Олесеюк Н.Л. 

 «Здесь раньше вставала земля на дыбы»

 Второе бородино

22 июня 1941 года мирная жизнь народов Советского Союза была прервана. Началась Великая Отечественная война.

Особое место в плане захвата нашей страны придавалось нападению на Москву. Продолжитель­ность войны против СССР определялась в несколько недель. Завершить её намечалось косени 1941 года, до наступления холодов.

Великая битва под Москвой - одна из крупнейших битв Второй мировой войны - началась в конце сентября, Она велась на огромном пространстве и по характеру боевых действий и задач делилась на два периода: оборонительный (с 30 сентября по 4 декабря 1941 года) и контрнаступ­ление (5-6 декабря 1941 года; 7-8 января 1942 года). Контрнаступление переросло затем в общее наступление.

30 сентября развернулось грандиозное сражение, положившее начало великой битве под Моск­вой. Превосходство врага в живой силе и боевой технике на участках прорыва позволило ему в пер­вый же день вклиниться в расположение наших войск. Но уже в первых числах ноября это наступ­ление было остановлено почти на всех направлениях.

15-16 ноября началось второе наступление на советскую столицу. Всю свою злобу, всю ярость гитлеровцы вложили в удар огромной силы, обрушенный на советские войска.

На территории северо-западного Подмосковья располагались силы Западного фронта под командованием Г. К. Жукова.В состав этого фронта входили армии, в том числе 16-я под командованием К. К. Рокоссовского. В со­став 16-й армии входили 7, 8 и 9-я, 18 и 354-я стрелковые дивизии, 17, 36, 40 и 49-я стрелковые бригады, 1-я гвардейская и 17-я танко­вые бригады, 145-я танковая дивизия, 2-й гвардейский ка­валерийский корпус, 44-я кавалерийская дивизия, - все они вели ожесточённые бои в 30-40 километрах от Моск­вы, прикрывая Клинское и Волоколамское направления.

Последовательность событий, происходивших на на­шей земле, исследовал Зеленоградский краевед В. Г. Кабанов.

В районе дер. Клушино и современного пос. Менделеево, севернее дер. Большие Ржавки (по обеим сторонам Ленинградского шоссе, у въезда в Зеленоград), держала оборону 7-я гвардейская дивизия.

Соседом её от 40-го километра Ленинградского шоссе до «Красного Октября» (современные 11 и 12-й микро­районы) была 354-я стрелковаядивизия.

В районе Малина, Кутузова, Рузина, Брёхова обороня­лись части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса гeнерала Л. М. Доватора, 20 и 44-й кавалерийских дивизий, а также 1-й гвардейской танковой бригады генерала М. Е. Катукова. Чуть позже в район Каменкиприбыла 17-я стрелковая бригада.

В районе деревень Баранцево, Бакеево, сов­хоза «Общественник» держала оборону 18-я стрелковая дивизия. Левее её в районе дер. Снегири, Дедовск Ис­тринского района оборонялась 9-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. П. Белобородова. На месте современных 8, 9 и 10-го ми­крорайонов держала оборону 8-я гвардейская стрелковая дивизия им. И. В. Панфилова, быв­шая 316-я стрелковая. Слава этой дивизии рождалась ещё в октябре-ноябре 1941 года в упорных боях под Волоколамском, у разъезда Дубосеково.

316-я стрелковая дивизия была сформирова­на в Средней Азии, в Алма-Ате. Командир ди­визии - участник гражданской войны, бывший военный комиссар Киргизской ССР, генерал-майор Иван Васильевич Панфилов. Комиссар дивизии - полковой комиссар Сергей Алексан­дрович Егоров, начальник штаба - полковник Иван Иванович Серебряков.

За проявленные героизм и мужество Указом Президиума ВС СССР от 17 ноября 1941 года 316-я стрелковая дивизия была награждена ор­деном Боевого Красного Знамени и переиме­нована в 8-ю гвардейскую дивизию. 18 ноября на наблюдательном пункте, близ дер. Гусенево, осколком от разорвавшегося снаряда был смертельно ранен её командир - И. В. Панфи­лов. Он погиб как боевой генерал, на передо­вой. Заслуга И. В. Панфилова заключалась в том, что он принял ряд мудрых решений по учас­тию дивизии в мелких стычках с противником, этим выигрывая так необходимое время, со­храняя жизни солдат. Он правильно организо­вал оборону, остановил врага и подготовил ус­ловия для дальнейшего наступления. Ему, ге­рою Московской битвы, было посмертно при­своено звание Героя Советского Союза, похо­ронен он на Новодевичьем кладбище в Москве.

23 ноября приказом наркома обороны И. В. Сталина дивизии было присвоено имя ге­нерала-майора И. В. Панфилова, и все бойцы дивизии стали называться панфиловцами. Панфиловцы героически сражались за Крюково. В честь этих бесстрашных лю­дей, их массового героического подвига один из проспектов нашего города носит их имя - Панфиловский проспект.

Большинство соединений и частей генерала К. К. Рокоссовского не имели боевого опыта и первые бои принимали на Волоколамской земле. А вот кавалеристы Л. М. Доватора, тан­кисты М. Е. Катукова и бойцы, и командиры 18-й стрелковой дивизии прибыли сюда уже закалёнными вражеским огнём.

В конце ноября 1941 года положение на Ле­нинградском шоссе становится всё более тре­вожным. В срочном порядке Г. К. Жуков из-под Серпухова перебрасывает 64-ю стрелковую ди­визию полковника А. С. Грязнова. Приказом наркома обороны СССР И. В. Сталина №316 от 26 сентября 1941 года эта дивизия в числе первых в Красной Армии за стойкость, органи­зованность и дисциплину, а также проявлен­ные героизм и мужество получает звание «гвар­дейской» и стала именоваться: 7-я гвардейская стрелковая дивизия.

26 ноября 7-я гвардейская дивизия прибыва­ет на ст, Химки. Разгрузившись, она занимает оборону вдоль Ленинградского шоссе в районе Шелепаново - Овсянниково - Ложки - Гончары и здесь вступает в бой с наступающими вдоль Ленинградского шоссе немецкими войсками. Эта дивизия одной из первых приняла участие в оборонительных боях с ожесточёнными сила­ми противника в районе Берсеневки, Липунихи, Дивизия оказалась зажатой фашистами справа и слева. Рассчитывать на выход из окру­жения без боя не приходилось. Первым на этом участке прорвался   159-й стрелковый полк, в боях по пути отхода уничтожив 12 тан­ков противника и сотни вражеских солдат и офицеров.

27   ноября гитлеровцам удалось прорвать фронт 1 б-й армии и захватить Льялово, Клуши-но, Владычино. Левее Ленинградского шоссе, ослабленные части 8-й гвардейской стрелковой дивизии и 2-го гвардейского кавалерийского корпуса отходили назад и уже 28-29 ноября бои развернулись в районе Алабушево - Чашниково - Матушкино.

Об ожесточённости боёв свидетельствует хо­тя бы такой эпизод. В Алабушеве отступившие красноармейцы не успели ещё взяться за лопа­ты, чтобы выкопать себе стрелковые ячейки, как прорвавшийся противник атаковал наши батальоны. У фашистов в атаке участвовало до двух батальонов пехоты и 12 танков. Бойцы 1-го батальона 1077-го полка не могли проти­востоять такой силе.

Вот так описывает этот бой командир 857-го панфиловской дивизии Г. Ф. Курганов:

«Противник повторял атаку за атакой. Во второй половине дня к фашистам подошла подмога - эсэсовское соединение. Пьяные нем­цы пошли в психическую атаку. Напор про­тивника был стремительным. Наши части, сдерживая атаки неприятеля, шаг за шагом отходили, цепляясь за каждый кустик и коч­ку, отошли уже к командному пункту диви­зии. Ещё миг - и фашисты захватят штаб, боевое красное знамя. Кажется, конец дивизии неминуем.

В этот критический момент. 2-я батарея прямой наводкой открыла огонь по атакую­щим танкам. Начальник штаба И. И. Сереб­ряков выхватил знамя, подняв его высоко над головой, бросился в атаку на врага с криком «Ура! Ypa-aal..» За ним справа и слева подско­чили комиссар Егоров и командир дивизии Шелудъко, весь личный состав штаба и управле­ния дивизии. За ними бросились в атаку все, кто находился в районе штаба, в том числе и артиллеристы. Отступавшие бойцы развернулись и также бросились в атаку.

3-й дивизион артполка под командованием Д. Ф. Поцелуеваоткрыл заградительный огонь по отступающим фашистам. Немцы броси­лись наутёк, оставив на снегу множество трупов и автоматчиков. Это было 29 ноября 1941 года».

Потеснённая противником 7-я гвардейская стрелковая дивизия продолжала вести непре­рывные упорные бои с превосходящими сила­ми противника вплоть до перехода войск 16-й армии в контрнаступление. К 1 декабря диви­зия полностью выходит из окружения и сосре­доточивается в районе: высота 216,7 - западная окраина деревень Большие Ржавки - Савёлки.

30 ноября, ближе к полудню, ясным мороз­ным днём по дороге со стороны алабушевского поля у дер. Матушкино появилась колонна тан­ков в сопровождении вражеской пехоты. Жен­щины стояли с ведрами у колодца и обсуждали приближение к их деревне линии фронта. Уви­дев немцев, все враз поняли - то, чего боялись больше всего, наступило: в их деревню пожало­вала война в виде этих чужих, незваных людей.

В довоенный период в дер, Матушкино было 72 дома. Деревня имела одну улицу, которая тянулась от Крюковского шоссе (ныне Панфи­ловский проспект) до западной окраины (где сейчас поворот к памятнику «Танк Т-34») па­раллельно Ленинградскому шоссе. В состав де­ревни входила также Слободка из 11 домов.

Воевать за Матушкино, проливать свою кровь пришлось воинам 354-й стрелковой ди­визии. Формирование дивизии началось 15 ав­густа 1941 года в городе Кузнецке Пензенской области. В её состав входили три стрелковых полка (1199, 1201, 1203-й) и 921-й артилле­рийский полк. Командиром был Д..Ф. Алексеев, комиссаром - В. И. Белобородов. Численность дивизии - 9207 человек.

А в это время, по свидетельству очевидцев, будущих участников боёв за деревню Матуш­кино, в 354-й стрелковой дивизии происходило следующее:

«30 ноября ночью первые эшелоны дивизии прибыли на станции Сходня, Химки и разъезд Планерный, началась разгрузка. Подразделе­ния сразу же уходили в окрестные леса. Одна­ко противник держал железную дорогу под контролем и обнаружил прибытие резервов. В разгар разгрузки над Сходней вспыхнули огненосные шары. Мертвенный свист ракет, от которых некуда было спрятаться, залил станционные пути. И тотчас с невидимых самолетов на землю обрушились бомбы, всё потонуло в дыму и пламени. Одна из фугасок попала в вагон с лошадьми, другая разнесла платформу с пулеметами, третья зажгла грузовик. 17 человек были убиты, 19 ранены.

Удар авиации противника пришёлся по 921-му артиллерийскому и 1199-му стрелко­вому полкам. С платформы открыли огонь пулемёты, установленные для стрельбы, по воздушным целям, с полной нагрузкой работа­ли артиллеристы зенитного дивизиона. Пре­одолев первую растерянность, бойцы откры­ли огонь из винтовок». Бойцы сбили 2 самолё­та, это была первая победа. Среди погибших при бомбёжке был И. П, Ромашёв, начальник штаба 1201-го полка.

