Семенова Е.Е.

Переломных моментов в истории нашего государства было немало. Начиная с истории древнерусского государства заканчивая новейшей историей. И все они достойны внимания и изучения. Это и крещение Руси, и Ордынское нашествие, и Опричнина и период Смутного времени, и правление Екатерины Великой, Александра II и многих других.

"Великое посольство" Петра I, прорубившего окно в Западную Европу, несомненно, заслуживает внимания. Непосредственной целью посольства был поиск союзников России среди европейских государств для борьбы с Турцией за северное побережье Черного моря, а косвенной, но не менее важной приглашение на русскую службу специалистов, заказ и закупка новейшего оружия, развитие торговли. За границу выехало около 250 человек с вооруженной охраной. С посольством ехала для учения на Западе группа из 35 недорослей -"волонтиров". Во главе посольства официально стояли "великие послы" - Ф.Я. Лефорт, Ф.А. Головин, П.Б. Возницын, но фактически Петр I, находившийся в составе посольства под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова.

Изначально посольство отправилось из Москвы в Прибалтику (Рига, Митава, Кенигсберг), а потом в германские княжества, Голландию, Англию, Австрию.

В итоге своей прямой цели посольство не достигло, но самым ощутимым результатом поездки стала перестройка всей жизни России на европейский лад. В Курляндии Петр I вел переговоры с курляндским герцогом, в Кенигсберге заключил союз с бранденбургским курфюрстом. В Голландии посольство занималось закупкой военного снаряжения и наймом специалистов. Петр I с частью посольства на 3 месяца выезжал в Англию на переговоры с королем Вильгельмом III, знакомился с кораблестроением, посещал верфи, артиллерийские заводы, нанимал специалистов. Во всех странах молодой Петр, не имевший должного и окрепшего православного воспитания, увлеченно посещал театры, музеи, университеты, мануфактуры, восхищался цивилизованными нравами, куртуазным этикетом, модами, заводил влиятельные знакомства и вербовал специалистов для пересаживания всей этой западной культуры в Россию. Всего на службу в Россию из стран Европы тогда выехало 800 офицеров, матросов, инженеров, врачей и других специалистов. Вот так русский Царь самолично "в Европу прорубил окно".

Но начать, конечно, необходимо с детства Петра I,когда произошло первое знакомство будущего императора с иностранцами и образом их жизни.

Знакомство и иностранцами у Петра произошло ещё в детстве. Задолго до Великого Посольства Петр отдавал свое свободное время воинским играм «потехам». К ним он привел целую толпу сверстников и «робяток» постарше - от покойного отца остались целые службы по конюшенному ведомству, по спокойной охоте, к которой его родитель имел большую любовь. Сотни сокольников, кречетников, конюхов, оставшихся без дела, поступили к нему в распоряжение. Так собралась довольно пестрая толпа - два батальона почти по 300 человек.[1]

Под Москвой, недалеко от села Преображенское, располагалась Немецкая слобода (Кокуй) - средоточие иноземцев, мастеров всякого рода военных специалистов. Они приехали в русскую столицу при покойном царе Алексее, так как и сам монарх, и некоторые его приближенные понимали, что Россия сильно отстала от Западной Европы в воинском устройстве. Во всяких мастерствах и художествах. За большие деньги они приглашали специалистов из за границы. [2]

Иноземцы (на Руси их называли «немцами, т. е. немыми, не говорящие на русском языке) приезжали из Англии, Голландии, Швеции, Германии, Дании и др. европейских стран. [3]

Местонахождение Немецкой слободы как особого, относительно автономного поселения на реке Яузе (за городской чертой) определилось в 1652г. До сих пор иноземцам грозила ассимиляция с русским элементом в гораздо большей степени, чем русским усвоение иностранной культуры. Теперь эта культура стояла рядом, во всей неприкосновенности, как вечно готовый образец для подражания». [4]

«Петр имел возможность глубоко заглянуть в созданный, согласно основаниям западноевропейской цивилизации микрокосмос, он несколько лет подряд изучал по этому образчику высшей культуры самую сущность прогресса, в котором нуждалась Россия. Так считал А.Г.Бикнер.

Немецкая слобода была узловой точкой, станцией на этом пути, она была посредником между Западом и Востоком … и открывает новую эпоху в развитии России. Среди приехавших оказались естественно, и люди случайные, искатели счастья и чинов, авантюристы, некоторые из них бежали из отчизны от правосудия из-за совершенных преступлений. Но немало было среди них хороших офицеров, мастеров. Некоторые, а их было довольно много, принесли России большую пользу. [5]

Шотландец генерал Патрик Гордон почти сорок лет отдал военной службе в стране, ставшей его второй родиной.

Несмотря на огромную разницу в возрасте (37лет), после событий 1689 года гордон входит в число ближайших друзей и наставников молодого царя. «Он в большей степени, чем кто либо, был учителем Петра»,- пишет А. Бикнер. В высшей степени точный… в исполнении своих обязанностей, бдительный, неутомимый, храбрости испытанный, чести безукоризненной. Характера прямого и благородного, он присоединил к тому многолетнюю опытность…, обладал множество практических сведений об устройстве войск регулярных и был отличным боевым генералом. Гордон пополнял свою профессиональную эрудицию, выписывая и привозя из-за границы новейшую литературу по военному и военно-инженерному делу, а так же различные инструменты, модели, снаряды. Внимание Гордона к этим предметам отразилось и на Петре. Без сомнения, он многим был обязан образованию, начитанности, и опытности Гордона по этой части.

В Немецкой слободе царь познакомился с дочерью виноторговца Анной Монс. Б. И. Курокин считал её девицей изрядной и умной. Веселая, любвеобильная, находчивая, всегда готовая пошутить, потанцевать или поддержать светский разговор, Анна Монс была полной противоположностью супруге царя, наводившей тоску рабской покорностью к старине. Царь отдавал предпочтение Монс и свободное время проводил в её обществе.

Петр, вызывая осуждение ревнителей московской старины, сблизился с иноземцами, лютеранами и католиками, которых патриарх Иоаким и многие другие называли богомерзкими еретиками, чуть ли ни исчадиями ада. Петр, уже тогда ломая косные привычки, делал иноземных офицеров полковниками, матросами, капитанами в своих потешных батальонах, которые к началу 90-х годов XVIIвека превратились в два полка. Назвали их Преображенским – по имени сел, где разместил их царь. В 1684 Петр ознакомился с гранатной стрельбой, учил его этому опасному делу иноземец Зоммер. [6]

Немцы из слободы помогали царю строить его крепость: голландец Тиммерман учил Петра арифметике, геометрии и фортификации; голландец Брант обучал его плавать под парусами. Под влиянием своих забав и учителей-немцев Петр мало-помалу обращался в военного техника и любителя-моряка

Любознательность Петра, его склонность к мастерству и военному делу приводили его к нужным людям, интересующим его занятиям, приобретению необходимых приспособлений. В 1687г князь Юрий Долгорукий, собиравшийся ехать послом во Францию, разговаривая с 14-летним Петром, упомянул об астролябии-инструменте, «котором можно брать дистанцию, или расстояние, не доходя до того места». Царь загорелся:

-Покажи инструмент!

-Нет его государь, украден.

-Купи во Франции! [7]

Князь согласился, и в следующем году, по возвращении Долгорукого из Франции, Петр получил и астролябию, и готовальню с математическими приспособлениями. Но никто из окружения царя не мог объяснить, как работать с астролябией. Обратились к одному немцу, но и тот беспомощно развел руками. Наконец разыскали голландца Франца Тиммермана, который все объяснил и об астролябии, и об инструментах математических. Царь был весьма доволен и, приблизив к себе голландца, стал брать у него уроки арифметики, геометрии, фортификации. Франц знаниями в этих науках не блистал, но и его пояснений было достаточно, чтобы ученик сообразительный и дотошный, сам доходил до нужных вещей. [8]

Однажды, прогуливаясь по селу Измайлову с Тиммерланом, забрел Петр в сарай на Льняном дворе, где хранились старые вещи, в том числе оставшиеся от боярина Никиты Ивановича Романова – двоюродного брата царя Михаила Федоровича. Деда Петра – человека любознательного; в свое время считавшегося западником, поклонником иноземных камзолов, обычаев и знаний. Увидев в амбаре среди прочего хлама английский бот, который употреблялся при больших кораблях. Петр выяснил, что в Москве проживал Христиан Брандт, тоже голландец, он один из тех, кто строил 20 с лишним лет назад суда на реке Оке по приказанию царя Алексея в селе Дединово. Брандта разыскали – он занимался в столице столярным ремеслом. И Карштен - так называл его Петр – починил бот, приделал мачту и паруса, и в присутствии Петра лавировал на реке Яузе. [9]

Там же Петр познакомился с Лефортом, которого одарил всем, чем только было возможно. Куракин отмечает: «…Токмо был для одних вечеринок и пиров, а в делах оной Лефорт сил не имел и мешался и правления никакого не имел чин адмирала и генерала от инфантерии» Лефорт ввел Петра в дамское общество Немецкой слободы и был его первым поверенным в сердечных делах с Анной Монс. [10]

Однако по справедливому замечанию С.М.Соловьева, если бы Петр относился к Лефорту только как к своему товарищу в пирах то назначил бы его не адмиралом и не послом, а Кукуйским патриархом, как Зотова. [11]

Однако Лефорт не злоупотреблял доверием Петра, не стремился, например, выдвигать иностранцев, оттеснять русских. Наоборот, внушал юному суверену, что ему нужно иметь хороших, способных, талантливых помощников, прежде всего русских. Петр так всегда и делал, хотя охотно использовал знания и таланты, зарубежных мастеров, специалистов и ученых. [12]

Наталья Кирилловна, патриарх Иоаким и другие ревнители старины и благочестия старались обезумить царя, держать его побольше в Кремле, поближе к семье и официальным обязанностям, уговаривая его поменьше знаться с иностранцами.

До поры до времени Петр терпел подобные вещи. Но постепенно, и чем дальше, тем быстрее, стал делать все по-своему, вводил необходимые новшества. Так, через месяц после смерти Иокима он заказал для себя удобное в быту иноземное платье – немецкий камзол, чулки, башмаки, а так же парик и шпагу на перевязи, шитый золотом, но надевал все это только на время посещений Немецкой слободы.

У себя в Преображенском и на Переяславском озере Петр делал по-своему. Лефорт, переодеваясь то в один иностранный мундир, то в другой, заинтересовал Петра, и царь приказал переодеть в такие же мундиры своих солдат. А швейцарец в присутствии Петра показывал им военные приемы эволюции. Царь, сам в иноземном мундире, участвовал в экзерциях, быстро научился стрелять из ружей и пушек, копать шанцы, наводить понтоны, закладывать мины и многому другому. [13]

В 1693г. в Архангельске - в то время единственном морском потру России, Петр впервые увидел море и настоящие большие корабли, стоявшие на рейде английские, голландские, немецкие суда, доставлявшие в Россию сукна, краску, галантерею. С помощью Лефорта заказали большой корабль за рубежом, снаряжения его поручили амстердамскому бургомистру Витсену. В Архангельске начали по его распоряжению постройку двух кораблей. Царь в первый раз в жизни совершил плавание по морю - Белому, Северному, холодному и угрюмому.

Таким образом, общение Петра в Немецкой слободе, знакомство с Лефортом, поездка в Архангельск стали основой для организации «Великого посольства». Его задачей было не только решение внешнеполитических вопросов (в частности, поиск союзников против Турции), но и тайная инструкция, составленная самим царем. В ней шла речь о найме на службу опытных иностранных специалистов. [14]

Идея заграничного путешествия возникла у Петра, несомненно, не без влияния Лефорта – ещё под стенами Азова.

Спустя много лет, при составлении морского регламента, мысль царя прочно удерживала связь этих своих деяний: «В1696году началось новое в России дело, строение великим иждевением кораблей, галер и прочих судов. И дабы то вечно утвердилось в России, умыслил искусство дела того весть в народ свой; и того ради много число людей благородных послал в Голландию и иные государства учиться архитектуры и управления корабельного. И что дивнейшее: аки бы устыдился монарх остаться от подданных в оном искусстве, и сам воспринял марш в Голландию… с прочими волонтирами своими в научение корабельной архитектуры, в краткое время в оном совершился, что подобало доброму плотнику знать».

Намерение царя отправиться в заграничное путешествие не имело претендентов в российской истории. Это был более решительный разрыв с традицией, чем все предыдущие новшества и «чудачества» монарха… Но, как уместно заметил М.М.Богословский, «воля Петра не знает никаких препятствий. Это бурный весенний поток, ломающий и сносящий всякую преграду».

5 декабря дьяк Емельян Украинцев в Посольском приказе объявил, что «государь указал для своих великих государственных дел послать в окрестные государства, к цесарю, к королям Английскому и Датскому, к папе Римскому к Голландским штатам, к кюрфюсту Брандербугскому и в Венецию великих полномочных послов: генерала и адмирала, наместника новгородского Франца Яковлевича Лефорта, генерала и воинского комиссара , наместника сибирского Фёдора Алексеевича Головина и думного дъяка, наместника болховского Прокопия Богдановича Возницына, с … полномочными грамотами для подтверждения … дружбы и любви для общих всему христианству дел, к ослаблению врагов креста Господня, салтана Турецкого, хана Крымского и вящему приращению государей христианских»

Что же касается Головина, то основные успехи его на дипломатическом поприще ещё впереди. Школой дипломатии для него, как и для других посольских людей, стало как раз Великое посольство.[15]

Особым указом «о богословиях» 22 декабря царь отменил напыщенные, весьма многословные формулы о Божественном происхождении царской власти, которые со времён Ивана Грозного употреблялись в дипломатической переписке. Петр велел: «Впредь в своих великого государя грамотах во все окрестные государства…. Писать к своему именованию и к титлам в начале одну богословию по сему: Божей милостию мы, пресветлейший и державный государь …. А богословии прежние ….указал отставить и впредь тех богословий писать не указал». В указе назван и мотив отказа от этого обычая: «Великие государи христианские к своим именованиям и титлам таких богословий никогда не писывали и не пишут, а пишут только Божией милостью».По иронии судьбы все стародавние обычаи надлежало блюсти Лефорту, иноземцу, невольно способствовавшему отказу московского двора от многих традиций.

Основное нововведение Петра касалось, однако, не столько формы, сколько содержания подготовительной работы и целей посольства. В лаконичное манере царь пишет свой наказ послам: Вот некоторые пункты:

«1. К службе морской сыскать капитанов (человека3-4) добрых, которые б сами в матрозах бывали и службой достигли чина, а не по иным причинам.2. Когда же вышеупомянутые сысканы, тогда к той же службе сыскать поручиков и подпоручиков, человек 25 или 30, добрых же, и чтоб так же, которые бывали в низких чинах.

3. Когда и те готовы, тогда взять ведомость кораблям… и из вышеописанных выбрать на всякий корабль по человеку, и приказать им набирать добрых боцманов, констапель, стурманов, матрозов по указанному числу.»[16]

Следующие пункты предписывают нанять мастеровых людей разных специальностей, употребляемых в кораблестроении, а так же пушечных мастеров, судовых лекарей. Зачинателей российского флота поручает послам закупить разных снастей, материалов, инструментов и прочих корабельных принадлежностей - все вплоть до китового уса « на флюгели» и затычек для пушек.

Таким образом, к большому путешествию все было готово.

21 марта посольство достигло границ Лифляндии, а 31 марта выступило в Ригу, откуда Петр I 8 апреля покидая его, писал Виниусу: « Здесь мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением». Такой отзыв был вызван инцендентом произошедшим в Риге при осмотре городских укреплений. Крепостной караул потребовал удалиться, пригрозив оружием. Можно представить себе чувство, охватившее царя, когда он услышал грубый окрик солдата и увидел наведенное на себя оружия. Пережитое Петром унижение (хотя конфликт был улажен) не было им забыто. Через 12 лет при осаде Риги он как бомбардир сделал первые выстрелы по городу, вызывавшему у него неприятные воспоминания, отметив в письме к Меньшикову, что «Господь Бог сподобил нам видеть начало отмщения сему проклятому месту». При первой же встрече возможности (8апреля), не дождавшись пока завершатся сборы в дорогу посольства, Петр покинул негостеприимную Ригу. Через два дня посольство тронулось в путь ко двору герцога Курляндии Фридриха – Казимира. В Митаве было все, чего не доставало в Риге: приемы, пиры, торжественная аудиенция у герцога и его ответный визит. Послы и герцог, как свидетельствует посольский отчет, «имели разговор тайно». Но Митава не располагала достойным внимания Петра армией и флотом, мануфактурами и системой управления. Однако в «описании Ливонии» курляндского барона Бломберга, в книге, вышедшей в 1701 году, содержатся сведения, касающиеся политического устройства, хозяйства и быта края. Там же приводится рассказ очевидца пребывания посольства в Курляндии, записанный не позже 1696 года.[17]

Впрочем, там он приобрел одну вещь, о чем известил «князя-цесаря»: «Здесь також вашей персоне удобного не нашел, только посылаю к вашей милости некоторую вещь на отмщение врагов маестату вашего» Вещью», отправленной Ромодановскому, был топор, о чем можно судить из ответа «князя-цесаря» царю: топор проверен в деле, им отрубили головы двум преступникам.[18]

А так же Петра привлекла «диковина» одной частной аптеки – «сулемндра» (саламандра) в стекляннице, в спирту, которую я вынимал и на руках держал» - писал Петр Виниусу.

Постоянный интерес Петра к подобного рода диковинам привел позже к созданию Кунсткамеры, начало которой было положено скромным собранием редкостей при Московской аптеке вскоре по возвращении Петра из-за границы.

2 мая купеческий корабль «Святой Георгий», зафрактованный для гостя герцогом, поднял паруса. 7 мая высокая персона (опережая посольство) и сопровождавшие лица прибыли в Кёнигсберг.

Благодаря немалому числу источников мы узнаём о весьма насыщенной программе, которая была предложена гостям властями город. Ненасытная любознательность Петра, его постоянное стремление учиться всему, что представлялось полезным, расширяли и без того насыщенную программу.

Так, в ожидании посольства и после его прибытия царь совершенствовался в «бомбардирном искусстве». Учителем русского монарха был главный артиллерист и инженер Пруссии подполковник фон Штернфельд, который выдал своему ученику аттестат. В документе отмечалось, что «московский кавалер по имени Петр Михайлов» выказал «высокопохвальное рвение, не только в теории науки, но и в практике.;…благоискуссного, мужественного и бесстрашного огнестрельного мастера и художника признаваем и почитаем быть может». [19]

18 мая состоялся торжественный въезд посольства в Кенигсберг. «Великий любитель торжественных церемоний, усердный подражатель версальскому двору кюрфюст Брандербургский Фридрих, воспользовался этой возможностью, «чтобы развернуть всю пышность, показать весь блеск своего двора»

Церемония, состоявшая из 17 отделений, вызвала немалый интерес зрителей. В числе заинтересованных зрителей был царь и кюрфюст, с удовольствием наблюдавшие это действо из замка. «Красные и зелёные мундиры, серебряное шитьё, галуны и позуметны, ленты и перья …звуки труб и литавр и пушечные залпы – таковы зрительные и слуховые впечатления Петра» [20] в тот день.

Пышный прием, многочисленные увеселения, устроенные гостеприимным хозяином, подражателем версальского двора, дворцы и парки, несомненно произвели впечатление на путешественников и, видимо, сослужили затем службу при устройстве придворных церемоний и быта в новой столице России.

Главным позитивным результатом пребывания русской миссии на берегах Прегеля явилось конечно же, заключение трактата и устного союзного договора с Брандербургом.

5 августа, опережая посольство, в сопровождении шести волонтеров Петр достиг главной цели своего путешествия – Голландии.

Интерес к Голландии и ко всему голландскому возник у Петра в ранней юности. Первыми иностранцами в его окружении были выходцы из этой страны. В числе наиболее деятельных, полезных и ценимых сотрудников Петра был обрусевший голландец А.А.Виниус.

Постоянно общаясь с ними, будущий реформатор несколько освоил голландский язык, что, естественно, давало возможность лучше узнать эту привлекательную страну. Свою лепту в пристрастия Петра ко всему голландскому внес официальный представитель этой страны в России барон Келлер – частый собеседник молодого царя.

Может быть, Голландия стала особенно привлекательной для Петра во время двух его поездок в Архангельск, где ещё не оформившийся образ далекой страны пополнился недостающими красками. Пьянящее ощущение морской стихии соединилось восторженным восприятием впервые увиденных больших кораблей под трехцветным флагом. Они стали для новоявленного моряка символами далекой морской державы.

Все эти эмоциональные переживания державного моряка, вероятно, не случайно формализовались ещё водном – уже реальном символе - российском бело-синем – красном флаге, так похожем на свой образец.

Это была вариация голландского флага с ой разницей, что поменяли местами красную и белую полосы.

Ёще одно немаловажное обстоятельство привлекало Петра в той стране – е правительство Вильгельм III Оранский. Этот смелый, дальновидный, упорный в достижении целей государственный деятель был весьма популярен в Европе – благодаря исключительной роли, какую он играл всех коалициях, затевавшихся против французского короля Людовика XIV.

Штатгальтер Голландии , ставший королем Англии в памятном для Петра 1689г, рано стал его кумиром, образцом для подражания. Молодого царя интересовала любая информация о «брате» с берегов Темзы. Не один кубок был осушен на дружеских пирушках в его честь.[21]

Местом обучения корабельному делу был избран Саардам, потому что в своё время в России среди голландцев, общавшихся с царём, было много выходцев из этого города.

На верфи некоего Липста Рогге Петр был намерен пройти полный курс практического кораблестроения.

В Амстердаме Пётр, заочно знавший его бургомистра, познакомился с ним лично. Николай Витсен (Witsen) был человеком выдающимся. Бургомистр изучал в Лейдонском университете астрономию, географию и юриспруденцию. В 1664 г Витсен, которому только что присвоили степень доктора права, в составе посольства Якова Бореля оказался в Москве. Пробыв в России около года, он начал собирать материал по географии её восточных окраинных земель. Результатом его изысканий явились изданная в 1687 г подробная карта Сибири и главный труд бургомистра - «Северная и Восточная Татария» (1692) Витсен написал большой труд по истории и современному состоянию судостроения, составил крупное собрание трактатов, регламентов, лоций, моделей, разнообразных приборов и инструментов, касавшихся мореплавания и кораблестроения.[22]

Его интерес к России усилился после того, как обозначилось стремление молодого царя этой страны к переменам. Выполняя разнообразные поручения и заказы, шедшие через постоянных корреспондентов из России, он нередко проявлял и собственную инициативу. Так в письмах к Лефорту он сообщает о живописном оформлении лучшими художниками потолков двух кают корабля «Святое пророчество», отправленного в Архангельск. Таким образом, взаимные интересы русского царя и бургомистра Амстердама притягивали их друг к другу. Не случайно правительство Соединённых Провинций поручило именно Витсену, знавшему Россию и владевшему русским языком, опекать посольство»

Петр I во время пребывания в Голландии познакомился с гравёром Адрианом Шхонебеком и под его руководством- с искусством гравирования. Шхонебек представлял наиболее живую ветвь европейской гравюры - голландский оригинальный офорт. В отличии от резцовой гравюры, центром развития которой являлась Франция, офорт- более быстрый и самостоятельный- соответствовал задачам, стоящим перед искусством гравюры в России 18 века.

Приверженность ко всему голландскому, подмеченная биографом Петра I, подтверждается известными нам фактами. Время, проведенное в этой стране, царь делил между работой на верфи, посольскими делами, перепиской с московскими корреспондентами, осмотром и изучением того, что представлялось ему заслуживавшим внимания. Его привлекали, прежде всего, прикладные знания и те художеств (ремесла), которые могли найти применение в России.

Так, после осмотра лекарственного сада в Амстердаме у Петра сложилось первоначальное намерение заимствовать опыт создания подобного медицинского учреждения и городской достопримечательности одновременно( следует заметить, что и в Росси был опыт в этом деле: например лекарственный огород в Измайлове при Алексее Михайловиче ). Это намерение Петр смог реализовать, правда только в 1719 году. Основанный им в Петербурге сад в подражание именовался «HARTUS MEDIKUS»

Знакомство с зоологическими коллекциями, собраниями раритетов научных обществ и частных лиц мы обязаны закупкой и последующим пополнением экспонатов для будущей Кунсткамеры. Мы так же знаем об увлеченности Петра анатомией, в которой соединилось любопытство к скрытому от обычного наблюдения функционированию внутренних органов человека и осознания важности для врачевания, прежде всего для военной медицины. Не случайно среди нанятых за границей специалистов было немало лекарей.

Волонтер Петр Михайлов осмотрел известные в Голландии (не только в Амстердаме) коллекции минералов, монет, оружия, археологических находок. В числе возможных редкостей, увиденных русскими путешественниками, были и восточные диковины, находившиеся в частных коллекциях (Витсена например), а так же в собственности Ост-Индской компании.

Петр познакомился и общался со многими выдающимися учеными и известными коллекционерами – зоологами и анатомами Рюйшем и Левенгуком; нумизматом и казначеем адмиралтейства Якобом де Вильде; гравером и инженером Шхонебеком (принят на русскую службу конце 1697г). Круг общения Петра в мире науки, собирательства и искусства, несомненно, был шире, но многие из его собеседников пока не установлены.[23]

Напротив, другие лица ошибочно упоминаются среди тех, с кем царь познакомился во время первого путешествия за границу.

Так, упоминавшийся автор начла XIX века Схельтма относит к кругу тогдашних знакомых Петра архитектора Симона Схейнфута (1652-1724). Но, как установили современные исследователи, встреча царя и зодчего состоялась только в 1716г.. Дело в том, что архитектура ещё не входила в число тех «художеств», которые привлекали русского монарха своей утилитарностью, практической стороной, возможностью тотчас перенять чужой опыт и применит его у себя. Поэтому осмотр зданий общественного назначения и частных домов не был достаточно предметным.

Через несколько лет, приступая к возведению своего «Парадиза» Петр вдохновлялся не какими либо отдельными, пусть и замечательными постройками (ратуша в Амстердаме, комплекс зданий Ост-Индской кампании, дворец Генеральных Штатов в Гааге, загородный дворец Вильгельма III, бюргерские дома и др.

Что касается архитектурных особенностей то некоторые черты голландской архитектуры можно обнаружить в ряде построек Петербурга, но главное не в этих частностях, а в том образе идеального города с регулярной планировкой, прямыми, широкими улицами, верфями, доками, складами (магазинами), со сплошной фасадой домов, отражавшейся в водах каналов (в большей мере этому соответствовала новая часть Амстердама, развивающаяся по перспективному плану «трех каналов»). До времени не востребованные, эти воспоминания оказались через несколько лет актуальными, найдя применение на берегах Невы. [24]

Если об архитектурных впечатлениях Петра и его соратники источники практически молчат, то такая особенность голландских городов, как чистота, отмечена в ряде писем. В ответ на письмо Виниуса (3 сентября 1697г), сокрушавшегося по поводу начавшихся дождей, сделавших непроезжими улицы Москвы, Петр не без греха замечает: «И так дивимся, что на такой высоте такая грязь; мы здесь ниже воды (ниже уровня оря), однако сухо». Причину этого знал и сам Виниус, упоминавший о «тамошних» каменных мостовых, которые можно было бы и Москве сделать, если бы послы достали нужных мастеров.

Эту тему продолжает и Ф.Ю. Ромодановский в письме от 29 октября, когда ситуация на московских улицах еще более ухудшилось и имела трагические последствия: «Известно тебе буди: на Москве многих улиц ездить отстали за великими недомостками и грязми нерадением князь Михайловы Львова» (начальника Земского приказа), о чем последнему «многою докукою» говорили бояре и разные чины. Князь Львов « многожды отмалчивался», а потом, судя по подробному описанию корреспондента Петра, впал в буйное помешательство (видимо, от бессилия или неумения что-либо радикально улучшить) « стал людей драть и зубом есть» , от чего много пострадали.

После завершения официальной части своего пребывания в Голландии, после возвращения с конференции в Амстердам, посольские чины сменили свое московское платье на иноземные костюмы. Закупается, шьется, заказывается все необходимое. Вскоре наших соотечественников было не узнать.

Так, второй посол Ф. А. Головин преобразился в знатного европейского дворянина. На нем была сшитая из парчи пара (камзол и кафтан), отделанные аксельбантами и дополненная тонким бельем, галстуком, шпагой, плащом из красного дорогого сукна, фетровой широкополой с перьями шляпой, туфлями, отделанными изумрудными пряжками. Гардероб посла затем пополнялся на протяжении всего пребывания за границей.

Стол Головина тоже претерпел изменения. Приходно - расходные книги посольства из-за непривычности для русского уха названий потреблявшихся блюд сообщают только об одном из них – раковинах (устрицы).Сведения о довольно значимых закупках продовольствия и напитков указывают на то , что Головин, оставаясь хлебосольным московским боярином, пристрастился к иноземным кушаньям. Особенно много внимания уделялось напиткам – разным сортам мускатов и рейнских вин.).

Полюбившийся в Европе хороший стол Головин отправил в Архангельск, «запасов и питий» на 391 ефимок (талеры по курсу 50 коп). На корабле отплывавшем в Архангельск, под клеймом «F.А.H.) (Федор Алексеевич Головин) значилось 8 бочек

Питья, 8 сундуков и 25 ящиков всякого добра, закупленного в Голландии. Из вещей, приобретенных им заграницей, книги сообщают о трех часах, фарфоровом сервизе, двух серебряных ковчежцах для образов.

Скромнее были запросы и расходы третьего посла, но и он постепенно адаптировался в иноземной обстановке, что отразилось в обновлении новых привычек (пользование салфетками, например)[25]

Новой потребностью всех посольских чинов стало регулярное чтение газет- курантов, использование услуг европейской почты, освоение принятых в Европе денежных операций (перевод денег, учет векселей, обмен валютой и т.д.)

Таким образом, как видим Голландия произвела на Петра благоприятное впечатление.

Посланный с поручением в Англию Адам Вейде 26 октября 1697 года вернулся в Амстердам с кораблями «под волонтеров». Для отбывания в английскую землю 16 волонтеров срочно шилось новое платье, закупались необходимые принадлежности: шляпы, шпаги, парики, галстуки, трости…

Главная цель приезда царя в Англию – изучение практических основ судостроения. Однако притупить к этим занятиям он смог не сразу. Лондон, самый крупный город тогдашней Европы (с населением около 700 тыс.чел), поражал не только своими размерами, но и многочисленными достопримечательностями. Ненастная любознательность Петра нашла здесь пищу.

Несомненно, царя в первую очередь интересовали верфи, доки, промышленные предприятия, торговые заведения, вообще самые разнообразные ремесла, изготовление и применение различных устройств, инструментов – словом всякая техника. Так, посетив мастерскую часовщика Карте, русский монарх заинтересовался работой сложных механизмов и в короткое время научился их собирать и разбирать.

Петр прибыл в Англию, когда её столица переживала процесс обновления после опустошений, вызванных великим пожаром 1666г. Хотя грандиозный проект перепланировки Лондона, разработанный выдающимся архитектором раннего классицизма Кристофером Реном (1632-1723), не был реализован в полном объеме, все же отдельные новые здания и целые городские ансамбли, площади не могли не обратить на себя внимание. Петр вряд ли оставался равнодушным, осматривая великолепные старые дворцы и новые здания, среди которых выделялся достраивавшийся тогда величественный собор Святого Павла (архитектор К. Рен)

Русские путешественники, несомненно, заметили, что по ночам улицы города освещают фонарями, что столичная публика охотно посещает кофейни - своеобразные клубы, где обсуждались политические, коммерческие, театральные новости, велись литературные и научные споры.

Вскоре по прибытию в Англию царя решили развлечь театральным представление, но, как и раньше в Амстердаме, спектакль его не увлек. Несравненно больше удовольствие русскому монарху доставило другое развлечение – маскарад во дворце (видимо, сказалось склонность Петра к костюмированным мистификациям). [26]

Во время устраиваемых лордом Кармартеном контр-адмиралом, участвовавшем во многих сражениях в качестве капитана корабля прогулок на яхте по Темзе Петр имел возможность в дружеском общении пополнять свои знания и совершенствовать навыки судовождения. В компании Кармартена царь пристрастился к новому напитку моряков – бренди, настоянному на перце. Таким образом, в общении с адмиралом сочеталось приятное с полезным. Познакомившись с английской столицей, Петр 9 февраля перебрался в Дептфорд, небольшой городок, расположенный на Темзе ниже Лондона. Во время поездок в Вулич царь получил долгожданный подарок – королевскую яхту, которую передал ему по поручению Вильгельма III адмирал Митчель. [27]

Пожалуй, самое яркое впечатление произвело на Петра в Англии устроенное для него королем показательное морское сражение у острова Уайт неподалеку от главной военно-морской базы Портсмута. Это зрелище превзошло все, что до тех пор Петр видел: 3-мачтовые, 3-палубные громады кораблей, совершавшие согласованные эволюции и павшие из сотен орудий, способны были заворожить и более искушенных наблюдателей.

Восторг Петра от этого зрелища, по преданию выразился в его признании адмиралу Митчелу, что «он предпочел бы быть английским адмиралом, чем русским царем»

В Англии Петр уделил довольно пристальное внимание проблемам религии и Церкви, Дело в том, что, по выражению М.М. Богословского, эта сторона английской жизни «била тогда в глаза». Вильгельм 3 стремился утвердить в стране веротерпимости.

Петр с детства прочно усвоил догматы веры, был знатоком обряда и Священного Писания. Будучи крепок в своей православной вере, в Европе Петр проявлял живой интерес к другим вероисповеданиям; при каждом удобном случае он заглядывал в католические и протестантские храмы.

Вскоре царь посетил архиспископа Кентерберийского Тенисона в его загородной резиденции - в Ламбетском дворца в Вестимистре. Петр присутствовал на богослужении в капелле архиепископа, видел таинства причастия и рукоположения. Осмотрев обширную библиотеку дворца, он, как передает Лондонское предание Маколей, был удивлен, что на свете имеется столько книг. [28]Петра интересовали многие тонкости церковного устройства, но прежде всего его занимала проблема взаимоотношений верховной светской власти и Церкви. «Из всего, что я говорил ему, он всего внимательней слушал мои объяснения об авторитете христианских императоров и о верховной власти наших королей», - отмечает епископ Бёрнет, частым гостем которого был Петр. Так же в его свидетельствах говорится: «он действительно решил поощрять учение и дать внешний лоск своему народу, посылая некоторых из своих подданных в чужие страны и приглашая иностранцев к себе». [29] Церковная реформа Петра, оставаясь в рамках православия, мела одним из источников вынесенные им с берегов Темзы впечатления.

Возраставшие расходы на приобретение военных припасов, наём специалистов и оплату текущих счетов полностью истощили казну. Источник денежных поступлений был найден Петром прямо на месте.

Приятель царя лорд Кармартен, будучи человеком, склонным к рискованным предприятиям, предложил приобрести исключительные права на торговлю табаком в России за приличную и тотчас выплаченную (в качестве задатка) сумму.

Указом от 1 февраля 1697г. Петр I уже разрешил продажу и ввоз табака в Россию. Весь сбор от уплаты предусмотренных указом пошлин в первый год шёл в пользу кабатчиков и винных голов; которые должны были на эти деньги устроить курительные светлицы; на второй год им предписывалось платить из своих доходов пошлины. Затем предполагалось этот прибыльный промысел отдать с торгов (по конкурсу) на откуп. Но желание как можно скорее получить доход ускорило ход дела. Через два месяца последовал указ, передавший за 15 тыс. рублей сбор пошлин от продажи табака гостю Мартыну Орлёнку.

А 16 апреля 1698 года Кармартену указом предоставлялось монопольное право на ввоз и продажу табака в России. [30]

Задаток был потрачен на покупку лекарственных препаратов; на приобретение чертежей английских кораблей; на жалование нанятым на службу мастерам корабельного, пушечного, огнестрельного дела и подмастерьям, умевшим выполнять различные работы (резьба, оковка, фигурная отливка и т. п.).

Среди специалистов (около 60 человек) был мастер шлюзного дела капитан Джон Перри, которые должен был продолжить работы по прорытию канала между Волгой и Доном.

Математик Андрей Фергансон, был приглашен в качестве профессора для будущей Навигационной школы.

Так же Петра привлекал располагавшийся в древнем замке Тауэре Монетный двор. Наблюдая за работой машин, вникая во все подробности организации дела, царь думал о заимствовании опыта. То, что наблюдал Петр в Тауэре, было результатом монетной работы, предпринятой в 1695г.Изобретение механического способа чеканки (круглой формы) монеты с надписью по гурту (ребру). Как предполагалось, должно было привести к вытеснению прежних денег.

С большой охотой Петр несколько раз посещал центр артиллерийского производства - Вулич.

Бывая в Гринвиче, куда царя привлекала обсерватория, любознательный гость восхищался сооружавшимся там госпиталем для матрасов.Два дня Петр провел в Оксфорде, в городе, имевшем «славный» университет со «славной» библиотекой и «нарядными» садами.

Таким образом, Англия так же произвела на Петра огромное впечатление, и принесло большую практическую пользу, особенно в области кораблестроения.

Первый фиксируемый в источниках всплеск миграционной активности - время правления Ивана III, когда наблюдается значительное количество переходов на военную службу, представителей Великого княжества Литовского. Этот процесс набирает силу с 1470-х годов. Следующим этапом возрастания интереса иноземцев к поступлению на военную службу стало время окончания Смуты. Сюда стремились главным образом военные наемники (например, отряд почти из 130 ирландцев и шотландцев сдался 1613 году при взятии Белой).

Формирование полков «нового строя» означало возникновение в России целой социальной прослойки служилых иноземцев.

Манифест Петра I от 16 апреля1702 года четко обозначил причины «призыва « иноземцев: «…Для достижения благих целей, мы наипаче старались о наилучшем учреждении военного штата яко опоры нашего государства дабы войска наши не токмо состояли из хорошо обученных людей, но и жили в добром порядке и дисциплине; но дабы сие тем более усовершенствовать и побудить иноземцев, которые к сей цели содействовать и к таковому улучшению способствовать могут, купно с прочими государству полезными художниками к нам преезжать…»[31].

Для этого в Манифесте, оглашавшемся по всей Европе, приезжавшим в Россию гарантировалась свобода продвижения, вероисповедания и богослужения, особо судопроизводство и льготы при отставке по образцу европейских.

Как известно, Петр разрешил браки с иностранцами без обязательной перемены в православие – случай совершенно немыслимый в допетровской России.

В первой половине XVIII века преобладала, если можно так выразиться, не количественная, а качественная иммиграция иноземцев было не так уж много, но зато они попадали на ключевые посты в управлении, военном деле, культуре, науке. Приезд иностранцев в послепетровское время был так же связан с перемещением сюда представителей дворов немецких княжеств, особенно бывших остзейских немцев. Он хорошо характеризуется известной фразой В.Ю.Ключевского: «Немцы облепили весь двор, обсели престол, забрались на все доходные места в управлении». [32]

К концу Северной войны среди 2245 офицеров полевых полков 281 чел. Было из числа иноземцев. Вместе с тем среди штаб-офицерского состава иноземцев было около трети (62 из 196 чел), причем к ним принадлежала почти половина полковников. Фактически многие офицеры стали частью русского правящего класса. Они были приравнены к русскому командному составу соответствующих чинов по денежным окладам. Некоторые были пожалованы придворным званием стольника: полковник Т.Х. Гундертмарк, И.И. Лесли, З.М.Вестов, Д.Я Мейн.

По указаниям Петра было переведено на русский язык немало иностранных книг. Например, трактат Пуфендорфа О должности человека и гражданина», книга о хлебопашестве, книга о фортификации манеры Бионделевой. Единственным и основным требованием Петра к переводам было: сначала «вразумить смысл переводимого текста, затем на свой язык уже так писать, как внятнее может быть», а тех «которые умеют языки, а художеств не умеют, тех послать художествам; а которые умеют художества, а языку не умеют, тех послать учиться языком.[33]

В своей любознательности Петра, прежде всего, интересовала возможность использования на практике приобретенных знаний.

Сразу же после возвращения из-за границы Петр, возобновил прерванную работу по созданию коллегий. Находясь в Петербурге, он познакомился с переведенными на русский язык регламентами центральных учреждений Дании, Швеции и других государств. Накануне отъезда в Москву в декабре 1717года царь составил ряд указов, поставивших дело организаций коллегий, назначил в каждую из них президентов и вице-президентов и установил срок, когда новые учреждения должны были приступить к работе. Срок был жестким – «з будущего года», т. е. 1718г[34]

Почему Петр проявлял столь пристальное внимание к организации новых учреждений, какими соображениями он руководствовался, когда требовал от соратников большего усердия в создании коллегий.

Царь, как и его ученые современники из стран Западной Европы, исходил из мысли, что все беды в обществе проистекали не от несправедливо строенной его социальной структуры, а от несовершенной структуры государственного аппарата. Стоило его организовать на разумных началах, как все изменится к лучшему и в стране наступит время всеобщего благоденствия.

Петру на этот счет давал совет крупный немецкий ученый Лейбниц: «Опыт достаточно показал, что государство можно привести в цветущее состояние только посредство учреждения хороших коллегий. Ибо, как в часах одно колесо приводится в движение другим, так и в государственной машине одна коллегия должна приводить в движение другую, и если все устроено с точностью соразмерностью и гармонией, то стрелка жизни непременно будет показывать стране счастливые часы»

Петр полагал, что ради счастливых часов стоило потрудиться, не жалея сил, и, уверовав в эту идею. Убеждал всех, что коллегии вводятся» ради порядочного управления государственными делами, «поправления полезной юстиции и полиции» содержания «в добром состоянии сухопутных и военно-морских сил»умножения и приращения коммерции, рудокопных заводов и мануфактур» [35]

Из царских указов можно составить представление о том, какими преимуществами, по его мнению, обладали коллегии. Одно из них состояло в том, что у президента было меньше условий и возможностей для произвола, чем у руководителя приказов. В коллегиях, рассуждал царь, «президент не может без созволения товарищев своих ничего учинить», в то время «как старые судьи делали, что хотели»

Другое преимущество коллегий состояло в том, что «истину легче установить при обсуждении какого-либо вопроса многими лицами. В этом случае,»что един не постигнет, то постигнет другой»

Третьем преимущество коллегиальной системы управления состояло в том, что «единоличные правитель гнева сильных боится».

Таким образом, путешествие Петра было великим событием, с которого началась преобразовательная деятельность государя, и русское общество пошло безвозвратно по новому пути сближения с Европой. Прослеживается неутомимая деятельность Петра и во внешних, и во внутренних делах. Началом преобразований было изменение внешних признаков, рознивших русскую жизнь от европейской. Петр, на другой же день после прибытия своего в Москву, 26го августа, в Преображенском дворце, собственноручно начал отрезать бороды; дана была пощада при дворе только двум старикам: Стрешневу и Черкасскому. Всем близким к царю людям велено одеться в европейские кафтаны. Все войско велено нарядить в форменную одежду по европейскому образцу. Бородобритие и перемена одежды с первого раза возбуждали ужас и показывали, что Петр не будет оказывать снисхождения обычаям древней русской жизни, принявшим религиозное значение. Исстари в русской литературе существовали, приписываемые святым мужам, поучения о сохранении бороды; борода у мужчин считалась признаком не только достоинства, но и нравственности; бритье бороды называлось еллинским, блудным, гнусным делом. Бритый человек, если он не был иноземец, возбуждал к себе презрение; и вдруг сам царь приказывает русским людям учинять над собою «развратное, скаредное дело». Что касается до иноземцев, то русские признавали за ними знание разных хитростей и готовы были пользоваться их службою России, но считали их еретиками, а свой народ избранным Божиим народом. В глазах русских согласные с уставами православной церкви обычаи почитались святыми, богоугодными, наравне с самою церковью.

Часто русский народ видел в своем царе противника благочестия и доброй нравственности; русский царь досадовал на свой народ, но настойчиво хотел заставить его силою идти по указанной им дороге. Одно давало ему надежду на успех: старинная покорность царской власти, рабский страх и терпение, изумлявшее всех иноземцев, то терпение, с которым русский народ в прошедшие века выносил и монгольское иго, и произвол всяких деспотов. Петр понимал это и говорил: «С другими европейскими народами можно достигать цели человеколюбивыми способами, а с русскими не так: если б я не употреблял строгости, то бы уже давно не владел русским государством и никогда не сделал бы его таковым, каково оно теперь. Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей».

Можно много спорить о методах преобразований Петра I, но переоценить их значение невозможно. И лишний раз неуёмная энергия, трудолюбие, тяга к наукам и ко всему передовому, упорство в достижение целей вызывает восхищение потомков.

Список использованной литературы и источников

[1] Буганов В.И. Петр великий и его время. М.:Наука, 1989. С.12

[2] Буганов В.И. Петр великий и его время. М.:Наука, 1989. С.13

[3] Школьная энциклопедия. История России IX-XVIIвв.М.:Олма-Пресс Образование,2003. С.425-426

[4] Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т.3.Москва,1995. 105с.

[5] Буганов В.И.Петр Великий и его время. М.:Наука, 1989.13с

[6] Павленко Н.И. Петр Великий. М.:Мысль,1990.27с.

[7] Буганов В.И.Петр Великий и его время. М.:Наука, 1989.13с

[8] Буганов В.И.Петр Великий и его время. М.:Наука, 1989.13с

[9] Буганов В.И.Петр Великий и его время. М.:Наука, 1989.13с

[10] Павленко Н.И. Петр Великий. М.:Мысль,1990.36с.

[11] Соловьев С.М.История России с древнейших времен. Кн.VII.Т.13. М.:1962. 469c.

[12] Буганов В.И.Петр Великий и его время. М.:Наука, 1989.22с

[13] Буганов В.И.Петр Великий и его время. М.:Наука, 1989.26с

[14] Буганов В.И. Петр Великий и его время. Москва: Наука, 1989. 26 с.

[15]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№1с.67

[16]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№1с.68

[17]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№1с.69

[18] Павленко Н.И.Петр Великий.:М:Мысль,1990. – 590с.с. 66

[19]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№1с.69

[20]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№1с.69

[21]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№2с.62

[22]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№2с.64

[23]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№2с.76

[24]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№2с.77

[25]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№2с.77

[26]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№3с.72

[27]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№3с.73

[28]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№3с.74

[29]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№3с.75

[30]Карпов Г.М. Петровская эпоха в российской истории и культуре//Преподавание истории в школе. 1997№3с.76

[31]Манифест «О вызове иностранцев в Россию» (6 апреля дня 1702года)//Законодательные акты Петра I. М.: Юридическая литература, 1997.535с.

[32] Ключевский В.О.. Полный курс лекций: В 3 кн. М.:1993. КН.3

[33] Россия в период реформ Петра I:Сб.статей/ Под редакцией: Н.И. Павленко, Л.Н. Никифорова, М.Я. Волкова. М.: Наука,1973..76

[34] Павленко Н.И. Петр Первый и его время. М.:Просвещение,1983.108с.

[35] Павленко Н.И. Петр Первый и его время. М.:Просвещение,1983.109с.

[36] http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/kost/46.php

Костомаров Н. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей

• Переломные точки русской истории