – М., 1954
5. Каштанов С.М. Известие о Засечном приказе XVI века. // ВИ, 1968. № 7.
6. Миллер Г.-Ф. Московские и другие старинные приказы. / Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российские касающихся, изданная Николаем Новиковым. Ч. XX. – М., 1791
7. Павлов А.П. Приказы и приказная бюрократия (1584 – 1605 гг.). // Исторические записки. Т. 116. – М., 1988
8. Сперанский А.Н. Очерки по истории Приказа каменных дел Московского государства. М., 1930
9. Сухотин Л.М. Первые месяцы царствования Михаила Фёдоровича. (Столбцы Печатного приказа). - М., 1915
10. Троцина К.Е. История судебных учреждений в России. – СПб., 1851
11. Хлебников Н.И. О влиянии общества на организацию государства в царский период русской истории. – СПб., 1869

• История Руси (допетровская эпоха)