Холодякова П.И.

 

«Сады и парки обладают способностью к серьезному мировоззренческому и эмоциональному воздействию

на человека. Это воздействие чрезвычайно разнообразно и индивидуально для каждого сада и парка».

                                                          Лихачев Д.С.

       Введение.

Важность избранной автором темы проявляется прежде всего в том, что даёт возможность изучить историю создания и развития, композицию, эстетику уникального памятника ХVІІІ века – Петропавловского парка при Ярославской Большой мануфактуре, проанализировать современное состояние парка и прогнозировать его будущее.

Актуальность темы исследования.

Садово-парковая культура существует в неразрывной связи с деятельностью человека, и при этом  «обратная связь» с эпохой в садах и парках очень велика»,[1] поэтому автор обращается к истории создания Петропавловского парка основателем Большой Ярославской мануфактуры И.М.Затрапезновым и к тем изменениям, которые претерпел парк под воздействием общей исторической ситуации. Объект выбран не случайно – это один из немногих ярких представителей русской парковой культуры, несущий отчетливые признаки голландского барокко, сохранившийся в провинции,  уцелевший в натуре, а также на гравюрах, картинах и фотографиях конца ХІХ – начала ХХ века.

Избранная тема исследования с точки зрения ее практического значения, безусловно, актуальна и в настоящее время. Проблема состояния и развития садов и парков  не только в Ярославской области стоит достаточно остро. По сути, парки медленно умирают, не ведутся не только реставрационные работы, но даже на консервацию ещё существующих объектов нет средств, поэтому данную работу можно рассматривать как попытку привлечь внимание к уникальному объекту исторического наследия.

Цель работы: рассмотреть Петропавловский парк как историко-культурную ценность не только регионального, но и всероссийского уровня.

Задачи работы:

1.     Исследовать концепцию Д.С.Лихачёва о садово-парковой культуре как   воплощении понятия «эстетический климат эпохи», который проявляет себя в определенных признаках ее стиля, в свою очередь подчиненного идеям исторического времени.
2.     Изучить историю создания и существования Петропавловского парка.
3.     Проанализировать эстетическую концепция парка и её соотнесение с временем.
4.     Исследовать современное состояние парка и его перспективы.

Объектом исследования является  уникальный парк ХVІІІ века, предметом – история парка, архитектурные особенности, композиция, отношение к парку его владельцев, представителей власти и общественности.

Историография.

Работы Д.С.Лихачёва задают своеобразный нравственный тонданному исследованию. Академик Д. Лихачев первым в России ввел в научный оборот и общекультурный обиход термин «экология культуры», обозначив проблему сохранения культурного наследия  такой же важной, как сохранение природной среды, причём он говорил не об охране материальных памятников истории, что, несомненно, важно, но и о сбережении того, что названо им социальной, духовной памятью.

Впервые это понятие появляется в статье «Экология культуры»[2], где академик утверждает, что «сохранение культурной среды – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Впервые своё понимание современного отношения историка и общества к мемориальному саду и парку, что и является темой данной работы, Д.С.Лихачёв выразил в статье «Продление жизни мемориальных садов и парков»,[3] где рассматривает две основные концепции в реставрации: восстановить объект в том виде, в каком он задуман его создателем, или сохранить нынешнее состояние памятника. Именно в этой  работе академик выстраивает программу реставрации парков, которая должна «продлить их поэтическую жизнь, их мемориальное обаяние, для чего привлечь специалистов самого широкого круга»,[4] причём не только архитекторов, но и литературоведов, искусствоведов, даже поэтов.

Естественным продолжением и завершением исследования проблемы сохранения садов и парков России в творчестве Д.С.Лихачёва стала монография «Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей. Сад как текст».[5] Главное отличие этой монографии от рассматриваемых ниже работ других авторов заключается в том, что Д.С.Лихачёв подходит  к тому или иному парку и его стилю как к проявлению именно художественного сознания конкретной эпохи, страны. Определяет своеобразие работы формулировка «сад как текст». Философский подход подразумевает отношение к тексту не только как к некой записи, но и как к самостоятельно существующей реальности, нацеленность на выявление её внутренней структуры. «В смысловой цельности текста отражаются те связи и зависимости, которые имеются в самой действительности (общественные события, явления природы, человек, его внешний облик и внутренний мир, предметы неживой природы и т. д.)»[6] То есть Дмитрий Сергеевич видит не только комплекс деревьев, кустов, цветов, дорожек, фонтанов и скульптур, но и некое послание, которое нужно уметь воспринять и понять, и это совершенно созвучно мыслям гения русской философской лирики Ф.И.Тютчева, великий русский  учёный и великий русский поэт воспринимают мир однозначно:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик —

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык...  

В  монографии Д.С.Лихачёва дается характеристика души, языка садово-паркового искусства Западной Европы и России от раннего средневековья до середины XIX века, при этом Дмитрий Сергеевич отказывается принять постулат о том, что парки Петровской эпохи совершенно чужеродны для России, он убеждён, что они опираются на традиции русских «красных садов», но, конечно, в новую пору. Д.С.Лихачёв   устанавливает  связи между различными стилями, эпохами, что позволяет представить не только искусство той или иной страны данного периода, но и садово-парковое искусство в целом.

Если в  работах Д.С.Лихачёва парк рассматривался с эстетической и философской точки зрения, то в монографиях С.Н.Палентреера, В.А.Горохова и Л.Б.Лунца преобладают черты архитектурности в понимании парка как части дворцово-паркового комплекса.