Между тем положение на этом участке обо­роны Москвы ухудшалось, Ценой больших по­терь противнику удалось потеснить части 7 и 8-й гвардейских стрелковых дивизий и занять сёла Клушино, Большие Ржавки у Ленинградского шоссе.

К. К. Рокоссовский, которому Алексеев доло­жил о прибытии, был обрадован пополнению: в армию, измотанную тяжёлыми боями, влива­лась полнокровная, горящая желанием сра­зиться с врагом дивизия.

Да, желание сражаться с врагами было, Но дивизия прибыла в летнем обмундировании, в то время как мороз стоял под 30 градусов. Среди последовавших потерь было много об­мороженных.

Пережив страшную картину при разгрузке, полки стали направляться в сторону передовой линии. Вот как вспоминают об этом участники тех событий:

«Серьёзными и молчаливыми шли бойцы. Весь горизонт на западе был залит багровым заревом, оттуда доносился рокот боя. Светя­щиеся лучи прожекторов обшаривали небо над Москвой, в морозном воздухе стоял запах гари. Разбитие повозки, дома, машины чернели у дороги, из сугроба выглядывала оскаленная морда убитой лошади. Группами брели в тыл раненые. Сложные чувства испытывали бой­цы. Огромное напряжение перед предстоящим боем, поиск внутренних сил и злоба к ненави­стному врагу - всё смешалось в душе каждого».

Уже в ночь на 1 декабря 3 54~я дивизия заня­ла боевые позиции. Расположившись в лесах, солдаты вынуждены были жечь костры, чтобы хоть немного согреться, но огонь костров был хорошей мишенью для вражеских самолётов. Валенки и тёплое бельё поступили в дивизию только 7 декабря. Потери дивизии за 1-6 дека­бря составили 1174 человека.

Это было самое напряжённое время. Бои не затихали даже ночью. Окопавшись в снегу, сол­даты видели, как немцы остервенело рвутся к Москве. Они уже захватили Крюково, Матуш­кино, Большие Ржавки, Савелки, окружили Назарьево. Рвались к Черной Грязи, но были от­биты огнем «катюш». Геббельс даже оставил в газетах на 2 декабря место для «сенсационного сообщения о взятии Москвы».

Каждый солдат понимал, что наступают са­мые решительные моменты боевых действий.

В битве за Москву наступал перелом. Фа­шистская группа армий «Центр» израсходовала свои силы, в то время как Ставка Верховного Главнокомандования сумела их сохранить и, более того, стала вводить в бой резервы. Теперь стало важным не дать противнику возможнос­ти закрепиться на достигнутых рубежах, а бес­престанно атаковать, от обороны переходить к наступлению.

Наш город, который вырос на месте ожесто­чённых боёв, на протяжении многих десятков лет оставался местом для встреч ветеранов 354-й дивизии. Не раз краеведу В. Г. Кабанову при­ходилось встречаться и разговаривать с участ­никами боёв за дер. Матушкино, в том числе с командиром 1203-го стрелкового полка Б. Ф, Хайруллиным, который после боёв за Ма­тушкино был удостоен ордена Боевого Красно­го Знамени. 8 декабря Баян Хайруллин был тя­жело ранен на алабушевском поле, в районе нынешнего хлебозавода, в дивизию больше не вернулся. В госпитале в Москве этот орден вру­чил ему командир дивизии Д. Ф. Алексеев, сняв его со своей груди.

Из воспоминаний Б. Ф, Хайруллина:

«Деревня   Матушкино из участка обороны просматривалась не полностью, только с правого фланга. Южнее и на западной окраине деревни сплошной лес, что затрудняло наблю­дение. Снежный покров был небольшой, грунт мёрзлый. Погода стояла холодная, со снегопа­дами. В начале декабря наступили сильные морозы. Отсутствие шанцевого инструмен­та, кроме малых лопат, не позволяло от­рыть окопы в мёрзлой земле.

Фланги полка открыты. Соседей нет. Учас­ток обороны большой, и поэтому я решил ор­ганизовать оборону на широком фронте, по­строив боевой порядок полка в один эшелон, оставив небольшой резерв.

...Мы были твёрдо убеждены, что любые по­пытки врага прорвать нашу оборону приве­дут его к провалу. Мы осознавали, что позади нас Москва - наша столица. Мы дали клятву, что будем её защищать до последней капли крови и не допустим врага продвинуться ни на один шаг».

Дивизии предстояло провести самостоятель­ную наступательную операцию, контратако­вать противника и овладеть рубежом Клушино - Матушкино.

Наступили напряжённые часы подготовки к атаке. Командирам были поставлены конкрет­ные боевые задачи. Политработники разъясня­ли бойцам боевой приказ, проводили короткие партийные и комсомольские собрания. Волно­вались все, от командира дивизии до рядового бойца. Политрук роты 1201-го полка. Алексей Царьков 1 декабря в письме, написанном про­стым карандашом и сложенном в треугольник, писал домой; «Если жив останусь...» (Это было его последнее письмо. 6 декабря он погиб. Его фамилия первой значится на памятнике, со­оружённом на братской могиле в привокзаль­ном парке ст. Крюково.)

2 декабря после пятиминутного артобстрела воины пошли в наступление. В ходе напряжён­ного боя 1201-й полк занял высоту 216,7 и вы­шел на северо-западную окраину села Большие Ржавки. 1203-й полк подвергся атакам авиа­ции противника. 1199-й полк достиг западных окраин дер. Савёлки, Большие Ржавки. Наступ­ление закончилось по приказу командира ди­визии в 23 часа, подразделения закрепились на занятых рубежах. Дивизия хотя и не достигла поставленных целей, но нанесла противнику чувствительный удар, заставила его отступить. Этот   небольшой   успех     вселил в   бойцов и командиров уверенность в том, что хваленые фашистские войска можно бить.

Сохранился дневник комиссара дивизиона 921-го артполка С. В. Воронина, в котором он пишет:

«5 декабря 1941 года, освободив дер. Савёл­ки, мы оборудовали там штаб дивизии, одна­ко немцы миномётным огнём уничтожили его. Были ранены капитан Граховский, мл. лейтенант Богомолов, но основные доку­менты и знамя были спасены».

А полк и дивизия продолжали наступление. Противник подтягивал ещё резервы, на некото­рых участках переходил в контратаки, всеми силами и средствами пытался остановить про­движение наших войск, Шёл жестокий и кро­вопролитный бой.

В течение 7, 8, 9 декабря части 354-й дивизии сломили вражескую оборону, отбивая сильные контратаки.

8 декабря 1201 и 1199-й полки вели упорные бои на перекрёстке Ленинградского шоссе с до­рогой на Льялово (на месте монумента защит­никам Москвы). Разгромив здесь врага, начали наступление на Чашниково. 1203-й полк при поддержке артиллерии и танков в этот день атаковал врага в дер. Матушкино и Алабушево,

8 декабря наши войска освободили Ма­тушкино. К утру 9 декабря были освобож­дены дер. Александровка, Алабушево, Чашниково.Врагу был нанесён смертельный удар, после которого он поспешно начал отхо­дить на запад.

А в районе пос. Крюково, где находился штаб 16-й армии (очень короткое время;), события развивались так.

К 1 декабря сюда с истринского направления вышли две танковые дивизии вермахта. 16-й армии довелось испытать здесь наиболее сильные удары противника. Снаряды и мины рвались на улицах. Приказом К. К. Рокоссовско­го 1 декабря штаб армии был переведён из Крюкова.

Видя, с каким упорством наши войска обо­роняют Крюково, командование противника не оставляло попыток окружить его защитни­ков. 2 декабря немцы заняли Поярково, но сильным контрударом группы Ремизова были отбиты на исходные позиции. И всё же удер­жать Крюково не удалось. В 14.00 на станцию ворвалось 11 танков противника, поддержи­вавших атаку двух батальонов пехоты. Обес­кровленным подразделениям Панфиловской дивизии и танковой бригады Катукова пришлось отступить на восток. Границей раз­граничения условно можно было считать ли­нию железной дороги. Правее станции против­ник достиг озера Водокачка. Платформа Мали-но и рядом с ней кирпичные заводы находи­лись в наших руках.

Крюково стало головным опорным пунктом врага, вклинившимся в нашу подмосковную оборону. Предстояли тяжёлые бои. Заняв этот район, гитлеровцы начали возводить укрепле­ния, организовывать огневую систему. Мёрз­лый грунт не позволял рыть окопы и блинда­жи. Поэтому фашисты стали приспосабливать под свои огневые средства здания. В домах под полом они рыли укрытия и устанавливали тя­желые пулемёты и противотанковые пушки. Окна служили амбразурами. Гитлеровские солдаты проламывали стены, настилали поверх пола накат из брёвен и засыпали землёй. Пуле­мёт и орудие могли вести огонь даже в том слу­чае, если здание охватывало пламенем пожара. С каждым днем в Крюково фашисты подбра­сывали дополнительные силы, новые огневые средства. Особенно много было сосредоточено здесь противотанковых пушек. Некоторые танки немецкие солдаты приспособили к веде­нию огня с места, танки располагались в заса­дах и маскировались постройками. Помимо сосредоточения танков, пехоты, большого ко­личества огневых средств, они еще заминиро­вали основные подступы к деревне. Всё было использовано неприятелем, чтобы удержать Крюково.  

«Немцы придавали Крюковскому плацдар­му, - вспоминал командир 1-й гвардейской танковой бригады генерал-майор (впоследст­вии маршал бронетанковых войск) М Е. Кату­ков, - большое значение. В надежде, что, отси­девшись в обороне и сосредоточив силы, им снова удастся перейти в наступление, они держали в этом районе 35-ю пехотную и 5-ю танковую дивизии. В самом Крюкове, по дан­ным нашей разведки, у них было 60 танков. К тому же гитлеровцы за короткий срок созда­ли в населённом пункте довольно прочную оборону. (...) В общем, оборудовали крупный и, по их расчётам, неприступный противотан­ковый район».

Учитывая огромное значение Крюково как важного узла при наступлении на Москву, К. К. Рокоссовский приказал командиру 8-й гвардейской стрелковой дивизии В. А. Ревякину в ночь на 3 декабря освободить Крюково.

С наступлением темноты наши войска ата­ковали противника. 7-я гвардейская пополня­лась после тяжелых боев, но её 159-й стрелко­вый полк принял участие в сражении за Крю­ково, нанося удар по станции с северо-востока. Навстречу ему с южной окраины атаковали Панфиловская дивизия и танковая бригада Ка­тукова.

Встретив упорное сопротивление, наши час­ти к 1 6.00 лишь вышли к южной окраине стан­ции. Утром 4 декабря во весь голос заговорила наша артиллерия. Как только огонь артиллерии был перенесён в глубь обороны противника, гвардейцы-панфиловцы в сопровождении тан­ков, рассредоточенных по всему фронту атаки, пошли вперёд, Но атакующим удалось пройти всего сотни две метров. Немцы засыпали их снарядами и минами, прижали к земле свинцо­вым ливнем пуль. Атака захлебнулась. При­вьюсь отойти в исходное положение.

«Казалось, - писал в своих воспоминаниях М. Е. Катуков, - после этого следовало пересмо­треть план штурма Крюковского плацдарма гитлеровцев. Было ясно, что лобовой атакой, да ещё в жестокий мороз и по глубокому снегу, здесь ничего не сделаешь. Не принесла должно­го эффекта и артиллерийская подготовка, предшествовавшая атаке. Верно, снарядов тогда было выпущено изрядное количество, но точного удара по цели, мешавшей продвиже­нию атакующих, не получилось. И лишь пото­му, что не было полного представления о рас­положении вражеских огневых средств в райо­не Крюково ~ Каменка».

Однако в ночь на 5 декабря войска вновь ринулись в бой и вновь понесли тяжёлые потери. В батальонах гвардейцев осталось не более 70-80 человек, а танкисты потеряли два KB, четыре Т-34 и три Т-60. С рассветом сражение продолжилось с прежней силой.

В эти сутки в районе Крюкова нашим частям так и не удалось продвинуться вперёд.

Для освобождения Крюкова была созда­на оперативная группав составе: 8-й гвар­дейской стрелковой дивизии, 44-й кавалерий­ской дивизии с двумя пушечными артиллерий­скими полками и двумя дивизионами «катюш», 17-й стрелковой бригады, 1-й гвардейской тан­ковой бригады. Группа была усилена артилле­рией и поддерживалась авиационными пол­ками ночных бомбардировщиков. Общее ру­ководство оперативной группой было возло­жено на генерал-майора В. А. Ревякина.

Гвардейцы наступали во взаимодействии с танкистами 1-й гвардейской танковой бригады генерал-майора М. Е. Катукова. Непосредствен­но на станцию Крюково наступал 1073-й стрелковый полк 8-й гвардейской стрелковой дивизии.

4 и 5 декабря воины-панфиловцы несколь­ко раз бросались в атаки, переходившие в ру­копашные схватки. Особенно ожесточённо дрались в самом посёлке - за каждый дом, ули­цу, переулок. Отдельные участки посёлка по нескольку раз переходили из рук в руки. Все понимали, что посёлок и ст. Крюково являлись ключевым звеном, взятие которых давало воз­можность фашистским войскам выйти на ближние подступы к Москве и перерезать шоссе Москва-Ленинград, захватить Октябрь­скую железную дорогу. Гитлеровское коман­дование, не щадя ни живой силы, ни боевой техники, стремилось завладеть Крюковом, а взяв в свои руки, держаться на этом участке до последних сил. Это понимало и советское ко­мандование. В результате - ожесточённость схваток, упорство, мужество как с одной, так и с другой стороны.

Опыт первых неудачных атак был учтен во время новых наступательных операций. 7 дека­бря наши войска предприняли новую атаку, но теперь основной узел сопротивления против­ника обходили с севера и юга. Была изменена тактика. Вперёд отправлялись группы истреби­телей танков, они комплектовались из 5-6 бойцов, вооруженных ручными и противотанко­выми гранатами и зажигательными бутылка­ми. Под покровом ночи эти группы подползали к посёлкусо всех сторон.Они уничтожали не­приятельские танки, поджигали здания, выку­ривая из них фашистов. Вслед за ними действо­вали другие подразделения.

А в 10 часов утра, после 15-минутной арт­подготовки, все войска оперативной группы перешли в наступление.

Впоследствии командарм 16-й армии К, К. Рокоссовский вспоминал об этом важном периоде боев:

«В контрнаступление наши войска перешли без всякой паузы. В районе Красной Поляны и Крюкова бои вообще не прекраща­лись, причём у Крюкова они носили особенно ожесточённый характер».

Ожесточённые бои шли не только за Крю­ково, но и за Каменку, Кавалеристам под командованием Л. М. Доватора удалось про­рваться к Каменке, но их встретил огонь трёх тяжёлых немецких танков, укрывшихся в районе кирпичного завода. Первое наступле­ние кавалеристов на этом участке успеха не имело. Но боевой опыт был учтён во время нового штурма.

Немало бессмертных подвигов совершили советские воины в этих боях. 6 декабря группа бойцов и командиров 1075-го стрелкового пол­ка была отрезана танками противника в камен­ном здании школы. 70 наших бойцов весь день вели неравный бой и пробились из окружения. Оставшись в подвале школы, 6 бойцов вышли с боем только вечером следующего дня, вынеся с собой оружие и раненых.

Вот другой пример из событий тех дней:

«С 3-го на 4-е декабря сержант Дмитрий Волгапкин получил задание с взводом (в нём было 7 бойцов) занять кирпичное здание у пру­да, на шоссе (ныне улица 1 -го Мая, 7). Прикрывшись темнотой, взвод достиг здания и прижался к стенам. Послышалась немецкая речь. И вдруг сзади:

- Рус! Здавайс!

- Быстро на второй этаж!— скомандовал Волгапкин и одну за другой бросил две гранаты в сторону немцев.

Дом оказался не занятым. Утром немцы на­чали окружать дом. Появилась танкетка и начала бить из пулемёта. Двое бойцовбыли ранены.

Но вдруг немцы залегли, а некоторые стали отступать. Из-за сараев, ломая их, выползал Т-34. Танкетка скрылась.

Танк, развернув башню, выстрелил несколь­ко раз из орудия и хотел пройти лощиной. Но лощина оказалась замёрзшим прудом. Танк провалился. Два человека выскочили из танка, два погибли.

Немцы, заметив катастрофу с танком, снова окружили дом. Снова появилась тан­кетка. Теперь она, разъезжая по дороге, обст­реливала дом с трех сторон. Сержант Уралбаев пытался подбить её из своего противо­танкового ружья, но промахнулся. Фашисты захватили нижний этаж. Используя скудный запас русских слов, немцы пытались предъя­вить группе Волгапкина устный ультиматум выбросить оружие, а самим спуститься и сдаться в плен. В противном случае здание будет взорвано.

Волгапкин все условия отверг. Так и просиде­ли ещё ночь немцы внизу, наши - вверху. Ут­ром 6~го декабря, после очередной нашей ата­ки, немцы не выдержали и оставили попытки штурмовать дом».

После войны вернулся Дмитрий Михайло­вич в Крюково и поселился рядом с домом, который в историю крюков­ского сражения вошёл как «дом Вол­гапкина». Дом этот сейчас находится на территории Зеленоградской ГАИ.

Уже после войны, когда в наш город стали приезжать ветераны, поведали они ещё про одного свидетеля боёв -про кирпичную железнодорожную баньку.

Участник боёв за Крюково Д. А. Посик, панфиловец И. Д. Щекатуров и другие ветераны рассказывали, что возле баньки текла речка крови. В кон­це перронов, у перехода убитых лежа­ло друг на друге в пять рядов.

Здание этой бывшей баньки суще­ствует и поныне в 8-м микрорайоне, рядом с корпусом №836 (одноэтаж­ное здание в три окна с фасада).

Генерал М. Е. Катуков вспоминал о том, как перед наступлением распреде лил свои танки: 1077-му стрелковому полку, действовавшему на правом решающем направ­лении, придали четыре танка КБ и пять Т-60. 17-й стрелковой бригаде - два Т-34 и шесть Т-60. Остальные машины вошли в два ударных отряда. Первый поддерживал 1077-й стрелко­вый полк, второй - 45-й кавалерийский полк. На левом фланге дивизии действовали танко­вый и мотострелковый батальоны.

В соответствии с общим замыслом команди­ром 8-й гвардейской стрелковой дивизии гене­ралом Ревякиным было принято решение: 1075-й стрелковыйполк овладевает северной частью пос. Крюково и дальше наступает на Михайловку, его поддерживают 138-й пушеч­ный и 875-й артиллерийский полки; 1073-й стрелковыйполк с 1-м танковым бата­льоном (8 танков) овладевают западной окраи­ной Крюкова, затем наступают на стекольный завод при поддержке 138-го пушечного и 857-го артиллерийского полков; 1077-й стрел­ковый полк наступает за правым флангом 1075-го полка, овладевает северной окраиной Крюкова, потом наступает на Андреевку, под­держка - 857-й артполк.

Всё продумано, отданы боевые приказы. На­стала пора от обороны переходить в наступление.

Сражение проходило в условиях рано насту­пившей зимы. Выпал глубокий снег, стояли мо розы, в период с 5 по 7 декабря, в первые дни объявленного по всему фронту контрнаступле­ния, они доходили до 30-38 градусов. Правда, 8 декабря, будто от жарких боёв, наступила отте­пель, столбик термометра поднялся до нулевой отметки.

7 декабря наша артиллерия открыла ураган­ный огонь по переднему краю противника. На этот раз, получив разведданные, били точно, при­цельно, прямо по огневым точкам противника Освободить Крюково в этот день не удалось, но войска, неся потери, продвинулись вперед и за­крепились на достигнутых рубежах. Ночью стрельба с обеих сторон не прекращалась. Утром 8 декабря, в 6.00, наша артиллерия открыла губи­тельный огонь по расположению противника^ Несколько залпов дали и «катюши».

Фашисты продолжали упорно обороняться. К центральной части Крюково и на правом фланге противник подтянул резервы и не раз переходил в контратаки,доходило до рукопаш­ных схваток. В небе над Каменкой появились звенья фашистских пикировщиков. Жестокие бои развернулись на Каменском поле, что за­паднее деревни.

«Одним из первых в Каменку ворвался танк KB лейтенанта Каландадзе, - вспоминал М. Е. Катуков. - Заметив, что из двухэтажно­го кирпичного дома в панике выбегают немецкие офицеры, лейтенант приказал водите­лю-механику таранить дои. Тяжёлая маши­на врезалась в дом, и он завалился. Осколки кирпичей застучали по броне. Чёрный от гари и пыли, покрытый вмятинами KB носился по селу, уничтожая огнем и гусеницамиогневые точки врага. Десантники, соскочив с танка, выкуривали гитлеровцев из дотов и дзотов. На броне остался только красноармеец-узбек с ручным пулемётом. Когда немецкая проти­вотанковая пушка, стоявшая за забором, с близкого расстояния изготовилась поразить KB, пулемётчик короткой очередью уничто­жил её расчёт и спас танк. Однако вскоре Ка­ландадзе заметил, что пулемёт замолчал. Он остановил машину, вылез через люк и увидел, что его спаситель мертв. Он был убит оскол­ком снаряда. Поцеловав героя, Каландадзе на­крыл его тело брезентом., и танк медленно выехал из села».

Этот случай был далеко не единичным, но всё же решающую роль в исходе многодневно го сражения сыграл удар в обход Крюкова в на­правлении Каменки. Это подтверждается и ме­муарами К. К. Рокоссовского:

«К 8 декабря в результате почти трёхднев­ного боя, доходившего часто до рукопашных схваток, а также обхода посёлка с юго-запада сопротивление противника было сломлено. Оставив Крюково и ряд других окрестных се­лений, немцы бежали на запад, бросая оружие и технику. В бою за Крюково наши части за­хватили около 60 танков, 120 автомобилей, много оружия, боеприпасов и другого военного имущества. В селе Каменка враг бросил два 300-миллиметровых орудия, предназначав­шихся для обстрела Москвы».

8 декабря к ночи Крюково и Каменка были полностью освобождены от фа­шистов.

Контрнаступление под Москвой шло уже 8-й день, а сообщений о нём никаких не было, страна о нём ничего не знала. Думы о грозящей беде, нависшей над столицей, тяжким грузом давили на людей, а неизвестность только уси­ливала их тревогу за участь любимого города. И вдруг в ночь на 13 декабря по радио прозвуча­ло сообщение Совинформбгоро: «В последний час. Провал немецкого плана окружения и за­нятия Москвы».

Сообщение всколыхнуло буквально весь на­род, вызвав огромный эмоциональный подъём. Это была первая и такая долгожданная победа над захватчиками. Не только у нас, но и у всех народов оккупированныхстран Европы появи­лась надежда на скорый разгром общего врага. Тот памятный день старшему поколению не забыть никогда.

Итак, в декабре 1941 года под Москвой про­изошло знаменательнейшее событие: впервые во Второй мировой войне войска. Красной Ар­мии остановили, а затем нанесли крупное пора­жение дотоле считавшей себя непобедимой германской армии и, отбросив её от Москвы на 100-250 км, сняли угрозу советской столице.

Битва за Москву положила начало перелома в войне в целом, повлияла на ход Великой Оте­чественной войны.

Под Москвой немцы не только утратили стратегическую инициативу и познали горечь поражения, но, и это главное, они проиграли свою «молниеносную войну» против Совет­ского Союза. Крах стратегии блицкрига по­ставил третий рейх перед перспективой дли­тельной, затяжной войны. Такая война потре­бовала от его правителей нового стратегичес­кого планирования на последующие годы и дополнительного изыскания огромных мате­риальных ресурсов. К затяжной войне Герма­ния была не готова.

Защищая Москву, люди шли в бой, не счи­таясь ни с чем. Для большинства из них защи­та столицы выходила за рамки чисто военной задачи. Само слово «Москва» имело особый смысл: ведь за ней не только наше настоящее, но и наше прошлое и будущее. С Москвы на­чиналось государство Российское. Москва -сердце Родины, ее мозг, слава и надежда. Не­имоверными усилиями и великой кровью Москву отстояли.

Через 25 лет после битвы Москва получила наименование города-героя, был зажжён Веч­ный огонь на могиле Неизвестного солдата. Прах Неизвестного солдата был взят из одной из братских могил в Зеленограде. Километровый знак 41 километра Ленинград­ского шоссе стал экспонатом музея Воору­жённых Сил.

Зеленоград - единственный округ Москвы, по территории которого прошла линия фронта, оставив безымян­ные могилы, разрушенные де­ревни, разбитые человеческие судьбы.

Все это в нашем городе стало предметом изучения и сохране­ния памяти о подвиге народа, 30 с лишним лет назад появился город­ской краеведческий музей, со­бравший и бережно хранящий большое количество экспонатов и документов, относящихся к боям на Зеленоградской земле, откры­лись музеи боевой славы в 17 шко­лах, появился и живёт уже более 20 лет патриотический фестиваль «Солдатские звёзды», а в послед­ние годы проводится фестиваль солдатской песни «Виват, Победа!» Регулярно встречаются ветераны, приезжая со всех концов нашей Родины. Правда, теперь их остались считанные единицы. В 1991 году, к 50-летию битвы под Москвой, ветераны Пен­зенской области, в которой формировалась 3 54-я дивизия, привезли памятную стелу и уста­новили её рядом с монументом «Штыки». За всеми могилами воинов в городе установлено шефство, они содержатся в порядке.                  

В черте города находится 9 братских захоро­нений, в них покоится прах около 2000 павших воинов. Много братских могил и в ближайшем окружении города. Все они - свидетельства ожесточённых боев за столицу.

Когда начал строиться город, останки погиб­ших воинов находили не раз. Это были и те, кто остался лежать в блиндажах, траншеях, окопах, и те, кто был захоронен в мелкие братские мо­гилы, сровнявшиеся с землёй. Их находят до сих. Для них зарезервировано' место на город­ском кладбище.

Город построен на крови и костях тех, кто положил жизни свои, отстояв столицу в гроз­ном 41-м, остановив фашистские войска на этом рубеже. Не зря наш город вначале хотели назвать «Панфилов».

«У деревни Крюково погибает взвод», - поёт­ся в известной песне. Нет, не один - сотни взво­дов здесь полегли. И не все еще косточки пав­ших обнаружены. Вечная память героям!

Из воспоминаний местных жителей и зеленоградцев

* * *

Жительница пос. Крюково Тамара Александровна, 1933 г.р.:

«Во время войны скрывались на дачах трамвайного депо, потом семью пригласили в окоп сосе­ди. Сидели в окопе и для тепла зажгли керосинку, от тёплого воздуха в окоп стала поступать вода. Я заболела. Вместе с бабушкой и дядей ушли опять на дачи. Вскоре пришли немцы. Вывели дядю, которому в ту пору было 16 лет. Потребовали документы, бабушка не могла найти. Дядю повели на расстрел. Все родственники стояли на крыльце в страшном ожидании. Тут бабушка нашла мет­рики и показала немцу. Он прочитал и обрадовался, стал громко повторять: «Эрик, Эрик». Вскоре всех отпустили, так: имя, данное дедом в 1925 году, спасло жизнь юноше».

* * *

Жительница дер. Ржавки Анна Васильевна:

«Летом 41-го стали летать немецкие самолеты и сбрасывать бомбы на аэродром (на месте ны­нешнего 2 и 4-го микрорайонов находился учебный аэродром). На Ржавки, ближе к церкви, пер­вую бомбу бросили осенью. От одной бомбы погибла целая семья в Малых Ржавках - прямое попа­дание. Погибли мать, отец и двое детей».

* * *

Жительница дер. Каменка Любовь Ефимовна:

«Во время войны мне было 10-11 лет. Вместе с матерью готовились покинуть свой дом, свою де­ревню до прихода немцев. Собирали вещи, продукты питания. Многие односельчане потянулись в лесной овраг между дер. Каменка и Кутузове Туда же привезли свои вещи. Ночь провели в лесу, стояли под ёлкой, укрывшись одеялами. Оставив вещи под присмотром соседей, вернулись в дерев­ню за парализованной бабушкой. Вернувшись в дом, поняли, что опоздали. Там уже во всю хозяй­ничали немцы. Пришлось семье жить с немцами под одной крышей. Вскоре стали голодать, так как все продукты были перенесены в лес. Среди немецких квартирантов был один пожилой немец, ко­торый стал помогать семье. Он приносил хлеб, суп. Помогал матери по дому, называл ее «матка». Меня тоже угостил супом, после жизни всухомятку он показался очень вкусным».

Из дневниковых записей Ольги Сергеевны из Голубого, жены священника:

«3 декабря рано утром пришла нас проведать Дуняша vYorryxoBa и сказала, что сгорел дом Алекс. Мих. и Map. Мих. а мы и не видали этого. Днём пришла вторая партия германцев, я объяснялась с ними по-французски, сколько знаю. Вечером у них музыка, привезли патефон и играют на рояле и на гармонии и пение. Сначала было даже приятно, а потом папа стал волноваться, что не дают спать, насилу его успокоила.

Сегодня, 4-го, принесли они обед. Топят две печи, по ночам очень жарко. Акулина по моей прось­бе испекла из нашей муки и принесла нам хлеб, а то ели сухари и молоко, варили суп на мясе, что принёс Саша.

Есть добрые люди и среди германцев. Узнав, что папа - «пастор», они угощали его хорошими папиросами, а один раз угостили печеньем. За огородами стоят пушки и пугают выстрелами.

В нашем доме сделаны в 3 комнатах полати, спит очень много людей. Провели телефон, где постоянно распоряжаются со своими. Сделали радио и электрические лампы, кругом дома стоят автомобили, фуры и мотоциклетки. Спят они и в чулане, где поставили желез­ную печку, 3 декабря, праздник Знамения. Сразу ушли накануне все германцы, и к нам пришли крас­ноармейцы. Трое ночевали у нас, пришли из ле­су некоторые прихожане, и было радостно, что мы не одни.

11-го пришли ночевать б бойцов и просили меня поиграть на рояле. Рано утром в 6 часов они уходили дальше, слышу, кричат мне: «Ба­бушка, иди, сыграй нам на рояле марш!», а я им говорю, что в рубашке. «Иди оденься». При­нуждена была одеться и сыграть им марш из Фауста, и мне дали за это хлеба».

* * *

Житель Каменки Дмитрий Иванович:

«Зимой 1941-1942 гг. я был мальчишкой. Помню, как мы катались с ледяных горок, когда бои прекратились и войска ушли впе­ред. Санок тогда почти не было, и мы при­способились использовать вместо них за­мёрзшие трупы немцев. Сегодня это пред­ставляется кощунством, но тогда мы этого не понимали. И трупов не боялись, их было много - вмёрзших в лёд, заваленных и полуза­валенных снегом.

Хоронили убитых красноармейцев в основ­ном весной, когда они начали вытаивать и бы­ли уже хорошо видны. Да и вырыть могилы ос­тавшемуся в тылу маломощному населению те­перь, когда земля разморозилась, стало легче. Подростки объединялись по нескольку чело­век, силёнок ведь было маловато, и укладывали трупы на саночки, везли их к могилам. Могилы рыли вблизи тех мест, где их находили - в лесу, на краю поля, на околице за деревней, в центре самой деревни. Хоронили без гробов, прикрыв шинелями. Немцев тоже хоронили, только от­дельно и в других местах.

Списки, говорят, составлялись, этим занима­лась местная власть. А фамилии погибших чер­нильным карандашом писались на табличках, которые крепились к пирамидкам на братских могилах. Да ведь надписи потом стёрлись от дождей и снега, а дощечки прогнили».

* * *

Д. М. Волгашшн закончил войну с двумя ор­денами и семью медалями, лейтенантом. При­ехал после войны в Крюково и здесь навсегда остался. Работал на кирпичном заводе. Иногда приходил вместе с однополчанами, школьниками к «своему» дому и вспоминал битву под Москвой.

- Как же вы держались тогда? - спрашивали Дмитрия Михайловича.

- Обычно, - отвечал он. - Гранат у нас, к сча­стью, было много. Мы их вместо пайка с со­бой прихватили. Да и есть нам не хотелось, некогда было.

* * *

В Панфиловской дивизии воевал Михаил Иванович Колунов, призванный в армию в 1941 году из наших мест - дер. Малино. Так что сражаться ему пришлось сразу и за большую, и за малую родину. Он вспоминал:

- Накануне нашего наступления командир послал меня и двух разведчиков за «языком». Задание было исключительно ответственное. Мы пробралисьнезаметно к дер. Каменка. К домам и близко было не подойти - стояли часо­вые. Но случай помог: к деревне как: раз подъ­езжал на лошади немецкий солдат, в повозке - термосы с едой. Взяли его бесшумно, доставили к командиру полка.

После войны М. И. Колунов служил во внут­ренних войсках, долгое время проработал в зе­леноградской колонии.

* * *

Среди мирного населения, помимо тех, кто погиб от бомбёжек, мин и случайных попада­ний, были и расстрелянные немцами.Так, в Крюкове ими была убита учительница В. И. Полякова (похоронена на приусадебном участке школы, затем перезахоронена на Анд­реевском кладбище) и председатель Камен­ского колхоза А. М. Антонов (похоронен был на приусадебном участке своего дома, перезахоронен на Андреевском кладбище).

* * *

Первостроитель Зеленограда Иван Ивано­вич Гесь, экскаваторщик, рассказывал, что, начав копать котлован под КБ ИБИС, он был поражен, когда увидел, как из ковша экска­ватора вместе с глиной упал снаряд. Их тут оказались целые залежи. Работы приостано­вили, вызвали саперов, они обследовали всё вокруг, местность была очищена от неразо­рвавшихся снарядов, гранат, мин и бомб. Дня 3 не работали.

Братские могилы в Зеленограде

1. Братская могила на 40 км Ленинградского шоссе с памятником-монументом защитникам Москвы («Курган Славы», или «Штыки», архитекторы И. А. Покровский,   Ю. А, Свердловский, скульптор Е. А. Штейман-Деревянко, художник А. Г. Штейман, инженер Д. М. Хатуцкий), открыт 24 июня 1974 г. Отсюда взят прах Неизвестного солдата, захороненный у Кремля.

2. Братская могила у дер. Ржавки, по правой стороне Ленинградского шоссе при движении из Москвы, напротив въезда в Зеленоград. Памятник на могиле установлен в 1956 году, на гранитной плите - 25 фамилий погибших воинов.

