Упрямцев С.В.

Между финансами и политикой в начале XX века ярко проявилась взаимозависимость. Особенным примером такого «симбиоза» является привязанность финансовой системы Российской Империи к постоянному привлечению из-за границы денежных капиталов. Фунты стерлингов, французские франки, немецкие марки стали важным фактором функционирования экономики России.

Источниками исследования по данной тематике являются: воспоминания участников изучаемых событий (В.Н.Коковцов, С.Д.Сазонов, А.П.Извольский, П.Л.Барк, М.Палеолог,); сборники документов и статистики [2;15;23;33;40;52].

Основными источниками являются дипломатические документы (телеграммы, договоры, проекты соглашений) содержащие условия кредитования и отображающие динамику развития переговоров правительства России с одной стороны, Франции и Англии с другой [12;17-18; 28-30]. Часть статистических материалов исследования основана на ежегодных сборниках материалов по торговле, кредиту и финансам [45-46]. Итоговые подсчеты финансирования Россией Первой мировой войны, отражены в сборнике 1925 года изданном ЦСУ СССР [38].

Литература исследования представлена крупными работами советских исследователей, аналитика которых, базируется на критической концепции советской историографии по отношению к деятельности царского правительства [7-8;11;25;31;42-44;50]. В привлеченных в данном исследовании современных работах авторы, в доступной для читателя форме, анализируют кредитные операции министерства финансов в 1914 году [13-14;16;19;27;36;39].

К 1913 году сумма иностранных инвестиций в Россию оценивалась 7,5 млрд. золотых рублей. Вкладываемые заграничные денежные средства являлись возвратными суммами, иными слова по ним выплачивались проценты, в случае если это был кредит, и (или) дивиденды, в случае если это была прибыль фирм [13, с. 37]. Приобретая российские долговые обязательства, иностранцы выгодно для себя инвестировали свои капиталы. По этой причине российскому правительству во время дипломатических переговоров с представителями других государств приходилось зачастую сталкиваться с открытым лоббированием интересов зарубежных инвесторов [16, с. 310-312].

Необходимость заграничных займов приводила к зависимости от государств-кредиторов. Система золотого обеспечения российской денежной единицы – рубля, введенная в конце XIX века, требовала наличия определенного количества золота, для свободного обмена бумажных денег на благородный металл. Так как заграничные вложения возвращались инвесторам в их государственной валюте, то при обмене рублей на валюту золото покидало Россию, что приводило к необходимости займов за границей в той же самой иностранной валюте.

Русские долговые бумаги размещались на Европейских биржах (Берлин, Лондон, Париж) не только из-за выгодности, но и по политическим мотивам. Резкий политический ход России в сторону сближения с Парижем произошел в 80-х гг. XIX века после конверсии внешних займов осуществленных тогдашним министром финансов И.А. Вышнеградским. Последующая министерская деятельность С.Ю. Витте еще более закрепила связь России и Франции в финансовом отношении [17, с. 274-283 ; 18, с. 93-98 ; 51, с. 38-39, 48-49]. С 1898 по 1914 год Государственный долг России за границей вырос с 2,4 млрд. руб. до 4,6 млрд. [12, с. 297-300 ; 19, с. 217] Выплаченные проценты, только за 20 летний период обслуживания этой суммы, оценивались 5 млрд. руб. [19, с. 8]

Кредит, которым пользовалась Россия за рубежом, всегда зависел от двух факторов: во-первых, от значения России в мировой политике; во-вторых, от популярности ее войн среди мировых финансовых кругов. Условия заграничных кредитов для России таким образом попадали в прямую зависимость от международной обстановки в конкретный период [42, с. 86-88 ; 47, с. 92].

В начале 1906 года, когда Россия находилась в глубоком кризисе, вызванным войной и революцией. Финансы империи спас французский заем на 2250 млн. фр., принесший казне 1878 млн. фр. (680 млн. руб. по курсу 83,5 % от нарицательной суммы). Данная помощь Франции была оказана лишь за поддержку на Алжесирасской конференции 1906 года по Марокко [9, с. 83-87 ; 15, с. 26 ; 19, с. 213-214].

Министерство финансов, во главе с В.Н. Коковцевым, в 1909 году было вынуждено ради сохранения в России золотого запаса осуществить новый заем на 1400 млн. фр. для погашения краткосрочных обязательств 1904 года. (1220 млн. в фр. было реализовано во французских банках, 150 фр. в английских, 30 млн. фр. голландских). Чистая выручка России составила 525 млн. руб. по курсу 83% (участникам синдиката был передан по курсу 89%). В начале 1914 года Коковцев осуществил железнодорожный займ у французских банкиров в 665 млн. фр. (249,5 млн. руб.) [23, с. 338-351 ; 24, с. 106,179,184 ; 42, с. 88].

В целом структура внешней задолженности России по государственным займам к 1 января 1914 года была следующей: «первое» место занимала Франция - сумма размещенных там государственных обязательств равнялась 3000 млн. руб., Голландия - 450 млн. руб., Германия - 400 млн. руб., Англия - 250 млн. руб. Всего заграничные государственные обязательства к июлю 1914 года составляли сумму 4600 млн. руб. [19, с. 219]

Заграничные займы требовали ежегодной выплаты процентов. Для этой цели министерство финансов держало на заграничных счетах сотни миллионов рублей. К 1 марта 1914 года сумма заграничного золота составляла 670 млн. руб. При этом для непосредственной оплаты долгов в 1914 году была необходима сумма в 350 млн. руб. [44, с. 14-16] Остальной запас держался в качестве страховки от неурожая, поскольку реализация за границей зерна давала почти половину доходов за рубежом (в 1913 году было получено от продажи зерновых 591 млн. руб. из 1375 млн. руб. экспортного дохода) [42, с. 96 ; 45, с. 12-14].

Сумма в 670 млн. руб., хранящаяся на иностранных счетах, распределялась по странам следующим образом (в млн. руб.): во Франции - 467 млн. руб., в Германии - 111, в Англии - 81, в Австро-Венгрии - 3, в остальных странах - 8 [19, с. 220-221].

После убийства 28 июня 1914 года австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево заграничные вклады России в Германии и Австро-Венгрии были переведены на родину. К 20 июля 1914 года за границей хранилось 540 млн. руб. (Франция - 432, Англия - 78, остальные страны 30) [42, с. 102, 111]. Таким образом, из вышеперечисленных цифр можно сделать вывод - основным кредитором России на 1 августа 1914 года была Франция, она же имела на своих счетах основную сумму русских заграничных золотых запасов.

В начале войны с Германией вся заграничная наличность России была достаточна для оплаты необходимых процентов по кредитам и небольшого количества военных заказов, необходимых военному ведомству. Министр финансов П.Л. Барк, сменивший В.Н. Коковцева в начале 1914 года, считал, что заграничного золота на необходимые платежи хватит на полтора года.

Размеры военных расходов недооценивались русским правительством. Война с Османской империей 1877-78 гг. потребовала 1,4 млрд. рублей. Война с Японией 1904-05 гг. оценивалась в 2,9 млрд. руб. [37, с. 28] Первые дни Мировой войны стоили России отмены золотого стандарта рубля (27 июля 1914 г.) с таким трудом введенном С.Ю. Витте и более 500 млн. рублей потраченных на мобилизацию [22, с. 11]. Основная часть издержек вызванных войной покрывалась внутренними доходами [11, с. 11]. Однако уже 23 августа решением Совета министров были одобрены заграничные расходы на сумму в 1914 млн. рублей. В конце августа необходимая сумма на второе полугодие 1914 года составляла 380 млн. руб. [42, с. 208-209] В начале октября 1914 года Барк определил потребность в иностранной валюте на 3 месяца (до 1 января 1915 года) в 250 млн. руб., из них большая часть приходилась на заказы в США (128,5 млн. рублей) Но еще раньше из союзного Петрограду Парижа пришла не приятная для России новость - французское правительство объявило мораторий на выдачу вкладов. Под действием этого ограничения оказались и все вклады российского правительства. Перевод из Франции русских денег был невозможен! Французский мораторий ограничивал операции с банковскими вкладами. Банки могли выдавать лишь 1/20 часть вклада и то через определенные промежутки времени. При этом выдаваемые доли от вклада разрешалось использовать только на территории Франции и только в операциях с французскими банками и предприятиями. В общем исчислении сумма российских правительственных средств, хранящихся на счетах во французских банках, составляла 1,147 млрд. франков (около 400 млн. рублей).

Российскому министру финансов П.Л. Барку пришлось с самого начала войны бороться за право использовать свои же собственные средства для нужд армии. Невероятным выглядело и то что союзник, а не враг, ввел запрет на использование российских денежных средств. Министерство финансов не могло оплатить первых военных заказов за границей. Помимо потребностей военного ведомства валюта бала необходима частной промышленности и торговли.

Барк в своих письмах обращался ко всем российским чиновникам кто мог хоть как то повлиять на французское правительство: и к министру иностранных дел, и к послу в Париже, и к представителю министерства финансов во Франции.

Во время переговоров возникла непредвиденная русским правительством сложность. До войны российские неправительственные (частные) кредиты во Франции оценивались 500 млн. франков. С началом боевых действий из-за сокращения объема экспорта, у российских частных фирм исчезла возможность вовремя платить проценты [32, с. 60 ; 39, с. 48-49 ; 45-46]. Французское правительство настаивало на том, чтобы за счет правительственных вкладов обслуживались не только государственные займы но и частные. Барк с такой позицией не соглашался и предлагал для оплаты частных кредитов открыть новые ссуды. Причем российские чиновники, командированные во Францию, настаивали на французской позиции: «…французское правительство само испытывает трудности серьезные финансовые трудности, ибо в этом отношении оно был весьма слабо подготовлено к войне. Тем не мене оно прилагает все усилия к тому чтобы придти к нам на помощь. Переговоры по этому вопросу затягиваются не по вине французов, а по тому что я все еще не могу получить полных сведений о наших вкладах…» [29, с. с.333].

Взамен находящимся под запретом российским вкладам французы предложили открыть новый кредит на 200 млн. франков, из них 130 млн. шло на платежи по займам, 25 млн. на оплату военных заказов во Франции и лишь 50 млн. для оплаты вне французских территорий.

В связи с выплатами % к началу октября 1914 г. сумма заблокированных во Франции российских вкладов сократилась до 737 млн. франков.

В середине октября 1914 г. стало известно о продлении моратория до 1 декабря. Однако одновременно с этим кредиторы («русская группа» – Лионский Кредит, Парижско-Нидерландский Банк, Национальная Контора, Генеральное Общество и Банкирский Дом Готтингера) в декабре могли требовать оплаты всей суммы долга, что с учетом значительной задолженности частных российских должников грозило еще большим сокращение суммы российских правительственных вкладов [24, с.183].

Вторую половину октября и весь ноябрь 1914 г. прошли без существенных сдвижек в вопросе французского моратория на русские вклады.

9 декабря (н.ст.) 1914 г. Барк проинформировал Сазонова (министра иностранных дел) о желании «пойти на встречу союзному правительству французской республики» и не требовать официального изъятия российских сбережений из под действия финансового моратория. Взамен российский министр финансов надеялся неформально вернуть в свое распоряжение вклады.

Тем временем Франция продлила мораторий до 1 марта 1915 г. Но в тоже время ряд французских кредитных учреждений решили отказаться от запрета на переводы Россией собственных средств из Франции.

Взамен возможности распоряжаться своими денежными средствами российское правительство соглашалась на предложенный Францией кредит. Этот заем должен был покрывать задолженность русских частных фирм.

Основные моменты русско-французской сделки состояли в следующем: Французский банк открывал кредит Госбанку России на сумму 500 млн. франков; Госбанк России имел право использовать эти средства на погашение частных русских займом; Госбанк открывал кредит Французскому банку на туже сумму в золотых рублях; взаимный расчет должен был произойти через год после окончания войны.

В общем итоге десятки депеш не разрешили проблему заморозки российских правительственных счетов. Париж же в свою очередь добился того что и хотел – находящиеся на территории Франции российские правительственные вклады постепенно покрыли проценты по ранее занятым кредитам и к концу декабря 1914 г. общая сумма этих сбережений сократилась до 300 млн. франков. К тому же новый правительственный кредит шел на покрытие старых частных.

Таким образом, пяти месячные переговоры между Россией и союзной Францией закончились заключением нового кредита, но не на закупку вооружения для русской армии, которая уже в это время (конец 1914 г.) несла потери в основном из-за проявившегося недостатка в снабжении вооружением [8, с. 125-131].

Россия пошла в августе 1914 г. на встречу Франции и в буквальном смысле спасла свою союзницу от поражения, истратив при этом значительную часть «патронов» как для пушек так и для винтовок [1, с. 25 ; 4, с. 200 ; 6, с. 140-143 ; 20, с. 227,247,249,258]. Об этих жертвах России союзники в Париже знали [8, с. 79-80]. Французский посол М. Палеолог постоянно получали информацию из Ставки Верховного главнокомандующего о тяжелейшем положении русской армии: «Великий князь Николай «с горем» извещает меня о том, что он вынужден приостановить свои операции: он мотивирует это решение чрезмерными потерями, которые понесли его войска, и тем еще более значительным фактом, что артиллерия израсходовала все свои запасы снарядов» [33; 34]. Но ни смотря ни на что в вопросе денег французские банкиры сделали все чтобы не позволить России «растратить» свои собственные вклады не по назначению.

Война кардинально изменила, вернее, перераспределила финансовые отношения России со странами Антанты [31, с. 141-143]. Заморозка российских вкладов во французских банках и невозможность правительства Франции оказать союзнице на востоке действительную финансовую и промышленную поддержку, вынудили Россию обратиться за экономической помощью к английскому правительству [47, с. 96 ; 48, с. 211-214]. С момента, как выяснилась «недееспособность» Франции в финансовом аспекте, концепция денежно-кредитной зависимости России от последней стала трансформироваться в систему «выпрашивания» займов у Англии.

Англия в начале Первой мировой войны являлась экономическим и промышленным центром Антанты и стала основным кредитором, как для России, так и для Франции [32, с. 63-64, 67-68].

5 сентября (23 августа) 1914 года между Россией, Англией и Францией было заключено соглашение «о незаключении сепаратного мира в настоящей войне» [40, с. 243-252 ; 41, с. 425 ; 14, с. 38-41]. В связи с «обстоятельствами» мешающими использовать деньги России на французских счетах, царское правительство обратилось к Английскому банку с просьбой о предоставлении кредита в 15 млн. ф. ст.

Немногим позднее была получена сообщение от группы английских банкиров, желающих открыть России кредит в размере 15-20 млн. ф. ст.

Кредит непосредственно у Английского банка был невозможен. А.К. Бенкендорф, российский посол в Лондоне телеграфировал, в МИД: «…Английский банк находиться в невозможности открыть новые кредиты для Государственного банка ввиду незначительности своего золотого запаса» [28, с. 226]. Однако, после консультаций с английским правительством были получены условия оказания помощи в 15-20 млн. ф. ст. России со стороны Англии: русское правительство высылает в Лондон золота на 7.5-10 млн. ф. ст. для обеспечения кредита; вторую половину Англия кредитует под казначейские обязательства гарантированным оформлением в Петрограде соответствующей суммы в золоте.

В обмен на кредит английское правительство требовало весьма существенных сумм в золоте: половину с доставкой в Лондон, другую половину в Петрограде. Вопрос кредитования России союзной Англией затянулся. Англичане соглашались на размещение долговых обязательств не более чем в 15 млн. ф. ст., при этом с обязательной высылкой золота в половину суммы в Лондон.

Условия России в начале переговоров: высылка 5 млн. ф. ст. золота за границу и размещение 15 млн. ф. ст. обязательств, т.е. золото, составляло только 1/4 суммы кредита. Принципиальное согласие российского министерства финансов на высылку золота было получено, но англичане должны были принять драгоценный металл в Архангельске.

Переписка русского посла в Лондоне Бенкендорфа с министром иностранных дел России С.Д. Сазоновым преисполнена восторженными сообщения о невероятной щедрости и деликатности английского правительства, готового в нелегкое время мировой войны, оказать услугу России в виде кредита [28, с. 226, 236, 295].

Для подтверждения своей официальной позиции министр иностранных дел Англии Э. Грей прислал 26/13 сентября в Петроград меморандум: «…из общего кредита приблизительно в 20 млн. ф. ст. предоставляемая российскому правительству сумма в 8 млн. ф. ст. будет предназначена на промышленные и торговые цели, …около 12 млн. ф. ст. будут исключительно предназначены для оплаты купонов по русским внешним займам и процентов по другим обязательствам российского правительства, платежи по которым должны производиться в Лондоне, и для финансирования его покупок на английском рынке» [28, с. 350]. Английское правительство также отказывалось от «финансирования русских покупок вне Соединенного королевства».

В конце телеграммы сообщалось об условии перевозки русского золота в Англию: Россия оплачивала перевозку и одновременно застраховывала рейс в английской страховой кампании.

В конечном итоге после высылки золота, непосредственно кредит составлял бы 12 млн. ф. ст., из которых 8 млн. ф. ст. шло на погашение процентов по займам предыдущих лет и только 4 млн. ф. ст. непосредственно кредит на заказы для войны.

Министерство финансов России в целом принимало условия сделки, но с существенными отличиями, как по сумме высылаемого золота, так и по способу транспортировки: «…министерство финансов полагает, что жертвы, на которые оно согласилось в силу уменьшения золотой наличности на 5 млн. ф. ст. уже велики, и настаивает, чтобы эта сумма не была превышена. Вместе с тем министерство финансов просит обратить внимание на невозможность для российского правительства взять на себя доставку золота в Лондон исключительно собственными средствами» [28, с. 321-322]. В заключение Россия предлагала Англии не вывозить золото из России по причине рискованности доставки, а открыть в Петрограде депозит на имя английского правительства.

В продолжении переговоров Англия не уступала по части вывоза золота и российское правительство в итоге согласилось с кредитором. В части расходования полученных от кредита денег Россия настаивала на свободном использовании средств, для заказа промышленных товаров непосредственно в Соединенном королевстве. Англичане настаивали на первоначальной оплате этим кредитом задолженности в 140 млн. руб., и только после этого использования оставшихся средств на новые заказы в Англии.

Тон всех телеграмм, касающихся вопросов о кредите, содержит в себе мелочные и робкие попытки российского правительства выторговать хотя бы незначительные уступки по кредиту [28, с. 348, 365, 373-374].

В ответ на предложение России английское правительство упорно стояло на неизменности своих требований как кредитора. Финансовый комитет Соединенного королевства, возглавляемый министром финансов Ллойд-Джорджем, прислал телеграмму, в которой «сожалел» о том, что предложение Англии не было одобрено [7, с. 182-195]. Комитет также «полагал», что его предложение, было «настолько благоприятно насколько оно могло быть «в общих интересах России и Англии» [28, с. 378-380].

К середине октября положение на международных валютных рынках резко ухудшилось. Необходимы были срочные платежи по заказанным за границей товарам, а денег не было. Курс рубля по отношению к фунту стерлингов упал и был равен 11 руб. за 1 ф. ст. [10, с. 51-52 ; 38, с. 48 ; 42, с. 567]

В этих условиях 9 октября 1914 года царем был подписан соответствующий указ о выпуске в Англии обязательств казначейства. Соглашение с банкирской группой «Братья Беринг и К^о» об учете краткосрочных обязательств России на сумму в 12 млн. ф. ст. было подписано в Лондоне 30/17 октября 1914 года. Со стороны России договор подписывал Бенкендорф, со стороны банка директор лорд Ревелсток. Англичане учитывали обязательства без комиссии, через год Россия могла при необходимости возобновить обязательства. Договор вступал в силу с 1 октября 1914 года [28, с. 440-444]. Договор предусматривали именно те условия, которые были высланы Греем в Россию 26/13 сентября 1914 года. Российское министерство финансов имело право распоряжаться кредитом только в Англии, и только на оплату английских долгов и заказов.

8 млн. ф. ст., причитающиеся к отправке в Англию, в договоре ни как не регламентируются. Причиной этому является фактическая перевозка желтого металла из Архангельска в начале октября. 14/1 октября 1914 года англичане известили о прибытии 17/4 октября в Архангельск крейсера, с капитаном Грантом, уполномоченным доставить золото в Англию.

С целью успешной транспортировки, отправка русского золота в Англию на сумму 75,3 млн. руб. (8 млн. ф. ст.), была проведена в обстановке строгой секретности. Два английских судна (крейсер «Дрэк» и военный транспорт «Манута») встали на якорь в 50 верстах от Архангельска. Золото на корабли доставлялось ночью. Однако, несмотря на все меры предосторожности о перевозке драгоценностей узнали немцы и на пути в Англию суда были атакованы вражескими субмаринами (по другой версии подорвались на минах). В Ливерпуль корабли прибыли 29 октября (н. ст.). Наиболее ярко отношение российских чиновников в Англии к юридически пока еще золоту России, отражает следующий факт. По прибытии золота в Соединенное Королевство, ни посол, ни финансовый агент Рутковский, не обеспечили дальнейшей отправки драгоценного металла по территории Англии. Чиновнику Тимковскому, сопровождающему партию золота, пришлось обратиться к Гранту, с просьбой о организации дальнейшей доставки по территории Англии поездом с охраной [42, с. 227-229].

После благополучного завершения транспортировки англичане потребовали в дальнейшем отправлять золото по железной дороге до Владивостока, а оттуда на крейсерах до Ванкувера.

Расходы на войну в июле-декабре 1914 года составили 2546.0 млн. руб. (военное министерство – 2208,3 млн. руб.; морское – 83,3 млн. руб.; внутренних дел – 200,5 млн. руб.; путей сообщения – 36,7 млн. руб.). Сумма выделенного союзной Англией кредита оказалась недостаточной для погашения издержек вызванных войной. Русское правительство, как только было подписано соглашение проинформировало Соединенное королевство, что кредит этот не покрывает всех необходимых средств для финансовых операций за границей [с. 31-32 ; с. 47 ; с. 19-20].

Окончательная сумма кредита была несколько меньше заявленного. Страхование, финансовые пошлины и другие расходы снизили получаемую российским правительством сумму до 190 млн. руб., из которых в свою очередь 50 млн. руб. уже было израсходовано на военные заказы и финансирование промышленности. Из оставшейся суммы в 140 млн. руб. нужно было финансировать оплату долга промышленности перед английскими кредиторами и военные заказы. К ноябрю 1914 года для обороны было уплачено 125 млн. руб., по подсчетам Барка в 1914 и 1915 годах нужно было уплатить около 300 млн. руб. [28, с. 230-233]

Относительно всех затрат, понесенных Россией во второй половине 1914 года (июнь-декабрь), английский займ в 190 млн. руб. чистого дохода не покрывал даже 1/10 части расходов бюджета. По подсчетам специалистов день войны с Японией в 1904-1905 гг. обходился России в 2,6 млн. руб. В первые месяцы мировой войны день финансирования боевых действий стоил 11 млн. руб. [49, с. 117-124 ; 50, с. 14]

Российскому правительству пришлось на относительно тяжелых условиях (высылка золота, ограниченность использования и др.) согласиться на предлагаемый Англией кредит.

Первый российский военный займ в Англии был получен на условиях не соответствующих, той роли, которую взяла на себя наша страна. Огромные людские и финансовые жертвы Российской империи не склонили Англию к истинной поддержке. Роль мишени, отведенная Антантой Российской империи, отвлекающей удары германской военной машины, не позволяла диктовать свои условия, при финансировании бойни, даже союзникам. Характер унизительных просьб и обращений к Англии проявился уже при первом кредите 1914 года. В последующих переговорах России также приходилось принимать условия кредита, а не диктовать их.

Министерство финансов предполагало, что война закончиться быстро, и значительного финансирования не понадобиться [37, с. 30]. Но к осени 1914 года всеми правительствами воюющих стран стал ясен затяжной формат конфликта. Министр финансов России П.Л.Барк стал осознавать масштаб финансовых потребностей необходимых для ведения войны: «В то время военные расходы составляли около четырехсот миллионов рублей в месяц, я считал, что они будут, несомненно, возрастать и выразятся, вероятно, в среднем приблизительно в пятьсот миллионов рублей в месяц, или шесть миллиардов в год. Из этой суммы я полагал необходимым обеспечить шестую часть для заграничных платежей, и хотя в распоряжении министерства финансов еще оставалась известная наличность у иностранных банкиров, я находил желательным заручиться полностью суммой в один миллиард рублей для оплаты наших заграничных обязательств, различных военных заказов и покупок» [3, с. 86].

Как только были завершены переговоры о «первом английском кредите» официальный Петроград стал телеграфировать своему послу в Лондоне Бенкендорфу с инструкциями для проведения переговоров о новом займе. Позицию русского правительство достаточно подробно можно выявить, ознакомившись с телеграммой Сазонова русскому послу в Лондон от 5 декабря/22 ноября 1914 г.: «В настоящее время означенные восемь миллионов полностью израсходованы, обязательства учтены на три миллиона, и теперь вновь учитываются три миллиона. Оставшиеся шесть миллионов буду, ввиду предстоящих крупных покупок и заказов, израсходованы в ближайшем будущем, причем общая сумма счетов, которые должны быть оплачены правительством, достигает десяти миллионов фунтов, т.е. превышает остаток свободных обязательств на четыре миллион фунтов. Принимая во внимание, что, кроме этих расходов, о которых в настоящее время известно, для успешного ведения войны будет необходимо сделать в Англии ряд дальнейших крупных заказов, на оплату которых потребуются значительные суммы, министерство финансов находит, что наилучшим разрешением вопроса являлся бы выпуск Россией долгосрочного займа в Лондоне. Ввиду этого императорское правительство находит, что гарантией успеха русского займа должны служить цель займа – успешное ведение войны…» [29, с. 168-169]. Иными словами Россия гарантировала заем своим участием в войне, на которую и требовались все те же деньги. Получался замкнутый круг, в который попала Россия [31, с. 145 ; 43, с. 265].

Английское правительство не стремилось к быстрому заключению нового договора. Основной причиной подобного рода задержек являлся предыдущий кредит, а именно золотое покрытие валютного кредита. Аргументы англичан противоречили позиции российского правительства по вопросу вывоза золота. Во время переговоров о новом кредите России Лондон также как и при «первом займе 1914 г.» настаивал на вывозе в Великобританию российского золота. Аргументация англичан была кратка но принципиальна: «…Россия имела золотой запас в 155 млн. фунтов, а вся система английского денежного обращения и кредита держалась на ограниченной золотой основе в 85 млн. фунтов…» [42, с. 233].

Англичане принципиально не отказывали союзной России (?!) в кредите, однако по принципу первого займа настаивали на высылке золота в пропорции 2/5. Складывалось ощущение, что на туманном Альбионе рассматривали кредит для вооружения русской армии обычной банковской операцией. Оказывая финансовую услугу союзнику, англичане одновременно с этим, пытались выторговать для себя наиболее выгодные условия.

С целью снижения роли английского правительства в деле кредитования России, в Петрограде планировали выйти на британский рынок денежных капиталов самостоятельно. Главной причиной для собственного независимого выхода на английский денежный ранок являлось стремление избежать главного условия, выдвигаемого Лондоном – высылка Россией золота.

Проект русского займа предусматривал использование 100 млн. ф. вырученных средств на следующие цели:

I – на заказы вооружения в Англии (15-20 млн. ф.);

II – на выплаты по государственным займам (5 млн. ф., причем на два года т.е. 10 млн. ф.);

III – на нужды промышленности (приблизительно в 30 млн. ф.);

IV – на устранение задолженности торгово-промышленных предприятий, банков (30 млн. ф.);

V – на заказы вне Великобритании, главным образом в США (около 5-10 млн. ф.) [29, с. 176].

Однако данный кредит не был поддержан русским послом: «…В общем я убежден, что открытое обращение к английскому рынку, по мнению всех крупных учреждений, в данный момент весьма мало доступному, повредило нашему кредиту и что предпочтительнее держаться посредничества английского правительства, исполненного наилучших намерений» [29, с. 230].

Английское правительство в ответ на предложение России о выходе самостоятельно на великобританский рынок прислала в Петроград свой вариант планируемого займа (сид.236):

– общая сумма займа не более 40 млн. фунтов;

– заем обеспечивался 12 месячными обязательствами государственного казначейства, с оплатой по окончании срока золотом в Лондоне;

– 20 млн. ф. обязательно расходуются на разные платежи только в Англии, остальные разрешалось тратить вне Соединенного королевства;

– если кредит используется в нее Английской юрисдикции то Россия высылала (продавала) в Соединенное королевство золота покрывающего 40% требуемой суммы;

– учетный процент был равен пяти для суммы в полтора раза большей высылаемого золота, и равнялся шести процентам для остальной части кредита.

Несколько дней спустя министр иностранных дел Англии уточнил, что 8 млн. фунтов золота которые должна была выслать Россия, являлись частью нового кредита (40 млн. ф.). Кроме этого Грей просил выслать золото как можно скорее.

Фактические требования союзного кредитора были интерпретированы в Петрограде не вполне корректно. На заседании Комитета финансов Барк сообщил, о том, что высылка золота, при условии использования кредита на территории Англии, не требуется. Иными словами для того что вырвать согласие всего правительства на так необходимый новый займ в Великобритании российской министр финансов ввел в заблуждение бюрократические верхи царского правительства: «…Я продолжал настаивать на своей точке зрения, и убеждал Совет министров согласиться со мной, чтобы нашему послу в Лондоне были даны инструкции добиться открытия кредита без высылки золота из запаса Государственного Банка» [2, с. 99].

Однако англичан подобное истолкование не устраивало и дипломатическая переписка продолжилась. Ежедневные донесения и телеграммы между Лондоном и Петроградом, и обратно, не могли повлиять на суть разногласия между финансистами союзных стран. Мнение всего правительства России описал в своих воспоминаниях Барк: «Принятие нашего собственного золота для производства платежей не означает союзнической услуги, и не на такое отношение вправе рассчитывать Россия, приносящая с самого начала кампании огромные жертвы кровью своих сынов за общее дело. Я настаивал на том, чтобы Англия открыла нам кредит полностью, не требуя никакой высылки золота…» [2, с. 97-98].

Тем временем к концу 1914 г. в финансовом положении двух из трех основных государств Антанты (России и Франции) наметился серьезный кризис [35, с. 186]. Внутренний денежный рынок Англии оказался единственным инструментом способным удовлетворить русско-французские потребности в иностранной валюте – фунтах стерлингах. Проблема недостатка вооружений в русской армии была очевидным даже союзникам России.

Английский министр финансов концу 1914 года ясно осознавал трагичность положения со снабжением в русской армии и самое главное опасался (не только он но и все члены правительства) что Россия по этой причине может выйти из войны [7, с. 199 ; 52, р. 212].

Именно по этой причине британцы выдвинули через Ллойд-Джорджа свой вариант спасения самой большой участницы блока Согласия. В телеграмме из Лондона от 14/1 января 1915 г. сообщалось: «…Он (Ллойд-Джордж) готов оказать нам содействие безотлагательно; начиная с сегодняшнего дня он даст разрешение Английскому банку учитывать в этих видах обязательства нашего казначейства на сумму до 20 миллионов. Он мне сказал, что никакого недоразумения о размере займа нет; 20 миллионов могут быть получены теперь же, а остальная сумма – по соглашению с министром финансов. Выплата в счет 20 миллионов, предоставляемых немедленно, предназначена для покрытия обязательств по контрактам и заказам императорского правительства для действующей армии, исключая потребности торговли. …» [30, с. 98].

Из сообщения очевидным фактом явилось то что, что англичане готовы были «оказать нам содействие безотлагательно» самое главное продолжайте сражаться на восточном фронте [44, с.20-21].

Барк же в свою очередь одновременно с переговорами об английском кредите, проводил консультации о прямом кредитовании российского правительства в США [8, с.17-23].

До конца 1914 г. новый кредит в Великобритании не был получен. На тот момент главным спорным вопросом являлся вывоз золота для покрытия части валютного кредита. В середине декабря 1914 г. английскому правительству стало ясно, что накопившиеся разногласия, по вопросам финансирования войны, необходимо решать за столом переговоров. Таким образом, на конец января была согласована союзная конференция, в которой должны были участвовать министры финансов стран Антанты. Все вопросы кредитования стран Антанты, в том числе и новые займы для России, решались на переговорах в Париже 20-23 января 1915 г.

Задержки с обеспечением валютой российского военного заказа за рубежом проявились уже к концу декабря 1914 г. По причине долгих и безрезультатных («второй английский кредит») переговоров русская армия оказалась в буквальном смысле без оружия [36, с. 377]. Недостаток снабжения не могли компенсировать все новые и новые призывы новобранцем [26, с. 620]. Офицерский корпус кадровой русской армии практически исчез, так в ротах осталось по одному из трех необходимых младших командиров [20, с. 258]. Недостаток артиллерийских и винтовочных патронов способствовал проникновению в ряды младшего воинского состава подозрений в предательстве со стороны руководства страны [21, с. с.144,147].

Первые примеры влияния недостатка вооружений на боеспособность и боевой дух армии начали проявляться уже в начале осени 1914 года. К зиме подобного рода эксцессы практически не удивляли командование: «В результат там, где перебиты офицеры, начались массовые сдачи в плен, иногда по инициативе прапорщиков. «Чего нам дохнуть голодными и холодными, без сапог, артиллерия молчит, а нас бьют, как куропаток. У немцев лучше, идем». Казаков, отбивших атакой 500 пленных, последние изругали» [21, с. 144].

Неспособность к концу 1914 г. русской промышленности обеспечить увеличивающеюся армию вооружением, была вызвана не только относительной отсталостью российской экономики, но и задержками с оплатой поставок сырья и готовых изделий из-за рубежа. Россия заказывала за рубежном буквально все (ружья, пушки, кожи, уголь, хлопок, шерсть, селитру, цветные металлы, и даже подковы!), и это в самом начале войны [25, с. 52-55,67 ; 27, с. 87-80, 92-95 ; 43, с.253]. Англия, как главный на тот момент кредитор Антанты, не спешила с реальной поддержкой России. В целом для обеих стран-союзниц (Англия и Франция) России являлся первостепенным вопрос экономической целесообразности и меркантильной выгоды. Расплачиваться за каждый день отсрочки в заключении кредитного договора приходилось российскому народу.

Список использованной литературы

1. Айрапетян М. Э., Кабанов П. Ф. Первая мировая империалистическая война 1914-1918 гг. М., 1964.
2. Барк П. Л. Воспоминания // Возрождение. № 162. Париж, 1965.
3. Барк П. Л. Воспоминания // Возрождение. № 163. Париж, 1966.
4. Барсуков Е.З. Артиллерия русской армии (1900—1917 гг.). В 4-х т. Том IV. М., 1948.
5. Брусилов А. Мои воспоминания (Путь русского офицера). М., 2013.
6. Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата (Изд. 2-е). М., 1991.
7. Виноградов К. Б. Д. Ллойд Джордж. М., 1970.
8. Ганелин Р. Ш. Россия и США. Очерки истории русско-американских отношений. 1914-1917. Л.,1969
9. Данилов Н.А. Влияние великой мировой войны на экономическое положение России. Петроград, 1922.
10. Дементьев Г.Д. Государственные доходы и расходы за время войны. Петроград. 1917.
11. Денежное обращение и кредит. Том I. Денежное обращение и кредит в России и заграницей в годы войны и революции (1914-1921) / под ред. С.В. Воронина и К.В. Шмелева. П., 1922.
12. Документы внешней политики СССР. Том пятый. М., 1961.
13. Донгаров А.Г. Иностранный капитал в России и СССР. М., 1990.
14. Игнатьев А.В. С.Д.Сазонов // Вопросы истории, 1996. № 9.
15. Извольский А.П. Воспоминания. Пг.-М., 1924.
16. Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России. Очерки. М., 1997.
17. История внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М., 1999.
18. История внешней политики России. Конец XIX - начало XX века (от русско-французского союза до октябрьской революции). М., 1997.
19. История Министерства финансов России в 4 т. Т. 1. М., 2002.
20. Красный Архив. Т. 1. М., 1922.
21. Красный Архив. Т. 2. М.-Пг.,1923.
22. Клаус Р. Война и народное хозяйство России (1914-1917 гг.) / перевод с нем. А. Заммеля. М.-Л., 1926.
23. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919 гг. Том 1. Париж, 1933.
24. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919 гг. Том 2. Париж, 1933.
25. Маевский И.В. Экономика русской промышленности в условиях Первой мировой войны. М., 1957.
26. Маниковский А.А. Боевое снабжение Русской армии в Мировую войну. М., 1937.
27. Маркевич А., Харрисон М. Первая мировая война. Гражданская война и восстановление 1914-1928. М., 2013.
28. Международные отношения в эпоху империализма. Сер. III. 1914-1917 гг. В 10 т. Т. 6, ч. 1. М.-Л., 1935.
29. Международные отношения в эпоху империализма. Сер. III. 1914-1917 гг. В 10 т. Т. 6, ч. 2. М.-Л., 1935.
30. Международные отношения в эпоху империализма. Сер. III. 1914-1917 гг. В 10 т. Т. 7, ч. 1. М.-Л., 1935.
31. Минц И.И. История великого октября. В 3-х томах. Том Первый. М., 1977.
32. Мировая война в цифрах. М.-Л., 1934.
33. Палеолог М. Дневник посла. URL: http://istmat.info/node/25186 (дата обращения 10.12.2014)
34. Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., 1991.
35. Первая мировая война. 1914-1918. М., 1968.
36. Поликарпов В.В. От Цусимы к Февралю. Царизм и военная промышленность в начале XX века. М., 2008.
37. Прокопович С.Н. Война и народное хозяйство. Петроград, 1917.
38. Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах). М, 1925.
39. Россия и мир: экономическая конъюнктура 1911–1914 гг. (Из докладов правления Азовско-Донского банка собранию акционеров) // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И. Бородкина. Вып. 11. М., 2005.
40. Сазонов С. Д. Воспоминания. Мн.,2002.
41. Сборник договоров России с другими государствами, 1856 - 1917. М., 1952.
42. Сидоров А.Л. Финансовое положение России в годы Первой мировой войны. М., 1960.
43. Сидоров А.Л. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М., 1973.
44. Соловьев О. Ф. Обреченный альянс. М., 1986.
45. Статистический ежегодник России 1914 г. (Год одиннадцатый). Пг., 1915.
46. Статистический ежегодник России. 1915 год (Год двенадцатый). Пг., 1916.
47. Фиск Г. Междусоюзнические долги. Исследование о государственных финансах в военные и послевоенные годы / Перевод с английского Н. А. Алeкceeвoй. М., 1925.
48. Чичерин Г.В. Статьи и речи по вопросам международной политики (библиотека внешней политики). М., 1961.1
49. Шигалин Г. И. Военная экономика в первую мировую войну. М., 1956.
50. Шингарев А.И. Финансы России во время войны. Петроград, 1917.
51. Шляпников А.Г. Кто должник. К вопросу о франко-советских отношениях. М., 1926.
52. Lloyd George D. War Memoirs. Vol.1. London, 1938.

• Переломные точки русской истории