С.Н.Палентреер[7] стремится дать общий очерк садово-паркового искусства Западной Европы XVIII – XIX вв. на примере самых известных английских, французских шедевров искусства паркостроения. Автор отмечает влияние на европейское искусство садово-парковых традиций Востока, прежде всего Китая и Японии, с его философией уединённости, задумчивости, погружения в себя. Книга состоит из трех частей. В  первом разделе "Садово-парковое искусство" дан исторический анализ конкретных памятников, их планировки и пространственных решений. Вторая часть, "Ландшафтное искусство", описывает  способы построения парков, композиций и их элементов. Третья часть книги, "Ландшафты лесопарков и парков", посвящена работе с рекреационными зонами уже в советское время. 

Книга В. А. Горохова, Л. Б. Лунца «Парки мира»[8] посвящена в целом садово-парковому искусству всего мира, это своеобразная коллекция самых знаменитых парков и садов за всю историю существования этого искусства. Автор данной творческой работы сумел найти только подарочный, невероятно богато изданный вариант, имеющий блестящие иллюстрации. Рассматривается история, теория и практика проектирования и строительства мемориальных, спортивных, зоопарков, национальных и парков культуры и отдыха. Исследуется опыт выдающихся мастеров прошлого и настоящего,  причём текст порой уходит от академического сухого изложения и становится восторженным повествованием о гениях, соединивших природу и человека.

Источниками в данной работе стали материалы  Государственного архива Ярославской области. Их немного: это деловая переписка правления Ярославской Большой мануфактуры с учредителями общественной организации «Молодая Россия» в возможности проведения в парке различных мероприятий.

Важным источником по изучению истории парка стала книга « Ярославская Большая Мануфактура за время с 1722 по 1856 г.»[9] последнего управляющего ЯБМ, Алексея Флегонтовича Грязнова, незаурядного организатора производства, при этом общественного деятеля, неоднократного гласного Ярославской городской думы, краеведа и историка. Он исследовал прежде всего историю создания и развития самой мануфактуры, но несколько глав посвятил Петропавловскому парку, его структуре, архитектуре и тому, что мы сейчас называем дизайном.

Очень внимательно изучила историю парка ярославский краевед Надежда Николаевна Балуева, что отразилось в её книге «Ярославская Большая мануфактура. Страницы истории»[10]. Историк по образованию, давно занимающаяся прошлым Ярославской мануфактуры, в 2003 г. она организовала Ярославскую региональную общественную организацию возрождения русской культуры  и традиций «Петропавловская слобода». Именно Н.Н.Балуева в своей книге указала на то, что одним из авторов проекта Петропавловского парка был Ян Розен, любимый архитектор и садовод Петра І.

Источниками изучения состояния парка в наши дни стали областные газеты, где публиковались выступления как официальных лиц города, так и заинтересованных историков, литераторов, просто неравнодушных горожан, а также принятая «Концепция музея промышленно-паркового комплекса XVIII века «Петропавловская слобода» в Ярославле»[11], авторы Алла Хатюхина, историк, директор Ярославского художественного музея, Ирина Реховских, математик, искусствовед, Людмила Макарова, искусствовед, заведующая экспозиционно-выставочным отделом Ярославского художественного музея. Они ориентировались на идеи Д.С.Лихачёва: «Музей сохраняет промышленное, культурное и природное наследие территории… В качестве приоритетного и единственно возможного способа развития территории мы рассматриваем музеефикацию Петропавловской слободы…  существующая планировка района, памятники архитектуры, топонимика, мифы воспринимаются как предмет сохранения».[12]

Таким образом, появляется возможность исследовать прошлое, настоящее и прогнозировать будущее уникального парка – одного из немногих уцелевших памятников голландского барокко в российской провинции.

Глава І. «Сад и парк — это живые, действующие результаты деятельности людей и условий природы». Д.С.Лихачёв

Анализируя состояние Петропавловского парка при Большой Ярославской мануфактуре, который был заложен в 1722 году и после этого неоднократно расширялся и благоустраивался, необходимо найти точку опоры, основание для исследования прошлого этого замечательного памятника садово-парковой культуры России и изучения его перспектив. Таким основанием и станут для нас работы Д.С.Лихачёва, которые можно объединить под тем лирическим названием, которое дал сам автор одной из своих книг: «Поэзия садов». Необходимо сразу оговориться, что об этих статьях невозможно говорить языком сухого анализа, ведь сам автор сразу заявляет, что его работы «…не история садов и не описание отдельных произведений садового искусства. Это попытка подойти к садовым стилям как к проявлениям художественного сознания той или иной эпохи, той или иной страны».[13]

          Открытием Д.С.Лихачёва стал подход к саду, парку не как к некой «облагороженной рукой садовода или архитектора части территории или ландшафта»,[14] а как к многомерным явлениям искусства, которые  «чутко реагируют на все изменения вкусов и настроений общества и сами их в известной степени организуют»[15]. Поэтому сад, по Лихачёву, — это  особый синтез различных искусств, теснейшим образом связанный с существующими великими стилями и развивающийся вместе с развитием философии, литературы (особенно поэзии), с живописью, архитектурой, музыкой, и в то же время  «…сад — это подобие Вселенной, книга, по которой можно «прочесть» Вселенную»[16].

Д.С.Лихачёв в семантике садов выделил два типа: один мог быть выражен словами, его значение достаточно логично трактовалось при помощи символов (скульптур, аллегорических групп, архитектурных композиций) или прямо в надписях, подписях. Второй тип значения — это общее примыкание элементов садового искусства к тому или иному понятийно-стилистическому строю. Таковы стиль сада или его части, общее настроение, создаваемое садом или его отдельными элементами, открывающимся видом, растительным и архитектурным окружением, возбуждаемые садом ассоциации. Этот второй тип семантики сада требует значительно более сложного анализа и прочтения, потому что с ходом времени появляется масса ассоциаций, связанных именно с этим парком, этой аллеей, как определял Дмитрий Сергеевич, «есть исторические и поэтические воспоминания, связанные с садом, но не задуманные самим садоводом, а явившиеся результатом событийного обогащения сада, т. е. появления в саду мест, связанных с какими-то происшедшими в нем событиями»[17], например, для автора этой работы Царскосельский парк связан не только памятью о Екатерине І, с Елизаветой Петровной и её временем, но прежде всего  с Пушкиным, с его стихами-воспоминаниями о юности, любви, со строчками  «…дева, над вечной струей, вечно печальна сидит», а затем  и с Анной Ахматовой и её ассоциациями:

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озерных грустил берегов…

Очень важно замечание, которое автору этой творческой работы хочется сделать после знакомства с исследованиями парковой культуры  Дмитрия Сергеевича: возникает ощущение, что деревья, клумбы, парки, вообще культурный русский ландшафт, по мнению Д.С.Лихачёва, обладают куда большим воздействием, чем любые слова. Ему, знатоку древнерусского мира и культуры, совершенно понятно, что деревья становятся символами, воплощениями мирового древа – основы славянской мифологии, где корни – прошлое (мир предков), ствол – настоящее (наш мир), а крона – будущее (мир духов и богов). Поэтому Д.С.Лихачёву было совершенно ясно, что прикоснуться к дереву в парке – это ощутить связь времён в русском мире, в русской культуре и потому, что к этому дереву могли прикасаться Пётр І, Екатерина, Пушкин, Блок, но и потому, что это прикосновение к вечности!

            Далее Д.С.Лихачёв рассматривает особенности садов Древней Руси и Западного средневековья, выделяя в качестве важного пункта символическое значение сада как рая на земле. «Из монастырских садов, располагавшихся еще в XVI в. за пределами монастырских стен, сведения сохранились по преимуществу о Кедровой роще Ярославского Толгского монастыря»[18].

Как жительница Ярославля хочу добавить, что бережно сохраняемая почти пятьсот лет кедровая роща при Свято-Введенском Толгском монастыре известна с ХVІ века, по преданию, она посажена на пожертвования Ивана Грозного в благодарность за исцеление, дарованное ему иконой Толгской Божьей матери.

В следующей части Д.С.Лихачёв отмечает изменения в семантике садов в эпоху позднего средневековья, ренессанса и классицизма, но для темы работы особенно важна часть, где Д.С.Лихачёв характеризует голландское барокко, которое, вместе с московскими садами ХVІІ века, оказало такое влияние на сады и парки времён Петра І. Характерная черта голландских садов — «их пышная растительность, скрывавшая дом хозяина, композиции из деревьев.  Другая черта голландских садов — обилие цветов»[19]. Русские сады этого времени  очень похожи на голландские: беседки («чердаки»), кресла («троны»), «царское место», теремы, шатры, шатрики, смотрильни, типичные для голландского Барокко балюстрады, отделявшие один «кабинет» от другого, а самое, может быть, интересное для садового искусства XVII в. состоит в том, что в кремлевских и подмосковных садах устраивались типичные для Барокко «обманные перспективы»[20].

          Дмитрий Сергеевич объясняет любовь Петра І к голландским садам вовсе не сходством природных условий Голландии с местностью вокруг Петербурга, но прежде всего тем,  «что уже в детстве Петр I привык к московским садам, испытавшим сильное влияние голландского Барокко»[21]. Единственное отличие – Пётр стремился придать даже саду и парку характер обучающий, поэтому, например, «его Летний сад был своего рода «академией», в которой русские люди проходили начатки европейского образования»[22].  Поэтому появляются в парках аллегорические скульптуры-персонажи басен Эзопа, а так как россиянам эти басни ещё неведомы, Пётр приказывает рядом ставить таблицы с пояснениями, кто именно изображён и что сие значит.

Были и еще некоторые черты стиля голландского барокко, которые отчетливо дают себя знать в петровских садах. Не случайно любимым садоводом Петра был голландец Ян Розен, который, по неподтверждённым данным, участвовал и в создании Петропавловского парка Ярославля.  «Именно в  голландском садоводстве было принято густо обсаживать дом или дворец деревьями»[23], что увидим мы и в нашем парке. «Наконец, как продолжение, с одной стороны, московских традиций, а с другой стороны — непосредственно голландских,  можно указать и на такую особенность, как обилие различных мест уединения: беседок, гротов, боскетов, трельяжей, огибных аллей и пр.»[24]

Отличием голландского сада, свойственным и русскому, московскому саду, было непременное размещение в саду клеток «для птиц, голубятни, бродили «редкие породы пернатых», были устроены оранжерея, огромный птичник, на воде плавали гуси и утки»[25]. Отметим, что всё это было свойственно и Петропавловскому парку.

Подводя итоги исследованию своеобразных черт парков и садов различных эпох, Д.С.Лихачёв размышляет об особенностях паркового искусства и задачах, стоящих перед реставратором, и выдвигает собственную программу реставрации: «…следует воздерживаться от реконструкции и воссоздания, ограничиваясь лечением, подсадками и посильным сохранением садов в том виде, в каком они дошли до нашего времени… Невозможно полностью населить старые сады теми же растениями, как невозможно и не нужно вернуть во дворцы прежних хозяев».[26] Задача садоводов «должна заключаться сейчас в продлении жизни тех остатков садово-паркового устройства, которые возможно поддержать»[27]. Но при этом «главную роль в этом сохранении садов должна играть документальность. В садах должны оставаться все «документальные памятники» (старые деревья, садовые павильоны, дорожки, пруды, фонтаны и пр.), которые свидетельствовали бы не только о «периодах расцвета», но и о всей культурно-значимой истории сада.»[28] «Эпохи сада не могут быть реально показаны посетителю»[29], но этот посетитель может представить эти эпохи, если в саду и парке будут выставлены документы этих эпох: «…гравюры, картины, археологически обнаруженные материалы, костюмы различных эпох, планы, чертежи, проекты…»[30] По сути,  Д.С.Лихачёв говорит о комплексном подходе к реставрации такого сложного явления истории и культуры, как сад и парк. Реставрационные работы «в парках, особенно если они ведутся в крупных масштабах, должны быть направлены на то, чтобы максимально продлить их поэтическую жизнь, их мемориальное обаяние»[31], поэтому «вместо реставрации следует предпочитать в наших садах консервацию всего документально ценного, лечить деревья и подсаживать к ним молодые из специальных питомников»[32]. Мнение академика достаточно категорично: «Памятник должен был оставаться документом, а не театральной постановкой».[33] Причём в качестве аксиомы своё убеждение академик  заявляет сразу во вступительной части работы, посвящённой жизни садов и парков, при этом ссылаясь на авторитет академика И.Э.Грабаря: «Основная задача реставрации заключается не в том, чтобы вернуть реставрируемому объекту внешний облик, который он имел в тот или иной период своего существования, а чтобы продлить жизнь реставрируемого объекта. Реставрация есть не восстановление, а сохранение памятника».[34]

          Можно сделать важные выводы: те принципы отношения к садам и паркам, которые сформулированы Д.С.Лихачёвым, могут (и должны!) стать руководством к действию при исследовании и  реставрации Петропавловского парка Ярославской Большой мануфактуры.

            Глава ІІ. Петропавловский парк: история, своеобразие, семантика

          В 1722 году семейством ярославских купцов Затрапезновых в компании с голландцем Яном Тамесом была создана крупнейшая в России комбинированная мануфактура,  состоявшая  из текстильного и бумажного производств. Вскоре Тамес (приглашённый, очевидно, только для авторитетности: иностранный мастер!) вышел из товарищества,  и дальнейший расцвет  мануфактуры целиком основывается на умении, упорстве и профессионализме Ивана Максимовича Затрапезнова. С самого основания мануфактуры продукция отличалась высоким качеством (он был поставщиком «салфеток, скатертей, фландского полотна, тика для Е.В. императорского двора»[35]), а его дешевые, грубоватые, ориентированные на небогатого покупателя, но очень прочные  льняные или пеньковые ткань с полосами, большей частью синими, разошлись по всей России и сохранили название от фамилии фабриканта – затрапезные.[36]

          Мануфактура подразумевает ручной труд, но И.М.Затрапезнов, обучавшийся в Голландии, умело применил полученные знания в работе: возник «ряд прудов, соединённых каналом с рекой Которослью, пруды служили водохранилищем, вода из которого приводила в движение механизмы».[37] Затем для разросшейся фабрики этих прудов и мельниц стало недостаточно, и «были сделаны запруды по течению Кавардаковского ручья для работ водяных мельниц, так образовался каскад прудов. Первый пруд назвался «грязным», в нем полоскали и стирали белье, купались. Второй пруд — «чистым», использовался только как источник питьевой воды для рабочих мануфактуры. Третий и четвертый пруды были частью паркового ансамбля, в них ловили рыбу к «барскому столу». Пятый пруд напрямую примыкал к дому владельца фабрики».[38] Местность была болотистая, поэтому пришлось создавать систему дренажных канав, которые ежегодно чистили вручную крепостные рабочие.

Именно в это время рядом с  домом хозяина мануфактуры «был разбит небольшой регулярный парк, вдоль его аллей стояли мифологические статуи и вазы, а на пересечении были устроены фонтаны»[39]. Так начинается история Петропавловского парка.

Сохранилась гравюра А. Ростовцева ''Ярославль. 1737 г.'', сделанная по заказу Затрапезновых в подарок императрице Анне Иоанновне. На ней как часть панорамы Ярославля показан весь комплекс ЯБМ с четко просматривающейся регулярной планировкой как корпусов предприятия, так и парка. [40] К этому времени парк уже обрёл тот вид, который свойственен традиционному голландскому парку, исследованному Д.С.Лихачёвым.

На фрагменте гравюры А. Ростовцева ''Ярославль. 1737 г.» показана сама мануфактура, пруды, домики слободы, где жили приписанные к мануфактуре крестьяне, а также хорошо видна структура  Петропавловского парка и пересечение дорожек (выделено цветными линиями). Петропавловский собор, заложенный в 1736 году, на гравюре отсутствует – очевидно, подготовительные  чертежи сделаны раньше, но в центре схождения дорожек уже изображён павильон, позже оформленный как «малый эрмитаж».

На рисунке – проект восстановления Петропавловского парка,  хорошо   видны «два конверта», пересекаемые дорожками, и Петропавловский собор. Роскошные здания с колоннадой – фантазия художника.

Современный вид на парк (фото со спутника). Двойной «конверт» и дорожки всё ещё

видны. На пересечении дорожек  в центре – руины «малого эрмитажа». В левом верхнем

 углу – Петропавловский собор.

В плане Петропавловского парка выделяется так называемый «двойной конверт»: два квадрата дорожек, вписанных один в другой, обрамляют звезду дорожек, состоящую из восьми лучей,  расходящихся от павильона в центре сада. «Шпалеры аккуратно подстриженных кустарников образуют геометрически правильные ''боскеты'' – ''зеленые кабинеты'' с редко стоящими на газонах низкими, по всей видимости, плодовыми деревьями. На пересечении аллей установлены фонтаны и скульптуры. Сад был окружен деревянной изгородью, имеющей двое ворот в северо-западном и юго-западном углах сада. К этому же углу примыкает ветряная мельница, за ней находится усадебный одноэтажный дом, имеющий по южному фасаду восемь окон, северный фасад дома обращен к саду»[41]. По-видимому, это усадебный дом И. Затрапезнова. Дом на гравюре очень похож на один из типовых проектов загородных домов архитектора Доменико Трезини, предлагавшихся как образец застройки в первой трети XVIII века.

«Обычно в ''голландском'' барокко усадебный дом было принято зрительно изолировать от сада купами высоких деревьев и сдвигать его от центральной аллеи»[42]. На территории  Петропавловского  парка закрывает дом от сада ветряная мельница,  подающая воду в фонтаны сада: этим, а также  растительностью сада, подчеркивается его изолированность от усадебного дома и производственных зданий и сооружений.

Сад разбит в ''голландском'' стиле, и это совершенно понятно. Кумиром Ивана Затрапезнова был царь Петр. Именно благодаря ему заурядный ярославский обыватель, обычный, хотя и не бедствующий купец стал значительной фигурой в масштабе государства, лично Петром был отправлен на учёбу за границу, сумел реализовать и полученные знания, и свои таланты, «превратившись из ярославца гостиной сотни в Мануфактур-директора и Коллежского советника».[43] Необходимо добавить, что это чин VІ класса, дающий не только личное, но и потомственное дворянство. А любимым садоводом Петра  был голландец Ян Розен. Существует непроверенная и документами не подтверждённая версия, что Ян Розен участвовал в планировании Петропавловского парка[44].  Пётр любил голландские сады и не любил французские с их размахом и помпезностью. «Напротив, интимность, уютные ''зеленые кабинеты'' с обилием цветов, независимость сада от усадебного дома – черты присущие голландскому стилю садоводства больше отвечали вкусам царя Петра».[45] 

По своему назначению сад имел две главные функции. Первая: прием именитых гостей. По аналогии с Летним садом в Петербурге регулярный сад ЯБМ был рассчитан на прием высоких гостей и устройство ассамблей. Иван Затрапезнов надеялся на посещение мануфактуры высочайшими особами и петербургскими чиновниками, и он не ошибся: «В середине XVIII века усадьба ЯБМ была одним из самых богатых и презентабельных мест Ярославля. Недаром в 1777 г. Ярославский генерал-губернатор А. П. Мельгунов в письме Екатерине II отмечал, что для устройства наместничества в Ярославле имеется только одно подходящее место - каменный дом Ярославской Большой Мануфактуры».[46]

Именно здесь остановилась Екатерина ІІ в свой приезд в Ярославль. «Императрица остановилась было в Архиерейском доме, но съездив в тот же день для осмотра на фабрику Затрапезнова, где имелись специальные комнаты на случай приезда царских особ, осталась там. Здесь на другой день государыня принимала обоего пола дворян, фабрикантов, заводчиков, купечество. 27 мая императрица вновь осматривала фабрики Затрапезновых, а также фабрики Гурьевых, Колосова и другие, хвалила старание фабрикантов и поощряла их к большему усовершенствованию изделий».[47]

Отсюда парадность, значительные размеры сада. Вторая функция: семейный отдых. Отсюда интимность, уединенность отдельных уголков сада, его «зеленых кабинетов».

На гравюре А. Ростовцева 1737 г. центр сада обозначен восьмигранным павильоном c куполом и шпилем. От каждой грани павильона  отходила в перспективе соответствующая  аллея. Павильон похож на один из типовых проектов садовых беседок архитектора Д. Трезини. «Возможно, он имел функцию ''эрмитажа'': исторически достоверно, что в конце XVIII в. в саду находился изысканный каменный ''эрмитаж'', а внутри его нарочитая ''простота и бедность'': скамья – ''канапе дубовое'' на блоках и цепях, которое поднимается вверх при помощи специального механизма, укрывая именитых гостей ''эрмитажа'' от посторонних глаз, простой деревянный стол и деревянная посуда.»[48] На пересечении дорожек сада находились фонтаны и скульптуры. В соответствии с канонами садово-паркового искусства того времени «статуи по большей части представляют или языческих богов, или знаменитых в древности людей, или аллегорические изображения; почему и поставлять их должно в пристойном означенном месте. Водяные божества, как, например Наяды, Реки и Тритоны принадлежат к фонтанам, водоемам и прудам...»[49]

С точки зрения семантики садового пространства павильон-''эрмитаж'' в центре сада является «квинтэссенцией идеи уединения, ее если можно так выразиться ''философическим'' аспектом, в то время как ''зеленые кабинеты'' - боскеты регулярного сада - выражают эту идею в менее концентрированной игровой форме».[50]

Автору этой работы не удалось найти сведения о том, вносились ли в композицию парка какие-либо изменения позднее. Известно, что в 1764 году у  наследников И.М.Затрапезнова за 600 тыс. рублей мануфактуру купил Савва Яковлев, расширивший производство, но его наследники не справились с делами и продали убыточное предприятие купцу И.А.Карзинкину, который превратил мануфактуру в одно из крупнейших и процветающих предприятий России. Последним  управляющим ЯБМ был А.Ф.Грязнов, написавший о мануфактуре интереснейшую книгу. Именно здесь мы находим упоминание о строительстве уникального для Ярославля Петропавловского собора: «Закладка храма произведена в 1736 году… тело И.М.Затрапезнова в 1741 году погребли под папертью выстроенного им храма».[51] Возникает  явно символическая картина: волей Петра юноша получил образование и жизненную цель, создал огромное предприятие и прекрасный парк, добился реализации всех своих начинаний, воздвиг храм в честь своего вдохновителя и сам упокоился в нём.

Храм необычен для Ярославля. Ярославская школа храмового зодчества была давно известна в России и имела свои особенности.  «Первая из этих особенностей, отмеченная почти всеми исследователями, заключается в приверженности ярославских зодчих к традиционной четырехстолпной конструкции храма.»[52] А.Ф.Грязнов объясняет, что ярославские храмы создавались по  традиционному для местной школы канону, но этот собор «глубокий почитатель Петра Великаго, И.М.Затрапезнов надумал построить так, чтобы он вечно, пока ни существует, напоминал об имени Великаго Преобразователя России. И это ему удалось: и выбор имени святых апостолов Петра и Павла, и придание храму внешнего сходства с построенным Петром в Петербурге Петропавловским собором – и по сей день невольно приносят мысль к Тому, чьей мысли Ярославская Большая мануфактура обязана своим возникновением.»[53] Уникальный для  Ярославля и всего Верхневолжья памятник в стиле «петровского барокко»: «Огромный по размерам, двухэтажный, с тремя ярусами окон и пышным декором, с высокой многоярусной колокольней, завершающейся шпилем, храм являлся композиционным центром всего комплекса: храм, производственные постройки, система прудов с мельницами, парк. Шпиль храма в течение нескольких столетий был самой высокой точкой Ярославля – более 70 метров».[54]

По замыслу И.М.Затрапезнова,  Петропавловский собор замкнул собой центральную аллею парка, став своеобразной новой доминантой. Это не соответствует принципам голландского барочного построения парка, но Затрапезнов принял такое решение для того, чтобы подчеркнуть, что весь комплекс мануфактурных построек (и парк тоже) становятся мемориальным, посвящённым Петру Великому, «чьему покровительству обязана мануфактура своим процветанием».[55]

Глава ІІІ. Настоящее и будущее парка.

В XIX веке сад утратил свою регулярную планировку, превратившись в пейзажный парк при доме управляющего фабрикой А.Ф. Грязнова. «Доступ в парк для простых фабричных рабочих был открыт только один раз в год – на Пасху»[56].

Сведений о том, изменялось ли что-либо в композиции парка, его ландшафте в течение этого времени, обнаружить не удалось. Вместе с тем автору удалось найти в Государственном архиве Ярославской области переписку общества «Молодая жизнь» г.Ярославля и Правления  Торгово-Промышленного Товарищества Ярославской Большой  Мануфактуры   за 1912 - 1913 годы, которая показывает, что парк перестал быть полностью закрытым для горожан.  Члены ярославской общественной организации  «Молодая жизнь» в соответствии со своим уставом  «привлекают молодых людей старшаго возраста к участию в организации развлечений, как-то физическим играм и занятиям, экскурсиям, прогулкам, садовым, огородным, кустарным работам и ручному труду, составлению коллекций, выставок, а также описаний, наблюдений, чертежей, рисунков, фотографических снимков; к устройству спектаклей, вечеров, гуляний, разнаго рода спортов, конкурсов и вообще ко всем занятиям и удовольствиям, могущим оказать благотворное влияние на физическое, нравственное и умственное развитие молодёжи»[57] (орфография оригинала – П.Х.). Правление общества «Молодая жизнь» обращается в контору Ярославской Большой Мануфактуры «с покорной просьбою отвести участок Петропавловского сада с целью устройства детских площадок для подвижных игр и разумных развлечений под присмотром взрослых.[58] Контора  Торгово-промышленного товарищества Ярославской Большой Мануфактуры в Ярославле  «…дала своё согласие на отведение во временное, в течение лета 1912 года, пользование Общества участок Петропавловского сада, но с тем условием, чтобы окружающий этот участок забор и находящиеся на участке древесные насаждения не портились и не уничтожались».[59] Замысел Общества был самый благородный: «Заведующие отделами привлекают    молодых людей… к занятиям и удовольствиям, могущим оказать благотворное влияние на физическое, нравственное и умственное развитие молодёжи»,[60] - заявляет правление Общества в обращении в Контору ЯБМ. В течение 1912 – 1913 годов эти занятия продолжались, правда, представитель конторы жалуется Председателю правления «Молодой жизни», что эти занятия «превратились в развлечения для взрослых, которые затягиваются каждый раз до поздней ночи, и к ним допускаются и дети».[61] Очевидно, развлечения эти носили такой характер, что представитель конторы Мануфактуры сообщает, что они «затрудняют своевременный выход на работу, что ведёт к материальному ущербу»,[62] очевидно, имея в виду штрафы загулявшим рабочим за опоздания, а далее довольно ехидно для официальной бумаги добавляет: «Участие в этих развлечениях детей рабочих школьного и дошкольного возрастов едва ли может считаться фактором, могущим оказывать, согласно §2 Устава, благотворное влияние на их физическое, нравственное и умственное развитие».[63] Можем сделать вывод, что состояние парка поддерживали по-прежнему, но посетители, даже самые простонародные, уже допускались, по крайней мере, в его значительную часть.

После революции 1917 года в храме изымали церковные ценности, в 1929 году он  был закрыт, его настоятель отец Михаил (Невский) за сопротивление властям расстрелян прямо в храме[64], погребение И.М.Затрапезнова уничтожено, последний управляющий мануфактурой эмигрировал, она сама национализирована и получила название «Красный Перекоп». Парк назван «Культурным садом», а потом получил наименование «Парк культуры и отдыха имени ХVІ партсъезда». В храме сначала открыли Дом пионеров,  затем размещали кинотеатр, во время Великой Отечественной войны здесь жили пленные немцы, работавшие на фабрике, позже был устроен Дом физкультуры и спорта № 1. Фрески замазали, но то ли по небрежности, то ли по расчёту доброжелателей они были «скрыты от глаз не масляной краской, а толстым слоем побелки, которая регулярно подновлялась, что позволили реставраторам без ущерба для росписи вскрыть фрески»[65] уже в наше время. В парке построили стадион с деревянными трибунами, вырубив часть насаждений, дренажные канавы чистить перестали, из-за чего пруды превращались в болото, клумбы и живой уголок, в котором были даже павлины, ликвидировали. Парк постепенно деградировал.

В 1986-1991 гг. в областном архитектурном управлении был разработан проект реставрации Петропавловского парка, в обсуждении которого «приняли участие многие видные искусствоведы, реставраторы и специалисты садово-паркового хозяйства, среди них Д.С. Лихачев – всемирно известный искусствовед и общественный деятель, автор книги «Поэзия садов»[66]. Концепция реставрации Петропавловского парка как памятника садово-паркового искусства XVIII века была одобрена, но «проект не был реализован из-за начавшихся в стране политических и экономических перемен и отсутствия финансирования».[67]

          В 1996 году в Ярославле побывал Пьер Маас, архитектор Института градостроительства, г. Амстердам, который сообщил журналисту областной газеты: «В следующем году исполняется 300  лет с того времени, как Петр I посетил Нидерланды. С этого момента мы ведем отсчет российско-голландским отношениям». Еще несколько лет назад голландцы обнаружили следы своего культурного наследия на нашем Красном Перекопе. С тех пор они «неровно дышат» к Петропавловскому парку, который был устроен по голландскому образцу, и полны решимости его возродить».[68] Но денег на федеральном уровне нет, а областной бюджет не способен выделить сколь-нибудь значительные средства.

          Ярославский художественный музей представил «Концепцию музея промышленно-паркового комплекса XVIII века «Петропавловская слобода» в Ярославле».[69] Идея этой концепции привлекательна: «При реконструкции регулярного сада XVIII века ЯБМ обязательно должна быть учтена его первоначальная семантика. Восстановить следует не только регулярную планировку парка, но и другие детали формирующие его исторический облик: ''зеленые кабинеты'', павильон-''эрмитаж'', фонтаны и скульптуру. Только так можно передать дух эпохи, отдаленной от нас тремя столетиями, без чего воссоздание регулярного сада представляется бессмысленным»[70]. Дальнейшие работы над проектом были остановлены из-за отсутствия финансирования.

          Накануне 1000-летия Ярославля, отмечаемого  в 2010 году, появилась надежда, что финансирование возможно, более того, возникла и была представлена мэром Ярославля «проектная группа, куда вошли лучшие специалисты Москвы, Ярославля, Владимира, Суздаля… Участникам презентации были представлены технический директор проекта Ольга Чужикова – лауреат Государственной премии РФ в области архитектуры»[71]. Но самое главное – « …инициатором проекта стала фигура в некотором роде нетипичная - генеральный директор ярославского ООО «Туристическое агентство МБС-тур» Татьяна Лещева»[72]. Она предложила участие в финансировании, но при условии, что на территории парка «встанет четырехзвездочный отель с небольшим количеством номеров. Своеобразный отель-музей, который позволит постояльцам погрузиться в атмосферу XVIII века, он рассчитан на состоятельных людей с эксклюзивными запросами», рядом «построят отель «три звезды» с большой парковой зоной, этнографическими программами, своеобразный мини-курорт в центре города с доступными ценами»[73]. Замечу, что это полностью расходится с концепцией Д.С.Лихачёва: «Памятник должен был оставаться документом, а не театральной постановкой»[74]. Причём о парке-музее речь уже не шла, корреспондент  писал откровенно: « В зале были замечены первые лица одного из ярославских банков, финансовый директор солидной компании, руководители самых крупных строительных организаций. В город идут большие деньги, и Ярославль уже сейчас явно не хочет пропустить такой момент»[75]. Когда художественный музей и музей-заповедник подняли вопрос о сохранении исторического облика уникального парка и недопустимости строительства на его территории  современных зданий, а тем более многоэтажных отелей и ресторана,  интерес к проекту у предпринимателей тут же угас.

          Вскоре появилось новое сообщение на эту же тему: «Вчера Ярославль в третий раз посетила делегация голландских архитекторов. И все по одному и тому же наболевшему вопросу – восстановлению уникального памятника природы, архитектуры и ландшафтного дизайна – Петропавловского парка на Перекопе. Главный садовник парка при королевском дворце Хет Лоо в Гааге Виллем Зилеман  назвал наш парк подлинным сокровищем мировой культуры. Особенно отметил то, что наша природная «жемчужина» - ровесник и аналог парка королевского дворца в Нидерландах и был создан по сугубо голландскому проекту мастером из Нидерландов Иваном Тамесом, который брал за основу проект летнего сада в Петербурге».[76] Следует заметить, что со временем Ян Тамес из коммерсанта и специалиста по мануфактурам в публикациях превратился в создателя парков, хотя его русский ученик  П.И.Рычков, ставший в своё время известным писателем и организатором производства, сообщает в воспоминаниях: «Он меня как сына любил и в своей конторе не только языков и бухгалтерству  учил, 

но и при всех своих рассуждениях и представлениях  к размножению мануфактур и к пользе    Российской  коммерции  чинимых, употреблял».[77] Коммерсант, финансист-бухгалтер, специалист по созданию мануфактур – да, но не садовод. Ян Тамес, очевидно, был перепутан с другим голландцем, Яном Розеном, любимым садоводом Петра І.

          И, наконец, одно из последних сообщений о судьбе парка: во  II международной научно-практической конференции «Проблемы развития туризма в Центральной России», которая прошла в Ярославле 14 декабря 2012 года, приняли участие голландские архитекторы и специалисты по туризму.

Итоги конференции обнадёживали: «Уже в декабре инвестор должен предоставить мэрии «дорожную карту» работ, то есть подробный, понедельный план реконструкции парка, чтобы весной уже можно было бы начать работы. Для голландских специалистов это очень интересный проект, ведь часть Петропавловского парка – точная копия королевского парка в Нидерландах. Поэтому для них интереснее задача тщательного восстановления исторического облика этой части, вплоть до пород деревьев, которые высаживались еще в Петровские времена».[78] Но опять финансовые  трудности…

Сейчас денег нет ни на консервацию, ни на охрану того, что ещё сохранилось.  Автором этой работы сфотографированы развалины дома управляющего ХVІІІ века (это то, что осталось от загородного дома И.М.Затрапезнова), разрушен домик смотрителя парка постройки этого же времени, полностью погиб чайный домик, голландская светлица, все фонтаны, мельницы, прудовые каскады превратились в болота, а в прошлом году (под лозунгом защиты от падения деревьев  людей, гуляющих в парке, хотя о бессмысленности этих опасений предупреждал ещё Д.С.Лихачёв) были спилены трёхсотлетние липы, помнившие и Затрапезнова, и Петра І, и Екатерину ІІ.

Сейчас Петропавловский храм возвращён Ярославской епархии вместе с частью парка, в храме ведутся реставрационные работы, расчищаются фрески, но вместе с тем уже совершаются ошибки: на шпиль звонницы храма по решению   епархии и настоятеля собора устанавливается крест (которого первоначально не было, да и никогда не  устанавливали на барочных  звонницах), а часть парка вырубается, чтобы расчистить пространство возле храма.[79]

          Заключение.

          Петропавловский парк – уникальное явление культуры, это один из немногих провинциальных парков России, сохранивший основные черты петровского «голландского» барокко и в архитектуре, и в парковом ландшафте. Более трёхсот лет он существует, созданный благодаря замыслу талантливого ярославца, воплотившего лучшие черты своего времени в необычных формах, и эта работа пусть послужит и данью восхищения безвестными творцами красоты, и напоминанием, что без деятельной, разумной  заботы эта красота может исчезнуть, но такого мы не должны допустить, потому что, как сказал Д.С.Лихачёв, сад и парк – «это идеальная культура, культура, в которой облагороженная природа идеально слита с добрым в ней человеком».[80]

          Список источников и литературы

Архивные источники

Государственный архив Ярославской области:

О. Д. Ф. Фонд № 674 Опись № 1 Арх. № 7679 Листы 5-6

         Опубликованные источники

Лихачёв Д.С. Письма о добром и прекрасном / сост., общ. ред. Г. А. Дубровской. — М.: Дет. лит.,1985

Лихачёв Д.С. Продление жизни мемориальных садов и парков. // Восстановление памятников культуры (проблемы реставрации) М., 1981.

Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. Издание второе, исправленное и дополненное.— СПб., 1991

Лихачёв Д.С. Экология культуры // Москва. – 1979. - № 7

Балуева Н. История создания Петропавловского парка. Ярославская Большая Мануфактура. Страницы истории комбината «Красный Перекоп». Сост. Л.А.Булатнова, Ю.И.Аруцев. Ярославль. Нюанс. 2007

Грязнов А.Ф. Ярославская Большая Мануфактура за время с 1722 по 1856 г. Москва, Синодальная типография. 1910.

История губернского города Ярославля. Ярославль. Изд. А.Рутман, 2006.

Ярославская Большая Мануфактура. Страницы истории комбината «Красный Перекоп». Сост. Л.А.Булатнова, Ю.И.Аруцев. Ярославль. Нюанс. 2007

Литература

В. А. Горохов, Л. Б. Лунц. Парки мира. М.: Диана. 2013.

Палентреер С.Н. Садово-парковое и ландшафтное искусство: Избранные труды. Изд. 3-е. М.: МГУЛ, 2008

Плесневич Е. История одного старинного парка. Северный край.

 05 октября 2002 г.

А. И. Суслов, С. С. Чураков. Ярославль. М. 1960

http://artmuseum.yar.ru

---