3. Братская могила в бывшей дер. Александровка (ныне меж­ду 14-м микрорайоном и ж/д путями). Памятник на могиле ус­тановлен в 1956 году.

4. Братская могила возле дер. Медведки (в поле, у пионерлаге­ря «Спутник»). На табличке 8 фамилий. Дата установки памят­ника неизвестна.

5. Братская могила в Крюкове (в привокзальном парке, рядом с платформой). На гранитной доске указано 38 фамилий. Па­мятник на могиле установлен в 1956 году.

6. Братская могила в дер. Каменка, рядом с бывшей ул. Зеле­ная. На табличке 38 фамилий. Памятник на могиле установ­лен в 1956 году.

7. Братская могила в 10-м микрорайоне, рядом с универса­мом. Захоронено 17 воинов. Открыт в декабре 1981 года.

8. Братская могила на городском кладбище. Сюда перенесены останки двух неизвестных солдат, найденных в 8-м микрорайо­не. Памятник «Солдатские звёзды» (архитектор А, Г. Стискин) установлен у входа на кладбище в 8 мая 1981 года.

9. Братская могила в дер. Малино.

10. Могила красноармейца в 11-м микрорайоне, безымянная. Одиночное захоронение декабря 1941 года.

Памятные доски и знаки

1. Памятник боевому орудию «Танк Т-34», Установлен 4 декабря1966 года в присутствии Мар­шала Советского Союза К. К. Рокоссовского.

2. Знак «Рубеж 1941». При въезде в город, напротив памятника-монумента. Установлен в декаб­ре 1981 года.

3. Знак-памятник 354-й с.д. при въезде в город (неподалёку от знака «Рубеж 1941»). Установлен в 1991 году, привезён ветеранами дивизии из Пензы.

4. Памятник «Командный пункт 354-й с.д.». За кинотеатром «Электрон», в лесу, справа от доро­ги, ведущей в пос. ВНИИПП. Открыт 9 мая 1965 года.

5. Валун с мемориальной дощечкой «Штаб 354-й с.д.». на месте бывшей дер. Савелки (за Двор­цом культуры).

6. Памятный знак 354-й с.д. в честь боевого крещения 2 декабря 1941 года. Находится между Центром досуга «Микрон» и 9-й медсанчастью.

7. Памятник-рубеж 1201-го полка 354-й с.д. возле автобусной остановки на Панфиловском про­спекте в 1 -м микрорайоне.

8. Памятник-рубеж 1203-го полка 354-й сд. возле остановки «Берёзка», между плодоовощным комбинатом и пересечением Панфиловского и Центрального проспектов.

9. Памятник-рубеж 1199-го полка возле школы №842 в 1-м микрорайоне.

10. Мемориальная доска на здании НПО «Элас», слева от завода «Компонент», типовое школь­ное здание. Открыта в 1981 году.

11. Мемориальная доска в парке Победы. Открыта в мае 1985 года

12. Памятная доска на здании 229-й (бывшей 1-й Крюковской) школы с фамилиями выпускни­ков школы, погибших в годы войны. Открыта в 1960-е гг., перенесена в июне 1988 года.

13. Памятный знак на месте гибели двух лётчиц (в лесу 7-го микрорайона, на берегу р. Сходня). Погибли после войны, похоронены на Преображенском кладбище в Москве.

14. Камень в парке Победы, вблизи Центрального проспекта. На камне написаны слова обеща­ния установить на этом месте памятник К. К. Рокоссовскому. Установлен по инициативе ветеранов 1 декабря 2001 года.

 Военные памятники в ближайших окрестностях Зеленограда

1. Памятник Защитникам Москвы 1941 года у пос. Менделееве

2. Памятник на братской могиле в с. Льялово,

3. Памятник боевое орудие «Пушка» в с Баранцево

4. Памятник на братской могиле в с Чашниково

Там, где погиб неизвестный солдат

Борис Васильевич ЛАРИН, краевед, уроженец дер. Матушкино

Хорошо помню день, когда страшная весть о войне пришла в нашу де­ревню.

Где-то часов в 11-12 раздались частые и тревожные сигналы пожарной тревоги. Кто-то неистово колотил в металлическую доску, висевшую в цент­ре деревни на пожарном сарае. Все мы, взрослые и дети, ринулись на тревож­ный зов. Но пожара нигде не было видно. И тут жители деревни узнали о по­жаре, охватившем всю нашу великую страну.

В клуб принесли громкоговоритель. На всю деревню шла передача о нача­ле войны, о варварских бомбардировках наших мирных городов и сёл.

Тогда было мне всего 9 лет, но память сохранила мельчайшие подробности. В первые же дни ушли на фронт наши отцы и старшие братья. Провожали мы их до станции Крюково, не скрывая горя.

Война почувствовалась сразу. Усилили охрану аэродрома (находился на месте 4-го микро­района; он был учебный, но в войну стал боевым). Каждый вечер по деревне ходили военные патрули. Да и наш председатель на ночь назначал из колхозников дополнительных сторожей. Соблюдалась строжайшая светомаскировка. Стёклав окнах крест-накрест заклеивали бу­мажными лентами: при бомбёжке стёкла трескались, но не рассыпались.

По ночам у жителей проверяли документы. Где-то в августе в наших местах стали появ­ляться беженцы. С каждым днём их становилось всё больше.

Помню, много их было из Смоленщины. Люди гнали коров, несли нехитрый скарб, детей, шли пешком. И только кое-где встречались подводы. Были среди беженцев и больные и ране­ные. Жители нашей деревни помогали, чем могли.

Мы, деревенские мальчишки, любили ходить на шоссейный перекрёсток. Там, возле дуба, мы устраивались и часами наблюдали за дорогой. А по ней на запад, в сторону фронта, двига­лись наши войска: пешие колонны пехоты, машины, танки, орудия всех систем.

Приближение фронта чувствовалось во всём. Войска передвигались уже большей частью ночью. В школе нам постоянно напоминали о бдительности, сообщали о событиях вокруг деревни.

В конце октября в школе находиться стало небезопасно, и по окончании первой четверти занятия прекратились.

* * *

Однажды, ноябрьским днём, в небе над деревней появился наш истребитель, но почему-то начал обстреливать дома из пулемёта. То ли наш лётчик потерял ориентировку, то ли фаши­сты использовали наш самолёт. Не знаю, но в результате обстрела была убита Анастасия Па-хомова, беременная женщина. Она у окна раздувала самовар, и пуля, попав ей в живот, сра­зила сразу двоих. В семье осталось семеро сирот, девочек, их потом распределили в разные детские дома. Это была первая жертва войны из мирных жителей нашей деревни. Дож Пахо-мовой стоял там, где сейчас находится первый от леса корпус завода «Микрон».

А в дер. Ржавки, там, где сейчас выезжает на Ленинградское шоссе 400-й автобус, немец­кая бомба попала прямо в дом, где находились и многодетная семья хозяев, и 11 бойцов-красноармейцев. Все они погибли.

* * *

Фронт приближался. Приближалась и зима. Она в 1941-м наступила рано. Б лесу, где теперь кинотеатр «Электрон», мы заготовляли на зиму дрова. Б это время из-за Ржавок вылетел фа­шистский самолёт, а за ним - два наших истре­бителя. Они гнали фашистов в сторону Крюко­ва. Но он всё-таки сумел бросить бомбы. В райо­не аэродрома, где сейчас поликлиника №152, над лесом взметнулось огромное черно-огненное пламя. Самолёты ушли за горизонт. Разбом­бленный склад горюче-смазочных материалов ещё долго горел,

В нашем доме где-то в середине ноября раз­местился медпункт.

Каждый день привозили раненых. Особенно их было много в конце ноября. В эти дни бои шли уже в Пешках и Ложках.

В доме Пресновых, на Слободке (в ней было 11 домов; примыкала к дер. Матушкино с за­пада, потом здесь расположилась автобаза№41 - ныне автокомбинат), квартировал ст. лейтенант Бурыгин, разведчик артиллерийско­го дивизиона «катюш». Каждыйдень он рано утром на полуторке уезжал ближе к месту бо­ёв, в Ложки. В один из последних ноябрьских дней машина вернулась с убитым Бурыгиным. Его похоронили в лесничестве, где сейчас нахо­дится общество пчеловодов (за 11-м микрорай­оном), потом перезахоронили в братскую мо­гилу на 40 километре.

В конце ноября бомбёжки пошли одна за другой. Бомбили в основном Ленинградское шоссе и Ржавки, где проходили наши отступа­ющие войска, Хорошо было видно, как немец­кие самолеты группами по 10-15 машин каж­дый день по нескольку раз пролетали в сторону Москвы. Со стороны Слободки вели огонь зе­нитчики, В домах дрожали стекла.Война при­шла в нашу деревню.  

Но, несмотря на такую тревожную обста­новку, наши солдаты, находившиеся в доме (на рукавах шинелей у них были нашиты звез­дочки; что это означало, я тогда не знал), го­ворили, что немцев обязательно разобьём. И это было тогда, когда отступали. Солдаты были молодые, подтянутые, хорошо одеты и обу­ты. Они тогда говорили, что этот успех у нем­цев временный.

В конце ноября мы перебрались в убежище. Наше убежище залило водой. Пришлось по­теснить семью Чудаковых. В небольшом окопе собралось нас 17 человек - взрослых и детей.

* * *

С утра 30 ноября 1941 года в деревне и во всей округе наступило какое-то тревожное за­тишье. Около часу дня появилась немецкая «рама»: разведчик-корректировщик. Как раз в это время через поле, возле Слободки в сторо­ну Крюковского лесничества, двигалась конни­ца Доватора. Над колоннами конников появи­лись разрывы шрапнели. Мы сидели в окопе, а наверху находился Борис Чудаков(ему было лет 16-17; потом он воевал, стал кавалеромдвух орденов Славы).Он-то и передавал нам, что происходит вокруг. После ухода немцев мы находили на полях убитых лошадей и питались ими в ту суровую военную зиму.

После немецкой артподготовки вдруг стало тихо, и где-то около 2 часов дня мы услышали на ломаном русском: «Рус, вылаЙз!..» Все в око­пе притихли. Немцы стали стучать по крышке входа. Мы вышли. Бросилось в глаза - горело не­сколько домов. Немцы цепями наступали со стороны Слободки.

Мы ждали немцев со стороны Ленинград­ского шоссе, но они появились со стороны Ала-бугпево. Они даже не воспользовались алабу-шевской дорогой, а танками проложили дорогу через лес

(до сих пор в лесу за «Компонентом» видны глубокие колеи от танков) и вышли на юго-западную окраину деревни. Немцев было очень много, они шли плотными цепями, на каждомбыла надета белая простыня с отвер­стием для головы, и каски такжебыли обтяну­ты белой материей. Как: вспоминает Алексей Митрофанович Петров- тогда 17-летний парень, житель Слободки (потом он ушёл воевать, стал кавалером трёх орденов Славы, живёт в Сходне), - на­ши солдаты метко разили на­ступающих, но вынуждены бы­ли отступить к 41 километру Ленинградского шоссе и за Крюковское шоссе. Нем­цы     на     бронетранспртёрах   потом до самой ночи собирали по полям и ого­родам своих убитых и раненых, свозили их в двор Петровых. Немецкий «орднунг» (поря­док) тут проявлялся в том, что за каждого уби­того нашедший солдат получал 5 марок. Двор был завален немецкими трупами. Потом они отправляли трупы и раненых в тыл.

* * *

После захвата деревни боевая активность как немцев, так и наших уменьшилась. Но уже с 2 декабря бои возобновились. Инициативу про­являли уже больше наши войска Активно дей­ствовала наша авиация, участились атаки наших войск на деревню.

9 дней в деревне и вокруг неё шли ожесточён­ные бои, И все эти дни мы большей частью сиде­ли в своём убежище. Запомнилось, что после каждогопопадания снаряда-или мины в наш окоп гасла наша керосиновая «коптилка», но двойное перекрытие из брёвен выдерживало.

* * *

Терехова Елена Ивановна находилась в око­пе с двумя своими сыновьями - Виктором и Николаем. Николаю было уже лет 17, и одет он был в гимнастёрку старшего брата - военного лётчика. Увидев такое, немцы закричали: «Рус зольдат!,.» Нашим матерям удалось отстоять Николая от немедленного расстрела. Но нем­цы всё равно увели его и других ребят. Мы ду­мали, все: пропали ребята. Но они вернулись и рассказали, что собирали по всей деревне на­ших раненых солдат и сносили их в пожарный сарай {где сейчас гараж милиции), где они, 37 человек, и замерзли.

Я видел, как над нашей деревней появились два самолёта У-2. Летели они на небольшой вы­соте над полем, где был молотильный сарай (сейчас на этом месте находится промбаза), в сторону Слободки. Лётчики, видимо, не зна­ли, что в деревне фашисты. Немцы открыли по самолетам сильный огонь, и оба они загоре­лись. Один из них успел сесть на поле, где сей­час котельная, а другой перетянул через Крю­ковское шоссе и упал в то место, где сейчас на­ходится Дом мебели. К севшему У-2 тут же подскочили немцы и вылезшего лётчика броси­ли в его горящий самолет.

С 3 декабря за Матушкино начались сильные бои. В день было по нескольку атак.

В одну из атак к нам в окоп немцы ггритащи-ли своего раненого и хотели перевязать ему ра­ну на ноге. Один из них выглянул из окопа и так испуганно закричал: «Рус!», что все моменталь­но выскочили из окопа, оставив раненого нам. Он лежал, озираясь по сторонам, а потом схва­тил винтовку и, опираясь на нее, как на кос­тыль, мигом выскочил наружу.

* * *

Числа 4 или 5 декабря из леса между нынеш­ним заводом «Компонент» и памятником «Танк Т- 34», с тыла, выехал наш танк, белый, с красными звёздами на башне. Двигаясь по ули­це, он стрелял из пушки и пулемёта по технике противника и домам, где засели немцы, снёс террасу дома Петровых (всё того же Алексея Митрофановича, будущего полного кавалера солдатского ордена Славы) вместе с находив­шимися на ней немцами, уничтожил несколько машин, а также дальнобойное орудие большого калибра, стоявшее на том месте, где теперь ма­газин «Берёзка». По словам жителей, немцы только что привезли это орудие и начали уста­навливать для стрельбы, но так; ни одного выст­рела и не сделали.

Танк же, проехав вдоль всей деревни, вышел на Крюковское шоссе, повернул в сторону Крю­кова и здесь подорвался на мине, ему разорвало гусеницу. Экипаж покинул машину. Скоро танк завалило снегом по самую башню. Так; он с заря­женным, орудием стоял ещё долго, пока деревен­ские ребята весной не разрядили орудие, выст­релив из него в сторону курятника. После этого танк быстро отбуксировали в ремонт.

* * *

Жители деревни рассказывали после отступ­ления немцев о бесстрашном поступке группы наших бойцов, которая с криком «Ура!» атако­вала немцев с тыла, со стороны пруда. Силы, ко­нечно, были неравны, Большая часть группы по­гибла, остальным удалось пробиться.

Позади дома Калачёвых {он находился на се­верной окраине деревни, где сейчас стоит пер­вый от леса корпус завода «Микрон»), когда стаял снег, было обнаружено 11 трупов наших бойцов. Жители говорили, что эта группа долго отстреливалась с крыши дома Разорёновых, но, видимо, патроны кончились, и их взяли в плен. Этих солдат, раздетых и разутых, немцы водили по деревне, а потом расстреляли.

В самом центре деревни была у нас обшир­ная площадь. Во время боёв в этом месте дваж­ды возникали рукопашные бои.

В доме Калачёвых расположилось несколько немецких офицеров, которые, изрядно подвы­пивши, играли в карты. Возле дома находился окоп, в котором прятались Калачёвы. В окоп пробрались наши разведчики, одетые в граж­данскую одежду. Выбрав момент, наши солда­ты выскочилииз окопа, ворвались в дом, обезо­ружили офицеров и увели их за Крюковское шоссе.

Геройски сражались и погибли наши пуле­мётчики у молотильного сарая. Они отражали атаки немцев со стороны Слободки.

Неподалёку держал оборону молодой боец. Из своего «максима» он уничтожил десятки фашистов и погиб. Его на­шли весной, когда растаял снег, с почестями похоронили на Слободке. Из найденных у него документов узнали, что он был ленинградец, ему было 18 лет.

У школы№842 долгое время стояла ель, вся простреленная во время боев. У этой ели геро­ически погиб на боевом посту наш пулемётчик. Видимо, сильно досаждал он немцам, и не один десяток мин и снарядов выпустили по нему фа­шисты. Вокруг его позиции была масса воро­нок. Ель была тому как бы памятником, Но она не сохранилась...

Места, где вели огонь пулемётчики, мы по­том легко находили по грудам стреляных гильз и множеству мелких воронок от мин врага, пы­тавшегося уничтожить пулемётчика.

* * *

Почти каждую ночь над деревней и над ле­сом (где сейчас завод «Компонент») мы слы­шали знакомое стрекотание наших У-2. Они бомбили немецкие артиллерийские позиции. Там, после отступления немцев, мы увидели много снарядных ящиков, разбитые повозки и разное снаряжение, крупные воронки от бомб.

Ночью, когда приходилось выбираться на­ружу, я наблюдал, как прорезывали небо красные и зеленые трассы. Стреляли наши в сторону Слободки, как мне казалось, из тыла немцев. А в целом картина была завораживающе-жуткая. Куда ни глянешь, в сторону Ржавокили Крюкова, - сплошное красное за­рево от пожаров, всполохи. А днём - всё в клу­бах дыма.

* * *

Рядом с пожарным депо (гаражом милиции) стоял дом Романовой Марии Васильевны. Тётя Маша (так мы её звали) рассказывала, как в од­ну из атак наш раненый солдат не успел отойти вместе со своими. Немцы захватили его и до­прашивали. Видимо, ничего от него не добив­шись, они раздели его почти что догола и вы­несли на улицу, положив у крыльца. А мороз был градусов 20, с северной жгучей позёмкой. Тётя Маша вынесла ему одежду, но немцы за­претили ей одевать несчастного, пригрозив рас­стрелом. Так и замерз он у крыльца.

* * *

Где сейчас стоит школа №842, находились окопы наших бойцов. Это место было самое вы­сокое, и отсюда вся наша деревня просматрива­лась очень хорошо. Отсюда, а также от моло­тильного сарая бойцы держали под обстрелом деревню и не давали немцам свободно двигать­ся по улице. Но чуть было не досталось и нам.

Кто-то нам подсказал, что в разбитом мага­зине остались пакеты сухого кваса. Мы с мамой решили сходить и принести чего-нибудь. Толь­ко мы вышли из-за старой кладовой (напротив теперешнего здания Зеленоградстроя), как ударил пулемёт со стороны молотильного са­рая. Стреляли наши. Мы упали в глубокий снег и поползли до магазина - метров 200, но ничего там не нашли. Под сильным обстрелом мы по­вернули обратно.

Магазин этот занимал половину дома-пяти­стенка Чудаковых, с которыми мы теперь посе­лились в одном окопе. Во второй половине дома находились 5 немцев, и они по очереди выгля­дывали в сторону, откуда стреляли. Мы про­ползли немного, оглянулись и увидели, что этот дом Чудаковых, где находилось пятеро немцев, горел на морозе, как свечка. Видно, в него попал большой снаряд.

Помню, мы с братом Николаем пришли к себе в дом и попросили, у немцев напиться. Они показали на таз со снегом, который стоял в пе­чи, а ведь до колодца было метров 50, но немцы боялись ходить.

* * *

О подвигах наших воинов, помимо виденно­го, довелось потом много узнать от односельчан и других очевидцев.

Так, на Слободке был ещё и такой случай. Наш боец, находившийся у березы на кол­хозных парниках, где сейчас ПТУ, отстрели­вался до последнего патрона, а затем, когда немцы приблизились, взорвал себя и их гра­натой.

На восточной стороне Ленинградского шос­се, в 350-400 метрах от перекрёстка в сторо­ну Москвы и в 30-35 метрах от шоссе, после войны долго можно видеть лежащее колесо от танка - «ленивец», теперь полностью ушедшее в болото. Здесь находился в засаде наш танк, державший под обстрелом перекрёсток. У тан-" ка заклинило башню, но пушка и пулемёты бы­ли исправны. И хотя башня не вращалась, танк вёл прицельный огонь по немецкой танковой колонне, приближавшейся к перекрёстку. Вскоре на перекрёстке чадили 5 фашистских танков. Затем наш танк тоже был разбит, но врага он не пропустил. Командовал танком по­литрук: Б. Седлецкий, о его подвиге рассказал в печати военный корреспондент Владимир Ставский.

* * *

Но ещё до этого сражения был другой геро­ический эпизод. У перекрёстка Ленинградско­го и Крюковского шоссе, где сейчас монумент «Штыки», была оборудована артиллерийская позиция 288-го стрелкового полка. Расчёт, ко­торым командовал старший сержант Горбунов, будучи окружённым со всех сторон пехотой и танками противника, вёл прицельный огонь до последнего снаряда. 8 немецких танков было подбито расчётом орудия. Но силы были нерав­ны. Подпустив врага вплотную, Горбунов взо­рвал орудие, Погибли гитлеровцы, погиб и весь орудийный расчёт. Об этом было рассказано в газете «Ворошиловский залп».

Немцам не удалось прорваться по Ленин­градскому шоссе, и они стали обходить его справа. Но их встретили бойцы прибывшей 354-й дивизии. Ветераны рассказывали, что в первый же день (когда была остановлена колон­на на Ленинградском шоссе) два немецких бро­нетранспортёра с пушками и артиллерийскими расчётами переехали Крюковское шоссе в рай­оне Быкова болота - теперешнего пруда с лебедями в 1-м микрорайоне - и, не успев развер­нуться для стрельбы по танку В. Седлецкого, наступавшие, человек 15-20, были перебиты.

* * *

Числа 6 декабря немцы привезли горючее в канистрах. Машина остановилась у дома С. Г. Мишина. Но она не успела даже разгру­зиться. Ее заметил наш корректировщик, ко­торый сидел на ели в северной от Матушкина части леса (телефонный провод, протянутый через Ленинградское шоссе, потом долго ос­тавался на этой ели). Точным и своевремен­ным залпом машина с горючим была разбита и сгорела.

На немцев, стоящих в деревне, ночью и днём делала налёты наша авиация. Жители деревни видели, как двумя точными попаданиями были разбиты зенитки на Слободке, вблизи от домов живших там матушкинских учителей, и в са­мой деревне, между домами Пахомовых и Ус­тиновых.

* * *

Метрах в двухстах от нынешней автобазы №41 (автокомбината) с южной стороны можно и сейчас видеть остатки нашего Галиного пруда. Мы из него 9 дней брали воду. На бе­регу пруда стояла кузница, а около неё был ог­ромный пень, у которого и после войны валя­лось много стреляных гильз. Здесь сражался ещё один наш пулемётчик, который один та­щил «максима» со стороны Слободки и метко отстреливался от наседавших немцев…

* * *

Бежав, немцы на чашниковской поляне оста­вили машину, на которой было полно всякого военного добра. Там ребята Федотенковы на­шли знамя какой-то фашистской части. Конеч­но, никто не подумал, что это почётный трофей. И использовали полотнище для практических нужд - сшили для маленьких ребятишек две ру­башонки.

На перекрёстке Крюковского и Ленинград­ского шоссе после боёв стояли подбитые не­мецкие танки, бронетранспортёры, пушки и другая разбитая военная техника, а также металлические кровати, валялись чемоданы и многие другие вещи, награбленные у жите­лей. Всё это немцы возили с собой на танках, машинах. Шоссе и перекрёсток были завалены всем этим такими кучами, что через них еле перелезали!..

* * *

Немцы издевались над нашими пленными воинами.

Надежда Филипповна Харламова, живущая в Зеленограде, видевшая всё своими глазами, рассказывает, как немецкие солдаты заставля­ли наших раненых бойцов, в одних гимнастёр­ках и портянках, при морозе 20-25 градусов, носить ящики со снарядами от места, где сей­час здание УТЭХ, до Ленинградского шоссе, подгоняя их прикладами.

В доме Пахомовых поселились немецкие офицеры. В холодном чулане-каморке немцы держали пленных раненых красноармейцев. Офицеры, садясь обедать, устраивали себе раз­влечение: загоняли раненых в противополож­ный от стола угол и бросали им, голодным, об­глоданные кости и корки хлеба. И если кто-то из солдат осмеливался взять кость или корку, офицеры тут же стреляли по нему под друж­ный смех, добавляя еще ранений.

* * *

Издевались немцы и над мирным населени­ем. Разорёнова Вера Алексеевна, которая сей­час жива, рассказывала, что её отца-старика два немца заставили таскать воду из 30-метрового колодца, который был к тому же без ворота и воду доставали верёвкой. Он вытаскивал ведро за ведром и по их приказу выливал воду в снег. Немцы смеялись. Так продолжалось часа два, пока они не ушли в дом греться.

В окоп Шорниковым немцы бросили грана­ту, хотя знали, что там сидят старики и дети. При взрыве был ранен Шорников Фёдор.

* * *

Во время боёв погибли и похоронены в брат­ской могиле мои односельчане: Чудаков Вита­лий, 12 лет; Николаев Николай, 14 лет; Калачёв Николай, 17 лет; Соловьёв Фёдор, 14 лет; Рат­ников Василий, около б5 лет. Была убита наша красавица и певунья Богданова Клава, 17 лет. Тело Клавы занесли в дом, начался обстрел, дом сгорел. После пожара мать нашла ее останки и похоронила около дома под сиренью.

* * *

На берегу Галиного пруда стоял пчельник с печкой, в который на зиму ставились ульи. В сарае во время последнего боя было до 20 жите­лей. При отступлении немцы забаррикадирова­ли дверь. Через некоторое время находившиеся в пчельнике жители увидели, что над ними по­лыхает пламя. По команде Преснова Ивана За­харовича они навалились на дверь и открыли её. Около стояли двое смеющихся автоматчиков с зажжёнными факелами, которые с такой же лёгкостью подожгли 11 домов и школу на Сло­бодке вместе со своими ранеными (в школе у них был лазарет).

Стрелять вырвавшихся из сарая жителей немцы не стали. Видно, хватило им развлече­ния, да и надо было спешно драпать. А вот ра­неные их сгорели.

* * *

При отступлении фашистские солдаты заго­раживали себя живым щитом из жителей дерев­ни. Для этою сзади себя вели взрослых и детей.

Тогда немцы забрали с собой 16-17-летних парней (в том числе Пахомова АлександраВа­сильевича, будущего строителя Зеленограда). Они довели их до Дурыкина, но при первом же разрыве снаряда конвоиры разбежались, а ре­бята вернулись домой.

* * *

Те из жителей деревни, дома которых уцеле­ли, возвратившись в них, были поражены оби­лием пыли на полу, столах и т.д. И пыль эта ки­шела, вшами! Большая пыль была оттого, что немцы, чтобы топить печь, а также укладывать­ся на полу, несли в дом мякину, дрова, хворост. Когда эту пыль потом люди сгребали на совок икидали в грубку (круглую железную печку с двумя дверцами), то раздавался треск - это ло­пались вши.

До этого в деревне у нас вшей не имелось. И даже когда в наших домах останавливались красноармейцы, картина была совсем иной -солдаты были чистые, очень хорошо одеты. А хвалёная немецкая армия оказалась вшивой в буквальном смысле слова.

* * *

Помимо героизма было и другое.

Жители Матушкина отличались особой даже среди соседей - жителей других деревень - спло­чённостью, взаимовыручкой (поэтому и колхоз был хороший, крепкий и не принудительный). Но в семье не без урода. Один выродок, не попавший в армию из-за кривого глаза, стал ма­родёром. Уже после боёв он отрубал нашим погибшим, солдатам ноги, нёс их в мешкедо­мой и, когда они в тепле оттаивали, стаскивал с них валенки, продавал их. Его выследили, арес­товали, он навсегда исчез.

И немцев от Алабушева к Матушкину, в об­ход укреплённых позиций, вывели наши - преда­тели и дезертиры, бежавшие из своих частей и скрывавшиеся в лесах в надежде, что немцы ско­ро победят и тогда они быстро попадут домой.

* * *

Опишу убежище. Землянканаша была не­большой, где-то 3x3, и тамбур метра 1,5. Стро­или её наши солдаты ещё до прихода немцев. Строили добротно, в два наката толстых березовых брёвен. Вход - по земляным ступеням прямо в тамбур, который сверху закрывался толстым щитом. В землянке по сторонам от входа были земляные возвышения, где мы в ос­новном и размещались, Сюда мама притащила перину, которая согревала нас. Печи не было, но холода мы не чувствовали. Столом нам слу­жили ящики. Постоянно, днём и ночью, горела коптилка, Малыши размещались подальше от входа. У нас была грудная девочка Людмила. И у Чудаковых тоже 6ыл маленький ребенок. Ну а мы, 9-летние, себя-то считали уже взрослыми.

Наружу выхо­дили редко, толь­ко по необходи­мости. Воду тас­кали из пруда -метров 100 от землянки. Всё, что творилось снаружи, мы оп­ределяли по зву­кам. И когда об­стрел, и когда в атаку шли, и ког­да бомбёжка, Снаряды и мины рвались постоян­но вокруг и око ло, некоторые разрывались и над нами. Слава Богу, выдержало наше перекрытие, только каждый раз гасла коптилка,

Как-тораз мы с Николаем вышли из убежи­ща и пошли к себе в дом. Немцы развалились на соломе прямо на полу. Жарко горела печь, а ря­дом куча книг. Из печи торчат длинные толстые поленья, почти брёвна. По мере сгорания они продвигали их вглубь печи. И перестарались: пробили заднюю стенку и сожглинаш дом.

Меня иногда спрашивают: «А что же вы ели?» Но я уже и не помню. У нас ничего не было. И такого момента, чтобы я что-то ел, почему-то мне не запомнилось. А вот как воду пил - помню.

8 декабря, рано утром, опять слышим: «Рус, вылайз!..» Ну, всё - это за нами, испугались не на шутку. Открывается наш вход, и наши деревен­ские озорники покатываются от смеха: «Что, испугались? Вылазьте, нет уже фрицев, и наших полным-полно». Вылезли. Кругом тишина. Только отдельные глуховатые выстрелы доно­сятся со стороны Алабушево. Половина дерев­ни сожжена, разрушена. Нет ни нашего, Ла-ринского, дома, ни Чудаковых, ни Петровых.

Пошли к нашей бабушке, бабе Насте. Ее дом, слава Богу, уцелел. Зашли. Холодно. В доме всё порушено. Окна соломой заткнуты.Но стены сохранились. Будем заново всё начинать.

* * *

Главной заботой у тех, чьи дома сгорели, бы­ло заново отстроиться. Люди временно жили у соседей, по 2-3 семьи в доме. Для новых пост­роек использовали брёвна накатов из землянок. А ближний лес не годился даже на дрова: все деревья были так нашпигованы металлом, что ломалисьзубья на пилах! Особенно негодным был лес, который опоясывал с восточной сторо­ны теперешний 1-й микрорайон Зеленограда (раньше его называли Подрябинки; так: же на­зывались и сосны, которые росли на холме сре­ди поля; затем на этом месте был построен 1-й торговый центр). Этот клочок земли, где нахо­дились 1201 и 1199-й полки, фашисты особен­но яростно поливали огнём, но взять его так и не смогли. Многие деревья вообще были снесе­ны снарядами и потом долго гнили. А на тех, которые уцелели, до сих пор видны следы вой­ны - так же, как у человека, получившего когда-то ранения.

* * *

Когда жители деревни вышли из своих убе­жищ, то увидели, что вся деревня была в дыму. Было тихо. Шёл снег. А на Слободке, около до­ма Петровых, горел раненый солдат. Он был ещё живой, и жители спасли его.

Природа как будто спешила вместе с на­шими солдатами, Те гнали немцев всё дальше от наших родных мест, а пушистый белый снег стремительно заметал следы этой страш­ной картины, И к 9 часам дня 8 декабря все было покрыто белоснежной скатертью, лишь чёрные глазницы пустых окон напоминали о том, что ещё несколько часов назад здесь был ад, который неизгладимым чёрным осадком лег в сердцах жителей дер. Матушкино на многие годы.

И никакая добрая метелица не может его замести.

Сергей Островой

У Деревни Крюково

Шёл в атаку яростный

Сорок первый год.

У деревни Крюково

Погибает взвод.

Все патроны кончились,

Больше нет гранат...

Их в живых осталось только семеро,

Молодых солдат...

Будут плакать матери

Ночи напролёт..

У деревни Крюково

Погибает взвод.

Он не сдаст позиции,

Не уйдёт назад.

Их в живых осталось только семеро,

Молодых солдат.

Лейтенант израненный

Прокричал: «Вперёд!».

У деревни Крюково

Погибает взвод.

Но штыки горячие

Бьют не наугад...

Их в живых осталось только семеро,

Молодых солдат.

Отпылал пожарами

Тот далёкий год,

У деревни Крюково

Шёл стрелковый взвод...

Отдавая почести,

В тишине стоят

В карауле у холма печального

Семеро ребят.

Так судьбой назначено,

Чтобы в эти дни

У деревни Крюково

Встретились они,

Там, где пал со славою

Тот бессмертный взвод,

Там шумит, шумит сосна высокая,

Птица гнёзда вьёт.

Стихотворение не связано напрямую с пос. Крюково, вошедшим в Зеленоград, оно является художественным обобщением; написано в 1974 году. 24 июня 1974 года был открыт Мемориал павшим защитникам Москвы на 40 километре Ленинградского шоссе.

Зеленоградцы - герои Советского Союза

Елагин Александр Николаевич (1922-1992), капитан, в Зеленограде проживал с 1969 года. Памятный знак на корп. №504.

Отличился в бою за г. Дьер. Из самоходной артустановки расстрелял батарею противника; преследуя бе­гущего в панике врага и давя его гусеницами боевой машины, оказался в тылу врага, принял неравный бой уничтожил 2 самоходных орудия, 1 бронетранспортёр и до взвода пехоты. На подожжённой машине, сме­нив раненого водителя, сам раненый и обгоревший, вышел из окружения, спас машину и экипаж. Награж­дён также орденом Отечественной войны 1 степени, орденом Красной Звезды и медалями.

Иванов Николай Дмитриевич (1920-1995), подполковник, в Зеленограде проживал с 1993 года. Памятный знак на корпусе № 1454.

Воевал лётчиком, потопил в Балтийском море торпедными ударами 8 транспортов противника, 2 тральщи­ка и подводную лодку. Награждён также 4 орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени и медалями.

Костин Алексей Сергеевич (1911-1982), подполковник, в Зеленограде проживал с 1971 года. Памятный знак на корп. №618.

На автостраде Блюмберг - Берлин ночью в сложной обстановке огнём батареи.гаубиц подбил 2 танка, со­рвав мощную танковую атаку противника, чем обеспечил захват важного плацдарма подошедшими частя­ми Советской Армии. Был награждён также 2 орденами Красной Звезды, орденом Красного Знамени, ор­денами Отечественной войны I! и I степени и медалями.

Малышев Виктор Александрович (1923-1993), полковник, в Зеленограде проживал с 1987 года.

Памятный знак на корп. № 1103.

При форсировании р. Свирь для выявления системы огня на противоположном берегу необходимо было вызвать огонь на себя. В состав десанта парашютистов для выполнения этой задачи входил и боец

В. А. Малышев. Группа начала ложную переправу, противник открыл по ней ураганный огонь, раскрыв свою систему огня. После этого наши войска подавили доты и дзоты противника до начала переправы войск.

Полный кавалер трёх орденов Славы

Бадигин Михаил Петрович (1923-2000), старший сержант, в Зеленограде проживал с 1993 года. Памятный знак на корп. № 1606.

Служил в 8-й гвардейской армии артиллеристом, подбил много вражеских танков, был дважды ранен. Из­дал книгу воспоминаний «Бон требует подвига», которой заинтересовался писатель К. Симонов. Был по­ставлен фильм «Истребитель танков», показанный по ТВ в 1975 году, в канун 30-летия Победы.

В настоящее время в Зеленограде живёт Герой Советского Союза Кибкалов Михаил Моисеевич (род. 1920), полковник.

Во время Великой Отечественной войны воевал лётчиком-истребителем, лично сбил 17 самолётов против­ника, был дважды ранен.

Что известно о неизвестном солдате

В 1962 году открылась первая в Зеленограде школа - №842. Её построили в 1-м микрорайоне, на месте, где перед решительным наступлением на немецко-фашистских захватчиков располагался 1199-й полк 354-й стрелковой дивизии. Ветераны-преподаватели школы 3. В. Димчевская и В. П. Капустина вспоминают:

«Весной 1963 года недалеко от школы ребята обнаружили братскую могилу, очень неглубокую, едва присыпанную землёй. Собаки стали таскать из неё кости, они лежали на дороге между лесом и школой. Черепа ребята принесли своему учителю биологии. Было доложено директору школы Ю. М. Воробьёву, ветерану войны, участнику партизанской борьбы. Затем, через военкомат Ленин­градского района Москвы, которому тогда подчинялся строящийся новый город, началось офици­альное расследование. Было обнаружено 11 захороненных, среди них - девушка. В могиле были ос­татки русских шинелей и солдатский ботинок русского образца.

Останки торжественно перезахоронили. Гробы были установлены в школе, к ним пришло про­щаться много людей. Потом на лафетах гробы перевезли к перекрёстку на 40-м километре Ленин­градского шоссе, где уже была общая братская могила. В неё, начиная с 1953 года, свозили остан­ки из братских могил, разбросанных по дер. Матушкино и в её окрестностях. Здесь останки 11 не­известных и перезахоронили.

Через некоторое время была обнаружена еще одна необозначенная братская могила. Опять це­ремония прощания с ними проходила в школе №842. Останки перевезли туда же.

По инициативе Ю. М, Воробьёва в школе №842 был открыт музей боевой славы».

Прах Неизвестного солдата для захоронения у Кремля с сооружением на ней памятника, сим­волизирующего всех неизвестных солдат, павших в Великую Отечественную войну, был взят имен­но из этой новой братской могилы. Тогда над ней ещё не было величественного кургана с вознёс­шимися в небо штыками.

Изъятие праха произошло в полдень 2 декабря 1966 года в присутствии представителей обще­ственности Москвы и области, Московского военного окрута. Солдаты из Таманской дивизии рас­чистили снег вокруг могилы и приступили к вскрытию захоронения. Прах одного из неизвестных воинов был помещён в новый гроб, увитый оранжево-чёрной лентой - символом сол­датского ордена Славы. На крышке гроба была положена каска образца 1941 года.

Гроб с прахом Солдата, охраняемый сме­нявшимся каждые 2 часа почётным карау­лом таманцев, простоял на постаменте до утра 3 декабря, а затем в открытой машине двинулся в последний путь - к Кремлю. В Москве у въезда на улицу Горького (сей­час - Тверская) гроб с машины перенесли на артиллерийский лафет. Бронетранспортёр с развёрнутым боевым знаменем двинулся дальше под звуки траурного марша военного духового оркестра. Его сопровож­дали солдаты почётного караула, за ними - участники войны, множество людей.

На Манежной площади состоялся митинг. У входа в Александровский сад была устроена трибуна, на ней находились руководители пар­тии и правительства, военные представители, среди них - Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский.

Лафет с гробом Неизвестного солдата оста­новился перед трибуной. Начался митинг. Вы­ступая, К. К. Рокоссовский, в армии которого служил Неизвестный солдат, сказал:

- Эта могила Неизвестного солдата у древних стен. Московского Кремля станет памятником вечной славы героям, погибшим на поле боя за родную советскую землю, здесь отныне поко­ится прах одного из тех, кто грудью своей за­слонил Москву.

После митинга гроб с останками Неизвест­ного солдата на плечах был доставлен в Алек­сандровский сад, к Кремлёвской стене, и под залп артиллерийскогосалюта опущен в могилу.

Спустя несколько месяцев, 8 мая 1967 года, в канун Дня Победы, состоялось открытие па­мятника «Могила Неизвестного солдата» и за­жжён вечный огонь. Он был доставлен из Ле­нинграда, с Марсова поля, в Москву на броне­транспортёре. От 41 километра Ленинградско­гошоссе его сопровождал кортеж, а также группа почётных ветеранов, среди которых был легендарный Герой Советского Союза Алексей Маресьев.

* * *

Зачинатель ветеранского движения в Зеле­нограде Василий Владимирович Григорьев­ский, полковник в отставке, об этих событиях вспоминал:

«В связи с 25-летием разгрома немецких войск под Москвой встал вопрос о могиле Не­известного солдата в Москве. Начался поиск. В принципе все направления под Москвой бое­вые. Предлагалось разное: даже взять землю и останки с бородинского поля. Но перевесило всё же то обстоятельство, что накануне, год назад, мы перезахоронили 11 солдатушек. Без имени-отчества...

Была образована комиссия по перезахороне­нию. Входил в неё и Рокоссовский. Деревянный гроб вырыли и установили там же - на 40-м

километре на постаменте. Металлический гроб из титана сделали на «Элионе». Гроб по­ложили в гроб, сделана каска, все отхромиро­вано. И ни в газетах, ни по радио ничего не го­ворили, чтобы не будоражить, не волновать. Люди переживают: чей неизвестный солдат -это, может, мой брат, мой отец, мой муж? Вы понимаете!..

Открытие памятника потом было гран­диозное: по телевидению показали и т.. д. А вот сам прогресс перевоза - нет. Народ не знал. Гроб снимала с постамента госкомис­сия, и сам маршал Рокоссовский нёс его. А ког­да появился этот эскорт, артиллерийский лафет, на всём пути от 41 километра до улицы Горького его молча наблюдали много людей, как бы выражая свое последнее: «Про­сти!» Не знали ведь, но всё распространя­лось, как по цепочке...

А 6 мая 1967 года руководители и ветераны города собрались у танка на 41-м километре в ожидании Вечного огня. Огонь этот, взятый на Марсовом поле в Ленинграде (на том поле, где покоится прах революционеров, павших за на­родное дело в дни февраля и октября 1917 года и в гражданскую войну), на бронетранспортё­ре, с красным армейским знаменем, направ­лялся к Москве. И остановился у памятника. И был митинг. И была Память.

А 8 мая Вечный огонь зажёг Генеральный се­кретарь Брежнев».

* * *

В Александровском саду вдоль Кремлёвской стены от Арсенальной башни в сторону грота протянулась площадка с тремя ступенями из серого шлифованного гранита. В центре - над­гробная плита из крупных блоков красного по­лированного гранита. На ней - скульптурная эмблема из бронзы; на знамени, ниспадающем тяжёлыми складками, лежит ветвь лавра и сол­датская каска.

Перед надгробной плитой, в квадратном уг­лублении, выложенном плитами полированно­го Лабрадора, укреплена отлитая в бронзе пяти­конечная звезда. В центре её горит Вечный огонь Славы, чьё негасимое пламя озаряет бронзовую надпись:

Имя твоё неизвестно,

Подвиг твой бессмертен.

ЛЕГЕНДАРНЫЙ КОМИССАР-ПАНФИЛОВЕЦ

27 января 1993 года ушёл из жизни Петр Васильевич Логвиненко. Б декабре 1941-го он был ко­миссаром 1073-го (Талгарского) полка 8-й гвардейской Краснознамённой имени И. В. Панфилова стрелковой дивизии. Бывший командир этого же полка Баурджан Момыш-Улы так отзывался о своём комиссаре в книге «За нами Москва»:

Крюково было последним рубежом на подступах к столице. Наш полк находился в центре с задачей не пустить фашистов в Крюково, брались за каждый дом: 18 часов непрерывного боя в лютую стужу! Надо признать, что в связи с моим ранением основная тяжесть практического командования полком легла на плечи нашего комиссара Петра Васильевича Аогвиненко. Этот ге­роический, смелый человек в нужный момент не умел жалеть себя, буквально метался по перед­нему краю и в горниле боёв уцелел чудом».

За проявленный в этом сражении личный героизм П. В. Логвиненко получил орден Красного Знамени. Полковник П. В. Логвиненко к концу войны имел также 2 ордена Красной Звезды, ордена Отечественной войны I и II степени, ещё один орден Красного Знамени и дру­гие награды.

После войны, выйдя в отставку, Пётр Васильевич с 1963 по 1993 год проживал в Зеленограде, на его глазах наш город строился и развивался. Он активно участвовал в создании ветеранских органи­заций Зеленограда, вел воспитательную и патриотическую работу.

3 октября 1966 года с братской могилы на 40 км Ленинградского шоссе был взят прах Неизве­стного солдата. С воинскими почестями он был доставлен в столицу и предан земле возле древней стены Московского Кремля в Александровском саду. В этой исторической для всего советского на­рода церемонии принимал участие и П. В. Логвиненко.

Экспонаты, повествующие о легендарном комиссаре, сегодня хранятся в Государственном Зе­леноградском историко-краеведческом музее, а также в школь­ных музеях боевой славы, в созда­нии которых принимал участие Пётр Васильевич. Его знали в го­роде сотни людей, уважали за бескомпромиссность, честность, открытость. Похоронен П. В. Логвиненко на Зеленоградском кладбище.

Список литературы

1. «Зеленая ветвь Москвы» (издание к 45-летию города Зеленограда)
2. А.А.Смирнов «Второе Бородино», 1999г.
3. С.Н.Ильинский «Здесь раньше вставала земля на дыбы»,1995.
4. Сергей Островой «Сборник стихов», 1996.
5. Энциклопедия «Герои Советского Союза», М., 1964.
6. Сборник «Братские могилы, военные памятники города Зеленограда и его окрестностей», 2004г.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом