Антонова Д.Е.

В первой половине XIX века Коломна входила в число городов Московской губернии имевших обширную ямскую слободу. Сословие ямщиков здесь было третьим по численности и занимало значительную часть городской территории. Лидером в регионе по количеству ямщиков помимо Москвы, был город Клин, в котором ямская деятельность с начала XVIII века считалась одним из основных занятий горожан (что нашло отражение в гербе города), Коломна стабильно входила в число городов лидирующих по количеству ямщиков в Московском регионе[1]. Не лишним отметить, что в начале XIX века Ямская слобода уже входила в состав Коломны, тогда как в Клину только в 30-е годы XIX века закончилось сливание ямских слобод с городом, а ямщики начали исполнять и городские повинности[2].

До настоящего момента в отечественной исторической науке нет полноценной исследовательской работы затрагивающей эволюцию ямского сословия. Дореволюционные историки проявляли достаточный интерес к истории почт, путей сообщения, периодически охватывая и основы ямской службы. Так Лешков В.Н. в своем очерке определял сословие ямщиков как промежуточное между крестьянами, землепашцами и служилыми людьми, вследствие чего пользовались выгодами всех трех сословий. Он рассматривает развитие ямской службы с XVI века до преобразования прогонной повинности из личной в общинную. В начале XX века ярославский историк Гурлянд И.Я. публикует материалы и источниках, происхождении и сущности ямской гоньбы в Древней Руси и Московском государстве[3]. Но работа его доводит историческое повествование лишь до конца XVII века. В 1927 году была издана обстоятельная монография К.В. Базилевича по истории почты в XIX веке. Фонды государственных библиотек предлагают комплекс собраний посвященных песням ямского сословия[4]. В послевоенной историографии почтового дела в Российской империи следует выделить книгу Виташевской М. Н. «Старинная русская почта», которая весьма основательно раскрывает возникновение и суть яма и ямской гоньбы, особенности быта и деятельности при разных ситуациях и географических факторах. Недостаток данной работы также заключается в хронологических рамках затрагивающих лишь XV-XVII века. Из работ, изданных в последнее время, наиболее подходящую рассматриваемому периоду отметим работу Кошман Л.В. «Почта в России в XIX в.: культурно-информационная система». В последнее время достаточно увеличилось число публикаций по истории региональных почт, в которых отдельным эпизодом идет описание ямской работы. Быт коломенской ямской слободы частично затрагивался в трудах местных исследователей, но единого исследования по этой тематике также не было создано. Кроме того ямщики и их деятельность упоминаются и в коломенской художественной и мемуарной литературе исследуемого периода[5].

На городских картах первой половины XIX века Ямская слобода отмечена в западной части города, вокруг церкви Троицы на Репне. По сведениям Ломако Е.Л. коломенские ямщики в конце XVIII века владели достаточным количеством земли, что могли даже сдавать излишки в аренду и брать плату за прогон через нее скота[6]. В 1840 году в слободе насчитывалось около 230 домов принадлежащих ямщикам[7]. В первой четверти XIX века во владении ямщиков было 908 десятин 2588 сажен земли на 547 душ. В 1815 году коломенские ямщики пытались посягнуть на присвоение расположенных в Коломенском уезде земель каширских ямщиков: сенные покосы на левом берегу р.Оки и по обеим сторонам р. Репенки плюс озеро (229 десятин) и пашенные земли на правом берегу р. Репенки (15 десятин). За каширских ямщиков вступился тульский гражданский губернатор, отметивший, что эта земля принадлежала каширскому яму исстари, и, несмотря на то, что Кашира не стоит ни на каком большом тракте, каширские ямщики занимаются перевозом генералитета и содержанием станции в Тульской губернии. Соответственно с отъемом указанных земель им грозит разорение[8]. Не поддержала в данном деле Коломенский ям и Московская казенная палата, подтвердившая малоземелье каширских ямщиков, и, напротив, у коломенцев из 908 десятин земли удобной – 871 десятина 820 саженей[9], через что в требуемом иске коломенскому ямскому обществу в 1821 году было отказано.

Ямщики по законодательству являлись податным сословием несущим ямскую повинность, через что они освобождались от ряда крестьянских повинностей – в том числе рекрутского набора. Это делало их в социальном плане на голову выше обычного крестьянства, но не всегда достигали социального положения городского обывателя. Коломенские ямщики в первой половине XIX века проживали на территории города, и получили ряд городских повинностей: содержание постоя, пожарных инструментов, уплата поземельного налога, исправление земских повинностей и содержание 45 лошадей[10]. Подобное, в некотором смысле, промежуточное положение между крестьянством и мещанством, большое количество повинностей привело к тому, что коломенские ямщики сформировали свое специфическое городское общество, плотно сплоченное и стремящееся к извлечению наживы.

Ямщики в Коломне помимо извоза в начале XIX века, наряду с мещанами и крестьянами, занимались мелочной торговлей на городской площади что стало возможно после снятия запрета на торговлю в городах только лицам купеческого сословия. Но возмущение коломенского купечества последовало именно из-за конфликта с торгующими на площади ямщиками. Открытое противостояние началось в 1815 году, когда коломенские купцы и мещане направили жалобу московскому гражданскому губернатору, что местные ямщики торгуют разными товарами на городской площади, не имея на то специальных свидетельств и не уплачивая пошлин. Коломенский городничий отклонил аналогичное прошение, ссылаясь на показания головы тех ямщиков: торгуют они ни чем иным, как русскими шапками, что является «собственным их изделием», а подобный товар не облагается пошлиной согласно комментарию Московской казенной палаты. Ямской голова ко всему добавлял, что в указе[11] упомянуты лишь торгующие крестьяне, а о ямщиках речи не шло.

В Департамент податей был направлен поверенный от коломенских ямщиков утверждавший о бедственном положении своего сословия, испытывавшего крайнюю нужду в земле, имея не более 2 десятин на ревизскую душу. Ощутим ямщиками был недостаток в сенных покосах и высокая цена на лес для дров, вместе с тем, что ямская гоньба превышала тягостью своей все крестьянские платежи. С учетом всех перечисленных обстоятельств испрашивалось разрешения торговать и вдобавок наделения землей, хотя бы в самых отдаленных местах. В земле ямщикам было отказано, но поступило разрешение торговать предметами своего промысла на площадях, лодках, возах, но, ни в коем случае не в лавках и шалашах, кроме больших годовых ярмарок[12].

Возглавлял ямское общество выборный ямской голова, занимавшийся регулированием отношений между ямскими домами, контролем выполнения и качества ямской повинности, выражал интересы ямщиков на общегородском уровне и занимался их защитой. Должность эта была выборной и ответственной, так как не допускалось избирать на нее человека, занятого еще в какой-либо городской административной или тому подобной деятельности. Подобное случилось в Коломне в 1838 году, когда бывший ямской голова Федот Кирилов и ямщик Егор Тихонов в прошении гражданскому губернатору сообщили о переизбрании на ближайшие 2 года на должность головы ямщика Дмитрия Егорова Четкина. Из Московской казенной палаты им пришел отказ, так как Дмитрий Четкин уже состоял на тот момент на службе комиссаром при холерном комитете в Коломне. Следом приходит резолюция гражданского губернатора о необходимости провести перевыборы, так как явка составила менее 2/3 домов, что по закону недопустимо для избрания[13].

На должность ямского головы избирались самые уважаемые члены ямского общества. Тем не менее, удовлетворить все требования членов общества не всегда получалось, и на избранника периодически приходили жалобы в высшие инстанции. В 1816 году в канцелярию гражданского губернатора А.А. Долгорукова пришло прошение коломенской ямской жены Федосьи Соболевой. Она объясняла ситуацию тем, что после смерти невестки и продажи ее имущества она выручила 500 рублей, которые отдала в 1815 году ямскому голове И. Демидову под проценты. В 1816 году ямской голова сменился на Е.Терентьева, и тот отказался выдавать ямской жене процентные деньги на внука, на что она и ищет защиты у губернатора. Было проведено разбирательство и дело разрешилось в пользу Соболевой - ей были отданы и деньги и проценты[14].

Но случалось что должность могла сказаться на характере человека, и он терял уважение общества, что случилось с бывшим ямским головой Ларионом Никифоровичем Четкиным в начале 30-х годов XIX века. Он обвинялся коломенским уездным судом и ямским обществом в присвоении в 1820-х общественных денег, прекращении исполнения ямской гоньбы, ябедничестве и отвлечении ямщиков от исполнения их основных обязанностей. Отметим, что на момент разбирательства Четкин уже не занимал должность ямского головы. Земский суд и коломенское ямское общество требовали отослать Лариона Четкина за его поведение в Сибирь, где он в рабочем доме должен был отработать требуемые недоимки. Это дело получило широкое распространение, дойдя через письма Коломенских судов и самого Л.Четкина до Московского гражданского и военного губернаторов, Казенной палаты и Сената. Для расследования дела был прислан независимый чиновник, опросивший 12 горожан из других сословий о поведении Лариона Четкина, на что четверо дали положительную характеристику, остальные «отозвались неизвестностью». Чиновник посчитал важным упомянуть, что в числе последних был коломенский купец Петр Шапошников, у которого обвиняемый работал по найму. Но за давностью купец не смог вспомнить характера ямщика[15]. Дело заключалось в том, что коломенский ямщик Ларион Четкин еще в 1819 году был лишен мирским обществом хлебопашенного тягла (пашенной земли), так как он не исполнял требуемой ямской повинности и гоньбы. Земля эта была отдана другому ямщику, после чего Четкин начал судиться и требовать выдать ему паспорт. Паспорт ему не могли выдать из-за долга 100 рублей присвоенных общественных денег, которые необходимо было вернуть, под угрозой выставления на продажу его дома. Присвоенные деньги ямщик не вернул, а когда его пришли выселять, оказалось, что он сдал в найм большую часть своего дома, а сам со своей семьей ютился в малых сенях. Дворянский заседатель не смог выгнать из дома «ожесточенного» Четкина, и взять с него денег. За его упрямство ямское общество просило поместить его на заработки в работный дом, уездный суд поддерживал ямщиков, рекомендуя отправить «непокойного ямщика куда следует», так как он завалил суд частой подачей недельных бумаг. Четкин, в свою очередь, жаловался на коломенский уездный суд, не защитивший его во время отъема земли ямским обществом и не разрешивший выдать паспорт, через что он терял до 1500 рублей убытка[16]. На начальной стадии администрация города пытались решить возникшую с землей проблему: так как старую пашню Четкина отдали честному ямщику, и он много средств потратил уже на её удобрение, то истцу предложили взять участок в другом месте. Паспорт выдавать ему отказались как «вредному человеку». По сведениям земского суда Ларион Четкин имел большую семью: на момент тяжбы ему было 53 года, у него было 2 взрослых сына (31 и 24 года) и 2 малолетних, внук, жена 29 лет, с ними проживала и жена старшего сына (24 года) и 2 малолетние дочери – всего 10 человек. При этом не было постоянной ямской работы, только написание жалоб и «ябедничество». По словам мирского общества, этим он довел себя до полного расстройства и лишился расположения общества и доброго о себе мнения, которое о нем было, так как он был удостоен (ранее) звания головы.

Данное дело закончилось довольно неожиданно, так как через три месяца после вынесения мирским обществом приговора о ссылке в Сибирь мирское общество отказывалось высылать Четкина, и даже оправдывали его за праздность так как у него не было земли, отмечалось трезвое поведение и отсутствие ябедничества. Несколько ямщиков утверждали, что они не были при составлении приговора о выселении Четкина, и не понимают, почему там стояли их фамилии. Кроме того, Казенная палата предполагала выдачу паспорта и наделение ямщика землей, а предыдущие тяжбы объяснялись лишь недоброжелательством некоторых ямщиков[17].

Вполне вероятно, что на самом деле имел место подлог со стороны недоброжелательствовавших Четкину ямщиков, которые воспользовались неграмотностью собратьев при подписании приговора. Но могли подействовать и многочисленные письма ямщика, доходившие до столов губернаторов, которые периодически не давали этому делу утихнуть, или внутренние договоренности ямского мирского схода, решившего дать собрату еще один шанс: выделить участок и поделить его долг между собой.

В описанном прецеденте любопытным моментом является то, что при всем накале страстей вокруг одного из ямщиков, действительный глава ямского общества выступал на его стороне. Он утверждал, что обвинения общества несправедливы, но вышли они из-за упрямства Четкина, его нежелания брать себе новый участок земли и постоянно снова созывавшего сход, отнимая у ямщиков время, и мешая им заниматься своей деятельностью, чем разозлил общество[18].

Особые черты характера ямщиков, такие как своеволие и чувство некоторого превосходства и небрежное отношение к своей непосредственной службе проявлялись как в городе, так и за его пределами. В 1828 году по результатам осмотра коломенской почтовой станции оказалось что некоторые из лошадей не годны для почтовой гоньбы, ямщиков на станции вместо 15 – 10 человек, упряжь и телеги в плохом состоянии. Почтальон, находящийся на станции вместо смотрителя, жаловался, что ямщики совершенно не слушаются: самовольно уходят со станции, после чего их приходится искать по дворам, запрягают вместо положенных 2 лошадей в повозку три и больше лошади, а иногда используют почтовых лошадей в пахотные работы. Почтальон неоднократно доносил о беспорядках ямскому голове, но тот ничего не предпринял, и даже не явился по требованию исправника в день осмотра станции[19]. Почтмейстер определял причину беспорядков в расположении почтовой станции в Ямской слободе, оттого от ямщиков вместе с их головою «делается ослушание». Коломенский городничий заступался за станцию и за ямщиков, отписывая в Москву что почтовые чиновники, если дать им волю будут искать неполадки во всем, а ямской голова Евстигней Долматов в своем прошении жаловался на почтмейстера, за невыдачу трех лошадей на упряжь ямщикам в плохую погоду[20]. В этой истории более убедительными звучат слова почтмейстера, так как через 14 лет ситуация на почтовой станции мало изменилась. В 1848 году коломенский исправник рапортом гражданскому губернатору докладывал о беспорядке на коломенской станции: старых и худых лошадях с разбитыми ногами, неисправных санях без кибиток и такой же по качеству упряжи. Все это было приказано за три дня исправить ямскому старосте, но поручение не было выполнено, и для устранения беспорядков был прислан чиновник особых поручений[21].

Особый коллективный дух и характер этого сословия проявляется в инциденте, случившемся в 1825 году в имении помещика Н.П. Сунгурова селе Кривцы Бронницкого уезда. Данное имение расположено на Коломенско-Московской дороге, по которой исполняли гоньбу коломенские ямщики. 12 апреля коломенский ямщик Дмитрий Никонов, везший в Москву коллежского секретаря А.И. Чаплыгина, был остановлен крестьянами с. Кривцы. Ямщика отвели к дому помещика, раздев до нижней рубашки, после чего Н. П. Сунгуров лично избил ямщика ременной нагайкой держа его за волосы. Избиение продолжалось пока за своим ямщиком не пришел пассажир Чаплыгин и не вызволил его. Николай Петрович Сунгуров в своей объяснитеьной записке отмечал, что избитый им ямщик своевольно оставил прямую дорогу на Москву идущую сквозь Кривцы и свернул на недавно восстановленную плотину, специально перекрытую деревянными колодами, так как в прошлом году проезжавшие через нее на тройках ямщики коломенского и островского яма разворотили ее, а по весне из пруда через размытую и опустившуюся плотину ушла рыба на 1500 рублей. В этом году плотину специально закрыли, но ямщики продолжают по ней ездить, игнорируя проходящую через Кривцы дорогу и объезжая её по пахотным и посевным лугам. Помещик и крестьяне теряли ежегодно еще не менее 2500 рублей и Н. П. Сунгуров утверждал что он со своими крестьянами пытался бороться против упорных ямщиков: копали канавы, врывали столбы и даже ставили дневные и ночные дозоры для остановки повозок, но этими мерами удержать коломенских ямщиков не удалось, так как они иногда проезжали большими партиями и избивали караульных, угрожая в следующий раз при запрещении проезда побросать их в Москва-реку. Помещик Сунгуров в своей объяснительной просил оградить его от наглости и убытков причиняемых им коломенскими ямщиками[22].

Все вышеперечисленное раскрывает коломенское ямское общество с новой стороны. Несмотря на свое далеко не благородное положение, эта территория города была занята достаточно развитым социумом. Коломенские ямщики, причем как мужского, так и женского пола имели активную жизненную позицию и умели за себя постоять. Регулярно проводили выборы, причем, по всей видимости, не формальные, а практически-полезные своему обществу. Сталкиваясь с ямским обществом в контексте городской деятельности, достаточно явно просматривается их независимая позиция, и умение выходить из запутанных ситуаций (проверка почтовой станции, жалобы купечества на торгующих ямщиков и т.п.). Кроме того отдельно стоящая Ямская слобода позволяла существовать этому подобию республики достаточно свободно, претендовать на новые земли и обрабатывать свои старые. Отдельное слово следует сказать о ямском голове, через действия которого сейчас можем выявить позицию ямского общество в городской жизни. Ситуация с избиением ямщика в Бронницком уезде указывает скорее на то, что коломенские ямщики поставили себя на превосходствующее положение на этом участке тракта, что нашло выражение в недовольстве сначала помещичьих крестьян, и следом самого помещика. Но ближе к середине века ямское общество начинает угасать под гнетом повинностей, и в 1842 году появляются первые просьбы о смягчении повинностей и переводе коломенских ямщиков в городское сословие.

Поверенный коломенских ямщиков Викул Емельянов весной 1842 года в своем прошении пояснял, что коломенские ямщики уже достаточно давно исполняют ямскую повинность не натурой, а наймом на Коломенской, Степанщиковской и Бронницкой и составляла она 12 р. 65 коп. на душу в год[23]. До 1839 года ямщики несли эту повинность уравнительно, но вскоре некоторые из них разорились и взнос за них делали более состоятельные ямщики, что со временем все сильнее ослабляло общину. Особенно повлияло повышение цен на хлеб и фураж в 1840 году, что заставило ¼ ямщиков просить подаяние. Коломенский ям, для облегчения своего положения просил избавить их от содержания станции в Бронницах и заодно, по бедности их положения прибавить им пашенной земли[24]. В земле им было отказано, но от содержания лошадей на Бронницкой станции коломенские ямщики были освобождены.

К 1849 году ямское общество не смогло наверстать былую силу, и просило избавления от ямской повинности и перевода в городское сословие. Вопрос их решается изначально в положительную сторону, но Московская палата государственных имуществ приостановила дело, из-за числящегося на обществе земельного долга за 9 лет составившего 3559 рублей 58 копеек. Для решения проблемы было предложено 2 варианта: перевести ямщиков в мещанство, а их землю отдать городской Думе, которая за 10 лет выплатит долг ямщиков, либо при отказе городской Думы отдать ямщицкие заливные луга в оброк до полного покрытия долга. Коломенская городская Дума согласилась на первый вариант, где ямские земли переходили в собственность города. Но, несмотря на согласие города принять ямщиков в мещанство, дело затянулось сначала по причине очередного рекрутского набора, а после по просьбе Московского военного губернатора Закревского о договоренности с коломенскими ямщиками исправлять почтовую гоньбу до тех пор, пока не будет найден новый почтосодержатель. Из-за этих промедлений затянувшихся на 5 лет долг ямщиков вырос до 5184 рублей 77 ¾ копеек, с которым в конце 1854 года они перешли в городское сословие[25].

Несмотря на разорение ямского общества, некоторые его члены не желали переходить в мещанство и около 20 семей просили у Московского гражданского губернатора перевода в купечество третьей гильдии. Ряду семей отказали, но Ф.К. и М.Ф. Чернятины, Т.П. Громов, А.Л. Толстиков и П.В. Казьмина просили губернатора о переводе их в купечество вторично, так как считали, что на их семьях недоимок не числится. На второе прошение им подтвердили, что долг за землю несет все ямское общество, потому гаситься будет ямской землей[26].

На примере коломенского ямского общества таким образом можем проследить деятельность и угасание одного из сильнейших в составляющей уездного города сословия. Выявленный материал предлагает нам познакомиться с культурно-бытовым, экономическим, структурным содержанием коломенского ямского общества. Определить его реакцию на ситуацию в экономике и позицию в городском управлении. Не лишним упомянуть, что ямщики исторически держались обособленно, имея свою слободу, что не явилось исключением для Коломны. Особый характер, мировоззрение и отношение к своей деятельности настолько ярки, что нашли свое отражение даже в региональной художественной литературе.

Примечания

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом