Сквозников А.Н.

О деятельности легендарной группы разведчиков-нелегалов, вошедшей в историю под названием «Кембриджская» или «Лондонская пятерка», написана масса книг и статей как в России, так и за рубежом. Гораздо меньше известно о советском и, в частности, самарском периоде жизни двух членов Кембриджской пятерки – Дональда Маклейна (Маклина) и Гая Берджесса. Об этом и пойдет речь в данной публикации. Но сначала следует напомнить о «Кембриджской пятерке» в целом.

Одна из самых эффективных разведывательных групп советской разведки за рубежом, «Кембриджская пятерка» была создана в 1934 г. В нее входили: Ким Филби (настоящие имя и фамилия Харолд Адриан Расселл), 1912–1988), Гай Берджесс (1911-1963), Дональд Маклейн (1913-1983), Энтони Блант (1907-1983), Джонн Кэрнкросс (1913-1995). Все они выходцы из состоятельных аристократических семей Англии, выпускники одного из самых престижных высших учебных заведений в мире – Кембриджского университета. Начиная с середины 1930-х и по 1950-е гг. они активно работали на советскую разведку.

Возникает вопрос: Что же двигало этими людьми? Почему они работали на нашу страну? По словам одного из последних кураторов «кембриджской пятерки» полковника Юрия Модина, сотрудничество с советскими органами госбезопасности было со стороны англичан добровольным и бескорыстным: «…в 1944 году было принято решение о выплате им крупных ежемесячных пособий — что-то вроде пенсий. Так ведь никто не взял, все отказались! Не для этого они работали».

Очевидно, что представителей знатных английских фамилий интересовали не деньги, не слава и не шпионская романтика, существовали другие, более серьезные причины сотрудничества с советской разведкой. На наш взгляд, они считали своим долгом помогать Советскому Союзу, потому, что в нем они видели единственную опору в борьбе с фашистской чумой, которая стала в те годы распространяться по Европе. Кроме того, в начале 30-х годов в Европе разразился сильнейший экономический кризис, который вызвал массовую безработицу и обострил социальные противоречия в английском обществе. Участники «Кембриджской пятерки», как выходцы из богатых семей, ощущали, вероятно, определенную долю ответственности за нищенскую жизнь большинства соотечественников. По этой причине они готовы были посвятить свои жизни светлому, как им казалось, будущему других людей. Это будущее они связывали с Советским Союзом, с идеями коммунизма, «в правоте которых, по словам генерального директора МИ-5 (5-й отдел государственной безопасности военной разведки Великобритании, military intelligence) Перси Силтоу, они были искренне убеждены».

Мы не будем рассматривать биографии всех участников «кембриджской пятерки». Для нас представляют интерес два ее представителя – Дональд Маклейн и Гай Берджесс, небольшой период жизни которых волею судьбы оказался связанным с Самарой.

Дональд Маклейн родился 25 мая 1913 г. в Лондоне. Его отец сэр Дональд Маклейн, шотландец по происхождению, был адвокат, либерал, В 1930-е годы он возглавлял Совет по образованию в национальном правительстве Великобритании.

Дональд Маклэйн был привлечен к сотрудничеству с советской разведкой в августе 1934 года при посредстве его студенческого приятеля Кима Филби. Поначалу он получил агентурный псевдоним "Вайзе", затем - "Стюарт", а впоследствии - "Гомер".

Сам Маклэйн объяснял свое решение осознанием нараставшей угрозы фашизма. Он видел, что правительство страны не только не понимает степень этой угрозы, но даже пытается заигрывать с нацистской Германией и фашистской Италией. К тому же и в самой Англии в то время наблюдался рост популярности фашизма. Маклейн, как и другие участники «Кембриджской пятерки», справедливо полагал, что своей работой на советскую разведку он делает весомый вклад в дело борьбы с фашизмом, реально победить который в те годы мог только Советский Союз.

После окончания учебы в университете Маклейн намеревался заняться изучением истории христианства (он усматривал много общего между христианскими и коммунистическими идеалами) и активно работать в коммунистическом движении Британии. Однако в Москве по-другому смотрели на дальнейшую карьеру перспективного агента из верхушки британского общества. Маклейну было настоятельно рекомендовано выйти из компартии и устроиться на службу в Министерство иностранных дел Великобритании (Форин офис).

В 1934 году его зачисляют в Форин офис, и вскоре в Москву начинает поступать ценная информация, нередко докладывавшаяся самому Сталину.

В сентябре 1938 года Маклейна назначают третьим секретарь английского посольства в Париже. После возвращения из Франции он получил повышение в чине и должности - стал вторым секретарем - сотрудником Генерального управления МИД Великобритании. С весны 1944 года - первый секретарь посольства в Вашингтоне. Маклейн занимался вопросами сотрудничества ученых Великобритании и США в реализации ядерного проекта. С февраля 1947 года - в Смешанном политическом комитете, координировавшем англо-американо-канадскую ядерную политику. В 1950 году Маклэйн становится руководителем отдела США Форин офис. Ему приходится заниматься согласованием позиций двух стран в связи с войной в Корее и возможностью использования американского атомного оружия для удара по Северной Корее. Полученная в это время от Маклэйна информация имела для Москвы первостепенное значение. Полковник Юрий Модин так охарактеризовал Маклейна: «Если исходить из того, что цель разведки - предоставление правительству информации, помогающей принять важные решения, тогда разведчиком века надо признать Дональда Маклина!»

В мае 1951 г. Маклейн попал под подозрение британской контрразведки. Эта информация стала известна Киму Филби, который в те годы занимал должность офицера связи между МИ-5 и ЦРУ США. Филби сообщил о начавшемся расследовании в Москву, где был срочно разработан план бегства Маклейна.

В четверг, 24 мая 1951 г. на встрече сотрудников СИС (Secret intelligence service, британская служба контрразведки), МИ-5 и Форрин оффис было решено обратиться к министру иностранных дел Герберту Моррисону за разрешением допросить Маклейна в следующий понедельник. Моррисон подписал заявление в пятницу, поздно ночью Маклейн вместе Бержжессом тайно покинули Англию и затем переправились в СССР. Первоначально предполагалось, что Гай Берджесс только поможет Маклейну переправиться из Лондона в Москву, но в последний момент Берджесс и сам решился на побег.

Спустя много лет Ким Филби напишет в своих воспоминаниях, что бегство Маклейна и Берджесса было ошибкой, так как на основании тех улик, которые имелись против Маклейна, доказать его вину было невозможно. «Он мог бы выкрутиться, пригрозив возбудить дело против Форрин оффис. Они бы наверняка отступили. А затем, когда через пару лет бы все улеглось, он мог бы поехать в отпуск в Швейцарию и оттуда в Москву». По словам Филби, у него, советского разведчика, в 1951 г. был реальный шанс стать заместителем или даже руководителем британской разведки. Этому помешало неожиданное решение Берджесса ехать в Москву вместе с Маклейном, что навлекло подозрение и на Филби, с которым Берджесс вместе жил в Вашингтоне.

Что же побудило Берджесса совершить незапланированный побег? Ким Филби так отвечает на этот вопрос: «Он дошел до предела, был близок к нервному срыву, ближе, чем кто-либо предполагал. Его карьера в Англии закончилась, что делало его мало полезным для КГБ. Мы все так беспокоились о Маклине, что не обращали внимание на Берджесса. А он был в состоянии сильного стресса». Здесь, как нам кажется, будет уместным немного рассказать и втором «самарце» - Гае Берджессе. Полковник Модин считал Берджесса самым выдающимся интеллектуалом из всей пятерки. По его словам, «это был одаренный от природы аналитик. Я не перестаю преклоняться перед ним. Все его предки служили в британском флоте, среди них были адмиралы — его семья вошла в историю Англии, а он искренне верил в коммунизм…»

Гай Берджес родился в 1911 г. в семье английского офицера королевского военно-морского флота. В 1930 г. поступил в Тринити-колледж в Кембридже. В совершенстве владел несколькими языками, отличался незаурядными интеллектуальными способностями. Во время учебы в университете познакомился с Кимом Филби, левые взгляды которого во многом разделял. Позднее, в 1934 г., уже по окончании университета именно Филби привлек его к работе для сбора данных для СССР. В свою очередь, Берджесс сумел склонить к участию в общей работе еще одного питомца Кембриджа, будущего блистательного искусствоведа Энтони Бланта. В 1934 Берджесс и Блант с группой студентов побывали в Советском Союзе. Эта поездка убедила обоих, что они работают на Коминтерн. В 1935 г. Берджесс почти в течение года проработал в качестве парламентского ассистента крайне правого консерватора Дж. Макнамары, что позволило ему завести многочисленные, весьма полезные знакомства. В конце 1935 г. Берджесс поступил на Би-би-си, где комментировал парламентские дебаты. В 1938 г. благодаря своей эрудиции в области международной политики он первым из «пятерки» был принят в английское разведывательное ведомство МИ-6. Накануне Мюнхенского соглашения Берджесс предоставил Москве всю информацию о тайных переговорах Н. Чемберлена и Э. Даладье.

В 1941 г. Берджесс вернулся на Би-би-си, где его карьера журналиста пошла резко вверх. Он организовал интервью с журналистом Э. Генри, советским разведчиком-нелегалом, который заявил, что не сомневается в победе СССР, хотя шел 1941.

В 1943 г. Берджесс установил контакт с личным секретарем бывшего премьер-министра С. Болдуина Д. Проктором, который со всеми подробностями рассказывал Берджессу о встречах и переписке Черчилля с Рузвельтом. Берджесс был незаменим там, где надо было установить контакт с людьми. Благодаря своей исключительной общительности, обаянию, непринужденности в отношениях Берджессу удавалось устанавливать самые фантастические связи. После войны в 1946 Берджесс занял довольно высокий пост в министерстве иностранных дел, открывавший ему доступ ко всей дипломатической корреспонденции министерства. В августе 1950, когда в Корее шла война, Берджесс был назначен первым секретарем британского посольства в Вашингтоне. Но именно в эти годы его активность пошла на спад из-за постоянных выпивок, скандальных историй, недопустимых срывов. Во время одного из таких срывов Берджесс и принял решение о побеге.

Итак, 25 мая 1951 г., в день рождения Маклейна, оба разведчика покинули Англию и перебрались в СССР.

В Москве Маклейн и Берджесс пробыли недолго. МГБ СССР располагало информацией, что после исчезновения Маклейна и Берджесса из Англии на них начали охоту чуть ли не все разведки западных стран. Поэтому было решено в целях безопасности отправить Гая Берджесса и Дональда Маклэйна, в закрытый для посещения иностранцев г. Куйбышев.

И осенью 1952 г. в г. Куйбышев прибыли два англичанина – Марк Петрович Фрейзер (Маклейн) и Джим Андреевич Элиот (Берджесс). Их поселили в доме № 179 (кв. 5) на улице Фрунзе. Чтобы не вызвать подозрения была придумана соответствующая «легенда»: Фрейзер и Элиот – «политэмигранты, профсоюзные деятели, подвергавшиеся преследованиям в Англии за свои прогрессивные взгляды». Поскольку дело о тайном переезде в Куйбышев находилось под грифом «совершенно секретно», то о факте их пребывания в нашем городе знало только руководство МГБ СССР и очень узкий круг сотрудников Куйбышевского УМГБ. Задача местного управления МГБ состояла в том, чтобы обеспечить личную безопасность и конспиративность пребывания англичан в городе. Имелась информация, что иностранные разведки, прежде всего английская, американская и канадская ищут «беглецов» по всему миру и в случае их обнаружения в СССР мог разразиться международный скандал, возникли бы дипломатические осложнения. Оперативная обстановка складывалась таким образом, что в г. Куйбышев, как и в другие промышленные центры Советского Союза в то время. Вплоть до «закрытия» города в 1960 г. систематически, 2-3 раза в месяц приезжали представители западных разведок, работавшие под дипломатическим прикрытием посольств США, Англии, Канады, Франции, Израиля. Поэтому сотрудникам куйбышевского МГБ пришлось изрядно потрудиться, чтобы факт о пребывании в городе именитых разведчиков остался в секрете.

Берджесс в Куйбышеве нигде не работал, а Маклейна устроили в Куйбышевский пединститут преподавателем английского языка. В архиве Самарского государственного педагогического университета сохранилось личное дело Фрейзера, из которого следует, что 28 июля 1952 г. Марк Петрович написал заявление с просьбой зачислить его в штат пединститута в качестве преподавателя английского языка. В личном листке по учету кадров Фрейзер указал, что родился он в апреле 1913 г. в г. Эдинбурге в семье служащих. В 1934 г. окончил факультет иностранных языков Эдинбургского университета и получил степень бакалавра, специалиста по французскому и немецкому языкам. В качестве основной профессии была указана журналистика. В своей автобиографии Марк Фрейзер написал, что его «отец был профессором истории, работал в Эдинбугском университете до 1932 года, т. е. до смерти. Был беспартийный. Никаких предприятий не имел и жил на жалование. Мать домохозяйка… По приезде в СССР и до настоящего времени [я] выполнял работу корректурную работу для московского издательства литературы на иностранных языках. Диплом об окончании университета остался в Англии, я не взял его с собой, не придав этому значение». Такова вкратце была легенда под которой Маклейн работал в пединституте. Любопытно, что именно в Самаре сбылась давняя мечта Дональда Маклейна – учить русских детей английскому языку. По мнению Маклейна, «русские люди должны знать английский язык, так как предстоящая мировая революция должна была завершиться по-английски».

Вспоминает Тамара Васильевна Сидорова, работавшая преподавателем на кафедре английского языка Куйбышевского пединститута вместе с Фрейзером: «Сказать, что я хорошо знала Фрейзера, было бы преувеличением, поскольку наше с ним общение сводилось в основном к рабочим моментам: Марк Петрович, плохо знавший русский язык нередко осведомлялся у меня, как правильно произносится то или иное слово по-русски. Марк Петрович всегда очень основательно готовился к занятиям со студентами» (о чем свидетельствует и благодарность за хорошую и плодотворную работу, объявленная Фрейзеру 26 апреля 1955 года - С. А.). По словам Тамары Васильевны, как человек «Фрейзер был очень интеллигентным, эрудированным, коммуникабельным, слегка насмешливым». Правда о своей жизни в Англии и причинах переезда в СССР Марк Петрович не распространялся, «да мы его об этом и не спрашивали, - говорит Надежда Васильевна, - излишняя любопытность в те, хотя уже и послесталинские годы не приветствовалось. Правда некоторая информация о политических причинах эмиграции Фрейзера из Англии до нас все же доходила. Только по прошествии многих лет мы узнали, с каким известным человеком нам довелось вместе работать».

По словам Генриха Ивановича Гришина, также работавшего в те годы на кафедре английского языка, у них с Марком сложились дружеские отношения. Марк и Джим (Берджесс) часто бывали у него в гостях, где вместе отмечали праздники. «Джим был несколько замкнут, иногда угрюм, видно было, что жизнь в Самаре несколько тяготит его. Марк же любил общаться в кампаниях, часто пел под гитару шотландские и ирландские народные песни. Когда в Куйбышев приехала жена Марка – Мелинда (здесь ее звали Наташа) с детьми, то общаться вне работы мы стали меньше».

В 1955 г. Фрейзер и Элиот уехали из Куйбышева в Москву. А в 1956 г. было официально объявлено о пребывании Маклина и Берджесса в СССР и о том, что они приняли советское гражданство. 11 февраля 1956 г. в Москве состоялась их первая официальная пресс-конференция, где присутствовали и иностранные журналисты. На этой пресс-конференции Маклин и Берджесс говорили о преимуществах советского государственного строя.

В 1962 году Берджесс выразил желание вернуться в Англию, но не был выпущен КГБ. Умер 19 августа 1963 года в Боткинской больнице.

Маклейн начиная с 1961 г. работал научным сотрудником ИМЭМО – Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР, где в 1969 г. защитил диссертацию на тему: «Проблемы внешней политики Англии на современном этапе». Ученый совет ИМЭМО единогласно присудил ему ученую степень доктора исторических наук. Год спустя его диссертация была опубликована в Англии, а затем и в СССР.

К началу 70-х годов Дональд Маклейн превратился в ведущего советского политолога, специалиста по Великобритании, одного из самых авторитетных экспертов по проблемам Западной Европы. К его оценкам и рекомендациям прислушивались и в Международном отделе ЦК КПСС, и в МИД. Аналитические записки Маклейна направлялись Брежневу и Громыко.

Однако, отношения с КГБ у Маклейна складывались, видимо, непростые. Со временем он пришел к печальному выводу о расхождении своих коммунистических идеалов с советской действительностью. Маклейн никогда не скрывал своих взглядов и сомнений в отношении как сталинских репрессий, так и хрущевского волюнтаризма и брежневского застоя. Он не раз поднимал голос в защиту инакомыслящих, подвергавшихся преследованиям КГБ. Особое негодование Маклейна вызывало использование психиатрии для борьбы с инакомыслием. Когда в 1970 году в Обнинске был арестован и помещен в калужскую психиатрическую больницу известный диссидент биолог Жорес Медведев, Маклейн, знавший обоих братьев Медведевых - Жореса и Роя, обратился с личным письмом к председателю КГБ Ю. Андропову, указав на недопустимость подобных действий его подчиненных в отношении честного, искреннего и, безусловно, психически здорового человека. Действия калужских чекистов, по убеждению Маклейна, подрывали престиж Советского Союза за рубежом, в частности среди друзей СССР. Это мнение нашло подтверждение уже через несколько дней, когда развернулась широкая акция протеста в связи с "делом Жореса Медведева" и власти вынуждены были освободить его. В 1972 году Маклейн адресовал Андропову письмо в защиту Владимира Буковского, протестовавшего против использования психиатрии для подавления диссидентского движения и осужденного на семь лет лагерей и пять лет ссылки.

Маклейн и впоследствии выступал в защиту тех, кого, как он считал, несправедливо преследуют. Он открыто возмущался позорной практикой лишения советского гражданства неугодных режиму лиц - А. И. Солженицына, М. Л. Ростроповича, Г. П. Вишневской, ссылкой академика А. Д. Сахарова в Горький.

Вряд ли такая позиция могла получить одобрение в 5-м ("идеологическом") управлении КГБ. При этом профессионалы из внешней разведки Маклэйна глубоко уважали.

Коллегам из ИМЭМО Маклейн запомнился как человек не только демократических убеждений, но и не менее демократичных привычек. Заядлый курильщик, он имел возможность получать недоступные советским людям "Мальборо" или "Кэмел", но признавал только "Дымок" и "Приму", крепчайший табак которых отпугивал все живое. Одевался просто, обедал в расположенной неподалеку пельменной, которую не всякий младший научный сотрудник института рисковал посещать, даже будучи очень голодным.

В середине 70-х у Маклейна появляются первые признаки онкологического заболевания. Врачи сумели замедлить течение болезни, подарив Маклейну семь лет жизни. Все эти годы он продолжал интенсивно работать. "Вместо того чтобы стать алкоголиком, я стал трудоголиком (workholic)", - шутил Маклейн.

В это же время он старался устроить будущее своих детей. Отчетливо сознавая, что доживать ему придется в полном одиночестве, Маклейн добивался для двоих сыновей и дочери, а также внучки, в которой души не чаял (все они были советскими гражданами), разрешения на выезд из СССР. В конечном счете ему это удалось. На родину в США вернулась и жена Маклэйна, Мелинда. В конце августа 1982 года Маклейн отправился в путешествие по Волге на теплоходе "Климент Ворошилов", однако внезапное обострение болезни вынудило его прервать поездку. Он был эвакуирован с теплохода, доставлен в Москву и госпитализирован в Кремлевскую больницу. Он будет еще несколько раз оттуда ненадолго выходить и снова возвращаться. 7 марта 1983 г. Дональд Маклейн скончался. Его прах был перевезен в Англию, в семейную усыпальницу.

Дональду Маклейну, как и большинству других участников «кембриджской пятерки», не суждено было дожить до горбачевской перестройки. Судьба уберегла их от этого удара. К счастью, им не довелось увидеть крушение великой страны, работе на которую они посвятили свои жизни.

Подводя итоги, необходимо отметить. что вклад участников «кембриджской пятерки», как и многих других советских разведчиков, в Победу во Второй Мировой войне трудно переоценить: они добывали для нашей страны уникальную информацию, в том числе по вопросам атомного оружия и (уже после окончания войны) об агрессивных планах НАТО против СССР.

В заключении мне хотелось бы привести слова бывшего директора ЦРУ Алена Даллеса, который дал такую оценку деятельности советских разведчиков: «Информация, которую смогли добывать советские разведчики во время второй мировой войны, представляла собой такого рода материал, который являлся предметом мечтаний для разведки любой страны».

Список литературы

1. Модин Ю. И. Судьбы разведчиков. Мои Кембриджские друзья. М., 1997.

Крепость на Волге. Самара, 2003. С. 53 .

2. Филби Ким. Моя тайная война: воспоминания советского разведчика. М., 1989.

3. Хумарьян Г. С. «Эта работа - моя жизнь» // Промышленность и бизнес. 25 февраля 2004.

4. Архив Самарского государственного педагогического университета. Ф. 2304. Оп. 1. Д. 1061.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом